Там где цветут эдельвейсы

Так вот, местного владыку такая самодеятельность возмутила, и он посетил их прямо в офисе новенького, только что отстроенного хозяйства лично. Целью высочайшего визита было отобрать у новоявленных фермеров пятьдесят процентов доли в проекте. Просто так, потому что он человек хороший. Ребята, недолго думая, обратились к своим инвесторам и попросили решить проблему. Те решили по дипломатическим каналам, через главу государства. Он обещал фермерам зелёный свет, даже налоги снизил.

Но, увы, буквально через несколько дней к ним снова пожаловал местный владыка и заявил, что раз они не хотят работать с ним по-хорошему, значит, будут сотрудничать по-плохому. После чего затребовал себе уже не половину, а шестьдесят процентов от проекта. И в итоге получил их.

Меня очень заинтересовало, каким образом. Оказалось, проще простого: он им пообещал аннулирование всех разрешительных документов, наезд налоговиков, пожарников, СЭС, энергетиков и землемеров.

В общем, ничего нового местные князьки не придумали — всё по старой отработанной схеме.

Закончили мы с Галиной нашу беседу глубоко за полночь, и уснул я как убитый, зато утром меня ждал сюрприз…

========== Часть 16 ==========

Проснулся рано, Галина хлопотала на кухне. Напекла блинов, начинила яблоками, мясом, вишней с сахаром и творогом — выбирай, что душе угодно.

Я даже растерялся. Неудобно как-то.

— Кушайте, Дмитрий Иванович, не стесняйтесь.

— Когда ж вы встали, чтобы всё это сотворить?

— В пять. Я привычная, семья большая. Хозяйство всегда своё. Я уже и корову подоила, но молока парного не дам, только из холодильника. Вам в путь. Вот с собой налью.

Поблагодарил хозяйку. А потом спросил, уж больно интересовало:

— Галина, сами-то вы откуда?

— Из Красноярска, Вагиф там проездом был. А мне семнадцать, влюбилась вот, и за ним поехала сюда на Юг. Ни дня не жалела. Гражданство только менять не стала. Мало ли. Пусть будет, куда возвращаться, если что. За эти годы родители с моим выбором смирились, да и к его матери с отцом ездим в Баку каждый год.

— Галя, у меня вопрос остался, по вашему происшествию. Соседка вам позвонила, и вы тут как тут. Как же так быстро через границу перешли?

— С Узбекистана-то? Так он рядом, а я на машине.

— А таможня?

— И что, что таможня? Кого я на той таможне не знаю? Тем более машину я на нашей стороне оставила, а дальше пешком. Раньше мы огородами ходили через границу, недавно только, пару лет как проволоку колючую натянули. Так Зауре бизнес свой прикрыть пришлось. Это соседка наша бывшая. Дом у неё тут так и остался, а сама в город подалась в центр. Это мы с мужем всё по закону стараемся, а она тот ещё гусь. Вернее, гусыня. Баба она ушлая, от криминала почти отошла, завод для отмазки поставила, теперь честный предприниматель. А гориллы у неё… От одного вида поседеть можно. А что её охранять, коль страшна, как смертный грех. Кстати, мужика привозила, типа мужа, года три назад, тоже журналист. Вот красивый, породистый, блондин натуральный, но не белёсый, а как из сказки. Понимаешь?

— Галя, можно подробней про Зауре? И журналиста как звали? — Интересная инфа и нежданно негаданно.

— Не помню, как звали. Оно мне надо? Просто удивилась, что на такую чувырлу такой мужчина позарился, да и моложе он её лет на десять. А подробней что? Что бы ни сказала, теперь к ней не пришьёшь. К развалу союза ей лет восемнадцать было. Только я в таком возрасте замужем была, а она из семьи сбежала. Семья восточная, строгая. Выкрутасов таких от женщины бы не потерпела. Сначала в столицу Зауре подалась. Чем там занималась, не знаю. Она недолго в Алматы жила, переехала в Европу. Сначала во Францию, потом в Голландию. Тусовалась с байкерами, торговала героином. Но там это можно. А потом решила вернуться, осесть и бизнес начать. Капитал какой-никакой уже сколотила. Дом купила, вон тот, с башенками, из окна видно. Бизнес новый завела. Возила узбеков в Россию. Тут их покупала, потом переправляла автобусом до границы России, там реализовывала будущим работодателям. Продавала бомжей на поля работать. У неё связи в полиции, бомжей у них покупала. Перевозку узбеков тоже полиция крышевала. Да и натурпродуктом Чуйской долины высшего качества не брезговала, говорят, у неё цех по переработке стоит. Баба она не жадная, с кем надо делится. Вот такие дела. Только кому деньги свои оставит, непонятно. Ни семьи, ни детей. Не думаю, что тот красавчик её долго любить будет.

— Давно видели её?

— Да нет, недавно, она на свадьбу племянника приезжала, ресторан оплачивала. Только одна, без этого. Гориллы не в счёт.

Я узнал у Галины, какой дом принадлежит Зауре. А потом она мне помогла раздобыть и номер её мобильного. Чем вызван мой интерес к соседке, Галина не спросила, но предупредила, что с такими людьми связываться опасно.

По дороге домой я понял, что исходные данные истолковал неправильно. Я людей не за тех принимал. Почему я так легко поверил Володе? Потому что информация шла в руки и флэшка эта обнаружилась, причём у Ерлана в рюкзаке. Надо ещё раз пересмотреть вещи. И расспросить надо не только Володю, а других ребят тоже.

Но начну я всё ж со скорой помощи, потом пройдусь по отделениям травматологии всех городских больниц. И вот тогда, если я что-то нарою, попробую вывести на чистую воду Надю.

Мне не хотелось её обижать, но узнать, кто руководит её поступками, нужно. Потому как именно этот человек втянул меня в расследование.

А я повёлся, потому что хотел знать.

Прибыл на Чимбулак к ужину. Девочки рассказывали о совместной прогулке и горных красотах, показывали фотографии. Я сослался на необходимость написать статью и уединился в номере. Написал, отправил шефу.

Машка пришла где-то через час и буквально сразу легла спать.

Я же позвонил к Володе и попросил ещё раз показать мне вещи, оставшиеся у него в доме.

Встретились.

На этот раз он был не так радушен.

— Дима, скажи честно, в чём ты меня подозреваешь?

— В укрытии фактов. Володя, ты по чьей наводке дал мне информацию?

— Помочь тебе хотел. — Он выглядел обиженным.

— А кто просил не говорить всего? Ты там был одним из первых, на склоне том злополучном, так?

— Был, но до меня там был вертолётчик и ребята из службы МЧС.

— Горные спасатели?

— Двое из них в прошлом альпинисты.

— Что ж ты сразу не сказал?

— А я тебе и сейчас не сказал, считай, что ты сам догадался. Дима, ты приехал и уедешь. И поминай как звали. А мне тут жить. У меня дети, я хочу на их свадьбах погулять, внуков увидеть.

— Тебе угрожали? Тебе или твоей семье?

— Я такого не говорил. Жена у тебя хорошая, ты береги свою Машу.

— Погоди, то есть вертолётчик сразу прилетел со спасателями?

— Да.

— Что ещё?

— Всё! Вот теперь всё!

— Хорошо, пусть будет так. Значит, они могли найти Андрея живым и спустить вниз.

— Могли, только на фиг он им живой нужен? Ерлу никто не искал.

И тут я понял, что Ерлан просто обязан был умереть. Вся эта бодяга была устроена с целью убить Ерлана и представить как несчастный случай. Логично, но опять не сходится. Кто такой Ерлан, чтобы его убивать?

Да у меня голова скоро лопнет от всего этого.

— Володя, на кого работал Ерлан?

— На Андрея. Да они не разлей вода были. Ерла над бабами Андрюхиными ржал, а так друзья они настоящие.

— На кого до всего этого работал Ерлан?

— Не знаю, он не говорил. Нет, ну правда, не говорил. А я не спрашивал. Дима, у нас были интересы здесь в горах, а семья, личная жизнь оставались там в городе. И друзья там одни, тут другие. Тут горы нам друзья и отец с матерью. Горами болеют. И болезнь эта неизлечима. Дим, ты забери вещи эти. Сам распорядишься ими по совести. А я больше не могу. Владельцы за ними не вернутся, а так, может, кому помогут чем. Как упакованы, так и забирай. И уезжай ты отсюда. Не найдёшь правду. Здесь каждый говорит одно, думает другое, а делает третье. Врут все. Что ты думаешь, что Андрей твой жив? Не нужен он живым, если Ерлу убили, то и его тоже. Не поднимай муть ты со дна колодца, пить нечего станет. А жажда не лучший друг.

