Тагир. Ребенок от второй жены

Глава 6

Я сижу в комнате, окруженная множеством женщин. Каждая из них суетится и выполняет свою функцию. Никого из них я не узнаю, но ни страха, ни воодушевления я не испытываю.

– Всё по шариату, – говорит одна из них, поправляющая мою абайю.

– Тише ты, Марьям, – шипит ей вторая, кидая на меня странный взгляд. – Сватовства ведь не было.

Опускаю голову, сразу же вспомнив родителей, которые не в курсе, на какую сделку я пошла, чтобы получить деньги, так нужные для проведения операции у отца. Кидаю взгляд на часы. Пересадка вскоре должна закончиться, и это единственное, чего я так сильно жду. Положительного исхода.

– Всё, пора, машина подъехала, – восклицают вдруг женщины, начиная собираться.

– Не трогайте! – впервые за весь день подаю голос, заметив, как женские пальцы прикасаются к моей сумке.

Вскакиваю и забираю то, что принадлежит мне.

– Ну всё, идем, девочка, – подталкивает меня в спину младшая из теток.

– Да-да, я вас догоню, – киваю, а сама прижимаю к себе сумочку.

– Пусть побудет недолго одна, Марьям, – говорит старшая из тех, кто готовил меня к никяху.

Все выходят, и в комнате я остаюсь одна. Присаживаюсь на стул, вздыхаю и открываю сумку. Хочу взглянуть на свою семью. Когда-то полную, счастливую. Достаю фотографию в рамочке – единственное, что взяла из дома.

На ней папа, всё еще волевой и решительный, с гордо расправленными плечами и здоровый. Мама одухотворенная, с жизнерадостной улыбкой. Я – молоденькая, наивная и без тени грусти на лице. И брат. Живой.

– Прости меня, – одинокая слезинка падает на стекло.

Глажу силуэт брата и испытываю чувство вины. Разрывающее сердце и душу.

– Обещаю, что… – всхлипываю, поднимаю голову к потолку, закрываю глаза.

Выдыхаю, часто дышу и пытаюсь привести мысли в порядок. И даю обет перед фотографией брата. Обет, который никогда не нарушу. Как искупление вины за мое предательство. За то, что выхожу замуж за врага. За его убийцу.

– Пора, – выдыхаю, прячу в сумочке снимок, который придает мне сил и решимости.

И выхожу из комнаты чужого дома. В новую жизнь. Где лишь боль и агония.

Всё, что происходит после, превращается для меня в калейдоскоп смазанных пятен, незнакомых голосов. Не помню, как автомобиль привез меня к мечети, где будет проходить никях. Успеваю заметить лишь позолоту купола и минаретов.

Всё это время в салоне играл нашид, успокаивающий душу, вот только стоило ступить на промозглую землю и оказаться под порывами ветра, как все пагубные мысли снова вернулись, заставляя мое сердце гулко биться в груди.

– Аль-хамду лил-ляяхи нахмэдуху ва… – звучит вступительное слово имама, как только мы все оказываемся на своих местах внутри архитектурного сооружения.

На Тагира, сидящего слева от меня, не смотрю. Вижу боковым зрением его очертания, сложенные на коленях руки и синюю тюбетейку. Синий. Конечно же. Цвет мира и согласия. Его любимый. В груди колет от этого обмана. Ему больше подошел бы красный. Войны и крови. Или черный. Смерти и…

– Аллаахумма, идж‘аль хаазэн-никяяхэ маймуунан мубааракя, – отвлекает ду’а имама.

Становится стыдно, и я опускаю глаза еще ниже. “О, Всевышний! Сделай этот брак счастливым и благословенным” – после этих священных слов душу прорезает вина. Ведь это ложь. Которая никогда не сможет стать правдой.

Когда-то это было моей мечтой. Сочетаться мусульманским браком в пятницу – день, благословенный для бракосочетаний и празднеств. А сейчас… Кошмар наяву.

– …Махр… – наступает тишина.

Все взоры обращаются в мою сторону. Даже Тагир поворачивает голову и ждет от меня ответа. Махр. Свадебный подарок невесте от жениха.

Все ждут от меня ответа, но я молчу. С этого момента вступает в силу обет, данный мною убитому брату. Тишина. Ожидание. Полное молчание с моей стороны.

