Связанные кровью

Глава 6

Ему нравилось то, как она к нему прижималась, доверчиво, даже не смотря на то, что в нем она видела монстра. Идеального телосложения, и сексуальная, как пекло, с этим лифчиком 4-го размера на сиськах. От нее исходили страх и желание — сложная комбинация запахов для любого вампира.

"Скажи мне."

"Это не важно." Голос Мадлены приглушала его грудь, куда она уткнулась в нее лицом. "Но уровень кислорода в моей крови низкий. И я должна попридержать все красные кровяные тельца для себя самой."

Грегори почти громко рассмеялся, когда услышал ее слова. Посмейся над судьбой, и она даст тебе пощечину в ответ. Она подарила ему суженую, от которой он не мог кормиться.

"Так было всегда?"

"Всю мою жизнь." Она подняла голову и усмехнулась кривой улыбкой.

Что-то было не так. Что-то не сходилось, но думать было сложно, так как одна половина его мозга сгорала от жажды крови, а вторая — восхищалась тем, как она на него смотрела. Столько потребности в ее глазах, честной нужды. Пальцы ее чертили линии на мышцах его груди, играли с пуговицами на его рубашке.

"Итак, мне уйти?"

Грегори прикоснулся к ее подбородку и заметил легкое дрожание. В глазах ее он увидел, как мелькнула мысль, будто она ждала, что он ее прогонит.

"Останься." Он опередил ее следующий вопрос ответом. "Я справлюсь."

Как-то.

Она кивнула, серьезно, понимающе, и принялась расстегивать его рубашку. Он стоял смирно и позволил ей раздеть его, ему нужно было время, чтобы совладать с собой. Когда она опустила рубашку на пол, то опустилась перед ним на колени. Сердце его перестало биться, а член встал, но она лишь сняла его обувь и носки, прикосновения уверенные и ровные. Затем она снова поднялась на ноги, одним рывком расстегнула ремень и спустила его штаны вместе с трусами с бедер, молчаливо освобождая его возбужденный член из эластичного пояса, движения дразнящие, но слишком короткие.

Он освободился от штанов и предстал перед своей весьма проблематичной будущей женой полностью голый. Ни одна женщина еще никогда не изучала его так нагло, как это делала она, взглядом она пробежалась вверх по ногам, смущая его. Когда осмотр достиг его члена, она остановилась, ее взгляд порабощал, как прикосновение. Член его уже болел, взывал к ней. Единственная капля, означающая, что он уже близко, появилась на головке. Ему казалось, он может кончить, даже если она просто будет продолжать смотреть. Своим слухом он уловил легкий шум, исходящий из ее горла. Подавленный крик. Чистое желание.

В этот миг, он уже знал, он порабощен. С таким же успехом, его можно заковать в наручники и железные цепи на ногах.

Она продолжила свой осмотр, пройдясь взглядом по груди и остановившись на лице.

"Ты так прекрасен," прошептала она, ее темные глаза засверкали. "Ты, как подарок." Одной рукой она потянулась вниз, место ниже пупка, и прикоснулась к его плоти. Плоть его напряглась, когда она дотронулась, и он забыл, что значит дышать.

Она опустилась на колени и обхватила его бедра. Ладонями она ласкала его бедра, мышцы вокруг паха, его зад. Все это время лишь ее теплое дыхание, и ничего больше, прикасалось к его эрекции. Он задрожал в предвкушении, и не смог этого скрыть. Все, что он мог делать, это кусать свои губы, чтобы не начать умолять.

Вздохнув, она закрыла глаза, потерлась щекой о его, набухший от желания, член, вверх, потом вниз, дотронулась краешком носа, затем приоткрытыми губами, такими мягкими, как вельвет. Она вытянула язык и лизнула его ствол, начиная снизу, от самих яиц и до головки, один раз, два, три…. Он качнулся вперед, почти теряясь.

Вдруг, неистово, она обхватила член руками и вобрала головку ртом, обволакивая ее скользким, влажным теплом. Ее слюна полилась по его члену и ее руках, такая горячая и такая липкая. Она издала тихий звук удовлетворения и вобрала его всего, лаская оставшуюся часть скользкими руками. Медленно она отстранилась, задерживаясь на головке, изводя круговыми движениями языка.

