Тайный поцелуй

ГЛАВА ВТОРАЯ

Лорд Хейвуд был настолько ошеломлен этой встречей, что в первый момент не мог вымолвить ни слова. На какое-то время в комнате воцарилась тишина.

Затем, оправившись от изумления, он спросил в свою очередь:

— Как хозяин этого дома, я бы предпочел, чтобы сначала вы ответили на этот вопрос.

Синие глаза открылись еще шире, хотя это казалось невероятным.

— Хозяин? Вы? Не может быть… Вы лорд Хейвуд? Но… он же за границей!

— Как видите, я вернулся, — ответил лорд Хейвуд, — и, очевидно, не в самый подходящий для вас момент.

Незваная гостья некоторое время обдумывала его слова, затем произнесла, чуть запинаясь:

— Момент действительно может оказаться не совсем… подходящим, если… вы потребуете, что бы я… покинула этот дом… так как есть причина… по которой я не могу сделать это немедленно.

— Что вполне очевидно, — сухо отозвался лорд Хейвуд.

Эта история нравилась ему все меньше и меньше.

При этом он бросил выразительный взгляд на ее ночную рубашку, сквозь полупрозрачную ткань которой просвечивали восхитительные холмики юной, но вполне оформившейся груди. Проследив за его взглядом, девушка вспыхнула и поспешно натянула на себя покрывало.

При этом лорд Хейвуд заметил, что простыня, обшитая по краю атласной лентой, была украшена монограммой его матери, а наволочка на подушке отделана тонкими кружевами, которые он так хорошо помнил.

— А вы, кажется, неплохо здесь устроились… со всеми удобствами, — произнес он насмешливо.

— В доме никого не было… кто мог бы… мне помешать, а смотрители, я имею в виду этих двух стариков, никогда не поднимались выше первого этажа, — пояснила незнакомка.

Лорд Хейвуд отошел от окна и сделал несколько шагов в сторону кровати, однако не стал подходить слишком близко, чтобы не напугать эту весьма странную молодую женщину.

Теперь, когда он смог лучше рассмотреть свою незваную гостью, он понял, что она очень мила. На самом деле она была даже слишком красива для того, чтобы одной бродить по окрестностям, а тем более спать в чужом доме и в чужой постели, скрываясь ото всех.

— Очевидно, нам придется начать все сначала, — сказал он. — Поскольку вы знаете, кто я, пожалуйста, скажите, как ваше имя и почему вы тут оказались.

Наступила весьма продолжительная и довольно неловкая пауза. По лицу девушки лорд понял, что она о чем-то напряженно думает.

Наконец она произнесла с запинкой:

— Меня зовут… Лалита.

Лорд Хейвуд терпеливо ждал продолжения, но, так как она, по-видимому, больше ничего не собиралась говорить, спросил сам:

— Лалита, а как дальше?

— Вам… вполне достаточно знать, что меня зовут Лалита… просто Лалита.

— Могу догадаться, что вы, очевидно, сбежали откуда-то и теперь скрываетесь здесь.

Она одарила его обворожительной улыбкой.

— Весьма разумное объяснение. Вы, по всей видимости, очень умны.

— Благодарю вас за столь лестную оценку моих способностей, — лорд шутливо поклонился, — но все равно, того, что вы сообщили мне, совершенно недостаточно.

— Это все, что я могу вам сказать.

— Но почему?

Потому что, как вы правильно догадались, я… беглянка. И… поскольку в этом чудесном доме никто не жил, я подумала… что это очень подходящее место, где я могла бы… спрятаться.

— От кого же?

Она вновь ослепила его улыбкой, но на этот раз в ее глазах мелькнуло задорное, чуть вызывающее выражение.

— А это, как вы и сами могли бы догадаться, как раз тот вопрос, на который я не собираюсь отвечать.

— Ну что ж, — сказал лорд Хейвуд, — пусть так, раз уж вы намерены напускать на себя таинственность, но, может быть, вы хотя бы скажете, по какой причине вы это сделали?

Лалита задумчиво смотрела на него, слегка наклонив набок голову. С некоторым изумлением и досадой лорд Хейвуд неожиданно понял, что она просто раздумывает о том, можно ли ему доверять.

Видя ее нерешительность, он сказал с едва заметным раздражением:

— Позвольте заверить вас, что ничего из того, что вы мне сейчас скажете, никогда не будет использовано против вас.

Девушка чуть слышно рассмеялась, а он невольно отметил, что в ее смехе было гораздо больше веселья, чем можно было бы ожидать в такой щекотливой ситуации. Эта странная особа, кажется, поставила себе целью постоянно изумлять его.

— А вы мне представлялись совершенно другим, — заявила она. — Когда я рассматривала всех этих важных и гордых лордов, ваших предков, чьи портреты украшают лестницу в столовую, то думала, что вы — такой же, как они. А на самом деле вы ни капельки не похожи.

— Вот как? А я всегда полагал, что между нами есть определенное фамильное сходство.

— Очень слабое, и, кроме того, вы гораздо красивее, чем можно было ожидать, судя по этим портретам. К тому же значительно моложе.

— Я бы принял это как комплимент, если бы не думал, что вы говорите это с вполне определенной целью.

Она снова рассмеялась.

