Такие разные сны

Глава 42

Вика приехала на работу. В свете всех последних событий она себя чувствовала совершенно разбитой. Несколько раз за сегодняшний день у неё возникало ощущение, что она потихоньку сходит с ума. Ночные события казались то бредом, то мистикой. Потом, ещё и признания Николая. По пути на работу она пыталась найти разумное объяснение тому, как Николай узнал о её связи с главврачом. Об этом знали только она и Михаил.

Началось всё действительно примерно год назад. Тогда с ужасом Вика стала замечать, что ей Дмитрия не хватает не только, как говорил Николай, для души, а ещё и для тела. Ей начали сниться сны, в которых она, как минимум, целовалась. Максимум… Она просыпалась и чувствовала себя извращенкой. Стоило увидеть на улице целующуюся парочку, а ещё лучше какую-нибудь постельную сцену в фильме, у неё начинала кружиться голова, руки и ноги становились ватными. Выход, конечно, был – можно было всё решить очень быстро. Стоило только ответить на робкие попытки ухаживаний со стороны однокурсников, а то и преподавателей, или знаки внимания некоторых знакомых. Но Вика старательно не реагировала на эти попытки и панически боялась, что её попросту начнет трясти, если кто-нибудь попытается взять её за руку или, ещё хуже, в шутку, приобнять. Ещё она боялась, что её состояние кто-нибудь заметит, что станет нервной, ещё… Чего ещё только она не боялась? Она действительно боялась сама себя.

В институте за ней закрепилась слава фригидной монашки, а среди знакомых – вдовы, которая, не смотря на молодость, принесла себя в жертву памяти о муже. В какой-то степени, так оно и было. Вся надежда была на то, что когда начнется интернатура, она будет уставать сильнее, чем в институте, и ей станет не до того. Надежде суждено было остаться только надеждой, а её мучениям продолжаться. Усталость не спасала.

В тот день, когда бригада вернулась с очередного вызова, в комнату отдыха заглянул главврач и сказал:

– Вика, ты говорят, в компьютере разбираешься настолько, чтобы хорошо документы оформить.

– Говорят, – вяло ответила Вика.

– Сделай полезное дело для заведения. Пойдем ко мне в кабинет, я черновик отчета накидал, а ты его до ума доведешь.

– А, если вызов? – она понадеялась, что удастся отвертеться.

– Гена, возьми врача из амбулаторной помощи, а Вика на меня поработает, – обратился главврач к Валевскому.

– Да мы и сами справимся, не впервой, – спокойно ответил Валевский.

– Виктория, держи ключи, я сейчас к диспетчерам зайду и догоню тебя.

Вика поднялась и послушно пошла в кабинет главного. В коридоре второго этажа она увидела своего однокурсника, тоже проходящего интернатуру, – Сашу Маркунина – целующегося с медсестрой. Нервы не выдержали. Случилось то, чего Вика боялась больше всего.

– Маркунин, ты можешь дождаться, пока дежурство закончится? – поморщившись, спросила она, проходя мимо. – Или гормоны в башку лупят?

– Слышь, Амерханова, что ж ты, как та собака на сене и сама не жрешь, и другим не даешь? – с досадой спросил Маркунин, перестав целоваться, но не отпуская медсестру. – Это ж только тебе ничего в башку не лупит! Что с тобой только мужик делал?

– Что надо было, то и делал, – огрызнулась Вика.

– Могу поспорить, что всего один раз, – едко заметил Маркунин и, повернувшись в медсестре, сказал. – Не обращай внимания. Это у неё постоянно.

– Сюда главный идет, – открывая дверь кабинета, сказала Вика.

– Ему по барабану. Он, в отличие от тебя, ещё на всю голову не приболел.

Вика зашла в кабинет и села у столика с компьютером. Через несколько минут пришел главврач. Он щелкнул замком, пояснив «чтоб не мешали», взял со своего рабочего стола несколько исписанных листков и подал Вике.

– Приведи, пожалуйста, это в порядок. Не охота мне возиться.

– Давайте я возьму домой и всё сделаю, – предложила Вика.

– Дома тебе есть чем заняться. Посиди в тепле. Погода сегодня отвратительная. Генрих действительно либо из помощи населению возьмет врача, либо с Борисом без тебя справится.

– Ладно, – вздохнула Вика.

Она начала набирать текст. Главврач включил музыку, закурил и предложил ей сигарету. Вика отрицательно покачала головой.

– Вик, что ты сегодня совсем потухшая? – спросил он.