Вся кровь в его теле прилила к члену. Грегори знал, что еще никогда в жизни он так не возбуждался. Она открыла широко рот и снова вобрала его глубоко. В этот раз он думал, что точно задушит ее, но ее глаза были мирно закрыты, горло открыто и он проскользнул еще глубже.

Дева Мария. Он зарылся руками в ее густые волосы и застонал, одновременно отчаянно желая кончить и желая, чтобы она никогда не останавливалась. Обладательница коробки для ленча и владелица глубокого горла — библиотекарша из Квинза. Несомненно, она его суженая.

Она притянула его за бедра и показала, как далеко он может войти. Внутрь и назад, медленно и глубоко, он трахал ее рот, пока она ровно сосала и ласкала языком.

"Ммммммммм," застонала она, гладя яйца.

"Мэдди!" Самоконтроль испарялся, он начал двигаться быстрее. Но это ее не беспокоило. Она принялась сосать неистовее. Его глаза закатились почти до затылка.

Она высвободила зубы и позволила им легкое царапанье. Это привело его до края. Он схватил ее за волосы, тело напряглось — он кончил. Ее рот и мышцы горла пульсировали вокруг него, глотая то, что он ей отдал, заставляя его отдать все до последней капли. Колени его подогнулись, и она рухнула вместе с ним, вбирая все до последнего. Он думал, что не переживет эту сладкую агонию.

Когда он пришел в себя, то услышал свое тяжелое дыхание и приглушенный шум, доносящийся из клуба. Мадлена лежала меж его ног, завитки волос рассыпались по его бедру. Она легкими движениями прикасалась к его спокойному члену, облизывая его, будто бы пыталась убаюкать. Некоторое время он просто наблюдал, ошеломленный, пораженный и влюбленный.

Она не сможет повторить такое для кого-то другого, никогда. Только для него. Он возненавидел того, на ком она оттачивала свою технику.

Если только она признается ему, что тренировалась на высокотехнологичном симуляторе — разработанном, как часть необычной, полезной государству, программы — и, что она придержала все свои навыки для него одного.

Она перекатилась на спину и посмотрела на него, ее губы такие розовые и полные, что ему снова захотелось трахнуть ее рот. Со сверкающей шаловливостью в глазах, она произнесла, "Вкусный же у тебя член, Фостин. Из чего состоит твое извержение?"

Слишком много для теории с симулятором.

"Иди ко мне," сказал он, но, на самом деле, сам приблизился к ней в поцелуе, медленном и долгом. Преднамеренно, или же следуя инстинкту, она заставила забыть о жажде крови, не терпящим отлагательства деле. У них впереди еще долгие часы наслаждения. Он ощутил свой собственный вкус на ее губах, соленые нотки семяизвержения на ее языке. В его руках ее тело было податливое и теплое, будто это она только — что испытала оргазм.

Он взял ее груди в руки, такие полные и мягкие. Соски выступили из-под футболки. Издавая довольные звуки, она обмякла в его объятиях и предложила свою шею, несознательно. Инстинктивный жест покорности, призыв к соединению, возбуждающий его снова. Если еще и оставалось сомнение, что она та единственная, теперь его уже не было. Она родилась, уже зная, какой должна быть его невеста, даже если она не могла удовлетворить его жажду в данный момент. Одна мысль о том, что он может ею владеть, называть ее своей, с кровью или без нее, призвала его член снова.

Он перенес ее на кровать и снял с нее обувь. Практичная, на креповой подошве, обувь для ходьбы полетела в стену. Она выбралась из своих штанов, и лишь тогда заметила его член. Он не выставлялся так на показ для всех. Ее глаза округлились.

"Иисусе Христе, Фостин. Удивительное возрождение. Ты и в самом деле не человек, да?"

Он смотрел, как она выглядела на его кровати, сочная и рыжеватая в своих белых коттоновых трусиках и футболке, но он подозревал, что голой она понравится ему даже больше.

"Нет," попросила она, когда он пытался снять ее футболку. "Я хочу оставить ее."

"У тебя шрам."

Неужели она надеялась, что ему будет достаточно теоретического знания о ее сиськах?