— Я понял, спасибо, Володя. Может, ты и не хотел мне помочь, а помог.

— Хотел и всё сказал, даже лишнее. Значит, не отступишься?

— Нет, я до конца пойду.

— Удачи тебе. И будь счастлив. Рад буду, если просто как турист вернёшься. Мои двери для тебя всегда открыты. Телефон у тебя есть. Звони и не поминай лихом.

— Приеду, как сын чуть подрастёт, так на лыжи его ставить будем. Счастливо тебе, Владимир.

Пересмотр пакетов с вещами я оставил на утро. Запер двери, засунул сумку в шкаф и лёг рядом со спящей женой.

========== Часть 17 ==========

Моя Мария вставать категорически отказалась. А мне в город пора.

Постучал к Надюхе в номер. Сообщить, что уезжаю.

— Надь, ты попозже Машу на завтрак своди. А то она ест плохо тут.

— А сам куда?

— По делам.

— Дима, ты меня зачем сюда привёз? Приглядывать за женой твоей беременной?

— Беременной? — Видимо, изумление отразилось на моём лице.

— Не, ну ты с Луны упал, во кадр, а! А мне ещё рассказывали, что лучший из лучших журналистов. А у самого под носом и от него же, а не видит. Смешно!

— Хорошо, с женой я сам разберусь. Я не об этом говорить собирался, я должен ехать.

— Нет, Дима. Я скажу, что думаю, и поедешь. Я практику прохожу, ты мне характеристику писать будешь. И что ты напишешь? Сколько я чего съела за твои деньги? Мне дело нужно. И писать надобно, а ты меня направлять должен. Только тебе никто не нужен, ты сам в себе.

— Хочешь помочь — езжай к тётке и узнай, в какой период времени и на кого работал твой отец.

— Я это лучше, чем она, знаю.

— Почему ж ты молчишь?

— А ты спрашиваешь?! Ты мне тоже скажи, если друг твой живым окажется, Маша к нему уйдёт и детей заберёт обоих. Так, может, зря ты его ищешь?

— Злая ты девочка! Жестокая!

— А я в няньки не нанималась, в журналисты шла. Мы с тобой так и будем в дверях разговаривать? Или, может, пройдёшь?

Я вошёл в её номер и расположился в кресле. Она устроилась на диване напротив, поджав под себя ноги.

— Я рассчитывал поговорить с тобой чуть позже, после того, как сделаю запланированное на сегодня. Ответь мне на один вопрос, только честно ответь.

Она перебила:

— Хочешь спросить, что я к тебе чувствую, так я не совру. Только принадлежишь ты другой.

И как после таких заявлений с ней разговаривать? Какая каша намешана в этой почти детской голове?

— Надя, как ты попала на практику именно ко мне? И кто прислал мне то письмо? Ты не могла, мы с тобой были просто не знакомы. Я задержался в пути. Опоздал на работу, а письмо я получил в дороге.

Она смотрела на меня с искренним удивлением, не понимая, почему я задал столь глупый вопрос. В её глазах появились слёзы, и они прочертили мокрые дорожки по скулам и щекам.

Я же поймал себя на мысли, что она достаточно мила, есть что-то в девочке. Как не замечал раньше? Она мне просто воробушком казалась, а тут вся её душа в один миг раскрылась. И душа у неё чистая, не успел туда ещё никто нагадить.

— Что, Надя? Говори, я взглядов не понимаю.

— Ты же сам меня выбрал. Письма мне писал целый год. И про Машу, и про то, что только ради друга её принял, и ребёнка её воспитываешь из порядочности. Дима, я ж ещё тогда в переписке в тебя влюбилась. И ты мне взаимностью отвечал. И то письмо ты попросил написать и отправить тебе же на почту, только на настоящую, легальную. Я столько сил потратила, чтобы к тебе на практику попасть, а ты сделал вид, что не знаешь меня совсем. Хотя ты и об этом предупреждал. Просто играешь так натурально… Это всё из-за неё? Ты же её действительно любишь. Дима, я же вижу, ты Машу свою любишь. Ты меня использовал, чтобы отпуск получить и официально расследованием заняться? А о душе моей не подумал? Я, говоришь, злая? А ты сам каков?

— У тебя переписка сохранилась? Которая со мной якобы? Что ты молчишь?

Её отчаяние достигло апогея, а меня захлестнула жалость к ней и злость на того, кто воспользовался наивной девочкой, дал непонятную надежду.

— Дима, мы сейчас вдвоём, — продолжала она, — врать и притворяться необязательно. Нет, я переписку нашу стёрла, как ты и велел. У тебя она сохранилась?

— Надюша, ты мне можешь не верить, но я не писал тебе никогда.

— Кто же писал?

— Вот и я думаю, кто же это сделал? И кто так хорошо осведомлён о моей жизни?

— Точно не ты писал?

— Абсолютно!

— Дима, ты хочешь сказать, что меня использовали? То есть точно так же приставили к тебе, как когда-то моего отца к твоему Андрею?

— Кто приставил?

— Меня к тебе? Я не знаю. Я уверена была, что с тобой переписываюсь, и фотки ты мне присылал. И свои, и Маши, и Павлика. Дима, может, сознаешься?

— Не в чем мне сознаваться. Только вопросов стало больше. Надя, и как ты со мной познакомилась в сети?

— На форуме факультета. Там моя статья висела, тебе понравилась. А потом в соц. сетях стали общаться. Дима, это точно не ты? И фотографии, и ребёнок… Ну, Дима!

Она надеялась, что её мечты стояли на какой-то платформе. Я же был просто обязан вернуть её в реальность.

— Я первый раз тебя увидел в отделе, на работе. Можешь мне верить, можешь не верить, но это правда. Что тебе обещал тот, с кем ты общалась?

— Что ты найдёшь убийц моего отца. Но для этого надо тебя подтолкнуть. То есть, просто так если захотеть, тебе твой шеф никогда не даст добро на расследование гибели твоего друга и моего отца. А если получишь письмо, то шеф согласится на расследование. Я письмо написала и отправила. И всё удачно складывалось. Я на практике и ты на глазах. Письмо получаешь при мне…

— Но я опоздал на работу.

— Ты опоздал. Дима, но ты же говорил, что я тебе нравлюсь, и не просто нравлюсь. А фотки, которые ты просил делать… Я же делала и отправляла.

— Какие фотки? Хотя бы это у тебя сохранилось?

— Да если это был не ты, я в жизни тебе их не покажу!

Теперь она ревела в голос. Я подошёл, сел рядом и обнял её, а она так доверчиво прижалась. И всхлипывала и рыдала мне в плечо. Футболка стала мокрой, но я дал ей выплакаться.

Злился на того, кто спровоцировал девочку, невероятно. Это же надо — влюбил её в меня и удовольствие ещё получал от фотографий, которые сам же просил делать. Гад.

Перебирал в голове всех знакомых, так или иначе причастных к моей жизни. У кого были фото меня, Маши и нашего сына?

У родителей моих и её, первые снимки крошечного Пашки у Андрюхиной матери. А потом мы ей не давали — она не просила, вообще позабыв о существовании Маши и внука.

Я так углубился в анализ услышанного, что не заметил, как Маша вошла в номер.

— Что тут у вас происходит? — возмущённо спросила она.

— Машенька, я Надю успокаиваю.

— Кто же её довёл до истерики?

— Оказалось, что я.

— Митя, ты меня с ума сведёшь за эту поездку.

— Ты меня тоже. Мне тут Надежда про тебя интересные факты сообщила.

Девочка отстранилась от меня и, продолжая всхлипывать и размазывать по лицу слёзы, обратилась к моей жене:

— Маша, что ж ты ему не сказала, что беременная? Он же тебя любит.

— Надя, кто тебя просил?! Ты знаешь, что теперь будет? Митя отправит нас домой. Меня так точно. А я не поеду, потому что не оставлю вас двоих наедине, это раз. А потом, вообще, я Митю одного не оставлю. Мало ли, что. Я рядом должна быть!

