Тайный поцелуй

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Лорд Хейвуд прошел через зал и, не останавливаясь, решительным шагом направился прямо в кабинет.

Лалита потерянно следовала за ним. Ее охватило безнадежное отчаяние, все рушилось прямо на глазах. Все, о чем она мечтала и что так чудесно начиналось, могло сейчас безвозвратно погибнуть. Неужели она потеряет то, что значило для нее так много? Что стало для нее смыслом жизни!

Она закрыла за собой дверь в кабинет и встала прямо перед лордом Хейвудом, с мольбой глядя на него. В ее глазах, огромных и тревожных, как у испуганной лани, отражались все ее сомнения и самые дурные предчувствия.

Она все еще слегка дрожала от пережитого ею ужаса.

Больше всего ей хотелось сейчас подбежать к лорду Хейвуду и спрятать лицо у него на плече, чтобы он обнял ее своими сильными надежными руками.

Не глядя на нее, лорд Хейвуд холодно сказал:

— Кажется, я припоминаю теперь генерала Дункана, который жил когда-то в шести милях отсюда.

— Это был мой дедушка.

— Почему вы ничего мне не сказали о нем?

— Дедушка давно умер, а вы ведь видели дядю Эдуарда! Как я вам говорила, он принуждал меня… выйти замуж за его сына Филиппа… — тихо сказала девушка и чуть слышно добавила: — Его вы тоже видели.

— Потому что вы богатая наследница? — уточнил лорд Хейвуд.

Лалита подошла ближе. Силы совсем оставили ее, и, чтобы не упасть, она тихо опустилась на край одного из кресел.

— Сначала, — все так же тихо отвечала она, — я боялась… что вы отошлете меня… назад к дяде. А потом, когда вы стали уверять… что ни за что… не примете денег от… женщины…. я просто не могла сказать вам, что я… очень богата.

Лорд Хейвуд молчал, и Лалита, не в силах больше сдерживать слова, которые так и рвались наружу, воскликнула:

— Пожалуйста… пожалуйста, не отвергайте меня! Теперь, когда я поняла, что я люблю вас… я не смогу уйти и жить одна… и… неужели любовь не важнее каких-то денег!

Она сжала руки в порыве отчаяния и, не в силах больше сдерживать чувств, что бушевали сейчас в ее груди, разрыдалась, не сводя с лорда Хейвуда полных слез глаз.

Но лорд Хейвуд, не глядя на нее, все так же холодно спросил:

— Вы сказали, что расскажете мне все завтра вечером. Вы именно это и собирались мне рас сказать?

И поскольку Лалита ничего не ответила, а только тихо всхлипывала, он продолжил:

— Мне кажется, я понял. Значит, вы намеревались выйти за меня замуж, скрыв сведения о том, что вы богатая наследница. Я правильно полагаю?

Поскольку это была правда, Лалите нечего было возразить, и после минуты молчания она сказала не очень уверенно:

— Рассказать вам… что произошло… на самом деле?

— Именно этого я и жду от вас, — кивнул лорд Хейвуд.

— Мой отец встретил мою маму, которая приехала из Америки, когда она гостила в Англии у своих родных. Они оба сразу же влюбились друг в друга.

При этих словах ее голос зазвучал мягче, и она с трогательной нежностью взглянула на лорда Хейвуда, словно чувствуя, что ее рассказ должен был затронуть сентиментальные струнки в его душе.

Но он никак не отреагировал, и она продолжила:

— Они поженились. Это произошло сразу после того, как началась война, и мама не решилась возвращаться в Америку. К тому же отец был военным и служил в гвардии.

— Итак, они остались в Англии, и вы родились здесь, — закончил за нее лорд Хейвуд.

Лалита кивнула.

— Мама не хотела терять связи с родиной и постоянно писала своим родителям, но письма часто пропадали или шли очень долго. А когда много позже Англия была втянута в войну с Америкой, письма и вовсе перестали доходить, и мама длительное время не имела никаких вестей о своих родных.

— Это неудивительно, — заметил лорд Хейвуд.

— Потом папа был ранен в ногу, и его демобилизовали, — продолжала Лалита. — Бабушка умерла, дедушка ушел в отставку, и мы переехали жить к нему в Мэнор-хауз, где я с тех пор и жила.

