Тайна Ретта Батлера

ГЛАВА 13

У подножия холма стоял старый большой дом, вокруг расстилались поля.

Сын хозяина фермы четырнадцатилетний Том Стивенс гонял возле колодца по кругу мула, приводя в движение водоподъемную установку. Она скрипела, вода выливалась из ковшей и устремлялась по деревянным желобам к иссушенным солнцем полям.

Мальчик мерно напевал бесконечную песню, и мул, вторя мелодии, стучал копытами по твердой, выжженной солнцем земле.

Казалось, этой работе не будет конца, ведь сколько воды ни черпала водоподъемная установка, ее все равно было мало — поля отливали желтым цветом.

Мальчик давно заприметил всадника, движущегося по направлению к их ферме.

Маленькая черная фигурка постепенно увеличивалась, и вот Том уже мог различить лицо всадника.

Он видел тонкие черные усы, большую широкополую шляпу и черный плащ, развевающийся по ветру. Над кобурой поблескивала рукоятка тяжелого револьвера.

Всадник осадил своего коня недалеко от колодца. Он спрыгнул на землю и пристально посмотрел на мальчика.

Он не говорил слов приветствия, а лишь стоял и смотрел.

Том, смутившись, отвел взгляд, соскочил с мула и заспешил к дому, чтобы предупредить отца о появлении незнакомца.

Ведь их ферма находилась милях в четырнадцати от городка, и гости здесь появлялись редко.

Отец мальчика, мистер Стивенс, как раз сидел за обеденным столом, а миссис Стивенс накладывала ему в тарелку нехитрую еду. Отец сжимал в руке деревянную ложку, ожидая, пока жена подаст ему суп.

— Отец, там приехал какой-то человек, — выдохнул Том.

Мистер Стивенс сразу же встревожился, но заметив испуг мальчика, поспешил его успокоить.

— Хорошо, не волнуйся, проводи его в дом.

Но провожать гостя не было нужды, он уже сам стоял у порога.

Мистер Стивенс прищуря глаза смотрел в залитый солнцем дверной проем, пытаясь узнать незнакомца.

Гарри Купер, а это был именно он, не снимая шляпы, подошел к столу.

Мистер Стивенс взглядом указал жене, чтобы та ушла. Женщина, обняв мальчика за плечи, покорно выполнила приказание мужа.

Мужчины остались вдвоем. Никто не начинал беседу первым, в комнате царило напряженное молчание.

Мистер Стивенс опустил ложку в тарелку и принялся хлебать суп. Он то и дело бросал настороженные взгляды на Гарри Купера.

А тот уселся напротив хозяина дома, вытащил из-за голенища нож и принялся отрезать им небольшие куски мяса, предназначенного хозяину. Он прямо с ножа ел мясо, тщательно прожевывая каждый кусок.

Это молчание длилось довольно долго, пока наконец на тарелке не осталась лишь одна белая кость.

Тогда Гарри Купер аккуратно вытер нож носовым платком и отправил его за голенище своего высокого сапога.

Мистер Стивенс явно нервничал. Руки его дрожали, суп выливался из ложки.

А Гарри Купер, видя замешательство хозяина, криво улыбался. Было ясно, что ему доставляет удовольствие тот факт, что хозяин нервничает, словно ради этого он и приехал на ферму.

— Ты от Беккера? — не выдержав напряжения спросил мистер Стивенс.

Гарри Купер молча улыбнулся. Он даже не кивнул головой.

— Но ведь я ему все сказал! — выкрикнул мистер Стивенс. — Я хочу жить спокойно, у меня ничего нет!

Гость вновь молча посмотрел на хозяина своим холодным презрительным взглядом.

— Я ничего не знаю про это золото, про деньги, предназначенные для армии. Оно исчезло, его нет. Если бы Беккер меня слушал, все могло быть по-другому. Мы могли бы этого избежать.

Гарри Купер все так же криво улыбался и не проронил ни слова в ответ.

— Меня вызывали на заседание трибунала, но свидетелей не было, никто не знает, что случилось с деньгами. А я бы мог рассказать Беккеру кое-что из интересующего его. Так ему и передай.

— Может, я и поверил бы тебе, — наконец-то проронил Купер, — но у тебя были гости.

— Их не было! — выкрикнул Стивенс.

— Нет, они были, об этом говорят, а самое главное, Беккер знает о них.

— Никого у меня не было!

— Нет, к тебе приходил человек по имени Джексон. Ведь правда? — Гарри Купер потянулся за хлебом, отрезал себе тонкий ломтик, положил его на язык и принялся сосать.