"Мне холодно."

"Чушь собачья." Он снова потянулся к ней, а она попыталась прижать майку к животу. В борьбе футболка треснула и разошлась посередине. Они оба замерли. Медленно он посмотрел ей в лицо. Выражение ее глаз было холодным, она готова была к стычке. Он снова посмотрел вниз. Огромный шрам тянулся от грудины до пупка. Даже больше одного шрама, и он понял, шрамы частично совпадали, кожа была белая и розовая и пурпурная в местах, где кожа была туго натянутой и лоснилась. Были еще, такие же, но меньше, в области бедер и вдоль ее ног. Ужасное надругательство над прекрасным телом.

"Я перенесла операцию на сердце," сказала она натянуто.

Замалчивание года. Было еще много чего, о чем она умолчала, много чего, о чем нужно беспокоиться. Но объяснения могут подождать. Ради ее блага он не может испугаться.

"Понимаю." Он прошелся пальцами по шраму до застежки на ее белом лифчике. Одним движением он высвободил ее роскошные груди. Тяжелые низкие груди, мягкие, как шелк, с темными сосками вокруг, такие, какими он ожидал их увидеть. Ему не нужно притворяться, он забыл о шрамах в считанные секунды.

Нужно было что-то сказать в ответ за порабощение. Он мог провести остаток жизни вот так. На ней не оставалось и дюйма, который не смаковал бы, как рай на земле. Он изучал мягкие, круглые изгибы ее бедер, глубину пупка, и возвращался к грудям снова и снова, пока те не поднялись от возбуждения и не припухли. Она держала их высоко для него, задыхаясь от боли, но умоляя о большем, когда он слегка скользнул своим шершавым языком по ее соскам. Потом он направился вниз по животу и дошел до трусиков. Они промокли и пропитались ее запахом. Он лизнул ее через ткань, смакуя привкус податливой плоти и вкушая низкие стоны, которые она издавала..

Он стянул с нее трусики и прошелся своим острым ногтем по ее промежности. В следующий миг он уже прокрался в нее своим языком, запустил свой язык в ее щель, чтобы лизать ее увлажнившуюся горячую плоть. Она вскрикнула от удивления, и крикнула снова, когда он нашел ее клитор и начал сосать.

"Прекрати." Она схватила его за уши. "Я так больше не могу. Трахни меня."

Не проблема.

"Кон- кондом," пробормотала она.

"Это нам не понадобится." Никаких болезней и смертная женщина не может забеременеть от него. Но это было больше, чем он мог объяснить в тот момент.

Никаких препираний с ее стороны. Чудо. Она лишь расставила широко ноги и посмотрела на него взглядом, "Держись, или умри."

Снова, не проблема. Грегори приподнял ее бедра и вошел до упора, заявляя права на нее в старинном вампирском стиле.

Внутри, ее влагалище сильно пульсировали вокруг него, было даже горячее, чем у нее во рту, она была такой тугой, что ему показалось, будто он попал в рай. Он взял ее за талию — на удивление узенькая талия, по сравнению с ее роскошной попкой — оттянул ее назад и вошел в нее снова, так же сильно. Ее ногти впились в его плечи, а губы дрогнули в рычании. Не смотря на то, что она трепетала, как листик на ветру, она произнесла, "Снова."

Приковав к ней взгляд, он вошел в нее и задержался, прижимая сильнее. Она закричала, но даже не пыталась вывернуться.

"Этот член твой, Мадлена, понимаешь? Но эта задница — моя."

В ответ, она, скользкая и горячая, резким толчком вобрала его полностью. Ошеломленный и потрясенный, он опустил голову ей на плечо, она удерживала его крепко, и они начали двигаться вместе.

"Грегори," простонала она, "Так хорошо. Почему так хорошо?"

У него были точно такие же мысли, даже не смотря на яремную вену, пульсирующую у его щеки.

Они перекатились, и она оказалась сверху. Великолепная, удовлетворенная собой, она доставляла удовольствие крутящимися, круговыми движениями, наклоняясь низко так, чтобы сосками тереться о его грудь. Он скользнул рукой вниз по ее животу и нащупал клитор.

"Боже, да!" кричала она. "Не останавливайся!"

