Таинственный незнакомец

Макминн Сюзана Таинственный незнакомец

Suzanne McMinn HER SECRET STRANGER, 1999.

роман пер. с англ. В.Н. Матюшиной.

ACT: ACT МОСКВА: Транзиткнига, 2005.

Калейдоскоп романов о любви

ISBN 5-17-033428-! (ООО «Издательство ACT»)

ISBN 5-9713-0569-7 (ООО Издательство «ACT МОСКВА»)

ISBN 5-9578-2Б98-Х (ООО «Транзиткнига»)

Глава 1

— Он уже здесь! Самый завидный холостяк Америки только что прибыл в Майами. Яхта Джона Гарримана ожидала его в гавани. Как предполагается, после непродолжительной прогулки она бросит якорь сегодня где-нибудь на одном из причалов Флорида-Кис.

В кадре появился Гарриман, спускающийся по трапу своего частного реактивного самолета в Международном аэропорту Майами, заполнив собой экран маленького телевизора над полированной стойкой гриль-бара «Голубая рыба».

Джозефина Райли во все глаза глядела, как знаменитый магнат пересекает бетонированную площадку в окружении группы сопровождающих лиц.

Толпа людей, отделенная от него веревочным ограждением, которая состояла преимущественно из молодых женщин, приветственно махала руками и кричала.

Он улыбнулся и помахал в ответ. Его безупречно подстриженные темные волосы, безупречно синие глаза, безупречно белые зубы, не говоря уже о безупречном и безупречно одетом теле, вызывали вздохи и восторженные возгласы у его рьяных обожательниц.

Одна женщина лишилась чувств.

Даже у дикторши буквально перехватило дыхание, когда она сообщила далее о том, что, как ожидается, основатель знаменитой империи Гарримана, которая включает цепь гостиниц, будет присутствовать на праздновании по случаю бракосочетания популярного певца Ангуса Мейбери и звезды сериалов актрисы Триши Ларсон, которое состоится в предстоящий уик-энд в летней резиденции Мейбери на Ки-Уэсте.

Джози, нажав кнопку пульта, переключила телевизор с программы одиннадцатичасовых новостей, освещающей прибытие знаменитости, на состязания по вольной борьбе между массивными, обливающимися потом профессионалами, которые передавали по кабельному телевидению.

Мужчины в баре одобрительно зашумели. Женщины одарили ее сердитыми взглядами.

— Джози! — раздался возмущенный возглас официантки Бекки Пурдью. Дородная женщина лет сорока с небольшим шлепнула пустой поднос на стойку. Заказав у Фредди Сэмпсона, бармена, три пива, охлажденное вино и порцию текилы, она спросила:

— Зачем ты это сделала? Мне нравится смотреть на этого молодого парня.

— Бекки, и ты туда же? — вздохнула Джози. — Сегодня, включая новости, я только и слышала, что о Джоне Гарримане! На свете есть множество более важных вещей, чем приезды и отъезды знаменитостей.

Судя по всему в отличие от всех остальных женщин, проживающих в южной части Флориды, Джози ни в малейшей степени не была заворожена прибытием Джона Гарримана. Она была нормальной девушкой... и искала для себя нормального парня.

Вернее, она искала бы нормального парня, если бы искала вообще. А она не искала. По крайней мере сейчас.

Впрочем, она не имела ничего против Джона Гарримана. Вполне возможно, что он хороший парень. И свое богатство он нажил сам, а не получил по наследству. Она даже знала, что он отдал весьма значительную долю своих денег на благотворительные цели. Но вся эта свистопляска вокруг его персоны казалась Джози просто глупой.

Едва ли разумно всем этим простым женщинам терять из-за него головы. Такие парни, как Джон Гарриман, не появляются ни с того ни с сего в жизни обычной девушки, так что толку из-за него волноваться?

— С каких это пор вольная борьба стала таким уж важным занятием? — возразила Бекки, вопросительно вскинув брови.

— Даже она важнее, чем прибытие Гарримана, — решительно заявила Джози и принялась вытирать стойку.

Бекки вздохнула, потом продолжила мечтательным тоном:

— Может быть, он заглянет в «Голубую рыбу», когда будет находиться на Флорида-Кис? Приедет на своем белом лимузине?

Джози перестала вытирать стойку, подняла голову и пристально посмотрела на официантку:

— Богатые и знаменитые проезжают через Кристал-Ки не останавливаясь, Бекки. Здесь они не задерживаются.

Кристал-Ки был расположен в середине цепи островов Флорида-Кис. Жизнь здесь текла спокойно, по-семейному, совсем не так, как на шумном, веселом соседнем острове Ки-Уэст. А гриль-бар «Голубая рыба» был всего-навсего местным пабом и не представлял никакого интереса для туристов.

Бар стоял на отшибе, в конце узкой полосы пляжа. Он не выходил на автостраду, пересекающую цепь островов, что лишало его последней возможности привлечь внимание автотуристов.

Джози это вполне устраивало. Ей нравилась царившая здесь атмосфера сельской общины, и она понимала, что если бы сюда повадились туристы, эта атмосфера была бы нарушена.

Насколько понимала Джози, человек, принадлежащий к сливкам общества, вроде Гарримана будет чувствовать себя как дома на Ки-Уэсте, тогда как на тихом, неприметном Кристал-Ки ему было бы не по себе.

— Ладно, ты, конечно, права, — призналась Бекки. — Но ведь девушке можно помечтать, не так ли? Вот я и представляю себе, как этот великолепный магнат хватает меня в охапку и отвозит в свои апартаменты в нью-йоркском отеле «Гарриман», — хихикнув, словно девчонка, сказала Бекки.

— Но ведь ты любишь Марвина, — рассудительно заметила Джози. — Вы счастливо женаты вот уже двадцать три года, и ты ни за что не захочешь что-нибудь менять в своей жизни.

Джози уважала Марвина не меньше, чем своего отчима Скипа. Скип был владельцем гриль-бара «Голубая рыба». Оба они — и Скип, и Марвин — были порядочными, добрыми людьми, которые любили своих жен и свои семьи.

Джози всегда надеялась встретить когда-нибудь такого же человека, который полюбит ее навсегда. Своего собственного очаровательного принца.

Но до сих пор каждый принц, с которым она целовалась, превращался в лягушку.

Нет уж, хватит с нее целоваться с лягушками. Разве мало ей двух расторгнутых помолвок? Поэтому в своей жизни она отодвинула любовь на задний план — на неопределенное время.

— Ну что ж, я, конечно, люблю Марвина, — пожав плечами, ответила Бекки, — но ведь можно немного и пофантазировать. Это очень скрашивает жизнь.

Бекки понесла клиентам напитки, а Джози задумалась.

Может быть, Бекки права? Может быть, она утратила способность фантазировать?

Она не стала искать ответ на этот вопрос. Были дела поважнее.

«Голубая рыба» закрылась где-то после часу ночи. После того как был вымыт последний стакан, Джози выключила свет. Она отправилась в свою крошечную квартирку за баром, включила телевизор и нажала кнопку кабельного канала, по которому показывали ее любимые классические кинофильмы.

Ей нравились старые фильмы. Следующий начинался через полчаса, и она решила прогуляться по пляжу.

После целого вечера работы в прокуренном баре нет ничего лучше, чем подышать свежим океанским воздухом. Прогулки по берегу были одним из самых любимых развлечений Джози, когда она была дома. Она была очень рада возвратиться на Кристал-Ки.

«За последние несколько лет я слишком редко бывала дома», — подумала она, ощущая прикосновение к лицу знакомого свежего ветерка.

Она выросла на Кристал-Ки, а сейчас вернулась домой после нескольких лет учебы в колледже, где изучала ресторанный и гостиничный менеджмент. На учебу она зарабатывала сама и иногда пропускала семестры, чтобы заработать денег на продолжение обучения. Поэтому, чтобы закончить курс обучения, ей потребовалось почти вдвое больше времени, чем большинству студентов. Зато она не заняла ни цента на обучение и не стала финансовым бременем для Скипа и своей матери.

У нее были возможности устроиться на работу в других районах страны, но через две недели после окончания ею колледжа у Скипа случился серьезный сердечный приступ. Джози была рада, что смогла взять на себя управление баром на период его выздоровления.

Пусть даже Скип Райли не был биологическим отцом Джози, но с тех пор, как он вошел в ее жизнь, когда ей было восемь лет, именно он занимал отцовское место в ее сердце, а не ее настоящий отец, бросивший Джози и ее мать еще до рождения дочери.

Джози обожала Скипа. Ее мать — и «Голубая рыба» — была смыслом существования Скипа. Ему отвечали такой же преданностью.

В ста футах от бара Джози остановилась и, подняв лицо к темному, затянутому тучам и небу, закрыла глаза. Она любила слушать шум океанского прибоя. Она почувствовала, как на щеку упала капля. Дождь.

Она открыла глаза. Пропади все пропадом. Несколько дней назад, когда тоже шел дождь, крыша ее квартирки за баром начала протекать. Она собиралась позвать какого-нибудь мастера, но только сейчас осознала, что совершенно забыла это сделать.

У нее было множество всяких забот. Так, например, в качестве сюрприза для Скипа, возвращавшегося из больницы домой на следующей неделе, она затеяла ремонт и приведение в порядок бара — покраску внутри и снаружи, починку старого деревянного пола. Она вставила в рамки фотографии, сделанные в баре, и развесила их по стенам. А кроме того, применяя на практике знания, полученные в колледже, она решила ввести в компьютер деловую документацию бара.

Небо прорезал зигзаг молнии, послышались раскаты грома. Поднявшийся ветерок уже не был нежным и ласкающим.

Придется сегодня сократить прогулку. Пора снова подставлять ведра под протекающую крышу.

Она уже хотела повернуть назад, но тяжелые тучи на мгновение раздвинулись, и сквозь них прорвался лунный свет, осветивший дальний участок пляжа. Джози увидела что-то лежащее на песке возле кромки воды. Что-то похожее на лежащего неподвижно ничком... человека!

Помедлив мгновение, Джози помчалась туда и остановилась, с трудом переводя дыхание, перед неподвижной фигурой. Это был мужчина. Он лежал наполовину в воде, наполовину на берегу. Прибой лизал его бедра. Он был в брюках, но без рубашки. Похоже, он был мертв.

Нет-нет, только не мертвец, подумала она, стараясь восстановить дыхание.

Она наклонилась к нему, но почувствовала приступ тошноты. Усилием воли она заставила себя перевернуть его на спину.

Лицо у него было серое, и лежал он абсолютно неподвижно.

Она прижала трясущиеся пальцы к его шее, отыскивая пульс. Кожа его была липкой и холодной на ощупь. Джози вдруг испугалась, что ее вырвет.

Когда она отыскала пульс, он издал кашляющий звук, и она буквально подскочила от испуга. Она вскрикнула и шлепнулась задом на песок. Сердце у нее колотилось где-то в горле.

Он был жив!

Несколько мгновений она тупо смотрела на него. Потом поняла, что он задыхается, и повернула его на бок, беспомощно наблюдая, как он натужно кашляет, пытаясь вдохнуть воздух.

На нос упала еще одна капля дождя. Мужчина перестал кашлять.

— С вами все в порядке? — робко спросила она.

Он выглядел слабым, как котенок, но она все-таки побаивалась его.

Может быть, он пьяница или бродяга?

А что, если он незаконно проник в страну или является наркокурьером?

Она мысленно взвесила все возможные варианты, но, судя по всему, ни один из них к данному случаю не подходил.

Мужчина снова перевалился на спину. Глаза его были теперь открыты. Она наклонилась вперед, вглядываясь в его лицо. Снова сверкнула молния, и при ее свете ей удалось разглядеть остекленевшие ярко- синие глаза на лице землистого оттенка и бесцветные губы.

Он тоже пристально смотрел на нее.

— С вами все в порядке? — занервничав, повторила она.

Он ничего не сказал, продолжая смотреть на нее.

Снова ударил гром, на этот раз ближе. Капли дождя стали падать чаще. Буря была готова разразиться всерьез.

Молнии сверкали одна за другой, пугая ее еще больше.

— Придется мне как-то доволочь вас до «Голубой рыбы», — сказала она ему, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал решительно.

Нужно было позвонить по 911, но едва ли можно было оставить этого парня под дождем, когда сверкают молнии, чтобы сбегать за помощью.

Буря быстро приближалась, и сейчас единственным человеком, который мог ему помочь, была она.

Мужчина по-прежнему ничего не говорил и лишь смотрел на нее.

— Вы сможете идти? — прокричала она, стараясь перекрыть очередной раскат грома.

Она была не уверена, что он ее понимает, но он застонал и попытался сесть. Обняв его одной рукой, она старалась помочь. Он был крупным мужчиной и очень, очень тяжелым, и она не знала, удастся ли ей дотащить его до «Голубой рыбы», если он не сможет идти самостоятельно, пусть даже опираясь на нее.

Она была довольно сильной девушкой, но не до такой же степени.

Мало-помалу она помогла ему подняться на дрожащие ноги. Он тяжело опирался на нее, так что у нее подгибались колени. Мужчина был добрых шести футов ростом, мускулистый и очень тяжелый.

Раньше ей никогда не приходилось поднимать взрослого мужчину. И ей не хотелось бы когда-нибудь повторить эту попытку.

— Вы должны помочь мне, — уговаривала она его. — Ну, давайте же. Вы сможете это сделать.

Он снова застонал и выпрямился.

— Вот и молодец, — похвалила она. Ноги у нее теперь дрожали от напряжения, как и у него.

Крепко обнимая его одной рукой, она ощущала, как напряглись у него мускулы спины и предплечий. Так шаг за шагом они вместе преодолели по берегу расстояние до «Голубой рыбы».

— Слава тебе, Господи, — с облегчением выдохнула она, когда они добрались до крыльца перед черным входом в гриль-бар.

Она распахнула дверь, и он рухнул на пороге.

— Нет, нет, нет! — воскликнула она. — Нельзя падать здесь. Мы еще не вошли внутрь.

Она потянула его за руку, и он взглянул на нее снизу вверх затуманившимся растерянным взглядом.

