Такие, как есть

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ

Уже темнело, когда Дженет прошла через вращающееся стеклянные двери приемного отделения и остановилась возле стойки дежурного. На улице дул резкий холодный ветер, и она с радостью опустилась в удобное кресло, дожидаясь, когда ее вызовет сестра.

Холл ожидания был заполнен в основном жертвами вирусной инфекции, которая волнами накатывала на город. Покосившись на кашляющих и чихающих пациентов, Дженет решила подождать в соседней комнате.

В сумочке у Дженет находился анализ мочи. Подумав о Стиве, она снова встревожилась. Муж не знал, что она пришла сюда. Накануне вечером, уступив безотчетному импульсу, Дженет снова завела разговор о том, чтобы пойти к доктору Клеменсу. Стив ответил, что они не могут себе этого позволить — нужно, чтобы после их последней неудачи прошло время. Но мысль о том, что в больнице остались ее замороженные эмбрионы, не давала Дженет покоя. И они со Стивом поссорились.

В больнице их просили воздержаться от повторной попытки пару месяцев, но Дженет казалось, что она поступает правильно.

Дженет закрыла глаза. Еще слишком рано на что-либо надеяться. Ее так часто постигала неудача, что теперь радоваться раньше времени было бы глупо. И все же уже два раза месячные не пришли. Сначала Дженет решила, что ее организм просто не вернулся к норме после всех перенесенных процедур, но она не нашла в себе смелости позвонить в больницу и узнать, в чем дело.

В последнее время Дженет перестала спать по ночам. Она жила на нервах до вчерашнего вечера, до ссоры со Стивом, после которой заставила себя позвонить в центр здоровья и записаться на тест по беременности.

— Дженет Кроссли?

Она бросилась к медсестре.

— Вы привезли мочу на анализ? — спросила сестра, проглядывая бумаги Дженет. Та полезла в сумочку, но от волнения у нее так дрожали руки, что она едва не выронила бутылочку.

Пока проводился тест, сестра развлекала Дженет разговорами. Но Дженет, не понимая ни слова, отвечала односложно и наобум, чтобы только поддержать беседу, а сама не сводила

глаз с воронки, из которой вытекала ее моча. Господи! Хоть бы на этот раз повезло!

Проверяя результаты теста, сестра удивленно взглянула на Дженет.

— Вы чувствуете какое-то изменение в своем состоянии?

Сердце Дженет замерло. Она отрицательно покачала головой.

— Это странно, — улыбнулась сестра, — потому что вы беременны.

Беременна… — повторила Дженет, плохо осознавая смысл слова. Горло у нее пересохло от страха и волнения. — Вы уверены?

— Абсолютно.

Дженет возвращалась домой пешком по темным улицам, сияя от радости. Она давно заподозрила, что это произошло, но только теперь позволила себе поверить в чудо.

Ноги сами несли Дженет домой. Теперь ей не терпелось поделиться новостью со Стивом. Увидеть его лицо, освещенное счастьем.

Дженет вошла в квартиру и бросилась к телефону, но, поразмыслив, положила трубку на рычаг. Если она расскажет Стиву все сейчас, впечатление будет испорчено. Ей надо видеть лицо мужа, обнять его в этот момент, прижаться к нему, ощутить его тепло. Стив заслужил этого, ведь ему столько пришлось пережить.

Дженет прошлась по кухне и вдруг издала ликующий возглас. Все будет хорошо. Теперь иначе и быть не может.

Стив сидел за столом перед компьютером. На голубом экране высветился контракт со Стокгольмом. Он должен был подготовить материалы по нему для Макговерна, но дело продвигалось с трудом. Стив думал о последней ссоре с Дженет. Увы, ему пришлось в сотый раз столкнуться с одними и теми же доводами. Господи, что он снова сделал не так, если их разговор перерос в скандал?

Необъяснимо! Невозможно! Но тем не менее это произошло. Наверное, каждый человек в состоянии вынести определенное количество дерьма — не больше!

— Стив?

Он вздрогнул от неожиданности, поскольку считал, что давно уже один в офисе.

— Полли? Я…

— Уже давно пробило семь. Что ты здесь делаешь?

— Работаю, — Стив улыбнулся. — Вернее, стараюсь работать.

— Не собираешься домой?

— Собираюсь.

— Может, хочешь выпить? — Полли задумчиво посмотрела на него.

Стив выключил компьютер, даже не закрыв перед этим файл.

— Почему бы и нет?

Мэнди мыла в раковине посуду и тихо напевала незатейливую песенку. Теперь не то что раньше, когда после обеда оставалась полная раковина грязной посуди. Мэнди скучала без этого… Иногда она специально приглашала на обед друзей.

Погруженная в свои печальные размышления, Мэнди начала вытирать посуду, но вдруг в дверь позвонили. Было начало девятого, и она никого не ждала в гости. Мэнди вышла в холл, зажгла свет и посмотрела в дверной глазок.

— Мэнд?

— Алекс! Рассмеявшись, она отворила дверь. — Что ты здесь делаешь?

Ему было тридцать пять, он уже начал лысеть, но не утратил привлекательности. Мэнди познакомилась с ним двадцать лет назад, когда он играл в той же фугболыюй команде, что и Пит. Несколько дней назад они снова встретились в клубе. Алекс, как и Мэнди, недавно развелся.

— Я проходил мимо и подумал…

— Интересно, что же? — осведомилась Мэнди, искренне радуясь тому, что видит Алекса.

— Я подумал, что хочу навестить свою любимую девочку. — Он обворожительно улыбнулся.

— Правда? — Мэнди пропустила его в квартиру. — Хочешь сказать, что такая старая корова, как я, всегда сидит дома, когда мимо нее ни пройди?

— Твоя основная проблема, Мэнди, состоит в том, что ты не умеешь выслушивать комплименты.

— Да?

— Да. Я хочу сказать, что тело не врет, не так ли?

Мэнди нахмурилась, не вполне понимая, что он имеет в виду.

— Чувствуешь? — Алекс взял ее за руку и положил себе на ширинку. Мэнди даже через джинсы почувствовала, как тверда его плоть, и отдернула руку, захихикав, словно школьница.

— Все в порядке, Мэнд. Он не кусается. — Алекс расстегнул молнию и потянул ее руку вниз.

— Ах ты, маленький мерзавец! — засмеялась Мэнди и выключила свет.

Дженет сидела на кухне перед телефоном. На часах, висевших над холодильником, было 8:47. Она начала волноваться. Стив иногда задерживался на работе, но всегда звонил при этом. Может, что-то случилось? Дженет убеждала себя не впадать в панику. Наверное, он просто забыл позвонить, вот и все. Но даже если так…

Она сняла трубку и набрала служебный номер мужа. Телефон звонил и звонил. Наконец она нажала на рычаг.

— Где ты? — прошептала Дженет, внезапно не на шутку испугавшись. — Куда, черт побери, ты подевался?

Стив добрался до стойки бара, поставил на нее бокал и обвел тусклым взглядом переполненный зал. Повсюду танцевали, разговаривали, смеялись, флиртовали. Было около девяти, и он понимал, что пора домой, но встретить холодную враждебность Дженет было выше его сил, поэтому Стив все заказывал и заказывал пиво.

Разглядывая носки своих ботинок, он размышлял над создавшейся ситуацией. Полли, конечно, хорошая слушательница, но обсуждать Дженет с кем бы то ни было недопустимо. Стив не мог избавиться от угрызений совести, хотя и утешался тем, что Полли не знакома с его женой.

Минуту назад Полли направилась в дамскую комнату, и он поймал себя на том, что неприлично пялится на ее крепкий кругленький задик. Стив улыбнулся. А она хорошенькая, хотя не вполне в его вкусе…

— Ты готов? — услышал он и, обернувшись, увидел Полли.

— К чему?

— К тому, чтобы взять такси и уехать отсюда.

— Куда?

— Ко мне, дурачок.

Стив беспомощно огляделся, ощущая, как почва ускользает у него из-под ног.

— Послушай, Полли…

— Только не говори, что это не приходило тебе в голову.

Стив наслаждался ее теплой, соблазняющей улыбкой. В его памяти снова возникла сцена ссоры с Дженет и мгновенно изгнала из сознания образ жены.

— Хорошо, — тихо ответил он.

Полли взяла его обеими руками за щеки и притянула к себе. Стив ощутил на губах нежность ее поцелуя.

— Пойдем, пока я не передумала, — решительно сказала Полли.

Мэнди лежала на спине с закрытыми глазами и ощущала тепло обнаженного тела Алекса. Они трахнулись дважды, причем во второй раз она была сверху.

— Ты уверен, что справишься? — спросила она. — Это может убить тебя.

Рассмеявшись, Алекс потянулся к ее груди.

Мэнди чувствовала себя полностью удовлетворенной и почти счастливой. Она не задумывалась о том, что будет потом, когда Алекс уйдет. Но пока он был рядом, ей нравилась его близость и нагота. Открыв глаза, Мэнди увидела, как на его груди курчавятся волосы, хорошо различимые при голубом свете экрана маленького телевизора. Звук был выключен.

— Алекс?

— Да?

— Она думает, что ты где? — Последняя возлюбленная Алекса, по имени Шелли, жила в Пакингтои-Эстэйт.

— Она считает, что я играю в дартс, — ответил он, не отрываясь от экрана телевизора, где показывали европейский кубок по футболу, «Арсенал» проигрывал.

— Черт! — бросил Алекс, когда мяч в очередной раз влетел в сетку ворот.

Но Мэнди фугбол не интересовал, Она ткнулась под мышку Алекса.

— Можешь остаться, если хочешь, — в тайной надежде предложила она.

— Нет… уж лучше пойду. Только сначала досмотрю футбол.

Мэнди тяжело вздохнула. Все-таки мужчины — примитивные существа. Их интересуют только еда, футбол и секс. Она подумала о том, что, познав слабости мужчин, может использовать это в корыстных целях.

Протянув руку вниз, Мэнди нащупала его вялый член.

— Ну, давай! — крикнул он, но не ей, а Яну Райту, пробивавшемуся к воротам противника.

— Хочешь, я вместо тебя дуну в свисток, рефери? — усмехнулась она.

— Что, Мэнд? — Алекс удостоил ее взгляда.

— Ничего. Просто хочу поиграть.

— Перестань. Два раза — мой предел.

— Что! Для такого буйвола, как ты? Не смеши меня!

Он обнял ее за плечи, а другой рукой погладил грудь, осторожно сжимая нежную плоть.

— Не безобразничай,

— Я и не думала. Просто мне казалось, что у вас, молодых, сил хоть отбавляй!

— Это как партия в дартс. Всегда одно и то же количество стрел, понимаешь?

Мэнди улыбнулась. За последние несколько минут его член намного увеличился и теперь напоминал недоведенную до готовности сосиску. Она провела по нему кончиками пальцев от основания до головки, и Алекс тихо застонал.

— Он похож на лампу Алалдина, правда?

— Можно и так сказать.

— Все дело в волшебстве. Будь моя воля, я бы постоянно так с ним играла.

— Иногда мне приходится делать это самому, — рассмеялся Алекс.

— Правда? — удивилась Мэнди,

— Мастурбировать?… Да, случается. Все парни этим занимаются. Мы слишком сексуальны.

— Это, наверное, очень обидно, да?

— Нет, не особенно. Послушай, Мэнд. Давай подождем пока кончится матч.

Поразмыслив, она согласилась.

— Хорошо, я пока приготовлю кофе.

В этот момент зазвонил телефон. Мэнди взглянула на часы — 9.04 — и только затем сняла трубку.

— Алло?

— Привет, мама, это Джейсон.

— Здравствуй, мой хороший. — Мэнди внезапно устыдилась своей наготы и поспешила надеть пеньюар. — Как твои дела?

— Отлично, Слушай, ма… У меня для тебя новость.

— Новость? Надеюсь, хорошая?

— Да, отличная. Скажи, ты сидишь?

— Да, — растерянно прошептала Мэнди и покосилась на Алекса.

— Дело в нас с Джеммой. Мы… У нас будет ребенок.

— Что?!

— Да! Здорово, правда? Так что ты скоро будешь бабушкой!

Мэнди еще минуту поговорила с сыном. Она была ошеломлена. Это невозможно. Ребенок… ее Джейсон станет отцом. Казалось, совсем недавно он был ее ребенком, которого она кормила грудью, купала — Джейсон лежал в пластмассовой ванночке и бил ладошками по воде, приходя в восторг оттого, что поднимал брызги. Сколько времени прошло с тех пор?

— Кто это? — спросил Алекс.

— Джейсон, — рассеянно ответила Мэнди. — Хочешь кофе?

— Это было бы отлично.

Мэнди поставила чайник, тяжело вздохнула и вдруг почувствовала себя старухой. А ведь ей нет еще и сорока. К тому же только в последнее время она почувствовала, что жизнь началась сначала… И вот теперь — бабушка! Мысль об этом пугала ее. Бабушки в представлении Мэнди были седыми, старыми и… плаксивыми. А она не хотела становиться такой. У нее еще жизнь впереди, черт побери!