— Так и есть! Я хочу, чтобы вы позволили мне остаться здесь, в этом доме.

— Вы же прекрасно понимаете, что это невозможно, — твердо сказал он.

Повинуясь безотчетному желанию рассмотреть ее получше, лорд Хейвуд откинул портьеры, закрывающие второе окно.

Теперь солнечный свет заливал всю комнату, наполняя ее золотистым сиянием. Лорд Хейвуд медленно повернулся и взглянул на освещенную солнцем кровать своей матери, где среди белоснежных простыней, отделанных кружевами, на фоне голубого полога сидела голубоглазая красавица с золотыми волосами, распущенными по плечам, и смотрела на него невинным взором.

Эта картина внезапно показалась ему абсолютно нереальной. Невольно пришла в голову мысль, что юная Лалита здесь, в этой комнате, которую он так хорошо знал, выглядит словно какое-то сказочное существо, таинственная фея, загадочным образом появившаяся в его доме. Он едва удержался, чтобы не ущипнуть себя, проверяя, что она — не плод его пылкого воображения и что все это не сон.

Лорд Хейвуд опустился в кресло с позолоченными резными подлокотниками, обитое, как и вся мебель в комнате, голубым атласом. Это кресло, так хорошо ему знакомое по воспоминаниям, помогло ему почувствовать себя гораздо спокойнее и увереннее. Ощущение нереальности происходящего исчезло, он снова чувствовал себя хозяином положения.

— Если вы просите меня о помощи, вы, по крайней мере, должны это как-то обосновать.

Она бросила на него быстрый взгляд из-под длинных ресниц. Он обратил внимание на то, что ее густые темные ресницы загибались кверху, словно у маленького ребенка.

— Полагаю, именно так вы разговаривали со своими бедными солдатами, когда они представали перед вашими грозными очами за опоздание на построение или какую-нибудь еще столь же ужасную провинность.

— Они, как правило, всегда предъявляли мне весьма уважительную и вполне правдоподобную причину своего поступка, — возразил хозяин дома.

— Ну хорошо, я тоже открою вам причину своего бегства. Я убежала из дома потому, что мой опекун пытается выдать меня замуж за… слабоумного.

Лорд Хейвуд скептически взглянул на девушку.

— Но это правда! — воскликнула она, заметив выражение его лица.

— Зачем же вашему опекуну это делать?

— Потому что этот слабоумный — его сын!

— Мне это кажется очень сомнительным.

— Как и любому другому человеку, как мне кажется, — грустно ответила Лалита. — Но я все равно отказываюсь выходить замуж за человека, про которого его собственные слуги говорят, что у него «не все дома», и который распускает слюни и… и еще у него всегда такие потные руки…

Все это она произнесла с большой горячностью, возмущенно сверкая глазами. При этом она напомнила лорду какого-то маленького преследуемого зверька, отчаянно фыркающего и царапающегося. Глядя на нее, он не мог сдержать невольной улыбки.

— Конечно, вы-то можете смеяться, — обиженно добавила Лалита, заметив его реакцию, — но в данных обстоятельствах мне оставалось либо согласиться на то, чего хочет мой дядя, либо сбежать из дома.

— Так, значит, именно ваш дядя является вашим опекуном? — тихо спросил лорд Хейвуд.

— Ну вот, теперь вы пытаетесь хитростью выведать у меня сведения обо мне, — вспыхнув от возмущения, сказала девушка. — Но только знайте, если вы попробуете отправить меня назад, я обещаю вам, что опять сбегу или утоплюсь в вашем озере!

— Очень драматично! — насмешливо воскликнул лорд Хейвуд. — Но только это уже напоминает истерику и сильно ослабляет ваши позиции.

Лалита издала возглас, который можно было принять за крайнее раздражение.

— И зачем только вы вернулись! — воскликнула она. — Я нашла такое замечательное место, где меня никто бы не стал искать, и здесь было так… удобно!

— Что же вы предполагали есть в этом замечательном месте?

Девушка неуверенно взглянула на него. Было совершенно ясно, что она раздумывает, стоит ли говорить ему правду.

Наконец она медленно произнесла:

— Конечно, еда здесь довольно однообразная.

Смотритель держит кур, которые… повсюду откладывают яйца, а кроме того, в огороде много овощей.

Лорд Хейвуд усмехнулся.

— Я вижу, вы весьма изобретательны.

— На самом деле я очень неплохо умею готовить, если, конечно, у меня есть все необходимое для этого, но когда я сбежала из дома, то даже не представляла себе, куда пойду, и поэтому не подумала взять с собой еду.

— Но вы, вероятно, все-таки думали о том, куда направляетесь, не могли же вы бежать куда глаза глядят, — предположил лорд Хейвуд.

— Я собиралась добраться до Франции. И хотела бы попросить вас мне помочь.

— Не думаю, что Франция сейчас подходящее место для одинокой женщины, — заявил он с неожиданной горячностью.

— Почему же? Война окончена. Я прекрасно говорю по-французски. К тому же у моей матери во Франции была близкая подруга, герцогиня де Сосон, которая, вне всяких сомнений, будет рада меня видеть, если, конечно, я сумею отыскать ее.

— И вы действительно намерены скитаться по Франции совершенно одна в поисках этой герцогини, которая могла, как вы прекрасно понимаете, уже умереть?

