Сюрприз

Глава 2

Горация пододвинулась поближе к Маттиасу, когда они остались в библиотеке одни.

— Милорд, вы должны что-то сделать.

— Разве?

Озабоченность на лице Горации сменилась выражением явного неодобрения.

— Сэр, я отлично осведомлена о том, кто вы и что вы собой представляете. Когда это произошло десять лет назад, я жила в Лондоне.

— В самом деле?

— Тогда я не принадлежала к вашему кругу. Но некоторые уважаемые люди принадлежали. Так или иначе, я знаю, как и почему вы заслужили прозвище Безжалостный Колчестер. Моя племянница знает вас лишь как Колчестера Замарского. Она восхищается вами уже много лет. Она не знакома с вашими печально известными историями.

— Почему вы ей не расскажете об этом, миссис Элибанк? — негромко спросил Маттиас.

Горация отступила на шаг, словно боясь, что он прыгнет и вцепится в нее клыками.

— Это не поможет. Она назовет это мерзкой сплетней. Я знаю ее. Она сочтет, что ваша репутация несправедливо запятнана, так же как и ее. И без сомнения, станет вашим верным союзником и сторонником.

— Вы и в самом деле так считаете? — Маттиас задумчиво посмотрел на дверь. — У меня их совсем немного.

— Немного — чего? — не поняла Горация.

— Верных союзников и сторонников.

— Я полагаю, мы оба знаем, что для этого есть весьма основательные причины, милорд, — парировала Горация.

— Как скажете.

— Колчестер, я понимаю, что не мне судить вас, но я в отчаянии. Моя племянница полна решимости осуществить свой безумный план. Вы моя единственная надежда.

— Черт возьми, что я, по-вашему, должен сделать? — Маттиас бросил взгляд через плечо, желая удостовериться, что Имоджин не вернулась в комнату. — Не обижайтесь, мадам, но я никогда не встречал такой женщины, как мисс Уотерстоун. Она способна подмять человека.

— Я знаю, что вы имеете в виду, но надо что-то предпринять… Иначе мы окажемся втянутыми в осуществление этого грандиозного плана мести, который она разработала.

— Мы? — Маттиас взял с ближайшей полки том в кожаном переплете.

— Уверяю вас, Имоджин не откажется от своего замысла, даже если вы не согласитесь с ней сотрудничать. Она просто найдет другой способ привести его в исполнение.

— Строго говоря, это уже не мои проблемы.

— Как вы можете так говорить? — в отчаянии произнесла Горация. — Ведь вы дали обещание моему брату, сэр! И было завещание Селвина!.. В нем сказано, что вы всегда держите своё слово. Даже ваши злейшие враги — а их у вас немало — не могут этого отрицать.

— Верно, мадам, я всегда выполняю свои обещания. Но я должен был Селвину Уотерстоуну, а не его племяннице.

— Сэр, если вы хотите заплатить долг моему дорогому покойному брату, вы должны уберечь Имоджин от неминуемой беды.

— Имоджин ожидает от меня совершенно другой помощи, мадам. Она с дьявольским упорством стремится к этой беде. С учетом ее энергии и решимости, я подозреваю, она добьется своей цели.

— Она поразительно упряма, — признала Горация.

— Она способна посрамить и Наполеона, и Веллингтона. — Он повернулся к полкам, забитым книгами. — Я, например, не имею ясного представления, каким образом способен помочь мисс Уотерстоун с инвентаризацией коллекции.

— Такое нередко случается с моей племянницей, — задумчиво проговорила Горация. — Она любит самостоятельно контролировать ситуацию.

— Понятно. — Маттиас посмотрел на заглавие тома, который держал в руках. «Описание странных и необыкновенных предметов в гробницах, обнаруженных на островах южных морей». — Я думаю, это должно войти в ваш перечень.

— Книги об артефактах гробниц? — Горация подошла к письменному столу и склонилась над открытым журналом. Она макнула гусиное перо в чернила и сделала какую-то пометку. — Очень хорошо, вы можете положить ее вместе с другими.