– Я потухшая? – Вика попыталась сделать вид, что всё в порядке.

– Ты, ты. Сидишь, как воробышек, нахохлилась. Даже сутулишься. Никогда такого не было.

– Нормально всё, – она лихорадочно пыталась придумать, что бы ему ответить.

– А сутулишься чего?

– Да ерунда. Неудачно повернулась и трапецию закрепостила, – соврала она.

– А попросить кого-нибудь размять в голову не пришло? – он улыбнулся. – Хоть своих.

– Неудобно как-то.

– Почему неудобно? Ну, допустим, Бориса я бы просить и сам не стал, от него с души всех воротит, а Генриха, по большой дружбе, сам Бог велел.

– Всё равно неудобно.

– Из-за этого ты не хотела отчет набирать?

– Ну да…

– Ладно, оставь, я сам всё сделаю, – он потушил сигарету и подошел к Вике. – Давай я тебя чуть-чуть подправлю.

Она не успела ничего ответить, прежде, чем его руки коснулись её затылка. Снова случилось то, чего она панически боялась – её начала бить крупная дрожь. Вика покраснела и из последних сил старалась не расплакаться.

– Что с тобой? – руки главного на секунду замерли.

– Ничего, – чуть слышно прошептала Вика. – Перестаньте…

– Девочка, что же ты с собой делаешь? – он повернул кресло, в котором сидела Вика к себе, и приподнял её голову за подбородок. – Что ж ты мне про трапецию сказки рассказываешь? Тебе ж, просто-напросто, мужика не хватает. Угробиться решила?

– Ничего я не решила… – слезы повисли на ресницах.

– А вот это уже лишнее.

Он поднял Вику с кресла, обнял и прижал к себе. Она почти не пыталась вырываться, не было сил. Ей показалось, что её и хватило только что на слабый шепот:

– Миша…

– Успокойся…

– Миша… перестань…

– Успокойся, маленькая моя, успокойся… я же тебя люблю…

Вместо того, чтобы отпустить Вику, он начал нежно её целовать. Вдруг она сообразила, что его, так же, как и её бьет дрожь. Вика предприняла последнюю честную попытку освободиться от его объятий, но ничего не вышло. Она плохо понимала, о чем он говорит, о чем просит. Всё происходящее было для неё ужасным, но отказаться от всего этого она не могла…

Ещё ужаснее для Вики стало то, что когда всё кончилось, она почувствовала себя лучше. Михаилу пришлось ещё довольно долго утешать её и уговаривать, что никто и ни о чем не узнает, и ничего страшного не произошло. И уж совсем ударом было, когда он снова повторил, что любит её.

– Перестань, – вытирая глаза, повторила Вика. – Нет необходимости теперь это мне говорить.

– Почему? Ты что мне не веришь? – в его голосе послышалась горечь.

– Я тебе уже очень давно говорила, что любовь и постель – разные вещи.

– Вика, неужели ты не можешь даже допустить мысли о том, что тебя может кто-то полюбить? Что я могу тебя полюбить?

Если можно было говорить в тот момент о способности Вики удивляться, то она удивилась. Она взглянула на Михаила полными слез глазами и сказала:

– Меня уже любили. Дима любил.

– Но Димы больше нет, – мягко сказал он. – Ты что, думаешь, что тебя никогда и никто больше не полюбит или уже не любит?

– Кто?

– Хотя бы я. Если я не домогался тебя слишком открыто, то это ещё ничего не значит. Впрочем, однажды, ещё до Димы, ты меня отшила. Помнишь? – она кивнула. – Неужели так трудно поверить в то, что я тебя люблю?

– Ещё в тот раз, о котором ты говоришь, я тебе напомнила, что у тебя есть семья, а я в чужие семьи не лезу.

– Я знаю. Ещё знаю, что я для тебя никогда не стану кем-то большим, чем просто друг, но позволь мне, хотя бы иногда, не давать тебе так себя истязать… Ты же просто мучаешь себя…

Вика ничего не ответила. Через некоторое время она перестала плакать, успокоилась, напечатала для Михаила отчет и вернулась в комнату отдыха. Её бригада была как раз на выезде. Зато здесь же сидел и Саша Маркунин.

– Вика, ты извини, – он примирительно улыбнулся. – Что поделать, если ты не вовремя подошла? Нельзя же быть такой кайфоломщицей.

– Оставь, Саша, – вздохнула Вика.

– Не обижайся. Скажи лучше, зачем главный вызывал? Что-то шла ты не веселая, а вернулась вообще убитая.

