Таинства ночи

Глава 11

Мерси была в бешенстве.

— Почему ты так уверен, что я блефую? — потребовала она ответа, бросаясь за ним. Он оглянулся на нее.

— Смотри под ноги. Здесь такие красивые цветы, не растопчи их. Их век и так невероятно мал. Лето здесь короткое…

— Я прекрасно все это знаю, — оборвала его Мерси. — Я не полная идиотка.

Он улыбнулся ей и присел на валун. На этой стороне плато таких было много.

— Я знаю, что ты не идиотка, Мерси, но иногда ты бываешь немного наивна или опрометчива. Иди сюда, садись и посмотри на эту красоту. Увидеть горное плато в самом цвету — такая возможность представляется не часто.

— Разве я не говорила тебе, что мне не нравится, когда ты начинаешь читать мне нравоучения?

— Возможно, ты что-то и говорила, но не в последние пять минут.

Мерси метнула в него яростный взгляд, независимо прошла мимо и уселась на нагретый солнцем камень.

На Крофте были черные широкие брюки и, как обычно, темная рубашка. Он поднял одно колено и, положив на него руку, погрузился в созерцание раскинувшегося перед ним плато. Он был похож на черного ворона, который, стоит ему раскинуть крылья и взлететь, украдет солнце и уничтожит радость.

Мерси вдруг вспомнила о леопарде на триптихе, о городе-призраке. Крофт был из их мира, из мира зла и теней, жестокости и смерти. Что он делал здесь, среди этой ликующей природы?

Но раз уж он здесь, а не там, подумала Мерси, то ему нужно что-нибудь, что накрепко привязало бы его к здесь и сейчас. В любую секунду он мог сорваться и исчезнуть в своем собственном мире, мире, где все измерялось только замкнутыми и незамкнутыми Кругами. Ему с трудом удавалось понять эксцентричность, иррациональность и непредсказуемость тех, кто обитал в реальном мире. Однако в тот самый момент, когда шевельнулась в ней эта догадка, Мерси осознала, что ему самому, возможно, было еще сложнее примириться с собой.

Мерси отвела взгляд от Крофта и посмотрела на плато. Да, она не могла не признать, что пейзаж был великолепен. Хрупкие цветочки тянули свои головки к солнцу, к жизни. Травяной ковер был девственно зелен. А на далеких вершинах блестел снег.

Солнце ласкало руки и лицо Мерси.

— Шкала приоритетов а-ля Фальконе, — сказала она со вздохом.

— Что это значит?

Она пожала плечами.

— Тебя больше волнует, что я могу раздавить цветок, чем то, что я могу начать шантажировать тебя.

— Мерси, мы оба знаем, что ты не способна шантажировать меня. Не угрожай тем, чего не можешь выполнить.

— Так ты не расскажешь мне о своем прошлом?

— Не сейчас. Возможно, никогда. Поверь мне, дорогая, на самом деле тебе вовсе не хочется знать о нем. Это замечание ее не удивило.

— Возможно, ты прав. Ладно, можешь ничего не говорить. Меня больше беспокоят твои планы насчет Глэдстоуна. Что теперь ты собираешься делать?

— Я уже сказал тебе. Я хочу найти что-то, что связывало бы Глэдстоуна с Грейвсом.

— Ты думаешь, что найдешь доказательства в подземелье?

Крофт кивнул.

— Да. Если не там, тогда, вероятно, в его офисе. Сегодня во время вечеринки мне нужно проверить оба места. Изабель говорит, что будет около пятидесяти гостей.

— Чем больше, тем хуже. Больше вероятность, что тебя обнаружат.

Он покачал головой.

— Наоборот, легче исчезнуть.

Мерси пожала плечами.

— Я бы хотела, чтобы ты оставил эту затею, Крофт.

— Не могу.

Она вздохнула.

— Ты не можешь оставить это, да? Ты — Крофт Фальконе, а это значит, что ты должен закрыть все дверки, заполнить все пустоты, остановить все утечки. Ничто не должно быть оставлено без решения. Ни один вопрос не должен остаться без ответа.

— Замкнутый Круг.

— Какая она была, Крофт? Та женщина, которую ты ездил спасать на Карибы?

Он замялся, но потом, к невероятному изумлению Мерси, ответил:

— Восемнадцать лет. Хорошенькая. Блондинка. Спортивного сложения. Жизнерадостная. Когда я вытащил ее с этого острова, ей было уже не восемнадцать, она больше не была хорошенькой блондинкой спортивного сложения, не радовалась жизни. Она была отравлена наркотиками, верила в то, что Эган Грейвс посланник небесного спасения на земле, и думала, что выполняет свои обязанности перед церковью, когда спала с деловыми партнерами Эгана.

— Страшно.

— Да.

Мерси прикусила нижнюю губу.

— А как она теперь?

— Ее отец сказал, что потребовался год, чтобы отучить ее от наркотиков и убедить в том, что Грейвс не более чем сводник и торговец. А два года назад она поступила в университет и сейчас все еще учится.

Мерси облегченно вздохнула.

— Итак, с ней все будет в порядке.

— По-видимому.

— Ты спас ее, — прошептала Мерси. — Может быть, ее бы уже не было на свете, если бы не ты. Она когда-нибудь говорила с тобой? Ты с ней встречаешься хоть изредка?

— Нет. Она не помнит меня. В ту ночь она была в истерике. Так же, как и остальные, которых мне удалось спасти. Еще до рассвета я всех их отвез к Рэю. Он ждал меня с лодкой в нескольких милях от берега. Я никогда больше не видел ни одного из этих несчастных детей, а они даже хорошенько меня не рассмотрели. Я сказал Рэю, что Грейвс мертв.

