Тайная улыбка

ГЛАВА 40

Глаза у меня закрыты крепко, дыхание прерывистое. Сердце бьется так быстро, что тело содрогается вместе с ним. Я взмокла от пота. Почти не чувствую боли. Знаю, что она здесь. У меня на лице, вокруг подбородка. Ощущаю вкус крови, теплый, металлический. Вокруг шеи ссадины. Ребра болят, я избита и измучена. Глаза все еще закрыты. Боюсь того, что ожидает меня. Почувствовала, что кто-то приближается, вибрацию шагов на лестнице. Вот кто-то приблизился, нежно коснулся моих щек и лица, но и это заставило меня вздрогнуть. Я не открывала глаза. Что-то шептала.

— Господи, Миранда! — прозвучал голос. — Я слышал звук разбитого стекла. Что за черт? Миранда?

Открыла глаза. Свет вызывал боль. Дон. Милое лицо Дона сверху. Он огорченно смотрит на меня. Дон подбегает к окну. Я что-то говорю шепотом, но он ничего не может понять. Ниже склоняется к моему лицу.

— Сказал, что намерен убить меня, — прошептала я чуть громче.

— Кто?

— Сделал мне больно, — сказала я. — Он сделал мне больно.

Его лицо помрачнело.

— Кто — он? Брендан?

— Сказал, что пришел за мной.

— Что он сделал тебе?

Почувствовала, как он нежно трогает мое лицо, гладит по голове, расстегивает рубашку, чтобы посмотреть мои раны.

— Ты истекаешь кровью.

Я стонала. Он осмотрелся вокруг.

— Кровь на… Что, черт возьми, этот негодяй сделал тебе? Я звоню в полицию. Вызываю «скорую помощь».

— Нет, — сказала я, приподнимаясь. При этом меня передернуло от боли, вызванной этим. — Не надо… Это не…

— О чем ты говоришь? — возмутился Дон. — Прости, Миранда. Я не стану и слушать тебя.

Я услышала три коротких сигнала, когда он нажал цифры своего мобильного телефона. Я откинулась назад, почти рыдая, частично от боли, частично от мысли о том, что меня ждет дальше.

Меня уже не было в комнате, когда полицейские обследовали ее, брали пробы крови со стены, собирали волосы на ковре и положили нож в пластиковый пакет. Я была благодарна за это. Иначе снова получилось бы так, как было при гибели Троя. Мне было бы трудно сохранить контроль. Позднее Дон рассказал мне обо всем. Он хотел поехать со мной в «скорой помощи», но полицейский сказал мне, что Дон должен остаться и оказать помощь при идентификации предметов на месте происшествия. Что было мое, что было его, а что было «чужое». Позднее, значительно позднее Дон рассказал мне, что, хотя он и испытывал глубокое страдание, ему было довольно интересно посмотреть на процедуры, проводимые на месте преступления, на все эти специальные перчатки и пинцеты, скальпели, пластиковые пакеты и метки, на фотографирование со вспышкой. Возможность присутствовать с внутренней стороны занавеса, отгораживающего место преступления от внешнего мира, взволновала его.

Тем временем «скорая помощь» увозила меня в сопровождении женщины — полицейского офицера. Она была подобна бесплатному железнодорожному билету, с которым можно проходить без очереди. Меня провели через приемный покой, переполненный людьми, которые, не обращая внимания на тяжесть их травм, проявляли необычный интерес ко мне, молодой женщине, сопровождаемой двумя санитарками и полицейским офицером в форме. Что же такое случилось со мной? Им, возможно, придется прождать целые часы. В течение двух минут меня осматривали молодой врач и сестра. Спустя мгновение врач отступил в сторону, прибыл консультант в белом халате и пятнистом галстуке. Я нервничала, как это обычно происходит со всеми на приеме у врача.

Он осмотрел мое лицо и полость рта.

— Чем тебя ударили? — спросил он.