Она закрыла глаза. Казалось, несмотря на все ее усилия обогнать время, оно дышало ей в затылок. Мэнди достала из косметички зеркальце и придирчиво оглядела себя — в поисках …чего? Вновь обретенной уверенности в себе?

Господи! Мэнди застонала. Всего десять минут назад она была так счастлива, но теперь будто кто-то подкрался к ней сзади и ударил молотком по голове. Молода? Разумеется, она уже не девочка, хотя в душе далеко еще не старуха. Но эта новость меняет ее статус.

Бабушка Мэнди…

Абсурд! Это просто смешно!

— Мэнд?

Голос Алекса вернул ее к действительности.

— Да, — отозвалась она.

— Футбол закончился.

Увидев, как Полли ловит машину, Стив подошел к ней. Такси остановилось, они сели на заднее сиденье, и с этой минуты губы Полли не отрывались от его губ, а ее горячий язык ощупывал рот Стива.

Полли расстегнула кофточку, обнажив небольшие, но красивые и упругие груди с затвердевшими от возбуждения сосками. Стив коснулся ее груди и почувствовал, что неудержимо возбуждается. Он застонал и приник к соску губами.

— Да…Еще… Я хочу тебя, Стив, — шептали ему в ухо ее влажные губы.

При мысли, что он желанен, Стив чуть не тронулся умом. Он понимал, что поступает плохо, но ничего не мог с собой поделать. Он поднял Полли и, задрав юбку, посадил себе на колени.

Их следующий поцелуй был настоящим блаженством. Стив чувствовал горячую плоть Полли, ощущал жар ее груди и невольно сделал движение, каким вошел бы в нее. Полли рассмеялась, и ее смех был само искушение! Член Стива окаменел. Она положила руку ему на грудь, затем медленно поползла вниз.

— Нет, не здесь, — остановил он ее.

Полли поднялась, и теперь в ее взгляде было не только желание, но и восхищение.

Стив усадил Полли рядом с собой, провел рукой по шее, затем по груди, и как только его пальцы коснулись сосков, из ее груди вырвался сладострастный, приглушенный стон.

— Эппинг-авеню, — объявил шофер так, как будто ничего странного у него за спиной не происходило. — Вам нужен этот конец улицы или другой?

— Этот, — отозвалась Полли, застегивая путаницы на блузке и не отнимая другой руки от возбужденного пениса Стива.

— С вас три восемьдесят. — Шофер зажег свет и с улыбкой обернулся. Разумеется, он все видел.

Полли вышла из машины, а Стив полез в карман за бумажником и достал пятерку. В этот момент он обернулся и увидел, как Полли спешит к двери с ключом в руке. Стив захлопнул дверцу и почти крикнул:

— Поехали.

Шофер удивился, но выполнил его пожелание.

Полли была на полпути к двери, когда услышала за спиной шум отъезжающего автомобиля. Она с улыбкой оглянулась, ожидая увидеть Стива у себя за спиной, но ошиблась.

— Стив… Стив?

Он вжался в спинку сиденья, радуясь, что в последний момент все же удержался. Соблазн трахнуть Полли был велик, но разум спас его. Если бы она потащила Стива за собой из машины, этим бы все и кончилось, но Полли оставила его на мгновение — и чары были разрушены. И вот теперь он уносил ноги прочь от нее.

— Куда теперь? — спросил водитель, когда они выехали на магистраль.

— На Перси-стрит.

— Это не ваша подружка? — с усмешкой поинтересовался водитель.

— Подружка? Нет! — смущенно улыбнулся Стив.

— А она уже была на все готова! — Водитель рассмеялся. — Знаешь, приятель, я восхищаюсь тобой.

Стив уставился в окно, не желая встречаться с ним взглядом,

— Это все ерунда! Я разных штучек здесь повидал. Они не в себе, когда выпьют лишнее. По-моему, они еще похлеще, чем мужики!

— Да, наверное…

— Я так понимаю, — продолжал водитель, покосившись на Стива в зеркало заднего вида, — у тебя дома есть кое-кто погорячее, да?

— С чего ты взял?

— Ни один парень — если только у него между ног не мочалка! — не устоял бы против такой красотки! Только в том случай, если у него есть что-нибудь получше!

— Верно… — улыбнулся Стив, понимая, что поступил правильно, хотя отчасти был раздосадован и обвинял себя в трусости и малодушии.

Черт побери! Слезы навернулись у него на глаза, Джен, ну почему ты не можешь быть со мной такой? Почему ты не хочешь меня так же сильно?

Стив закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. Он сидел в полузабытьи, пока они не свернули на Перси-стрит.

Дженет так и сидела на кухне перед телефоном. Телевизор был выключен, во всей квартире темно. Только тиканье стенных часов нарушало мертвую тишину. Откуда-то тянуло сквозняком. Казалось, все вокруг нее заледенело в неподвижности.

Самый счастливый день в жизни Дженет был испорчен. Все ее планы, все радостные сцены, которые она представляла себе, рассеялись как дым. Стив не пришел. А минуты тянулись бесконечной чередой.

Шум автомобиля на улице привлек внимание Дженет. Такси. Затем раздался щелчок открывшейся двери: пассажир спешил. Дженет прислушалась. Машина отъехала, и Дженет прислушалась внимательнее. Звук торопливых шагов, открылась дверь…

Дженет даже не обернулась. Стив прошел через холл и остановился в дверях.

— Прости меня, Джен. Я…

— Где ты был?

— Я?.. — Он пожал плечами, Дженет поднялась и подошла к нему. На расстоянии она почувствовала запах духов и пристально вгляделась ему в лицо, но Стив не отвел глаз.

— Ты был с кем-то? — гневно осведомилась она.

Стив помялся и кивнул. По ее щеке покатилась горькая слеза.

— Я была сегодня у врача, — вымолвила Дженет срывающимся голосом.

К этой новости Стив отнесся равнодушно, внутренне настроившись на новый спор.

— Я прошла тест.

— Тест? — удивился он. — Какой?

— Я сижу здесь перед телефоном уже полдня. Мне хотелось рассказать тебе. Но ты не спешишь домой!

— Дженет, что за тест?

— Я беременна! Тест на беременность! И он дал положительный ответ!

Эта новость постепенно завладевала Стивом. Радостное удивление и чувство вины боролись в его душе. Он бормотал что-то невнятное, как обезумевший от счастья человек. Женя ждала его! Она хотела разделить с ним эту радость! Боль исказила лицо Стива.

— Ты не ошибаешься?

— Нет. — устало отозвалась она. — Я ношу твоего ребенка, Стив. Мне жаль, если такая новость не стоит того, чтобы ты пораньше пришел домой.

Наблюдая, как Люси делает салат, Карен говорила с Мэнди по телефону.

— Все это в порядке вещей. Я тоже растерялась бы, если бы мне предстояло стать бабушкой. Ты взволнована, только и всего. Никто не требует, чтобы ты из-за этого заперлась дома и начала вязать пинетки.

— Да, но мне казалось, что они все еще маленькие, поэтому эта новость стала для меня неожиданностью. Я думала, что это произойдет еще не скоро…

— Но что поделаешь, если это уже случилось? Постарайся взглянуть на все с положительной стороны. Тебе есть чем гордиться, Мэнд. В частности, Джейсоном и Джеммой, разве не так?

— Да, но это еще больше усложнит общение с Дженет.

— Мэнд! Выбрось все из головы. Порадуйся за сына, а в остальном чувствуй себя настолько молодой, насколько удается.

— Особенно после марафона, состоявшегося сегодня ночью! — рассмеялась Мэнди.

— Пожалуй, мне не хотелось бы вникать в подробности.

— Нет ! Послушай, Кар! Это может вернугь тебя на пугь истинный!

— Спасибо, мне хорошо и на том пути, который я выбрала!

— Да, но давай встретимся завтра вечером и выпьем по рюмочке?

— Я не хочу, чтобы ты меня совратила!

— Слишком поздно, дорогая!

— Мэнд прости, но я действительно не могу. Я обещала матери, что заеду.

— Дела получше?

— Нет, не особенно.

— Ладно… Но ты же знаешь, что Анна всегда готова помочь.

— Спасибо, Мэнд. Но я надеюсь на свои силы.

— Что ж, увидимся в следующую пятницу. Береги себя.

— Хорошо. Пока.

Карен повесила трубку, не желая тотчас идти в гостиную. Мэнди позвонила слишком быстро после их ссоры с Люси. Этот звонок отложил решение проблемы, но не снял ее.

Они познакомились с Люси шесть недель назад на вечеринке и договорились сходить в театр через неделю. Вскоре Карен оказалась в постели с Люси.

Эта ночь была самой странной в ее жизни, поскольку она никогда не проявляла своей нетрадиционной сексуальности ни к одной партнерше, кроме Крис. С ней все было легко, а теперь Карен смущалась. Когда раньше что-то пугало ее, Крис брала все в свои руки. С Люси все было иначе.

Люси была физически слабее, чем Карен, но претендовала на лидерство. Кроме того, она больше подходила под лесбийский стереотип, чем Крис и Карен, вместе взятые, — короткая стрижка, почти мужская одежда. Но когда дело доходило до секса, Люси уступала первенство, и это пугало Карен.

Внутренне подготовившись к предстоящей битве, Карен вошла в гостиную. Люси сидела на диване и смотрела телевизор.

— Это была Мэнди? — спросила Люси.

— Да. Сын собирается подарить ей внучку.

— Значит, ты идешь? — спросила Люси, лениво поворачивая к ней голову.

— Я уже…

— Послушай. Они мои друзья, и я хочу, чтобы ты с ними познакомилась.

— Я тоже этого хочу. Но я обещала матери.

Люси отвернулась и устало вздохнула.

— Не понимаю, чего ты ждешь от старика. Он не хочет даже разговаривать с тобой.

— Дело не в этом. Мать просила меня приехать. Кром того, он не сможет все время закрывать на это глаза.

— Нет? Так вот знай… ты проиграла! Но если мне придется отказаться от тебя… я это переживу!

— Делай как знаешь, — Карен опустила глаза. Она боялась произнести эти слова.

— Я всегда только так и делаю.

Карен понимала, что Люси провоцирует ее, но ей это не помогало. Она ощущала себя объектом безумия, точнее — ревности. Карен была уязвима с теми, с кем сталкивала ее судьба — сначала с Крис, теперь с Люси. Она знала, что это ужасно, но выхода не видела.

— Я иду спать, — раздраженно сказала Карен, Люси сидела на диване как ни в чем не бывало и с улыбкой смотрела на телеэкран. Карен поняла, что теряет в этот момент гораздо больше, чем их непродолжительные отношения.

Отдернув шторы, Сьюзи спустила в комнату утреннее солнце, подошла к колыбели и взяла на руки Натана.

— Здравствуй, красавец мой. Кто был хорошим мальчиком и проспал спокойно всю ночь?

Натан загугукал. Из-под одеяла вылез Джо и недовольно спросил:

— Который час?

По Сьюзи не ответила ему. Она продолжала говорить с сыном:

— У твоего бедного папочки болит головка, потому что он перепил вчера вечером. Он непослушный мальчик, поэтому ему так плохо.

— О, Сьюзи… дай мне передышку.

— Этот мистер Сквалыга опаздывает на работу.

— Опаздываю? — встрепенулся Джо. — Почему ты сразу не разбудила меня?

— Я только что это сделала.

— Но…

— Надо было завести будильник… или пить поменьше. Господи… сколько же ты выпил?

— Восемь…

— Восемь! — Сьюзи взглянула на Натана. — Много же сегодня заработает для нас наш папа!

Джо уже надел рубашку, достал из шкафа костюм и боролся с галстуком.

— Сегодня мы ждем важных клиентов из Гонконга. — Он натянул брюки.

— Отлично… — сказала Сьюзи Натану.

Он сморщил личико и раскричался.

— Может, ты его покормишь или что-нибудь еще? У меня голова раскалывается от его крика.

Сьюзи села на кровать и дала сыну грудь. Тот прилип к соску и стал жадно сосать. Она любовалась им, не замечая Джо который ходил по комнате и собирался на работу. Сьюзи вспоминала, как поднялась среди ночи к детской колыбельке и при свете луны увидела, что младенец причмокивает. Его маленькие пальчики то сжимались в кулачки, то разжимались. Он был так красив. Так совершенен.

Почувствовав руку Джо на своем плече, Сьюзи подставила ему шеку для поцелуя.

— Мне пора. Я уже опаздываю. До вечера. Постараюсь прийти пораньше, хорошо?

— Хорошо.

Когда хлопнула входная дверь, Сьюзи крепче прижала Натана к груди, наслаждаясь восхитительным запахом детского тельца. Интересно, Джо помнит о том, что они ночью занимались любовью? Он был слишком пьян. И все же иногда приятно ощутить крепость мужских объятий. Под конец Сьюзи даже стала получать удовольствие.