— Рэю?

— Рэю Чандлеру. Это про его дочь я рассказывал. Именно он отчаянно хотел свести счеты с Грейвсом.

— И это он попросил тебя отправиться туда?

— Да.

— Ты не взял денег за свою работу?

Крофт странно посмотрел на нее.

— Не с Рэя Чандлера. Я был ему должен.

— За что?

— Рэй работает на правительство. Однажды он оказал мне услугу. Помог, когда мне срочно требовались секретные сведения.

— Итак, когда Рэй обратился к тебе за помощью, ты вернул ему долг?

— Некоторые люди называют это поддержанием хорошей кармы. Другие — чистой совестью. Я называю это замыканием Круга. Я же сказал тебе, что был должен ему.

— Вот так ты и живешь, да? Ты постоянно замыкаешь этот свой… этот Круг. Все должно быть под контролем. Включая меня.

— Нет. Мерси, ты исключение. В тот момент, когда я почти уверен, что приручил тебя, ты выкидываешь что-нибудь такое, что бросает меня в жар. Как, например, вчера ночью. Никогда так больше не делай.

Исключение? Неужели она исключение?

— Знаешь, что я думаю, Крофт? Время от времени тебя нужно хорошенько встряхивать. Ты зациклен на своей идее. Ты расстраиваешься из-за своей неудачной утренней медитации или из-за того, что официантка приносит тебе чуть теплый чай. Ты думаешь, что все делаешь единственно возможным способом, и ты становишься настоящим тираном, когда кто-нибудь пытается поспорить с тобой. Эта твоя идея замыкать все Круги кажется мне весьма ограниченной. Это делает тебя несгибаемым. Возможно, это даже не позволяет тебе влюбиться. — Мерси многозначительно покачала головой. — Мне это отнюдь не кажется здоровым образом жизни.

— Думаешь, твой лучше? Ты наивна, безрассудна, непредсказуема. Ты отчаянно пытаешься заставить меня потерять самоконтроль. Да, именно так, — сказал он, когда увидел, что она уже открыла рот, чтобы возразить. — Прошлая ночь — классический тому пример. Я не пришел в твою спальню, чтобы доказать тебе, что ты не победила.

— Ну да, а до этого ты думал, что просто придешь, немного встряхнешь меня быстрым, резким сексом и заодно убедишься, что все еще держишь меня под контролем. Я знаю, как ты пытаешься использовать секс против меня. Я не настолько наивна. Ты думаешь, что если привязал меня к себе сексом, то я буду беспрекословно выполнять все твои приказы? Тебе ведь не нравится, что я сама решаю, что мне делать? Тебя беспокоит, что я могу испортить твои планы, если решу, что Глэдстоун невиновен. Ну так знай: я считаю его невиновным! И все твои извивания в постели не изменят моего мнения!

Он криво улыбнулся:

— Как много похвалы моим скромным способностям устанавливать сексуальные связи.

— Думаю, что будет лучше, и если ты узнаешь, что они не работают.

— Спасибо за предупреждение.

— Обращайся в любое время. — Она поняла, что теперь он ее провоцирует.

Они долго молчали, а потом Крофт тихо сказал:

— Прошлая ночь…

— Если ты собираешься извиняться, то уж извиняйся как следует. Я не в настроении слушать всякую ерунду.

— Ты хочешь, чтобы я встал на колени?

— Почему бы и нет?

— Помнится, что вчера ночью я уже стоял перед тобой на коленях, — начал он задумчиво. — Это не считается?

— Ты, сукин… Прошлой ночью я сказала, что удушу тебя. Сегодня я выполню свое обещание. — Мерси вскочила и как разъяренная кошка бросилась на Крофта.

Он легко поймал ее, прижал к своему сильному телу и, крепко держа Мерси в объятиях, аккуратно скатился с камня вместе с ней на траву.

Мерси закрыла глаза, когда небо перевернулось перед ней, а затем обнаружила себя лежащей на траве. Крофт смотрел на нее сверху вниз. Когда она подняла ресницы, то увидела прямо перед собой его смеющиеся светло-карие глаза.

Это был золотистый смех, который моментально погасил ее вспышку гнева. Он захватил и очаровал ее так, как ничто другое в этом мире. Мерси вдруг поняла, что ей очень нравится, когда Крофт смеется.

— Ты думаешь, что ты самый удивительный и блестящий в моей жизни, не считая, конечно, тоста с джемом? — спросила она, не в силах устоять против того, чтобы провести пальцами по его волосам.

Он улыбнулся.

— Если бы у нас было достаточно места и времени, я бы занялся любовью с тобой прямо здесь, в этом царстве солнечного света. Ты так замечательно смотришься на этом покрывале из цветов.

— Неужели ты не боишься, что я могу их помять?

— Это стоит того, чтобы увидеть твои волосы разметавшимися на траве.

— Значит, твое заявление надо понимать так, что у нас нет ни времени, ни места?

— Тебя это огорчает?

— Даже если бы и огорчало, то никогда бы не призналась, — сказала она. — Ты и так слишком самоуверен. Кроме того, я знаю, почему ты хочешь вернуться в дом как можно скорее. Ты на задании, и ничто не должно тебя отрывать от него. Дело всегда на первом месте. Всегда надо замыкать Круг, и так далее, и тому подобное.

Он поцеловал ее.

— И почему только ты постоянно сражаешься со мной, дорогая? Почему ты просто не можешь принять меня таким, какой я есть, и то, как сложились наши отношения?