— Думаю, это было бы очень волнующее приключение, — мечтательно сказала Лалита.

— Вы просто не представляете себе, о чем вы говорите.

Произнося это, лорд Хейвуд думал о том хаосе, который царил в стране, откуда он только что приехал.

В стране было полно дезертиров из французской армии. Они бродили по дорогам и занимались мародерством и грабежами. Были и обнищавшие за годы войны крестьяне, отчаявшиеся поправить свои дела и готовые на все. И, конечно, как всегда после войны, было много разрушений и горя.

Поэтому вполне понятно, что путешествие такой прелестной девушки, как Лалита, одной по стране, недавно пережившей войну, представлялось ему полным безумием.

Увидев, что он задумался, она через несколько мгновений вновь заговорила:

— Ну, раз уж вы считаете, что мне опасно ехать во Францию… мне ничего больше не остается, как… остаться здесь.

— Это, как я уже имел честь вам сообщить, совершенно невозможно! — отвечал лорд Хейвуд, еле скрывая раздражение.

— Но почему же? Дом ведь достаточно велик, и, если вы беспокоитесь, что ваши друзья могут заметить меня, я могу спрятаться здесь в самом укромном углу, на чердаке например.

Я не имел в виду ничего подобного, и я вовсе не намерен принимать у себя гостей, — сказал лорд Хейвуд.

— Почему же? Наверное, очень многие ваши друзья захотят увидеть вас и поздравить с возвращением, ведь вы приехали домой после такого долгого отсутствия.

— В дом, который я не могу больше содержать! — с горечью воскликнул полковник.

Он вовсе не собирался делиться с ней своими проблемами, просто подобные мысли постоянно терзали его. Эти горькие слова сами сорвались с языка, прежде чем он успел подумать о том, что говорит.

— Вы хотите сказать, что оказались в том же положении, что и многие другие мужчины, вернувшиеся с этой войны? — спросила Лалита.

— Это зависит от того, что вы имеете в виду, — осторожно сказал лорд Хейвуд, уже сожалея о своей неуместной откровенности.

— Но вы должны знать, что большинство демобилизованных оказались в отчаянной нужде, многие совсем обнищали. Когда они вернулись домой, то обнаружили, что крыши текут, дети голодают, скотина отощала. Думаю, нет нужды говорить, что для них не нашлось никакой работы.

Лорд Хейвуд был поражен. И удивила его не только способность юной девушки вполне трезво судить о подобных вещах, но и сочувствие, прозвучавшее в ее голосе. Оно явно показало, что страдания этих людей причиняли ей самой сильнейшую боль.

Почти все англичанки, которых он встречал в Париже с тех пор, как окончилась война, были заняты исключительно своими собственными делами. И хотя старшие офицеры вели разговоры о том тяжелом положении, которое сложилось в Англии, это никоим образом не было предметом разговоров на званых обедах и балах. Лорд Хейвуд прекрасно понимал, что богатым нет никакого дела до страданий бедняков.

Он видел, что Л элита ждет от него ответа на свой вопрос, и, подумав, сказал:

— Вы очень красочно и точно описали мое теперешнее положение.

— Но у вас есть этот великолепный дом, хотя, конечно, ваши фермы в таком же плохом состоянии, как и все остальные в округе.

— Откуда вы знаете об этом?

— Я их видела.

— Когда?

— На подобные вопросы я не собираюсь отвечать, так как я понимаю, что вы пытаетесь что-то выяснить обо мне.

— Но вы ведь должны понимать, что я не смогу помочь вам до тех пор, пока не узнаю, откуда и зачем вы сюда попали, — резонно заметил лорд Хейвуд.

Я ведь уже сказала вам, что не хочу возвращаться домой, ведь тогда мне придется выйти замуж за человека, от одной мысли о котором меня бросает в дрожь. Поэтому мне ничего другого не остается, как отдаться на вашу милость, раз вы не хотите помочь мне уехать во Францию.

— Это все, конечно, очень трогательно, — недовольно ответил лорд Хейвуд, — но совершенно невозможно по нескольким причинам. Во-первых, потому, что я вряд ли смогу скрывать у себя в доме девушку ваших лет и при этом не навлечь на себя множество проблем, а во-вторых, потому, что я не могу позволить себе принимать у себя каких бы то ни было гостей.

— Я могу заплатить за себя, у меня есть немного денег.

— Я, по крайней мере, еще не достиг той точки падения, когда принимают деньги от женщины, — весьма холодно ответил лорд Хейвуд.

— Скажите пожалуйста, какой надменный! — усмехнулась Лалита. — Нищим не приходится выбирать.

Она испугалась, что оскорбила его, и тут же быстро добавила:

— Не подумайте, что я всерьез считаю вас нищим, раз у вас есть такой великолепный дом.

— Он принадлежит, вместе со всем имуществом, которое здесь находится, будущему наследнику титула, — горько сказал лорд Хейвуд.

— Вы имеете в виду вашему сыну?

— Судя по тому, как обстоят сейчас дела, маловероятно, чтобы я стал предпринимать какие-либо шаги в этом направлении.

— Но вы же, наверное, собираетесь жениться?

— Боже, нет, конечно! — невольно вырвалось у лорда Хейвуда. — У меня и без того сейчас достаточно забот.