— У тебя очень озорной папочка, — улыбнулась она сыну. Натан удивленно поднял голову, и сосок, как пустышка, выпал у него изо рта. Сьюзи переложила сына на другую руку, а затем снова поднесла к груди. В холле зазвонил телефон.

— Оторвись на минутку, обжора. Дай маме подойти к телефону.

Сьюзи отняла Натана от груди и пошла с ним в холл.

— Алло?

— Сьюзи?

— Джен? Это ты?

— Да. Можно к тебе зайти?

— Конечно, но…

— Я буду через полчаса. Пока.

Сьюзи нахмурилась. Дженет объявилась впервые после рождения Натана. Она еще даже не видела его. Малыш приподнял головку и громко рыгнул.

— Хороший мальчик, — вымолвила Сьюзи и погладила сына по спине. Но думала она сейчас не о сыне, а о Дженет. Интересно, о чем она хочет говорить с ней?

Когда Анна вернулась в свой кабинет, четверо собравшихся одновременно подняли головы, надеясь по выражению ее лица угадать, как обстоят дела.

— Ну? — нетерпеливо поинтересовался ее художественный редактор Дес Арнот, когда Анна уселась за стол и, отложив макет журнала, начала перебирать пачку фотографий. — Что он думает?

— Он думает, что ты чертовски хорошо поработал, Десмонд, мой мальчик. Он выразился примерно так: лучший дизайн журнала в группе.

Дсс просиял, но трое его коллег нахмурились. Их тревожило неуместное хладнокровие Анны.

— А как насчет содержания? — спросил Жак Пирс. — Он не нашел его слишком эксцентричным?

— Эксцентричным? — переспросила Анна, отрываясь от фотографий, — С какой стати? Напротив, ему все очень понравилось. Он сказал, что в работе чувствуется творческий подход и тонкий вкус.

— Тогда что же ему не понравилось? — спросил Джейк Мозли. — Не мог же он все одобрить!

— Это верно. — Анна обвела взглядом коллег, — Ему не понравилось то, что мы вышли за пределы рекламного бюджета.

— Черт! — воскликнула Роуз Филд, отвечавшая за финансы.

— Вполне согласна с тобой, — улыбнулась ей Анна, — В итоге он согласился удвоить бюджет. Он хочет, чтобы выход журнала произвел настоящий фурор.

— Значит… — начал Жак.

— Именно так! — Анна обвела торжествующим взглядом свою команду, которую сколотила сама и которой по праву гордилась, — Он дает нам карт-бланш. Выход журнала — через два месяца. Сроки сжатые, но мы справимся!

Ее слова были встречены общим ликованием. Анна улыбнулась, хотя на душе у нее лежал камень. Сегодня утром она узнала, что у ее матери рак.

— Выходит, я могу разворачивать рекламную кампанию? — спросила Роуз.

— Да. Послушай, Жак, ты не мог бы оказать мне услугу?

— Разумеется, Какую именно?

— В эту субботу я должна присутствовать на одном приеме. Не пойдешь ли туда вместо меня? Я понимаю, что должна была предупредить тебя заранее. Но мне нужно съездить повидать мать.

— Конечно, — улыбнулся Жак, — Это отличный повод надеть новый смокинг! Как она? — добавил он тише после паузы.

— Не очень хорошо, — вздохнула Анна. — А…

Коллеги молча переглянулись, Дес решительно поднялся.

— Пожалуй, рассортирую новые снимки,

— Да, пора приниматься за работу. — кивнул Джейк.

— И мне тоже. — с поспешно сказала Роуз.

Минуты не прошло, а Анна уже осталась в кабинете одна. Она долгие годы считала мать симулянткой, объясняя постоянные жалобы той на здоровье ипохондрическим складом характера. Даже то, что мать прошла обследование в больнице, полностью не убедило Анну в обратном. Мать действительно в последнее время выглядела несколько слабой и усталой, но чего еще ждать от семидесятитрехлетней женщины? Эта страшная новость потрясла Анну, напомнив ей о том, что в жизни есть вещи куда более важные, чем издание журнала.

Доктора отпустили матери шесть месяцев жизни, но предупредили Анну, что конец может наступить и через шесть дней — такова природа этой болезни.

— Черт побери!

Анна поднялась и подошла к окну. Под ней было восемнадцать этажей, и из своего кабинета она видела пол-Лондона. Будь у нее под рукой карта, она без труда вычислила бы то место, где сейчас лежит мать. Наверху, в спальне, в той постели, где она рожала Анну, где давным-давно во сне умер ее муж и теперь настала ее очередь последовать за ним.

Эта мысль перечеркивала все. Анна не могла радоваться тому, что достигла успеха. Работа потеряла для нее смысл.

— Я верю в тебя, мам. — прошептала она.

Анна ни в чем не упрекала мать. Более того, чувствовала себя виноватой перед ней, потому что не понимала раньше какой сильной бывает боль, какими изматывающими — страдания. Она считала мать капризной старухой, и теперь реальность жестоко отомстила ей за это.

— Черт!

Впервые в жизни сегодня утром Анна задумалась о том что после смерти матери останется совсем одна на свете — единственный ребенок своих родителей, обреченный на одинокую смерть. И никто не согреет ее, умирающую, своим теплом!

Участь одинокой женщины.

Впрочем, нет. Дело не в том, что она одинока, а в том, что у нее нет детей. Именно эта мысль неотступно преследовала Анну все утро во время презентации журнала. Последние три месяца она почти не думала об этом — утешалась тем, что с нее довольно работы, — но себя не обманешь. Анна очень хотела ребенка. А теперь, когда мать умирала, это желание приобрело характер мании.

Она закрыла глаза, стараясь собраться с мыслями, потом повернулась и пошла в дамскую комнату. Анна толкнула дверь… и замерла с открытым ртом.

На тумбе возле раковины лежал спеленутый младенец, на полу возле него стояла сумка с салфетками и памперсами — и никаких признаков матери поблизости.

Анна шагнула к нему и вдруг заметила, что дверь одной из кабинок прикрыта не полностью, а внизу торчат ноги. Она подошла к ребенку и склонилась над ним, на вид младенцу было три-четыре недели, светлый пушок на голове, взгляд ясных синих глаз устремлен прямо на нее. Он был так красны, что у Анны захватило дух от восхищения.

За спиной у нее раздался шум льющейся в унитаз воды. Сердце Анны закологилось от страха. Имеет ли она право? А почему нет? Она ведь не причинит ребенку вреда.

Анна решительно, по с величайшей осторожностью взяла малыша на руки. К ее удивлению, он не испугался и не заплакал, только внимательно смотрел на нее своими круглыми глазами. Анна прижала его к груди и стала качать — она видела, как это делала Сьюзи. В этот момент она ощутила странную тяжесть внизу живота.

Анна вздрогнула и обернулась. Рядом с ней стояла мать ребенка. Без единого слова — лишь легкий румянец смущения вспыхнул на ее щеках — она забрала свое дитя у Анны. Анна хотела было что-то сказать, но не могла. Говорить о том, что малыш красивый? Но его мать и без того это знает.

Конечно, можно было спросить, что она делает с ребенок, в туалетной комнате ее редакции, но женщина с полным правом могла в ответ поинтересоваться, почему она трогает ее ребенка.

В копне концов Анна просто улыбнулась и вышла, позабыв о том, зачем приходила сюда. Но ощущение младенца на руках, невинный взгляд его голубых глаз потрясли ее так, что она забежала в кабинет, схватила пальто и бросилась к лифтам, стремясь поскорее убраться отсюда как можно дальше.

Сьюзи принесла на подносе все, что нужно для чая, села напротив Дженет и ободряюще улыбнулась.

— Я очень рада видеть тебя, Джен.

— Спасибо, — натянуто отозвалась та. — Как малыш?

— Сейчас спит. А вообще все в порядке.

— Хорошо. Я действительно очень рада. Правда, Сьюзи.

Сьюзи смущенно опустила глаза. Она не представляла, что будет испытывать такую неловкость в присутствии подруги. Обычно Сьюзи всегда с готовностью показывала Натана гостям, но теперь была рада, что он спит. Она потянулась к чайнику, чтобы чем-то занять руки, которые не знала, куда девать от волнения.

— А как твои дела, Джен?

— Отлично. Дело в том, что… я беременна.

— Джен! — Сьюзи от неожиданности чуть не выронила чайник. Взглянув на подругу, она увидела, что на ее лице сияет счастливая улыбка. Сьюзи обняла ее за плечи. — Господи, Джен, как здорово! Я так рада за тебя!

— Я тоже.

— И когда ты узнала?

— Вчера.

— Отлично! И какой у тебя срок?

— Точно не знаю, Меня направили на ультразвук.

— А твои уже знают?

— Еще нет.

— А как себя чувствует будущий папаша? Готова поклясться — вне себя от счастья!

Дженет опустила голову.

— Ты что, не сказала ему?

Дженет подняла глаза на Сьюзи и вдруг разрыдалась, Удивленная и смущенная Сьюзи обняла подругу, прижала ее голову к груди и стала укачивать, как младенца. Дженет почувствовала, что боль понемногу отступает. Когда она совсем успокоилась, Сьюзи спросила:

— Что случилось? Это из-за Стива?

Дженет проглотила горький комок, вставший поперек горла, потянулась за сумочкой, достала оттуда носовой платок и высморкалась.

— Джен?

— Этот мерзавец изменяет мне.

— Что?! — Лицо Сьюзи выразило искреннее недоумение. Невероятно! Стив? Даже такое предположение казалось ей нелепым. — Ты уверена?

Дженет вздрогнула и молча кивнула.

— Он вернулся домой поздно. — всхлипнула она. — Не позвонил. Сказал, что решил развеяться. Тогда я прямо спросила его.

— И что? — тревожно нахмурилась Сьюзи,

— Он сказал, что был с ней. С этой девицей с работы.

— Что значит «был»?

— Был! Что еще это может значить? — болезненно поморщилась Дженет. — Понимаешь, мы поссорились. Я обиделась на него и пошла в больницу на тест, не сказав ему ничего о том, что у меня пропущено два цикла…

— Он не знал об этом?

— Нет, — сокрушенно покачала головой Дженет. — Я решила, что лучше сначала пройти тест.

— О, Джен…

— Я все понимаю. Но мне не хотелось снова разочаровывать его. И я была не совсем уверена, что… — Она снова расплакалась.

Сьюзи опять прижала подругу к себе, Ее потрясла эта новость, потому что она всегда считала Стива самым порядочным парнем из всех, кого знала. И вот оказывается, что он изменил жене! Черт побери! Это похлеще, чем узнать, что Тони Блэр любит надевать нижнее белье Дженет Нигер!

— Не могу в это поверить, Джен. Может, ты ошибаешься?

— Но он сам признался!

— Ну, не знаю. Стив сказал, что был с ней, ходил с ней куда-то. Но не сказал же, что спал с ней?

Дженет молча уставилась на нее,

— Понимаешь, если они просто зашли куда-нибудь выпить… — продолжала Сьюзи. — Конечно, это свинство. Я бы кастрировала Джо, если бы узнала, что он отправился веселиться с другой женщиной, но это радикальная мера. Может, Стив пригласил ее выпить, они просто поговорили и…

— Вот это «и» мне и не нравится!

Эта фраза так напомнила Сьюзи прежнюю Дженет, что она рассмеялась.

— Ты должна прямо спросить его об этом.

— О чем?

— Спал ли он с ней.

— Не могу. — испуганно ответила Дженет.

— Почему?

— Он знает, о чем я думаю. — Она опустила голову. — И не пытается меня разубедить.

— Дженет! Во-первых, догадаться, о чем ты думаешь, невозможно. А во-вторых, лучше признайся себе в том, что не хочешь спрашивать его из-за своей чертовой гордости! Стив любит тебя, и ты это прекрасно знаешь.

— Да, это верно, — прошептала Дженет.

— Тогда дай ему шанс

— А что, если это правда?

— Тогда я одолжу тебе точильный камень!

Дженет взглянула на подругу и слабо улыбнулась. Но боль не отпускала ее. Она бросилась на шею к Сьюзи и тихо вымолвила:

— Я так рада, что пришла. Я очень скучала по тебе, Сью.

Мэнди не могла прийти в себя от новости Джейсона, потому позвонила на работу и сказалась больной. Однако оставаться дома было еще тяжелее. Она начала гладить белье, но вскоре оставила это занятие, надела пальто и вышла на улицу.

В «Сэнсбери» в этот час было не так многолюдно, как обычно. Мэнди медленно брела с тележкой вдоль прилавков, складывая в нее продукты — ей так мало их требовалось в последнее время, — и молила Бога о том, чтобы не встретить здесь случайно кого-нибудь из знакомых. Одна мысль о том, что все узнают про Джейсона, приводила ее в ужас. Она не перенесет шуточек подруг на эту тему!