Я не нашёл ничего лучше, как отправить Надежду умываться холодной водой и вести обеих моих дам на завтрак.

========== Часть 18 ==========

После завтрака решили вернуться в город. Вернее, я решил, что в городе спокойней и ближе к больницам, врачам, аптекам. Это в настоящее время мне показалось немаловажным. В присутствии Нади задавать вопросы Маше не хотелось. А поговорить очень требовалось. Пока собирались, пока попрощались с Володей, пока спускались канатной дорогой, пока гуляли около высокогорного катка Медео, пока обедали в ресторане— день практически истёк и прожит был мной впустую. Не тем я занимался.

Но отдых от бесконечной гонки с препятствиями дал свои плоды: я смог собрать мысли в кучу и понять, что настало время отделять зёрна от плевел. Потому что, получив тонны информации, я ни на йоту не приблизился к разгадке тайны.

Итак, есть некий тип — по-другому я его назвать не мог, — выбравший своей жертвой маленькую Надю и решивший через неё управлять мной.

У него получилось — я ввязался в расследование. Вот и всё. Вся остальная информация пока просто информация. Без привязки к чему-либо.

Значит, надо начинать сначала. Или с той точки, где я остановился. И если мне не достать пилота вертолёта, отвозившего ребят на ту гору, и не выяснить, с кем он был, то спасатели точно помнят, был ли на том склоне кто-то живой. И вообще, какого чёрта пилот второй раз сразу со спасателями полетел, значит, знал о лавине и о жертвах?

Спасатели станут следующими, кого я собираюсь навестить. А потом пойду по больницам.

— Дима, — голос Нади оторвал меня от построения логической цепочки. — Дима, в городе мы опять будем с Машей просто гулять? И никаких поручений?

— Как это никаких?! Можете заняться шопингом. Я вам сейчас деньги с карточки сниму.

— Ну, я тебя предупреждала?! — моя Мария с усмешкой обратилась к Наде.

— Я рассчитывала учиться…

— Надюх, я обещаю тебя учить в Москве, и везде со мной будешь, а тут лучше не надо. Я отвечаю за тебя перед твоей матерью и перед твоим отцом. Он сделал всё, чтобы ты жила. Я не могу его подвести. Лучше расскажи, чем он занимался перед вашим отъездом?

— Дим, они с мамой тогда всё о деньгах больше говорили. Переезжали мы часто. С квартиры на квартиру. Я школы меняла.

— Надюша, постарайся вспомнить. И на кого он работал потом тоже, когда дела налаживаться стали.

— Я маме позвоню, она точно знает.

— Нет!

— Хорошо, не буду. Дим, ну я же помочь хочу.

— Я тебе говорю, поезжай к тётке и узнай место работы отца. А то твердишь «я лучше знаю», а сама ничего толком сказать не можешь.

— Почему? Могу. Он у агашки работал.

— Это родственник такой?

— Нет, это тот, кто стоит между властью и людьми. Он главный, понимаешь?

— Понимаю, он правилом руководствуется — «Законы для лохов. Власть для меня». Так? А имя у такого агашки есть? Или по имени его называть не следует?

— Тот, кого нельзя называть, получается некий Волан де Морт, — вставила свои три копейки Маша, — и заметьте, в этом вся суть.

Разговор прекратили, потому как приехали.

Пока мои девочки занимались ужином, я ещё раз перебрал вещи Андрея и Ерлана в надежде найти там что-нибудь новое, но ничего не обнаружил. Сложил всё как было и поместил на дно моей сумки.

Мы уже спать собирались, когда зазвонил мой сотовый. В трубке раздался мужской, совершенно незнакомый голос.

— Громов Дмитрий Иванович?

— Он самый. — Поймал себя на мысли, что захотелось вытянуться по стойке смирно.

— Дмитрий Иванович, вам встретиться удобнее у меня в кабинете или на нейтральной территории? И, судя по тому, что вы ничего не спросили, вы догадались, кто я примерно и откуда.

— Догадался. Как я понимаю, встречи нам с вами не избежать. В парке у старого дома правительства пойдёт? И чем раньше, тем лучше, а то у меня остались дела нерешённые, мне же как можно скорее хочется домой уехать.

— А нам как хочется, чтобы вы домой уехали, Дмитрий Иванович. До встречи, позвоню вам в девять. Устроит?

— Вполне.

Спрятал смартфон в карман и рассмеялся. Эти работать ещё не разучились, всё так же держат руку на пульсе: прослушивают, наблюдают, присматривают.

— Мить, кто звонил? — спросила моя Маша.

— По делу. Встречу назначили.

— Да поняла я, что по делу. Мить, сердишься, да?

— Что про беременность не сказала? Срок какой?

— Почти двенадцать недель. Я хотела пол ребёнка сначала узнать.

— Вариантов не так много, всего два. Маша, я всё прекрасно понимаю.

Я не стал продолжать, она выглядела испуганной и виноватой. Неужели думала, оставлять или нет?

Я начинал закипать внутри, прекрасно понимая, что проблему придумал на ровном месте. Встал, пошёл второй раз в душ. Надеялся, что она уснёт к моему возвращению. Опять ошибся. Маша ждала. Как только лёг, потянулась ко мне.

— Мить, ну что ты такой неласковый сегодня? Я…

— Маша, я думаю, нам следует воздержаться, я не знаю, можно ли тебе.

— Вчера было можно, а сегодня нельзя? У меня всё в порядке. Угрозы нет, ребёнок развивается. Что ты надумал себе? Ты не хочешь его?

— Хочу.

— Митька, ты бываешь невыносим. Что ты подозреваешь? Что? Ты думаешь, я неверна тебе и ребёнок не твой?

— Не говори глупости, даже мысли такой никогда не было. Почему ты не сказала о беременности три месяца назад?

— Потому что дура. Такой ответ тебя устроит? Я хотела убедиться, что всё идёт нормально.

— А с чего могло быть ненормально? Я сколько просил тебя родить второго сразу, а ты не хотела. Почему?

Я не договорил фразу, вовремя поняв, что нарываюсь на скандал.

— Потому что было ненормально, дважды. И твоя ревность к Андрею совершенно не при чём. Знаешь, я рада, что мы оказались здесь, что можем всё узнать и поставить точку на прошлом. Митя, оно тяготит меня не меньше, чем тебя. Я устала от того, что он всегда между нами. Мить, не отталкивай меня. Пожалуйста.

Её губы казались такими мягкими…

Я целовал её и забывал обо всех обидах и недомолвках. Это была моя Маша, только моя. И нет никого третьего, кроме того малыша, который живёт в ней. Наш ребёнок, настоящий наш ребёнок.

Я понял, что это очень важно…

Это отодвигало образ Андрея, живого или мёртвого, далеко за грань. Мы с Машей были семьёй, а Андрей чужой нам обоим человек. И больше никогда, ни при каких обстоятельствах я не отдам ему мою Машу и моих детей. Никогда!

— Никогда, — прорычал я, наваливаясь на неё всем весом.

Маша раскрыла глаза и внимательно смотрела на меня.

— Что «никогда», Митя?

— Никому тебя не отдам.

— Гнать будешь — не уйду! Веришь?

— Верю. Так ты пол ребёнка так и не узнала?

— Нет. Митенька, рано ещё. Пару недель, и будет видно. Ты же сказал, что тебе не важно.

— Неважно, но интересно.

========== Часть 19 ==========

Утро выдалось мрачным. Резко похолодало, и с самой ночи шёл мерзкий осенний промозглый дождь. Вот климат-то! Только вчера в футболке с коротким рукавом ходил, а сегодня без куртки за порог не выйдешь.

Но смартфон напомнил о предстоящей встрече ровно в половине девятого, и вчерашний строгий голос предложил перенести свидание у фонтана на завтрак в ресторане. Чему я несказанно обрадовался.

Мужчина средних лет подошёл буквально через пару минут после того, как я расположился за указанным столиком.

— Доброе утро, Дмитрий Иванович, погодка сегодня явно не шепчет.

— Вы правы. С кем имею честь?

— Подполковник Семёнов Игорь Владимирович. Вот удостоверение.

Я прочитал и предоставил ему своё журналистское.

— Так чем вас заинтересовала моя персона?