— Прекрасно! Раз ни вы, ни я не собираемся связывать себя брачными узами, мы можем прекрасно поладить друг с другом.

Лорд Хейвуд глубоко вздохнул.

— Послушайте, Лалита, — сказал он как можно более спокойно. — Прежде чем увлекаться подобными фантастическими планами, давайте посмотрим в лицо фактам. Я очень сочувствую вам, если, конечно, дело обстоит именно так, как вы рассказываете, но поймите, я ничем не могу вам помочь. А сейчас я пойду поищу своего ординарца и узнаю, не приготовил ли он что-нибудь поесть. Вам же стоит собраться и покинуть мой дом. У нас с вами разные пути.

— Но куда я пойду? — Лалита была в отчаянии.

— Это уже ваши проблемы, — пожал плечами лорд Хейвуд.

— Как же вы можете быть таким жестокосердным… таким грубым… таким беспощадным,

что выгоняете меня! Ведь вы же знаете, мне… совсем некуда пойти!

— Вероятно, вам следует вернуться домой.

— И выйти замуж за человека, которого я презираю и ненавижу? Да меня просто в дрожь бросает, когда я думаю, что он может… хотя бы дотронуться до меня!

В голосе девушки прозвучал такой неподдельный ужас, что у лорда Хейвуда невольно сжалось сердце.

Выражение этого прелестного лица красноречивее любых слов говорило ему, что девушка отнюдь не играла. Теперь он ясно видел — она действительно была сильно напугана.

— Но неужели у вас нет других родственников, которые могли бы вам помочь? — спросил он.

— Я не думаю, что они захотели бы прятать меня от дяди.

— А кто он такой, ваш дядя? — Лорд Хейвуд не мог скрыть своего любопытства.

— Я не собираюсь говорить вам об этом, и, если вы джентльмен, вы не станете принуждать меня, — вскинула головку Лалита.

— Если бы у меня была хоть капелька здравого смысла, я должен был бы заставить вас сказать мне всю правду, а затем — немедленно сообщить обо всем вашему дяде, чтобы он смог приехать сюда и забрать вас домой.

Но вместо этого вы… пытаетесь разобраться… понять, в каком отчаянном положении я нахожусь, не правда ли? — с надеждой спросила она.

Вопрос прозвучал как самая горячая мольба, и через несколько мгновений лорд Хейвуд сказал довольно сурово:

— Я пытаюсь войти в ваше положение, но и вы должны понять, что не можете здесь оставаться.

— Но… куда же мне… идти? — растерянно спросила девушка.

— Я должен над этим подумать, — сказал он. — А сейчас, я полагаю, вам следует… одеться.

При этих словах лорд Хейвуд поднялся и обнаружил, что Лалита смотрит на него оценивающим взглядом.

— Почему вы медлите? — резко спросил он.

— Потому что я не могу это сделать в вашем присутствии. А может быть, мне стоит отказаться вставать с постели до тех пор, пока вы не позволите мне остаться на какое-то время в вашем доме. Ведь как бы то ни было, а вы не выгоните меня на… улицу в одной ночной рубашке! — Лалита лукаво взглянула на него.

Лорд Хейвуд рассмеялся.

— А если и выгоню, — сказал он, — то скорее всего буду чувствовать, что вы с помощью какого-то хитрого, непонятного мне способа заставили меня сделать именно то, что вам самой нужно.

Она слегка наклонила набок голову и спросила:

— Так, значит, я могу не бояться и вставать?

— Боитесь вы или нет, — ответил уже с некоторым раздражением лорд Хейвуд, — но только чем скорее вы подниметесь, тем будет лучше! В конце концов, должны же вы понимать, что мне не следовало бы сидеть и разговаривать здесь с вами, пока вы в таком виде.

— Но ведь здесь никого нет, кого бы могло шокировать ваше и мое поведение, за исключением разве что мышей — кстати, мышей здесь за панелями видимо-невидимо, — поэтому не думаю, что это может иметь какое-то значение, — спокойно ответила Лалита.

— Ну, это вопрос спорный, — насмешливо сказал лорд Хейвуд. — И вам лучше поспешить, потому что если мой ординарец сумел приготовить завтрак, то я скорее всего съем его весь, потому что жутко голоден. Так что если вы не поторопитесь…

С этими словами он направился к двери, отпер ее и вышел в коридор.

Уже за дверью лорд Хейвуд услышал, как Лалита возмущенно ахнула, и подумал, что скорее всего она не менее голодна, чем он сам.

Спускаясь по лестнице, он думал о том, что его возвращение в родной дом слишком уж отличалось от того, каким он его себе представлял.

И еще подумал, что неожиданное появление Лалиты в постели его матери полностью развеяло его подавленное и несколько сентиментальное настроение и добавило новых проблем, которые были ему сейчас не по плечу.

Лалита отставила пустую тарелку в сторону.

— Теперь я чувствую себя намного лучше! Должна признаться, тосты с маслом были очень вкусные. Давно уже я не ела с таким аппетитом, — призналась она.

Картер взял у Меривейлов яйца и бекон, а также немного хлеба и масла, которое, как знал лорд Хейвуд, они покупали у одного из здешних арендаторов.