— Ну-ну, крепитесь! — строго приказала она.

Он, словно почувствовав прилив энергии, с трудом поднялся на ноги и что-то пробормотал, но слов она не расслышала.

— Что? — переспросила она, тяжело дыша и помогая ему преодолеть порог.

Он не повторил. Она ногой закрыла за ними дверь.

Они оказались в небольшом коридорчике. Прямо по коридору была расположена дверь, ведущая в бар. Справа находился кабинет Скипа, а чуть дальше, по левую сторону, — ее жилье. Когда-то там были кладовые, но когда она уехала в колледж, мать превратила ее спальню в швейную комнату, а квартирку для нее они оборудовали здесь.

Когда бар был закрыт, она обычно наслаждалась одиночеством, но сегодня ей меньше всего хотелось быть одной.

Джози была настоятельно необходима помощь.

Закусив губу, она чуть помедлила в коридоре. Ей совсем не хотелось сваливать его на один из жестких стульев в баре, а кабинет Скипа тоже роскошью меблировки не отличался.

Придется тащить его в свою квартирку.

— Ладно, идемте, — нервничая, сказала она.

Она повела его по коридору, обходя по пути стремянку, банки с краской и прочие атрибуты ремонта, которые она здесь оставила. Наконец они добрались до входа в ее жилье.

Это была просторная комната, к которой примыкала крохотная ванная. Дверь была не заперта. Открыв ее, она включила яркий верхний свет.

Едва они успели пересечь комнату, как ноги у него подогнулись, и он с тяжелым стоном рухнул на ее кровать, сразу же промочив покрывало. Глаза у него закрылись. Он словно замер. У Джози от страха екнуло сердце.

Не может быть, чтобы он добрался до ее спальни, чтобы умереть здесь.

Она снова прижала палец к холодной коже на его шее. Слава Богу, пульс у него прослушивался.

Судорожно глотнув воздух, она огляделась вокруг. Где, интересно знать, телефон? Основание было здесь, а самого портативного телефона, как всегда, не было на месте.

Где она его оставила? В некоторых делах она была весьма организованным человеком, зато в других — полной разгильдяйкой.

Она услышала низкий продолжительный стон и оглянулась на кровать. При ярком свете он выглядел еще бледнее, чем раньше.

Он дрожал, и казалось, что-то его беспокоило. Вытащив из шкафа одеяло, она укрыла его, заботливо подоткнув одеяло вокруг. Он снова открыл глаза и молча наблюдал, как ее пальцы осторожно разглаживают одеяло. Ей стало не по себе под его взглядом, и она, покраснев, поспешно отдернула руки.

С некоторым удивлением она заметила, что он красив. Как бы он ни был болен, невозможно было не заметить тонкие черты его лица и копну аккуратно подстриженных каштановых волос. Несмотря на его нынешнее состояние, он, судя по всему, был здоровым и энергичным человеком. И уж никак не выглядел ни пьяницей, ни бродягой.

По правде говоря, его лицо даже показалось ей знакомым.

Сбитая с толку, она задумалась, глядя на него. Может быть, она встречала его где-нибудь на Крис-тал-Ки?

Так и не решив эту задачу, она перестала об этом думать. У нее были более важные дела, чем размышлять над тем, кто он такой. Прежде всего ей надо было позвать кого-нибудь на помощь и позаботиться о том, чтобы он не отдал Богу душу на ее кровати.

Нажав на основании портативного телефона кнопку поиска, она услышала сквозь завывания бури за окном его попискивание.

Вскочив, она помчалась на звук, туда, где в ее однокомнатной квартирке было отведено место для гостиной. Порывшись среди диванных подушек и кучи журналов, она извлекла наконец портативный телефон.

Уже приготовившись набирать 911, Джози застыла на месте, услышав слова диктора, прозвучавшие с экрана телевизора, который так и оставался включенным. Она оглянулась и уставилась на экран.

— Прослушайте важное сообщение, — говорил диктор. — В настоящее время вертолеты береговой охраны и спасательные лодки направляются к Флорида-Кис, где бушует шторм, чтобы приступить к поискам Джона Гарримана. Всего час назад власти были извещены о том, что известный бизнесмен исчез с палубы своей роскошной яхты.

Что произошло? Этого никто не знает. Экипаж и персонал «Гарриман корпорейшн», находившиеся на борту яхты, заметили отсутствие Гарримана, который предположительно случайно упал за борт. В связи с ненастной погодой остается очень мало надежды, что его найдут живым.

За сообщением последовали те кадры, где знаменитый магнат улыбается и приветственно машет рукой, которые уже показывали в одиннадцатичасовых новостях.

Джози перевела взгляд с экрана на мужчину, лежащего на ее кровати, глаза которого были снова закрыты. Глаза у нее округлились, и она выронила из рук телефонную трубку.

Она пересекла комнату, внимательно посмотрела на него и тихо охнула. Загадочным незнакомцем, которого выбросило на берег моря, а она приволокла на свою кровать, был не кто иной, как... Джон Гарриман.

Глава 2

Джози приблизилась к кровати. Джон Гарриман... Неужели это правда? Может быть, это просто сходство? Может быть, он всего лишь выглядит как Гарриман?

Дрожащими пальцами она зажала рот, пытаясь подавить полу истеричный смешок. Много ли парней может плавать сегодня в океане у берегов Флорида-Кис, которые бы по чистой случайности были внешне похожи на Джона Гарримана, красавца мультимиллионера?

Присев на краешек кровати, она принялась его разглядывать. Диктор продолжал рассказывать о том, как идут поиски Гарримана.

Он стал самым знаменитым холостяком в Соединенных Штатах Америки благодаря сенсационной статье, появившейся в одном из журналов пять лет назад, которая была озаглавлена «Самый завидный холостяк Америки» и сразу же сделала его воплощением национальной мечты.

И вот теперь он лежал на ее кровати. В это было трудно поверить, но, судя по всему, это был он.

При ближайшем рассмотрении его точеные черты лица производили еще большее впечатление, чем с экрана телевизора. Он был также выше ростом, и тело его было более мускулистым, чем ей показалось, когда она видела его по телевизору.

Только было она хотела встать, как он открыл глаза и схватил ее рукой за запястье. У нее бешено заколотилось сердце и перехватило дыхание.

Взгляд его синих глаз остановился на ней. Как мог его взгляд быть таким растерянным и таким волевым одновременно?

Он попытался подняться, но, застонав, снова упал на спину.

— Не пытайтесь встать, — прошептала Джози, у которой неожиданно пересохло в горле.

— Что случилось? — спросил он низким, хриплым голосом. — Где я?

Она судорожно глотнула воздух. Мужчина вызывал жалость, словно полудохлая крыса, так чем же объяснить ее робость?

— Вы находитесь на Кристал-Ки, в моей квартире. Вы упали за борт своей яхты.

Он удивленно приподнял брови:

— Моей яхты?

— Ну да. Я гуляла по берегу и нашла вас. Мы сейчас в гриль-баре «Голубая рыба». Бар принадлежит моим родителям, и у меня есть своя квартирка за баром.

Он продолжал смотреть на нее с недоумением, как будто она говорила на незнакомом языке.

— Кто вы такая?

— Джози. Вернее, Джозефина Райли, но все зовут меня Джози.

Она попыталась высвободить свое запястье из его руки, но он ее не отпустил.

— С вами все будет в порядке. Я как раз хотела вызвать помощь...

- Нет!

— Что? — поморгав глазами, переспросила Джози.

— Нет! — повторил он и, помогая себе одной рукой, а другой продолжая держать ее за запястье, попытался снова сесть. Но опять упал на спину и выпустил ее руку из своей, обеими руками ухватившись за голову. — Ох!

— Вот видите? Надо немедленно вызвать помощь,— сказала Джози, но уйти не смогла, потому что он снова завладел ее рукой.

Его рука была удивительно сильной и очень холодной. Она заметила, что он дрожит, несмотря на то что она заботливо укутала его одеялом.

— Вам необходимо показаться доктору, — решительно заявила она.

— Вы не должны никому говорить, где я нахожусь, — приказал он, несмотря на то что голос его

звучал слабо.

— Что вы имеете в виду? — спросила расстроенная и обеспокоенная Джози.

Он взглянул на нее:

— Вы знаете, кто я такой?

— Разумеется, — сказала она, озадаченная сменой темы разговора. — Каждому известно, кто вы такой.

— В таком случае не откажите в любезности сказать это мне, — проговорил он спокойным тоном. — Потому что я не могу вспомнить. Просто не могу вспомнить.

— Вы не можете вспомнить свое имя?

Он медленно покачал головой:

— Я понятия не имею, кто я такой.

— Вы Джон Гарриман, — сказала она, заметив, что это имя не вызвало у него никаких воспоминаний. — Я много раз видела вас по телевизору. Вы самый завидный холостяк Америки.

— Самый завидный холостяк Америки, — тупо повторил он и наморщил лоб. — Телевидение? Почему меня показывают по телевизору?

— Видно, вы действительно не знаете, кто вы такой, — сказала Джози, все еще не поняв до конца, что происходит. Потом она вспомнила, что он задал ей вопрос. — Гм-м... Вас показывают по телевидению, потому что... вы знамениты. Вы живете в Нью-Йорке, вы богаты и могущественны и... Кстати, сейчас вас разыскивает множество людей. Так что я, пожалуй, позвоню...

— Нет! — Он снова приподнялся, хотя, насколько она могла видеть, это стоило ему больших усилий. Он хотел перебороть свое временное бессилие. — Вы не должны этого делать. — Он еще крепче ухватился за ее руку.

— Почему? Надо, чтобы вас осмотрел доктор. Ведь вы, черт возьми, упали за борт яхты!

— Я не упал.

-Что?

— Меня столкнули.

— Столкнули? — Джози вопросительно взглянула на него. — Но я думала, что вы ничего не помните, - тупо добавила она.

— Я помню лишь одно: кто-то ударил меня по голове и столкнул за борт.

Джози смотрела на него, утратив дар речи.

— Вы уверены в этом? — только и спросила она некоторое время спустя.

Его мрачный взгляд был ответом на ее вопрос.

— Вы не должны никому говорить, где я нахожусь, — хрипло прошептал он. — По крайней мере до тех пор, пока я не вспомню, кто сегодня пытался меня убить.

— Но что мне с вами делать? — спросила потрясенная Джози. — Я уж не спрашиваю о том, сколько потребуется времени, чтобы восстановилась ваша память. А что, если память вообще не вернется? И как насчет...

Она замолчала, снова заметив, что он дрожит под одеялом. Интересно, какое расстояние ему пришлось преодолеть, чтобы доплыть до берега?

Человек измучен, а она пытается спорить с ним. Он, видимо, сам не знает, что говорит. Вот и все.

Его рука была холодной.

Если она станет настаивать на том, чтобы позвать помощь, это может лишь ухудшить его состояние. Не говоря уже о том, что он может разволноваться, если она попытается настоять на своем и позовет помощь без его разрешения.

Ей надо просто продержать его здесь до утра — и все.

Через несколько часов наступит утро, и все станет гораздо проще и для него, и для нее. Надо лишь

поухаживать за ним в течение нескольких последующих часов.

Она попыталась медленно высвободить свою руку.

— Обещаю, что никого не буду звать, — сказала Джози самым мягким, самым спокойным тоном. — Но вы должны позволить мне отойти, если хотите, чтобы я смогла чем-нибудь помочь вам сама. Нельзя оставлять вас лежать в мокрой одежде. Вас бьет озноб. — Она закусила губу. — Думаю, вам не помещает принять горячую ванну, чтобы как следует согреться.

Она припомнила занятия по оказанию первой медицинской помощи, которые проводились в колледже.

— Но прежде чем я встану, позвольте мне осмотреть вашу голову, — сказала она. — Повернитесь, чтобы я могла посмотреть, нет ли каких-нибудь ран на затылке.

Он все-таки отпустил ее руку и лег на бок, повернувшись к ней спиной. Она осторожно запустила пальцы в густые влажные волосы на затылке и, раздвигая волосы, обследовала голову, но ни ссадин, ни кровоточащих ран не обнаружила. Если не считать одной небольшой шишки.

Она убрала руку, и он снова перевернулся на спину. Она внимательно осмотрела его глаза. Судя по всему, зрачки были в норме. Никаких признаков сотрясения мозга не было.

— А теперь я наполню водой ванну, — сказала она и встала. А он следил за каждым ее движением.

Отойдя на несколько шагов, она заметила, что в углу с потолка капает вода. Она совсем забыла о протекающей крыше, и теперь дождевая вода, как она и предполагала, снова просочилась внутрь.

Только этого и не хватало.

Сейчас ей меньше всего было нужно, чтобы создалась еще одна чрезвычайная ситуация.

— Я вернусь через минуту, — сказала она и поспешила в крошечную ванную комнату, которая была пристроена, когда помещение кладовой переделывали в ее квартирку. Открыв кран, чтобы наполнить водой ванну, она автоматически взяла флакон с ароматизатором для ванны и замерла на месте.

Пользуются ли мужчины ароматизаторами для ванн?

Едва ли, подумала она, но после его морского приключения от него немного попахивало рыбой. Наверное, в этом конкретном случае не грех воспользоваться и ароматизатором.

Плеснув в воду жидкости с запахом земляники, она достала из шкафа запасное ведро, поставив его в том месте, где протекал потолок. Ведро на чердаке, по-видимому, переполнилось, но сейчас ей было некогда этим заниматься.

Она взглянула на Гарримана. Он неподвижно лежал на ее кровати в том же положении, в каком она его оставила.

У Джози тревожно забилось сердце. Он был так бледен!

— Эй, — тихо окликнула она, быстро подходя к нему.

Он открыл глаза, и она вздохнула с облегчением.

— Я наполняю ванну водой. Хотите, чтобы я помогла вам дойти до ванной?

— Я справлюсь сам, — сказал он.

Она наблюдала за ним, не зная, то ли не перечить ему, то ли все-таки помочь. Он сел в кровати и медленно спустил с нее ноги.