Маттиас водрузил том на все возрастающую стопу аналогичных книг. Он рассеянно посмотрел на оставшиеся тома, поскольку его мозг был занят более насущными проблемами, связанными с Имоджин Уотерстоун. Прежде чем принять решение относительно дальнейших действий, он должен располагать необходимой информацией.

— Каким образом Ваннек скомпрометировал вашу племянницу, мадам?

Горация поджала губы:

— Это очень неприятная история.

— Чтобы действовать, я должен знать хотя бы наиболее существенные факты.

Горация с надеждой посмотрела на него:

— Пожалуй, будет лучше, если вы узнаете некоторые подробности от меня, а не из столичных сплетен. Они ведь, кажется, и вашей репутации повредили, милорд?

Маттиас встретил ее взгляд:

— Вы правы, миссис Элибанк. У вашей племянницы и у меня немало общего.

Горация внезапно стала внимательно рассматривать посмертную маску древних этрусков.

— Так вот, три года назад Люси пригласила Имоджин в Лондон. К тому моменту леди Ваннек была замужем уже больше года, но это было ее первое приглашение.

— Имоджин остановилась у лорда и леди Ваннеков?

— Нет. Люси предупредила, что не может предложить ей остановиться в их доме, потому что лорд Ваннек не выносит гостей. Она предложила снять для Имоджин на несколько недель домик и позаботилась об этом.

Маттиас нахмурился:

— Имоджин отправилась в Лондон одна?

— Да. Я не могла сопровождать ее, потому что мой муж был в то время тяжело болен. Да Имоджин и не считала, что ей нужна компаньонка. У нее очень независимый характер.

— Я это заметил.

— Вину за это я целиком возлагаю на ее родителей, упокой Господь их душу, — вздохнула Горация. — Они души в ней не чаяли и все делали из лучших побуждений, но воспитали ее слишком независимой.

— Каким образом? — поинтересовался Маттиас.

— Мой брат и его жена были далеко не молоды, когда у них родилась Имоджин. Они уже совсем было потеряли надежду иметь детей. Рождение Имоджин было для них великой радостью.

— У нее пет братьев или сестер?

— Нет. Ее отец — Джон, мой старший брат, был философом и имел весьма радикальные взгляды на воспитание молодежи. Он увидел в Имоджин блестящую возможность воплотить на практике свои теоретические воззрения.

— А мать?

Горация сделала гримасу:

— Алетея была весьма своеобразная леди. В молодые годы она наделала шуму… Написала книгу, в которой вполне серьезно подвергала сомнению значение брака для женщины. Мой брат влюбился в нее сразу же, как только прочитал книгу. Они тут же поженились.

— Несмотря на ее взгляды на брак?

— Алетея всегда говорила, что Джон — единственный во всем мире мужчина, который подходит ей как муж. — Поколебавшись, Горация добавила:

— Она была права. Во всяком случае, ее взгляды на женское воспитание были тоже весьма своеобразны. Она написала книгу и об этом.

— Другими словами, Имоджин — продукт радикального философского эксперимента?

— Боюсь, что именно так.

— А что случилось с вашим братом и его женой?

— Они умерли от легочной инфекции в тот год, когда Имоджин исполнилось восемнадцать лет. — Горация покачала головой. — Я часто говорила им, что их привычка курить этот мерзкий американский табак не доведет до добра. К счастью, Имоджин не унаследовала этой гадкой привычки.

— Вы собирались рассказать мне, что произошло три года назад, когда Имоджин отправилась в Лондон. — Маттиас замолчал, услышав шум приближающихся шагов в зале.

Имоджин заглянула в дверь и вопросительно посмотрела на Маттиаса и Горацию:

— Как идет инвентаризация?

Маттиас только что взял в руки переплетенный том «Квортерли ревю антиквитиз».

— Надеюсь, что инвентаризация идет успешно, мисс Уотерстоун.

— Отлично. — Имоджин взглянула на листок, который держала в руках. — Я составила график, и если мы будем его придерживаться, то закончим инвентаризацию первого этажа до нашего отъезда в Лондон в четверг. Тетя Горация и я завершим инвентаризацию оставшейся части дома после возвращения через несколько недель. Так что желаю успешной работы. — Она бодро помахала рукой и исчезла за дверью.