— Где именно это находится?

— В Литл-Шелдоне. Это небольшой поселок недалеко от вашего поместья.

— Теперь я вспомнил, — сказал лорд Хейвуд.

— Это около шести миль отсюда по дороге, — объяснила Лалита. — Но если ехать на лошади прямо, через поля и лес, то это гораздо ближе.

Только теперь чуть заметная улыбка появилась на губах лорда Хейвуда, когда он сказал:

— Так вот откуда вы так хорошо знаете о моем поместье.

— Я иногда проезжала мимо и видела этот дом. Он очень мне нравился, и я иногда придумывала всякие интересные истории, связанные с этим домом. Когда ваш дедушка умер… мне очень хотелось вас увидеть… я представляла себе, какой вы…

Она замолчала, и через мгновение лорд Хейвуд довольно сурово потребовал:

— Продолжайте.

— После Ватерлоо, когда прекратились военные действия, мама получила письмо из Америки, в котором говорилось, что ее отец умер и оставил ей все деньги.

— Он был богатым человеком? — спросил лорд Хейвуд.

— Очень богатым, — сказала Лалита. — Поскольку было необходимо, чтобы мама поехала и вступила в права наследства, они с отцом оставили меня с дедушкой, а сами уехали в Америку.

— Это было два года назад? — спросил лорд Хейвуд.

— Да, почти два года. Это произошло в августе.

— И что случилось потом?

— Корабль, на котором они возвращались в Англию… затонул… Все, кто был на борту… погибли.

Голос девушки чуть дрогнул, и лорд Хейвуд шагнул было к ней, но, сделав над собой усилие, сдержал этот порыв.

Взяв себя в руки, что, как понял лорд Хейвуд, далось ей с большим трудом, Лалита продолжала:

— Из Америки мама писала дедушке о том, сколько денег она получила… и еще о том, что, поскольку я их единственный ребенок, все это состояние должно перейти ко мне.

— И что сказал об этом ваш дедушка?

— Он был не слишком доволен, — ответила Лалита. — Он сказал мне тогда: «Это значит, моя девочка, что все охотники до богатого приданого Англии будут виться возле тебя в надежде заполучить твои деньги! И чтобы этого не случилось, мы никому не скажем о твоем наследстве!»

— Ваш дедушка рассудил очень мудро. Но, когда он умер, как я полагаю, этим не преминул воспользоваться ваш дядя?

Именно так все и случилось, — кивнула Лалита, тяжело вздохнув. — Я думаю, что дедушкин поверенный в делах, должно быть, сказал ему об этом, так как дядя Эдуард вскоре прибыл в Мэнор и объявил, что он теперь является моим опекуном и я должна делать все, что он мне велит.

— А до этого вы часто его видели? — поинтересовался лорд Хейвуд.

— Нет, у него с дедушкой были довольно прохладные отношения. Дедушка никогда не одобрял его поведение. Прежде всего за то, что он, ссылаясь на плохое здоровье, избежал службы в армии. Ну и потом, дядя постоянно требовал, чтобы дедушка оплачивал его долги.

— Теперь я понимаю, что у вашего дедушки действительно были причины скрывать от него ваше положение богатой наследницы.

— Дедушка не хотел, чтобы… об этом вообще кто-нибудь знал. Он собирался на этот сезон привезти меня в Лондон, чтобы я могла побывать там на балах и светских приемах, но, к сожалению, заболел, и все наши планы рухнули.

— Вы были очень этим огорчены?

— Нет, совсем нет, я была вполне счастлива в Мэноре. У меня были лошади, много прелестных платьев, и если дедушка боялся охотников за приданым, то и я их боялась.

— Но вы же наверняка хотели выйти замуж?

— Только если бы… я действительно полюбила…

Лалита вздохнула и после паузы добавила:

— Вы можете себе представить, что я почувствовала, когда дядя Эдуард привез с собой в Мэнор Филиппа и объявил, что мы должны с ним пожениться? Я думаю, он узнал от поверенных, связанных с адвокатской конторой в Америке, что единственный путь для него получить контроль над моим наследством — это выдать меня замуж за своего сына.