— Как вы себя чувствуете? — встревожилась Джози.

— Великолепно, просто великолепно, — сказал он низким, напряженным голосом. По тому, как он отводил взгляд, она вдруг поняла, что его смущает тот факт, что он вынужден демонстрировать перед ней свою слабость. Он был крупным мужчиной шести футов ростом, а весом, наверное, около двухсот фунтов. Изнеженным созданием такого не назовешь. Хотя трудно сказать, каким отрицательным воздействиям подверглось его тело между яхтой и берегом.

Он встал, и она заметила, что у него подгибаются ноги. Она была уверена, что он упадет. Гордость ему, видите ли, не позволяет!

— Я все-таки помогу вам, — заявила она.

— Я ведь сказал, что со мной все в порядке, — проворчал он сквозь стиснутые зубы, когда она обхватила его рукой за талию, не позволив упасть.

— Никто не сомневается в том, что с вами все в порядке, но вам придется уступить мне, — резко сказала она, раздраженная скорее собой, чем им. — Мне не хотелось бы поднимать вас с пола, если вам все-таки не удастся удержаться на ногах. Так что не будем больше пререкаться по этому поводу. Вы находитесь на моей территории. Здесь последнее слово остается за мной.

Она повела его дальше, делая мелкие шажки, и он больше не спорил с ней, что подтвердило ее правоту в том, что ему действительно необходима помощь.

Казалось, им потребовалась целая вечность, чтобы преодолеть путь от кровати до ванной комнаты. В ванной он ухватился за край раковины, а она завернула кран, из которого наполнялась ванна.

Выпрямившись, Джози взглянула на него. На нем были мокрые, заляпанные грязью, мятые брюки. Сорочка и туфли, в которых он был вечером, очевидно, потерялись в океане.

— Как вы думаете, удастся вам дальше справиться одному? — тихо спросила она.

При мысли о том, что придется помогать снимать с него одежду и мыть его, у нее участился пульс, а щеки залились румянцем.

— Если хотите, я могу вам помочь, — храбро предложила она.

Он встретился с ней взглядом, и она поняла, что он, несомненно, представил себе ту же сцену, что и она.

— Я справлюсь. — Уголки его губ чуть заметно дрогнули. — Но я все равно благодарен вам, сестрица.

— Ладно. Через несколько минут я проверю, как вы тут справляетесь.

Она вышла и, закрыв за собой дверь ванной, с облегчением прислонилась к ней с другой стороны. Сделав парочку глубоких вдохов-выдохов, она принялась перестилать постель, меняя промокшие простыни и одеяла на свежие и сухие. Ее собственная одежда тоже была влажной, и она быстро переоделась в хлопчатобумажные шорты и тенниску с эмблемой университета штата Флорида.

По телевизору как раз шел фильм, который она планировала посмотреть, но она выключила телевизор, потому что была слишком напряжена и звук телевизора ее раздражал. Выключив яркий верхний свет, она оставила только лампу возле кровати.

Настоящая кухня в ее квартирке не была предусмотрена. Все оборудование составляли небольшая электроплитка, раковина, микроволновка и мини-холодильник. Ради удобства она ела чаще всего в кухне «Голубой рыбы».

Включив электроплитку, она поставила чайник. Когда вода закипела, она заварила чай и налила чашку для Гарримана. Подойдя к двери ванной, она постучала.

— Джон? — окликнула она, подумав, что не следует, пожалуй, называть его по имени, потому что это нескромно, хотя думать так было глупо, поскольку он сейчас находился в ее ванной.

Не дождавшись ответа, она окликнула снова:

— Мистер Гарриман? — Это звучало слишком официально.

Она чуть приоткрыла дверь. Он лежал в ванне с закрытыми глазами.

Тишину крошечной ванной комнаты нарушал лишь деликатный звук лопающихся пузырьков земляничного ароматизатора.

Его одежда была сложена кучкой на полу, и ей вдруг пришло в голову, что его не во что переодеть, когда он выйдет из ванны.

Снова взглянув на него, она с облегчением заметила, что на его лицо вновь возвращаются краски.

Слава Богу, с ним все будет в порядке.

Ее взгляд скользнул ниже, спустился по мощной колонне шеи к широким плечам и внушающей благоговение груди, задержался на аккуратной талии, окруженной пузырьками, скрывающими остальную часть его тела.

Она с трудом поборола искушение наклониться, протянуть руку и прикоснуться с этим мощным сплетениям мышц... Что с ней такое происходит?

Заставив себя взглянуть вверх, она обнаружила, что он открыл глаза и наблюдает за ней.

— Я просто хотела узнать, все ли с вами в порядке, — промямлила она. — Извините, я не хотела мешать вам. Я принесла вам чашку чаю. — Она торопливо поставила чашку на бортик ванны. — Видите ли, мне нечего предложить вам надеть, когда вы выйдете из ванны...

Она огляделась вокруг и увидела пушистый розовый купальный халатик, который висел на крючке, привинченном с внутренней стороны двери.

— ...кроме разве моего купального халатика.

Он был не в восторге от этой мысли, но возражать не стал.

— Спасибо, — только и сказал он.

Он смотрел на нее таким напряженным взглядом, что у нее задрожали колени.

Она попятилась и вышла из ванной. Всего через несколько минут появился он. На нем был пушистый розовый купальный халат, который едва доходил до половины бедер, оставляя на виду длинные-мускулистые ноги, и она невольно отвела глаза.

Уютный старенький халатик едва сходился на его широкой груди, но был аккуратно завязан на талии, прикрывая его тело достаточно, чтобы не оскорблять скромность.

Его походка стала более уверенной, но когда Джози увидела, что он ухватился за дверной косяк, чтобы удержаться на ногах, она взяла инициативу в свои руки и поддержала его под локоть. Правда, она обратила внимание на то, что он уже не опирается на нее так тяжело, как прежде.

— Вы уверены, что не нуждаетесь в услугах доктора? — спросила она, когда он опустился на краешек кровати. Покрывало она откинула заранее.

— Я чувствую себя так, словно меня избил десяток парней, — вот и все. Ничего страшного. Все будет в порядке.

Тихо застонав, он лег на спину.

— Вот, примите. — Она присела на кровать рядом с ним, дала ему чашку с водой и парочку обезболивающих таблеток, которые отыскала у себя.

Она заметила, что пальцы у него дрожат. Он послушно принял таблетки, запил их двумя глотками воды, а она смотрела на него и думала, что ей с ним делать.

Он поставил чашку на прикроватный столики откинулся на подушки.

— Спасибо, — сказал он, встретившись с ней взглядом. — Спасибо за то, что спасли мою жизнь.

У Джози запершило в горле.

— Не стоит благодарности.

Она почувствовала нежность к этому мужчине, к этому незнакомцу, что было неожиданно для нее самой.

— Знаете ли, — сказал он вдруг, — вы самая красивая женщина из всех, которых я встречал.

Джози замерла от неожиданности. Она считала свою внешность довольно заурядной: прямые рыжевато-каштановые волосы, карие глаза. Несомненно, Джон Гарриман видел более хорошеньких женщин, чем она, и ухаживал за ними.

Наверное, чувство благодарности заставляет его смотреть на нее другими глазами.

— Мне нравится ваше имя, — сказал он совсем сонным голосом. — Джози, — шепнул он, и глаза его закрылись.

Она закусила нижнюю губу. Он заснул.

В мягком свете прикроватной лампы было видно, что его щеки порозовели. Протянув руку, она прикоснулась к его лбу.

У нее не было привычки за кем-то ухаживать, о ком-то заботиться.

«Только не вздумай привыкнуть к этому, — предупредила она себя. — Джон Гарриман задержится здесь ненадолго».

Выключив лампу, Джози сидела в темноте рядом с ним. «Правильно ли будет оставить его здесь и лечь спать?» — размышляла она.

Она собиралась постелить себе постель на кушетке в другом конце комнаты, но боялась оставить Гарримана. Что, если ему потребуется ее помощь?

Он беспокойно заерзал, и когда ее глаза привыкли к темноте, она заметила, что у него плотно сжаты губы. Во сне он постанывал и метался.

Нет, нельзя его оставлять в таком состоянии.

К тому же он не отпускал ее руку. Каждый раз, когда она пыталась высвободиться, он сжимал ее руку еще крепче, как будто это был для него своего рода якорь спасения.

Она продолжала сидеть, пока усталость не сморила ее и она не прилегла рядом, так и не высвободив свою руку.

— Только не подумай ничего лишнего, — пробормотала она, пытаясь лечь не слишком близко от него. Но это была узкая односпальная кровать, а он был крупным мужчиной. — Я всего лишь забочусь о тебе — и все.

Она не была уверена, для кого предназначалось это предупреждение — для него... или для нее самой.

Глава 3

Он просыпался медленно, мало-помалу приходя в себя. Открыв глаза, он осторожно огляделся вокруг.

Он чувствовал себя полумертвым, вернее, скорее мертвым, чем живым. У него безумно болела голова и болело все тело.

В памяти всплывали отдельные эпизоды вчерашнего вечера. Тяжелый удар по затылку... руки, сталкивающие его за борт. А потом вода... ничего, кроме воды... и он плывет, плывет, плывет... и конца этому не видно.

Он вспомнил тот момент, когда карабкался на берег, а затем — провал. Потом — невыносимая боль, когда он пришел в себя и, открыв глаза, встретился взглядом с парой поистине ангельских, встревоженных глаз.

Вздох и шорох простыней подсказали ему, что он не один. Повернув голову, он увидел уютно пристроившуюся у него на плече прекрасную женщину, лицо которой обрамляла масса своевольно разметавшихся шелковистых волос.

Ее рука непринужденно покоилась у него на талии, а переведя взгляд ниже, он заметил, что сам одет в какой-то уморительный розовый купальный халат.

Наверное, принадлежащий ей.

Он вспомнил, как она героически волокла его на себе до своей квартиры, как искупала его в ванне, как ласково укутала его, уложив в собственную постель.

Словно любовника.

Откуда-то из туманных уголков памяти всплыло воспоминание о том, что она вроде бы сказала ему вчера, что его зовут Джон Гарриман.

Он не чувствовал себя никаким Джоном Гарриманом. Он и понятия не имел о том, что это за человек. О Джоне Гарримане ему было известно одно: кто-то хотел его убить.

Некоторое время он лежал тихо, разглядывая женщину, которая спала рядом с ним.

Джози.

Утренний свет проникал сквозь ставни на окне, придавая золотистый оттенок ее загорелой коже. На носу у нее высыпали веснушки, но это отнюдь не портило ее внешность.

Она спасла его жизнь. Без нее он никогда не узнал бы даже, как его зовут.

В его памяти не осталось ни малейших воспоминаний о его жизни до вчерашнего вечера. Это было странное ощущение: как будто он лишился собственного тела.

Она сказала, что он богат и знаменит, что он появляется на телеэкране. Ничто из этого не пробудило в нем никаких воспоминаний.

Он знал наверняка одно: кто-то пытался его убить.

Почему?

Вопрос настойчиво звучал в его голове, соперничая с пульсирующей болью.

Что делать дальше?

Джози хотела вчера вызвать помощь, но он ей не позволил. Мысль о том, чтобы сообщить властям, не показалась ему более привлекательной и утром. Этого не следует делать, пока он не узнает, кто хотел его убить.

Джози пошевелилась и, потянувшись, медленно просыпалась в его объятиях. Интересно, какого цвета у нее глаза? Он не мог вспомнить эту подробность, но ему вдруг захотелось это узнать. Очень.

Как бы отвечая на его вопрос, она открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Глаза у нее были карие с блестящими вкраплениями янтарного цвета.

Он буквально растаял от ее взгляда. Взгляд был нежный, милый и... ошеломленный.

Она пристально смотрела на него, как будто тоже потеряла память, потом охнула и отпрянула назад, покинув уютное местечко на его плече.

Он с трудом поборол желание вернуть ее на место, удержать. Она идеально подходила для этого места в его объятиях — такая миниатюрная, с такими изящными формами и такая красивая.

Он не имел права удерживать ее в своих объятиях.

— Вы уже проснулись, — тихо сказала она. Щечки у нее вспыхнули теплым розовым румянцем, от которого она стала еще красивее. — Как вы себя чувствуете сегодня?

Он помнил ее голос со вчерашнего вечера. Ему нравилось, как он звучит: мягкий, чуть хрипловатый, но невероятно женственный.

Закусив губу, она стала осторожно отползать от него. Он боялся даже, что она упадет с кровати. Но она села, спустив с кровати одну стройную ножку.

Копна рыжеватых волос в беспорядке рассыпалась по плечам. На ней были надеты обтягивающие хлопчатобумажные шорты и просторная тенниска, не скрывавшая приятных округлостей груди.

У нее была стройная фигурка — не тощая, а скорее гибкая, в хорошей форме, — что лишь подчеркивало красивую линию хорошо развитой груди.

— Чувствую себя так, как будто смог бы подняться на Эверест, — солгал он.

Она усмехнулась:

— Вот как? Ну ладно. — Она закусила губу и, чуть помедлив, спросила: — Память к вам еще не вернулась?

Он покачал головой, но сразу же пожалел об этом, потому что в висках усилилась пульсирующая боль. Резкие движения были ему явно противопоказаны.

— Пока нет.

— Надо вам показаться доктору.

— Если о том, что я жив, узнает человек, заинтересованный в моей смерти, то мне потребуется не доктор, а могильщик.

— Вчера вы не позволили мне сообщить властям. Я подумала, что, может быть, утром...

— Нет!

Он запретил ей делать это со всей решимостью, на какую был способен. Так подсказывал ему инстинкт, и он не станет ему противиться.

— Значит, вчера вечером кто-то действительно пытался убить вас?

По ее голосу он почувствовал, что она нервничает, хотя и пытается скрыть это. Она была не только красивой — она была сильным человеком, способным без паники справиться с критической ситуацией.

Она вызывала у него восхищение, наряду с чем-то еще, с каким-то удивительным чувственным влечением.

Испытывал ли он когда-нибудь что-либо подобное? Пожалуй, нет. Но чувство было удивительно сильным.

