Танец под золотой вуалью [СИ]

Учитель

Сонмин вышел где-то спустя полчаса, но к тому времени я вынудила Джело перебраться на ту сторону улицы и засесть напротив лицевой стороны дома, чтобы видеть наверняка, откуда выйдет тот, за кем мы вроде как следили. Когда мужчина показался из подъезда, я первым делом бросила взгляд на мимику спутника. Как и подозревала, он потупился, подтверждая, что его «друг» живет именно там. Понятия не имея о том, как может выглядеть и что собой представляет загадочный учитель, я рисовала его в воображении каким-то киношным или комиксным персонажем.

— Ну, теперь идем? — подталкивала Джело я, но он не спешил тронуться с места.

— Мэя, ты ставишь меня в очень неудобное положение. Я не хочу обижать тебя, но и привести тебя к нему так, как я должен привести — это будет некоторое предательство с моей стороны.

— Так, я же предложила, чтобы ты спросил у него заранее. Я не против.

— Ты не понимаешь, — парень запыхтел, ища неведомый мне выход из закрытой для моего разума ситуации. — Если я хочу, чтобы ты была в порядке, я должен буду кое о чем предупредить тебя… но если бы мне было на тебя плевать, то конечно, я бы отвел тебя, как есть. Но это не мой секрет, Мэя! — он умоляюще воззрился на меня.

— То есть, этот тип всё-таки опасен? Не бойся, я смогу за себя постоять. Я всегда готова действовать.

— Да нет же, он не опасен… не совсем. Не так, как ты можешь думать. — дойдя до предела позволенных себе признаний, Джело замолк, отвернувшись.

— Что бы ты мне ни сказал, я тебя не выдам. — я присела на корточки перед ним. — А можешь и не говорить, что ж, рискну, чем бы мне ни грозил поход в убежище твоего наставника.

— Ты не сможешь меня не выдать. Всё будет очевидно. — Джело встал, решительно направившись к домофонной двери и не оглядываясь. Я поспешила за ним, пока он не передумал. — Если тебе так не терпится влезть туда, куда незачем — вперед.

Мы достигли железной двери, и юноша нервно набрал номер квартиры, звоня и сообщая о себе. Через пару гудков по ту сторону откликнулся молодой голос мужского пола, спросивший «кто там?». Моё представление об «учителе», как о неком Альбусе Дамблдоре, или, в лучшем случае (или худшем?), профессоре Северусе Снейпе, потерпело первое крушение.

— Это я — Джело, — представился мальчишка и покосился на меня. — Я не один. Со мной одна моя знакомая… хорошая. Она хочет поговорить с тобой.

— Со мной? — я услышала легкое удивление с усмешкой. — По какому поводу?

— Ну… — Джело посмотрел на меня, ожидая, что я подскажу, как обосновать мой интерес.

— Я хочу узнать кое-что об иллюзионизме. И была бы очень благодарна, если бы вы ответили на пару моих вопросов.

— Вы из полиции? — спокойно уточнил он. Да что ж я такая очевидная! У меня на лбу написано? Хотя, сейчас он меня не видит, тут нет камеры. Значит, меня выдает моя манера говорить? — Вы просто так сформулировали свой текст, что мне показалось…

— Вам не показалось, — призналась я. — Я работаю в органах. Только я всего лишь патрульная. Меня привел больше личный интерес, чем деловой.

— Что ж, тогда, добро пожаловать. — голос пропал и вместо него раздалось пиканье домофона, отворившего притянутую электронным магнитом дверь.

Мы вошли внутрь, и Джело сразу шагнул к лифту, минуя лестницу.

— Он живет на предпоследнем этаже. Так быстрее. — я кивнула и вскоре мы уже поднимались в тесной кабине к неизвестной личности, которую, судя по всему, мне стоило остерегаться. — Мэя… не смотри ему в глаза долго, хорошо?

— Что? — я напрягла брови, сведя их к переносице. — О чем ты?