Лорд Хейвуд был уверен, что так все и было на самом деле, поэтому он сказал:

— И потому, что вы были напуганы перспективой стать женой своего кузена, вы и сбежали из дома?

— Я была… очень сильно напугана, — ответила Лалита. — Я чувствовала, что дядя Эдуард ни перед чем не остановится, чтобы заставить меня выйти замуж за Филиппа… Поэтому я пришла сюда, зная, что вы находитесь во Франции…

Лорд Хейвуд подумал, что она умно поступила, спрятавшись в абсолютно пустом доме. Вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову искать ее здесь, где не было никого, кто мог бы ей помочь, кто мог бы заботиться о ней.

Словно прочитав его мысли, Лалита сказала:

— Когда… вы вернулись домой… и все стало вдруг так замечательно… я поняла, что никогда еще не была так счастлива!

Она поднялась и подошла к лорду Хейвуду.

— Вы не можете… отправить меня назад, — сказала она, умоляюще глядя ему в глаза. — Вы не посмеете… отвергнуть меня сейчас только потому, что я богата…. Если хотите, забудьте о моих деньгах, откажитесь от них… но я без вас не смогу жить!

Голос у нее дрожал и срывался, глаза вновь наполнились слезами, она готова была разрыдаться.

Лорд Хейвуд некоторое время смотрел на нее с непонятным выражением в глазах, потом медленно раскрыл ей объятия.

С тихим возгласом облегчения она бросилась к нему и обвила руками его шею.

В это мгновение дверь в кабинет отворилась, и они услышали, как какой-то мужской голос произнес:

— Извините меня, но, — поскольку никто так и не отозвался, когда я звонил и стучал внизу, у входной двери, я позволил себе войти без приглашения.

Ланита и лорд Хейвуд обернулись и с удивлением посмотрели на незнакомого мужчину.

Небольшого роста, с седыми волосами и в очках, он выглядел как степенный школьный учитель.

Лорд Хейвуд выпустил Лалиту из своих объятий и пошел навстречу новоприбывшему.

— К сожалению, мой слуга в отъезде, и потому никто не открыл вам дверь. Мое имя лорд Хейвуд, и я являюсь хозяином этого поместья. Вы, вероятно, желали видеть именно меня?

— Да, разумеется, милорд, и я должен извиниться за свое бесцеремонное вторжение, а также за свой неожиданный визит. Я не успел сообщить заранее о своем приезде.

— Кто вы?

— Мое имя Вэлтон, милорд. Я приехал в ваше поместье по договоренности с дирекцией акционерного общества «Кристи». Я работаю у них оценщиком.

— Ну конечно! — воскликнул лорд Хейвуд. — Я просил их прислать оценщика, однако не предполагал, что вы прибудете так скоро!

— Это мне известно, милорд, но, поскольку дело вашей светлости не терпит отлагательства, я поспешил выехать из Лондона еще вчера вечером. Я лишь немного разминулся с вами в Хейвуд-хаузе, поэтому поспешил сюда.

— Входите и садитесь, прошу вас, — сказал лорд Хейвуд. — И объясните мне, почему дело такое спешное. Я, конечно, просил одного из директоров, с которым разговаривал, чтобы прислали кого-нибудь при первой же возможности, но полагал, что вначале вы осмотрите Хейвуд-хауз, а уже затем приедете сюда.

— Но именно об этом я и пытаюсь сообщить вашей светлости, — ответил мистер Вэлтон.

Продолжая говорить, он прошел вперед и сел в ближайшее кресло. В руках мистер Вэлтон держал небольшой чемоданчик для бумаг.

Лалита украдкой вытерла слезы и, подойдя к мужчинам, села в кресло по другую сторону камина, в то время как лорд Хейвуд стоял, повернувшись к камину спиной.

— Вчера вечером я успел доехать до ближайшей от вас деревни, — продолжал мистер Вэлтон свои пространные объяснения. — И надеялся добраться до вашего поместья сразу после завтрака сегодня утром, однако по дороге мне невольно пришлось задержаться из-за одного крайне прискорбного дорожного происшествия.

— Дорожного происшествия? — переспросил лорд Хейвуд.