Он видел, как она подходила к оргазму, видел, как ее глаза закатились, видел ее румянец от груди и до лица. Она напряглась, руки на его груди, губы приоткрылись в предвкушении. И начались сокращения. Сильное, пульсирующее сокращение захватило его член, а ее бедра содрогались снова и снова. Даже, когда она упала ему на грудь, такая мягкая и теплая, она все еще трепетала внутри.

Может она и закончила с ним, но он не был даже близко к этому, в чем была виновата она одна.

Тогда он сказал, "На колени, дорогуша."

Она лишь застонала, тогда он сам повернул ее в нужную ему позицию.

Она что-то пробормотала не по делу. Очень подозрительно прозвучало, как будто "вот негодяй".

Одним рывком он разорвал то, что осталось от ее трусиков. Ее поднятая попка выглядела довольно мило: круглая, полная и шелковисто гладкая. Его ласки оставили легкую розовую отметину на ее чувствительной коже. Она издала ленивый, удовлетворенный звук и перевернулась на одну сторону.

"О нет, даже не думай." Он снова поднял ее, и в этот раз, предупредил ее шлепком по попе. Это привело к ляскающему звуку, за чем незамедлительно последовал ее вздох возмущения. Яркий розовый отпечаток руки засиял на одной ягодице.

"Сукин ты сын!"

Он шлепнул ее вторую ягодицу, и на этот раз она уже не жаловалась — а лишь застонала. Она низко опустила голову и высоко приподняла зад, прося еще.

И тут он подумал, что просто не может быть заведен еще больше. Они должны испробовать шлепки, но позже, когда она будет еще более болтливой и заслужит их. Он поцеловал один пылающий отпечаток и попробовал свои клыки на ее нежной плоти.

"Нам некуда спешить, Мадлена. Много времени уйдет, пока я с тобой закончу."

Он дразнил ее головкой своего члена, водя им меж ее ягодиц и влажной щели.

"Он твой," напомнил он ей, как раз перед тем, как вошел в нее до упора. Она приняла его, тихо ворча от удовольствия.

Часть его, которая всегда пребывала на одной волне с Танжиром, уловила изменения в ритме, доносящиеся из-за стен. DJ модулировал музыку так, чтобы та заполнила пространство пола, и он будет держать танцпол в экстазе до самого утра. Звук так же вырос, и стучащийся бас резонировал в каркасе кровати.

Как будто пробуждаясь вместе с клубом, Мадлена встала на четвереньки. Он накрыл ее собой, так, что оказался внутри нее, над ней, вокруг нее. Он прижался губами к ее уху, почувствовав, как щека ее округлилась от улыбки. Еще раз она откинула голову на одну сторону и предложила ему горло. Не в состоянии удержаться в этот раз, он укусил ее. Она ведь не запретила укусы, в конце концов, он только попьет.

Она закричала от удивления и страха, но в одночасье, ее киска сжалась в спазмах, возбуждая его еще сильнее.

"Грегори! Блин!"

Он отпустил ее и она расслабилась, он опять ее укусил, в этот раз примешивая еще и резкий толчок. Долгое время они просто остановились, замерев на месте, ее плоть в его зубах, ее дыхание резкое, его жажда нахлынула на него красной волной.

Когда он ее отпустил, пекло вырвалось наружу. Она просто озверела под ним, противясь и выкручиваясь. Она была настолько мокрой, что он мог слышать, как они шлепались друг о друга, такой мокрой, что ее сущность обволокла его яйца и стекала по его бедрам. Он боролся, чтобы она осталась на месте, и для этого использовал зубы и руки. Еще никогда он не был так груб с женщиной, но, опять же, у него никогда не было такой женщины в кровати, как эта. С другими любовницами он был осторожен, а с ней — все чего ему хотелось, это затрахать ее до смерти, сожрать заживо, и, разлегшись на закате зари, обгрызать ее косточки.

И это казалось нормально.

"Да!" закричала она, качаясь с ним в такт так же сильно, ее кожа, скользкая от пота, скользила по его. "О Боже, да!"

Задыхаясь и проклиная, она снова кончила, она дрожала, пока не упала лицом на кровать от изнеможения. Он рухнул вместе с ней, не прижимая ее своим весом вовсе. Он ерзал в ее поту, как бессознательное загнанное животное, потерянный в тепле ее тела.