— Личность вы яркая, известный журналист. Как тут мимо пройти? — ответил он с улыбкой.

Я тоже смотрел на него с усмешкой. Ну конечно, моя яркая журналистская личность заинтересовала комитет национальной безопасности на уровне подполковника.

— Давайте перейдём к делу, Игорь Владимирович.

— Давайте закажем кофе, Дмитрий Иванович. И сразу перейдём к делу. Тем более что дел у меня к вам два.

Удивился я совершенно натурально, позволив подполковнику оценить мою искренность.

— Интересная мысль, если учесть, что я в данное время нахожусь в отпуске, просто отдыхая в вашем прекрасном городе с супругой.

— Ну, не только с супругой, но и с практиканткой, которая…

— Которая перенимает у меня опыт.

— Дмитрий Иванович, давайте дружить?

— Вы меня вербуете?

— Что вы! Нет. Я предлагаю вам взаимовыгодное сотрудничество. Не отказывайтесь с ходу, выслушайте. У нас есть кое-что, что вам может очень понадобиться, и мы готовы с вами этим поделиться, если вы нам предоставите то, что совершенно не представляет для вас ценности, то что использовать вы всё равно не сможете, но при вашем упорстве можете обнаружить.

— Бартер?

— Можно и так сказать. Дмитрий Иванович, как долго вы собираетесь ещё отдыхать в наших краях?

— Не дольше недели.

— Это хорошо.

— Итак, одно ваше предложение насчёт принести то, не знаю что, я услышал. А второе?

— Второе касается семьи и бизнеса господина Гулиева. Хорошая статья у вас вышла и видео в интернете о несчастных, обиженных властями благодетелях своего народа. Гулиевы на вас молиться должны — все ценности и деньги им вернули. Обвинения не сняли, идёт следствие. Кстати, что ж вы не поинтересовались, каким образом Вагиф начальный капитал заработал?

— Я делал очерк по факту превышения полномочий органами власти, а не об истории семьи Гулиевых.

— Так я вам расскажу. Жил да был с славном городе Сарыагаше некий Треф — кличка у него такая — по фамилии Трефов, солидный был человек, авторитетный, состоятельный, хоть и провёл большую половину жизни в местах не столь отдалённых. Держал этот Треф воровской общак. Но в связи с какими-то никому неизвестными внутренними обстоятельствами решил переехать в соседнюю страну Узбекистан. Суть состоит в том, что Вагиф Гулиев переоделся в форму сотрудника ГАИ, остановил машину Трефа и, применив физическую силу, общак отнял. Каким образом он скрылся вместе с деньгами и куда, осталось загадкой. Его несколько лет и полиция узбекская, и воры всех мастей искали. Не нашли. А потом вернулся он в родной город с женой, осел, детей нарожал и бизнес свой развивать начал. Вы его защищали, не стыдно?

— Да я не его, а сельскохозяйственный комплекс защищал. В его теплицах и рассаде томата криминала не было. И что, ему всё это сошло с рук? Или вы с ним тоже договорились?

— Они с судом пришли к обоюдному согласию, на пять лет лишения свободы. Вышел досрочно, за хорошее поведение. Кстати, денег так у него и не нашли. Так мы договорились, Дмитрий Иванович?

— О чём? Мы с вами просто беседовали. Байки травили.

— Моя визитка. И я вам, как та «золотая рыбка» из сказки, ещё очень пригожусь. Звоните, не пропадайте, всё равно найдём, и успехов вам в поисках. В отличие от вашего друга, вы человек не столь тщеславный, но зато здравомыслящий.

Он ушёл, а я остался допивать свой кофе.

Теперь мой путь лежал в МЧС.

Что Андрей жив или, по крайней мере, был жив после того, как сошла лавина, я уже не сомневался. И у него есть то, что очень нужно органам государственной безопасности. Интересно, с ним они тоже пытались договориться? Скорей всего, пытались…

МЧС, пожалуй, одна из немногих структур, где строго ведётся учёт всему: и выездам, и вылетам, и жертвам, и происшествиям. По дате мне довольно быстро нашли тех, кто вылетал в тот день на злополучную гору.

Итак, Утегалиев Мурат — высотный альпинист, мастер спорта международного класса, неоднократный чемпион СНГ, Казахстана и Киргизстана в высотном, техническом, высотно-техническом и зимнем классах. Имеет неофициальный титул «Снежный барс» — однажды за сорок два дня прошёл все пять семитысячников. Сегодня он отдыхал после дежурства.

Я получил его номер мобильного без особого труда.

Журналисту в интервью отказывать грех. И, позвонив, я тут же договорился о встрече прямо у него дома.

Конечно, я взял полноценное интервью на хорошую большую статью. Сделал несколько фотографий на фоне кубков и вымпелов, пересмотрел кучу фото с различных вершин и экспедиций, а также весь семейный архив с детьми и внуками.

Мы проговорили несколько часов, прежде чем я смог подойти к делу, которое меня волновало больше всего. И я рассказал всё как есть. О двух друзьях, отправившихся кататься по дикому снегу. О том, как похоронил одного, а другого признали мёртвым спустя два года. О том, как получил письмо с известием, что он жив, и вот теперь ищу его.

— Дима, ты мне в сыновья годишься, так что я к тебе на «ты», хорошо? Я помню тот день и тот вылет. Нас подняли по тревоге, меня и Усикова. Пилот вертолёта видел, как пошла лавина, а потому сразу нас забрал и мы отправились на поиски. Прибыли мы туда часа через полтора после их спуска по склону. Нашли одного, живого. Ну или почти живого. Документов при нём не было. Вообще ничего не было, только нож, зажигалка, сухое горючее и вода. Мужчина без сознания, открытая черепно-мозговая травма, перелом обеих нижних конечностей. Ещё и к одной из лыж пристегнут был, насилу отстегнули. Мы медлить не стали, переложили его на носилки, ноги фиксировали шинами, остановили кровотечение и спустили с горы. Его уже наша бригада встречала. Говорили, что до стационара довезли живым. Дальше не знаю. Не интересовался. Второго мы не нашли, его потом другие ребята откапывали. А этого рюкзак с воздушной подушкой спас. Хотя, знаешь, Дима, я не знаю, что лучше — умереть там под снегом или выжить и стать никем. Но мы спасаем, как можем. Вот

случай был, давно, ещё в девяностые. Нас направили в город Каракол, бывший Пржевальск. Место сказочное, туда горные туристы, путешественники и альпинисты со всех континентов едут.

В ущелье Каракол хребта Тескей-Ала-Тоо действует горнолыжная база с подъёмниками,так как перепад высот очень большой. В советские времена её использовали для проведения тренировок Олимпийской сборной страны. И рядом там два пятитысячника: пик Каракол и остроконечный пик Джигит.

Вот на Джигит пошла группа альпинистов и погибла под лавиной в полном составе. Мы тела снимать летали. Система какая? Вертолёт зависает в воздухе, нас скидывают на ледник, мы тело привязываем к тросам, после чего вертолёт по одному спускает их вниз.

Один труп на краю ледника застрял, мы его верёвками обвязали, к тросу прикрепили и вертолёт пошёл вверх, а труп примёрз и никак не отрывается от ледяной поверхности. Ну что делать, машина его и туда, и сюда, а всё никак. А потом как отлетит тело, и с силой по винту. Короче, повредил лопасть. Как парнишка вертолёт посадил, где он этот пятачок на склоне пригодный для посадки нашёл, куда машину пристроить, — нам неведомо. Но он по снегу, бросив вертолёт, в лёгких ботинках спустился в Каракол, там на базе взял лопасть и вернулся к вертолёту. А тут следующее приключение — воздух разряженный, машина взлететь не может. Так он, чудак, её по склону катом спустил и так, разогнавшись, взлетел, прикинь!

— И чем дело кончилось?

— Судили его, два года условно дали. А начальник военного округа ему квартиру подарил. Только больше не летал парень. Пальцы отняли, отморозил он их. Горы они такие. У них своя душа и свои правила. Одного принимают и любят, а другого знать не хотят.

========== Часть 20 ==========

Мотаться по больницам было поздно, потому вернулся домой. Мои девочки выглядели жутко уставшими, да и ужин меня, как ни странно, не ждал.

— Мить, у нас есть новости по делу. Яичницей обойдёшься?