Он сидел за столом, даже не снимая шляпы, а его холодный презрительный взгляд буравил хозяина фермы.

Но мистер Стивенс не знал, что ответить.

— Или, может быть, Беккер перепутал, посылая меня к тебе? Ведь ты знаешь, чем я занимаюсь.

— Да, Джексон был здесь, — наконец-то признался хозяин фермы, — он не ошибся, посылая тебя ко мне.

— Так вот, Беккеру было бы интересно узнать, о чем вы говорили с Джексоном. Ему, может быть, было бы интересно узнать кое-что о золоте, о фургоне, о деньгах, но Беккер знает все и без тебя, ему интересно только одно…

— Что же? — еле слышно спросил мистер Стивенс.

— Он не знает всего лишь одной вещи — под каким именем сейчас скрывается Джексон?

— А почему ты думаешь, что Джексон скрывается под чужим именем? — спросил мистер Стивенс.

— Если бы он жил под своим, я бы давно его нашел, — злорадно ухмыльнувшись, проговорил Гарри Купер. — Я должен его найти, мне Беккер платит именно за это.

— И сколько же тебе платит Беккер? — с дрожью в голосе спросил Стивенс.

— У тебя есть семья, — все так же улыбаясь, проговорил Гарри Купер, глядя на дверь, за которой исчезла женщина с ребенком.

Мистер Стивенс кивнул.

— Да.

— Хорошая семья, хорошая жена, хороший сын. Наверное, тебе их очень жалко?

— Так сколько тебе Беккер заплатил за то, чтобы ты меня убил? — уже не скрывая своего раздражения, спросил хозяин фермы.

— Пятьсот долларов, — расплылся в улыбке Гарри Купер, — пятьсот долларов за то, чтобы я узнал имя, под которым скрывается Джексон. Имя? — резко спросил Гарри Купер. — Имя?

Стивенс глубоко вздохнул, словно бы не решаясь произнести имя, хотя понимал, что другого выхода у него нет.

— Билл Карлсон. Он скрывается под именем Билл Карлсон, так он теперь называет себя.

— Ну что ж, я узнал то, что меня интересовало, — сказал Гарри Купер, но не спешил вставать из-за стола.

Он отрезал еще один маленький кусочек хлеба и принялся его сосать, словно бы ожидая предложений со стороны хозяина фермы.

Тот тяжело поднялся и, припадая на одну ногу, подошел к буфету.

Он долго не мог попасть ключом в замок, но затем тот щелкнул, мистер Стивенс вытащил сложенную вдвое пачку купюр и мешочек с монетами.

— Здесь тысяча долларов, — сказал он, — это все, что у меня есть.

— Тысяча долларов? — расплылся в улыбке Гарри Купер. — Это вдвое больше, чем мне платит Беккер.

— Да, я отдаю тебе все, я отдаю тебе вдвое больше, чем ты получил бы от Беккера.

— Хорошо, дело будет сделано, — сказал Гарри Купер, — ведь ты же знаешь: если мне платят, я всегда довожу дело до конца, — и он протянул руку к деньгам…

Возможно, если бы мистер Стивенс не потянулся к своему револьверу, то Гарри Купер так и уехал бы, взяв деньги, оставил бы его и его семью в покое.

Но роковое движение было совершено. Хозяин фермы совсем немного опоздал, но и этой доли секунды хватило Гарри Куперу, чтобы выстрелить из-под стола.

Мистер Стивенс схватился за грудь и рухнул на пол.

Женщина, гулявшая с мальчиком по двору, услышав выстрел, бросилась к дому.

Когда она добежала до входной двери, Гарри Купер уже скакал на лошади, уносясь прочь от дома…

Женщина закричала, увидев безжизненное тело мужа, распростертое на полу у обеденного стола. Она увидела выдвинутый ящик буфета, бросилась к нему и тут же все поняла.

Женщина приложила ухо к груди мужа и стала слушать. Но сердце мужчины уже не билось.

Она приподняла его голову и зашептала:

— Дорогой, за что? За что?

— Мама! Мамочка! — закричал Том, вбегая в столовую.

Но тут же, все увидев, замолчал. Он несколько мгновений стоял без движений, потом бросился к стене, на которой висело ружье, схватил его и выскочил из дому.

Он три раза выстрелил в маленькую фигурку всадника, но потом зло бросил ружье на землю и побежал к дому.

— Мамочка, что с отцом? Что с отцом? — закричал Том, опускаясь на колени рядом с матерью и безжизненным телом отца.