Маттиас задумчиво смотрел ей вслед.

— Удивительное создание.

— Я боюсь, что ничто не способно отвлечь ее от поставленной цели, милорд, — с грустью признала Горация.

Маттиас положил журнал на стол.

— Вы рассказывали мне, каким образом она была скомпрометирована три года назад.

— Если бы я могла тогда отправиться в Лондон с ней вместе! Имоджин считает себя дамой света, но вы, сэр, понимаете скорее всего не хуже меня, что, проведя всю жизнь в Аппер-Стиклфорде, она была совершенно не подготовлена к появлению в свете. Более того, ее родители питали отвращение к высшему обществу. Они вдалбливали ей в голову множество бесполезных предметов, таких как греческий, латынь или логика, но не обучали полезным вещам — например, как выжить в высшем обществе.

— Ягненок среди волков, — проговорил Маттиас. — Однако ягненок с зубками, я так полагаю.

— Ее подруга Люси также ничем ей не могла помочь, — с горечью сказала Горация. — Леди Ваннек определенно несла долю ответственности за инцидент. Но это лишь для вашего сведения… Я знаю, что Имоджин считала ее близкой подругой, однако, я уверена, она была эгоистка и думала только о себе.

— Вы знали Люси?

— Мне приходилось с ней встречаться, когда я навещала брата и его семью. Она была красива, может быть, даже очаровательна. Но красоту и обаяние использовала лишь для того, чтобы манипулировать другими. Она разбила сердца нескольких молодых фермеров здесь, в Аппер-Стиклфорде. Насколько я понимаю, Люси подружилась с Имоджин лишь потому, что в округе не было других молодых леди. Она даже не утруждала себя перепиской с Имоджин после того, как переехала в Лондон и прожила там целый год. А затем как гром среди ясного неба — приглашение.

— Так что же все-таки произошло в Лондоне?

— В первое время все шло нормально. Имоджин стала активным членом Замарского общества. Она буквально бредила Замаром начиная с семнадцати лет. В тот год вы и Ратледж вернулись из вашей первой экспедиции. Имоджин вступила в Замарское общество вскоре после того, как оно было образовано, но у нее не было возможности встречаться с его членами до приезда в Лондон.

— Как ни прискорбно, но должен заметить, что Замарское общество состоит преимущественно из любителей и дилетантов… К сожалению, Замар вошел в моду.

— Возможно… Тем не менее Имоджин впервые получила возможность общаться с теми людьми, которые разделяют ее интересы. Она была очень взволнована этим. Вы должны помнить, что она осталась одна после смерти родителей. Единственной ее подругой была Люси, а после отъезда Люси в Лондон Имоджин оказалась абсолютно одинокой. Боюсь, что изучение Замара значило для нее слишком много, если не сказать все. И естественно, что встречи с такими же увлеченными людьми весьма волновали ее.

— С кем именно она встречалась? — насторожился Маттиас. Мода на Замар привлекла в ряды Замарского общества скучающих франтов, молодых повес, ищущих развлечений.

— Люси представила племяннице молодого человека по имени Аластер Дрейк. — Горация сделала паузу. — Это было единственное доброе дело, которое Люси сделала для Имоджин. Мистер Дрейк разделял энтузиазм Имоджин в отношении Замара.

— В самом деле?

— По всем сведениям, у них сложились добрые отношения. Я слышала от друзей, что у мистера Дрейка появились даже нежные чувства к Имоджин. Поговаривали и о возможном предложении с его стороны. Но затем разразилось несчастье.

Маттиас перестал изображать, что он занимается инвентаризацией. Он оперся плечом о полки и скрестил на груди руки.

— Несчастье в лице лорда Ваннека, как я понимаю?

Глаза Горации, увеличенные линзами очков, были печальны,

— Да. Имоджин не имела ни малейшего понятия о том, как вести себя с развратником, который хочет соблазнить девушку. Некому было наставить или предостеречь ее. — Она внезапно замолчала, вынула платочек из кармана фартука и промокнула им глаза. — Об этой истории даже говорить трудно.

— Я должен просить вас завершить рассказ, мадам, — безжалостно проговорил Маттиас. — Я не могу принять решение, как мне действовать, пока не узнаю, что произошло.