— Яиц пять пожарь, пожалуйста, можно с колбасой. Рассказывай.

— Мить, мы с Надей думали, кто мог ей писать. Что не ты — это точно, Андрея нет в живых, он не мог. Да и не стал бы он никогда такие фото у девочки просить. Ты же понимаешь, зачем они тому, кто писал, нужны были? Собственными руками бы задавила гада!

— Права! Твои эмоции я понимаю, а нарыли-то что?

— Ешь и слушай. Мы подумали, где и кто мог взять наши семейные фото. У тебя? Так ты их на рабочем компе не держишь. Значит, у меня. Да, я была неосторожна, я выставляла их на сайте и в личку кое-кому посылала. Отсюда мы сделали вывод, что это, скорее всего, кто-то из моих знакомых или тех, что в группе. Мить, вот скажи, что может выдать человека, кроме отпечатков пальцев и рисунка сетчатки глаза? Правильно, стиль письма. А кто может заметить идентичность в стиле? Как ты понимаешь, это журналисты — вот именно такие, как мы с тобой. Но и Надя молодец, перечитала все мои переписки, пересмотрела фото, которые я кидала в нет. Фото совпали, а вот человека определить не удалось. И наконец, да-дамс! Мы с Надей поехали к её тётке. Поговорили и выяснили, что Ерлана к Андрею приставили для того, чтобы выудить некую информацию, компрометирующую того самого агашку, на которого он работал. Мить, человек готов был платить миллионы, чтобы информация не просочилась в сеть или в печать.

— Так, хорошо, я понял. А теперь скажи, Ерлан получил то, что искал?

— Нет, он решил, что прислуживать тварям не будет, и хотел вместе с Андреем опубликовать материал. Они даже статью написали, но не отправили, потому как погибли. Статья была на ноуте, его забрали. Мить, я, знаешь, что думаю? Может, Андрей был бабником и плохим мужем, но журналистом он был от Бога.

— Она статью видела? Сестра Ерлана своими глазами видела, что её печатали?

— Нет, Ерлан с Андреем говорили у неё в доме за обедом, а когда она с ними была — молчали. А ещё она слышала, что этот материал кому-то продать можно и жить всю жизнь припеваючи. Ерлан возражал, он хотел всё закончить здесь и уехать, вещи собирал, но они в горы покататься отправились.

— Надюха где?

— Плачет. Как от тётки вернулись, так и плачет. У тебя что? Узнал что новое?

— Узнал. Андрей выжил тогда. Правда, альпинисты сказали, что травмы серьёзные. Его спустили вниз без сознания, но живого, и передали бригаде «скорой».

Маша присела на табурет. Поднесла ладони к лицу и закрыла глаза. Я не трогал её, просто смотрел. Чувствовал, как теряю контроль над собственной жизнью. Как будто закружил меня смерч эмоций и информации, которая, как я ни старался, не хотела систематизироваться.

Я смотрел на Машу и не заметил, как Надя вошла в кухню. Оценила нас и произнесла:

— Я только чай налью. Я вам не помешаю.

— Ты не ела, яичницу хочешь? Я сейчас сделаю, — произнесла Маша, приходя в себя.

— Да я сама как-нибудь. Случилось что?

Она смотрела на меня, как будто только я мог быть виноват во всём.

— Надь, мне твоя помощь очень нужна будет, — обратился я к ней, припоминая, что она что-то мне рассказывала о знакомых, работающих в медицине. — У тебя в городских больницах никого нет?

— Старшая сестра реанимации больницы скорой помощи, они с мамой дружили.

— Телефон её есть? Созвонись с Машиного смартфона, договорись на завтра, пожалуйста.

— Ты меня с собой возьмёшь?

— Конечно, твоя же приятельница.

— Нет телефона. Может быть, у мамы спросить? Я сейчас позвоню и узнаю.

— Нет, маме звонить не надо. Так пойдём, без предупреждения.

— Дима, думаешь, Надин телефон прослушивают? — встряла с вопросом Маша. А меня резануло её обращение «Дима». И я не сдержался.

— В следующий раз говори мне — Дмитрий Иванович, чего уж мелочиться! Маша, если мы найдём Андрея, ты можешь спокойно аннулировать брак со мной. И сегодня я лягу спать в гостиной.

Она только вздохнула и пожала плечами.

Уснуть я не мог. Ворочался, прислушивался, думал.

Проворочавшись на неудобном диване половину ночи, я встал, включил ноут, а потом забронировал билеты на самолёт домой на послезавтра. Всё! Хватит! Достало! И снова просмотрел всё, что нарыл за время здесь.

Утром сам сварил себе кофе. Не успел налить в чашку, как увидел девочек, выходящих из одной комнаты. Надя состроила мне рожу и покрутила у виска. По Маше было видно, что она плакала.

— Мить, тебе бутерброды сделать? — спросила она.

— Нет, есть не хочется. Я билеты заказал, через два дня мы улетаем, так что всё надо делать в темпе. Надюш, перекусывай и пошли. Маша, я тебе обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы найти Андрея.

— Я в тебе никогда не сомневалась.

По дороге в больницу выслушал от Нади, что несправедлив к Маше. Смолчал. Знала бы она, что у меня в душе творится.

Приятельницу Надиной мамы мы нашли довольно быстро, правда, она нас попросила подождать, пока пятиминутка идёт, и обход заведующего она тоже пропустить никак не могла.

Вот мы и ждали часа два с половиной.

Но зато она вспомнила. И вспомнила именно потому, что в этот день погиб Надин отец.

Безымянный пациент поступил в крайне тяжёлом состоянии. Что он выживет, шансов практически не было. Он перенёс тяжелейшую операцию на головном мозге. Но он выжил и оставался в отделении долго, так как недели две просто не выходил из комы, а потом очнулся с абсолютно чистой памятью, как младенец. То есть — есть, пить, говорить он мог, а кто он, чем занимался, откуда родом, кто его жена, родители — этого ничего не помнил. И лицо сильно изуродовано. Нос сломан, лобные кости тоже.

— Знаете, меня его руки поражали, — говорила медицинская сестра, — красивые, холёные, с маникюром. Такое впечатление, что он молотка никогда ими не держал. Хотя парень крепкий, накачанный. Фигура какая! Пресс с кубиками, бицепсы — во, и волосы светлые, курчавые. Сбрили, конечно.

— К нему никто не приходил? — задал я вопрос.

— Как же не приходил! К нему-то следователь и ходил, а потом понял бесперспективность этой затеи. Вспомнить-то парень ничего не мог. А после из других органов приходили. Даже лекарства приносили, кололи парню, чтобы вспомнил. А он не вспомнил.

— Не помните, о чём спрашивали?

— О видеокамере спрашивали. Или флэшке. Просили отдать. А ещё как-то я подглядела раз — тот, который из органов, кино Павлику показывал. Он так плакал потом. Прямо на самом деле. Я спрашивала, что там. А он сказал, что человека убил, но не помнит и не верит. И я не верила, не мог он. Точно не мог.

— Почему вы его Павликом называли? Он же не помнил, как его зовут.

— Нет, не помнил, просто говорил, что имя Павлик ему что-то напоминает, вот мы его и называли так — если тепло парню от имени, то почему бы и нет.

— Я могу посмотреть его историю болезни? Выписали вы его куда?

— Не знаю куда, его от нас в отделение перевели, там он ещё недели три лежал. Я навещала. А потом пришла — нет его, и постель застелена. Девочки сказали, что вечером ещё ушёл. А я не спрашивала больше.

Мы вместе с ней прошли в архив и в присутствии сотрудника пересмотрели все истории болезней. Нужной нам не было. Как испарилась прямо.

========== Часть 21 ==========

Я решил отправить Надю домой, больше сегодня она мне не пригодится, да и в то место, куда я собирался, лучше явиться одному. Очень уж беспокойно там — прямо как в пасти у акулы.

Попытался отключить все свои личные эмоции и переживания. Не до них сейчас. Вот вернёмся домой, в Москву, и там можно будет о них вспомнить и принять… Даже подумать страшно о том, что казалось неизбежностью. Но как бы то ни было, Андрей мой друг, и я сделаю для него всё.

— Дим, мы теперь куда? — Вопрос Нади прервал мой мыслительный поток, не дав мне скатиться до жалости к самому себе. Вот почему Андрей был первым, а я вторым во всём. Он был уверен в себе и никогда не опускался до самокопания.