— По большей части из-за того, что я никак не могу понять, какие все-таки между нами отношения. — Мерси оттолкнула его, и Крофт медленно поднялся. Она оглянулась, чтобы посмотреть, как много изящных маргариток или элегантных голубых водосборов она могла уничтожить. Оказалось, ни одного. И как это Крофт умудрился опустить ее на траву так, чтобы она не тронула цветов?

— Я с самого начала сказал тебе, что со мной ты в безопасности, — пожал плечами Крофт. Он наклонился к лучистой маленькой маргаритке, растущей меж камней. Его прикосновение было таким нежным, что пурпурно-голубой лепесток даже не колыхнулся. — И я думал, что ты верила в это с самого начала. Так почему же ты продолжаешь спорить со мной, дразнить меня?

— Дело вовсе не в этом. Мне не хочется признаваться, но я верю тебе, Крофт. Я верю тому, что ты честен по отношению к себе и своей странной философии. Но вот честен ли ты со мной? Я не могу избавиться от ощущения, что меня используют. Последний раз, когда мужчина использовал меня, мне было легко возненавидеть его, легко было отвергнуть его и все, что связано с ним. Мне легко было уйти от него. Но с тобой я, кажется, попала в ловушку.

— И ты не ненавидишь меня?

Мерси тяжело вздохнула, вспомнив прошлую ночь.

— Думаю, что ты и сам это знаешь, не так ли?

Его взгляд стал серьезным.

— Я уверен, что когда-нибудь эта история все-таки закончится, и независимо от ее результата я буду у тебя в долгу. Я всегда плачу по счетам, Мерси, и я заплачу по этому. Клянусь.

— Как здорово. — Она вскочила на ноги, отряхивая джинсы. — Только дай мне побольше времени. Надо подумать, что бы такое потребовать у тебя в качестве оплаты, ладно? Я хочу быть уверена, что это будет стоить затраченных мною денег.

Она побежала через плато, не сомневаясь, что Крофт следует за ней. Солнце припекало по-прежнему, а цветы были так же хороши. Но все краски словно померкли, Мерси поняла теперь, что Крофт спокойно оставит ее, когда будет уверен, что заплатил по всем счетам.

Он будет ей обязан. Мерси понимала, что долг не может превратиться в любовь.

— Мерси, подожди.

Крофт догнал ее и, схватив за руку, заставил остановиться.

Она взглянула на него.

— Что еще, Крофт?

— Я был не прав, — сказал он немного хрипло, сжимая ее лицо своими ладонями. — У нас довольно места. Черт побери, у нас есть все горное плато. Это же целый мир.

— А время? — прошептала она.

— Мы создадим время.

Мир для Мерси ожил, краски вернулись, когда Крофт опустил ее на траву. Она обвила руками его шею и подумала о том, как страстно он, должно быть, хотел ее, раз изменил свое решение и занялся с ней любовью. Она улыбнулась.

Крофт увидел улыбку и застонал.

— Ты, должно быть, действительно ведьма. — Он прижал ее к себе, торопливо стягивая ее футболку. — Ты только почувствуй, что ты со мной делаешь.

Он взял ее руку и положил на набухшую плоть под тканью джинсов,

— Когда ты рядом, мне кажется, что я совершенно себя не контролирую.

Мерси запустила пальцы в его густые волосы, ее глаза затуманились.

— Знаешь, у этого есть две стороны. Посмотри, что ты делаешь со мной.

— Я уж лучше почувствую, что я с тобой делаю. Когда я прикасаюсь к тебе, ты всегда кажешься мне такой приятной. — Он стянул футболку и принялся за джинсы. Он спешил, его нетерпение ощущалось в быстрых движениях, которыми он раздевал ее. Спустя несколько минут Мерси лежала обнаженная на поле диких цветов, ее кожа согревалась солнышком и прикосновениями мужчины.

— Твоя одежда, — пробормотала она протестующе, поскольку он не позаботился о том, чтобы раздеться. Ее дрожащие пальцы нащупали пуговицы его рубашки.

— Забудь о моей одежде, — вымолвил он. — Я позабочусь о ней.

Он расстегнул джинсы, уселся, скрестив ноги, и снова схватил ее за руку.

— А теперь ты можешь помочь мне. — Он направил ее пальцы к отверстию в джинсах.

— Крофт?

Выражение его лица было немного глуповатым, но в то же время безумно сексуальным. Его глаза сияли.

— И долго мне еще ждать?

Подстрекаемая его вызовом, Мерси сунула руку в образовавшееся отверстие, нашла кармашек его трусов, а затем ее пальцы сомкнулись вокруг его члена. Теплая мужская плоть с готовностью забилась о ладонь. Мерси нежно освободила жаждущего друга Крофта из его заключения. Она прикасалась к нему нежно, с любопытством, и Крофт застонал. Капля жидкости, сорвавшаяся с кончика его члена, омочила палец Мерси.

— Иди сюда, дорогая. Я не могу больше ждать. — Он наклонился к ней.

Мерси застонала, наполнившись вдруг дикой страстью, когда Крофт усадил ее к себе на колени, лицом к нему. Она ухватилась за его плечи, усаживаясь поудобнее, ее бедра были широко расставлены, а тайное место между ног совершенно обнажено. Неспокойный член Крофта уперся во внутреннюю поверхность ее бедер в тяжелом ожидании.

— Крофт, я не уверена, это… — Она не могла придумать никакую отговорку. Она вообще не могла думать. Мерси просто знала, что чувствовала чудовищное желание, сидя с широко расставленными ногами на коленях Крофта.

— Расслабься, — прошептал он. — Просто помни, что со мной ты всегда в безопасности.