— О стену, — ответила я.

— Ты знаешь, кто это сделал? — спросил он.

Я кивнула в знак согласия. Он повернулся к полицейскому офицеру:

— Это нужно обязательно сфотографировать. Также и шею.

— Он уже выехал, — отвечала женщина офицеру полиции.

— Сделаем рентгенологическое обследование, но, вероятно, скула сломана.

Я вскрикнула, потому что, произнеся это, он резко надавил пальцем мне на щеку, проверяя свою теорию. Посветил светом мне в глаза и уши. Поднял вверх палец и попросил меня следить за ним, когда он начнет перемещать его.

— Подвергались сексуальному насилию? — спросил он.

— Нет.

Но несмотря на это, он попросил меня раздеться для осмотра. Женщина-полицейский сказала, что ее зовут Эми О'Брайн, и спросила, нет ли у меня возражений против ее присутствия при осмотре. Я отрицательно покачала головой. Когда я снимала одежду, она заявила, что одежда необходима ей как вещественное доказательство. Согласна ли я?

— А в чем же останусь я?

— Мы дадим пижаму, — сказал доктор.

— Кто с тобой был? — сказала Эми.

— Мой бойфренд.

— Он может привезти что-нибудь?

— Думаю, да.

Мне сделали рентген, сфотографировали и затем поместили в отдельную палату с вазой, но без цветов, с окном, но без вида из него. Доктор сказал, что меня нужно оставить на ночь для наблюдения. Эми заявила, что необходимо снять показания. Можно и подождать, если я чувствую себя недостаточно хорошо, но чем скорее я смогу дать показания, тем лучше. Я ответила, что в состоянии сделать это теперь же. И все пошло очень быстро. Не прошло и часа, как в дверь постучал детектив, снял куртку, достал из сумки пачку бумаги. Его звали Себ Бретт, он был бледный, словно его держали в темнице. Пододвинул небольшой столик к моей кровати и начал писать под диктовку.

Теперь дело пошло медленно. Словно опять села за школьную парту. Он записал мое имя, адрес и дату рождения. Затем скрестил пальцы, оттянул их резко назад, так что суставы пальцев хрустнули, как трещат сухие лучинки дерева, когда их ломают.

— А теперь, — сказал он, — все с самого начала.

Времени было достаточно, бумаги хватало. Я рассказала ему все, что произошло, со всеми подробностями: Брендан позвонил в дверь, насильственно проник внутрь, схватил меня за затылок и бил лицом о стену, вытащил откуда-то нож, приставил к горлу, мои мольбы о пощаде, его улыбка, он говорит, что мне конец, затем стук двери, Брендан вскакивает в тревоге и убегает, не могла увидеть куда. На все ушло всего лишь несколько минут, но потребовалось два часа и четырнадцать страниц, чтобы записать показания. В конце я уже выдохлась, но детектив Бретт попросил меня внимательно прочитать все и подписаться в конце каждой страницы. Мои слова показались совершенно другими в изложении Себа Бретта, написанные его аккуратным округлым почерком. Все они были моими, но он подбирал какие-то особые фразы и вносил изменения. Оно не было неточным, но звучало так, будто бы компьютер перевел их на другой язык, а затем обратно на английский, но это был уже другой компьютер. Мне с трудом удавалось сосредоточиться, поэтому весь процесс затянулся. Когда я ознакомилась с половиной записанных показаний, раздался стук в дверь. Я почувствовала что-то недоброе. Это был Роб Прайер.

— Миранда, — сказал он, — я только что услышал. Сразу поспешил сюда. Как ты себя чувствуешь?

— Потрясена, — ответила я.

— Не удивляюсь.

Он подошел к моей постели и взял страницы, с которыми я уже ознакомилась.

— Не возражаешь?