И оно казалось новым, еще не изведанным.

Он напомнил себе, что не имеет права сейчас питать какие-либо чувства ни к Джози, ни к кому-либо другому. Нет, только не сейчас.

Не сейчас, когда вся его жизнь перевернулась.

— Кому-то желательно, чтобы я был мертв, — сказал он ей. — И я уверен, что эти люди не обрадуются, когда узнают, что им не удалось убить меня вчера вечером. Опасность будет угрожать мне, пока я не вспомню, кто это сделал.

Она довольно долго смотрела на него.

— Пока что вы являетесь единственным человеком, которому известно, что я остался в живых и нахожусь здесь, — продолжал он. — Я знаю, что мое пребывание здесь сопряжено с большими неудобствами для вас...

— Вы хотите остаться... здесь? — пискнула Джози.

Сердце у нее замерло, и ощущение это было приятным, что больше всего встревожило Джози.

Зачем бы ей приходить в радостное волнение от того, что Джон Гарриман скрывается в «Голубой рыбе»? Это было бы глупо, просто глупо.

Вся эта история разрастается как снежный ком.

Она-то хотела позволить ему остаться на ночь, пока в голове у него не прояснится. Но вот уже утро, а он по-прежнему убежден, что если о нем сообщить властям, то это поставит его жизнь под угрозу.

Она вспомнила о том, как проснулась в его объятиях, словно любовница. Она понятия не имела, каким образом, всего лишь держа его за руку, она оказалась в его объятиях.

Этот мужчина был опасен — с заглавной буквы «О».

Еще неизвестно, что может произойти, если она будет проводить с ним слишком много времени.

Разумнее всего было бы вовсе не допускать его в свою жизнь.

— Вы могли бы объяснить все властям. У них есть свои возможности защищать людей...

Гарриман покачал головой:

— Я не могу допустить, чтобы о том, что я жив, узнали многие люди. Достаточно будет одному человеку проговориться, допустить ошибку или продать эту историю средствам массовой информации. Я понимаю, что прошу слишком многого. Вчера вы спасли мне жизнь. За это я у вас в неоплатном долгу. Мне не хотелось бы просить вас о большем, но вы единственный человек, который знает правду. Если вы поможете мне, то все так и останется.

Джон Гарриман прячется у нее в «Голубой рыбе».

Ей вспомнилось то, что сказала вчера вечером Бекки: «Ведь можно немного и пофантазировать. Это очень скрашивает жизнь».

Сердце у нее учащенно забилось.

Вот вам и фантазия. Фантазия из реальной жизни с доставкой на дом.

Джози была к этому не готова. Ведь она твердо решила жить спокойной, размеренной жизнью, сосредоточившись на работе.

По правде говоря, сейчас она и была сосредоточена на работе. У нее оставалась всего неделя для того, чтобы окончательно приготовить гриль-бар «Голубая рыба» к празднику по случаю выздоровления Скипа.

У нее не было времени на фантазии.

— Почему вы уверены, что я сама не продам эту историю средствам массовой информации? — спросила она, стараясь сохранять здравомыслие, несмотря на учащенный ритм сердца.

Она должна отговорить его от этой затеи. Он буквально просверлил ее взглядом.

— Я должен кому-то верить, — сказал он. — Так что приходится верить вам.

Она, конечно, никогда бы не продала информацию бульварным газетенкам, но ее удивило, что его доверие так сильно тронуло ее. Она просто растаяла от удовольствия.

— Ладно, — сказала она наконец. — Только не забудьте, что здесь гриль-бар. Бар не самое подходящее место для того, чтобы спрятаться.

Он обдумал ее слова.

— Это идеальное место для того, чтобы спрятаться. На виду у всех. Никто глазам своим не поверит, если увидит Джона Гарримана в баре крошечного городка, — разумно заметил он. — Тем более что средства массовой информации сообщили о моей смерти. Люди видят то, что, как им кажется, они видят.

Я всего лишь парень, который похож на какую-то знаменитость. Множество обычных людей имеют внешнее сходство со знаменитостями.

Джози закусила губу. Она все еще не была уверена, что понимает, как он намерен действовать дальше.

— А на какое время вы рассчитываете? — спросила она, заметив, что говорит об этом так, словно уже готова согласиться. — Что, если память никогда не вернется к вам?

Гарриман кивнул.

— На неделю, — сказал он. — Дайте мне одну неделю. Если память не вернется, я обращусь к властям.

Джози ничего не сказала. Она размышляла о целой неделе с Джоном Гарриманом и испытывала приятное головокружение.

— Здесь есть офис? — спросил он. — Может быть, я смог бы спать там хотя бы на полу? Или чердак? Или кладовая? Я мог бы устроиться там. Я не хотел бы стеснять вас.

— Офис Скипа не больше шкафа, — сказала она. — А на чердаке не закончен ремонт. Там нет системы охлаждения. Но сейчас июнь, и в жаркие дни температура там как в печке. А насчет кладовки даже не думайте. Придется вам остаться... — она судорожно глотнула и закончила: — здесь. В этой квартире, со мной.

Судя по всему, это его не обескуражило.

— Я хочу, чтобы вы знали, что мне не нужна благотворительность, — сказал он. — Я настаиваю на том, чтобы оплатить вам все расходы, проживание и питание. Как только ко мне вернется память, я снова получу доступ к своим банковским счетам. Вы говорили, что я очень богатый человек...

— Не нужны мне ваши деньги, — прервала его Джози, обиженная таким предложением; однако ее не оставляло приятное головокружение.

— Я не хочу быть обузой. Я не останусь здесь, если вы не позволите мне оплатить свое пребывание.

Гордый. Но это она уже имела возможность заметить.

Гордость — чувство понятное. Но все же деньги с него она не могла взять.

— Не надо вам никуда уходить, — сказала она, поняв, что выбора нет.

Она спасла ему жизнь. И теперь чувствовала за него ответственность. Пусть даже, кроме этой, и есть какая-то другая причина, она не намерена признаваться в этом, даже себе самой.

Она будет считать это гуманитарным проектом. Актом благотворительности. Ее мать внушила ей важность богоугодных дел.

«Да, Джози, ты правильно рассуждаешь».

— Можете остаться здесь, — собравшись с духом, решительно заявила она.

Она сможет побороть это глупое влечение. Она взрослая женщина, а не какая-нибудь малолетняя заложница разгулявшихся гормонов.

— Если вы и впрямь хотите как-то расплатиться со мной за ваше пребывание здесь, то могли бы, как только окрепнете физически, выполнять кое-какие работы в «Голубой рыбе».

Джози сформулировала мысль, которая пришла ей в голову спонтанно.

— Видите ли, я планирую устроить большой праздник по случаю возвращения на работу Скипа, моего отца. Он был болен и некоторое время не работал. В связи с этим у меня куча дел: покраска, мелкий ремонт и тому подобное. Я привожу в порядок гриль-бар в качестве подарка для Скипа. Работы еще полным-полно. — Она помедлила. — Правда, все это физический труд, — пояснила она.

Ей вдруг показалось, что она делает ошибку. Джон Гарриман был фактически представителем американской аристократии, а она предлагает ему случайную работу в каком-то баре.

О чем она только думает? Нет, из этого ничего не получится. Это едва ли можно назвать легкой жизнью, к которой он, должно быть, привык. Не такой он был человек, чтобы в поте лица добывать себе хлеб насущный.

Он был из тех, кто ест черную икру и летает на частных реактивных самолетах. А она предлагает ему грубую пишу и черную работу.

Она уже решила взять назад свое предложение и сказать, что они придумают что-нибудь другое, но не успела, потому что, опередив ее, он, к ее удивлению, сказал:

— Согласен.

Глава 4

Он был сенсацией.

Он уставился на заголовок в местной газете, которую принесла Джози, выходившая рано утром за покупками.

Знаменитый магнат пропал в море. Предположительно утонул.

Он читал об этом, как будто речь шла о незнакомце, хотя с фотографии на него смотрела его собственная физиономия.

— Я купила для вас кое-какую одежду, — сказала Джози. —У нас, на Кристал-Ки, выбор невелик, да и лавки на берегу так рано утром обычно не открываются. Мне повезло, что одна из них оказалась открытой. Здесь ведь не так, как в Нью-Йорке.

— Я мало что помню о Нью-Йорке, поэтому, что бы вы ни купили, мне подойдет, — сказал он, отрывая взгляд от газеты.

Ему хотелось прочесть до конца статью о себе, но еще больше не терпелось снять с себя розовый купальный халатик Джози. Эта пушистая вещица унижала последние крохи оставшегося у него мужского достоинства.

Он понимал, что не имеет ни малейшего права стараться произвести впечатление на Джози, когда в его жизни все так запуталось. И все же его физическая слабость, которую он продемонстрировал вчера вечером, была достаточно унизительной, чтобы усугублять это чувство смущением, которое вызывал купальный халатик Джози на нем.

Он очень медленно поднялся на ноги, проверяя свои силы. У него по-прежнему страшно болела голова, но он с радостью заметил, что жизненные силы возвращаются. По крайней мере ноги у него больше не подгибались.

— Я чувствую себя хорошо, — заявил он, заметив, что она готова предложить ему помощь.

Она настороженно наблюдала за ним. Ее блестящие золотисто-карие глаза творили с ним что-то странное: ему хотелось привлечь ее к себе и продемонстрировать, насколько хорошо он на самом деле себя чувствует.

— Отлично, — сказала она, окидывая его серьезным взглядом. — Рада, что вам стало лучше. Я принесла несколько пончиков, а пока вы переодеваетесь, приготовлю кофе. — Она склонила голову набок, пристально вглядываясь в него. — Я также приобрела кое-что для ваших волос.

— Для моих волос?

Она извлекла из пакета коробочку с изображением блондинки и обещанием «придать волосам чарующее великолепие».

Он нахмурил лоб и потрогал свои волосы.

— Вы собираетесь изменить цвет моих волос?

— Не беспокойтесь. Обещаю, что это не радикальное средство. Потом я помогу вам воспользоваться им. А кроме того, смотрите, я купила очки. — Она извлекла из пакета очки в проволочной оправе — для интеллектуалов. — В них, конечно, вставлены простые стекла. Я купила также солнцезащитные очки, чтобы носить их вне помещения. Никто, кроме нас с вами, не будет знать, что очки без диоптрий. Если мы хоть немного не изменим вашу внешность, то из нашей затеи ничего не получится.

Обдумав сказанное, он пришел к выводу, что она права.

— И еще одно, — сказала она.

Он вздернул бровь.

— Хотя ваше имя — Джон — является весьма распространенным, при вашем внешнем сходстве с Джоном Гарриманом такое совпадение может оказаться излишним. Ведь нам не надо, чтобы люди начали задумываться над совпадением, не так ли? Как насчет «Гарри»? — предложила она. — Это сокращение от фамилии «Гарриман», однако это едва ли кому-нибудь придет в голову.

Он обдумал предложение. Гарри.

— Ладно, — согласился он. Наверное, это не имело значения. Поскольку он не чувствовал себя Джоном, то что изменится, если он теперь будет Гарри?

Она улыбнулась и протянула ему пакет с одеждой. Он взял его, и у него пересохло во рту, пока он наблюдал, как она движется по крошечной кухне. Прежде чем отправиться по магазинам, она приняла душ и сменила одежду. Белая тенниска и облегающие шорты обрисовывали каждый изгиб ее фигуры. Он простоял неподвижно около минуты, просто наслаждаясь этой приятной картиной. Она оглянулась и посмотрела на него.

— Вы уверены, что не нуждаетесь в помощи? — наивно спросила она.

Он стряхнул с себя наваждение, пробормотал, что справится сам, и направился в ванную.

Она, как видно, совершенно не сознавала, как действует на него, — по крайней мере ему так казалось. Интересно, как получилось, что такая великолепная женщина, как Джози Райли, не понимает, насколько она соблазнительна?

Может быть, ее наивная чувственность — всего лишь притворство?

Он так не думал, но понимал, что крайне странно в наши дни встретить красивую женщину, абсолютно лишенную всякого жеманства.

Воздух в крошечной ванной был еще влажным после того, как она приняла душ, и в нем ощущался запах Джози. Он не мог не представить себе, как она стоит под душем голая и вода скатывается по всем соблазнительным изгибам ее тела.

Судя по всему, его мужские инстинкты были в отличном рабочем состоянии, хотя память к нему и не вернулась. Ему нужно перестать думать о ней. Джози, конечно, сногсшибательная красотка, но он встретил ее в самый неподходящий момент своей жизни.

Заставив свой мысли вернуться к тому, что ему предстояло сделать, он стряхнул с плеч розовый халатик и заглянул в пакет с одеждой. Джози подумала обо всем. На самом верху лежали туалетные принадлежности и несколько упаковок с хлопчатобумажными нижними трусами.

Он представил себе, как Джози выбирает для него нижнее белье, и это отнюдь не помогло ему выбросить из головы мысли о ней.

Под трусами он обнаружил предметы одежды всех цветов радуги. На фотографии, помешенной на первой странице майамской газеты, он был в костюме и при галстуке.

Джози купила ему несколько ярких гавайских рубашек и джинсовые шорты. На самом дне пакета он отыскал пару кожаных сандалий в стиле хиппи. Не нужно было ждать возвращения памяти, чтобы понять, что в шкафу Джона Гарримана в Нью-Йорке не найдется ни одной вещи, соответствующей им по стилю. Хотя память ему ничего не подсказывала, он знал это на уровне инстинкта.

Гавайские рубашки и сандалии противоречили стилю Джона Гарримана. Но выбор странным образом казался правильным. Это был стиль Гарри.

И он на какое-то время превратился в Гарри.

Он оделся, побрился и, надев очки с простыми стеклами, внимательно посмотрел на себя в зеркало.

— С днем рождения, Гарри, — мрачно сказал он.

Интересно, сколько пройдет времени, пока к нему вернется память и он снова станет Джоном Гарриманом? И что он почувствует, когда это произойдет?