А потом он дотронулся до нее, взрывая ее отчаянной властью своих прикосновений. Мерси задрожала, слабо вскрикнула и закрыла глаза. Он омочил палец во влаге, которую обнаружил между ее бедер, а затем своим ласковым прикосновением превратил ее маленький бутон желания в горящий расцветший цветок. Когда он был удовлетворен ее ответом, он еще глубже ввел палец. Он использовал ее женскую влагу для того, чтобы облегчить себе дорогу. Мерси вздрогнула, когда он ввел свой требовательный палец в глубь ее тела, а потом проник еще глубже туда, где была чувствительная, нежная плоть позади мягкого мокрого канала. Там он нарисовал утонченный маленький узор, что едва не лишило Мерси сознания.

— Крофт! — Она извивалась у него на коленях, стараясь получить больше этих необыкновенных ощущений. — О Господи! Крофт!

— Я знаю, — пробормотал он, его голос был хриплым от желания. — Я знаю, чего ты хочешь. И я дам это тебе. Сейчас.

Он прервал свое чувственное обследование и сжал ее ягодицы обеими руками. С безграничной, мучительной медлительностью сажал он ее на свой возбужденный член.

Мерси чувствовала в огромном нетерпении каждый сантиметр его пути в глубь ее тела. Ждала, когда Крофт полностью наполнит ее. Скорее! Возбуждение уже начинало струиться по ней, и она не могла контролировать его. Оно сжимало, покоряло и завораживало ее. И темный блеск в глазах Крофта говорил ей, что он был с ней каждый сантиметр их пути.

Когда же он похоронил себя в ее мягкости, Крофт начал набирать ритм. Он оперся о ее бедра и начал слегка покачиваться в своем сексуальном танце.

Это был акт покорения и упорства, и Мерси была возбуждена им не меньше, чем его ласками, когда он будоражил и взрывал ее.

Это был совершенно иной вид возбуждения, и она чувствовала, что сейчас это было то, чего она желала. И он оказался столь же неотразимым, как и предыдущий.

Экстаз, потрясший их обоих, казался естественным и величественным, как вид гор и горных плато, окружавших их.

Крик ликующего удовлетворения Крофта эхом отозвался на плато.

Когда все было кончено, они обрушились в объятия друг друга, ожидая, когда свежий ветер и бодрящий солнечный свет восстановят их силы.

Изабель Асканиус стояла у окна и наблюдала за тем, как Крофт и Мерси возвращались в поместье. Она видела, как Фальконе приостановился, чтобы стряхнуть травинки и сухие листья с волос Мерси. Нетрудно было догадаться, что как-то во время этой утренней прогулки Мерси оказалась лежащей на спине на лугу горного плато. И Изабель вдруг поняла, что страшно завидует этой недалекой продавщице книг.

Она не могла вспомнить, когда в последний раз мужчина занимался с ней любовью на траве под лучами солнца. Изабель вынуждена была поддерживать свой имидж холеной аристократки. Ее прекрасный, холодный облик привлекал к себе всеобщее внимание. Изабель никогда не знала отказов. Все ее любовники были опытными и изощренными, но им и в голову не могло прийти заняться с ней любовью на траве в горах. Даже Эрасмусу Глэдстоуну. Глэдстоун был совершенным любовником, однако иногда он вызывал у нее отвращение. Его страсть была холодной и механической, удовлетворяющей, но никогда не заполняющей до краев.

Изабель убеждала себя, что ей вполне достаточно лишенного эмоций секса с Глэдстоуном, потому что секс не был для нее главным. Изабель получала истинное удовольствие от того, что Глэдстоун уважал в ней профессионального консультанта по вопросам охраны и телохранителя, и теперь она планировала поразить его своим талантом стратега. Она непременно должна найти возможность убедить его в том, что он нуждается в ней.

В свое время она согласилась работать на Глэдстоуна, потому что чувствовала: однажды он станет очень могущественным и она получит свою частичку власти. Сначала маленькую. Но когда-нибудь она сама встанет во главе приносящего баснословную прибыль дела, основанного на поставке наркотиков. Она будет богаче, чем в своих безумных мечтах, женщина, обладающая властью над людьми и их жалкими жизнями. Это была ее единственная цель, и ничто не могло заставить ее отказаться от нее.

Однако наблюдая за возвращающейся к дому Мерси, Изабель вдруг подумала, что интересно было бы узнать, каково с Крофтом Фальконе там, на горном плато.

— Надеюсь, сегодня все пройдет как надо? — спросил Эрасмус, стоявший позади нее.

— Конечно. Вы уверены, что от Фальконе необходимо избавиться?

— Лучше перестраховаться, — пробормотал Глэдстоун. — На первый взгляд он кажется совершенно обыкновенным, неинтересным человеком. Идеальный любовник для нашей маленькой, скучающей Мерси Пеннингтон. Но в нем есть что-то, что сильно беспокоит меня. Он слишком плавно двигается, ты заметила?

Изабель снова выглянула в окно.

— Да, я заметила.

— И мне вовсе не нравится, что все пошло наперекосяк в ту первую ночь, в мотеле. Каким-то образом Фальконе опередил Далласа и вытащил книгу из сейфа. И мне не нравится также то, что прошлой ночью ты застала Фальконе и Мерси в саду. Слишком близко к подземелью. Однако больше всего меня настораживает то, что тебе ничего не удалось выяснить о Фальконе.

— Я знаю, — тихо согласилась Изабель. — Следовало бы знать о нем гораздо больше к этому времени.

— Именно. А теперь, располагая только фактами и подозрительным отсутствием всякой о нем информации, я считаю, что будет лучше, если мы избавимся от этого мужчины.

— А мисс Пеннингтон?

Глэдстоун махнул рукой.