Я взглянула на Бретта, он просто пожал плечами. Поэтому я сказала, что не возражаю. Стало даже еще хуже. Я читала, а Роб знакомился с уже прочитанными мной страницами, сидя рядом. Я потеряла место, с которого надо читать, поэтому он быстро догнал меня. Каждый раз, когда я подписывала страницу, он забирал ее у меня и читал, приговаривая «так, так, так», что выводило меня из себя. Я подписала последнюю страницу и передала ее Прайеру, но он сразу отдал ее мне обратно.

— Подпись нужно поставить там, где заканчивается текст, — сказал он. — Вот здесь.

— Почему?

— Для того чтобы какой-нибудь недобросовестный полицейский не добавил в конце что-нибудь, например: «Я проснулась, все это лишь сон», а это уже подписано.

Я поставила свою подпись точно после последнего слова, которое было «полиция».

— Как ты оказался здесь так быстро? — спросила я.

— Допрашивают мистера Блока. Он позвонил мне.

— Но что ты здесь делаешь?

— Как тебе хорошо известно, я и раньше занимался им, поэтому казалось, что неплохо будет продолжить…

— Но из того, что ты сказал, следует, что он твой клиент.

— Совсем нет, — грубо ответил он.

Я повернулась к Бретту.

— Это законно? — спросила я. — Прайер — друг Брендана.

Бретт бросил недоуменный взгляд. Прайер подошел к нему, и они шепотом заговорили о чем-то, что я не могла расслышать. Продолжалось это в течение нескольких минут, во время которых Бретт выглядел все более озадаченным. В конце разговора он кивнул и посмотрел на меня.

— Детектив инспектор Прайер просит разрешения переговорить с тобой. Можно?

— О чем?

— Это займет всего минуту, — пообещал Прайер.

— Не верю, — произнесла я, глядя на Бретта. — Ты понимаешь, кто этот человек? Это все равно что позволить адвокату Брендана войти и подкупить или обвести меня вокруг пальца. Я просто не могу… На меня только что было оказано давление.

— Я рассказывал Себу о твоей прежней связи с мистером Блоком.

— Итак?

Прайер снова подошел и сел около моей постели. Все равно как если бы Брендан собственной персоной присутствовал здесь. Его близость заставила меня чуть ли не выпрыгнуть из постели от отвращения. Он внимательно посмотрел на меня. Я выдержала его взгляд.

— Выглядит все ужасно, Миранда, — сказал он. — Должно быть, очень больно?

Я не ответила.

— Когда произошло нападение? — спросил он.

— Ты прочитал показания.

— Твой бойфренд позвонил в… когда же это было? В пять минут восьмого сегодня вечером.

Я все еще не отвечала. Не допускала, чтобы меня втянули в разговор.

— Твой бойфренд, — сказал Прайер, — все-таки врач, да?

Я лишь пожала плечами. Он наклонился ниже, глаза сузились.

— Знаешь что?

— Нет, — сказала я. — Что?

— Не верю тебе.

— Что?

— Он оказал тебе помощь? Твой бойфренд? Он вполне мог сделать это, так? Несколько синяков, то, что можно продемонстрировать, но не нанести слишком серьезных травм.

— Что за… — Я умолкла. — Что ты сказал?

— Там был нож. Он уронил его. Мы проверяем отпечатки пальцев.

— Они жили вместе, — вмешался Прайер. — Она могла приберечь его специально.

— Мы никогда не жили вместе, — возразила я. — Что, черт возьми, ты затеял?

Сейчас он настолько близко наклонился ко мне, что я почти чувствовала его запах.

— У него алиби, — сказал он.

Я сделала глубокий вдох. Мне нужно контролировать себя.

— Мне все равно, — наконец выговорила я. — Зачем ты мне это рассказываешь? Я была там. Я знаю только то, что знаю.

— Не хочешь узнать?

— Хорошо, — кивнула я. — Кто?

— Его подружка, Наоми Стоун.

Он смотрел на меня с выражением легкого триумфа. Мне пришлось и раньше видеть такое.