Кстати, когда он возвратился в ту часть комнаты, которая была гостиной, он понял, что пребывание в образе Гарри имеет свои преимущества. Джози стояла к нему спиной, наклонившись к мини-холодильнику.

Он был вынужден напомнить себе, что не следует слишком привыкать к уютной жизни с Джози. У него была другая задача — вернуть свою память.

— Ух ты! — выдохнула она, повернувшись в его сторону с небольшим кувшином апельсинового сока в руке. — Надеюсь, все подошло по размеру? Я однажды несколько месяцев проработала в отделе мужской одежды в одном из магазинов Майами, так что довольно хорошо научилась определять размеры на глаз...

Гарри кивнул:

— Все подошло великолепно. Спасибо.

Она все выбрала удачно. Даже сандалии подошли по размеру.

Джози глаз не сводила со своего гостя.

— Вы выглядите совсем другим.

Он все еще выглядел как Джон Гарриман, но в то же время отличался от Джона Гарримана. Он был сейчас похож скорее на человека, напоминающего Джона Гарримана, а не на самого Джона Гарримана.

Изменение цвета волос завершит преобразование.

Подавив желание продолжать смотреть на него, она разлила только что сваренный кофе в две кружки. Нечего предаваться фантазиям, строго приказала она себе. Надетые на нем гавайская рубашка и сандалии не меняли того факта, что на самом деле это Джон Гарриман и что обитают они с ним в двух диаметрально противоположных мирах.

При обычных обстоятельствах они никогда бы не встретились, и когда все это закончится, они больше никогда не увидятся снова — напомнила она себе.

— Присаживайтесь, — коротко сказала она, указав жестом на кресло в так называемой гостиной.

Прихватив с собой газету, он опустился в кресло. Обивка на кресле была выгоревшая, деревянные ножки с зазубринками. Каюта на его яхте была, наверное, просторнее, чем вся эта квартирка.

Несмотря на это, он чувствовал себя здесь как дома. Он снял очки в проволочной оправе, засунул их в карман рубахи и принялся просматривать газетную передовую.

Она поставила кружки на кофейный столик перед ним, потом принесла на подносе пончики, сахар, молоко, сок и стаканы.

— Я редко что-нибудь готовлю, когда бываю дома, — извиняющимся тоном сказала она. — Мне не следовало бы есть пончики, но они упрощают приготовление завтрака. Я люблю готовить, когда это моя оплачиваемая работа — я постоянно помогаю в гриль-баре, — но когда я не на работе, я ленюсь готовить.

Гарри пожал плечами.

— Меня вполне устраивают пончики, — сказал он. — Уверен, что я люблю пончики. Правда, я этого не помню. А это странно, очень странно.

Он взял пончик и продолжил чтение статьи.

Налив себе стакан молока, Джози устроилась на кушетке напротив него и тоже взяла пончик. Окунув в молоко шоколадный пончик, она исподтишка разглядывала его благородное худощавое лицо.

Может быть, написанное в статье что-нибудь напомнило ему? Может быть, именно в этот момент к нему возвращается память?

Осознав, в каком направлении потекли ее мысли, она чуть не подавилась пончиком. Уж не спятила ли она?

Ведь она фактически боялась, что к нему вернется память. Ей хотелось, чтобы он оставался здесь целую неделю.

Кто-то теряет, кто-то находит.

Кусок пончика застрял у нее в горле. Нет, видно, она и впрямь спятила!

К людям это не относится. Особенно к таким, как Джон Гарриман. Он потому и считался завидным женихом, что его было невозможно «заарканить». Каждая старлетка, каждая модель и дебютантка от моря и до моря пыталась заманить в ловушку знаменитого холостяка.

И это было превосходно, потому что Джози все равно «завязала» с мужчинами. Зачем ей нужен мужчина? От них одна головная боль и куча неприятностей.

Нет, на этом она поставила крест.

Она проглотила последний кусочек пончика.

— Что вы думаете об этой статье? — спросила она минуту спустя, начиная нервничать.

Прежде всего она должна помочь ему восстановить память, и ей лучше не забывать об этом. Гарри сложил газету.

— Мне кажется, что я читаю о ком-то другом, о каком-то незнакомце, — сказал он, явно расстроившись.

Он узнал массу интересного о Джоне Гарримане, но ничто не разбудило в нем воспоминания. Оказывается, у него не было семьи. Его родители трагически погибли в автокатастрофе, когда ему было всего пять лет, и он вырос в приюте.

К двадцати трем годам он, окончив бизнес-школу и поработав в области бизнеса, основал небольшую компанию, которая впоследствии стала «Гарриман корпорейшн». Газеты называли его финансовым гением с талантами Мидаса в области капиталовложений, никому не известным человеком, который превратился во всемирно известного магната.

За десяток лет он нажил огромное состояние на слияниях и поглощениях независимых компаний, создавая корпоративные конгломераты и осуществляя инвестиции в международном масштабе, чтобы финансировать свою империю.

На борту яхты находились его секретарь, его личный помощник, двое членов совета директоров «Гарриман корпорейшн» и экипаж в составе восьми человек.

Читая высказывания тех, кто находился на борту яхты, а также других своих партнеров по бизнесу и развлечениям, он не почувствовал ничего.

Никаких воспоминаний, никаких эмоций.

Он не чувствовал ничего, кроме пустоты внутри.

Он не был близок ни с одним из этих людей. Он не был близок ни с кем.

— Я понимаю, что читать это, должно быть, тяжело, — тихо сказала Джози. — Вы уверены, что не хотите позвонить кому-нибудь, сообщить кому-нибудь, что вы живы? Другу? Доверенному члену вашего персонала?

— Нет, — не раздумывая сказал он. Он огорченно взъерошил пальцами волосы. — Я не могу этого объяснить, но это так. Мне жаль, что люди горюют по поводу моей смерти, когда на самом деле я жив, но...

Он замолчал, осознав последствия того, о чем он говорил.

Может быть, какой-нибудь член его персонала столкнул его за борт?

Или это был человек, затаивший против него злобу, возможно даже, человек, которого он считал другом или партнером, но который мог внедрить среди членов экипажа убийцу?

Джози взглянула на него с сочувствием. Она не просила его закончить предложение, и он был ей за это благодарен.

— Ой, чуть не забыла! — воскликнула она и, подбежав к двери, взяла оставленный там пакет и, отодвинув поднос с остатками завтрака, вывалила его содержимое на кофейный столик.

— Бульварная пресса, — весело объявила Джози. — По пути я зашла к одной приятельнице и прихватила несколько ее излюбленных газетенок, — объяснила она.

Бекки была абсолютно сбита с толку необъяснимым внезапным интересом Джози к бульварной прессе. Обычно Джози с презрением относилась к таким газетам, но она понимала, что они могут оказаться наилучшим источником информации, способной стимулировать память Джона.

Жизнь Джона Гарримана регулярно становилась предметом обсуждений на многоцветных страницах специализирующихся на скандалах еженедельников, так что Джози принесла с собой настоящие золотые россыпи информации.

Она наблюдала, как Гарри тупо уставился на кучу газет, в каждой из которых красовались его фотографии в сопровождении броских двусмысленных заголовков, сосредоточивающихся преимущественно на его любовных похождениях.

— Думаю, они перешли всякие границы, — сказала она.

Возможно, бульварные газеты — это слишком. Но если в этом был хоть один шанс заставить память заработать, она должна была попытаться его использовать. Ради него. И ради себя тоже.

— Давайте просмотрим их вместе. Я помогу вам разобраться. А если вы захотите остановиться, то так и скажите. Договорились?

Скрестив ноги, она уселась на полу, и Гарри, соскользнув с кресла, тоже устроился рядом. Он сидел не совсем рядом, но близко, и у нее участился пульс.

Она сосредоточила внимание на газетах, укладывая их аккуратной стопкой в надежде отвлечь свои мысли от его сексуальной привлекательности.

— Я выбрала те, на первой странице которых имеется ваша фотография, — сказала она. — Разумеется, их оказалась целая охапка.

— Неужели люди действительно интересуются моей частной жизнью? — удивленно спросил он.

— Вам трудно в это поверить, не так ли? — Джози сразу же поняла, как это прозвучало. — Извините, — сразу же сказала она, — я не имею в виду, что...

— Все в порядке, — сказал он. — Мне тоже это кажется странным.

— Думаю, вы этого не помните, но женщины ждут у входа в нью-йоркский отель Гарримана, чтобы увидеть, когда вы будете спускаться из своего пентхауса, — сказала она ему. — Они ждут, чтобы на мгновение увидеть вас, когда вы будете садиться в лимузин. Они следуют за вами, когда вы делаете пробежку по Центральному парку. Они посылают вам по почте свое нижнее белье.

— Вы когда-нибудь посылали мне свое нижнее белье?

— Нет! — рассмеялась Джози. — Но я слышала об этом по телевизору.

Гарри налил себе стакан молока и взял еще один пончик. Пульсирующая боль в голове несколько

утихла.

— Гм-м... Вам легко отрицать, потому что я ничего не помню, — поддразнил он.

Джози удивленно вытаращила глаза. Его мужское самомнение росло не по дням, а по часам. Ей, видимо, не следовало упоминать о том, что каждая женщина в Америке на многое готова ради него.

Хотя это было чистой правдой.

— Я пошлю по почте свое нижнее белье какому-нибудь мужчине только разве тогда, когда в Кристал-Ки выпадет снег, — пошутила она в ответ.

Синие глаза Гарри снова уставились на нее. Прежде чем откусить кусочек пончика, он обмакнул его в молоко, совсем как это делала она.

Может быть, он подсознательно копирует ее поведение? А может быть, он просто любит макать пончики в молоко? И почему она пытается найти какие-то ничего не значащие мелочи, которые были общими у нее и у Джона Гарримана?

«Потому что ты кретинка», — ответила она самой себе.

Прежде чем продолжить разговор, он проглотил половину пончика,

— Значит, вы никогда не встречали мужчину, заслуживающего того, чтобы послать ему свое нижнее белье? — спросил он.

Джози не пожелала продолжать разговор в этом направлении.

— Мы предполагали говорить о вас, — решительно напомнила она, переключая внимание на газеты. — Они лежат по порядку. Вот эта — за прошлый год. Вы тогда встречались с супермоделью по имени Клер Кольер. — Она взяла другую газету. — Потом вы встречались с Джоан Делакорт. Она кинозвезда.

Гарри пристально смотрел на газету, на которую указывала розовым, отполированным ноготком Джози, и пытался вспомнить что-нибудь — ну хоть что-нибудь! — о кинозвезде.

У нее было бледное худое личико и высокая прическа из блестящих рыжевато-каштановых волос. На ней было блестящее вечернее платье — шедевр дизайнерского искусства, о котором даже нельзя сказать с уверенностью, то л и оно есть, то ли его нет. Он был в смокинге. Если верить газете, фото было сделано перед премьерой фильма с ее участием.

— Помните ее? — спросила Джози. Он покачал головой:

— Ни капельки.

Он покопался в газетах, просматривая статьи. На каждой фотографии на его руку опирались разные женщины. Снимки были сделаны на приемах по случаю присуждения каких-нибудь премий или на благотворительных мероприятиях. Джулия Ширли, Марго Эндс, Дженнифер Джонстон...

Имена и лица появлялись и исчезали, не задерживаясь надолго.

Ничто не давало оснований предполагать, что с кем-то из них у него было нечто большее, чем случайные отношения.

— Интересно было бы узнать, почему я не остепенился и не женился, — сказал он.

— Не каждый человек создан для брака, — сказала Джози. — Может быть, вы как раз из тех, которые не женятся.

— А может быть, я пока еще не встретил подходящую женщину, — озадаченно сказал Гарри, которому очень хотелось разобраться в собственной жизни.

Его взгляд против воли снова возвратился к лицу Джози, к ее розовым губкам, к ее очаровательным глазам, взгляд которых был нежен и великодушен.

Сердце у него как-то странно екнуло.

— А как насчет вас? — Гарри стало не по себе, и он решил вернуть разговор в прежнее русло. — Вы созданы для брака?

Его это интересовало. Джози пока очень мало рассказала о себе.

Но ведь должно же у нее быть какое-то занятие, помимо спасения на берегу людей, страдающих амнезией. И парень какой-нибудь у нее наверняка имеется.

— Мы здесь не для того, чтобы говорить обо мне, — прервала его она.

— Ну доставьте мне удовольствие. Я сыт по горло разговорами о Джоне Гарримане.

Она закусила хорошенькую нижнюю губку:

— Когда-то мне казалось, что я из тех, кто создан для брака, — сказала она наконец. — Но я передумала.

Он не мог устоять и продолжил:

— Что вас заставило?

— Мужчины, — только и сказала она, как будто это объясняло все.

Нахмурив лоб, она стала снова аккуратно складывать газеты, хотя в этом не было никакой необходимости. Было заметно, что она почему-то нервничает.

Он понял, что ей не хочется продолжать разговор на эту тему.

— Расскажите мне, чем вы занимаетесь. Я имею в виду в баре, — сказал он, меняя тему.

— Чем угодно. — Она улыбнулась, и он понял, что неожиданно выбрал ее любимую тему. — Могу исполнять обязанности официантки, повара, уборщицы, бухгалтера, то есть делать то, что нужно в данный момент. Я время от времени работала в «Голубой рыбе» с тех пор, как стала ученицей средней школы. Я зарабатывала деньги на оплату обучения в колледже ресторанного и гостиничного менеджмента и уже получила диплом. Я рада, что оказалась здесь, когда у Скипа случился сердечный приступ, и смогла поддержать маму и помочь в «Голубой рыбе».

— Похоже, что вы действительно придаете большое значение семье, — сказал Гарри.

— Для Скипа и моей мамы я бы сделала все, что угодно. Они были всегда готовы помочь мне, так что теперь моя очередь быть готовой помочь им.

— Вы близки со своими родителями, — заметил он.

— Иногда, возможно, слишком близка, — сказала она, усмехнувшись.

— Как это понимать?