— Я настоял на том, чтобы она приехала сюда для того, чтобы я смог оценить ее и решить, что ей известно. Нельзя было отрицать возможность того, что она каким-то образом узнала об истинной ценности «Долины»и готовит мне ловушку или планирует начать шантажировать меня. Если бы все так и произошло, то, полагаю, было бы гораздо безопаснее избавиться от нее прямо здесь, чем в ее городе. Однако совершенно ясно, что она не представляет никакой опасности. Маленькая наивная дурочка. И все же, если Фальконе на самом деле не тот, за кого выдает себя, возможно, будет лучше, если с мисс Пеннингтон тоже произойдет какой-нибудь несчастный случай. Я хочу, чтобы ни одна живая душа не подозревала о том, что «Долина» вновь вернулась ко мне.

Изабель глубоко вздохнула. Интересно, что значило для Глэдстоуна убить? Теперь обратного пути у нее не было. Она сама выбрала эту дорогу и отступать не собирается. Все ее обучение было направлено на то, чтобы превратиться в первоклассного женщину-наемника, отличного консультанта по безопасности для богатого, могущественного мужчины. Она не разрушит все из-за убийства. Это была именно та дорога к власти, по которой она должна пройти. Однажды, если сбудутся ее планы, именно она будет нанимать людей для того, чтобы они выполняли для нее всю самую грязную работу.

Однако необычный страх, который она ощущала, встревожил ее. Без сомнений, ей было бы легче, если бы не было необходимости убивать Фальконе и эту женщину. Это было бы безопаснее. Смерти всегда влекут за собой ненужные вопросы, а вопросы требуют ответов.

— Если мисс Пеннингтон действительно столь глупа и наивна, тогда вам, возможно, удастся заставить ее рассказать кое-что о Фальконе. В таком случае мы сможем выяснить, насколько он действительно опасен, прежде чем начнем действовать. Я уже была однажды свидетельницей вашего искусства в области гипноза.

Глэдстоун улыбнулся.

— А что, это мысль. Было бы интересно побольше узнать о нем, даже если мы и собираемся от него в скором времени избавиться. Знание всегда полезно. Неплохо было бы, например, узнать, нанял его кто-нибудь или он работает на себя. — Он помолчал. — Ты права, дорогая. Мне стоит побеседовать с леди Пеннингтон, и будет лучше, если я сделаю это сегодня. Твоя задача — увести Фальконе.

— Думаю, я знаю, как это сделать, — сказала Изабель. — Лене говорил, что мисс Пеннингтон панически боится маленьких самолетов. А Фальконе, напротив, кажется мне одним из тех мужчин, которые бы с удовольствием посмотрели на окрестности с высоты. Можно предложить ему прогулку на вертолете.

В голубых глазах Глэдстоуна появилось какое-то странное выражение.

— Вот и прекрасно. Развлекайся с Крофтом, а я займусь маленькой Мерси.

Изабель снова посмотрела в окно. Возможно, если Глэдстоун выяснит, что Фальконе абсолютно безвреден, его можно будет отговорить устраивать несчастный случай для Крофта и Мерси.

Однако независимо от результатов разговора Глэдстоуна с Мерси, сказала себе Изабель, она сделает то, что должна. Она не остановится даже перед убийством.

Это будет ее первым шагом к власти.

После ленча Мерси стояла у огромного окна в гостиной и наблюдала, как поднимается в воздух и улетает маленький вертолет с Изабель и Крофтом на борту. Крофт не удосужился даже оглянуться и помахать Мерси.

То, что Изабель является еще и личным пилотом Глэдстоуна, не удивило Мерси. Казалось, что эта женщина может делать абсолютно все.

Мерси подозревала, что увезти Крофта было идеей Изабель. Как она ненавидела эту женщину! Умей Мерси прожигать взглядом насквозь не только в фигуральном, но и в прямом смысле, Изабель бы не дошла до вертолета — от нее осталась бы только кучка пепла.

Совершить воздушную экскурсию по окрестностям было предложено во время ленча, состоявшего из холодного вареного лосося и холодной спаржи с кальмарами. Крофт согласился не раздумывая. Мерси же сжалась при одной только мысли о полете. Вертолет напоминал ей огромных размеров консервную банку, которую поднимают повыше, а потом швыряют вниз. Нет уж, такого счастья ей не надо. И вот Мерси одна.

— Вот где вы, моя милая, — раздался голос Глэдстоуна за спиной Мерси. — Не расстраивайтесь, что не смогли полетать. У всех нас есть свои маленькие фобии. Изабель просто превосходный пилот, однако, честно признаюсь, я сам тоже не особенно-то люблю высоту. Я пользуюсь вертолетом только в случаях крайней необходимости. Зимой, например, кроме как на вертолете отсюда не улетишь.

Мерси отвернулась от окна, изобразив на лице вежливую улыбку.

— Я уверена, что с высоты полета горный пейзаж будет великолепным, но, вы правы, у всех нас есть свои маленькие фобии.

Глэдстоун улыбнулся ей с невыразимым очарованием. В глубине его необычных голубых глаз, казалось, что-то зажглось.

— Раз уж это случилось, то я предлагаю вам совершить маленькую экскурсию. Путешествие, которое смогут оценить по достоинству только истинные профессионалы нашего дела. Как вам нравится идея спуститься в подземелье и провести эти несколько часов среди сокровищ, Мерси? Должен признаться, для меня нет ничего более приятного, чем показывать книги человеку, который действительно сможет оценить их.

Настроение Мерси мгновенно улучшилось.

— Это было бы просто замечательно.

— Отлично. — Глэдстоун взглянул на часы. — У нас есть пара часов. Даллас и Лене, кажется, уже все приготовили к сегодняшней вечеринке, а гости начнут приезжать не раньше четырех. Давайте отправимся в нашу собственную версию земного рая, Мерси.