— У меня дела, а ты домой.

— А с тобой? Я же помочь хочу.

— Ты помогла. Очень-очень. Ты молодец, Надюха. Твой отец может тобой гордиться.

— Правда? Дим, я так ждала этих слов от него…

— Не плачь, пожалуйста, мне сейчас только твоих слёз не хватает.

— Дима, я, знаешь, о чём подумала? Мне жаль, что твой Андрей выжил тогда. Он же есть где-то, а ты его найдёшь, обязательно найдёшь. И тогда Маша уйдёт к нему, да? А ребёнок? Он не виноват, что всё так получилось. Как ты думаешь, Андрей сможет принять его и любить так же, как ты любишь его сына?

— Надь, почему у тебя напрочь отсутствует чувство такта?

— Я слишком прямолинейна, да? Зато у меня камня за пазухой нет и подлости от меня ждать не приходится. Только, чтобы ты в курсе был, я тебе скажу, Дима. Если она уйдёт от тебя, а я не хочу, чтобы она уходила, несмотря на то, что люблю тебя… Но когда она уйдёт, я останусь.Ты запомни это, я останусь с тобой. И может быть, ты меня оценишь, потом, хотя бы когда-нибудь оценишь. Понял?! Езжай по своим делам, а я к Маше. Знаешь, как ей тяжело! Господи, как же я влипла-то с вами.

Она не дала мне возможности ответить, развернулась и побежала в сторону. А я смотрел ей вслед. Нет, она не инопланетянка — она Ангел, упавший мне на голову.

Надя хорошо знала город, так что не заблудится и не потеряется.

Мой же путь лежал к дому Зауре. Она должна была стать предпоследним пазлом в этой картинке. Последним станет Андрей.

И вдруг я осознал, что он всё время был рядом. Всё то время, пока я искал его. Может быть, он сам тот кукловод, который руководит нашими действиями? Может быть. Если к нему вернулась память.

Я отмёл от себя всё лишнее. Эмоции — не лучшие советчики и совсем плохие попутчики. Мне нужна ясная и светлая голова, а ещё кофе. Сейчас найду кофейню, приведу мозг в рабочее состояние. И вперёд.

До отлёта нашего самолёта остаётся совсем мало времени. Сутки. Я должен успеть.

***

Что может произойти с человеком, когда он очень торопится? Всё правильно, я умудрился заблудиться. Это в городе всё просто и понятно. Зауре же жила совсем не в городе. Мой навигатор гонял меня по каким-то непонятным дорогам то туда, то сюда. Машины тут явно не ездили, состояние асфальта, как после бомбёжки. Как выбираться из этой глухомани, я понятия не имел и с ужасом понимал, что бензин закончится где-нибудь посреди поля, а вокруг ни души. С горя начал петь вместе с радио. А оно издевалось просто, выдавая слова русской народной песни:

«Степь да степь кругом,

Путь далек лежит.

В той степи глухой

Замерзал ямщик…»

До замерзания мне было далеко, а вот до умирания двигателя совсем чуть-чуть. Красная лампочка на приборной доске уже не мигала, а горела алым пламенем. Я решил, что, видимо, просто не судьба мне попасть к Зауре, и стал выбираться на центральную трассу. Но тут я чуть не столкнулся с комбайном, несущимся мне навстречу по просёлочной дороге на достаточно большой скорости. Приподнятая жатка перекрывала всю проезжую часть. Мою легковушку он, конечно, не заметил. Чтобы избежать столкновения, я съехал в кювет и тут увидел высокий забор из дутого кирпича, прямо за лесополосой.

Вот это да! С дороги он был совсем не виден. Я покатил по обочине вдоль забора, пока не увидел неприметную подъездную дорожку к дому. Удивился такому расположению: ведь если не знать, то и не найдёшь никогда. Я и не нашёл, сколько раз проезжая здесь.

Ворота меня впечатлили, правда, открывать их мне никто не спешил, но охранник , наконец появившийся, проверил документы, внимательно изучил журналистское удостоверение и проводил в дом.

Ждать хозяйку пришлось в холле. Если это помещение с двумя расходящимися лестницами в стиле Барокко можно так назвать. Лепнина на потолке, на стенах — всё поражало своим величием и говорило о наличии хороших денег, вложенных в дом. Хотя в отсутствии вкуса хозяйку упрекнуть было сложно. Добротно, шикарно, дорого и красиво.

Я высматривал Зауре со стороны лестницы, но она вошла через какую-то боковую дверь.

А я, не ожидая, аж подпрыгнул от звука её голоса. Грубого, как будто прокуренного, и властного. Хорошо поставленного, прямо-таки командирского. Да, что женщина «неописуемо красива», Галина не соврала. Странными показались мешки под глазами, болезненными какими-то. Но меня это не волновало — не о здоровье приехал справляться. Дорогая дизайнерская одежда не делала её привлекательнее, как и массивные кольца с бриллиантами, украшавшие её пальцы.

— Молодой человек, я не даю интервью. С вами решила встретиться только потому, что вы из Москвы. Интересно стало, что вы от меня хотите.

— Я к вам исключительно по личному вопросу, — я улыбнулся ей.

— По личному? Мы с вами не знакомы.

— И тем не менее. Я точно знаю, что вы располагаете информацией об одном человеке.

— Я? Удивлена. Я думала, что это вы принесли мне информацию, которая может меня заинтересовать.

— Может быть, всё-таки спросите, о ком?

— Зачем? Вам нужно, вы и спрашивайте, раз пришли. Вы меня разочаровали, молодой человек.

— Где сейчас Андрей Нестеров?

— Кто это? — она внимательно смотрела мне в глаза с некоторой насмешкой.

— Мой коллега. Я точно знаю, что вы общались. И точно знаю, что из больницы его забрали именно вы.

— У Андрея Нестерова была информация, меня интересовавшая. Она мне могла помочь в решении некоторых финансовых вопросов, но, увы, он мне её не отдал, а потом не очень удачно скатился на лыжах. Вот и всё. Больше он мне интересен не был. Извините, ничем помочь не могу. Вас проводят.

— Последний вопрос. Дорого стоила его информация?

— Да, он хотел квартиру в Москве купить. Жена на сносях была, а они жили на съёме. Если бы он мне её продал, то цел был бы и здоров. Вас проводят.

Она развернулась и ушла, а рядом со мной возник здоровенный детина.

Мы вышли вместе на улицу и подошли к моей машине.

— Тут заправка рядом есть? А то пока я вас искал, у меня в баке совсем пусто стало, — обратился я к нему по-свойски. — Помоги, брат.

— Что ж ты не заправился-то?

— Да вот, решил, что мне горючего на два дня хватит. А там домой, так не сдавать же в прокат машину с бензином.

— А то! Погоди, я тебе пару литров дам, ты хоть до заправки дотянешь, не встанешь среди полей.

— Да уж, забрались вы в глухомань. Хотя дом хорош. А хозяйка строгая, у неё не побалуешь.

— Да расстроенная она. Муж у неё молодой. Она ребёнка хотела, наследника, а там у неё такие проблемы со здоровьем, что не до ребёнка. А так ничего, просто от глаз людских подальше.

— Муж? Я не заметил мужского присутствия.

— Нет, он за границей живёт, ему у нас не климат, ему море нужно, тепло круглый год. Он не приезжает, а она к нему через месяц летает. Видного мужчину одного оставить боится. Вы не смотрите, что она лицом не вышла. А даже если и не вышла, нутро-то у неё женское, ей опереться на крепкую мужскую руку надо. Да и годы уже, и здоровье, как оказалось. Богатые тоже плачут, как все люди.

Слил он мне с хозяйской машины пару литров бензина и заправил мою ласточку.

Пока я ехал домой, в голове созрел чёткий план.

========== Часть 22 ==========

До дома я добрался без приключений. Маша встречала меня прямо как в сказке — ожидая у окна.

— Мить, что происходит? — с этими словами она открыла мне двери, за её спиной стояла Надя.

— Маша, наш брак недействителен. Андрей жив.

Она нервно пожала плечами и развела руками, типа для неё это ничего не значило.

— Когда мы летим домой, Митя?