— Супруги Меривейлы очень извинялись, милорд, что больше ничего не могут вам предложить, — сказал Картер, когда лорд Хейвуд спустился к нему в кухню и застал за приготовлением завтрака.

— Боюсь, что даже то немногое, что у нас есть, нам придется разделить еще кое с кем, — отвечал лорд Хейвуд.

Картер с беспокойством взглянул на хозяина, и тот объяснил ему, что в доме остановилась молодая леди.

— Она пряталась в верхних комнатах, так что Меривейлы не видели ее и ничего о ней не знали.

Нечего удивляться, милорд, — заметил Картер, — в этом доме можно спрятать целый полк. Очень разумно с ее стороны здесь укрыться. Думаю, она хорошо тут устроилась.

— Весь вопрос в том, что мы собираемся есть, — сменил тему лорд Хейвуд. — Я надеюсь, ты заплатил Меривейлам за все, что ты у них взял?

— Да, милорд, но это все стоило недорого.

— Ты будешь впредь давать за продукты нормальную цену, — резко отреагировал лорд Хейвуд. — Говоря по совести, их пенсион и так слишком мал, а у меня сейчас нет никакой возможности его увеличить.

— Здесь неподалеку есть ферма, где я, пожалуй, смог бы достать что-нибудь на ленч, милорд. И если уж вы хотите, чтобы я платил, тогда попрошу у вас несколько шиллингов.

Лорд Хейвуд достал из кармана гинею и положил ее на стол.

— Вот, Картер, возьми. На это нам надо прожить довольно долго. Покупай лишь то, что нам абсолютно необходимо. Сразу, как только мы позавтракаем, я пойду посмотрю, что осталось в оружейной комнате. Когда-то там находилась прекрасная коллекция оружия, может быть, что-нибудь из нее уцелело.

— Мы не будем голодать, милорд, уж будьте уверены, — заявил Картер. — А лошадей я пустил на выгон, пусть там сами травку пощиплют.

Лорд Хейвуд подумал с благодарностью, что Картер обо всем успел позаботиться.

Четверть часа спустя, усевшись в огромной столовой дома за маленький столик у окна, накрытый белой чистой скатертью, он опять мысленно поблагодарил судьбу, пославшую ему Картера.

Завтрак был подан на тарелках из сервиза, который лорд Хейвуд так хорошо помнил. Они были отделаны по краю синим с золотом рисунком, а в центре красовался герб Хейвудов.

Он как раз принялся за яичницу с беконом, которые Картер только что принес с кухни, когда в комнату быстро вошла Лалита.

Лорд намеревался подняться при ее появлении, но не успел — девушка подошла и поспешно заняла место по правую руку от него.

— Пожалуйста, продолжайте вашу трапезу, — сказала она. — Если вы не знаете, когда и откуда вам удастся добыть следующий обед, будет большой ошибкой, если вы позволите остыть тому, что у вас сейчас на столе.

— Благодарю вас, — чуть насмешливо ответил ей лорд Хейвуд.

Он говорил себе, что должен был бы чувствовать возмущение и негодование оттого, что в его жизнь бесцеремонно вторгся совершенно чужой человек, который к тому же еще и требовал к себе внимания. Но вместо этого лорд Хейвуд не мог не признать, что девушка была необыкновенно мила и нисколько не вызывала у него раздражения, скорее наоборот, она ему, пожалуй, даже нравилась.

На ней было надето легкое летнее платье, очень красивое и на первый взгляд очень простое. Однако лорд Хейвуд неплохо разбирался в дамских нарядах и нисколько не сомневался, что оно было сшито у дорогой портнихи. Платье прекрасно сидело на ней, подчеркивая изящные линии стройной фигуры, а цвет шелковых оборок, которыми оно было отделано, великолепно сочетался с цветом голубых глаз.

Не успела она сесть за стол, как Картер тут же принес тарелку с яичницей и беконом и поставил перед ней.

— Утро доброе, мисс, — сказал он, светясь от удовольствия. — Надеюсь, вам понравится моя стряпня.

— Я сейчас такая голодная, что съела бы, пожалуй, целую лошадь! — заявила Лалита. — Надеюсь, вы не собираетесь есть наших лошадей, — ответил Картер с усмешкой. — Мы ни за что не расстанемся со своими боевыми друзьями.

У вас здесь есть лошади! — восторженно воскликнула девушка. — Как замечательно! Я так люблю ездить верхом! Пустая конюшня выглядит очень печально, почти как брошенное птичье гнездо после того, как птицы улетели.

— Если вы полагаете, что сможете кататься на моих лошадях, то вы очень заблуждаетесь, — довольно резко заявил лорд Хейвуд.

— Но почему? — удивилась Лалита. — Я хорошая наездница.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, но, пока вы живете здесь, хотя это и не продлится долго, вам необходимо вести себя так, как вы и намеревались. А именно, спрятаться у меня в доме и никому не показываться на глаза.

Лалита усмехнулась.

— А вы, оказывается, очень беспокоитесь о своей репутации!

— На самом деле я думал в первую очередь о вашей репутации, — с раздражением ответил лорд Хейвуд, — но теперь, когда вы упомянули об этом, я понял, что не желаю прослыть повесой и распутником как раз в тот момент, когда стал главой семьи!

— А кто-нибудь из ваших родственников может навестить вас здесь? — поинтересовалась Лалита.