— Да, милорд. Мне навстречу попался фаэтон. Им правил молодой человек, но либо он не умел править, либо просто обезумел. Во всяком случае, он потерял контроль над лошадьми. Пытаясь уклониться от встречной почтовой кареты, в которой я ехал, он врезался в ограждение моста, того, что переброшен через реку на окраине вашей деревни.

Пока он говорил, Лалита, полная самых тревожных предчувствий, поднялась со своего места и подошла к мужчинам, встав за спиной лорда Хейвуда.

— И что произошло дальше? — спросил лорд Хейвуд, стараясь не показать внезапно охватившего его волнения.

— Все это было очень печально, милорд, — продолжал свой рассказ мистер Вэлтон. — Фаэтон занесло на повороте, когда он въехал на мост. В этот момент другой, пожилой, мужчина, также ехавший в этом экипаже, вывалился прямо в реку, и его понесло вниз течением.

Мистер Вэлтон замолчал на несколько минут и, сняв очки, принялся протирать стекла носовым платком. Он выглядел очень расстроенным, видимо, это дорожное происшествие произвело на него крайне тяжелое впечатление.

Лалита больше не могла вынести неизвестности. Предчувствуя недоброе, она положила руку на сгиб локтя лорда Хейвуда. Пытаясь ее ободрить, он накрыл ее руку своей ладонью, чуть сжав пальцы.

— Скажите, сильно ли пострадал человек, который выпал из экипажа? — тихо спросил он.

— Мне искренне жаль говорить об этом, милорд, но к тому времени, когда его выловили довольно далеко от моста, вниз по реке, этот джентльмен был уже мертв.

Лалита вздрогнула, но не произнесла ни звука. Мистер Вэлтон вновь водрузил очки на нос.

— Я ничем не мог помочь, — сокрушенно сказал он. — И когда на месте происшествия появились викарий и местные жители, которые начали хлопотать вокруг молодого человека и делать все необходимое, я поехал дальше, так как спешил как можно скорее увидеться с вашей светлостью.

Из груди Лалиты вырвался вздох, и лорд Хейвуд понял, что это был вздох облегчения.

Теперь, когда ее дядя был мертв, они могли ни о чем не беспокоиться. Никакие неприятности им больше не угрожали.

Прочитав в глазах девушки откровенную радость, он тепло ей улыбнулся, и Лалита поняла, что солнце вновь засияло над ними и все черное и мрачное уходит из их жизни.

Он вновь сжал ей пальцы своей горячей ладонью, и Лалита с благодарностью ответила на этот заботливый жест, почувствовав себя гораздо увереннее.

Мистер Вэлтон, так и не поняв, какое утешительное сообщение он принес им, в это время открывал свой чемоданчик.

— После того как вы покинули вчера аукцион «Кристи», милорд, — начал он, — директору сообщили, что посол одной страны, который на этот момент хочет остаться инкогнито, посетил нас с довольно неожиданным предложением.

— Что это значит? — спросил лорд Хейвуд.

Эта страна, которая в скором времени, несомненно, будет играть важную роль в европейских делах, особенно после Венского конгресса, намеревается открыть в Лондоне свое посольство. Представители посольства сообщили, что поскольку намерены обосноваться здесь на долгие годы, то хотели бы безотлагательно снять для этой цели один из наиболее представительных и красивых лондонских особняков.

Глаза лорда Хейвуда внезапно загорелись от охватившего его волнения. Это сообщение не могло его не заинтересовать, но он ничего не сказал, предоставляя мистеру Вэлтону возможность продолжить, что тот и сделал достаточно торжественным тоном.

— Директор «Кристи», милорд, решил, что более подходящего особняка, чем ваш, ему не найти, и если ваша светлость готов сдать его, то могу сообщить, что это будет означать весьма солидную сумму ренты, которая будет выплачиваться сразу, как только мы оформим соответствующие документы.

— Вы имеете в виду, что дом будет сдан со всей обстановкой? — спросил лорд Хейвуд.

— Директор, с которым ваша светлость говорили вчера, сделал вывод, что дом вполне готов, если можно так выразиться, к приему гостей, и это, несомненно, очень большое удобство как для арендатора, так и для нашей фирмы.

— Я готов сдать Хейвуд-хауз на таких условиях, — сказал лорд Хейвуд.