Горация искоса недоверчиво посмотрела на него и, видимо, приняла решение. Она положила платочек в карман.

— Хорошо, сэр. Это никакой не секрет. Все в городе знали о происшествии, и когда Имоджин вновь появится сплетня, без сомнения, оживет снова… Короче говоря, Имоджин застали в спальне с Ваннеком.

Маттиас не мог объяснить причины, но почувствовал себя так, как если бы ему ногой ударили в живот. Он был сам поражен такой реакцией. Ему понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что он не ожидал столь драматической развязки повествования.

Он предполагал нечто более невинное. Ведь подмочить репутацию молодой женщины в обществе ничего не стоит. Один неосторожный поцелуй, выход в магазин или выезд на лошади без сопровождения компаньонки, слишком много вальсов с одним человеком, какой-нибудь довольно безобидный промах — все это может стать для девушки роковым. В высшем свете соблюдать приличия — это альфа и омега поведения.

Но быть обнаруженной в спальне с мужчиной — любым мужчиной, даже если не брать в расчет репутацию Ваннека, — это уже серьезно. Нескромная Имоджин, по всей видимости, заслужила свое прозвище, подумал Маттиас. Ей еще повезло в том отношении, что эпитет мог бы быть и покрепче.

— Это была спальня Ваннека? — заставил себя спросить Маттиас. — Или она пригласила его к себе?

— Нет, конечно. — Горация отвела взгляд. — Но в конечном итоге было бы, наверно, лучше, если бы инцидент произошел в его или ее спальне. К сожалению, Имоджин и Ваннека застали вдвоем в спальне на втором этаже во время бала, который давали лорд и леди Сандоуны.

— Понятно. — Маттиас не без усилий подавил заклокотавший в нем гнев. Какого черта он принимает это так близко к сердцу? Он едва знает Имоджин. — Ваша племянница не останавливается на полпути, не так ли?

— Это не ее вина, — взяла под защиту племянницу Горация. — В спальню ее заманил Ваннек.

— Кто их обнаружил? Горация издала тяжелый вздох:

— Мистер Дрейк, приятный молодой человек, который был близок к тому, чтобы сделать ей предложение. С ним находился его компаньон. Естественно, после этого разговор о женитьбе больше не возникал. Но вряд ли следует осуждать за это мистера Дрейка.

— Но этот Дрейк мог по крайней мере держать свои рот на замке.

— Вероятно, он держал. Но я сказала, что он был с компаньоном в этот вечер. И тот, по всей видимости, оказался не таким уж джентльменом.

Маттиас с шумом выдохнул воздух:

— Этот инцидент, как вы выражаетесь, должно быть, положил конец дружбе между мисс Уотерстоун и леди Ваннек?

— Люсн покончила с собой на следующий день после того, как Ваннека и Имоджин обнаружили в спальне. Она оставила записку, в которой написала, что не может смириться с тем, что ее лучшая подруга предала ее и совратила ее мужа.

Подумав лишь мгновение, Маттиас быстро спросил:

— Каким образом она покончила с собой?

— Она приняла большое количество настойки опия.

— И нет никаких сомнений в том, что она совершила самоубийство?

— В обществе в этом никто не сомневается. Имоджин единственный человек, кто считает, что это Ваннек убил Люси. Я боюсь, что Имоджин просто находится под впечатлением неприятного инцидента, который связан с его именем… Но в том, что случилось в спальне, — вина Ваннека. В этом у меня нет никаких сомнений.

Маттиас взглянул на дверь библиотеки, чтобы снова удостовериться в отсутствии Имоджин.

— А сейчас, спустя три года, мисс Уотерстоун вдруг пришла сумасбродная мысль отомстить за подругу.

— Я думаю, эта мысль подспудно все время жила в ней, — призналась Горация. — Как член Замарского общества, она переписывается со множеством людей. Несколько недель назад один из ее корреспондентов сообщил, что лорд Ваннек занят поисками богатой наследницы. Мой брат недавно умер и оставил Имоджин этот дом со всем содержимым и… гм… с вашим обещанием, и тогда Имоджин внезапно загорелась этой идеей.