— В глаза долго не смотри. И не давай ему говорить дольше пары минут подряд. Вот и всё.

— К чему такие предосторожности? — створки разъехались и лифт остановился. Джело, больше ничего не говоря, вышел и уверено направился знакомым маршрутом. — Подожди!

Но парень сказал всё, что хотел, не давая лишних разъяснений. Я поняла, что именно этого он не должен был произносить, чтобы не предать доверия мастера, обучающего его фокусам. Но что такого в долгом взгляде? Может, этот мужчина урод какой-нибудь и не любит, когда на него пристально смотрят? Дверь квартиры была приоткрыта, и Джело смело распахнул её, пропуская меня за неё, вперед себя. Я прошла ровно столько, сколько нужно было, чтобы Джело уместился, зайдя за мной. Увидев под ногами пару обуви, я тут же разулась, осторожно продвинувшись вглубь ещё немного. Хозяина апартаментов нигде видно не было. Обстановка была самая заурядная; тумбочка для ботинок, стенной шкаф, дверь в туалет, в ванную и коридор, в конце которого виднелась кухня. На ней было темно, а вот в другую сторону путь вел, видимо, в спальню, из которой падал свет. Вместо двери в проеме висел норэн[8] с двумя вертикальными разрезами. На черном фоне ткани белым был выведен иероглиф, означающий сложное понятие, что-то вроде внутреннего импульса, который заставляет стремиться к чему-то. Я знала японский лишь примерно, да и могла спутать иероглиф с китайским, так что за точную трактовку не ручалась.

— Проходите! — услышала я всё тот же тембр и, глазами указывая Джело, чтобы он шел первым, настояла-таки на этом и побрела следом.

Мой юный друг отодвинул норэн ребром ладони и скользнул в комнату. Я прошмыгнула тоже, попав на достаточно яркий свет верхнего освещения. Да, это была спальня. На кровати, заправленной ало-черным покрывалом, сидел молодой человек лет двадцати двух — двадцати пяти. Нет, скорее полулежал. В одних черных кожаных брюках, облокотившись на локоть одной руки, так, чтобы кисти обеих разместились друг напротив друга и быстрыми шулерскими движениями тасовали карты. Он обернулся на нас, вполне радушно, но не сильно, улыбаясь.

— Доброй ночи, полуночники. Итак, чем могу быть полезен? — я всё ещё пыталась собраться с мыслями, не то разочарованная, не то просто крайне не подготовленная к тому, что великий маг и чародей будет моим ровесником. Милым, обаятельным, чуть неряшливым в прическе и ведущим себя, как самый банальный обыватель.

— Для начала, я представлюсь. Меня зовут Мэя. — по-деловому протянув руку для пожатия, я ощутила напряжение со стороны Джело. Незнакомец посмотрел на мою ладонь и подался вперед, однако, не спеша ответить на мой жест.

— Не боитесь остаться без часов, кошелька или чего-нибудь ещё? Не сомневаюсь, что судя по вашему ко мне интересу, вы знаете, что я мастак дурить людей, шаля и облапошивая их. — я испугано отдернула руку. — Да не волнуйтесь, я не собираюсь ничего такого предпринимать, раз вы знакомая Джело.

— Да, но, честное слово, это не он мне вас выдал. Я сама догадалась и проследила за ним. Простите. — я потупилась.

— Я Сольджун. — он теперь сам протянул руку, и я, уже не так прытко, а вяло и трепетно протянула свою, завершив знакомство необходимым обрядом. — Выслеживать людей странное занятие. Злой вы друг.

— Да вы тоже, смотрю, не добрый волшебник, — я сделала полу-разворот и указала на стену напротив ложа. На ней была настоящая экспозиция оружия: нунчаки, боевая палка, катана, вакидзаси[9], нагината[10], два танто[11] в ножнах и даже бисэнто[12]. Судя по последнему, если этим всем пользовались, то у Сольджуна руки не только шустрые, но и очень сильные. Помимо прочего среди крупного клинкового оружия красовались острые метательные диски и сюрикены[13].