Он старался говорить безразличным тоном, но все-таки не мог сдержать радостной нотки, которая прозвучала в его голосе.

— Это для нас большое облегчение, милорд, — отвечал обрадованный мистер Вэлтон. — Я привез с собой заранее заготовленные документы, которые вы, разумеется, пожелаете сначала показать своему адвокату, прежде чем подписывать договор.

— Разумеется, — согласился с ним лорд Хейвуд.

Затем, словно ему пришла в голову мысль каким-то образом отметить такое неожиданное благоволение фортуны, он сказал:

— Я должен принести свои извинения, мистер Вэлтон, так как даже не предложил вам ничего выпить. Думаю, это именно то, в чем вы сейчас нуждаетесь, особенно после того, как вы стали свидетелем такого прискорбного случая на пути сюда.

— Благодарю, милорд, — отвечал мистер Вэлтон. — Это и в самом деле было довольно неприятное зрелище.

— Что вы предпочитаете? Может быть, бокал шерри?

Мистер Вэлтон покачал головой.

— Благодарю вас, милорд, но я не пью. Алкоголь противопоказан мне докторами.

Лорд Хейвуд вопросительно взглянул на Лалиту.

— Я знаю, что может понравиться мистеру Вэлтону, — сказал он. — Это бокал твоего персикового сока.

— О да, конечно! — воскликнула она.

Ее глаза сияли от счастья. Девушка в эту минуту могла думать лишь о том, что теперь, когда лорд Хейвуд может сдать свой лондонский дом и получать за это достаточно приличные деньги, его гордость не будет уязвлена мыслью, что он полностью зависит от ее богатства.

Пока она шла по коридору до кухни, — ее сердце пело от счастья, а губы шептали благодарственную молитву.

— Благодарю тебя, боже, — шептала она. — Теперь, я уверена, он не откажется жениться на мне!

Дойдя до кухни, она вспомнила, что отнесла сок в винный погреб, чтобы он лучше сохранился на холоде.

Сбежав по каменным ступеням, Налита взяла керамический кувшин, стоящий на выложенном плитами холодном полу. Затем остановилась в нерешительности, думая, не прихватить ли для хозяина дома бутылку вина.

Но затем решительно покачала головой и покинула погреб с одним кувшином, решив, что хоть лорд Хейвуд и был бы рад отметить такое радостное событие, но тем не менее он не станет пить в столь ранний час.

Она не спеша направилась назад, осторожно прижимая к себе тяжелый кувшин и беспокоясь лишь о том, как бы не выронить его или не споткнуться.

Когда Лалита вошла в кабинет, лорд Хейвуд сидел за своим рабочим столом и просматривал разложенные перед ним бумаги. Мистер Вэлтон стоял рядом и что-то объяснял лорду.

— Мне кажется, здесь все составлено очень разумно, — сказал он, обращаясь к мистеру Вэлтону. — Не вижу причин, почему бы мне не под писать их прямо сейчас.

При этом он думал лишь о том, что ему очень не хочется снова ехать в Лондон и оставлять Лалиту одну.

— Уверяю вас, милорд — сказал мистер Вэлтон, — что это абсолютно честный и всеобъемлющий договор об аренде, который полностью учитывает интересы как нашего клиента, так и вашей светлости.

— Я в этом не сомневаюсь, — согласился с ним лорд Хейвуд.

Подняв голову, он увидел Лалиту, которая появилась в кабинете с запотевшим кувшином.

— Но позвольте я еще раз внимательно про чту его. Прошу вас, выпейте пока этот необыкновенно вкусный сок. Он приготовлен из персиков, которые растут в нашем саду. Уверен, вы найдете, что он весьма необычен на вкус и прекрасно утоляет жажду.

— Не думаю, что я когда-нибудь прежде пробовал персиковый сок, — сказал мистер Вэлтон с некоторым удивлением.

Лалита прошла в дальний конец комнаты, где на небольшом столике стоял поднос со стаканами. Взяв один из них, она вернулась к столу и налила в него сок из кувшина.

Мистер Вэлтон внимательно наблюдал за ее действиями, и едва только она наполнила стакан, как он взволнованно воскликнул:

— Где вы нашли этот кувшин?