— Они сводят меня с ума. Вот почему я рада иметь здесь, в баре, собственное жилье. Они устроили для меня эту квартирку, когда я начала учиться в колледже, чтобы у меня было свое местечко, где можно было бы остановиться, когда я бываю в городе. Я люблю их безумно, но они следят за каждым моим шагом и тревожатся за меня. А мне нужна независимость.

— Почему они за вас тревожатся?— с любопытством спросил Гарри, подумав, что у нее очень приятный смех.

Взгляд его задержался на ее пухлых губах.

— Они... — Джози замолчала, услышав легкий стук в дверь.

— Джози? — послышался из коридора тихий женский голос. — Открой, милая, я принесла тебе печенья.

— Ох, только не это! — пробормотала Джози, вытаращив глаза, и торопливо вскочила на ноги.

— Дорогая? — теряя терпение, произнесла женщина.

— Вставайте, — прошипела Джози, обращаясь к Гарри.

Гарри беспрекословно подчинился. Она безжалостно потащила его в другой конец комнаты.

— Прошу прошения, — сказала она, открывая дверцу забитого всякой всячиной стенного шкафа и заталкивая его внутрь. — Надеюсь, вы не страдаете клаустрофобией? Вы с ней в конце концов встретитесь, если останетесь здесь на неделю, но я не хочу, чтобы она увидела вас в моей квартирке. Не хочу, чтобы она видела нас вместе, расположившихся тут совсем по-домашнему. Она все неправильно поймет.

— Кто? — спросил он, но она уже закрыла дверцу шкафа.

Глава 5

— Мама, я не знала, что ты зайдешь ко мне сегодня утром, — сказала растерянная Джози, стоя на пороге открытой двери.

Ларк Райли вошла внутрь маленькой квартирки, держа в руках завернутую в полиэтилен тарелку с печеньем. Она поставила угощенье на столик возле раковины.

Ее золотисто-каштановые волосы были коротко подстрижены и красиво уложены. У нее была красивая фигурках округлостями в нужных местах, которую унаследовала Джози.

— Сегодня я рано встала, чтобы испечь печенье для завтрашнего благотворительного базара в церковном приходе. Печенья оказалось слишком много, и я решила зайти к тебе...

Ларк замолчала, заметив кое-что странное в комнате дочери.

У Джози учащенно забилось сердце.

Она так спешила запихать Гарри в шкаф, что совсем забыла о предательских уликах — тарелках с остатками завтрака и бульварных газетах.

Ей показалось, что мать насторожилась и встревожилась.

— Дорогая, крыша протекает.

Джози испытала огромное облегчение. Внимание матери отвлекло ведро, которое вчера вечером она подставила под протечку.

— Да, но не беспокой Скипа по этому поводу. Я об этом сама позабочусь.

— Меня беспокоит, что ты взяла на себя слишком большую нагрузку, — сказала Ларк. — Ты и баром управляешь, и приводишь его в порядок в качестве подарка Скипу. Ремонт бара — это великолепная идея, но я боюсь, что ты взяла на себя непосильную ношу.

— Все гораздо проще. У меня есть... друг, который поможет мне теперь с ремонтными работами.

Джози решила, что лучше сказать матери о Гарри сейчас, потому что Ларк, несомненно, столкнется с ним, если он пробудет в «Голубой рыбе» целую неделю.

— Вот, как? Я рада это слышать. — Ларк импульсивно стиснула Джози в объятиях. — Кто он такой?

— Его зовут Гарри.

— Гарри? — Ларк явно заинтересовалась.

— Он мой друг. Просто друг. Я знаю его... гм-м... со времени учебы в колледже. — Джон Гарриман достиг известности пять лет назад, а Джози в то время училась в колледже, так что это было не совсем ложью.

— С его стороны очень мило помочь тебе с перестройкой бара. Он сейчас живет на Кристал-Ки?

— Он здесь... в гостях. Не думаю, что он задержится здесь надолго.

Ларк пристально посмотрела на нее. Джози знала, что матери повсюду видятся потенциальные романтические отношения, поэтому она сомневалась, что Ларк поверила, будто Джози и Гарри просто друзья. Но Ларк, к большому облегчению Джози, сменила тему разговора.

— Ну что ж, я буду рада познакомиться с ним, — сказала Ларк, переключая внимание на грязную посуду после завтрака на кофейном столике. — У тебя кто-нибудь был нынче утром? Здесь целая куча газет... везде только и пишут, что о бедняге, который упал с борта яхты вчера вечером.

— Газеты принадлежат Бекки. — Джози лихорадочно обдумывала возможность обойтись без лжи. — Она... очень расстроена всем этим.

Джози замолчала, надеясь, что создала впечатление, будто к ней заходила Бекки, не сказав об этом прямо.

Прежде чем Ларк задала следующий вопрос, она продолжила:

— Кстати, я как раз собиралась вымыть посуду. Сегодня утром я намерена заняться введением в компьютер бухгалтерских книг «Голубой рыбы».

Ее мать продолжала смотреть на стопку газет.

— Печальная история, не так ли? Человек, у которого было все, ради чего стоит жить. Такой молодой. Такой красивый. — Ларк сочувственно поцокала языком.

— Может быть, его еще найдут, — сказала Джози, мысленно добавив: «Например, у меня в стенном шкафу».

— Ах, милая, ты большая оптимистка. Но вчера на побережье обрушился такой сильный шторм. Если бы этот человек, борясь с волнами, все-таки добрался до берега, то я бы сказала, что он родился под счастливой звездой.

Джози занервничала. Ей не хотелось думать, что само небо послало ее Джону Гарриману. Это вызывало у нее какое-то странное ощущение.

— Спасибо за печенье, мама, но мне пора приступать к работе, — сказала Джози.

Ларк и не подумала уходить.

— Не слишком переутомляйся, дорогая. Мы очень ценим то, что ты здесь делаешь, но не забывай, что тебе надо отдыхать. Я уверена, что вчера ты работала после закрытия бара, а утром чуть свет снова садишься за работу. Тебе следует сходить куда-нибудь поразвлечься.

Ты никогда не встретишь подходящего мужчину, если будешь все время прятаться в «Голубой рыбе».

— Я не пытаюсь встретить мужчину, мама, — сказала Джози.

— Не будь дурочкой. Ты слишком молода, чтобы обойтись без любви, дорогая. Когда ты окончательно переживешь...

— Я уже пережила! — вскочив с места, прервала ее Джози.

Щеки у нее раскраснелись.

Гарри, наверное, слышал каждое слово, сказанное матерью.

Мать с сомнением окинула ее взглядом:

— Надеюсь, что это так, дорогая. Ты знаешь, как меня это тревожит. Кстати, приехал на уик-энд сын Эмми Скотт из Форт-Лодердейла, и она сказала, что он очень хотел бы познакомиться с хорошей молодой женщиной вроде тебя. Недавно он открыл собственную ветеринарную лечебницу. Он делает первые шаги в бизнесе, но человек он надежный, трудолюбивый. Я его видела. Он высокий, с такими милыми ямочками на щеках и...

— Мама, — прервала Джози дальнейшее описание достоинств сына Эмми Скотт, — ты заставляешь меня нервничать...

— Ах, дорогая, — Ларк осторожно пожала предплечье Джози, — обещай мне, что ты над этим подумаешь, большего я не прошу. А если ты захочешь познакомиться с ним, то он завтра будет на благотворительном базаре. Он будет там целый день давать бесплатные консультации относительно домашних животных.

— У меня нет домашнего животного.

— Захвати с собой золотую рыбку из бара, — подмигнув, посоветовала Ларк. — Просто подумай об этом, договорились? А теперь мне пора в церковь, — сказала она.

Очевидно, главная задача на сегодняшний день — рассказать Джози все о сыне Эмми Скотт — была выполнена.

— Сегодня мы целый день будем готовиться к базару, — сказала она и снова поцеловала Джози.

Закрыв за матерью дверь, Джози вздохнула с огромным облегчением. Она сразу же направилась к шкафу и открыла дверцу.

Гарри поморгал глазами, щурясь на свет.

— Извините, что так получилось, — сказала она. Она была очень смущена и, чтобы скрыть смущение, сразу же приступила к делу: — Думаю, нам надо заняться вашими волосами, пока вас кто-нибудь не .увидел. Надо завершить преобразование вашей внешности. Начнем, если вы готовы. Или вы слишком устали?

Гарри покачал головой.

— Я устал, но выдержу, — храбро сказал он. — Мне с каждой минутой становится все лучше и лучше.

Джози подошла к раковине, придвинула высокий табурет и приглашающим жестом похлопала по нему рукой.

— Понял.

Гарри все еще размышлял над разговором Джози с матерью. Совершенно очевидно, что у Джози был какой-то тяжелый опыт в области отношений с противоположным полом.

Было также очевидно, что она не хотела об этом говорить.

— Мужайтесь! — заявила она, уперев руки в соблазнительные округлые бедра.

Он нерешительно подошел к ней:

— Вам это прежде приходилось когда-нибудь делать?

Губы ее дрогнули в озорной улыбке, которая заставила его занервничать.

— Не на человеке.

Он озадаченно поморгал глазами:

— Что значит «не на человеке»?

— Когда мне было десять лет, я покрасила белого пуделя, — призналась она. — Он стал розовым. Боже мой, знали бы вы только, как мне влетело от мамы!

Он остановился.

— Вы нарочно меня пугаете! Она рассмеялась:

— Не волнуйтесь. Я умею это делать. Верьте мне.

Гарри уселся на табурет.

Верьте мне.

Почему-то эти слова звучали у него в голове. Он действительно верил Джози. При этом он инстинктивно понимал, что так сразу довериться кому-нибудь было ему несвойственно. Почему это было так, он не знал.

— К тому же, — продолжала она, поворачивая его лицом к себе, — это всего лишь волосы. Если не получится, мы их сбреем. Они отрастут снова.

— Я и не знал, что вы такая шутница, — сдержанно заметил он.

— Вы недостаточно хорошо знаете меня, не так ли? — сказала она в ответ.

— Признаюсь, я хотел бы узнать лучше, — серьезным тоном сказал он.

Ее большие красивые глаза встретились с ним взглядом, потом метнулись в сторону. Она повернулась и извлекла из коробочки краски для волос инструкцию по применению.

Она явно пожелала пропустить мимо ушей его последнее замечание.

Только что она была озорной. Теперь вдруг стала робкой.

Он не знал, чего ожидать от нее, и по этой самой причине был страшно заинтригован. Она была милая и забавная... и явно очень уязвимая.

Похоже, когда-то она перед кем-то слишком широко раскрыла душу. И кто-то, воспользовавшись этим, ее обидел. Он был уверен в этом. Ему хотелось бы избить мерзавца до потери сознания, кем бы он ни был, а потом взять все в свои руки и исправить.

Его удивило возникшее желание защитить эту женщину, которую узнал совсем недавно.

Может быть, это объясняется тем, что она спасла его жизнь? Может быть, он просто испытывает к ней чувство благодарности?

Или было в этом нечто большее?

Он склонялся к тому, что в этом есть нечто большее, только не понимал, почему это так.

Она продолжала изучать инструкцию. Наконец она ее отложила, вскрыла один из пакетиков и высыпала его содержимое в пластмассовую емкость. Немного помедлив и закусив губу, она добавила туда же содержимое второго пакетика и тюбик какого-то жидкого снадобья.

Гарри почувствовал себя лабораторной крысой.

— Порядок! — заявила она, перемешав смесь маленькой пластмассовой лопаточкой.

Она взглянула на него, как будто не знала, с чего начать, хотя только что целых пять минут изучала инструкцию.

Потом она сходила в ванную и принесла два купальных полотенца.

Одно из полотенец она обмотала вокруг его горла и прикрыла им плечи.

Взяв расческу, она несколько минут смотрела на него, постукивая ею по руке.

— Эту процедуру мы будем делать сегодня? — спросил он как бы между прочим.

— Наберитесь терпения, — сказала она, застенчиво усмехнувшись.

Она расчесала его волосы и пропустила их сквозь пальцы, обдумывая следующий шаг. Волосы у Гарри были мягкие и густые, и ощущать их между пальцами было удивительно приятно.

Пока она работала, он закрыл глаза, издав низкий горловой стон.

— Я вам делаю больно? — встревожилась Джози.

Она старалась особенно нежно прикасаться к его затылку, зная, что это может вызвать болезненные ощущения после травмы.

— Нет, вы не делаете мне больно, — сказал он. — Мне очень приятно.

У нее учащенно забилось сердце.

— Я тоже люблю, когда кто-нибудь расчесывает мне волосы, — сказала она безразличным тоном, стараясь удержать разговор в рамках разумного. — Это всегда очень приятно.

Она приказала себе прекратить играть с его волосами, ведь это было так приятно, что она была готова забавляться таким образом целый день.

— Начнем, пожалуй, — сказала она, взяв в руки емкость со смесью.

Он открыл свои синие глаза, в которые посмотришь — и умереть не жалко.

— Знаете, а вы большая мастерица вызывать к себе доверие, — заметил он.

Она рассмеялась. Взяв пальцами несколько прядей его волос, она решила начать с затылка и принялась тщательно наносить смесь, не пропуская ни одной пряди.

Казалось, эта процедура длится вечно, хотя она заняла всего несколько минут. Она не жалела снадобья, желая достичь максимального эффекта. Чем меньше Гарри будет похож на Джона Гарримана, тем лучше. Продолжая свое дело, она развернула его снова. Откровенно говоря, она начинала входить во вкус.

Гарри видел кончик ее языка между губами, которым она себе помогала, сосредоточившись на работе. Он перевел взгляд ниже. Оказалось, что его глаза в данный момент располагаются как раз на уровне ее груди.

Стиснув зубы, он с трудом подавил стон. Нет, он больше этого не вынесет. Он опустил глаза, но увидел ее длинные изящные ноги.

Он снова закрыл глаза.

Теперь его начал дразнить исходивший от нее нежный аромат. Запах был тот же, что и у ароматизатора, который она вчера добавила в его ванну.

Пахло земляникой.

Он знал, что отныне запах земляники будет всегда ассоциироваться у него с Джози Райли.