Жалко, подумала Мерси, что Крофт не сказал ей, что конкретно он искал в хранилище. Но и Мерси хороша, надо было быть настойчивей. Она же с самого начала отвергала предположение, что Глэдстоун — мошенник. И тем не менее сейчас она может провести небольшое расследование, а потом все рассказать Крофту. Плохо только, что она не знает, что искать. Крофт упомянул только, что просто хотел проверить, похожа ли коллекция Глэдстоуна на коллекцию Эгана Грейвса. Как всегда, подумала Мерси, Крофт сделал глупость. Вот к чему приводит чрезмерная самоуверенность.

И тем не менее Мерси решила постараться запомнить

Как можно больше названий книг. Вероятно, ей удастся помочь Крофту.

Спустя сорок минут, когда Мерси уже осторожно переворачивала страницы «Великих людей Англии» Фуллера, напечатанных в 1662 году, ей показалось, что в хранилище становится все жарче и жарче. Когда они с Гладстоуном только зашли, в подземелье было даже прохладно. Возможно, открыв дверь, они нарушили работу кондиционеров в помещении.

Нахмурившись, она изучила титульный лист тщательно составленной Фуллеровской биографии Англии, просмотрела даты, написанные римскими цифрами, иллюстрации, выполненные автором. Томас Фуллер, доктор богословия, оказался серьезным мужчиной. Со страницы книги он смотрел на читателей так, словно говорил им, что не потерпит небрежного отношения к написанным им биографиям.

— А сейчас сюда, если я только смогу найти ее… — бормотал Глэдстоун себе под нос. — У меня есть первоклассная копия Уайта «Естественная история Селкерка». Переплет великолепный. Куда же я… О, вот она где.

Он вытащил книгу с полки и протянул ее Мерси. Вдруг он нахмурился.

— С вами все в порядке, дорогая?

— Да, да. Мне просто показалось, что здесь становится жарковато.

— Боюсь, это из-за того, что дверь подземелья долго открыта. Теплый воздух из сада. Температура становится прежней, стоит только закрыть дверь. Позвольте.

Прежде чем Мерси успела возразить, Эрасмус направился к выходу и захлопнул тяжелую дверь подземелья. Мгновенно небольшая комната стала казаться еще меньше, походя скорее на огромных размеров гроб, чем на комнату. Мерси заметила замок с внутренней стороны двери. Странно, подумала она, кому придет в голову запираться здесь изнутри? Разве только сумасшедшему.

— О! Возможно, было бы лучше оставить дверь открытой, — слабо произнесла Мерси.

— Ерунда. Температура воздуха восстановится, и вы сразу же почувствуете себя лучше. — Глэдстоун вернулся к полкам. — Я хотел бы, чтобы вы посмотрели на это. Замечательная коллекция книг Уильяма Морриса, изданных частными типографиями. Особенно я горжусь его Чосером. Великолепен, не правда ли? Когда вы ее посмотрите, я покажу вам мою гордость в области медицины.

Его слова так мелодичны, музыкальны, подумала Мерси. У Глэдстоуна очаровательная манера говорить. А в пределах подземелья голос его казался еще более протяжным. В нем звучали мудрость, понимание, чувственность. Она слушала, как он рассказывает о своей коллекции, постепенно переставая понимать смысл его слов и вслушиваясь только в звук его голоса. Мерси уже забыла, что дверь подземелья закрыта и что они с Глэдстоуном здесь одни.

— Боюсь, моя страсть к книгам полностью поглощает меня. Обычно зимой Изабель начинает жаловаться, что я провожу больше времени в библиотеке, чем с ней. — Глэдстоун потянулся за очередным томом. — Думаю, вы, Мерси, понимаете меня.

— Да, я тоже провожу очень много времени в моем книжном магазине, — согласилась Мерси. Однако она не была уверена, что страсть к коллекционированию старинных книг захватывает ее так, как Глэдстоуна. Торговать книгами — это одно. Но собирать их, гоняться годами за каким-нибудь томом, не спать ночами?.. В конце концов, в жизни были и другие, более интересные вещи. — Сегодня вечером вы откроете подземелье для гостей?

Глэдстоун покачал головой.

— Нет, я давно уже перестал выставлять мои книги. Даллас и Лене смогут проследить за скульптурами и картинами, но книги такие маленькие, и их так легко спрятать. Сегодня вечером в доме будет около пятидесяти человек, и мне бы не хотелось искушать кого-либо из них. Художники обычно люди небогатые, — добавил Глэдстоун, усмехнувшись, — и хотя они могут быть благодарны мне за помощь, вдруг кому-нибудь придет в голову, что одна такая книжка сможет обеспечить его достаточным количеством красок и разнообразными подбадривающими наркотиками на долгие годы.

Он говорил и говорил о своем хобби, и Мерси пыталась сосредоточиться, чтобы запомнить все, что он говорит. Но почему-то ей становилось все сложнее и сложнее сконцентрироваться. Всякий раз, когда Глэдстоун смотрел на нее, она не могла отвести взгляд. Цвет глаз Эрасмуса напоминал ей другой голубой цвет, который она видела совсем недавно. Но где? Мерси никак не могла вспомнить.

— Моему счастью не было предела, когда два года назад на одном из английских аукционов я приобрел эту акватинту Рудольфа Аккермана. — Глэдстоун выдыхал слова так, как любовник нашептывает ласковые слова своей возлюбленной. — Огромное количество английских художников начинали свое творчество, делая акватинты для книг Аккермана.

Слово «акватинта» заставило Мерси вздрогнуть. «Аква»… вода… бассейн… голубой бассейн… Она взглянула на гравюры в книге, которую ей протянул Глэдстоун, и сказала:

— Они очень красивы.