Стоя в очереди в кассу, Мэнди беспокойно оглядывалась. Она понимала, что должна порадоваться за сына и Джемму, но не могла. Рождение ребенка меняло не только их жизнь, но и ее собственную. Мэнди только встала на ноги, достигла относительного благополучия и внутреннего равновесия после развода с Питом, а теперь у нее появилось такое чувство, буд-то приходится снова возвращаться на первую клетку и начинать игру сначала.

Она всегда была чьей-то дочерью, чьей-то женой, чьей-то матерью, и вот ей предстояло стать чьей-то бабушкой.

Расплатившись за покупки, Мэнди поспешила домой по Ливерпул-роуд. Когда она остановилась на перекрестке Клаудсли-плейс у светофора, парень в белой машине опустил стекло и окликнул ее.

— Мэнд?

— Пит? — удивилась она.

— Садись, я тебя подвезу.

Мэнди села вперед и поставила сумку на пол.

— У тебя новая машина? — спросила она, захлопнув дверцу.

— Нет. Я одолжил ее у Барри на один день. — Пит взглянул на нее. — Ну? Полагаю, тебе он тоже позвонил.

— Кто?

— Не притворяйся. Сама знаешь кто. Джсйсон.

— А…

— Что значит «а… »?

Мэнди отвернулась. Ей не хотелось говорить о том, в каком состоянии она находится с тех пор, как узнала эту новость. Но Пит, казалось, не замечал, как она удручена.

— По-моему, это здорово. Из Джеммы получится отличная мать. Да и Джейсону это пойдет на пользу. Пора ему узнать, что такое ответственность.

Поскольку Мэнди молчала, Пит взглянул на нее и нахмурился.

— Ты в порядке?

Она пожала плечами.

— Не волнуйся, они справятся. У них все будет хорошо.

—Я знаю.

— Тогда в чем дело?

Мэнди покачала головой.

— Хочешь поговорить об этом?

Она снова пожала плечами.

Пит посмотрел в зеркало заднего вида, притормозил и свернул на обочину.

— Ну, выкладывай. В чем дело?

— Не знаю. Я… — вздохнула Мэнди.

— Послушай, — заговорил он ласково. — Не выпьешь ли со мной чашку чаю? Давай заедем ко мне.

— Нет, мне пора возвращаться.

— Не говори ерунду, — возразил Пит. — Ты выглядишь сейчас так, что я не рискнул бы оставить тебя одну с каким-нибудь острым предметом.

— Это не такая уж плохая мысль, — усмехнулась она.

— Ну как? Поехали?

— Ладно. Но если будешь смеяться, я убью тебя.

Пит совсем не смеялся. Но в чем заключается ее проблема, тоже не понял.

— Не знаю, Мэнд, — сказал он, снова поставив чайник. — По-моему, каждый человек молод настолько, насколько сам себя таковым ощущает. Я хочу сказать, моя дорогая, что тебе еще нет и сорока!

— Мужчинам легко так говорить! С возрастом у них прибавляется седины, зато они становятся более искушенными и импозантными, А у женщин все происходит наоборот, с возрастом они становятся толстыми и плаксивыми. Я не хочу выглядеть так, будто моя жизнь клонится к закату, потому что только-только начала жить. Я имею в виду — самостоятельно.

Пит быстро взглянул на нее и тут же отвернулся, занявшись приготовлением чая.

— Боже Всемогущий, Мэнд! Да любой скажет, что ты просто молодец! Ты ведь нашла работу, да? И как я слышал, не обделена мужским вниманием.

Мэнди потупилась, пытаясь угадать, что именно слышал о ее личной жизни Пит, и в не слишком ли фривольном изложении. Она собиралась уже что-то ответить ему, но в этот момент дверь распахнулась.

— Привет!

Мэнди оглянулась и застыла в изумлении. Не ожидая прихода подружки Пита, она не подготовилась к такому сюрпризу. Мэнди натянуто улыбнулась. Девушка между тем прошла в комнату с двумя большими сумками. Мэнди поняла, что она ходила за покупками к «Марку и Спенсеру».

Освободившись от ноши, девушка оглядела Пита и гостью.

— Вы, наверное, Мэнди?

Она была маленькая, хрупкая и довольно милая. И очень юная. Именно это вызвало в душе Мэнди ревность и зависть.

— Лучше не ждать, пока он нас познакомит. — Девушка кивнула на Пита. — Меня зовут Эмми.

— Очень приятно.

— Я узнала вас по фотографиям.

— Правда? Разве он не вырезал меня отовсюду?

Эмми рассмеялась, а Мэнди, почувствовав себя старой и немодно одетой, смутилась.

— Пит поит вас чаем? Отлично! Налей мне тоже, милый. Я умираю от жажды.

Пит пошел к плите разогревать чайник, и когда проходил мимо Эмми, она собственнически положила ему руку на спину, приподнялась на цыпочках и поцеловала сзади в шею. Пит упорно смотрел в стену прямо перед собой, а Мэнди отвернулась охваченная приступом ревности.

Мэнди потянулась за своей сумкой и приподнялась.

— Я, пожалуй, пойду.

— Нет, допейте чай! — отозвалась Эмми.

Мэнди села и отхлебнула из чашки остывший чай. Эмми устроилась напротив нее и дружелюбно улыбнулась.

— Отличные новости, да? Я имею в виду Джексона. Вы, наверное, гордитесь своим сыном?

— Еще бы!

— Она очень волнуется, — не оборачиваясь, заметил Пит.

— Волнуетесь? Почему?

— Потому что ее скоро станут называть бабушкой. — Пит поставил на стол две чашки горячего чая.

— А по-моему, это здорово. — Эмми с недоумением смотрела на Мэнди: неужели такая малость может действительна быть для кого-то проблемой? — Взгляните-ка на меня! Я ведь тоже буду кем-то вроде бабушки для вашего внука, а мне всего двадцать девять!

Мэнди еле сдержала злость.

Пит расположился между женщинами.

— Мэнди боится, что все сразу же будут считать ее старой кошелкой.

— Ерунда! — отозвалась Эмми.

Легко говорить, когда твоя попка помещается на половине стула!

Эмми подалась вперед и положила свою маленькую наманикюренную ручку на руку Мэнди.

— Все образуется, когда вы привыкнете к этой мысли, — улыбнулась она. — Мы будем по очереди сидеть с внуком.

— Да, — кивнула Мэнди, передернувшись от такой перспективы.

Дженет закрыла за собой дверь, повесила на вешалку жакет и прислушалась. Откуда-то доносился неясный шум. В квартире кто-то был. Она вдруг испугалась, облизнула пересохшие губы и на цыпочках вошла в спальню,

— Стив?

Он вынимал что-то из нижнего ящика шкафа, сидя на корточках. Рядом на кровати лежал раскрытый чемодан. Услышав голос жены, Стив замер на миг, потом медленно выпрямился.

— Что ты делаешь? — с недоумением глядя на чемодан, спросила Дженет.

Стив не повернулся к жене, только быстро взглянул на ее отражение в зеркале и тут же опустил глаза.

— Я поживу пока у Пола. У него есть лишняя комната, и… — Голос изменил ему. Никогда прежде Дженет не видела мужа таким подавленным и растерянным.

Она не могла отвести испуганного взгляда от чемодана, в который Стив складывал свои вещи. Дженет кашлянула и робко задала вопрос, так долго мучивший ее;

— Ты спал с ней?

Он вздохнул и молча покачал головой.

— Стив?

— Что?

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

Стив переступил с ноги на ногу и обернулся, наконец осмелившись взглянуть жене в глаза. На ресницах у нее дрожали слезы.

— Я так люблю тебя, Джен.

Она кивнула. Стив медленно подступил к жене и осторожно, словно она была из хрупкого китайского фарфора, заключил в объятия. И тут Дженет разрыдалась.

— Я не хотел причинить тебе боль.

Ей незачем было ничего отвечать. То, как она прижалась к его груди, было красноречивее всяких слов.

— Просто мне хотелось с кем-то поговорить. Я не предполагал, что это так дорого мне обойдется, и… — Стив глубоко вздохнул, — Я не хотел все разрушить.

Дженет вытерла слезы и подняла голову.

— Я знаю, — прошептала она, глядя ему в глаза.

— А потом я всю ночь думал о нашем малыше и…

Она приложила ему палец к губам, затем поцеловала в лоб, в нос и в подбородок.

— Даже когда все было совсем плохо, когда нас постигали неудачи одна за другой, в глубине души я знала, что в конце концов все образуется. Так и случилось. — Дженет прижала его ладонь к своему животу. — Вот увидишь, так и будет.

Положив пачку тетрадей на стол, Карен пошла в кухню и достала из холодильника бутылку шардонэ, открытую накануне. Выдался один из тех дней, когда она чувствовала себя не учительницей, а укротительницей диких хищников, которая щелкает кнутом, входя в клетку. Однако дело было не только в гормональных изменениях пубертатного периода. Карен помнила себя и своих подружек в этом возрасте: они были далеко не образцовыми ученицами, но таких безобразий не устраивали.

Школьная дисциплина необратимо подорвана, как ни ханжески это звучит. В стародавние времена учителя били детей. Теперь ситуация изменилась на прямо противоположную, и учителю повезет, если он успеет уклониться от удара!

Карен налила себе полный бокал прохладного вина и, вернувшись в гостиную, заметила белый листок на каминной полке: «Я ушла. Не жди. Люси». Сунув записку под часы, она отхлебнула вина и села на диван. Карен ждала большая кипа тетрадей, но откладывать до бесконечности то, что давно не давало ей покоя, было уже невозможно. Она решила написать отцу письмо с объяснениями.

Целый день Карен мысленно составляла письмо, подбирала слова, которые точнее передали бы то, что она хотела сказать. Ей было необходимо, чтобы отец услышал ее, понял и снова любил, как раньше.

Подобрать нужные слова оказалось невероятно трудно, но вместе с тем просто. Она с детства ощущала себя лесбиянкой. Еще не зная этого, Карен вела себя не так, как другие девочки. Очень долго она убеждала себя, что в один прекрасный день появится мужчина, который изменит ее. Какая наивность! Теперь, по прошествии времени, она понимала, что всегда влюблялась — страстно, самозабвенно — только в девочек. Карен объясняла это тем, что так нетрадиционно проявляется ее сильный, волевой характер, и надеялась со временем перерасти это. Но этого так и не произошло.

В подростковом возрасте, когда ее подружки сходили с ума по Дэвиду Кэссиди, Донни Осмонду и Роду Стюарту, она обклеивала стены своей комнаты фотографиями Сьюзи Кват-ро, Мэри Осмонд и Дебби Хэрри. Теперь это казалось смешным, но, очевидно, такая подборка была неслучайной.

Но любой обман — и прежде всего самообман — не проходит для человека бесследно. У Карен выработалась привычка маскироваться, таиться и притворяться, изображать внешне нормальную жизнь. В конце концов это привело к таким ужасным последствиям.

Непросто было выразить все это в письме так, чтобы изложить суть дела и не обвинить, хотя бы косвенно, отца, хотя именно страх перед ним, перед его гневом и насмешками и вынуждал Карен притворяться.

Но она не хотела упрекать отца. Карен жаждала примирения. Мечтала, чтобы он понял ее и принял такой, какова она на самом деле.

Карен не хватало смелости изложить в письме все так, как она задумала. Наверное, Крис была права, называя ее трусливым мышонком. Карен по природе была застенчива, и труднее всего ей было преодолеть именно свою застенчивость, а вовсе не страх. Ведь тогда пришлось бы написать о себе откровенно. И еще Карен боялась, что отец отшвырнет ее письмо, не читая, едва она положит его на стол.

А что, если так и случится?

Эта мысль невыносимо терзала ее. Она его дочь, и если отец так поступит, это будет равносильно окончательному разрыву. Даже если так, она все же напишет это письмо, чтобы избавиться от лжи и страха.

Карен достала блокнот из сумки, открыла его на первой чистой странице и, поразмыслив немного, принялась за дело.

«Папа.

Я понимаю, что тебе трудно понять это, но, пожалуйста, попытайся. Я очень люблю тебя. И всегда любила. И мне нужна твоя любовь и понимание. Это очень важно для меня. Прошу тебя, вспомни мое детство, то, каким ребенком я росла, — и ты поймешь, что я хочу сказать. Ничто на свете не важно для меня так, как твое понимание… »

Карен расплатилась с таксистом и отпустила машину. Посмотрев на фасад родительского дома, она увидела, что кто-то бежит к ней но дорожке.

— Карен!

— Дэзи?

Дэзи промчалась мимо нее и выскочила на дорогу, размахивая руками.

— Эй, стойте! — попыталась она остановить машину. Таксист заметил ее и притормозил.

— Мне очень жаль, дорогая. — Дэзи взяла Карен за руку. — Твоего отца снова увезла «скорая». Я пыталась дозвониться до тебя.

— Когда его увезли? — Карен ощутила головокружение и тошноту.