— Загорелась — это не совсем то слово, которое я употребил бы. — Маттиас отстранился от книжного шкафа. Его взгляд упал на последний номер «Замариан ревю». Увидев дату выпуска, он нахмурился и чертыхнулся.

— Что-то случилось, милорд?

— Нет. — Он взял журнал в руки и быстро перелистал страницы. — Просто в этом номере редакция опубликовала две статьи, в которых дается различная интерпретация замарских надписей. Одна написана мной, вторая — И.А.Стоуном. Это парень постоянно преследует меня.

— Вот как? — Горация занялась погребальной урной.

— Редакция по непонятной причине охотно и много публикует этого типа, хотя всякому болвану ясно, что его выводы совершенно ошибочны. Я поговорю с редактором об этом.

— Вы собираетесь разговаривать с редактором о публикациях И.А.Стоуна?

— А почему бы нет? Я основал этот чертов журнал. На мне лежит ответственность за то, чтобы в нем публиковались по-настоящему умные, серьезные материалы.

— Понимаю. А что, выводы И.А.Стоуна о замарских надписях не совпадают с вашими, милорд? — ровным голосом спросила Горация.

— Не совпадают. И что особенно раздражает — Стоун, как обычно, делает выводы на основе опубликованных мною результатов исследований. — Маттиас взял себя в руки, не позволив до конца выплеснуться своему раздражению. Обычно статьи других ученых о Замаре его совершенно не интересовали. Он знал лучше, чем кто-либо другой, что после гибели Ратледжа у него нет соперников в этой области.

Никто и не пытался бросать Маттиасу вызов, пока восемнадцать месяцев назад некий И.А.Стоун не разразился статьей на страницах журнала.

После этой публикации Маттиас испытал раздражение, ученый мир — изумление; тем не менее, И.А.Стоун оказался первым человеком, чьи статьи вызывали у Маттиаса желание отреагировать на них. Он не мог понять себя, ведь он никогда даже не встречал этого Стоуна. Своего нового соперника он знал лишь по его статьям. Он дал себе слово, что разыщет Стоуна и поговорит с этим выскочкой.

— Милорд, опять какие-то проблемы? — вкрадчиво спросила Горация.

— Простите, мадам. Стоун — это моя головная боль.

— Я заметила, сэр.

— С того момента, как я несколько месяцев назад вернулся в Англию, я познакомился с его статьями, которые занимали все больше места в «Замариан ревю». Теперь члены Замарского общества разделились и принимают либо его, либо мою сторону, если наши мнения расходятся.

— Я понимаю ваши чувства на этот счет, учитывая ваш авторитет в этой области, — дипломатично изрекла Горация.

— Авторитет? Да И.А.Стоун при каждом удобном случае пытается пошатнуть его!.. Впрочем, это совсем другой вопрос. Сейчас мы обсуждаем Имоджин и ее сумасбродный план.

Горация внимательно посмотрела ему в лицо:

— Да, это верно.

— Я полагаю, что инцидент трехлетней давности не помешает ей снова вернуться в общество?

— Не возлагайте надежд на то, что она не получит приглашений, — предостерегла Горация. — Боюсь, что общество примет ее даже с интересом. Мои родственные связи с Бланчфордом, наследство, полученное ею от Селвина, ее рассказ о карте, которая может привести к замарскому сокровищу, — все это снова пробудит утраченный к ней интерес света.

— Ее будут рассматривать как неподходящую невесту, но в то же время как весьма интересную особу, — негромко сказал Маттиас.

— Боюсь, вы очень точно все выразили.

— Это предвещает беду.

— Да, милорд. Вы моя единственная надежда. Если вы не найдете способа отговорить ее, Имоджин, без сомнения, на всех парусах устремится навстречу катастрофе. — Горация выдержала паузу, чтобы последующие ее слова показались еще более весомыми. — Мне кажется, что если вы и в самом деле намерены платить долг моему брату, вы должны спасти Имоджин. Именно этого хотел Селвин.

Маттиас поднял брови:

— Вы способны весьма лаконично формулировать цели, миссис Элибанк.