К его облегчению, она заявила, что работа закончена. Открыв глаза, он увидел, что она замечает время на часах, висевших над раковиной.

— Надо ждать пятнадцать минут, — сказала она. — Хотите водички?

Она достала им из холодильника по бутылочке кока-колы.

— Хотите печенья?

Она предложила ему печенье, которое принесла мать. Он взял одно шоколадно-мятное произведение кондитерского искусства.

— Мне следовало пойти учиться на косметолога, — с улыбкой сказала она. — Стоило начать, и я получила огромное удовольствие.

— Несомненно, — любезно согласился он. — А мы с розовым пуделем дали бы вам рекомендации. — Подмигнув ей, он откусил кусочек печенья.

Джози сделала глоток воды. Когда Гарри смотрел на нее, как сейчас, у нее все переворачивалось внутри. Несмотря на влажное месиво на его волосах, он выглядел ужасно сексуально.

— А теперь, — сказал он, сделав несколько глотков кока-колы, — расскажите мне, чем вы занимаетесь ради удовольствия. Помимо окраски пуделей.

Видимо, он всерьез хочет узнать о ней больше. Джози была польщена этим помимо воли. Она попыталась придумать что-нибудь интересное.

— Читаю. Гуляю по пляжу. Строю замки из песка. Однажды я даже победила в соревнованиях по строительству песчаных замков. Что еще?.. Я люблю кино. Знаете, ужастики, которые показывают после часу ночи. С тех пор как я стала поздно заканчивать работу, я к ним пристрастилась.

Она чуть было не спросила его, чем он любит заниматься, но вовремя остановилась. Едва ли он сможет помнить, чем любил заниматься.

— А теперь расскажите мне, что вы планируете сделать в баре. — Он доел печенье и ждал, сложив руки на груди и опершись спиной о раковину.

Джози в течение нескольких минут подробно излагали свои планы.

— В общем-то все можно бы было оставить так, как есть, — объяснила она, — но неплохо иногда что-нибудь изменить. Внутри бар не перекрашивали целую вечность. Снаружи краска облупилась, а внутри она просто выцвела. У Скипа имеется целая коллекция декоративных тарелок с рекламой разных сортов пива. Я собираюсь украсить ими стены. А еще хочу добавить фотографии в рамках. Втайне от всех я попросила наших постоянных посетителей принести мне фотографии, сделанные здесь в разные годы по случаю всяких событий. На мою просьбу откликнулись, я теперь я решила вставить фотографии в рамки и развесить на стенах бара. Это будет своеобразным экскурсом в историю и станет укреплять дух товарищества. Скипу это должно понравиться. А еще нужно сделать кое-какой мелкий ремонт, — продолжала она. — Нужно заменить у порога несколько досок и залатать в конце концов эту проклятую протечку на крыше. — Она кивком головы указала на ведро в углу. — Кроме того, я хотела бы как следует надраить полы. В общем, навести красоту.

— И вы намерены все это сделать своими руками? — спросил Гарри. — Да при этом еще занести в компьютер бухгалтерскую отчетность?

— Я знаю, знаю, что склонна иногда переоценивать собственные силы. — Она печально взглянула на Гарри.

Он пожал ей руку.

— Вы помогли мне, а я помогу вам, — сказал он. — Мы справимся с этой работой. Это я вам обещаю.

— Пора, — сказала она, взглянув на часы.

Она открыла кран, попробовала температуру воды и взяла специальный шампунь для мытья волос после окрашивания.

Она расположила поудобнее голову Гарри над раковиной и, свернув второе полотенце, подложила его ему под шею.

Он закрыл глаза. Мытье волос вдруг показалось невероятно интимной процедурой.

Было что-то опасно эротичное в том, как она, пропуская воду сквозь пальцы, осторожно смывала красящую смесь с его волос, прежде чем воспользоваться шампунем. Ласкающими движениями она тщательно массировала его виски, сознавая, что прикосновение к нему вызывает у нее благоговейный трепет.

Потом она принялась споласкивать его волосы. Сбегавшая вода была уже совсем прозрачной. Можно было остановиться. Остановиться в любой момент.

Гарри открыл глаза и посмотрел на нее в упор. У нее возникло странное ощущение, будто она заглядывает в душу, очень близкую ее душе.

Одинокую и тоскующую.

Она до сих пор даже не сознавала, что была одинокой и тоскующей.

Неужели и он был одиноким и тоскующим? Джон Гарриман, воплощение американской мечты? Наверняка у нее просто разыгралось воображение.

— Я... закончила, — сказала она и закрыла кран.

Руки у нее дрожали.

Он выпрямился, легонько удалил полотенцем с волос лишнюю влагу. Она взяла приготовленные заранее фен и ручное зеркальце и быстро высушила его коротко подстриженные волосы.

Волосы Гарри приобрели теперь рыжевато-золотистый оттенок, как будто он много времени проводил на солнце.

Он стал еще красивее, чем прежде. У нее чуть не остановилось сердце.

Она подала ему зеркало.

— Неплохо получилось, — сказал он. — Спасибо.

— Пожалуйста, — тихо сказала она.

Они посмотрели друг на друга. Гарри чувствовал, что всякий раз, когда их взгляды встречаются, происходит что-то удивительное. Возникает какая-то связь, словно он вернулся домой. Такого с ним еще никогда не бывало.

Ее учащенное дыхание и зардевшиеся щеки подсказали ему, что это ощущение испытывает не он один.

Она чувствовала то же самое.

Это было видно по ее блестящим глазам. Ему захотелось протянуть к ней руку, но что сказать ил и сделать дальше, он не знал.

Потом она вдруг отвела взгляд, расправила плечи и принялась за уборку. Она явно не хотела видеть, что происходит. Не желала признавать эту связь.

Может быть, она просто испугалась?

— Мне нужно сходить в офис Скипа, — сказала она, не поворачиваясь к нему. — До открытия бара я смогу еще пару часиков поработать за компьютером. А вам сегодня надо отдохнуть. Завтра, если будете в состоянии, сможете приступить к работе.

— Хорошо.

Мысль о том, чтобы валяться без дела в квартире Джози, была ему не по душе, однако в отношении его отдыха она была непреклонна. Он устал, и в голове у него шумело, как будто там работала парочка молотобойцев.

Она закончила уборку.

— Увидимся позднее, — сказала она и, достав из ящика стола связку ключей, направилась к двери.

Он обратил внимание на то, что она избегает смотреть на него.

- До встречи, — сказал он в ответ, когда она уже закрывала дверь. Придвинув к себе стопку газет, он улегся на кушетку, подложив под голову подушку. Он был твердо намерен впитать в себя каждое слово.

Ему было нужно узнать миллион подробностей о своей жизни в Нью-Йорке.

Но почему в таком случае он продолжал, думать о Джози?

Глава 6

— Поисковые группы, занимавшиеся в круглосуточном режиме поисками пропавшего магната Джона Гарримана, прекратили сегодня свои операции, — сообщил диктор с экрана телевизора, установленного над баром.

— Ох, как это все печально! — вздохнула Бекки, притащившая поднос с пустыми стаканами. — Наверное, надеяться больше не на что. Должно быть, он утонул.

Джози смотрела на экран, где без конца прокручивали кадры прибытия Джона Гарримана в аэропорт. Она видела толпу ожидавших его женщин и ту женщину, которая упала в обморок. Раньше Джози не понимала, почему женщины вешаются ему на шею, но теперь она это поняла.

Он был невероятно сексуален. Она понимала, почему женщины, находясь рядом с ним, ведут себя словно безмозглые существа. Теперь ей самой угрожала серьезная опасность поглупеть. Она отнесла на кухню принесенные Бекки стаканы. Надо ей постараться держаться от него по возможности подальше. И все.

Она отнесла ему еду из «Голубой рыбы» на обед и ужин, а больше не виделась с ним в течение всего дня.

Оба раза, когда она заходила в квартиру, он был с головой погружен в изучение газет. Она была уверена, что он уже прочел каждую из них от корки до корки не менее двадцати раз.

Он явно трудился изо всех сил, чтобы восстановить память. Ему не терпелось поскорее вернуться к своей настоящей жизни.

Почему бы и нет? ^

Джози остановилась перед большой двойной раковиной и принялась мыть посуду, размышляя над своей проблемой.

Она была здоровой двадцатипятилетней женщиной. У нее были свои потребности, требовали своего гормоны, тем более что уже более года она даже не целовалась с мужчиной. Она изголодалась по сексу. Ей нужен был мужчина, любой мужчина, а Гарри был такой большой, красивый и невероятно сексуальный.

А в довершение всего он жил в ее квартире!

Да, она теперь знала, в чем ее проблема. Плохо только, что она не имела понятия, как ее решить.

Когда Джози вернулась с работы, Гарри все еще штудировал газеты. Он оставил включенной единственную лампу, стоявшую в так называемой гостиной. Когда он взглянул на нее, сосредоточенное, напряженное выражение исчезло с его физиономии.

— Привет,— сказал он. — Вы выглядите усталой.

Джози была уверена, что выглядит не просто усталой. У нее ныли ноги, она пропахла дымом, а тот легкий макияж, который она нанесла утром, давно испарился. Как-никак шел второй час ночи.

Но стоило ей взглянуть на Гарри, на его широкую грудь, переходящую в подтянутую талию, посмотреть в его волнующие глаза, как усталость у нее словно рукой сняло.

Трудно было поверить, что человек, переживший то, что пережил Гарри всего двадцать четыре часа назад, мог выглядеть таким красивым, что дух захватывало.

— Я думала, что вы уже в постели, — сказала она.

— Я ждал вас.

— Не следовало этого делать. Вам нужен отдых. — Подойдя к шкафу, она взяла легкий свитер, — Я собираюсь прогуляться.

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам? — спросил Гарри, откладывая в сторону газеты. — Если я буду все время отдыхать, то покроюсь ржавчиной. Мне уже гораздо лучше, и пребывание в четырех стенах начинает утомлять меня.

— Хорошо, — сказала Джози, натягивая свитер.

Гарри пересек комнату и присоединился к ней у двери. Он пропустил ее в дверь и, положив руку ей на спину, последовал за ней по коридору.

Она чувствовала прикосновение его пальцев сквозь тонкий свитер, но решила, что это бессознательный жест с его стороны. Он ничего не значил. Незачем ее сердцу так бурно колотиться из-за этого.

Как только они вышли через заднюю дверь наружу, он опустил руку. Они бок о бок спустились по дорожке на пляж. Как только он снял с ее спины свою руку, она почему-то почувствовала себя брошенной.

— Я люблю прогуляться после того, как целый вечер работала в баре, — сказала Джози, чтобы нарушить молчание.

— Мне повезло, — сказал Гарри.

Джози знала, что он подумал о том, как она нашла его прошлой ночью. Что было бы, если бы не она, а кто-нибудь другой наткнулся на него на пляже? Эта мысль неизвестно почему испугала ее. Все равно, если бы не особые обстоятельства, их жизни никогда не пересеклись бы.

Они взглянули друг на друга. У нее перехватило дыхание, и она споткнулась, ступив нечаянно в какое-то углубление в песке.

Чтобы скрыть смущение, она принялась болтать о всяких пустяках.

— Я люблю пляж, — сказала она. — Мне повезло, что я здесь росла. Знаете, ведь мы не всегда жили со Скипом. Мы с мамой жили одни, пока мне не исполнилось восемь лет. А когда она вышла замуж за Скипа, мы переехали сюда, на Кристал-Ки.

— Что случилось с вашим отцом? — спросил Гарри.

Джози посмотрела на лунную дорожку на воде.

— Моего отца никогда не было рядом с нами, — сказала она. — Я, конечно, знаю, кто он такой. И несколько раз видела его. Но он не был для меня отцом.

Она пожала плечами, стараясь отогнать охватившее ее горькое чувство.

— Его семья так и не приняла мою мать, — продолжала она. — Они были состоятельными людьми, а она была из бедной семьи. Мне кажется, женитьба на ней была с его стороны своего рода актом неподчинения. Они в то время были очень молоды.

— Что произошло дальше? — спросил Гарри.

— Он устал от неподчинения и вернулся в семью и в колледж. Мама никогда не просила у него никакой помощи, даже когда мы в ней очень нуждались. Она была слишком гордой. Правда, он никогда и не предлагал помощи. Я уже много лет ничего не слышала о нем. Моим отцом, моим настоящим отцом является Скип. Я так это понимаю. Он даже удочерил меня, так что считается моим отцом на законных основаниях.

Она вдруг смутилась из-за того, что слишком многое рассказала о своем прошлом.

— А вот здесь я вас нашла, — сказала она, меняя тему разговора и указывая место на береговой линии.

Гарри смотрел на профиль Джози, а совсем не на то место, где его вынесло волной на берег. На ее лице почти не было косметики, но оно выглядело красивым и без ее помощи. Она выглядела моложе своих лет, была хрупкой, но одновременно сильной.

Теперь он понимал, где был источник этой силы: в нелегком детстве, которое закалило ее, сделав, словно сталь, несгибаемой, но гибкой.

Ему хотелось узнать ее получше, хотелось пробиться сквозь защитный панцирь, которым она себя окружила. Необъяснимая связь между ними, которую он почувствовал раньше, стала еще сильнее.

— Мне жаль вашего отца, — сказал он. — Он не понимает, как много теряет, не зная вас.

Рокот океана, казалось, стал глуше, и он мог слышать, как учащалось тихое дыхание Джози, когда она поворачивала голову и смотрела на него. У него появилось почти непреодолимое желание поцеловать ее. Ему хотелось узнать, каковы на вкус ее губы и насколько выпуклости и впадины ее тела соответствуют его телу.

Достаточно было сделать одно движение.

Один шаг.

Только самодисциплина удерживала его от этого шага. В его жизни сейчас все находилось в самом неопределенном состоянии.

Ему надо сосредоточиться на возвращении памяти, а не отвлекаться, целуя Джози.

— Вы намерены позволить своей матери представить вас этому ветеринару из Форт-Лодердейла? — спросил он, сам себя удивив тем, что задал такой вопрос. Но он хотел получить ответ.

Джози вздрогнула.