— Десять минут назад.

— Спасибо, я…

— Давай, Карен. Поехали скорее.

Они сели в машину.

— В какую больницу едем? — спросил таксист, оборачиваясь назад.

— В Эссекс.

— Тогда держитесь. Оглянуться не успеете — уже будем на месте.

Но они опоздали. Отец умер по дороге в больницу в машине экстренной кардиологической помощи. Мать сидела в палате возле постели мужа и не сводила с него взгляда, словно ожидая, что он проснется и откроет глаза, Она не верила и то, что произошло. Медсестра принесла ей лекарство, чтобы вывести из состояния шока, но мать отказалась. Она сидела рядом с мужем, держа в своих горячих ладонях его холодную руку и гладя уже посиневшие пальцы.

Карен оцепенела. Стоя рядом с больничной койкой, она нащупывала в кармане письмо, которое собиралась отдать отцу. Ее горе было безмерно, и вместе с тем она чувствовала себя обманутой. Ее обокрали в тот момент, когда она так надеялась помириться с родителями.

— Почему ты не дождался? — еле слышно прошептала она. — Почему, черт побери!

Пришел брат. На нем не было лица. Карен видела, как он шел по коридору по направлению к ней, и еще издали догадалась, что ему уже сообщили печальную новость. Она скрестила руки на груди, заняв оборонительную позицию. Но брат только покачал головой и вдруг безутешно, совсем по-детски разрыдался.

Карен заключила его в объятия. Страдания брата заставили ее с новой силой ощутить потерю. Как ужасно, что она уже никогда ничего не сможет объяснить отцу! За отцом осталось последнее слово в их споре; уйдя из жизни, он поставил в нем роковую точку.

— Ничего, — похлопала Карен брата по спине, — Поплачь, дай слезам выход. Тебе станет легче.

Но этого не произошло ни в тот момент, ни годы спустя.

Тусклый свет ноябрьского дня пробивался сквозь щель в задернутых шторах и освещал фотографию под стеклом на дальней стене спальни. Анна стояла у изголовья двуспальной кровати. Ее поразило, как за последние несколько недель изменилась мать. Лицо ее стало не просто болезненно бледным, а словно прозрачным; черты заострились и удлинились — все в ней предвещало приближение смертного часа. Казалось, с тех пор, как Анна видела мать в последний раз, рак уничтожил ее изнутри, не затронув лишь хрупкую внешнюю оболочку.

Анна подняла глаза, и ее взгляд наткнулся на фотографию на стене. Солнечный свет играл на стекле, не позволяя рассмотреть снимок. Впрочем, Анна и так знала, что фотография запечатлела отца на ступенях приходской церкви. Он был в костюме, взятом напрокат накануне. Рядом с ним стояла мать в белом подвенечном платье, в котором когда-то выходила замуж бабушка.

С того дня прошло сорок два года, то есть целая жизнь.

Анна тихо вышла из спальни, на кухне ее ждала тетя. На серебряном подносе в центре стола стоял горячий заварной чайник.

Тетя Шарлотта была младшей из семерых детей бабушки.

Когда умрет мать Анны, она останется последней. От этой мысли Анну бросило в холод.

— Я и представить себе не могла… — начала Анна и вдруг поняла, что любые слова будут звучать фальшиво. Из-за работы она не могла найти времени для матери. И теперь мать умирает! Какое жестокое сердце у такой дочери! Тетя, ничего не ответив, налила ей чаю и протянула чашку.

— Что сказал доктор?

— Это не продлится долго. — Шарлотта взглянула ей и глаза.

Анне было невероятно трудно выдержать этот взгляд. Глаза тети показались ей зеркалом, в котором она увидела отражение своей вины, и прежде всего эгоистичности.

Но чего могло ожидать от своих детей поколение ее матери? Они сами так воспитали своих отпрысков. Хотели, чтобы те стали независимыми, сами нашли свой путь в жизни, чувствовали себя свободными. Но они не дали им представления об ответственности — оборотной стороне личностной свободы.

И теперь они обе — и дочь, и мать — расплачивались за это. Анна вдруг осознала, что цена ее свободы — одиночество. Она сделала глоток чая. Минуты тянулись медленно, тишина в доме давила и угнетала, словно обвиняя Анну в душевной черствости. Она тяжело вздохнула и взглянула на тетю.

— Мне пора идти. Но я приеду завтра… Постараюсь приезжать каждый вечер,

Шарлотта ничего не ответила. Анне стало не по себе, Она поднялась.

— Я зайду к ней перед уходом.

Анна пошла наверх. Она ожидала застать мать спящей, но та проснулась и смотрела прямо перед собой ничего не видящими, пустыми глазами.

— Мама?

— Анна, это ты? — Голос матери был бесцветным, как потускневший рисунок на старых обоях.

Анна понимала, что мать почти не видит ее, только реагирует на звук шагов. Присев на край постели, Анна взяла в руки бледную безвольную руку матери. Она боялась слишком сильно сжать ее — казалось, хрупкие кости могут треснуть от неосторожного движения.

— Я сидела здесь с тобой, — сказала Анна.

— А-а… — На лице матери появилась безразличная улыбка, которая тут же сменилась болезненной гримасой.

Анна отвела глаза. Она была не в силах видеть страдания и странное удивление матери: казалось, та не понимала, что с ней происходит. Когда Анна собралась с духом и снова взглянула на нее, то увидела всю ту же равнодушную улыбку.

— Ты счастлива, Анна?

Анна хотела было ответить, но с ее уст не слетело ни звука.

Она вдруг закашлялась. Пустота и бессмысленность ее жизни предстали перед Анной в своей неприкрытой наготе. Что она создала? Ничего, кроме неосуществленных фантазий и гор гниющих на свалках иллюстрированных журналов. Отвлечение от жизни! Все эти годы она создавала то, что отвлекает от реальности, помогает убежать от нее.

Анна потупилась. Прикосновение материнской руки преисполнило ее благодарностью и нежностью. Не удержавшись, она поднесла руку матери к губам и поцеловала.

— Я люблю тебя, — прошептала Анна, осторожно опустила на постель руку матери, поднялась и смахнула слезу. — До завтра. Я непременно приду завтра.

Вечером в следующий вторник Карен вместе с матерью и братом ждала в холле похоронного бюро, пока готовили гроб отца. Назавтра были назначены похороны, и у них не оставалось времени на то, чтобы как следует попрощаться. На самом деле их прощание состоится именно сейчас, пока не забьют гроб.

Мать была мертвенно-бледна. Смерть мужа обрушилась на нее как удар, и она молила Бога даровать ей счастье последовать за ним как можно скорее. И только теплая ладонь сына удерживающая ее руку, побуждала несчастную женщину задержаться на этом свете.

Джек, молчаливый и задумчивый, изредка взглядывал на сестру с выражением холодной пустоты в глазах.

В холл вышел представитель похоронного бюро и почтительно поклонился матери Карен. — Миссис Тернер… мы готовы.

Джек помог матери подняться и подхватил ее под локоть, когда она покачнулась из-за слабости в ногах. Карен последовала за ними, и вскоре они оказались в комнате со множеством цветов и горящими свечами.

В центре этой комнаты, застланной ковром, на мраморном постаменте стоял открытый гроб, в котором лежал отец. Карен подошла ближе и остановилась за спиной брата.

Отец выглядел почти как живой, если бы не восковые руки, скрещенные на груди.

Мать громко всхлипнула, Джек подошел к гробу и положил желтую розу на грудь отцу. У Карен перехватило дыхание. Слезы хлынули у нее из глаз, потому что эта роза была из отцовского сада. Он всегда очень заботился об этом розовом кусте. Как странно, что мужчина в его возрасте ухаживал за розами, а не за женщинами, которые благосклонно принимают розы.

Когда Джок отступил от гроба, Карен сделала шаг вперед и, чувствуя на себе взгляды родственников, незаметно вложила свое письмо в руки отцу, прикрыв его розовыми лепестками. Ее поразило, что у отца такие холодные руки.

Он не сможет прочесть письмо. Не сможет вернуть ей свою любовь. Не сможет выразить сожаления. И все же…

Карен отступила назад, вытирая слезы. Джека явно удивило, что она плачет. Мать смотрела на нее без всякого вы ражсния. Карен вдруг захотелось крикнуть: «Подождите! Он не виноват! Я все исправлю!» Господи, что за чудовищная ошибка!

Карен вышла на улицу, и холодный воздух пробрал ее до самых костей. Она подняла воротник. Завтрашний день неминуемо наступит, и Карен боялась его приближения.

Через час Карен встретилась с Анной в винном баре на Аппер-стрит. Они обнялись, и Анна не отпускала от себя подругу чуть дольше, чем обычно, зарывшись лицом ей в плечо.

— Ты как? — спросила Карен, — Хочешь поговорить об этом? Впрочем, что тут говорить? — Она болезненно усмехнусь. — Господи, какой кошмар!

Они сели. Анна взяла подругу за руки и пожала их.

— Если мы поговорим, станет легче.

— Я… — начала Карен, но в это время подошел официант.

— Бутылку белого, пожалуйста, — сказала Анна, не глядя на него. — Продолжай, пожалуйста…

— Все пошло прахом!

— Дома не все в порядке?

— Да… Люси не возвращалась до полудня в воскресенье И пришла как ни в чем не бывало.

— Ты не рассказала ей? — удивилась Анна.

— Рассказала. Она сочувствовала мне. Но… Она хочет, чтобы отношения были более открытыми, а я не могу на это пойти.

— Открытыми?

— Да. — Карен отвела взгляд, — И мы с тобой прекрасно понимаем, что подразумевается под этим. Свобода спать с тем, с кем хочешь.

— Может, она имеет в виду лишь чуть большее пространство свободы?

— Едва ли. — горько усмехнулась Карен.

— Но я думала… — начала АнНа.

— Что? Что лесбиянки и геи испытывают другие чувства? Неужели правда? Так вот, в этой среде отношения еще более закручены!

— Что ты имеешь в виду?

— Они более непредсказуемы. А я всегда мечтала найти человека, с которым могла бы поделиться самым сокровенным. Того, кому могу довериться, кто может понять меня.

— Этого хочет любой из нас.

— Правда?

— Еще бы!

— Нет! Я думаю, что здесь ситуация серьезнее. Люди стараются не залезать в самые глубины отношений, потому что это затрагивает… эгоизм.

— Я сегодня ездила к матери. — Анна вдруг покраснела.

— Да? И как она?

— Умирает…

— Анна, почему ты ничего не сказала?

— Потому что тебе хватает своих проблем. Но ты права относительно эгоистичных людей. Я увидела мать и задулалась о себе.

— Но ты не эгоистична, Анна!

— Вот как? Я — классический образец эпохи девяностых — карьера, стиль жизни… и все прочее. Но…

— Но что? — Карен пристально вгляделась в ее лицо.

— Помнишь, мы когда-то говорили об этом? — Анна потупилась.

— Ты хочешь ребенка? Так возьми и роди!

— Но есть одна проблема, которую ты не учитываешь.

Карен рассмеялась, и Анна удивленно взглянула на нее.

— А мне-то казалось, что это я наивная!

— О чем ты?

— О том, что ты ждешь принца с Антильских островов вместо того, чтобы строить свою жизнь. Знаешь что? Я готова поклясться, что половина моих учеников из неполных семей. У тебя есть отличная работа и своя квартира. Тебе нужен мужчина только для того, чтобы зачать…

— Но… — Анна замерла. — Я не могу растить ребенка одна.

— А ты и не будешь. Мы все поможем тебе. Послушай! В мечтах ты будешь жить с принцем датским и обсуждать с ним одну-единственную проблему: отдать сына в футбольную команду или отправить его играть в регби. Я понимаю, что пока нет никого подходящего на примете, но ведь ты слишком разборчива!

— Спасибо, Карен, что разъяснила мне кое-что.

— Извини. — Карен пожала руку подруге.

— Но как мне приняться за это дело?

— Ты ведь можешь позволить себе завести ребенка?

— Да, но…

— И твоя компания обязана предоставить тебе содержание на ребенка.

— Шесть месяцев, да, но…

— Послушай, я много лет работаю в школе и знаю: те, у кого есть отец, ничем не лучше тех, у кого только одна мать.

— Понимаю. — сказала Анна. — Хочешь, я приду завтра утром? Поддержу тебя морально?

— Ты можешь прийти? — обрадовалась Карен.

— Давай сменим тему. Ты слышала о Дженет? — Анна улыбнулась.

Анна увидела у подъезда своего дома машину Фрэнка.

— Что тебе нужно, Фрэнк?

— Она выгнала меня из дома, Анна.

— И что ты делаешь здесь?

— Анна, я… — Фрэнк зарыдал как ребенок.

— Господи! Пойдем, я напою тебя кофе. Только сначала запри свою машину.

Она принесла из кухни две кружки кофе и села напротив него в кресло.

— Что случилось?