— Я в отчаянии, сэр.

— Вам ничего иного не остается, однако почему вы думаете, что можно манипулировать обещанием, данным мной вашему брату.

Горация задохнулась от неожиданности, но затем сумела взять себя в руки:

— Милорд, умоляю вас уговорить племянницу отказаться от этой безумной идеи.

Маттиас посмотрел ей в глаза:

— Если вы говорите, что вам известна моя репутация, миссис Элибанк, то вы должны знать, что я склонен скорее губить, чем спасать людей.

— Да, сэр, я знаю об этом. — Горация простерла руки. — Но к кому же мне обратиться! Она не желает меня слушать! А вы дали обещание моему брату. Всему свету известно, что Безжалостный Колчестер всегда выполняет обещания.

Маттиас не ответил. Он молча прошел к двери, пересек зал, подошел к лестнице и стал подниматься, перешагивая через ступеньку.

Поднявшись, Маттиас остановился и прислонился к стене. По доносящемуся издали шуму он понял, что Имоджин работает в восточном крыле. Он решительно направился в ту сторону.

Имоджин Уотерстоун уже успела нарушить размеренный ритм его жизни, думал он. Пора ему взять под собственный контроль свою судьбу. Он всегда выполнял обещания, но, как он предупредил Горацию, делал это на своих условиях.

До него все время доносился стук, пока он шел к спальне по левую сторону коридора. Маттиас остановился в дверях и окинул взглядом комнату.

Спальня представляла собой затемненное помещение, выдержанное в том же похоронном стиле, что и весь дом. Тяжелые черные шторы на окнах были раздвинуты, но проникающий сюда свет, казалось, был не в состоянии одолеть мрак. На кровати лежало покрывало траурного цвета. С потолка свисали черные и темно-бордовые светильники.

Самым привлекательным зрелищем в спальне был округлый зад Имоджин. Маттиас почувствовал, как у него заныло в паху.

Имоджин нагнулась, чтобы достать из-под кровати железный чемодан, и взору Маттиаса предстали обтянутые платьем обольстительные полушария крепких женских ягодиц. Юбки платья приподнялись, приоткрыв элегантные икры в белых чулках. У Маттиаса вдруг возникло нестерпимое желание запустить руку под платье и пощупать то, что находится повыше чулок.

Внезапно нахлынувшая мощная волна желания ошеломила Маттиаса. Он перевел дыхание и заставил себя сосредоточиться на насущных проблемах.

— Мисс Уотерстоун!

— Что такое?! — Имоджин, вздрогнув, резко выпрямилась и повернулась. Лицо ее было пунцовым от напряжения. Она повернулась и задела рукой маленького, страшноватого глиняного божка на столе. Уродец упал на пол и разлетелся на мелкие куски.

— Проклятие! — нахмурилась Имоджин, глядя на осколки.

— Не тратьте силы на сожаления, — сказал Маттиас. — Это не относится к Замару.

— Правда не относится? — Имоджин стала поправлять белую шапочку на голове, которая сбилась набок. — А я не слышала, как вы шли через зал, милорд. Вы, случайно, не закончили инвентаризацию библиотеки?

— Увы, нет. Я едва начал, но пришел сюда, чтобы обсудить нечто более важное.

Ее лицо посветлело.

— Наш план относительно того, как заманить в ловушку Ваннека?

— Ваш план, а не мой, мисс Уотерстоун. Мы с миссис Элибанк обсудили кое-какие стороны этого дела и пришли к одному мнению: ваш замысел неразумен, опрометчив и весьма опасен.

Она в смятении уставилась на него потемневшими глазами.

— Сэр, вы не сможете удержать меня.

— Я был почти уверен, что вы отреагируете именно таким образом. — Несколько мгновений он молча смотрел на нее. — Что вы предпримете, если я откажусь помогать вам и не стану играть ту роль, которую вы мне отводите?

— Вы отказываетесь выполнить обещание, данное моему дяде? — спросила она после паузы.

— Мисс Уотерстоун, обещание, которое я дал Селвику, было весьма общим. Его можно интерпретировать по-разному, и поскольку обещал я, я и буду расставлять акценты.