— Кажется, тебя это не очень беспокоит?

— Может, я привыкла не доверять, — заметила я. — Как я уже говорила, я была там сама. Он приставил нож мне к горлу. Смотри!

Я подняла подбородок.

Он тихо похлопал в ладоши.

— О, очень хорошо, — сказал он. — Великолепное представление. С чувством собственного достоинства. Безо всякого преувеличения. Достаточно убедительное. Но наверное, ты уже потренировалась.

Я пыталась сосредоточиться, не дать ему возможности разозлить себя.

— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что можно просто ошибаться? Что Брендан может быть опасным?

— Все это ровным счетом не имеет никакого значения, — сказал Прайер. — Он не мог напасть на тебя. Он был дома. Он был дома, когда позвонила полиция, и мисс Стоун утверждает, что он оставался дома в течение всего вечера. Он взял показания и просмотрел их еще раз.

— Ты упоминаешь темно-синюю рубашку. Когда я видел его несколько минут назад, его рубашка показалась мне коричневой.

— Он мог переодеть ее, — сказала я. — Тебе это приходило в голову?

Он отрицательно покачал головой и улыбнулся:

— Мистер Блок дает показания. Мы сделаем несколько звонков и затем разгадаем эту шараду до конца. Если ты действительно хочешь знать…

Прайера снова прервал звонок его мобильного телефона. Со вздохом раздражения он вынул его из кармана.

— Да? — Внезапно выражение его лица изменилось. — О чем, черт возьми, ты говоришь? — Он смотрел на меня стеклянными глазами. — Я сейчас же буду там.

Он пробормотал что-то Бретту, затем вышел из комнаты, хлопнув дверью. Бретт передразнил его. Думаю, он был скорее на моей стороне. Он побежал за Прайером. На несколько минут я осталась одна, легла на спину и уставилась в потолок, стараясь выбросить все из головы. Сейчас чувствовала, будто нахожусь в другом мире, не втянута в эти события и споры. Когда дверь открылась, я едва взглянула. Это была другая женщина — офицер полиции. Она села в угол, но пыталась завести разговор. Я же старалась уснуть, хотя это и было бесполезно, но закрыла глаза, чтобы меня не беспокоили.

Значительно позднее, возможно, даже через час, дверь открылась, я поняла, что около моей постели кто-то стоит.

— Ты проснулась?

Я открыла глаза. Бретт.

— Можно и так сказать, — ответила я. — У тебя веселый вид.

— Прости, — сказал он. — С тобой все в порядке?

— Не знаю.

— Завтра будет хуже.

— Доктор говорил мне. У меня есть таблетки на этот случай.

Мы помолчали.

— Так что же случилось? Что произошло с Прайером? — спросила наконец я.

На лице Бретта появилась широкая улыбка.

— Ему не повезло. Моя коллега разговаривала с Наоми Стоун. Просто проверить, насколько прочно алиби. Она сообщила Наоми о нескольких волосках, обнаруженных на месте преступления. И о ноже.

— Так что?

— Наоми изменила показания. Более того, мы нашли темно-синюю рубашку.

— Где?

— Не в его ящике. Она оказалась на самом дне мусорного мешка за домом. На ней есть несколько пятен. Их еще не проверили, но мы уже знаем, что это пятна крови. Человеческой крови.

— Моей?

— Посмотрим. Я сказал Робу Прайеру, что он должен прийти сюда и извиниться.

— Что же ответил он?

— У него какая-то предварительная договоренность. Без протокола, думаю, можно сказать, что утром мы подготовим обвинение против Брендана Блока. — Он взял меня за руку. — Сейчас мы оставляем тебя одну.

Бретт и женщина-полицейский вышли из комнаты, выключив свет перед тем, как закрыть дверь. Какое-то время я пыталась обдумывать все, что происходило, чтобы привести мысли в порядок, но потом устала и заснула, но не видела никаких снов.