— Кто-то рассказал ей.

— Что рассказал?

— О нас с тобой.

— О нас? — изумилась Анна.

— Верно.

— Но, мы уже не встречаемся несколько месяцев.

— Да.

— И что она сказала?

— Чего она только не сказала! Она выложила все, что обо мне думает! Но это ладно… Она настаивает на разводе. Хочет, чтобы мне прочистили мозги в суде.

— Это жестоко.

— Хотелось бы мне знать, что за ублюдок рассказал ей.

— Это была не я.

— Я и не подозревал тебя.

— Правда?

— Нет. Именно поэтому я здесь.

Анна не могла выставить Фрэнка на улицу.

— Можешь остаться. — предложила она.

— Спасибо. Анна, я скучал без тебя. Послал тебе цветы.

Да. А она выбросила их. Но ответить ей было нечего. Фрэнк сделал все, чтобы их роман закончился. А теперь вдруг изъявил желание начать все с начала.

— Анна, я…

— Оставь, Фрэнк. Ты можешь остаться на ночь. Но завтра найдешь себе номер в гостинице.

Карен помедлила у двери комнаты матери. Снизу, доносился шум голосов, и она наконец решительно нажала на ручку.

— Мама?

Карен вошла и огляделась. Мать лежала на кровати, закрыв лицо руками, и плакала. Карен села на край кровати.

— Мам, тебе надо спуститься. Пора. Похоронная процессия должна была быть у дома через пятнадцать минут.

— Не знаю, как с этим справиться. — сказала мать.

— Не волнуйся, мам. Все будет в порядке. Мы с Джеком поможем.

Но мать была невменяема. Карен помогла ей подняться.

— Вот так. Дай мне руку. Я поддержу тебя.

— Карен, подай мне черное пальто из шкафа. — сказала мать, заметив напряжение между детьми.

— Хорошо. — Карен открыла шкаф, и на нее пахнуло духами матери.

— Не понимаю, как у тебя хватает совести… — начал Джек.

— Джек, перестань…

— Нет, мам. Я должен это сказать. Отец лежит в гробу из-за нее! Мы все это знаем. Его убило то, что его дочь оказалась убогой уродиной!

— Что?! — Карен подступила к брату, но он оттолкнул ее.

— Ты всегда была не в порядке. Я подозревал это, когда мы были еще детьми, но не знал, что все зайдет так далеко… — Он поморщился от отвращения. — Ты не могла держать свое дерьмо при себе? Тебе обязательно надо было вывалить все на него?

Джек набросился на сестру и ударил с такой силой, что Карен упала. На голову ей посыпались нафталиновые шарики. Она хотела подняться, но Джек закрыл створки шкафа, несмотря на ее крики.

— Джек, оставь ее! — прозвучал вдруг резкий и громкий голос матери.

На лестнице послышались тяжелые шаги, и в комнату вошел дядя Пит. Он отстранил Джека от шкафа.

— Что, черт побери, с тобой стряслось? Это похороны твоего отца, малыш! Имей уважение к его праху! — сердито заметил дядя Пит.

— Не смейте говорить со мной таким тоном! — воскликнул Джек. — Это она убила его! Грязная шлюха!

— Может, хватит? — нахмурился дядя Пит. — Если ты еще раз откроешь рот, я закрою его тебе навсегда!

Одного взгляда дяди было достаточно, чтобы брат замолчал. Дядя принадлежал к тому же поколению, что и отец, — они никогда не угрожали понапрасну.

Джек с угрюмым видом вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Карен бросилась вниз по лестнице и вдруг услышала знакомый голос. Сьюзи! Да, и Мэнди! Карен кинулась к подругам, уже не сдерживая слез.

Служба в маленькой местной часовне была такой странной, что Карен никак не могла соотнести траурную церемонию с фактом смерти собственного отца. Патер явно не думал о том, по ком именно служит панихиду. Впрочем, наверное, так бывает всегда: когда умираешь, люди начинают лгать о тебе. Ложь приятная, но все же ложь. Но горе Карен было неподдельным: она стояла в кругу друзей и родственников и, когда гроб опускали в землю, вдруг поняла, что пути назад нет.

Джек вообще не смотрел в ее сторону, а мать лишь украдкой бросила взгляд на дочь, словно стыдясь того, что произошло в ее комнате. Карен не рассказала подругам о случившемся. Это относилось только к ее семье, было ее тайной, и она должна жить с ней дальше. Но мысль об этом приводила Карен в ужас.

Мэнди потянула Карен за руку, когда друзья и родственники стали расходиться.

— Пойдем и мы.

Карен была искренне рада, что в такой день не осталась одна — Мэнди и Сьюзи слева, Дженет и Анна справа.

Мэнди окунула очередную креветку в соус и подалась к Сьюзи, в гостиной больше никого не было: все ушли на кухню — то ли чтобы привести себя в порядок, то ли чтобы развеяться.

— Ты как, Сьюзи?

— Я? — рассеянно переспросила та. — А что тебя волнует?

— Ты какая-то притихшая. Малыш в порядке?

— А Джо?

— Отлично.

Мэнди, зачерпнув пригоршню орешков, откинулась на спинку дивана.

— Тогда в чем дело?

— Этот мерзавец подбивает под меня клинья, — тяжело вздохнув, ответила Сьюзи.

— Кто?

— Гас. Он подловил меня на кухне и обнял.

— Не может быть! — Мэнди чуть не подавилась орешками. — Его Святейшество Гас?

— Черт бы его побрал! Он схватил меня за грудь, и мне пришлось сопротивляться. А он ничего не хотел слушать!

— Господи, Сьюзи! Это же сюжет для книги!

— Что ты имеешь в виду?

— Ты откажешься от борьбы! — воскликнула Мэнди, — То есть я понимаю, что главное — как на это отреагирует Джо.

— Правильно! — Глаза Сьюзи возмущенно сверкнули. — И потом, за кого он меня принимает? За дешевую шлюху?

— А что Гас говорит? — Мэнди потянулась к бокалу.

— Нет, прошу тебя! — смутилась Сьюзи.

— Он сказал, что любит тебя?

— В том-то и дело, черт побери, что сказал! У Гаса безумные фантазии на мой счет. Извращенец какой-то!

— Такие извращенцы называются мужчинами. Или ты забыла, Сьюзи?

— Нет, но… Он же видит, что я счастлива с Джо. И потом, ведь есть Натан!

— Натан был в комнате в тот момент?

— Нет, к счастью, он спал, когда это случилось. И маленькая дочка Гаса тоже.

— Значит, вы сидели вдвоем у тебя дома, пока дети спали.

— Да. Обычно мы укладываем малышей спать, когда он заходит в гости. Но…

Этот парень достоин уважения, Сьюзи. Другой на его месте уже давно набросился бы на тебя!

— Что?

— А если не считать всей этой галантной мишуры, то он нормальный мужик!

Сьюзи молча осушила бокал.

— В общем, я указала ему на дверь, но прежде высказала все, что о нем думаю.

— И что же именно? — усмехнулась Мэнди.

— Если Гас еще раз прикоснется ко мне, я засуну его диск Вивальди ему в задницу!

Мэнди поморщилась. Сьюзи действительно до неузнаваемости изменилась, став матерью; раньше она живьем проглотила бы этого Гаса.

— И с тех пор вы не видитесь?

— Конечно!

— Это кое о чем говорит!

— О чем же?

— О том, что все без исключения мужики — ублюдки!

Они обе рассмеялись, но в этот момент появилась Анна.

— Я ухожу. Подвезти кого-нибудь?

— Нет.

— Тогда до пятницы. Увидимся за ленчем.

Когда Анна ушла, подруги понимающе переглянулись и захихикали.

— Знаешь что? — начала Сьюзи. — Когда он сжал ладонями мою грудь, я испытала самый настоящий шок!

— Значит, ты возбудилась хоть немного?

— Нет. Я слишком испугалась за молоко. Но, — Сьюзи вдруг широко улыбнулась, — с тех пор я часто это вспоминаю.

— Еще бы! Насколько я себе его представляю, он очень привлекателен. Я бы не отказалась, чтобы Гас массировал мне грудь пару раз в неделю!

— Ах ты, старая шлюха!

— Да… наверное, ты права!

Обстановка на кухне была крайне натянутой. Дядя Питер рассказывал истории из того времени, когда они с отцом Карен были мальчишками, но в его мягком тоне чувствовалась отчужденность.

Джек сидел подле матери на низкой табуретке с бокалом вина в руках. Он опустил голову, но Карен всеми фибрами души ощущала, что брат еле сдерживает ярость. Мать держалась неестественно прямо. Ее отрешенный взгляд был устремлен в пространство, и она едва слушала Питера.

Карен расположилась за кухонным столом, теперь придвинутым к стене, Дженет сидела справа от нее, на месте, которое освободила Анна. Карен не могла поверить в реальность происходящего. Ей казалось, что она заключена в стеклянный сосуд, куда не проникают ни запахи, ни звуки, а время остановило свой бег. Глядя на мать, брата и дядю, Карен ловила себя на мысли, что совсем не знает этих людей, с которыми жила с самого рождения. Они казались ей чужими. Такими же, какой и она была для них.

Как же это так; знать людей и вместе с тем не знать их совсем? Это удивительно, когда речь идет о родственниках и когда о друзьях. А любовники? С любовниками хуже всего. Ты близка с человеком, который вдруг оборачивается к тебе неузнаваемой стороной, и тогда любовь превращается в ненависть или…

Карен невольно поежилась, и Дженет, заметив это, ободряюще пожала ей руку.

— Хочешь еще выпить? — спросила она Карен.

Та покачала головой. Дядя закончил рассказ и теперь погрузился в задумчивость. Из всех своих родственников Карен любила его больше всего.

— Как твои дела в школе? — спросил он Карен.

— Все в порядке, Впрочем, я собираюсь изменить профиль и перейти в систему начального образования.

— Правда? — заинтересовалась Дженет.

— Да. В наше время слишком трудно учить подростков. Они все жилы из тебя вытягивают.

Джек неодобрительно хмыкнул, и дядя сурово взглянул на него.

— Наверняка так и есть. — Дядя Пит улыбнулся Карен. — Я не согласился бы работать в таком месте за все блага мира! Тем более сейчас, когда никто не имеет никакого понятия о дисциплине!

— Верно, — согласилась Карен. — Я подумывала даже о секретарской работе, по тогда придется переучиваться…

— Если это действительно то, чего тебе хочется, то не сомневайся, — ободряюще кивнул ей дядя,

— Да, наверное… — пожала плечами Карен.

Вдруг она почувствовала на себе взгляд брата и обмерла. Джек смотрел на нее с такой ненавистью и презрением, что у Карен перехватило дыхание. Она поднялась.

— Пожалуй, я лучше пойду… — Она поцеловала дядю.

— Был рад повидать тебя, Карен. Флори сейчас не совсем здорова, поэтому не может совершать длительных путешествий, так что сама приезжай к нам в гости. В любое время.

— Спасибо, постараюсь, — ответила Карен и обратилась к матери. — Дэзи и Рози вызвались все убрать здесь. Я загляну к тебе на неделе, ма.

Мать издала невнятный звук. Карен поцеловала ее. Дженет вслед за подругой поднялась из-за стола.

— А меня ты не поцелуешь?

Карен взглянула на брата. На его лице была похабная усмешка, как на лице Баррета и всей его компании.

— Успокойся, Джек. По-моему, ты уже имел возможность высказаться.

Сьюзи шла с коляской через парк, размышляя о слухах, всплывших на вчерашних похоронах. Внезапно путь ей преградила фигура. Она подняла голову и вспыхнула от негодования,

— Сьюзи, я…

— Не понимаю, как у тебя хватило наглости!

— Послушай, мне очень жаль. Сам не знаю, что на меня тогда нашло.

— По-моему то, что на тебя нашло, сомнений не вызывает!

— Прошу тебя, — Гас умоляюще сжал ладони, — Выслушай меня, Я понимаю, что вел себя недостойно и что, если ты все расскажешь моей жене, это послужит мне достойным наказанием. Но я действительно уважаю тебя, Сьюзи. Просто тогда я вдруг почувствовал, что… хочу тебя.

Сьюзи кокетливо взглянула на него. А у этого парня есть мозги и сила воли! Не каждый осмелится подойти после того, как ему укажут на дверь. К тому же Сьюзи нравилось то, что Гас уважает ее.

— Если я расскажу Джо, знаешь, что он сделает? — усмехнулась она.

— Наверное, свернет мне шею.

— Именно… Джо и правда может убить под горячую руку.

Гас тяжело вздохнул.

— Мне действительно очень жаль, Сьюзи. Хотелось бы повернуть время вспять. Мне так нравилось бывать у тебя. Я…

Сьюзи обрадовалась, что Гас замолчал. Ночью он приснился ей в эротическом сне, и тогда она не отказала ему.

— Я пойду… — Сьюзи вспыхнула. — Сам понимаешь, куча дел.