— Коллекция. Хобби. — улыбнулся моему замечанию парень, заведя руки за спину и сцепив их там. Не знаю почему, но мне так и чесалось следить за ними, чтобы не упустить тот момент, когда с меня могут пропасть лифчик и трусы, как обещал Джело. Но с таким угрожающим арсеналом я начинала сомневаться, что дело только в ловкости. Тут и от страха раздеться не долго, потому что декорации выглядели как угроза, не в пример обходительному хозяину.

— Конечно, это всё выглядит так, словно не использовалось ни разу, но неужели так и есть на самом деле?

— Нет, иногда приходится отбиваться от тех, кто считает, что выглядеть обдуренным простаком — это оскорбительно. — Сольджун указал мне на стул. — Присаживайтесь, спрашивайте, что же вы хотели разведать об иллюзионизме.

— Для начала я хотела бы спросить у вас ещё кое-что. — я присела, приняв вежливость наставника Джело. — Человек, который только что был у вас… Сонмин, кажется? Зачем он приходил?

— Дал мне денег. — внимательно воззрился в моё лицо Сольджун. Как просто и честно! И глаза такие открытые…

— За что? — спросила я, глядя в них, и мне показалось, что стул подо мной пошатнулся. Я выставила ногу, прислушиваясь к ощущениям. Что это было?

— А разве один человек не может дать другому некоторую сумму без какой-либо причины? — парень заговорил медленнее, вкрадчивее и размереннее. Устав стоять на месте, он стал слегка покачиваться туда-сюда, продолжая увиливать. — Разве разные, различные, разнообразные поступки не исходят из истинных, искренних источников души, задушенных, заглушенных, задавленных лишь лишними, лишенными смысла двигателями, движущими, вяжущими, невидящими нашим сознанием… — у меня закружилась голова и показалось, что слова Сольджуна потеряли логическую нить, сливаясь в один монотонный, жужжаще-шипящий звук, минующий мои уши и вливающийся в черепную коробку. Он приблизился ко мне, и я даже не успела заметить, как и когда. И только его глаза, большие, карие, представали передо мной, затягивая и погружая в странное состояние… но… но ведь Джело сказал не смотреть ему в глаза! Не смотреть и не давать ему долго говорить, да… нельзя, нельзя его слушать! Собрав всю волю в кулак, я сжалась в комок, но оказалось, что даже сомкнуть веки уже не так-то просто. Но я должна, должна! Приказывая себе оторваться от начавших расплываться глаз Сольджуна, я вдруг почувствовала боль от того, что щипаю себя сама и в тот же миг сумела моргнуть. Моргнув, я тут же подскочила, закрыв лицо ладонями. Протерев его ими, я потрясла головой и, выпрямившись, взглянула на Сольджуна. Не такой довольный, как сначала, настороженно прищурившийся и отступивший, он смотрел на меня едва ли не враждебно.

— Что ещё за чертовщина?! — крикнула я, всё ещё испытывая неприятное головокружение, до легкой тошноты. В бездонные очи Сольджуна я больше не окуналась, предпочитая держать взгляд на его лбу, или губах.

— О чем ты? — сквозь зубы поинтересовался он.

— Что ты пытался со мной сделать? Что это было? — я посмотрела на Джело, который тут же отвернулся, завозив пальцем по поверхности стоявшего рядом комода.

— Ты задала мне вопрос, и я просто рассуждал на эту тему. — вдруг я поняла, что не помню, о чем его спрашивала. Я же задала ему вопрос, действительно… о чем же он был? О чем же, о чем же… я хотела узнать… ах да! Сонмин. Слава богу, я ещё не отшибла себе память. Сольджун тоже бросил взор на Джело, заставив того вжать голову в плечи.

— Ты… ты гипнотизер! — догадалась я, изумляясь и пугаясь той мощи искусства Сольджуна, которой он обладал.