— Гм… — Имоджин уперла руки в бока и стала постукивать носком о пол. — Вы намерены нарушить слово, сэр?

— Вовсе нет. Свои обещания я всегда выполняю, и это не станет исключением. — Маттиас почувствовал, что начинает злиться. — Я пришел к выводу, что наилучший способ выплатить долг вашему дяде — это отговорить вас от опасной затеи.

— Предупреждаю вас, сэр… Вы можете отказаться мне помочь, но вам не удастся отговорить меня. Я признаю, что ваша поддержка очень важна для меня, но уверена, что я смогу справиться и без вас.

— Неужели? — Маттиас сделал шаг в глубину комнаты. — И как же вы этого добьетесь, мисс Уотерстоун? Может быть, снова встретитесь с ним в чьей-нибудь спальне, как это было три года назад? Согласен, что такое предложение усилит его интерес.

Несколько мгновений Имоджин ошеломленно молчала. Затем в ее глазах сверкнул гнев.

— Как вы смеете, сэр?

Маттиас почувствовал горечь в душе, но подавил это чувство. В данном случае цель оправдывала средства. Он процедил сквозь зубы:

— Приношу извинения за то, что я навел справки об инциденте, мисс Уотерстоун. Однако, — безжалостно продолжал он, — мы не можем игнорировать прошлое. Факты остаются фактами. Если Ваннек соблазнил вас однажды, он попытается сделать это опять. И если вы не попытаетесь использовать свои чары, чтобы заманить его в ловушку…

— Черт побери! Ваннек не соблазнил меня три года назад! Он меня скомпрометировал! А это совершенно разные вещи!

— Разве?

— Первое означает реальность, второе — лишь то, что кому-то что-то показалось. — Имоджин презрительно фыркнула. — Я полагала, что человек ваших умственных способностей должен бы провести различие между этими двумя понятиями.

Маттиас вспыхнул:

— Сколько бы вы ни спорили о мелочах, это ничего не меняет. Проблема-то остается. И вряд ли это поможет вам справиться с таким типом, как Ваннек.

— Уверяю вас, что мне это под силу, и я с ним справлюсь. Но я прихожу к выводу, что вы правы в одном отношении, сэр. Вероятно, мне не потребуются ваши услуги. Первоначально, продумывая план, я полагала, что ваше участие будет весьма полезно мне, но сейчас склоняюсь к тому, что вы будете мне мешать, а не помогать.

По непонятной для Маттиаса причине слова Имоджин добавили масла в огонь его гнева.

— Да неужто?!

— По-видимому, вы не тот человек, за которого я вас принимала.

— Черт побери! И какой же я, по вашему мнению, человек?

— Я полагала — как выяснилось, ошибочно, — что вы человек действия, что вас не испугает опасность… Человек, способный идти на риск без малейших колебаний.

— И откуда же у вас такое обо мне представление?

— Из ваших статей о древнем Замаре. Читая эти захватывающие статьи о путешествиях и исследованиях, я решила, что вас привлекает острота ощущении в драматических ситуациях. — Она презрительно улыбнулась. — Выходит, я ошибалась.

— Мисс Уотерстоун, вы хотите сказать, что мои статьи написаны на основе вторичных данных, как статьи этого злосчастного И.А.Стоуна?

— И.А.Стоун предельно честен относительно того, откуда он берет информацию. Он не делает заявлений о том, что собственными глазами видел то, о чем пишет. А вы их делаете. Вы выдаете себя за человека действия, но, похоже, вы таковым не являетесь.

— Я ни за кого себя не выдаю, несносная…

— Очевидно, то, что вы пишете, это простая беллетристика, а не факты. Прискорбно, что я видела в вас умного, находчивого джентльмена, готового дерзать. И еще я глубоко заблуждалась, считая, что вопрос чести для вас выше всяких мелких неудобств.

— Вы не только мое мужество, но и мою честь подвергаете сомнению?

— А разве для этого нет оснований? Совершенно очевидно, что за вами долг, сэр, но очевидно и то, что вы намерены уклониться и не платить его.

— Я был должен вашему дяде, а не вам.

— Я вам уже объясняла, что унаследовала этот долг, — парировала Имоджин.