– Чертей получила, – поморщилась Вика.

– За что?

– Было б за что – вообще убил бы. Был бы человек, а за что отвалить, всегда найдется. Я – не исключение. Не знаешь, мои давно уехали?

– Я приехал – уже не было. Наверное, скоро вернуться.

Бригада действительно вернулась через полчаса. Генрих Стефанович внимательно взглянул на Вику и, когда они рядом никого не было, спросил:

– Ты в порядке?

– Да, а что? – Вика даже попыталась улыбнуться.

– Так, ничего. Просто мне временами кажется, что я тебя так и не понял.

– Мне было достаточно, что меня понял Дима.

– То-то и оно, что только Дима тебя и понял. Ему повезло больше нас всех.

– А мне и не нужно, чтобы меня кто-то другой так, как он, понимал.

– Вика, ты не забывай, что Дима умер, а ты жива и, даст Бог, будешь жить ещё долго-долго. Будем надеяться, что всё же повезет ещё кому-то. Ведь вряд ли Дима обрадовался бы тому, что ты себя заживо хоронишь.

Тогда Генрих был первым посторонним человеком, кто произнес такие слова. Потом был год в течение которого Вику время от времени приглашал к себе в кабинет Михаил. Отказаться и не пойти было бы слишком заметным и глупым, ведь вызвал он её к себе не только для плотских утех. Ещё несколько раз они встречались не на работе. Инициатива принадлежала Михаилу. Это всё бывало нечасто, но, как ни странно, всегда вовремя. Вике снова становилось легче физически, а вот на душе…

Вика решила, чтобы окончательно уверить себя в том, что это просто слишком сильно разыгралось воображение, поговорить с Михаилом. Возможно, он кому-то всё же проговорился или кто-то их заметил. Осталась ерунда – успеть увидеть его завтра утром и найти благовидный предлог, чтобы переговорить с ним наедине. Когда же она приехала на работу, оказалось, что Михаил ещё не уехал домой.

– Вика, тебя главный ждет, – предупредила её диспетчер, когда она проходила мимо.

– Не знаешь, что хочет? – вяло спросила Вика.

– Как всегда – чтобы ты ему отчет набрала. Он сегодня всех работой забросал. Уже начинаем завидовать тем, кто в бригадах.

– Ладно, сейчас зайду, – кивнула она.

Вика пошла в раздевалку, переоделась. Уже, когда она поправляла волосы, заглянула санитарка.

– Ой, Виктория Андреевна, там главный вас обыскался. Он видел, как вы приехали.

– Пойди и скажи, что сейчас приду, – Вика вздохнула и критическим взглядом окинула себя в зеркало.

Судя по поведению окружающих, об их отношениях действительно никто даже не подозревал. И всё же где-то маленький червячок сомнения злобно нашептывал, что рано или поздно всё тайное становится явным, и что кто-то всё же что-то да знает.

Когда Вика открыла дверь кабинета Михаила, он сидел у стола и что-то быстро писал.

– Вызывали, Михаил Викторович? – спросила Вика.

– Да, конечно! – он поднялся из-за стола и радостно улыбнулся. – Не вызывал, а дождаться не мог. Проходи.

– Что с меня? – она вопросительно посмотрела на Михаила. – Снова отчет?

– Вика, отчет подождет. Я ведь остался специально, чтобы увидеть тебя, – он подошел к Вике и поцеловал её.

– Миша, а ты не боишься, что нас кто-нибудь увидит? В крайнем случае, услышит.

– Никто нас не увидит и не услышит. Ведь не увидел же и не услышал до сих пор. А я сейчас дверь закрою. Ты, вроде бы, чем-то огорчена? – он с тревогой посмотрел на Вику. – Случилось что-то?

– Как тебе сказать? – Вика села на диван и закинула ногу на ногу. – Тема есть. Поговорить нужно.

– Давай поговорим. Я всё же дверь закрою, – он подошел к двери и щелкнул замком. – Итак?

– Итак… Итак, хочу спросить, как тебе сегодня спалось?

– Как мне сегодня спалось? – Михаил удивленно посмотрел на Вику и попробовал пошутить. – Ты не поверишь, мало того, что лежа, так ещё и на кровати.

– Миша, а серьезно?

– Да нормально спалось. А что, собственно, случилось?

– А снилось что? – Вика оставила его вопрос без ответа.

– Не помню. Так, вроде бы и ничего. Странные у тебя сегодня вопросы какие-то. Случилось что-то?