— Что за бредни?.. — наконец, вернул он себе то дружелюбное лицо, которым нас встретил. Но теперь я поняла, что это очень коварная и обманчивая маска.

— Это не бредни, — не дав ему заговорить дальше, перестраховалась я, перебив его. — Или, не знаю, как это правильно назвать, по-научному. Нейро-лингвистическое программирование?

— Нейтро-лингвистическое программирование не наука, а академически непризнанная теория по манипуляции. — просиял Сольджун, опять завалившись на постель и поняв, что меня уже не разубедить. — Но оно тут ни при чем.

— Что бы это ни было, не смей пытаться второй раз использовать это на мне! Иначе я за себя на отвечаю!

— Было так страшно? — стрельнул бровью он. Экая сволочь! Я опустила взгляд к своим носкам, решив не препинаться и не озлоблять больше этого, воистину, чародея.

— Ужасно. — можно ли передать на словах, какой кошмар терять над собой контроль, переставать ощущать руки, ноги, даже часть своих мыслей! Наверное, это нечто сродни потери рассудка. Это то, чего стоит бояться.

— И так будет с каждым, кто попытается лезть в мои дела. — прямо отрезал Сольджун, пресекая какое-либо сотрудничество. Надежды на доброе компаньонство развеяны.

— В некотором смысле — это и мои дела, — проворчала я себе под нос. — Я всего лишь хотела узнать, за что заплатил Сонмин, потому что у меня есть догадки на этот счет. Я знаю, что он хочет украсть одну девушку, и если ты примешь в этом участие… если у него это получится, то я буду думать, что ты замешан.

— Думай, что хочешь, — щедро объявил Сольджун. — Мне заплатили деньги за что-то. Чтобы я выдал это, мне нужно заплатить, как минимум, столько же. А желательно и больше. У тебя есть такие бабки?

— Не стану спрашивать сумму. Подозреваю, что это двойная порция моего годового оклада. — повесив нос и удручаясь поминутно всё сильнее, промямлила я.

— Ну, где-то так. Может, ноликом больше. — он накрыл ладонью рубашкой повернутую ближайшую к нему карту и, собирая под неё все остальные, сгреб колоду в стопку на покрывале. Когда его рука поднялась, под ней ничего не было. Пустота. А ведь Сольджун не одет даже в майку, не то что в нечто с рукавами. Моя осанка стала выдавать безысходность. А чего я ждала от учителя Джело? Доброго мастера Йоду? Итог я получила вполне в его духе и от Сольджуна: «эта информация не нужна тебе».

— Я так понимаю, что пока я не обзаведусь деньгами — пытаться разговаривать с тобой бесполезно? — я двинулась на выход, предугадывая ответ.

— Именно. Хотя… — я остановилась, замерев, и обернулась. Молодой человек высунул кончик языка, заложив его в уголок рта. Надумав что-то, он вынес вердикт: — Я принимаю не только наличными. Очень уж охоч до чего-нибудь, что обычно за эти деньги покупают.

— Ты намекаешь на информацию в обмен на секс? — без экивоков уточнила я.

— Ну, не так пошло. — Сольджун подмигнул. — Если сумеешь меня соблазнить — я выдам тебе всё на свете.

— Пошли отсюда. — позвала я Джело и мы, собравшись и выйдя в подъезд, дождавшись лифта и погрузившись в него, выдохнули с облегчением. Мне почудилось, что юноше тоже стало проще, когда мы ушли от Сольджуна. — Тебе самому не нравится этот парень? Ты там был такой забитый.

— Нет, я его ценю и уважаю, — опроверг мои догадки Джело. — Я переживал из-за тебя. Ты видела, что он может…

— Спасибо, что предупредил, — я пожала ему руку. — Это спасло меня.

— Боюсь, что он догадается, и очень рассердится на меня.

— О боже! — округлила я глаза. — Он что… имеет над тобой какую-то власть? Накажет тебя?