– Кхм, – прокашливается Тагир, наклоняется к имаму и что-то говорит.

Всё продолжается без моего участия, но я чувствую на себе неодобрительные взгляды всех присутствующих. Нет-нет, но даже имам иногда посматривает. Поднимаю взгляд и вижу в его серьезных глазах сомнения в совершаемых действиях. Наши взгляды встречаются, доля секунды, а после разрыв.

И будто вся жизнь проносится перед глазами. Током простреливает тело. Словно мужчина знает обо мне больше, чем должен. Стискиваю челюсти и молчу. Весь оставшийся вечер проходит для меня словно в тумане.

Меня снова куда-то везут, мини-торжество без алкоголя, надо же. Усмехаюсь. Не думала, что он проведет настолько религиозное бракосочетание.

– А с первой женой пир рекой был, – слышу сзади женский шепот.

– Ага, это когда твоего в ментовку за пьяный дебош забрали? – фыркает вторая, а затем они обе удаляются.

Оглядываю собравшихся и понимаю, что никого здесь не знаю. Смотрю направо, в соседний зал, где празднуют отдельно мужчины. Как принято. Время проходит быстро, даже слишком.

А после снова автомобиль. И дорога, которая ведет к частному загородному дому Юсупова. Выхожу словно сомнамбула, снаружи меня ждет Тагир. Сверлит своим взглядом, почему-то недовольным.

– Операция прошла успешно, – подходит и говорит мне, подталкивая к крыльцу внушительного дома. – Завтра мы можем навестить твоего отца.

Поджимаю губы. Молчу. Никогда они не должны встретиться. Никогда.

– Ты обещала быть послушной, Ясмина. Раз не хочешь, то сиди дома. И без глупостей, уяснила? – цедит сквозь зубы. – Познакомишься с моей первой женой сейчас. Грубить не смей.

Сглатываю, совсем не слыша его речи. В ушах стоит гул, а ладошки потеют от стресса. Наиля. Тагир открывает дверь, ступает внутрь первым, а затем отходит на шаг вправо, разуваясь и снимая тюбетейку. И наши взгляды с бывшей подругой встречаются.

Время будто замирает. Мы по обе стороны порога. Она – внутри, я – снаружи. Извечное противостояние жен одного мужчины. Борьба, в которую я не собираюсь вступать. Но взгляда не отвожу, больше никогда не покажу своей слабости перед чужаками. Она опускает глаза первой, а затем выдавливает из себя улыбку.

– Добро пожаловать в мой дом, Ясмина! – кидает опасливый взгляд на Тагира, отступает на шаг, словно давая мне допуск в жилище.

И мне не остается ничего другого, как сделать этот шаг. В пропасть.

Тагир захлопывает за мной дверь, и мы остаемся стоять в гостиной втроем. Я, Ясмина и… Наш муж. Юсупов. Он стоит между нами, но смотрит при этом на свою жену.

Мне не виден его взгляд, но по тому, как бывшая подруга сглатывает, несложно догадаться, какая эмоция читается на мужском высеченном временем лице.

– Неделю поживете здесь, а после я куплю тебе другой дом, Ясмина, – говорит спустя несколько минут тишины Тагир.

Перевожу на него свой взгляд, замечая и складки на лбу, и недовольство в глубине глаз.

– К чему такие траты из семейного бюджета? – тут же вскидывает голову Наиля, смотря на меня. – Пусть наш дом станет и твоим, дорогая Ясмина, – бегло говорит она, словно боится, что будет иначе.

Ее слова вызывают оторопь, я даже замираю, ведь ожидала совсем другого приема. Агрессии, драки, слов ненависти и даже проклятий с ее стороны.

Нет, она запомнилась мне совершенно другой – милой девушкой, стеснительность и скромность которой шли впереди нее за две мили. Вот только время не щадит даже самых праведных. Особенно если овцы попадают в логово волка.

Смотрю на Наилю и не узнаю ту девчонку, которая часто приходила в гости, ела со мной приготовленную с любовью выпечку моей мамы, каталась в детстве на спине брата Аслана. Нет. Передо мной сейчас стоит львица, пусть и в платке, покрывающем голову, как и положено у женщин нашей религии.