– Как бы тебе сказать? И да, и нет. Мишенька, а теперь напрягись и вспомни, не видел ли нас кто-нибудь где-нибудь вместе? Не заметил ли кто-нибудь, что ты мне не просто шеф.

– Да ну! Вика, я же тебе сто раз повторил и ещё столько же повторю, что никто и ничего не знает о наших с тобой отношениях. Нигде нас не видел. Не могли видеть. Приезжали порознь, уезжали так же. И сколько раз это всё было? Здесь однозначно никто ничего не подозревает. Меня уже и Генрих как-то упрекнул, что я совсем совесть потерял – вместо писаря тебя использую. Уже или перевел бы тебя, или в покое оставил бы.

– Отлично. Я тоже была уверена, что никто и ничего не знает. До сегодняшнего дня. Оказалось, знает.

– И кто же? – Михаил недоверчиво улыбнулся.

– Как это ты только что сказал, ты не поверишь? – он кивнул. – Так вот, Мишенька, ты не поверишь, Николай Матюхин. Личность знакомая?

– Матюхин? – Михаил растерялся. – Колян Матюхин?

– Ну, есть ещё Дима Матюхин, но я говорю о Коляне, – Вика поднялась и взяла из пачки на столе сигарету. – И представь себе, знает даже, сколько у нас с тобой всё продолжается и из каких соображений с моей стороны.

– Позавчера я с ним и Егором в сауне был. Никто ни о чем таком не говорил. О тебе всего пару слов сказано было и то, Колян просил, как всегда, не перегружать тебя работой. Сказал, что не перегружаю. Вот и всё, – Михаил помолчал. – Слушай, а может быть он тебя просто на «ура» берет? Ну, мало ли? Блефануть, что всё знаю, вдруг сработает.

– Не блефовал он. Ты, кстати, можешь не бояться, отношения он выяснять не собирался. Просто оговорился сегодня, что знает всё.

– Сильно! – он покачал головой. – Слов не находится для выражения!

– Ну да. Слов не осталось. Остались одни буквы, но они все неприличные.

– У него что, приступы ясновидения начались?

– Кажется, не только у него. Но это к тебе уже никакого отношения не имеет. А мне кажется, что в скором времени мне понадобится самый банальный психиатр.

– Насколько я знаю, таковой пребывает у Коляна в роли психоаналитика, – Михаил попытался улыбнуться. – Ты с господином Сударевым ещё не знакома?

– Знакома. А ты его откуда знаешь? Или вы все вместе паритесь? Мальчишники устраиваете? – с сарказмом спросила Вика.

– Без мальчишников обходимся, так просто паримся. Попадали несколько раз вместе. А знаю я его ещё по институту. Он на два курса позже учился.

– Ну, и как он тебе?

– В каком плане? Ты это спросила так, будто бы он мой возлюбленный.

– Миш, не валяй дурака. Я спрашиваю, как он тебе со всех точек зрения.

– Как психиатр, говорили, был очень хороший. Сообразно, психоаналитик отличный. С общей точки зрения он мне тоже нравится – спокойный, порядочный. Говорят, что-то с женой у него не сложилось. Обратиться хочешь?

– Уже обратилась.

– Ну и как?

– Нормально.

– Ладно, Вика, давай будем достаточно взрослыми тетями и дядями, чтобы не просто так сидеть, разговоры говорить, а проводить уходящий год, – Михаил отобрал у Вики недокуренную сигарету.

– Интересно, каким же образом? – Вика улыбнулась.

– Ну, как каким? – он обнял её и поцеловал в висок. – Раз уж Колян знает и чуть ли не добро дает, так можно вообще себя спокойно чувствовать.

– Мишенька, а при чем здесь Колян? А как же твоя жена? Или она тоже добро дает? Тоже при делах?

– Вика, малыш, не обостряй, – он поморщился. – При чем здесь моя жена?

– Ты на ней женат. Вот при чем. Я тебя уже много раз предупреждала, что в чужие семьи не лезу. Если уж случилось у нас что-то, то мне и напоминать не стоит, что ты просто воспользовался ситуацией.

– Не обостряй, – повторил он. – Я же не собираюсь с женой разводиться.

– Вот и прекрасно, – Вика старательно освободилась от его рук. – И ещё, Мишенька, ты меня не дослушал.

– Хорошо, сейчас дослушаю, – обречено вздохнул он. – Только я тебя с Новым годом поздравлю, пока окончательно тебя не разозлил. Я смотрю, ты сегодня то ли не в духе, то ли ещё что, – не дожидаясь ответа, он достал из сейфа небольшой футляр. – С некоторых пор ты старательно заплетаешь волосы. Вот я и подумал, что это может тебе понравиться и очень пойдет к твоим волосам.