— Разве что своей холодностью и отстранением. — Джело печально покинул кабину, когда она раскрылась на первом этаже и, едва оказавшись на улице, поставил скейтборд на колеса и прижал его одной ногой, как на старте, когда готов сорваться вперед. — Для меня было большой честью, что он согласился делиться со мной опытом и объяснять тонкости трюкачества, визуального обмана… я долго добивался того, чтобы стать его учеником. Но мы стали даже чем-то большим. Друзьями, что ли. Часто он давал мне приют у себя. Я ему очень многим обязан.

— Прости, если из-за меня что-то испортится. — мне стало совестно, что я провернула всё это. Тем более, для себя пользы никакой тоже не получила. — И вообще, я твердо поняла: парней в черных кожаных брюках нужно обходить стороной. — я постаралась как-то разрядить обстановку, но не очень вышло. Джело был весь в себе. — Как думаешь, а на счет соблазнения он серьёзно сказал?

— А ты бы пошла на это? — внезапно игриво улыбнулся мальчишка. Моему сердцу стало теплее.

— Ну, так как ты меня не ревнуешь, а больше и вовсе некому, то почему бы и нет? Я птица вольная. Ради дела и спасения Саломеи нужно обстряпать что-то.

— Я бы не советовал тебе пытаться, — пропустив замечание о его поверхностном интересе, поделился своими соображениями Джело. — По крайней мере, я не знаю ещё ни одной девушки, которая смогла бы его переиграть. Помнишь, я тебе говорил, что у него главным образом пропадает? Так вот, это правда. Под соблазнением он подразумевает не постель, а умение пробудить такой интерес, чтобы стал бессильным даже его дар…

— То есть, это не мастерство, а всё-таки врожденное? Тебя он гипнозу не научил?

— Нет, и не сможет. Это умеют редкие люди. И он один из них.

— Да уж, талант несущий громадную власть. — как иногда бывает, внезапно мои мысли стали чище и прозрачнее, и из сумбура последнего часа всплыло осознание того, что сейчас я должна быть на дежурстве. — О, вот задница! Я же на работу опаздываю уже… уже лучше даже не озвучивать, на сколько. Мне нужно идти, прости. Прости за всё ещё раз.

— Мы ещё увидимся? — отъезжая, полюбопытствовал Джело.

— Конечно, может, на следующем выступлении Саломеи? До встречи! — махнув рукой, я побежала на всех скоростях догонять свой рабочий график.

Бросив на ходу обеспокоенному моим отсутствием Чонопу, чтобы шел в машину, я вбежала в раздевалку и, не удосуживаясь убедиться, что никого нет и не уединяясь в душевой кабинке, я начала снимать гражданскую одежду прямо у своего шкафчика. Открыв его, я закидывала туда вещи, одну за другой, предварительно достав форму и положив её на скамейку рядом. Все дежурные уже должны были разъехаться ещё час назад, что подтверждала пустота в участке, так что я не задумывалась о предусмотрительности. Когда на мне не осталось ничего, кроме нижнего белья, я вдруг услышала шаги позади и тут же своё имя:

— Мэя? — это был голос Джуна. Схватив светло-синюю рубашку полицейского, я развернулась, выпучив глаза. Он вышел со стороны душевых, в брюках, майке и перекинутом через шею полотенце. — Я думал, что ты уже рассекаешь по городу со своим напарником-практикантом.

— Я сильно опоздала… а ты разве не должен быть уже дома? — он воспитанно не опускал взора с моего лица, демонстрируя выдержку и не убегая прочь, как неопытный мальчишка при виде полуголой женщины.

— Я воспользовался служебным тренажерным залом. Задержался, чтобы позаниматься. Потом пошел в душ, и вот… Почему ты опоздала? Кажется, не меньше, чем на полтора часа.