— Это возможно, хотя я очень надеюсь, что этого не произойдет. У меня нет ничего, чтобы предложить им, кроме того угощения, которое вы нашли таким удручающе однообразным: яйца и овощи.

— Чепуха! — уверенно заявила Лалита. — В ваших лесах наверняка найдется, что можно было бы подстрелить, если у вас достаточно меткий глаз.

Она взглянула на него с озорной улыбкой и добавила:

— Хотя, конечно, французы — более крупная мишень, чем кролик или куропатка.

— Мне кажется, вы специально стараетесь вывести меня из себя, — заметил лорд Хейвуд, — и я отказываюсь отвечать до тех пор, пока мы не закончим наш завтрак. Как я уже говорил вам, я страшно голоден!

И действительно, они молчали до тех пор, пока не уничтожили все, что было на столе, и Картер унес на кухню грязную посуду.

Только тогда лорд Хейвуд продолжил разговор.

— Давайте поговорим серьезно, Лалита. Мы должны придумать, как вам действовать в сложившейся ситуации и куда вы сможете отсюда уехать.

Но почему я не могу остаться здесь? — В глазах девушки читалось недоумение. — Я бы с удовольствием жила здесь с вами и вашим человеком, как, кстати, его имя? Картер? Он кажется мне расторопным малым и умело ухаживает за вами, а поскольку о себе я и сама могу прекрасно позаботиться, у нас не возникнет никаких проблем.

Лорд Хейвуд начал терять терпение.

— Послушайте меня, Лалита. Я не могу все время повторять одно и то же. Вы не можете здесь оставаться. И для вас и для меня могут возникнуть серьезные проблемы. Мы можем попасть с вами в неприятное и весьма щекотливое положение, если станет известно, что вы находитесь здесь совсем одна в обществе мужчин.

— Ну хорошо, допустим, но куда мне идти?

— Вы, я надеюсь, не ждете, что я смогу ответить на этот вопрос. Ну откуда я могу знать, где вы можете найти приют?

— Поэтому глупо настаивать, чтобы я ушла отсюда. Я уже сказала вам, что собиралась поехать во Францию. Ведь если я останусь в Англии, скорее всего дядя меня все-таки разыщет и насильно выдаст замуж. Кроме того, не могу же я бродить по округе в поисках пустующих домов. А если я попытаюсь одна, без сопровождающих, устроиться в отеле, это может показаться подозрительным.

Лорд Хейвуд понимал, что она права, это действительно покажется очень странным, и в большинстве случаев ей просто откажут.

Тем не менее он полагал, что в этой ситуации должен быть какой-то простой выход, вот только в настоящий момент не мог позволить себе думать об этом.

— А пока вы раздумываете над тем, что лучше — утопить меня или разрезать на множество кусочков и зарыть в саду, — сказала она слабым голосом, — я, пожалуй, пойду и посмотрю на ваших лошадей.

— Прекрасно, идемте к Ватерлоо и Победителю, — решил лорд Хейвуд.

— Эти имена вы дали им после битвы? — удивленно спросила Лалита.

— На этом настоял Картер, — объяснил он. — Он сразу назвал свою лошадь Победителем и упорно продолжал обращаться к моему Ролло, так звали моего коня раньше, как к Ватерлоо, пока и я сам, и Ролло не привыкли к этому новому имени.

— Я уверена, что не буду разочарована, когда увижу вашего коня. Надеюсь, Ватерлоо выглядит так же великолепно, как и вы сами!

Это прозвучало совсем просто, как обычная констатация факта, и нисколько не напоминало льстивые комплименты, которые расточали ему женщины, преследовавшие его своим вниманием. Поэтому он не стал возражать, а молча подал ей руку и повел к конюшне.

Лошадей они увидели на выгоне за конюшней. Ватерлоо действительно был великолепен — крупный вороной конь с лоснящимися боками и мощной грудью.

Лорд Хейвуд каким-то особым образом свистнул, и жеребец рысью помчался прямо к нему.

— Ах, какой красавец! Я не ошиблась, он и в самом деле просто чудо! — воскликнула Ланита в восторге. — Неудивительно, что вы так его любите!

— Откуда вы знаете, что я его люблю? — с любопытством спросил лорд Хейвуд.

— Просто когда вы говорили о нем, ваш голос звучал как-то особенно тепло, совсем не так, как вы обычно говорите. А кроме того, ни одно животное не станет вот так легко откликаться на свист и так радоваться приходу хозяина, если не знает, что он его по-настоящему любит. Животных не обманешь.

Лорд Хейвуд чуть приподнял бровь, но ничего не сказал на такое странное заявление, лишь выразительно посмотрел на нее.

Освещенная солнцем, в легком летнем платье, девушка ласково поглаживала нос его норовистому коню, который спокойно и с видимым удовольствием принимал эту ласку. И она была так хороша в эту минуту, что лорд Хейвуд с невольным восхищением подумал о том, что эта живописная картина, несомненно, достойна кисти мастера.

Прочитав в глазах Лалиты таящуюся в них невысказанную просьбу, он решил, что не может отказать в том, о чем она не решалась попросить вслух.

— Я собираюсь нанести визиты нескольким арендаторам, живущим поблизости с имением, — сказал он. — Быть может, вы не откажетесь составить мне компанию на Победителе?