Речи ее милы и льстивы, но выражение глаз, специфические морщинки вокруг носа не могут обмануть мое чутье. Женщина, стоящая напротив меня, не рада моему присутствию.

– Я вполне способен обеспечить каждую из своих жен отдельным жильем, – цедит сквозь зубы Тагир, осаждая первую жену.

Мне так и хочется съязвить: “Раз способен, чего же позоришься, приводя меня в чужое жилище?” Но в последний момент прикусываю язык, чувствуя внутри железный привкус. Обет молчания. Помни о нем, Ясмина. Никогда не говори с теми, в ком течет кровь Юсуповых.

– Как скажешь, любимый, – тут же улыбается Наиля, за секунду превращаясь из ядовитой змеи в добрую и ласковую кошечку.

Даже кажется, будто она летит по земле, приближаясь и приникая к груди мужа. Ее ладошка оглаживает плечо, смахивая невидимые пылинки, а лицо поднимается и тянется к нему. Даже в глазах неприкрытая надежда, что он хотя бы коснется ее губ. Но мужчина неумолим и непреклонен.

– Покажи моей жене дом, – берет ее за кисти обеих рук и отстраняет от себя, холодно заглядывая в глаза. – Завтра прилетают мои родители, так что позаботься о чистоте дома и приготовлении еды. Чтобы не было как в прошлый раз.

– Но ведь всё прошло хор… – говорит Наиля, но Тагир уже не слушает, смотрит на меня хмуро и предостерегает: – Ты знаешь правила. Подчиняйся им.

Я же с горечью поджимаю губы. Знаю. Все знают. Младшая жена должна следовать приказам старшей. Так заведено испокон веков. Такова доля вторых, третьих и четвертых жен. Всех, кого может себе позволить состоятельный мужчина.

А затем, так и не дождавшись от меня ни единого слова, разворачивается и уходит вглубь дома. Оставляет двух жен наедине.

Прикусываю внутреннюю часть щеки. Становится неуютно от гнетущей атмосферы дома. Я думала, что мне будет больно от созерцания счастья бывших жениха и подруги, но сейчас лишь гнетет тоска от созерцания чужого несчастья. В глазах Наили, которая смотрит мужчине вслед, я вижу горечь и обиду, невысказанное желание любви.

И так жалко мне ее становится. Бью себя мысленно наотмашь. Она ведь ни в чем не виновата. Ее заставили выйти за него замуж родители. Иначе быть не может. Лишили возможности любить и быть любимой. Она такая же заложница ситуации, как и я.

– Я так рада тебя видеть, Ясмина, девочка моя, – быстро берет она себя в руки и подходит ко мне, берет за руки, заглядывает пронзительно в глаза, будто выискивает что-то. – Хорошо, что это ты стала второй женой Тагира, что именно тебя привез мой Тагир.

Ее руки холодны, мне хочется отдернуть свои, но я терплю, позволяю увести себя по коридорам вглубь шикарного дома нашего общего мужа.

Наиля скрывает за болтливостью нервозность, но я вижу, какая она дерганая и суетливая. Как трогает свои густые черные кудри, и от этого бренчат браслеты, серьги и цепочки, которыми она себя обвесила с ног до головы.

Для чего так много золота? Боится, что выгонит ее в любой момент, произнеся три раза талак? Ведь это будет означать развод. Вот только не думаю, что ее родители позволят этому случиться.

Да и сейчас двадцать первый век на дворе. Так что это либо показное, чтобы компенсировать невнимание мужа, либо… Вызвать у младшей жены единого мужа зависть.

Золото – признак любящего и внимательного мужа. Непроизвольно опускаю глаза на кисти своих рук. Голые. Как и шея, и уши. Стискиваю челюсти, отбрасывая все эти мысли из головы. Я здесь по другой причине.

И у меня свой договор с Тагиром. Мне плевать на его богатство и роскошные наряды Наили, которая всегда была жуткой модницей. Хоть в чем-то она не изменилась, признаю это с горькой улыбкой на лице.