— Да, кажется, около того. — я закусила нижнюю губу, ведя себя не так прилично, как Джун, и оглядывая его полностью. Определенно, мой начальник очень хорошо выглядит для своих трех десятков. — Что мне за это будет? Выговор, штраф, увольнение? — «отшлепаешь?» невольно добавила я про себя. Что это ещё за мыслишки?

— Да нет, просто напишешь объяснительную, — Джун подошел ближе, галантно встав за дверцу моего шкафчика. Я поняла это как знак, чтобы я продолжила одеваться, чем и занялась. — Личные проблемы задержали?

— Вроде, — подумав, я всё же честно поведала. — Был шанс узнать кое-что по поводу ограблений, но он не оправдался.

— Ты всё никак не выкинешь это из головы?

— И не выкину. Я хочу найти засранца, который издевается над доблестными стражами порядка!

— Мэя, ты не из следственного отдела! Разберутся и без тебя. Это не наши должностные обязанности. — натянув на себя всё, я подалась назад и громко захлопнула дверцу, открыв обзор на себя, уже сокрытую формой. Только ремень ещё оставался не застегнутым, чем и занимались мои руки. Как ему объяснить, что именно влечет меня к этому всему? Уже увлекло. И дело уже не только в кражах.

— Джун, я не брошу это дело. Даже не отговаривай. — он посмотрел на меня с усталостью мужчины, которому подобные сцены видятся уже не впервые. Он тут же подтвердил это:

— Женское любопытство неистребимо! Если бы ты знала, сколько любительниц детективных игр влипают по самые… самую свою жопу, ты бы, возможно, передумала. — я ничего не ответила, доводя до идеального свой внешний вид, выправляя воротничок, одергивая манжеты и проверяя пуговицы. Я останусь при своём мнении. — Мэя, нас прервали в прошлый раз… я хотел закончить то, что начал тогда.

— Ты хочешь спросить, не можем ли мы начать встречаться? — прекратила я эти дальние заходы к сути и порвала тянущуюся резину. Джун кивнул, опустив глаза. Ему стало неловко, что я решилась назвать всё своими именами раньше, чем он. Я сегодня была настроена очень агрессивно. Начал всё Санха, с до сих пор не ясными намерениями, потом Джело, который признаётся мне в симпатии, но совершенно ничего не делает, потом этот Сольджун, который вообще чуть не свел меня с ума, в нехорошем смысле. Все сегодняшние размышления, философия частной жизни, отношений, всё копошилось в моей голове и потихоньку расставлялось по полочкам. Санха любил бывшую проститутку и прощал ей это, Джело страдал по прошлой любви, Сольджун жаждал быть соблазненным. Все знают, чего они хотят, все заявляют о своих желаниях, и словно горят какими-то чувствами, страстями. Одна я живу в трясине и душа плесневеет, не находя отклика ни в ком. Даже готовясь поддаться и начать подстраиваться, лишь бы ощутить встряску, огонь, нечто настоящее, неподдельное и неукротимое, как гигантская волна. — Давай я сначала кое-что тебе изложу, а ты ещё раз подумаешь, хочешь ли задать мне этот вопрос, договорились?

— Я слушаю. — взялся за концы полотенца Джун, обратившись во внимание.