— Очень. Мерси, вы уверены, что вам не слишком жарко? Мы можем уйти из библиотеки и выпить чая со льдом, если хотите.

— О, что вы, нет. Отсюда и уходить не хочется. — Она слабо улыбнулась. — Это, должно быть, приятное, уютное место, где можно проводить долгие зимние вечера. А вы не замерзаете зимой? Я заметила, что в доме нет ни одного камина.

— Нет, не замерзаем. — Голос Глэдстоуна потерял свою мелодичную страстность. — Мы только что говорили, что у нас всех есть свои маленькие фобии. Я не люблю камины, точнее, огонь. Не могу без содрогания смотреть даже на простую спичку.

— Полагаю, огонь опасен для вашей коллекции, — быстро сказала Мерси, вдруг понимая, что нащупала что-то интересное.

— Да. Смертельно опасен. Человек в моем положении должен предпринимать меры предосторожности. Знаете, я очень осторожен с огнем, Мерси. Я его уважаю. Он очень чистый, очень точный, очень уверенный. Но предпочитаю не иметь с ним дело.

Мерси взглянула на мощную дверь. Как бы ей хотелось, чтобы она была открыта. В комнате вовсе не становилось прохладнее.

— А вы никогда не боялись оказаться здесь в ловушке?

Глэдстоун усмехнулся, а его голос снова стал чарующим, музыкальным, гипнотическим.

— В ловушке? Я? Нет, не боялся. Подземелье будет западней для кого угодно, но только не для меня. Есть много способов скрыться от мира, от людей, Мерси, интеллектуальный, эмоциональный, физический. В этом подземелье для меня заключены все три. А теперь позвольте мне показать вам еще несколько шедевров. Почему бы вам не присесть на этот маленький стульчик? Некоторые книги довольно тяжелы. Я просто буду класть их вам на колени.

Мерси послушно села и попыталась прислушиваться к каждому его слову. Возможно, у нее никогда больше не будет такого шанса, как сейчас. Она пыталась слушать внимательно, но не могла.

Голос Глэдстоуна, его убаюкивающая теплота, казалось, окутали ее. Она вдруг поняла, что не отрываясь смотрит в глаза Глэдстоуна, завороженная их дивной голубизной. Мерси была уверена, что такие глаза она видит впервые. Может быть, он носит контактные линзы?

А этот особенный оттенок голубого? Такой знакомый…

Она закрыла глаза. Где же она видела такой цвет? Откуда-то издалека доносился до нее голос Глэдстоуна. Он все продолжал мурлыкать и мурлыкать что-то. Ей показалось, что он задал ей вопрос, однако у нее не было никаких сил ответить ему.

Как неудобно. Никогда бы не подумала, что ее сморит в такой неподходящий момент. И что только подумает о ней хозяин?

Голубые глаза. Такие странно голубые глаза. Где же она уже видела этот оттенок? Это свечение, необыкновенный свет, небесно-голубой оттенок.

Он о чем-то ее спрашивал. А она никак не могла понять что.

— …Фальконе, моя дорогая?

Имя Крофта встряхнуло ее.

— Что? — пролепетала Мерси.

Фальконе. Глэдстоун что-то спрашивал у нее про Крофта. Но это было бессмысленно. Если ему хотелось что-то узнать о Крофте, то он мог спросить у него самого. Ха, как бы не так, злорадно подумала Мерси. Глэдстоун ни за что не получит от Крофта ответа ни на один из своих вопросов, если на то не будет высочайшего желания Крофта. Так же бесполезно было Глэдстоуну спрашивать о Крофте ее. Рассказать о мужчине, которого она любит, Глэдстоуну было бы настоящим предательством. Крофт был тогда прав. Она никогда не сможет предать его.

— …он странный человек, Мерси. Вы давно его знаете?

Мерси нахмурилась. Нет, она знает его недавно, но ни слова об этом не скажет. Она не ответила на вопрос, но задумалась о Крофте. Она не знала, почему ей вдруг стало так необходимо сконцентрироваться на возлюбленном, однако она делала то, что подсказывало ей сердце.

Образ Фальконе заполнил ее разум, блокируя все вопросы Глэдстоуна и нейтрализуя завораживающее действие его неподражаемого голоса. В этот момент Крофт сидел в вертолете с Изабель Асканиус, вспомнила Мерси. Именно сейчас, наверное, Изабель строит планы, как бы посвятить его в легендарное «высокомильное» общество. Отвратительно. И невероятно. Но необязательно же заниматься любовью в вертолете, чтобы вступить в это чертово общество.

— …кажется интересным человеком…

— Я…

Какого же все-таки цвета были глаза у Глэдстоуна? Мерси думала то о Крофте, то о Глэдстоуне. О его глазах.

Неестественный голубой цвет. Вода, лампы под водой. Бассейн в тропическом саду. Мерси мгновенно очнулась. В комнате все еще было жарко, но теперь спать совершенно не хотелось. Фактически ее даже позабавило то, что она все-таки нашла ответ на свой вопрос. Глаза Эрасмуса Глэдстоуна были цвета воды в бассейне. Ей непременно нужно рассказать Крофту об этом.

Мерси улыбнулась. Теперь о Крофте можно не думать. На какое-то время он оказался для нее укрытием, защитой, хотя она и не могла точно сказать, от чего укрывала и защищала себя. Однако теперь она чувствовала себя в безопасности.

— Кошмар какой, я никогда не думала, что меня может так разморить. Прошу вас, Эрасмус, извините меня. Это ужасно. Думаю, что мне нужно выйти на свежий воздух и все же выпить чаю со льдом.