— Все кончено, Том, мы тобой остались одни, — и женщина безудержно зарыдала.

А мальчик, не проронив ни слезинки, стоял на коленях и глядел в лицо своего отца, который еще четверть часа тому улыбался и гладил его по голове.

— За что его, мама? За что?

— Я не знаю, Том, — прошептала женщина и вновь захлебнулась в рыданиях.

— Я отомщу, — прошептал Том, — я обязательно отомщу, мама, поверь.

— Не надо, сынок, не надо, эти люди безжалостны, они убьют и тебя. Ведь ты еще так молод… Черт с ними, с деньгами, черт с ними со всеми негодяями и убийцами, пусть их покарает Бог.

— Нет, мама, я сам найду убийцу своего отца, — тихо произнес Том и брови сошлись у него над переносицей.

Его взгляд сразу стал жестким и колючим.

Это был взгляд взрослого мужчины. И он казался странным на этом миловидном детском лице.

— Отомщу, отомщу, — шептал мальчик, поднимая с пола тяжелый револьвер, выпавший из рук отца, — я обязательно отомщу.

— Не надо, Том, успокойся, отцу уже ничем не поможешь, ничем…

Она положила руку на лицо мужа и опустила ему веки.

— Мы теперь с тобой остались одни. Совсем одни на всем белом свете — ты, Том, и я. Поэтому я хочу, чтобы ты ни на шаг не отходил от меня, все время был рядом, чтобы я могла тебя видеть. Ведь у меня кроме тебя, сынок, больше никого нет.

— Только не надо плакать, мама, я очень боюсь, когда ты плачешь. Давай будем спокойными, ведь сейчас мы ничего не можем изменить.

Мальчик говорил спокойно и уверенно, как будто в это мгновение на полу у его ног не лежал мертвый отец.

— Поклянись мне, Том, что ты никогда не будешь убивать людей.

— Нет, мама, я тебе такой клятвы не дам. Что бы ни случилось, но я отомщу за смерть своего отца, обязательно отомщу.

— Нет, нет, сынок, не надо, что ты говоришь? Побойся Бога!

— Я теперь никого не боюсь, никого и ничего, пусть боятся меня, — и он крепко сжал тяжелую рукоять револьвера, — пусть боятся меня, Тома Стивенса.

А женщина, снова взглянув на безжизненную руку мужа, зарыдала…

Том подошел к кувшину, наполнил стакан водой и подал матери. Женщина глотала воду и было слышно, как стучат ее зубы о край стакана.

А во дворе, под ослепительными лучами солнца продолжал ходить по кругу маленький мул.

Вода выплескивалась из ковшей в деревянный желоб и тонким ручейком спокойно бежала на желтые, выжженные солнцем поля.

Было ясно, что вода, которую добывает этот водоподъемник — маленькая капля по сравнению с выжженными полями, и что никакой мул не сможет напитать пересохшую растрескавшуюся землю влагой.

Но животное покорно продолжало ходить по кругу по проторенной дорожке. Копыта стучали о горячую каменистую землю, и этот стук был похож на удары молотка, забивающего гвозди в крышку гроба.

Женщина закрыла лицо руками, потом попыталась заткнуть уши, но все равно, мерный стук копыт о твердую землю приводил ее в содрогание. Он просачивался сквозь плотно прижатые ладони, и ей казалось, что гвозди забивают в ее душу, прямо в сердце.

А Том вертел барабан в револьвере, поглаживая блестящие патроны.

Щелк, щелк, щелк… — прокручивался барабан.

А мальчик уже механически продолжал его проворачивать.

На ферму, которая выглядела безжизненной, опускались сумерки. Казалось, ничто на ферме не движется, только один маленький мул ходит по кругу, косясь своим влажным агатовым глазом на багряно-красный диск солнца, который медленно садится за холмы. А другим глазом животное косило на серебристую влагу, которая выплескивалась из ковшей в деревянный желоб.

Животное хотело пить, но о нем все забыли. И мул изредка останавливался, протяжно вскрикивал, ожидая, что из двери фермы появится хозяин или мальчик, к которому мул был очень привязан, и напоит его.

Но из двери дома никто не появлялся, и животное, обреченно опустив голову, вновь продолжало свой бесконечный путь по замкнутой линии.

В его больших глазах как в выпуклых зеркалах проплывали то белеющая во мраке ферма, то далекие холмы, то поля, то небо, усыпанное мелкими бриллиантами звезд, то бледная луна, которая медленно восходила над темными холмами.