– Что же ты молчишь? Мы подругами были, Ясми. Неужели годы взяли свое, и ты ненавидишь меня за то, что совершили мои родители? – останавливает меня на полпути и заглядывает в глаза, даже нижнюю губу выпячивает, как делала это в детстве.

Меня это трогает, но затем я смотрю ей в глаза. А там, в самой глубине, тлеет огонек злости, который ей не удается скрыть. Нет, будь я моложе и наивнее, повелась бы, но сейчас, когда жизнь бросала меня из стороны в сторону, словно мяч для пинг-понга, упрек ее звучит дико.

Какая же хорошая актриса. Неужели думает, что я готова быть снова ее подругой после того, как они с Тагиром решили заставить меня стать инкубатором для их ребенка?

Мои губы продолжают быть сжатыми в тонкую нитку, а взгляд выражает холод и равнодушие. Но обет молчания я давала только в сторону Тагира, поэтому с бывшей подругой завожу разговор.

– Много времени прошло, Наиля.

«Ничего не вернуть назад», – дополняю мысленно фразу, проходя вслед за девушкой в мрачную комнату, узкую, обставленную дорогой темной мебелью.

– А я так скучала по тебе, переживала за вашу семью. Я бы не приняла другую жену, Ясми, – проникновенно говорит мне Наиля, заглядывая в глаза с заискивающей теплотой. Рука теребит цепочку на шее, улыбка отдает фальшью. – Никому бы не позволила войти в наш дом, только тебе. Я так рада, что ты согласилась родить нам ребенка. У меня и Тагира будет малыш от моей лучшей подруги. Новая жизнь, – улыбка становится одухотворенной, – Тагир так хочет этого малыша. Сына, наследника.

Хорошо, что она в своей эйфории сложила руки перед собой и смотрит в потолок, и я успеваю скрыть ужас на своем лице. Ее слова звучат кощунственно и царапают мою душу, разрывают ее в клочья. Пошатываясь, опираюсь на спинку широкой кровати, а Наиля присаживается, указывая рукой на место напротив.

– Давай присядем, Ясми, я расскажу тебе о порядках этого дома.

Ничего не остается, как устроиться рядом с Наилей. Почему я раньше не видела, какая она манерная и жеманная? Такие гадкие ужимки, хитрые повадки, как у лисы. Взгляд ее острый, подруга наблюдает за каждым моим движением и едва заметно кривит губы.

Знаю, выгляжу я плохо, измученно, и наверняка она опасается, что не смогу выносить ребенка. Перебираю пальцами ткань абайи, окунаясь в безмолвие, Наиле не нужен собеседник, она, кажется, обожает звук своего голоса и разливается соловьем.

– Мы пытались сделать малыша, я так хотела подарить Тагиру сына! – восклицает она горячо и подается ко мне. – Но после стольких лет он больше не настаивает и не мучает меня. Понимает, как мне тяжело и больно. Ты же знаешь, какой он хороший, добрый и понимающий.

Еле сдерживаю сиплый вздох. Увиденное в холле никак не вяжется с тем, что она сейчас говорит. Она всё продолжает рассказывать, какая в их семье идиллия, а меня тошнит от образов, проносящихся в воображении.

Наиля и Тагир на постели, сплетенные в объятиях, пьющие дыхание друг до друга. Бывшая лучшая подруга получила то, о чем я мечтала всю свою жизнь. Воспоминания о том, как Тагир в молодости, влюбленный в меня до безумия, каждый раз останавливался и обещал подождать до венчания, хотя я была готова. Ко всему готова.

Боль снова впивается в сердце, хотя казалось, что я закрыла эту тему, переболела, перешагнула… Но она лишь притупилась на время, а сейчас снова подняла свою ядовитую голову, обдавая меня зловонным дыханием агонии.

– …И я попросила его найти тебя. Знаю ведь, какая у вас в семье плачевная ситуация. Хоть так смогу отблагодарить вас. Тагир не соглашался оплатить лечение твоему отцу, но когда я сказала, что приму ребенка только от тебя… – вдруг врывается в мои мысли голос Наили.

– Что? – подаюсь вперед и хватаю ее плечи, впиваясь пальцами в кожу. – Что ты только что сказала?

Тишина повисает в комнате. Между нами лишь наши напряженные взгляды глаза в глаза и размеренное тиканье часов.