— Вы серьезно мне это предлагаете? — удивленно уставилась на него Лалита.

— При условии, что, когда я буду заходить к арендаторам в дома, вам придется ожидать меня в лесу, чтобы ни сам фермер и вообще никто не догадался, что я приехал к ним не один.

— Я обещаю вам это, и спасибо огромное… спасибо за то, что вы предложили мне поехать с вами!

— Прежде всего нам надо найти для вас подходящее седло, — сказал лорд Хейвуд. При этом он подумал, что, несмотря на опустевшую конюшню, в доме осталось еще много конской упряжи, так что седло найти будет совсем несложно.

И правда, в специально отведенной для этого комнате они нашли не только дамские седла, но и дорогую сбрую, красиво отделанную серебром, украшенную гербами рода Хейвудов. Все это, как хорошо помнил лорд Хейвуд, использовали для выездов в особо торжественных случаях, когда запрягали в карету лучших лошадей. При виде всех этих вещей воспоминания о былой славе и богатстве их рода больно ранили пятого лорда Хейвуда.

Теперь, разглядывая все эти теперь уже бесполезные, но красивые и дорогие вещи, он задумался, нельзя ли их продать, но тут же вспомнил, что говорил ему поверенный. Скорее всего подобными вещами рынок был завален, слишком много людей оказалось в подобном положении — без лошадей и денег, но с множеством дорогих и бесполезных в данной ситуации вещей.

Когда лошади были оседланы и лорд Хейвуд уже собирался вскочить в седло, он обратил внимание, что Налита до сих пор стоит в том же платье, даже не заикнувшись, что ей необходимо переодеться.

— Я полагаю, — сказал он, выразительно глядя на нее, — что у вас больше ничего нет из одежды, кроме того платья, что на вас сейчас надето?

— На самом деле я взяла с собой еще два платья, но мой саквояж оказался слишком тяжелым, и я с трудом донесла его до почтовой кареты.

При этих словах девушка взглянула на лорда Хейвуда и по выражению его лица догадалась, что невольно дала ему еще один ключ к разгадке своей тайны.

Стараясь исправить свою оплошность, она поспешно добавила:

— Но почтовые кареты ездят сейчас в самых разных направлениях, останавливаясь в каждом поселке.

— В то же время вам пришлось добираться до нее довольно долго, — заметил он. — А это значит, что вы приехали откуда-то издалека. Однако вы знали, что этот дом пуст, а я нахожусь за границей. Значит, ваш родной дом расположен где-то в этом графстве.

— Очень умно! — одобрительно кивнула Лалита. — Если я буду сообщать вам каждый день по одному подобному факту, то, пожалуй, года через три, возможно, вы и догадаетесь, кто я и откуда. Тогда вы, наверное, будете меня шантажировать, угрожая отправить домой.

— Я был бы весьма невысокого мнения о своих умственных способностях, если бы допустил, что мне потребуется на это целых три года, — усмехнулся лорд Хейвуд. — Но полагаю, для вас не должно стать неожиданностью, если ваш дядя, всерьез обеспокоившись вашим исчезновением, все-таки разыщет карету, на которой вы уехали, и узнает у кучера, где именно вы сошли с нее.

— Конечно же, я подумала об этом, — с победным видом заявила Лалита. — Я сказала ему, что схожу здесь, чтобы дождаться следующей кареты, которая направляется в Оксфорд. А он предупредил, что мне придется подождать минут двадцать.

Она так искренно радовалась, что может доказать своему собеседнику собственную предусмотрительность, что лорд Хейвуд не смог удержаться от смеха.

— Я уже начинаю думать, — сказал он, — что вы вовсе не бедная напуганная сирота, попавшая в беду, а опытная, расчетливая обманщица и авантюристка!

— Может быть, и так, — сказала Лалита, лукаво глядя на него, — но в таком случае вы должны быть со мной очень и очень осторожны, потому что я могу обвести вас вокруг пальца, если вы захотите сделать что-то вопреки моему желанию.

Лорд Хейвуд должен был признаться самому себе, что находит эту милую девушку весьма забавной, дерзкой и, без сомнения, очень необычной.

Внезапно ему пришла в голову мысль, что она ведет себя с ним очень осторожно, так, словно боится, что не сумеет в конце концов настоять на своем и остаться в его доме на какое-то время.

В то же самое время он отдавал себе отчет, что с каждым часом ему все труднее решать, как правильно ему себя с ней вести и что следует предпринять в такой необычной ситуации.

Было совершенно недопустимо, чтобы она оставалась с ним одна в пустом доме, но он не был волшебником, и ему негде было взять пожилую даму ей в дуэньи. К тому же ему хватало своих собственных забот, чтобы взваливать на себя еще и непростые проблемы Лалиты.

Стоило ему переступить порог дома на первой ферме, как все мысли о девушке тут же вылетели у него из головы.

Арендатор был уже достаточно стар, один из его сыновей служил в армии, другого насильно забрали во флот. Третий сын был еще подростком, но пытался помогать отцу с таким усердием, что лорд Хейвуд про себя пожалел этого мальчишку.