Сьюзи тронуло, что Гас так настойчиво преследует ее. А более всего то, что он счел нужным извиниться. Но она уже не прежняя Сьюзи. Теперь жизнь стала гораздо сложнее.

Она поспешила дальше по дорожке парка и не оглянулась, до тех пор, пока не успокоилась.

Джо стоял у окна и смотрел на парк, напрочь позабыв о своем клиенте. Кажется, это Сьюзи с коляской? Или нет? А того парня он не знает. Они как-то странно стоят рядом и разговаривают, не глядя друг на друга… такое ощущение, будто о чем-то спорят. Впрочем, нет, никакой враждебности не заметно, только неловкость. Джо нахмурился и отвернулся от окна.

— Простите, на чем мы остановились?

— Я сказал, что возьму ее. Она мне нравится. Передайте продавцу, что я готов дать его цепу.

— Хорошо… я…

Джо снова взглянул в окно. Теперь Сьюзи шла очень быстро.

— Что ж… Давайте вернемся в офис. Или лучше я позвоню продавцу отсюда.

Но мысли Джо были заняты другим. Глядя на парня с коляской, который смотрел вслед его собственной жене, Джо впервые в жизни предположил, что Сьюзи, возможно, неверна ему.

Они сняли ресторан на весь вечер. Зал украсили транспарантами и воздушными шарами с символикой «ДМЗ». Весь нижний этаж двухэтажного заведения был в их полном распоряжении. Поставщики провизии организовали буфет в углу зала и накрыли восемь огромных столов, на которых было все — от вегетарианской кухни до изысканных итальянских морепродуктов.

Здесь же внизу, сбоку от длинной стойки бара, установили подиум с барабанами и акустическим оборудованием для оркестра, который должен был появиться позднее.

Разумеется, это мероприятие пробьет брешь в их рекламном бюджете. Однако такое событие, как презентация журнала, случается не каждый день, и наградой устроителям послужили возгласы восхищения первых гостей.

Анна печально огляделась. Все было готово, и теперь ничто не могло отвлечь ее от мрачных мыслей. Кроме членов редакции и коллег из других издательств, на вечеринку были приглашены футболисты, актеры, занятые в мыльных операх, и прочие знаменитости. Интересно, кто примет приглашение? Фотокорреспонденты нескольких субботние приложений уже явились, надеясь сделать сенсационные снимки для колонок светской жизни. Анна тепло приветствовала их.

Роуз и Жак встали рядом с ней и чокнулись бокалами с шампанским. На Жаке были облегающие джинсы, традиционная черная шелковая сорочка и кожаный пиджак. Роуз пришла в уродливом черном мини-платье и таких же туфлях. Но это была ночь Анны, и она не собиралась оставаться незамеченной. Анна обзвонила более десятка агентств ведущих модельеров, и те прислали своих курьеров ей в офис. После парада мод, устроенного перед ней, Анна выбрала красное вечернее платье от Александра Маккуина.

Целый час она провела в парикмахерской и сделала макияж у ведущего стилиста.

— Запомните, — тихо обратилась к коллегам Анна. — Никакой похвальбы и выпендрежа. Мы лучшие, но скромно переносим бремя своей славы.

— Давайте выпьем за это! — предложила Роуз, и они снова чокнулись.

— Интересно, объявится ли эта стерва — Барбара Стэннард? — шепнул Жак.

— Надеюсь, — улыбнулась Анна, — Мне всегда приятно видеть зависть на лице другой женщины.

— Ну-ну, не хвастайтесь, босс. — Заслышав звук подъезжающего автомобиля, Роуз вытянула шею. — Я слышала, будут ваши школьные подруги?

— Надеюсь, они будут прилично вести себя.

— О чем вы?

— Боюсь, они будут слишком откровенно выражать восторг по поводу происходящего, тем более в обществе ожидаемых звезд.

— Тогда зачем вы пригласили их? — спросил Жак.

— Наверное, я поступила необдуманно. — пожала плечами Анна. — Мне показалось, что это будет весело. Но теперь я не уверена в этом.

— Не волнуйтесь, — утешила ее Роуз, — Если они — компания любящих выпить экстравертов, то без труда вольются в это общество!

— Да уж… — Анна взглянула на дверь и двинулась навстречу входящим гостям, — Франческа, Рут. Как я рада снова видеть вас обеих…

Мэнди отставила тарелку и откинулась в удобном кресле рядом со Сьюзи. Несмотря на начало десятого, на нижнем этаже ресторана яблоку негде было упасть. Сквозь шум голосов с трудом прорывалась музыка — нечто среднее между мотивами шестидесятых годов и современным рэпом.

— Ну, что скажешь? — прокричала Мэнди на ухо Сьюзи. — Здорово, правда?

— А наша Анна процветает! Кого здесь только нет! — Кивнув, Сьюзи оглядела публику.

— Да уж! И этот, как его?.. И Фил Дэниелз. И Бьянка из «Истендерс». И Дамьен из «Блюра». И даже Лес Фердинанде Большой Лес! Я с ума по нему схожу!

— Только этого парня из «Блюра» зовут не Дамьен, а Дамон.

— Какая разница! Главное, что он может поиметь меня, если захочет! — С этими словами Мэнди жадно набросилась на еду.

— Господи, я помню время, когда тебе приходилось объяснять смысл грязных шуток! — укоризненно покачала головой Сьюзи. — А теперь ты ведешь себя как Мата Хари из северной части Лондона!

— Кстати, как поживает Гас? — спросила Мэнди.

— Никак, — пожала плечами Сьюзи. — Подошел ко мне на следующий день в парке, когда я гуляла с Натаном.

— И что? — заинтересовалась Мэнди.

— Ну… извинился. Сказал, будто не знает, что на него нашло. — Мэнди хмыкнула. — Нет, Мэнд, Гас был действительно смущен и раздосадован. — Сьюзи тяжело вздохнула. — Самое ужасное, что он мне нравится. А с тех пор, как Гас попытался… я постоянно думаю о нем.

— Не стоит он того, Сью. — Мэнди подняла бокал, сделала большой глоток и приблизилась к уху подруги. — Послушай! Если уж ты решила взяться за прежнее… дай себя потискать или поцеловать, но не больше! Об остальном забудь! Ты ведь не хочешь, чтобы у вас с Джо все полетело к черту?

— Пожалуй, ты права.

В этот момент к ним присоединилась Карен.

— Здесь здорово, правда? — спросила у нее Мэнди.

— Да, хорошо. Кто-нибудь из вас видел Дженет?

— Она только что была там. — Сьюзи указала в сторону туалетных комнат. — Разговаривала с врачом издательства.

— Бедняжка, — отозвалась Мэнди и обратилась к Карен: — Ты в порядке?

— Меня немного шатает, а так — ничего.

Сьюзи и Мэнди, переглянувшись, уткнулись в тарелки. Какое-то время все три женщины молча ели. Вдруг рядом с ними раздался голос Анны.

— Ну, как дела?

— Лучше бы ты дала мне деньгами. — Мэнди кивнула на тарелку.

Анна улыбнулась и склонилась к Сьюзи.

— Никогда не догадаетесь, кто здесь.

— Паваротти? — предположила Мэнди.

— Мадонна? — усмехнулась Сьюзи.

Карен лишь пожала плечами, потому что мало кого из звезд знала по именам.

— Бертолуччи! — Анна гордо оглядела подруг.

— Кто? — переспросили Сьюзи и Мэнди.

— Бертолуччи — это известный режиссер, — объяснила Карен. — Он снимал «Последнего императора».

— Покажи нам его, — оживилась Мэнди.

— Полагаю, что я могла бы попробовать себя в качестве актрисы, — задумчиво улыбнулась Сьюзи.

— А я могла бы быть дублершей для Кейт Мосс! — подхватила Мэнди.

Карен смотрела на Анну.

— Наверное, замечательно, когда вокруг столько знаменитых людей. Это большой успех, Анна.

— Надеюсь, что так. Это воодушевляет. В любом случае ешьте, не стесняйтесь. Оркестр начнет играть танцы через пару минут, и я хочу всех вас видеть на танцевальной площадке.

— Не волнуйся, — ответила Мэнди. — Мы заставим их размять кости. Знаешь, — добавила она, раздувая щеки, — я обожралась как свинья. Наверняка вся эта жратва стоит целое состояние!

— Это за счет рекламной кампании. — ответила Анна.

— В любом случае мне это нравится!

— Ей нравится все, чем можно до отказа набить брюхо! — язвительно заметила Сьюзи. — Анна, — она взяла подругу за руку, — ты, наверное, захочешь прийти на выручку своему доктору, потому что Дженет вот уже целый час не отпускае его от себя. Ты же знаешь ее.

— Конечно. Но запомните: как только оркестр заиграет, я хочу видеть вас всех на ногах. — С этими словами Анна отошла от их столика. Подруги с улыбкой переглянулись.

— А она здорово выглядит, правда? — улыбнулась Мэцди. — Похоже, дела у нее и вправду идут отменно.

— Верно, — отозвались подруги, глядя вслед Анне, которая с достоинством спустилась по лестнице и стала пробираться через многолюдный зал.

Подойдя ближе, Анна убедилась в том, что Дженет действитслыю монополизировала эксперта по медицине. Майк всегда ладил с людьми и умел находить с ними общий язык, но теперь тоскливо огладывал публику, вертя в руке давно опустевший бокал,

— Майк, извини, дорогой, не возражаешь, если я уведу твою собеседницу? — Не дожидаясь ответа, Анна решительно взяла Дженет под руку и потянула за собой. — Пойдем, я хочу тебя кое с кем познакомить.

— Но я…

Украдкой бросив взгляд на Майка, Анна поняла, что он благодарен ей.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила подругу Анна. — По-моему, ты уже немного пополнела.

— Правда? — воодушевилась Дженет. В этот момент они подошли к небольшой компании.

— Пирс, это Дженет, — представила подругу Анна. — А это Пирс Коули. Ему правится считать себя моим боссом.

— Рада познакомиться, — смущенно улыбнулась Дженет.

— Я тоже. — Пирс вопросительно взглянул на Анну, ожидая объяснений.

— Дженет недавно выяснила, что беременна. Они с мужем прибегали к помощи Ай-Ви-Эф.

— Вот как! — просиял Пирс. — Мы с женой таким образом родили обеих наших дочерей.

— Неужели? — восхищенно воскликнула Дженет. — Сколько же им лет?

— Пять и три. А этот у вас первый?

Анна оставила их, а сама направилась через зал, задерживаясь то тут, то там, чтобы перемолвиться словом со знакомыми. На полпути к бару она замерла, внезапно узнав того, кто стоял у стойки в профиль к ней.

Майкл!

Анна решила тотчас уйти. Их последняя встреча в автосалоне живо всплыла в ее памяти и привела Анну в смущение. Но пробиться сквозь толпу было невозможно. Казалось, люди подталкивали Анну к стойке бара. Через мгновение Майкл увидел ее. Его лицо выразило изумление. Он, однако, приветливо улыбнулся.

— Здравствуй, Анна!

— Майкл… а ты что здесь делаешь?

— Не волнуйся. Я не явился сюда без приглашения. Мы обеспечиваем автомобильный парк для вашей компании. — Он усмехнулся. — Кажется, именно это занятие ты считаешь дешевым торгашеством. Впрочем, я рад видеть тебя. Поздравляю с презентацией.

— Спасибо. Ты, наверное, считаешь меня последней стервой.

— Почему?

— Потому что я неприлично набросилась на тебя тогда, в автосалоне. Не знаю, что на меня нашло. Словно с цепи сорвалась.

— Да, это верно,

— И к тому же наверняка помешала тебе заключить сделку.

— Тебе это не удалось.

— Так, значит…

— Сто двадцать тысяч фунтов. Мои комиссионные — два с половиной процента.

— Черт! Получается, моя выходка едва не стоила тебе трех тысяч фунтов?

— Именно.

Его улыбка действовала на Анну обезоруживающе. Она почувствовала слабость в ногах. Улыбнувшись Майклу в ответ, Анна подумала, что была круглой дурой, расставшись с ним из-за какой-то глупости.

— Я куплю тебе выпивку в качестве извинения.

— Спасибо, но у меня уже есть. — Он приподнял бокал, и Анна заметила, что в нем апельсиновый сок.

— Ты за рулем? — спросила она,

— Нет, но мне нужно пораньше уйти. Я должен доставить машину в Рэйгсйт.

— Понятно, — Анна подняла на него глаза, — Ты встречаешься с кем-нибудь?

— Нет, А ты?

— Нет.

— Поразительно. Хотя, наверное, тебе сейчас не до романов. Выпустить новый журнал — нешуточное дело.

— Да уж…

Анна вдруг смутилась. Как выйти из этой ситуации? И почему в таких случаях она всегда чувствует себя глупой школьницей? Анна взглянула ему в лицо, пытаясь угадать, интересует ли она его или уже нет.