На темно-вишневом бархате лежали две серебряные с чернью шпильки, отделанные сердоликом.

– Только не отказывайся! – пресек он попытку Вики что-либо сказать. – Всё равно назад не заберу.

– Миша, это слишком дорогой подарок, – она покачала головой.

– Я же сказал, что назад не заберу.

– Сейчас я кое-что скажу и заберешь.

– Что бы ты не сказала, не заберу. Насколько я понял, ты сейчас скажешь, что я тебе больше не нужен даже в той роли, в которой пребывал до сих пор.

– Ты угадал. Только я немножко не так скажу. Я тебе очень благодарна, за то, как ты ко мне относишься. В какой-то степени ты мне очень помог, но, понимаешь ли… – Вика вздохнула и отвернулась.

– Хорошо, хоть сейчас ты не ведешь разговоров на тему семья, жена и прочее. В конце концов, я с самого начала знал, что так всё и закончится, – в голосе Михаила послышалась горькая усмешка. Он помолчал и уже серьезно добавил. – Если так, тем более, не стоит отказываться от моего подарка хотя бы из-за того, что это прощальный подарок. Я ведь тебе только цветы в день рождения дарил, да и то, вроде бы от имени коллектива.

– Миша, – Вика повернулась и взглянула на него повлажневшими глазами, – у нас ведь не могло быть продолжения. Потихоньку такие отношения начинают затягивать. Пора остановиться.

– Наверное, ты права, это затягивает. Особенно с тобой, – он снова помолчал. – Скажи, это как-то связано с тем, что говорил Колян?

– Нет. Я решила это ещё несколько дней назад. Просто хотела сказать после Нового года. То, что сказал Николай, чуть-чуть ускорило исполнение моих намерений.

– Вика, у тебя кто-то есть? – Михаил внимательно взглянул на неё.

– Не совсем.

– Тогда почему ты спрашивала об Игоре Судареве? Ведь он тебя, скорей всего, не как психоаналитик или психиатр интересует.

– Начинал интересовать только как психоаналитик. Теперь, кажется, мы оба друг друга интересуем. Но пока что все наши интересы только на словах. Смешно сказать, он даже не знает, что я – Амерханова. Ведь просили меня проконсультировать, как двоюродную сестру Николая по материнской линии. И вообще, скорей всего, с ним у меня всё и закончится на этой стадии, – она тяжело вздохнула.

– Чем он тебя не устраивает? Ведь он-то свободен, его семья не держит, – удивился Михаил.

– Не он меня. Я его.

– Вот чего уж я не пойму, так того, что ты можешь кого-то не устраивать! Интересно, чем же? – он ещё больше удивился.

– Мишенька, я далеко не идеальна, поэтому я могу не устраивать многих. Устраивать я его буду до тех пор, пока он не узнает истинного положения вещей. Узнает он мою фамилию и всё. Ты же сказал, что неплохо его знаешь. Или он мне всё для красного словца рассказывает?

– А, ну да… совсем забыл… – Михаил грустно улыбнулся. – Игорек у нас к поклонникам жен-кормилиц не относится.

– Только оставим это.

– Хорошо, если ты настаиваешь. Только вот подарок возьми, – он взял Вику за руку и вложил в неё футляр. – Бери, бери.

– Спасибо, Мишенька, – Вика улыбнулась и поцеловала Михаила в щеку, – ты – необыкновенный!

– Так-то лучше. И ещё, пообещай мне кое-что.

– Ладно, попробую.

– Если тебе снова станет плохо, ты вспомнишь, что есть я. Я очень хочу, чтобы у тебя с ним всё получилось и, как бы ты не пророчила, что всё у вас закончится, ничего не закончилось, вернее, закончилось бы тем, что вы остались бы вместе. Но, мало ли, как судьба распорядиться? Вдруг что, обо мне вспомнишь?

– Мишенька, ты просишь почти невозможного.

– И всё же? Обещаешь? Обещай!

– Ладно, обещаю, – сдалась Вика. – Только пусть лучше до этого не доходит.

– Тогда пусть обязательно сбудется первая часть того, что я тебе сказал.

– Спасибо.

– А теперь давай поздравим друг друга с наступающим и поцелуемся на прощание, – Михаил обнял Вику.

– Давай, – Вика ласково погладила его по щеке.