— Конечно же, — сказал Глэдстоун. Однако в его голосе промелькнуло сожаление, скорее раздражение. — Даллас приготовит нам чай. Мы спустимся в подземелье завтра, до того как вы и Крофт уедете. Нам еще предстоит решить, какие из этих книг вы увезете с собой как часть оплаты за «Долину».

— Это было бы просто замечательно. — Мерси заторопилась к выходу. Она чувствовала себя так, словно только что вырвалась из стальной ловушки, в которую совершенно случайно угодила.

Нет, вовсе не случайно, напомнила она себе. Именно Эрасмус Глэдстоун увлек ее туда, именно он удерживал ее закрытой дверью и гипнотическим звуком своего голоса. Если бы ей не удалось сосредоточиться на образе Крофта, если бы она не была твердо уверена в том, что ни при каких обстоятельствах не предаст его, она могла бы наговорить ему такое…

Мерси внезапно поняла, что практически не запомнила книг, находящихся в подземелье Глэдстоуна. Да уж, не удастся ей поразить Крофта. Мерси мысленно пробежала по названиям тех изданий, которые ей все-таки удалось припомнить.

Затем она тряхнула головой. Забавно, как сильно может разыграться воображение в подобных ситуациях.

Однако еще забавнее было то, как человек может быть загипнотизирован странными голубыми глазами божественным голосом.

Как ей хочется, чтобы скорее вернулся Крофт! С ним, по крайней мере она чувствовала себя в безопасности. Лучше уж быть добычей темной чувственности Крофта, чем жертвой слишком жаркой комнаты, слишком голубых глаз и слишком завораживающего голоса.

Крофт подумал, что неплохо справился с ловушкой Изабель. Мерси будет гордиться им. Вероятно. На самом деле было довольно сложно предугадать, как Мерси отнесется ко всему этому.

Хорошо еще, что Изабель не бросилась к нему в объятия. Она не сказала откровенно, что хочет. Просто взгляды, намеки… Все очень профессионально.

Короче, это был вовсе не тот путь, который бы выбрала при подобных обстоятельствах Мерси. Уж она бы сначала завелась сама.

Крофт улыбнулся про себя, подумав о соблазняющей мужчину Мерси. Она была бы искренна и страстна, вспыльчива и даже немного безрассудна. Любой легко бы прочитал все ее мысли.

Он также знал, что прежде, чем Мерси действительно решится на приглашение, она должна быть окончательно и бесповоротно влюблена. А от этого мужчина испытывает еще больше приятных ощущений, подумал Крофт. Мерси скорее всего невозможно отказать. Соблазн покорить ее без остатка будет из-за этого просто огромным.

Однако приглашение, поступившее от Изабель, было совсем другого рода. Продуманное, профессиональное, гладкое. Его запросто можно было не заметить, не смутив ни одну из сторон.

Крофт восхищался Изабель. Надо быть асом в своем деле, чтобы одновременно вести самолет над горами и пытаться соблазнить мужчину. Он восхищался Изабель. И только. Никаких чувств он к ней не испытывал. Если бы рядом с ним сидела Мерси…

— Эрасмус — увлекательный человек, очень богатый, очень умный. Однако, я боюсь, он смотрит на меня, как на предмет своей коллекции. — Изабель старалась перекричать рев винтовых лопастей.

Она давала ему еще один шанс, решил Крофт, на тот случай, если первая попытка прошла незамеченной.

— Иногда мне кажется, что я для него — еще одна старинная книга.

Крофт не видел глаз Изабель. Солнцезащитные очки надежно скрывали их.

— Я восхищаюсь им. Но у него есть проблемы. Самые печальные.

— Проблемы?

— Некоторые проблемы по мужской части. Уверена, вы понимаете, — вкрадчиво сказала она. — Он страдает от этого уже довольно долго. С ним произошел однажды несчастный случай, видите ли. И он так и не смог полностью оправиться после него. Это делает мою жизнь временами просто невыносимой.

— Думаю, что понимаю вас. — Крофт разглядывал долину внизу. Действительно ли Глэдстоун был импотентом? А если да, то имел ли этот «несчастный случай» отношение к пожару. — Прекрасный вид, не правда ли?

— Просто, изумительный, — пробормотала Изабель. — Хорошо, когда есть вертолет. Этот, например, можно посадить практически в любом месте. Вон там просто замечательное горное плато. — Она вопросительно посмотрела на Крофта, молчаливо спрашивая, хотел бы он, чтобы они спустились.

— Если бы у нас было время, я отвел бы туда Мерси, — сказал Крофт, делая вид, что не понимает, на что намекает Изабель. — К сожалению, завтра мы уезжаем.

— Понимаю, — сказала Изабель, умело маскируя свое огорчение.

Крофт предпочел бы, чтобы это действительно было так. Всегда было приятно поговорить с кем-нибудь, кто восхищался неуловимостью.

— Вы великолепный пилот, Изабель.

— Спасибо.

— А Глэдстоун умеет управлять вертолетом?

— Он уговорил меня дать ему несколько уроков. Конечно, он не профессионал, но в случае чего взлететь сможет.

Когда Изабель повернула вертолет к имению Глэдстоуна, Крофт начал волноваться о Мерси. Как она там? Ему не нравилось, что пришлось оставить ее одну, однако совершить эту воздушную прогулку было необходимо. Это позволило ему лучше узнать местность. А заодно и Изабель. Похоже, у этой женщины много талантов, и ожидать от нее можно всего.

Ну что ж, с местностью он познакомился. И теперь, если что, сможет незаметно добраться до имения Глэдстоуна.

А вот с Изабель он познакомился хуже. Но достаточно для того, чтобы понять, насколько она опасна.