- Нет, — сказала она. Ей было странно обсуждать свою личную жизнь с Гарри. — Меня это всегда приводит в замешательство. Мама пытается устроить мою жизнь. Сама она нашла свою настоящую любовь со Скипом, а поэтому думает, что каждый должен сделать то же самое.

- А вы так не думаете? — спросил Гарри. — Не думаете, что каждый должен найти свою настоящую любовь?

— Возможно. Но не каждого ждет такая настоящая любовь.

Говоря это, она взглянула на Гарри и почувствовала какой-то странный трепет. Чтобы отвлечься, она пошла дальше.

— Почему вы так говорите?

Она с наигранной беззаботностью пожала плечами.

— Должно быть, я становлюсь циником, — сказала она. — После двух расторгнутых помолвок это неудивительно.

— Двух?

Она видела, что удивила его.

— Все правильно. Меня дважды бросили. Думаю, что я свою квоту уже выбрала. Я перецеловала достаточно лягушек, которые так и не превратились в принцев, — небрежным тоном закончила она.

— Может быть, вы целовали не тех лягушек, — решительно заявил он.

— Так и знала, что вы это скажете, — сказала она. — Или, возможно, я плохо разбираюсь в людях, когда речь идет о мужчинах. Я импульсивна, Я влюбляюсь слишком быстро и слишком пылко, причем выбираю не тех мужчин. Я делаю ошибки. Или, вернее, я делала ошибки и была импульсивной и обычно влюблялась слишком быстро и слишком пылко. Все это в прошедшем времени. Теперь я стала гораздо более осторожной.

— Похоже, что вы слишком сильно вините во всем себя, — сказал Гарри.

Джози промолчала. Несколько минут они шли молча.

— Вы знаете, ваша мать права: вам следует почаще выходить из дома, — сказал Гарри. — Вы слишком молоды и красивы, чтобы перестать радоваться жизни из-за каких-то двух тупых кретинов, которые даже не поняли, что за бриллиант был у них в руках.

У Джози дыхание перехватило, когда она услышала эти слова Гарри.

Она глотнула комок, образовавшийся в горле. Разговор слишком быстро принимал серьезный оборот.

— Вот я и вышла из дома! — сказала она, шагая впереди Гарри. — Вот я и вышла из дома! — крикнула она, обводя руками просторы.

Когда она была с Гарри, она чувствовала прилив какой-то энергии, каких-то незнакомых чувств, которые она не умела остановить.

Едва дыша, она оглянулась на него.

— А теперь перестаньте вести себя как моя мама. Я ее очень люблю, но одной матери с меня хватает!

— Не беспокойтесь, уж меньше всего я чувствую себя вашей матерью, — сказал он у нее за спиной.

Она круто повернулась, привлеченная какой-то интонацией в его голосе, которая нашла отклик в тайном уголке ее сердца.

— Что вы хотите этим сказать?

Гарри остановился перед ней. Глаза его потемнели, во взгляде — неприкрытый голод.

Она поняла, что могла бы влюбиться в него. В два счета.

Но она уже ходила по этой дорожке, она влюблялась в неподходящего мужчину. Она не могла рисковать снова, не могла позволить, чтобы ее бросили, как только разум восторжествует над эмоциями.

Но перед соблазном, который представляло его великолепное тело, находившееся на расстоянии одного шага от нее, было слишком трудно устоять.

— Я хочу сказать, что вы очень красивы, — сказал он проникновенным, волнующим голосом, который, как она уже знача, заставлял учащенно биться ее сердце. — И сексуальны. И добросердечны. Если я не остерегусь, то могу по уши влюбиться в вас, Джози Райли.

В глазах Джози он прочел те же чувства, которые неожиданно переполнили его самого. Смущение, тревога. Надежда.

Ее сердце билось в таком же бешеном ритме, как и его сердце.

— Не говорите этого, — прошептала она. — Прошу вас, не говорите этого.

Глава 7

— Это почему же? — поинтересовался Гарри, не сводя глаз с Джози.

Лунный свет придавал интимный характер окружающей обстановке.

Они находились в нескольких дюймах друг от друга. Заметив, что ее дыхание стало прерывистым, он обрадовался, потому что сам практически совсем перестал дышать.

Ему хотелось прикоснуться к ней. Он ощущал электрические токи, пробегавшие между ними, хотя они и не касались друг друга.

Его влекло к ней. Очень.

Когда он находился рядом с Джози, странные и непонятные чувства заполняли в его душе то место, которое, как подсказывала ему интуиция, давно пустовало.

— Нельзя допускать, чтобы нас влекло друг к другу, — пробормотала она.

— Почему... — начал было он, но замолчал, поняв, в чем она только что призналась. — Значит, вас тоже тянет ко мне, а? — Лицо его помимо воли расплылось в улыбке.

У нее вспыхнули щеки, и она страдальчески застонала.

— Не будьте таким самодовольным.

— Это не самодовольство, — сказал он. — Это радость.

Гарри хотелось поцеловать ее. Он был намерен поцеловать ее. Остатки его самоконтроля, если они у него были, растворились в лунном свете.

У Джози тяжело билось сердце. Взгляд Гарри творил нечто невообразимое с ее гормонами.

Похоже, ему очень хотелось прикоснуться к ней, поцеловать ее, обладать ею. И она была готова позволить ему все это. Такой уж слабовольный она человек!

— Мы не можем это сделать, — сказала она.

— Почему же? Мы оба свободны, не связаны обязательствами ни с какими другими людьми.

— Я хочу, чтобы так все и оставалось, — сказала она. Она действительно хотела, чтобы все оставалось как есть, не так ли?

— Но это всего лишь поцелуй, Джози, — тихо сказал он.

Ее словно обдало жаром.

Всего лишь поцелуй.

Ей едва удалось побороть настоятельное желание броситься в его объятия и насладиться моментом райского блаженства, которое он предлагал. Ей хотелось уложить его прямо здесь, на пляже, и заняться с ним любовью.

Но это было бы ошибкой. Большой ошибкой. Эта их взаимная тяга друг к Другу ни к чему не приведет. Но ее тянуло к нему. Ах, как ее тянуло к нему!

— Это... отвлекает, — возразила она с некоторой запинкой. — Вы не должны отвлекаться. Вам следует все усилия направить на восстановление памяти.

— Если я вас не поцелую, это будет довольно сильно отвлекать меня, — заявил он.

— Все это из области алхимии.

Пальцы у нее дрожали, и, чтобы не было заметно дрожи, она сжала руки в кулачки.

— Мы можем и должны побороть это желание, — сказала она. — Поскольку мы живем в одной квартире, это сильно усложнило бы нашу жизнь.

Она повернулась и пошла дальше, смущенная и испуганная тем, что непрошеное томление не желало проходить. Это чувство противоречило здравому смыслу.

Гарри был неподходящим человеком, которого она встретила в неподходящий момент своей жизни.

Не успела она пройти и нескольких шагов, как Гарри нагнал ее.

— Подождите.

— Нет, — сказала она, заметив, что идет не в ту сторону, и повернула снова. Ей хотелось вернуться домой.

— Почему вы переходите к обороне, как только об этом заходит речь? — спросил он.

— Я не обороняюсь, — ответила она.

Возвращаясь в «Голубую рыбу», они не сказали больше друг другу ни слова.

Войдя в квартиру, Джози повесила свитер, а Гарри остановился посередине комнаты, наблюдая за ней.

— Нам надо поговорить, — сказала она.

— Вы хотите, чтобы я извинился за попытку поцеловать вас? — спросил он.

Он говорил очень искренне и излучал сексуальность. При одном взгляде на него у нее начинала кружиться голова.

— Нет, — ответила Джози, не зная, что и подумать.

— Вы хотите, чтобы я ушел?

— Нет! — воскликнула она. Уж в этом-то она была уверена. — Оставим эту тему, — попросила она. — Я устала.

Гарри пристально посмотрел на нее, чувствуя, что под внешним спокойствием скрывается смятение.

— Хорошо. Вам следует лечь в постель, — сказал он, чувствуя себя виноватым. Было видно, что она очень устала.

Она работала целый день и теперь имела полное право побыть в одиночестве.

Гарри тоже надо было побыть одному. Он не понимал, что происходит. Она здорово его зацепила. Все в ней его возбуждало. Но для него это было самое неподходящее время, чтобы давать волю своим чувствам. Разумнее всего было бы установить с ней более официальные отношения.

Он подошел к кушетке. Он уже видел, что кушетка коротка и его длинные ноги будут с нее свешиваться.

— Спать на кушетке вам будет действительно неудобно, — сказала Джози.

Гарри взглянул на нее. Неизвестно, куда заведет такое направление разговора. Оставались еще два варианта решения: либо позволить ей лечь на кушетке, о чем не может быть и речи, либо... спать на кровати вдвоем.

Спать на кровати вдвоем вчера, когда он был болен и находился без сознания, — это одно. Но спать вдвоем сегодня, когда он снова здоров и полон сил, тем более когда они оба признались, что их тянет друг к другу, — это совсем другое дело.

Он пытался быть благоразумным, но всему есть предел.

— Ну что ж, выгонять вас из вашей собственной постели я не намерен, — сказал он. — Я отлично устроюсь на кушетке. А вы идите на кровать.

Он подумал, что если она не поспешит и не ляжет в постель, он скончается в страшных муках. Взгляд ее темных, сонных, сексуальных глаз убивал его наповал.

Неужели она совсем не понимала, что делает с ним, когда смотрит на него таким взглядом?

— Скажите «спокойной ночи», Джози, — сказал он.

Она удалилась в ванную, закрыв за собой дверь.

Он слышал, как плещется вода, как она моет лицо, чистит зубы. Пробыв там всего несколько минут, она появилась в пушистом розовом халатике, и ему сразу же захотелось узнать, надето ли что-нибудь под ним, Он, в свою очередь, воспользовался ванной и переоделся в незатейливую белую майку, которую приобрела для него Джози. Он оставил на себе шорты.

Когда он вернулся, Джози уже лежала, закутанная простынями.

— Я приготовила для вас простыню и подушку, — сказала она, выглядывая из-под простыни, в которую была закутана по горло. Халатик теперь был аккуратно сложен в изножье кровати.

Выключив лампу, он отправился на кушетку и, согнувшись в три погибели, расположился на слишком коротком ложе.

Он все время ощущал присутствие Джози в другом конце комнаты. Пружины матраца на кровати поскрипывали, и он знал, что она не спит.

К его удивлению, несмотря на одолевавшие его мысли и неудобное ложе, он крепко заснул.

Руки. Грубые руки. Толкают его.

Падая через борт, он оглянулся назад и успел заметить остававшееся в тени лицо. Увидел злые глаза.

Глаза, которые он знал. Потом его поглотила темная пучина. Но он выплыл, а потом все плыл и плыл...

— Нет, нет! — Гарри проснулся, все еще продолжая бороться с водой, но тут же осознал в страшном смущении, что борется не с океаном, а с легкой простынкой, которую дала ему Джози.

И прикасались к нему не те руки, которые столкнули его в океан, а руки Джози, которая его успокаивала.

— Успокойтесь, Гарри, — шептала она. — Успокойтесь.

Он дрожал и обливался потом одновременно.

— Нет, — прохрипел он, рассерженный тем, что исчезли образы, которые он не успел как следует разглядеть. — Нет.

Он попытался восстановить картину в памяти, но ничего не получилось.

— Вам приснился кошмар, Гарри. Проснитесь! — Джози обняла его нежными руками.

И тут он понял, что уже не лежит на кушетке, что он каким-то образом оказался на полу, а Джози лежит на полу рядом е ним и обнимает его. Он прикасался к чему-то воздушному, шелковистому на ощупь, что было надето на ней.

- Я проснулся.

— Что это было? Вы что-нибудь вспомнили?

— Нет. Не успел, — сказал он хриплым, каким-то странным голосом. — А теперь все исчезло.

— Как жаль, как жаль!

Джози прижала его к своему соблазнительному телу. Он не смог бы сказать, когда все переменилось. Он внезапно осознал, что она обнимает его и что ее мягкая грудь прижимается к нему.

Он заметил, что страшно возбужден, и это его очень смутило.

Он еще никогда так сильно и с такой быстротой не реагировал на женщину. Он был словно бензин, в который бросили зажженную спичку.

От нее исходил такой приятный аромат — свежий и сексуальный. Он хотел ее.

Видит Бог, он очень хотел ее.

Он внимательно посмотрел на нее. Интересно, что думает Джози?

Не испугает ли он ее, раскрыв всю глубину своего страстного желания?

Она вздохнула, чуть изменила положение в его объятиях и подняла к нему в темноте свое личико. Он изо всех сил старался контролировать свои эмоции, но голова у него кружилась.

Он почувствовал, что исходящее от нее женское тепло затягивает его все глубже и глубже.

Прошептав ее имя, он прижался губами к ее шее, к уху, к горлу. Она не оттолкнула его, а лишь издала низкий стон.

Требуя чего-то.

Кровь взыграла в его жилах. Он знал, просто знал, что никогда еще не хотел обладать женщиной так сильно, как хотел обладать Джози.

И когда их губы наконец слились в поцелуе, это было также естественно, как сделать следующий вдох.

Джози настолько забылась, что не понимала, что происходит, а знала лишь, что не сопротивляется и не имеет ни малейшего желания сопротивляться. Все ее тело стало горячим и влажным. Когда Гарри прикасался губами к ее губам, ее губы трепетали. Ей казалось, что в тишине квартиры она слышит неистовое биение сердца Гарри. Или это билось ее сердце?

Он издал еле слышный гортанный звук, и его язык, горячий и нетерпеливый, оказался у нее во рту. Она прижалась к нему, отвечая на его ласки. Уже знакомое томление где-то внутри усилилось.

Она дрожа обняла его за шею. Она еще никогда прежде не испытывала страсти, тем более такой неистовой.

Его рука нежно обхватила ее грудь сквозь ткань сорочки. Она не была готова к таким ощущениям, но услышала собственные тихие стоны. Это желание было сильнее, чем все, что она когда-либо испытывала.