Его голос прозвучал так неожиданно громко, что и лорд Хейвуд, и Лалита одновременно подняли головы и с изумлением взглянули на него.

— Я просто не верю своим глазам! — возбужденно продолжал мистер Вэлтон. — Это, должно быть, подделка!

— О чем вы говорите? — удивленно спросил лорд Хейвуд.

Затем все внимательно посмотрели на кувшин, на который раньше почти не обращали внимания.

Это был довольно большой кувшин обычной формы с ручкой, украшенный довольно безвкусным, с точки зрения Лалиты, геометрическим рисунком красно-коричневого и черного цветов.

Весь покрытый глазурью, кувшин выглядел довольно приятно, и все же, по ее мнению, в нем не было абсолютно ничего, что могло бы вызвать такой восторг и волнение мистера Вэлтона.

Тем временем мистер Вэлтон проворно и очень внимательно исследовал кувшин, пробегая пальцами по рисунку.

Наконец он сказал:

— Нет, я абсолютно уверен, что он подлинный, и я бы сказал, что это один из лучших образцов, сохранившихся до нашего времени.

— Образцов чего? — удивился лорд Хейвуд.

— Афинских гончарных изделий с геометрическим рисунком семьсот пятидесятого года до нашей эры.

Лалита ахнула.

— Вы хотите сказать, что это ценная вещь?

— Не просто ценная, невероятно ценная. Это музейный экспонат, — взволнованно ответил мистер Вэлтон. — И совершенное безумие использовать его как обычный кувшин! — закончил он с упреком.

Лалита взглянула на лорда Хейвуда.

— Думаю, — сказал он, улыбаясь, — мистер Вэлтон будет счастлив, если ты перельешь сок в какой-нибудь менее ценный сосуд, дорогая.

— Еще бы! — воскликнул мистер Вэлтон.

Но Лалита, будто не слыша их последних слов, тихо сказала:

— Я уверена, это не включено в завещание.

— Нет, в списке не упомянуто ничего, что бы относилось к Греции, — отозвался лорд Хейвуд.

С этими словами он выдвинул ящик стола и достал документы, с которыми они тщательно обследовали весь дом, пытаясь найти хоть что-нибудь, что можно было бы продать.

Положив их на стол, он сказал:

— Помню, мой дед ездил в Грецию, когда был уже довольно стар. Думаю, опись имущества для передачи по наследству была составлена еще до этой поездки.

— Но в таком случае, — быстро отреагировала Лалита, — в доме могут быть и другие вещи, привезенные им из Греции.

— Другие вещи! — воскликнул возбужденно мистер Вэлтон. — Вы хотите сказать, что у вас могут быть еще изделия из керамики, подобные этому кувшину и в таком же прекрасном состоянии?

— Боюсь, что на самом деле я не имею об этом никакого представления, — сконфуженно признался лорд Хейвуд. — Но мы обязательно поищем. Где ты нашла этот кувшин, Лалита?

— В цветочной комнате. Он там стоял вместе с вазами.

Мистер Вэлтон пришел в неописуемый ужас и, издав звук, очень похожий на стон, схватился за голову.

— Ведь его там могли разбить! — воскликнул он.

Лорд Хейвуд поднялся из-за стола.

— Думаю, что самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, это пойти в цветочную комнату и посмотреть, нет ли там чего-нибудь еще столь же ценного.

— Я готов сделать это немедленно, милорд, — заявил мистер Вэлтон.

При этом он осторожно переставил кувшин в самый центр стола, видимо, опасаясь за его сохранность.

— Подумать только, что ваша светлость не знали истинной ценности этого великолепного образца греческой керамики! Я просто содрогаюсь от мысли, что могло с ним случиться за это время!

— Так давайте посмотрим, нет ли там еще чего-нибудь, с чем бы следовало обращаться так же осторожно, — предложил лорд Хейвуд.

Он обращался к мистеру Вэлтону, но глазами искал взгляд Лалиты. Девушка незаметно взяла его за руку, и он нежно сжал ее пальцы, не говоря ни слова. Слова им были не нужны, они оба думали об одном и том же.