Наконец дверь дома скрипнула, на пороге появился мальчик.

Он медленно подошел к животному, отвязал его и подвел к поилке. Мул, утолив жажду, посмотрел на подростка.

Тот погладил животное по шелковистой холке и взяв под уздцы, повел к конюшне. И только там, когда мул уткнулся влажными губами в овес, насыпанный в кормушку, мальчик дал волю слезам.

Он опустился рядом с мулом на колени, обнял его и, уткнувшись лицом в согнутую шею, заплакал.

Мул вздрогнул, скосил свой агатовый глаз на содрогающееся тело ребенка, оторвался от зерна и принялся лизать своим шершавым языком соленые щеки мальчика.

До поздней ночи Том гладил натруженную шею мула, плакал, а тот, уткнувшись ему в плечо, издавал какие-то странные звуки, очень похожие на сочувствие.

Поздней ночью Гарри Купер остановился у крыльца дома, где жил Беккер, пославший его к Стивенсу.

Он неслышно поднялся на крыльцо, неслышно отворил дверь и прошел в дом.

Хоть везде и царила кромешная тьма, но Гарри Купер ориентировался тут отлично.

Однажды побывав в доме, он мог пройти по нему с закрытыми глазами. Да и зрение у него было, как у кошки.

Гарри Купер, ступая на носках, пробрался в спальню хозяина дома, да так тихо, что тот даже не проснулся.

Не скрипнула ни одна половица.

Остановившись у постели спящего хозяина, Гарри Купер злорадно улыбнулся и положил руку на рукоятку револьвера.

Когда чиркнула спичка и загорелась свеча, хозяин испуганно приподнял голову над подушкой. Он зажмурился от яркого света свечи, стоявшей у изголовья кровати.

Но узнав Гарри Купера, облегченно вздохнул и улыбнулся.

— А, это ты, Гарри? Я не думал, что ты вернешься так скоро.

— Я уже побывал у Стивенса, — сказал Гарри, присаживаясь на кровать.

— Я уже побывал у Стивенса, — еще раз, тем же самым тоном произнес Гарри Купер.

— Так что он тебе сказал?

— Он сказал пару вещей, которые интересуют тебя. Но он, мистер Беккер, сказал еще кое-что, что интересует только меня.

— И что же? — подтягивая одеяло ближе к подбородку, спросил мистер Беккер.

— Теперь мистер Джексон скрывается под именем Карлсон. Это то, что интересует тебя.

Гарри Купер поправил шляпу, немного сдвинув ее на затылок — так, чтобы тень от полей не падала ему на глаза, и Беккер мог ощутить на себе его гипнотический взгляд.

— Говори дальше, — мистер Беккер уже вновь почувствовал себя хозяином положения.

— А еще Стивенс упомянул о каком-то золоте, о каких-то деньгах. Говорил, что они куда-то пропали. Еще он говорил, что денег там было много, и что ты, Беккер, причастен к этому, — на лице Гарри Купера зазмеилась усмешка, не предвещавшая ничего доброго.

Услышав о пропавших деньгах, о том, что Стивенс сказал Гарри Куперу что-то лишнее, мистер Беккер напрягся, его взгляд сделался испуганным и затравленным, а губы задрожали.

Он вцепился руками в край одеяла, словно пытаясь прикрыться им от пронзительного взгляда Гарри Купера.

И тот увидел, как подрагивает на щеках мистера Беккера двухдневная седая щетина.

— Ты зря боишься, — улыбнулся Гарри Купер.

— Я ничего не боюсь, — дрожащим голосом сказал мистер Беккер.

— Нет, ты дрожишь, и я хочу тебя успокоить: Стивенс уже никому ничего не расскажет о пропавших деньгах — никогда и никому.

— Ах, да, я тебя понял, — забормотал мистер Беккер, — извини, я совсем забыл, — его рука скользнула под подушку.

Но реакция Гарри Купера была молниеносной: он схватил мистера Беккера за запястье и больно сжал его.

— Не волнуйся, Гарри, — прошептал Беккер, — там у меня деньги.

Гарри Купер, не доверяя словам, сунул руку под подушку, и они вместе извлекли замшевый мешочек с деньгами и пачку банкнот.

— Здесь пятьсот долларов, как я обещал. Часть золотом, — бормотал мистер Беккер, — ведь мы с тобой в расчете? Мы же с тобой на столько и договаривались. Ты хорошо сделал работу, я хорошо тебе заплатил. Ведь правда, Гарри, я заплатил хорошо?