Коровы казались слишком истощенными, чтобы давать молоко, свиньям не хватало корма, и они были чересчур худыми, чтобы можно было их продать на рынке. И больше на дворе не было видно никакой живности, за исключением нескольких тощих кур.

Лишь небольшая часть земли была распахана, да и та заросла сорняками и крапивой.

— Должно быть, вы получили хорошую цену за то, что продавали продукты для снабжения нашей армии? — спросил лорд Хейвуд.

— Это правда, милорд, но только цены на все уж очень выросли за последние год-два, да и трудно мне управляться одному, без помощников, — пожаловался пожилой арендатор.

Лорд Хейвуд видел, с какой надеждой смотрят на него эти люди, рассчитывая, что он поможет им починить дом и восстановить хозяйство. Он осторожно объяснял им, как много ему еще надо сделать в первую очередь, и не мог набраться мужества и прямо сказать этим старикам, что от него сейчас мало что зависит и будущее представляется ему совершенно безнадежным.

Следующий визит мало чем отличался от первого. Ферма была в таком же удручающем состоянии, что привело лорда Хейвуда в еще более мрачное расположение духа.

Он решил, что на сегодня с него хватит, и, ни слова не говоря, развернул лошадь по направлению к дому.

По дороге лорд Хейвуд, погруженный в свои невеселые мысли, почти забыл о присутствии Лалиты и не обращал на нее никакого внимания, пока девушка сама не напомнила о себе.

— Вы должны что-то сделать для них и для себя тоже.

— Я совершенно не представляю, что именно могу сделать, — ответил он довольно резко.

— Но что-то необходимо сделать. Нельзя же равнодушно смотреть на такое…

— Здесь может помочь только чудо вроде манны небесной, например, дождь из золотых гиней, — с горечью произнес лорд Хейвуд.

— Но ведь чудеса иногда случаются!

— В далеком прошлом, в Библии да еще в сказках, — покачал головой он. — Нам надо смотреть на вещи реально, Лалита.

— Бог помогает тем, кто сам себе помогает, а не проводит время в бездействии.

— А я и хочу только одного — помочь себе, вот только кто мне может подсказать, как это сделать, — ответил лорд Хейвуд.

Когда они подъезжали к аббатству, оно показалось им еще более великолепным и величественным, чем обычно, и с трудом верилось, что у его хозяина на самом деле нет ни пенни, который он мог бы истратить, чтобы поддержать это величие.

Словно прочтя его мысли, Лалита сказала:

— У вас есть список имущества?

— Да, конечно.

— Ну, предположим, что стряпчие могли ошибиться и не внесли в него всего. Вдруг вы сможете обнаружить что-нибудь, что они пропустили?

— Мой поверенный убеждал меня, что они осмотрели все очень тщательно.

— А может быть, есть какое-нибудь спрятанное сокровище на чердаке или клад в подвале.

— Если я найду там несколько бутылок вина в погребке, то и вправду поверю, что нашел сокровище, которое скрасит наш скромный обед.

— Раз вы так говорите, я могу вообразить, что вы приглашаете меня остаться с вами по крайней мере еще на сегодняшний вечер, — сказала Лалита.

— Похоже, что так, — согласился он. — Но при этом я вынужден добавить, что вы должны собраться и уехать отсюда завтра утром.

— Не могу поверить, что вы получите от завтрашней прогулки верхом такое же удовольствие, как сегодня, если вас будет сопровождать Кар тер, а не я, — улыбнулась Лалита.

Поскольку это была правда, лорд Хейвуд почувствовал раздражение.

— Уверяю вас, — сказал он, — я очень хотел бы помочь вам и постараться подыскать надежное убежище, но в настоящий момент мои проблемы занимают меня гораздо больше.

— Ну конечно, именно поэтому я и предлагаю вам свою помощь, — поспешила сказать Лалита.

— Здесь вы мне ничем не сможете помочь.

— А вы в этом так уверены? Я ведь из кельтов — вот вам, кстати, еще одна зацепка, — а у всех кельтов имеются особые способности. Например, моя мать могла отыскивать под землей воду…

— У нас достаточно воды, спасибо, — ответил лорд Хейвуд, взглянув на озеро.

— Почему-то мне кажется, что однажды я смогу удивить вас, — продолжала Лалита.

— Вы и так уже достаточно меня удивили, — холодно заметил он. — Мог ли я представить, что, вернувшись домой в то утро, обнаружу в постели своей матери безбилетного пассажира.

— Точно, я именно безбилетный пассажир!

И ни один человеколюбивый капитан не выкинет меня за борт.

— Это очень распространенное заблуждение, как я полагаю, — ответил лорд Хейвуд. — И позвольте мне указать вам, что безбилетные пассажиры вынуждены в конце концов отрабатывать свой проезд.

— Я как раз и собиралась это сделать, — подхватила Лалита. — И когда вы увидите, насколько я вам необходима, вы только порадуетесь, что я выбрала именно ваш корабль для того, чтобы на нем спрятаться.

Она произносила все это с такой искренностью и неподдельным убеждением, что немало позабавила его.

И все же, глядя на девушку, проезжавшую впереди через широкие ворота, такую юную и прелестную в своем белом платье, отделанном голубыми лентами, он подумал о том, что, если бы рассказал кому-нибудь из своих друзей о сегодняшнем приключении, ему бы вряд ли поверили.