Когда он прошел через такое, пути назад нет, он потянулся к ее руке. Последним в его ясной памяти осталось ощущение, что она держалась за него.

Спасибо тебе, Господи, за то, что наградил меня последним восхитительным сексом.

Когда ее не ударила молния, Мэдди ухмыльнулась на матрасе. Господь хотел, чтобы она была счастлива, это она знала, и он должен был уберечь ее от этой последней встречи; иначе, она была уверена, ее сердце не выдержит и остановится прямо посреди всего этого. Моментами ее трясло не на шутку, но она пренебрегала всеми предостережениями и ни о чем не думала. За такой секс не грех и умереть.

Грегори поражал ее с каждым шагом все больше. Он не просто интриговал ее, он был сексуальным; он был не просто сексуальным, он отдавался; он не просто доставлял удовольствие, он трахал ее так, будто у него была прямая связь с ее мозгом.

Еще более удивительно было то, каким спокойным он, казалось, был сейчас, лежа на ней, полностью расслабленный. После занятия сексом, интенсивным сексом, в основном, некоторые мужчины не могли дождаться, чтобы вылезти из кровати и заняться своими делами. Конечно же, она была в его кровати — это так — но было очевидно, он хотел, чтобы она осталась. Он лежал на ней, не подавая никаких признаков движений. Ее левая рука все еще была переплетена с его.

И, что лучше всего, он не заметил ее опухших щиколоток.

Когда она обдумывала все эти вещи, Грегори вернулся на мир живых. Он повернул ее для поцелуя. Хотя Мэдди могла поклясться, что у нее не осталось сил даже сморщиться, она поняла, что прильнула своим телом к его, скользя руками по его сильной спине, дразня его, и проваливаясь глубоко, глубоко в поцелуй без конца.

Когда они решились прерваться за порцией свежего глотка воздуха, она задыхаясь спросила, "Господи! Мне нравиться заниматься этим. Кто научил тебя целоваться?"

"Ты." Он пробежался пальцем о ее губам, ее синие глаза мягкие и ищущие. "Я не могу вспомнить, как это целовался с кем-то еще."

Дерьмо. Теперь ее сердце действительно сдастся. Миллионы тревожных сигналов зазвонили в ее голове. Сладкие разговоры были опасны. Чувства были опасны. Пришло время отступать — отступать медленно и менять направление.

"Итак, ты занимаешься боксом?" О, очень умно, Мэдди.

Грегори глянул на нее в удивлении. "Почему спрашиваешь?"

"У тебя телосложение, как у борца." Она провела рукой по его мускулистому плечу. Верхняя часть его тела была достаточно сильна, и Мэдди не думала, что это последствие зависаний в ночном клубе. "Это видно также и по твоим ногам. А еще, твой нос."

Он поймал ее руку, пока она не притронулась к его носу. "Должен довести до твоего сведения, только один брейк случился на ринге. Что тебе известно о боксе?"

"Ты спроси, чего я не знаю? Я из семьи боксеров. Мой отец с братьями занимались боксом в свое время, а мой кузен — Энджел Эскобар."

Грегори вдруг засветился, как елка в новогоднюю ночь. "Мститель? Я видел его поединок, когда он победил Мигеля Сантоса. Лучший бой, который я когда- либо видел. Ты его кузина?"

"Ага." Рассеянная, периферийная слава — всегда такой ажиотаж. "Все мои кузены когда-то всегда боксировали на кровати моей бабушки."

"Знаешь, а это многое проясняет на счет твоего темперамента."

Мэдди попыталась вырвать свою руку, но он держал ее крепко. Он улегся на спину, чтобы разглядеть ее пальцы один за другим. "Значит, жестокость тебя не беспокоит?"

"Мне нравится быть вне ринга, наблюдать, достаточно близко, чтобы почувствовать запах пота," ответила она, но сразу же прикусила язык. Фу, это отвратительно. Мне больше нравится балет.

Грегори издал глубокий вздох. "Фанат бокса. А я думал, что влюбился после минета."

Мэдди бросило в краску. "Да пошел ты, Фостин."