Они вместе с мистером Вэлтоном прошли по длинному коридору в комнату, которую Лалита назвала цветочной и которая была расположена рядом с кладовой.

Это была небольшая комната, где Лалита нашла вазы для цветов на узких полках, занимавших всю стену.

В центре стоял сосновый стол, на котором обычно составлялись букеты и делались другие украшения из цветов. Когда Лалите понадобился сосуд для сока, она просто взяла один из кувшинов, стоящих на нижней полке.

Войдя сюда, лорд Хейвуд и Лалита пропустили мистера Вэлтона вперед, чтобы он смог все как следует оглядеть.

Оценщик принялся с энтузиазмом осматривать полку за полкой. Лалита было подумала, что он будет весьма разочарован, если ничего не найдет, но в этот момент он с радостным восклицанием нагнулся и достал то, что Лалита поначалу приняла за круглый сосуд, совершенно ничем не примечательный.

С благоговением мистер Вэлтон долго смотрел на этот сосуд. При этом он произнес фразу, которая прозвучала словно какое-то магическое заклинание:

— Лонкуан, бледно-зеленый сосуд в форме лепестка лотоса, династия Сон!

— Вы хотите сказать, что это китайская ваза? — спросила Лалита.

— Великолепный экземпляр! — ответил мистер Вэлтон вне себя от восторга. — Взгляните только на эту бледно-зеленую глазурь!

Он был необыкновенно горд своей находкой, и, когда на последней полке внизу мистер Вэлтон обнаружил кувшин, покрытый черно-коричневой глазурью и относящийся, по его словам, к северной династии Сон, Лалита не решилась признаться восхищенному ценителю, что этот кувшин кажется ей некрасивым.

— Я думаю, китайские вазы принадлежали моей бабушке, — задумчиво сообщил лорд Хейвуд. — Вот почему они не внесены в опись. Я смутно помню, как она рассказывала, что ее отец бывал в Китае.

— Но как же я могла догадаться, что они такие ценные! — воскликнула Лалита.

Ей показалось, что мистер Вэлтон очень неодобрительно отнесся к ее невежеству, но Лалиту это не волновало. Она была слишком счастлива за лорда Хейвуда, чьи мысли и чувства сейчас были ей понятны без слов.

Между тем мистер Вэлтон умолял их поместить эти драгоценные сосуды в такое безопасное место, где им ничто не угрожало бы. После того как лорд Хейвуд заверил его в этом, тот объявил, что ему следует немедленно отправляться обратно в Лондон.

— Не хотите ли вы остаться на ленч? — спросил лорд Хейвуд. — Правда, поскольку моего слуги сейчас нет, то я могу предложить вам лишь самую простую пищу, но вы принесли такие хорошие новости, и мне, как хозяину, не хотелось бы отпускать вас без обеда в обратный путь.

— Это очень великодушно с вашей стороны, милорд, — ответил мистер Вэлтон, — однако мне необходимо как можно скорее вернуться в Лондон с документами на аренду. Директор получит приятную возможность сразу же информировать своего клиента о великодушном решении вашей светлости предоставить в его распоряжение Хейвуд-хауз.

— Мне это не менее приятно, — сказал лорд Хейвуд. — И я хотел бы искренне поблагодарить вас за то, что вы помогли мне найти эти сокровища, которые, я буду надеяться, вы сможете продать так скоро, как только возможно.

— Я уверен, что наша фирма будет гордиться, что вы доверяете нам такое сокровище, которое приведет в восторг всех ценителей древностей.

— Так почему бы вам не взять их с собой прямо сейчас? — предложил лорд Хейвуд.

Мистер Вэлтон ужаснулся.

— Я не могу взять на себя такую ответственность, милорд! — быстро и несколько испуганно произнес он. — Но, с позволения вашей светлости, я пришлю сюда специального человека, который особым образом упакует их и доставит в полной безопасности в Лондон на экипаже, более подходящем для этих целей, чем почтовая карета.

— Вероятно, так действительно будет лучше, — согласился с ним лорд Хейвуд. — Разбить их сейчас, через столько веков, было бы, пожалуй, настоящим несчастьем!

Бедный мистер Вэлтон был так огорчен легкомыслием лорда Хейвуда, что Лалита пожалела его, подумав, что было слишком жестоко шутить с тем, что было ему так дорого.