— Завтра. Маша, не нервничай, пока ехал сюда, я всё думал, что с этим всем делать, и понял вот что. Во-первых, Андрея надо найти. А дальше станет ясно, насколько он нуждается в нас. Его не было больше двух лет…

— Надя говорит, что он потерял память.

— За два с лишним года она могла вернуться. Но у него нет документов. Значит, он живёт под чужим именем. И ещё, если ему грозила опасность тогда и он так и не выполнил условия тех, кто его преследовал, то она грозит ему и теперь.

— Что ты будешь делать?

— Встречусь с одним человеком и раскрою свои карты в обмен на его честность. Может быть, мы договоримся.

— Насколько это опасно?

— Не знаю, не думаю, что для меня эта встреча может нести угрозу.

— Митя, я боюсь за тебя. — Маша обняла меня, прижавшись лбом к груди, а потом подняла на меня глаза и смотрела долго-долго.

— Всё будет хорошо, родная. Я сейчас созвонюсь кое с кем, и будем ужинать. У нас есть ужин?

— Между прочим, сегодня я готовила, — раздался голос Нади.

— Да, она творила чудо под названием лагман. Митенька, как я хочу домой!

Я посмотрел на неё с усмешкой.

— Завтра! И сразу заберём Павлика от родителей. Жутко скучаю по сыну.

Маша улыбнулась и немного успокоилась. Мне не хотелось, чтобы она так нервничала, я же видел и растерянность, и страх в её глазах. Я понимал, насколько она боится перемен. Все эти суды, признание Андрея погибшим, наш брак, её расшатанные нервы, беременность и теперь снова неизвестность.

За то время, что мы здесь, Маша перестала быть слабой. Хотя, наверно, слабой и не была никогда. Просто металась из одной крайности в другую. Я почему-то подумал, что был не прав тогда, пять лет назад. Я мог бы быть более настойчивым, и Пашка мог бы быть моим сыном, а Андрей был бы жив и здоров, может быть, женился бы на какой-нибудь принцессе и изменял бы ей с фрейлинами. Но мы оставались бы друзьями. А теперь нет. Я выполню свой долг и буду вспоминать бывшего друга.

Хотя весь этот расклад годился для живого и здорового во всех отношениях Андрюхи. А если нет? Если он инвалид на всю оставшуюся жизнь? Разве мы его бросим?

Я поел невероятно вкусный лагман, похвалил Надюшку, попросил Машу записать рецепт этого восточного супа и вышел на улицу позвонить.

Договорились с Игорем Владимировичем встретиться ещё раз завтра с утра, до нашего отъезда. Заодно и позавтракаем.

Несмотря на жуткую усталость, пошёл прогуляться с девочками в парк. Погода тёплая, осень вступила в свои права на все сто: и деревья позолотить успела, и ковры шуршащие под ноги кинула. Темнеет поздно, и в лучах заходящего солнца бьющие вверх фонтаны рассыпаются каплями, так похожими на маленькие драгоценные камни. И посреди водяных струй заточён кусочек радуги — кажется, протянешь руку и дотронешься до чуда.

Маша шла, молча держась за мою руку. Надя фотографировалась на фоне зданий, фонтанов, клумб, лавочек, цветников. Попросила снять её рядом с памятником героям войны Маншук Маметовой и Алии Молдагуловой. Потом сделала кучу селфи около главпочтамта. И под конец разрыдалась в голос.

— Вы понимаете, я же больше никогда-никогда сюда не приеду. Мой город детства останется только в памяти, как и папа. Вот и всё. Это конец!

Моя Маша обняла её.

— Нет, Надюша, это начало. У тебя начало новой жизни, и у нас с Митей тоже. Ты нас в Москве не забывай.

— Нет, я не забуду! И в гости к вам ходить можно?

Я только выдохнул. Конечно, можно. Но как эту девочку понять, когда у неё то любовь, то вот как сейчас — дитя неразумное?

***

С Игорем Владимировичем встретились за тем же самым столиком, что и в прошлый раз.

Он подошёл, расположился напротив меня.

— Так что вы мне хотели сказать, Дмитрий Иванович?

— Нет, я не сказать, я спросить хотел.

— Спрашивайте.

— Этот столик прослушивается, потому мы здесь?

— Нет, наоборот, этот столик не прослушивается, и потому мы здесь. Придётся поверить на слово и выключить диктофон.

— Да я интервью у вас не беру, потому диктофон мне без надобности. Кто заставил Надю написать мне письмо?

— Мы. Кроме того, мы её и на практику к вам устроили. Глупая девочка, влюбилась…

— Не стыдно?

— Стыдно! Её откровенные фото я уничтожил, их никто не видел. Но это была гарантия, что она сделает всё как надо.

— Иначе они могли попасть в сеть?

— Правильно мыслите. И не надо на меня так смотреть, цель оправдывает средства.

— А совесть? Как с ней быть?

— Мы пришли говорить не о философии и не о том, что хорошо, а что плохо. Вы принесли видео?

— Я хочу знать, что это за видео?

— Вы же его смотрели. Копию не сняли?

— Нет. Зачем? Но вам придётся поверить мне на слово.

— Верю. Вам верю. Так вот, я вам расскажу, что вы видели. Одна российская нефтеперерабатывающая компания имеет у нас в стране очень хороший бизнес, являясь монополистом в поставке качественного российского бензина. И всё шло у компании хорошо до того момента, как некий господин, имеющий очень большой вес, не возжелал получать с компании доход в свой карман в обмен на добротную, качественную «крышу». Но компания не захотела делиться. А потому наняла левых, но первосортных исполнителей. Они ворвались в дом хозяина «крыши», связали его личную охрану, увезли человека в горы и под дулом пистолета заставили написать, что в связи с личной симпатией он бесплатно берёт под своё покровительство и предоставит защиту. Главное, чтобы компания налоги платила. Для того, чтобы сей договор закрепить, не очень чистый на руку журналист всё это безобразие снимал на видео. Дальше он должен был весь материал отдать и получить гонорар. Но! Он решил, что, сделав копию, сможет шантажировать как влиятельного человека, так и российскую компанию. А в случае неуплаты грозился опубликовать компрометирующий материал. Вот со стороны влиятельного человека к нему и приставили местного журналиста. Однако не учли личных обид Ерлана на своего покровителя. Я не знаю, о чём и как Ерлан с Нестеровым договорились. Но флешку Ерлан не достал. Хотя утверждал, что она у него в руках и копий никаких нет. Я не знаю, каким образом Ерлана с Андреем столкнули лбами, а может быть, и даже скорее всего, они нашли третьего покупателя компромата. Но Нестеров обещал устроить лавину, выстрелив в нестабильный снег. Он хотел взять все деньги себе, чтобы не делиться с коллегой. Но в вертолёте находился человек, опять-таки нанятый исполнителями. Вы поймите, Дмитрий Иванович, ни компания, торгующая бензином, ни исполнители такой пилюли от простого кинооператора не ожидали. В результате человек в вертолёте снимал своё кино. После того как машина зависла над ледником, Ерлан спрыгнул и уехал вниз, вслед за ним спрыгнул Нестеров. Достал ракетницу и не выстрелил, поехал за Ерланом, отбросив пистолет в сторону.

— Это есть на вашей флешке?

— Есть. Человека, их сопровождавшего, мы арестовали, и его будут судить за двойное убийство. Он выстрелил дважды, по свидетельству пилота, и лавина пошла…

— Вы предлагаете бартер?

— Да. Флешку на флешку. И тогда ваш друг сможет восстановить своё честное имя, если вспомнит его.

Я согласился.

========== Часть 23 ==========

День шёл за днём, неделя за неделей. И всё вроде бы было хорошо, даже не хорошо, а стабильно, но мысли об Андрее одолевали. Думалось всякое. Где может быть человек без документов с полной потерей памяти и осознания собственного я?

Конечно, я сделал все, чтобы возобновили розыск Андрея с учетом новой информации.

Только надежды, что его найдут, не было никакой. Да и кто станет искать?

Звонил систематически Игорю Владимировичу. Он обещал помочь…

Родителям Андрея мы ничего не сказали. Маша позвонила им как-то, но наткнулась на холод и отчуждение. Просили их не беспокоить, мотивировали тем, что внук растёт с чужим человеком, так что и не внук он им. Умоляли не травить душу — и так тяжело.

Маша не понимала.