— Послушай, я дам тебе свой номер телефона. На тот случай, если ты его потерял.

— Он у меня есть, — ответил Майкл.

— Да… конечно. — С каждой минутой Анна чувствовала себя все глупее. Конечно же, она давно не интересует его. Не случайно же Майкл сказал, что знает номер ее телефона. — Пожалуй, я пойду. Я… Увидимся.

— Пока.

Анна ощущала, как пылает ее лицо. В таком состоянии ни с кем говорить ей не хотелось, и она направилась в дамскую комнату, Ну как можно быть такой дурой!

Дженет и Карен подхватили Мэнди под руки, стараясь удержать ее в вертикальном положении, Сьюзи поймала машину и дала им знак, что Мэнди можно усадить на заднее сиденье, а сама села вперед, намереваясь показывать дорогу. К счастью, Мэнди уже один раз вырвало и позывы теперь стали затихать, но Дженет на всякий случай держала пластиковый пакет.

— Хорошо повеселились, да? — Сьюзи обернулась к подругам.

— Да, — согласилась Карен, — Но каждую ночь я бы так не смогла.

— Поражаюсь, как все эти знаменитости выдерживают такую жизнь! — воскликнула Дженет, — С меня одного раза хватило!

— Ни у кого из них нет нормальной работы и детей. — вставила Сьюзи. — Они могут позволить себе тусоваться до рассвета, а потом спать весь день.

— Как ты раньше. — язвительно подметила Дженет. — Впрочем, время от времени такая разрядка не мешает.

— Да, — вздохнула Сьюзи.

— Ты ночуешь сегодня у матери, Сью? — спросила Карен.

— Нет. Джо присматривает за Натаном. Я сцедила в бутылочку молоко перед уходом. Надеюсь, Джо справится,

Мэнди застонала и положила голову на плечо Дженет. Та усмехнулась и кивнула Сьюзи.

— Кстати, он мог бы и проводить ее!

— Ты имеешь в виду Пита? Того, кто готов был упасть на колени перед первой молоденькой куколкой, удостоившей его внимания?

— Да, но от Мэнди он не отлипал.

— Что? — Мэнди слегка приподняла голову.

— Ничего. Спи. — ответила Дженет.

Такси затормозило возле «Кембридж-Серкус».

— Хорошо, если бы Анна нашла себе кого-нибудь, правда? — задумчиво вымолвила Сьюзи. — Какого-нибудь приличного парня.

Карен загляделась на целующуюся перед входом в театр пару,

— Странно, как иногда оборачивается жизнь, да? — философски заметила Сьюзи.

— Да. — согласилась Карен, размышляя над тем, застанет ли Люси дома.

Они ввели Мэнди в дом, подняли наверх и уложили в постель. Затем проводили Карен и Дженет. Сьюзи оказалась последней. Расплачиваясь с шофером, она заметила, что Карен незаметно сунула ей в сумочку купюру. Сьюзи решила вернуть ее Карен в следующий раз и расплатилась своими.

Такси отъехало, а Сьюзи поднялась по лестнице. Ноги у нее заплетались. Только теперь она поняла, как много выпила.

Было очень поздно. Сьюзи задержалась дольше, чем предполагала, но настроение у нее было хорошее, и, вставляя ключ в замочную скважину, она улыбнулась.

Однако едва Сьюзи закрыла за собой дверь и зажгла свет в прихожей, как на пороге гостиной появился Джо с перекошенным от ярости лицом.

— Черт побери! Ты знаешь, который час?

— Что?

— Сейчас почти час ночи! Где ты была?

— Ты знаешь, где я была.

— Всю ночь?

— Не понимаю, в чем дело. — Сьюзи сбросила туфли и повесила жакет. — Я была на презентации у Анны. И тебе это известно. Я задержалась, но мы прекрасно провели время. Натан в порядке? — В доме было тихо, и она решила, что малыш спит.

— Забудь о Натане. — Джо подступил ближе. — Я хочу знать, где ты была.

— Что это значит?

Сьюзи попыталась проскользнуть мимо мужа в гостиную, но Джо схватил ее за руку и прижал спиной к стене.

— Ты была с этим парнем? С Гасом?

— Нет! — воскликнула она, вспыхнув при упоминании его имени. Сьюзи часто думала о Гасе, и последний раз — только что, в такси.

— Ну, попробуй убедить меня! — свирепо уставился на нее Джо.

Сьюзи вдруг почувствовала, что не может смотреть мужу в глаза.

— Ты. — Он замахнулся на нее, словно хотел ударить, но рука безвольно упала. Он с презрением оттолкнул Сьюзи, — Сука! Мне давно следовало догадаться!

— Нет, Джо… Послушай. — Она протянула к нему руки.

— Кого? Тебя? — Джо сорвал с вешалки пиджак и бросился к двери.

— Куда ты?

— Куда глаза глядят!

Входная дверь захлопнулась за Джо. Сьюзи слышала, как он сбежал по ступеням, затем хлопнула дверца машины и взревел мотор.

— Джо… — Стряхнув с себя оцепенение, Сьюзи распахнула дверь. — Джо!

В этот момент машина сорвалась с места и растаяла в темноте. За спиной у Сьюзи раздался тихий детский плач. Натан проснулся.

— Джо-о-о!.. — Она сбежала вниз. — Джо, вернись!

Но улица была пуста, даже шум мотора уже не доносился до нее. Джо исчез бесследно.

Анна вернулась домой после двух. Вечер удался на славу. Ее детище приняли на ура. Ее радость омрачало только одно — встреча с Майклом.

Она сняла макияж, затем приняла душ, наслаждаясь теплыми струями воды и размышляя над тем, стоило ли принять приглашение того молодого мальчика из рекламного агентства.

Наверное, она поступила правильно. Если бы дело зашло слишком далеко, ей пришлось бы позаботиться о его карьере. А смешивать бизнес и личную жизнь не годится. Этого золотого правила Анна придерживалась всегда.

Выйдя из ванной, она растерлась полотенцем перед камином в гостиной и вспоминала прошедший вечер, Мэнди, правда, немного перебрала, но Анна была рада видеть всех своих подруг на презентации. Дженет отлично выглядела. Да и Сьюзи тоже.

Надев шелковое кимоно, Анна пошла в спальню. Забравшись в кровать, она включила телевизор, убрала звук и переключала программы до тех пор, пока не наткнулась на черно-белый фильм сороковых годов, Анна хотела уже включить звук, как вдруг зазвонил телефон. В такое время? Наверняка кто-то ошибся номером. Анна полумала о матери и похолодела.

— Алло?

— Я не разбудил тебя?

— Простите, я… — И вдруг она поняла, кто это. — Майкл?

— Ты спишь?

— Нет-нет… Смотрю телевизор. — Анна старалась говорить бодрым голосом.

— Я тут подумал… Не хочешь ли перекусить?

Анна улыбнулась. Уже ночь, а к тому же она ела весь вечер. Но все же ей очень хотелось увидеть его снова.

— Хорошо. А где?

— Я заеду за тобой через десять минут.

— Нет, подожди… Дай мне хотя бы полчаса. Я должна отправить факс в Штаты.

— Ладно, через полчаса.

В трубке раздались гудки. Анна зябко поежилась.

Через секунду она уже накладывала новый макияж. Затем открыла гардероб и выбрала платье. После чего выдвинула нижний ящик, где помещался ворох шелкового белья. Анна усмехнулась, глядя на себя в высокое зеркало, и решила, что наденет только платье — и ничего больше.

Анна ждала с величайшим нетерпением, и когда стрелки часов доползли до трех, взяла бокал вина и залпом осушила его. А что, если он не приедет? Что, если Майкл просто разыграл ее?

Она совсем с, ума сошла! И дело не только в том, что уже глубокая ночь. После романа с Каллумом Анна дала себе слово никогда не возобновлять неудавшихся отношений.

Едва она поставила бокал и подумала, не налить ли еще, зазвонил телефон. Анна вздрогнула. В последнее время она каждую минуту ждала звонка от тети, боялась услышать роковые слова.

Телефон звонил и звонил. Господи! Анна сняла трубку.

— Да?

— Это Майкл… Спускайся вниз.

— Но я думала…

— Спускайся, я жду.

Он повесил трубку. Анна накинула пальто, спустилась и раздраженно вгляделась в тускло освещенную улицу. Заднее стекло «роллс-ройса» мерцало в двадцати футах от подъезда. Двери машины распахнулась, и Анна забралась внутрь.

— Я думала, ты ушел с приема раньше, потому что у тебя дела.

— Так и есть. Но я попросил ребят меня заменить.

Анна восхищенно огляделась. Перед ней на подносе лежали устрицы и другие деликатесы, в серебряном ведерке охлаждалась бутылка шампанского. Но даже не это великолепие поразило ее более всего. Сиденья машины были обтянуты голубой кожей, на полу лежал ковер, а кроме миниатюрного бара, здесь были телевизор и телефон. Заднее сиденье не уступало размерами кровати в пятизвёздочном отеле.

Майкл притянул Анну к себе и поцеловал, страстно и возбуждающе. Он быстро прервал поцелуй, но она уже воспламенилась.

— Пытаешься продать мне машину? — улыбнулась она.

— Нет. Эта машина моя.

— Твоя?!

— А чему ты удивляешься? — Майкл включил тихую музыку. Это был Томас Таллис, одно из его красивейших хоровых произведений шестнадцатого столетия. От этой музыки мурашки пробежали по спине у Анны.

— Майкл, ты поражаешь меня.

— Полагаешь, что продают машины только необразованные лопухи?

— Нет, я всегда считала, что у тебя есть вкус, но…

Он снова поцеловал ее.

— Майкл, я…

— Нас никто не увидит. И никто сюда не войдет. Я запер Двери. У нас есть музыка, здесь тепло и… — Он похлопал по мягкому сиденью.

У Анны мелькнула мысль, что Майкл проделывает это со множеством женщин. Хотя какая женщина устоит перед таким соблазном? Но в Майкле было что-то особенное, покорившее Анну с первого взгляда. Ее сомнения рассеялись.

Она подставила губы для поцелуя, лаская его грудь через сорочку. Ощутив крепость его мускулов, Анна вспомнила, как прекрасно обнаженное тело Майкла. Ее соски затвердели под его ладонью. Он поймал ее взгляд.

— Мне жаль.

— Жаль?

— Что мы поссорились. Пустая трата времени. Я имею к виду то, что мы могли бы делать это каждую ночь все эти месяцы.

— И все же ты здесь, — вздохнула Анна, гладя его по щеку. Она притянула Майкла к себе и, прижавшись к нему губами, засунула язык ему в рот. Он расстегнул молнию на ее платье. Оно упало с плеч Анны, обнажив грудь. Майкл опустился на колени, и Анна обвила его шею ногами. Увидев, что на Анне нет белья и обезумев от желания, Майкл вдавил ее в спинку сиденья. Когда он коснулся губами ее лона, она застонала и вцепилась руками ему в волосы…

Гас лежал в кровати рядом со спящей женой и смотрел в потолок, по которому пробегали смутные тени. Они занимались любовью всего полчаса назад. Вернее, пытались это сделать.

Они не поссорились, нет, Пэт отнеслась ко всему с пониманием и даже сделала ему успокаивающий массаж. Гас объяснил свою неудачу напряжением и сверхурочной работой, но в душе знал истинную причину — и это пугало его.

Сьюзи. Он неотступно думал об этой женщине; что-то в ней завораживало, притягивало его. То, как она говорила, улыбалась, смеялась, двигалась. То, как она, остановившись в дверях, оборачивалась и смотрела на него — так эротично! Гас тяжело вздохнул.

— Гас, ты что? — сонно спросила жена.

— Все в порядке. Спи.

Но он понимал, что все далеко не в порядке. Встреча в парке только усугубила ситуацию. Гас помнил, как Сьюзи реагировала на его прикосновение. Он закрыл глаза и стиснул зубы.

Отпусти! Отпусти!

Но ничего не получалось. Гас жаждал снова увидеть ее. Его не останавливало даже сознание того, что он причинит тем самым вред Пэт и маленькой Кэтрин. Гас ничего не мог поделать с собой. В эту ночь мысль о другой женщине впервые помешала ему заниматься любовью с женой.

Ночную тишину прорезал скрип тормозов. Машина остановилась напротив дома, Гас нахмурился, услышав, как отворилась дверь. Затем раздались поспешные шаги, и вдруг стекло в окне на первом этаже разлетелось вдребезги с оглушительным звоном. Гас вскочил и бросился к окну.

— Гас что случилось? — в страхе спросила Пэт.

Он увидел, как темная мужская фигура вернулась к машине. Человек показал ему палец, вскочил в машину и умчался.

—Гас? —Жена подошла к нему и через его плечо взглянула. — Что происходит? Может, вызвать полицию?

В соседних домах зажигался свет. В окнах маячили любопытные люди. Гас поежился.

— Оставайся с ребенком. А я пойду и посмотрю, что там.