Он пошутил, или нет?

Грегори лишь рассмеялся. "Пить хочешь?"

Этот вопрос был необязательным, подумала Мэдди, увидев, как они только что потеряли 10 галлонов воды в виде пота, слюны и их выделений.

"Что предпочитаешь?"

"Просто воду."

Он запрыгнул в штаны — кричащая досада, потеря для всей женской половины человечества. "Я должен пойти в бар, не смотря — у меня здесь даже нет стакана. Уверена, что не хочешь чего-то другого?"

Мэдди мотнула головой. "Много воды."

"Скоро вернусь. Здесь есть ванная." Он кивнул в сторону скрытой серой двери между двумя комнатами и вышел, надевая по пути рубашку.

Ей показалось, что он выглядит каким-то потрясенным. Естественно, она и сама потрясена, и не была лучшим судьей в этой ситуации, но он не топтался так нетерпеливо вокруг, как ему было свойственно. Она сползла на край кровати и смотрела, как он, покачиваясь, проложил путь за дверь. Когда он ее открыл, на миг волна шума и света ударила ей в лицо, а потом он исчез.

Ей стало интересно, как клуб выглядел сейчас, в полном разгаре, она накинула пальто (оно еле прикрывало самые важные части тела) и выглянула за дверь.

Она ожидала подобного, но изменения все же были удивительными. Клуб был забит, воздух стал горячим и влажным, и повсюду витал запах алкоголя, дыма и парфюма. Музыка беспощадно оглушала, и она должна была признать, что та была решительно чувственной. Басы отдавали вибрацией в бедрах, она схватилась за дверную ручку, вспомнив, как Грегори входил в нее с таким же ритмом.

Из своего секретного места, она могла рассмотреть дальние края танцпола. Он находился в углублении, забитый извивающимися телами, как в одном из семи кругов пекла. Переполненный бар был как раз слева от нее. Люди, пребывавшие там в ожидании, использовали либо жесты, либо крики прямо на ухо, чтобы общаться. Грегори стоял за стойкой бара, наклонившись, чтобы поговорить с барменом. Как ей захотелось, чтобы барменом оказался старый парень по имени Микки, но вместо него там находилась роскошная азиатская девушка, которой едва ли самой можно было употреблять спиртное, судя по ее возрасту. И, было очевидно, что она увлечена Грегори. Но Мэдди не могла ее винить, особенно в этот момент. Улыбка его была непринужденной, волосы слегка взъерошенные и он едва успел застегнуть одну пуговицу на рубашке, и это не правильно. Ни один мужчина не мог быть сексуальнее.

В добавок ко всему, он кажется даже не заметил ни восхищенного взгляда ни стройных бедер барменши, он выглядел как-то невменяемо.

Ага.

Мэдди закрыла дверь. Через минуту он вошел с подносом на одной руке. Первое, что он сделал, это кивнул в ее сторону, при виде ее пальто.

"Ну, а что мне надеть?"

"Ничего," ответил он. "За неимением, кожу."

"Кожа." Она фыркнула. У нее будет вид, как у атамана.

Он оценивающе посмотрел на нее. "Кожаный тугой пояс и воротник. И ничего больше. Кроме, каблуков, конечно же."

"Ты такой испорченный, Фостин, но мы же это знали, не так ли? Это моя вода?"

Они разместились на кожаном диванчике. Воротник? Он имел в виду декоративный воротник или функциональный? Или он просто сказал это, чтобы достать ее? Его лицо ничего не выражало.

На подносе был высокий стакан с холодной водой, кружка с горячей, солонка и странный ассортимент барных угощений: один "хайбол" с оливками на палочке, еще один был заполнен мараскинскими вишнями, в третьем были кусочки апельсина и в последнем — орешки.

"Ты что- нибудь из этого ешь?" Он указал рукой на поднос.

В ответ, Мэдди закинула голову назад. Был ли это тест? "Ну, да."

"Прекрасно." Он облегченно усмехнулся. "Я подумал, может ты проголодалась."

Боже мой, он хотел накормить ее. Фостин был восхитителен! Как такое могло случиться? Еще кто-нибудь знал, какой он милый?