— Конечно, — сказал Гарри Купер, поднимаясь с кровати и опуская мешочек с деньгами и пачку банкнот в карман. — Ты заплатил мне хорошо. Ведь я если беру деньги, то довожу дело до конца.

— Я знаю это, Гарри, иначе я бы с тобой не связывался.

— Но есть одно маленькое «но», — Гарри Купер предупредительно поднял палец.

— В чем дело, Гарри? Неужели тебе мало? Ведь не в твоих правилах изменять сумму после выполненной работы.

— Беккер, дело в том, что Стивенс мне заплатил тысячу долларов.

— За что? — насторожился мистер Беккер.

— Он заплатил мне за то, чтобы я убил тебя.

— Он так и сказал? — изумился Беккер.

— Не знаю, — на губах Гарри Купера появилась улыбка, — он не успел мне сказать, что именно хочет, только протянул деньги, как я уже всадил в него пулю.

— Ах, да, ты очень быстрый, — рассмеялся Беккер, у него наконец-то отлегло от сердца.

Беккер захохотал, показывая крепкие зубы, но все равно, это был какой-то нервный смех, близкий к истерике.

Захохотал и Гарри Купер, правда, он хохотал абсолютно спокойно и искренне, полный уверенности в собственных силах.

Хотя Гарри Купер и смеялся, его взгляд оставался холодным и неподвижным, смеялся только рот.

И словно бы извиняясь перед Беккером, Гарри Купер сказал:

— Ведь ты же знаешь, когда мне платят деньги, я всегда довожу дело до конца, даже если мне некому будет дать отчет, — и рука Гарри Купера сжала подушку, выдернув ее из-под головы хозяина.

— Нет! Нет! — последнее, что успел выкрикнуть мистер Беккер, прежде чем подушка легла ему на лицо.

Он еще попытался вырваться, но сильная рука Гарри Купера крепко прижимала подушку к его лицу, а большой палец правой привычным движением взводил курок.

Ствол револьвера уперся в подушку и прозвучало два выстрела.

Мистер Беккер вздрогнул, дернулся и замер.

Его пальцы медленно разжались, выпуская край одеяла. Оно сползло на пол, и Гарри Купер стал на него сапогами.

Из двух отверстий в подушке медленно поднимался дым, а края дырок тлели.

— Я же сказал тебе, — пробормотал Гарри Купер, — что если мне платят, то я всегда довожу начатое до конца, а ты мне не верил.

Он взял свечу, поднес ее к самому лицу, но потом передумал, облизал пальцы и спокойно погасил огонек.

Комната вновь погрузилась во тьму, и Гарри Купер так же неслышно и незаметно, как и появился в доме, покинул его.

Не скрипнула ни одна половица, не хлопнула дверь.

Он бесшумно спустился по ступенькам крыльца.

Казалось, даже его конь привык хранить молчание. Он преданно посмотрел на своего хозяина, а Гарри Купер потрепал его по холке и вскочил в седло.

Гарри Купер медленно ехал по ночной улице.

Конь, почувствовав, что сильная рука не натягивает поводья, ступал не спеша, как будто ожидая решение хозяина. Его копыта стучали глухо об утрамбованную каменистую землю.

Только в нескольких окнах еще теплился свет.

Гарри Купер тронул поводья, конь свернул в узкий переулок и стал медленно подниматься в гору.

«Заехать в салун? Но там уже никого нет».

Гарри Купер поднял голову вверх и увидел россыпь звезд. Они сияли прямо над ним, крупные и мелкие Казалось, протяни руку и пальцы могут прикоснуться к холодным сверкающим точкам.

Но Гарри Купер прекрасно понимал, что они недосягаемы ни для его руки, ни для пули, выпущенной из револьвера.

Он опустил голову и ладонь правой руки легла на карман плаща, где покоились деньги Стивенса и Беккера.

«Мне кажется, я выполнил все свои заказы, сделал все, что обещал, и сейчас я волен распоряжаться своим временем, как мне заблагорассудится.

А что же мне надо сделать? Что интересует меня?»

Он опять взглянул на небо, как будто звезды могли дать подсказку.

— Ах, да, — уже глянув на землю под копытами лошади, сам себе сказал Гарри Купер, — мне надо во что бы то ни стало найти Джексона, и я отыщу его, под каким бы именем он ни скрывался. Отыщу, ведь Джексон скорее всего знает все о том золоте, которое везли для армии. А это очень большие деньги, даже для меня.

Гарри Купер пришпорил лошадь, натянул поводья — и верный конь помчал его в ночь.