Ей казалось, что, оставшись без сына, родители Андрея должны были тянуться к Павлику. Но увы. Я объяснял, что это ревность и, наверно, зависть — как она может жить дальше, когда Андрея с ней нет!

Я их не осуждал, мне кажется, что Маша тоже не осуждала.

Сходили мы с ней на УЗИ, узнали, что наша девочка развивается нормально. Вот радость. Разглядывал первые фотографии, на которых почти ничего не видно, но знание, что там родной человек, грело душу.

Есть два чуда — реальных, весомых таких. Это чудо рождения и чудо смерти. Я ждал третьего: найти того, кто потерялся.

В тот день лил дождь. Промозглый, осенний. Я вернулся из командировки и, полежав в горячей ванне и запив холод крепким кофе, собрался сесть за компьютер и написать очередной опус о том, что творится где-то в Средней Азии и по большому счёту не имеет ко мне никакого отношения.

Работу надо выполнять.

Звонок жены выдернул меня из описания акции протеста народа против правительства, то есть требований людей, вышедших на несанкционированный митинг. Конечно, его разогнали: кого-то посадили, кто-то оказался виноватым.

— Мить, занят? Не отвлекаю? — раздался в трубке её радостный голос.

Ну что тут ответишь? Носит же человека неизвестно где в такую хмарь!

— Машунь, говори быстро всё как есть, и я работать дальше.

— Мить, мне книжку должны доставить. Получишь? Я задержусь немного.

— Ты где?

— Не ругайся, гуляю с Пашкой по детскому миру, девчачьи платьица смотрю. Мы скоро приедем, если захочешь кушать…

— Открою холодильник, — перебил я её. — Маша, что за книжка?

— Да новая вышла у моего знакомого писателя, я заказала по интернету, должны доставить, а мы с сыном забыли совсем.

— Хорошо, получу.

— Мить, ты поставь её в шкаф к двум другим, ладно? Или, если не найдёшь, положи на мой стол.

— Книжка-то о чём? — спросил просто так, но ответ меня сразил.

— Митенька, я ещё не читала, но эта третья.

— Получу, не беспокойся.

С усмешкой подумал о странностях беременных женщин и вернулся к своей статье.

Пока дописал, забыл о книжке, а потому визит посыльного оказался полной неожиданностью. Получил, расписался и решил глянуть, чем народ на жизнь зарабатывает.

Французская фамилия автора, как и имя Поль, на меня впечатление не произвели. Сюжет тоже показался банальным, но душещипательным — как раз для женской аудитории. Страдания натуральные как у главного героя, так и у главной героини, волею судеб разлучённых, но помнящих друг о друге. Повествование обильно сдобрено качественным порно. Короче, ширпотреб высшего качества. Поставил я книжку рядом с двумя остальными и озаботился приготовлением ужина. Раз делать нечего, то почему бы семью не побаловать. Никак не мог понять, почему мысленно снова и снова возвращаюсь к книжке. Уменьшил огонь под мясом и опять взялся за чтиво.

И вдруг меня осенило: дело не в том, что написано, а в том, как оно написано. Я находил знакомые обороты речи, часто употребляемые словосочетания, специфически оформленные предложения. Передо мной был текст моего пропавшего друга. Да я мог спорить на что угодно — эту книжку написал Андрей!

Господи, я дёргался, переживал, думал чёрт знает что, а он всё время находился рядом. И с мозгами у него всё в порядке.

Со стороны можно было подумать, что я сошёл с ума — хохотал как ненормальный. Я ездил в Алматы, я потратил кучу времени. Я переживал и уже не надеялся найти его, а он стоял нераскрытыми книжками у меня в доме на полке. Он общался с моей — или со своей? — женой в интернете. Вот откуда эта кулинарная порно-эротика в голове Марии.

Я вспомнил, что ещё в Алматы скопировал себе название сайта, на котором сидела Машка. Зарегистрировался под левым ником, чтобы жена не догадалась пока, и написал сообщение французскому писателю-романисту.

«Здравствуй, я узнал тебя, так что и ты узнаешь меня. У меня есть очень важная для тебя вещь. Ты можешь вернуть своё имя, если хочешь. Ты невиновен».

Я нажал на Enter и приготовился ждать. Я как идиот пялился в экран, но ответ не приходил. В голове роились мысли. Неужели я ошибаюсь? Неужели я совсем спятил и ошибся? Неужели это не он?

Вернулась Маша, я не стал ей ничего рассказывать. Вечер прошёл как обычно, но она заметила мою нервозность. Пришлось соврать, что дело в статье. Я дождался ночи, когда моя жена, уложив Павлика, уснула сама. И тут на моё сообщение пришёл ответ.

«У меня проблемы с памятью, твой номер мобильного не вспомнил. Напиши».

Я вбивал цифры трясущимися руками, ошибался и вбивал снова. Наконец у меня всё получилось, я отправил номер. Зелёный огонёк, извещающий, что мой собеседник в сети, исчез. Нет, он не позвонил в эту ночь. И весь следующий день я поглядывал на телефон зря.

Его звонок застал меня в офисе.

— Здравствуй, Дима, давай обойдёмся без сантиментов, хотя ты всегда был падок на них. В этот раз я проиграл. Рассказывай, что у тебя есть.

— У меня есть видео с вертолёта.

— Это аргумент. Встретимся?

— Где?

— Приезжай ко мне в Марсель. Шенген есть, надеюсь? Солнце, воздух — у меня тут красиво. Вот и поговорим. Ты же понимаешь, что такую вещь передают из рук в руки, а не посылают почтой.

Я согласился.

Мы встретились через неделю в кафе на нейтральной территории. Я сразу и не узнал его. Он хромал, но не это главное. Андрей был седым. Совершенно белым. А ещё что-то изменилось в лице.

— Что смотришь, Димочка-счастливчик? Не дай Бог тебе пройти через то, что испытал я. Но ты победил. Как всегда. Ты же всегда и во всём побеждаешь. Давай то, что привёз. Мою историю ты знаешь. Она тебе больше неинтересна. На Машку не претендую. Даже рад за нее — не одна будет, с тобой. Другого бы заинтересовать ей трудно было — холодная она, хоть и хороший человек, да и дура. Её эротико-кулинарные опусы такая глупость!

— А твоя Зауре, значит, просто огонь? — я с пренебрежением сказал то, что сказал. По его внешнему виду понимал, что в деньгах он не нуждается, а учитывая наличие виллы на берегу, понял, кто обеспечивает Андрею красивую жизнь.

— Можешь не верить, но именно такая. Природа ведь гармонию любит. Вот и компенсирует внешнее внутренним. Зауре не красотка, ей это не надо при ее уме, пылкости и…

— И деньгах, — оборвал я Андрея, и тот не возразил. — Ты бы хоть родителям сообщил, что жив.

— Я начал с нуля, и меня в моей теперешней жизни всё устраивает. А за родителей не беспокойся — не пропадут.

— Что ж ты Маше голову морочил?

— Следил за ней, тобой, сыном. Но мы поговорили, так что всё — отрезало. Пользуйся на здоровье.

— Неужели я не знал тебя никогда?

— Ой, только нюни не распускай. Знал, то есть думал, что знал, а я думал, что был другим.

— Прощай! Пора мне.

Я встал из-за стола, отдал ему флешку и, не оборачиваясь, пошёл к выходу из кафе.

— Погоди, Митя! — услышал в спину.

Обернулся. Андрей догнал и обнял меня. А я прижал его к себе в ответ. Слёзы навернулись на глаза, но мы не стеснялись их.

— Ты прости меня за всё, — произнёс он, — виноват я и перед тобой, и перед Машкой. А Павлик… Ты из него человека вырастишь. Береги их! Хотя тебе доверяю. Я хотел как лучше, а получилось… Верь мне.

***

Выйдя из зоны прилёта, я наткнулся глазами на Надю и разозлился. Вот ведь неугомонная! Но тут же злость сошла на нет, потому что рядом с ней стояла Маша. Мои девчонки, как же я рад вас видеть.

Подошёл к ним, обнял, а потом закружил обеих. Люди вокруг смотрели на нас как на сумасшедших. А мне… Нет — нам было хорошо.

***

У каждого из нас теперь есть своё завтра. А Надя останется нашим другом. Общим — и моим, и моей жены. Пройдёт время, она встретит своё счастье, и мы всё равно будем дружить.