Маттиас сделал еще один шаг в глубь комнаты.

— Мисс Уотерстоун, вы испытываете мое терпение.

— Я вовсе и не помышляла об этом, — угрожающе ласковым голосом сказала она. — Я просто пришла к выводу, что вы не будете принимать участие в осуществлении моего плана. И тем самым я освобождаю вас от данного вами слова. Отправляйтесь восвояси, сэр.

— Черт побери! Вам не удастся так легко от меня отделаться! — Двумя широкими шагами Маттиас преодолел разделяющее их пространство и схватил Имоджин за плечи.

И тем самым допустил ошибку. В мгновение ока его гнев трансформировался в желание.

Несколько мгновений он не мог пошевелиться. Казалось, на него опустился могучий кулак и парализовал его. Маттиас попытался вздохнуть, но аромат духов Имоджин затуманил его сознание. Он смотрел в бездонную глубину голубовато-зеленых глаз и думал: не утонет ли в них? Он открыл рот, чтобы завершить спор ядовитой репликой, но слова застряли в горле.

Гнев во взгляде Имоджин исчез. Вместо него появилась озабоченность.

— Милорд! Что-то случилось?

— Да. — Это было все, что он смог сказать не разжимая зубов.

— Что с вами? — Озабоченность Имоджин сменилась тревогой. — Вы нездоровы?

— Вполне вероятно.

— Боже милостивый! Я не заметила это сразу. Без сомнения, этим и объясняется ваше странное поведение.

— Без сомнения.

— Может быть, вы приляжете на кровать на несколько минут?

— Я не думаю, что это будет слишком разумно…

Она была такой мягкой. Сквозь рукава платья он почувствовал тепло ее тела и вдруг понял, что ему чертовски хочется знать — с такой ли пылкостью предается она любви, с какой ведет спор. Он заставил себя оторвать руки от ее плеч.

— Нам лучше закончить дискуссию в другое время.

— Чепуха, — бодро сказала она. — Не следует откладывать важные дела, милорд.

Маттиас закрыл на пару секунд глаза и сделал глубокий вдох. Подняв ресницы, он увидел, что Имоджин с видимым интересом наблюдает за ним.

— Мисс Уотерстоун, — решительно начал он. — Я попытаюсь изложить свои мотивы.

— Вы собираетесь помочь мне, да? — Ее губы стали складываться в улыбку.

— Прошу прощения?

— Вы передумали, правда? Чувство долга победило в вас. — Ее глаза сверкнули. — Благодарю вас, милорд. Я знала, что вы поможете мне в осуществлении моих планов. — Она одобрительно похлопала его по руке. — И пусть вас не беспокоят никакие другие аспекты.

— Какие другие аспекты?

— Ну, отсутствие непосредственного опыта в делах, где требуются отвага и риск. Я это понимаю. Вам не следует смущаться тем, что вы не человек действия, сэр.

— Мисс Уотерстоун…

— В конце концов не каждый способен быть бесстрашным, — радостным тоном продолжала убеждать она. — Вы не должны бояться, если возникнет какая-нибудь проблема во время приведения в исполнение моего плана, я все возьму на себя.

— При мысли о том, что в опасной ситуации вы возьмете руководство на себя, у меня стынет кровь в жилах.

— Очевидно, у вас слабая нервная система. Но я придумаю, как с этим справиться. Постарайтесь не рисовать себе кошмаров, милорд. Я понимаю, вам внушает тревогу то, что вас ждет впереди, но уверяю вас, я постоянно буду рядом.

— Правда будете? — потрясенно спросил он.

— Я сумею защитить вас. — Без какого-либо предупреждения Имоджин положила руки ему на предплечья и на мгновение ободряюще сжала их.

Та узда, с помощью которой Маттиас пытался себя сдерживать, в одно мгновение ослабла. Раньше чем Имоджин успела убрать руки, он сжал ее в объятиях.

— Сэр? — Ее глаза расширились от удивления.

— В этой ситуации меня по-настоящему пугает лишь одно, — хрипло сказал он. — Кто защитит меня от вас?

Не дожидаясь ответа, он страстно поцеловал ее.