"Спасибо." Она хотела сохранить серьезный вид. Чтобы доказать свою искренность, она съела кусочек апельсина. "Ты, вообще, ешь хоть что-нибудь из этого?"

Глаза его расширились, можно подумать она спросила, не ест ли он тараканов. "Нет. Ничего из твердой пищи."

"Ты пьешь еще что-нибудь, кроме крови?"

"Я ни в чем больше не нуждаюсь, но мне нравиться пить кофе по утрам, ну и, конечно же, выпивка. Ничего больше не подходит. Но Алекс — мой младший брат — он может употреблять больше из вашей еды." Грегори понизил голос, будто бы доверил ей секрет. "У него есть блендер."

Темные секреты лордов Ночи. "Ну и…?"

"Он делает фруктовые пюрешки."

Губы Грегори стали тонкими, так как он посчитал, что это удар по чести всех вампиров. Мэдди сложила руки вместе. Ей понравилась эта черта Алекса. "Зачем он это делает?"

"Он сумасшедший." Не смотря на все свое неодобрение, было заметно, что Грегори любит брата. " Мне кажется, он хочет стать своим среди вас. Ты поймешь, что я имею в виду, когда встретишься с ним."

И когда же это произойдет? Мэдди свернулась в кресле, но потом отвлеклась, когда заметила, как Грегори высыпает соль в горячую воду.

"Что это?"

"Это то, что вы называете поддержкой организма."

Печально улыбаясь, он добавил пол пакета сахара в подсоленную воду.

"Заменитель крови?"

Грегори издал звук, похожий на «Ффффттттт» и спрятался за кружкой. Ладно, она поняла. Сейчас она говорила с немножко раздраженным вампиром. Это было жалким заменителем крови, и если бы он следовал своему пути, то его живот был бы уже наполнен настоящей кровью.

Она не была уверена в своих чувствах по этому поводу. На пике наслаждения она хотела отдать ему все, все, чего он только мог пожелать. Но обдумав все в здравом уме, мысль о том, чтобы стать обедом для него, была вульгарной. Он был бы, как 200- фунтовый комар. Но с другой стороны, он не был ходячим трупом.

В виду его недовольства, его следующие слова не должны были удивить ее.

"Расскажи мне о своем сердце."

Но она удивилась, потому что именно об этом всю эту ночь пыталась забыть. Обсуждаемый орган бился своим неспокойным, неполным ритмом у нее в груди. Обманывать Грегори было тяжело, особенно сейчас, когда он выглядел так мило помятым и обеспокоенным. Все его внимание было приковано к ней. Он поймет, если она соврет.

"Я родилась с дефектом сердца." Не задумываясь, она протянула руку и провела пальцами по запавшем шраме. "Их четыре, если быть предельно точной. Это называется "Тетралогия Фаллота" — смешное название, я знаю. Когда я только родилась, мне сделали хирургическую операцию, а потом еще несколько, всех вместе- десять. Были осложнения, понимаешь…"

Умалчивая о том, об этом и еще о многих пугающих деталях, обширных инфекциях, долговременных госпитализациях, халатности медперсонала, фактом было то, что ее сердце, как лимон, и она собиралась крупно обмануть. "Сейчас я в порядке. Просто мое кровообращение немного не в норме."

Грегори низко опустил глаза, уставившись в свою кружку, или же к поднимающемуся пару. "У тебя странный пульс. Еще никогда такого не слышал."

Ага, потому что большинство с таким сердцем, как у нее уже давно мертвы.

"Это и есть та причина, по которой ты ни с кем не встречаешься?" спросил он.

"Нет, это мое дело, так что, не суйся."

Все же он находил свою кружку завораживающей.

"Мне бы хотелось, чтобы ты поделилась со мной правдой по своей собственной воле, Мадлена." Его голос звучал так мягко, что страх почти не овладевал ею.

"Знаешь что, Фостин, только потому, что у нас был секс — ’

Быстрый, как змея, он схватил ее за запястье. "Это было больше, чем просто секс. И ты это знаешь."

"Отпусти." Она напряглась от его захвата. Когда он все же не отпустил ее, она сказала, "Мне нужно пописать."

Это сработало. Призывающие функции организма всегда работали. Она проскользнула в ванную.