— Я взрослый человек, уже сложившаяся личность. У меня есть свои заморочки, свои предпочтения, вкусы, желания, мечты, страхи и комплексы. У меня куча всего, с чем бороться уже бесполезно — я такая, какая я есть. Резкая, грубоватая, не любящая особенно сюсюкать, строить из себя неженку, листать модные журналы, болтать о шмотках и кулинарных рецептах. В общем, я не очень женственная, как ты мог бы заметить. Я хочу равноправия, чтобы меня ценили, уважали, считались с моими интересами и относились ко мне с доверием. Полным. Я не хочу кокетничать и создавать ужимки, чтобы нравиться, если я не котируюсь такой. Я не хочу видеть в мужчине обложку, которая перелистнется при более близком знакомстве, а под ней окажутся совершенно нудные и непонятные мне статейки. Я хочу по выходным гулять с подругами, а не драить квартиру и готовить обед, я хочу заниматься спортом, а не икебаной, я хочу быть полицейским и рулить по ночному городу, отлавливая преступников, а не ждать дома прихода благоверного, который вынудит меня уволиться, чтобы вести себя, как ему самому захочется, — я сделала передышку, глотнув воздуха и Джун, который хотел вставиться, получил от меня сигнал «молчать» в виде поднятого указательного пальца. — Но всё-таки я женщина, и мне вовсе не нужен подкаблучник. Мне нужен мужчина, а не тряпка. Я могу заплакать, испугаться, расстроиться, обидеться или рассердиться, и в эти моменты мне вовсе не нужен кто-то, кто будет меня корить за слабость, уйдет, не выдержав, или будет успокаивать, как маленькую неразумную девочку. Мне нужен будет человек, который поддержит, придаст уверенности в собственные силы, обнимет и, в конце концов, возможно, однажды стукнет кулаком по столу и скажет, что решит все мои проблемы. Какой бы я ни хотела быть самодостаточной, всё-таки иногда хочется героя, который доказал бы, что моя жизнь — это не череда серых дней, а разноцветная гирлянда из счастья и приятных моментов.

Я замолчала. На этот раз Джун не спешил что-либо добавить. Он обдумывал сказанное мною, тщательно и взвешенно.

— Если это всё слишком сложно, и тебя шокировала моя эскапада, то не стоит и задавать мне тот вопрос. — всё-таки ещё одну строчку протараторила я. Кто-нибудь меня остановит?

— Мэя, — он отпустил полотенце и сунул руки в карманы. — Я не увидел ничего невыносимого и невозможного в твоих желаниях. Более того, я с ними полностью согласен. Каждый современный человек не хочет быть ущемленным в правах, и в то же время ждет, когда появится тот, кто будет готов отказаться ради него ото всего. Так проявляется эгоизм — ужасная западная болезнь, которую мы на востоке раньше не знали. Раньше все старались для семьи, общества, своей страны, а теперь? Нет, не подумай, я тебя не осуждаю и, как уже сказал, понимаю. Только, думаю, тут дело в другом. В том, что когда влюбляешься, ты уже не способен ставить условия. Ты проглатываешь всё, что предлагается. И хорошо, если это взаимно. Но на данный момент, исходя из твоей пылкой речи, я тебе не нравлюсь вовсе, хотя ты мне нравишься очень сильно, и я готов принимать условия, находясь в положении влюбленной стороны. Отсюда у меня встаёт всего одна задача: как мне сделать так, чтобы это стало взаимным, Мэя? Что мне сделать, чтобы ты, для начала, в меня влюбилась?

Не ожидая такого ровного принятия моего монолога, я, приятно польщенная, посмотрела на Джуна.

— Что сделать, чтобы влюбилась женщина? — я провела рукой в воздухе, обозначая его тело. — Внешние данные у тебя в порядке, а, значит, проблема в поведении.

— И что же с ним не так? — начальник должен будет простить мне опоздание и забыть об объяснительной за эти уроки жизни. — Я не достаточно тактичен, упорен, красноречив?

— Да как тебе сказать… — облизнув подсохшие губы, я набрала воздуха в легкие и, молниеносно пригвоздив Джуна спиной к шкафчикам, так что они даже зазвенели металлическими частями, поцеловала его в уста, поставив руки по обе стороны от него, после чего, не став его долго мучить, отстранилась и посмотрела в ошарашенные глаза. — Ты не достаточно вот такой.

Оттолкнувшись руками, я выпрямилась, и вышла из раздевалки, оставив озадаченное начальство в компании с переосмыслением донжуанства. Я, конечно, не могла говорить за всех женщин, но что касалось меня, я хотела более дикого, более смелого, более раскрепощенного. Даже если бы это был не Санха, всё же именно в нем из всех известных мне парней, был тот уровень варварства, который заставлял меня хотеть залезть под одно с ним одеяло.