Положив подписанные документы на аренду Хейвуд-хауза в чемоданчик для бумаг, мистер Вэлтон попрощался с таким нетерпением, что Лалита заподозрила, что он неспроста стремится в Лондон. «Наверное, ему не терпится сообщить о своей ценной находке», — решила она, с симпатией глядя на этого страстного любителя древностей.

Еще раз настоятельно напомнив о необходимости как можно бережнее обращаться с найденными древними сокровищами, мистер Вэлтон отбыл наконец в обратный путь.

Лалита стояла вместе с лордом Хейвудом на верхней ступеньке лестницы, провожая гостя. И только когда почтовая карета, увозящая мистера Вэлтона в Лондон, скрылась из виду, она поняла, как много значил для них его приезд.

Она взглянула на лорда Хейвуда и увидела, что мрачное выражение окончательно исчезло из его глаз и они блестят от радости. И в эту минуту он показался ей необыкновенно молодым и красивым, как никогда.

Несколько мгновений они стояли, глядя друг на друга. А затем лорд Хейвуд раскрыл ей объятия и, когда она прильнула к нему, прижал ее к себе.

— Я думаю, ты самая настоящая колдунья! — заявил он, с лукавой нежностью заглядывая ей в глаза. — Ты ведь постоянно говорила мне, что все будет хорошо, и вот действительно все уладилось самым неожиданным образом.

— Я знала, что ты победишь! — тихо отвечала Лалита.

— Я не могу поверить в это, — продолжал он, — после всех волнений и бессонных ночей, когда я тщетно пытался придумать выход из этой отчаянной ситуации! Теперь многие из моих проблем решились сами собой. Я буду получать ренту за лондонский дом, которая составляет значительную сумму, и, кроме того, мы сможем получить, по всей видимости, неплохие деньги от продажи этих горшков.

Лалита засмеялась.

— Что касается меня, то все три мне кажутся просто безобразными, и мне совсем не жаль, что их придется продать, хотя, я полагаю, мне не следовало бы так говорить.

Конечно, нет! — с шутливым ужасом поддержал ее лорд Хейвуд. — Те, кто в этом разбирается, решат, что у нас просто начисто отсутствует вкус!

— Я все еще не могу во все это поверить, — продолжала Лалита. — И мне все кажется, что я вот-вот проснусь и обнаружу, что все это толь ко сон и что я должна буду вернуться в Мэнор… к дяде Эдуарду.

Лорд Хейвуд крепче прижал ее к себе.

— Нам обоим просто очень повезло. Невероятно повезло!

Лалита спрятала лицо у него на груди.

— Когда… Картер… вернется… — начала она с заметным колебанием.

Лорд Хейвуд понял, о чем она хочет попросить, и, отвечая на ее невысказанный вопрос, улыбнулся ей с нежностью.

— Полагаю, что теперь, когда у вас нет опеку на, я просто обязан жениться на вас. Ведь вы безнадежно скомпрометировали себя тем, что так долго оставались наедине с мужчиной.

Лалита растерянно взглянула на него.

— Вы вовсе… не обязаны на мне жениться, — прошептала она, — если вы действительно предпочитаете… оставаться свободным.

— Тогда как же, по вашему мнению, мне следует поступить с вами? — спросил он, дразня ее.

Я могу… оставаться здесь с вами, — отвечала она с тихим вздохом. — И если вы… будете стыдиться меня… когда ваши друзья будут сюда приезжать… я буду прятаться от них… так, как я предлагала вам делать это прежде.

Лорд Хейвуд рассмеялся, и это был самый счастливый смех, который она когда-либо слышала.

— Ты ведь прекрасно знаешь, что я хочу того же, чего хочешь ты, — сказал он весело. — По этому теперь, я думаю, мы можем наконец вернуться к старым добрым традициям.

Она несколько озадаченно посмотрела на него, и он, улыбаясь, объяснил:

— Я всего лишь хочу сказать, мое сокровище, что теперь могу просить тебя стать моей женой с полным сознанием того, что я делаю. Итак, моя любимая, не окажешь ли ты мне честь, согласившись стать моей женой?

Последние слова он произнес очень серьезным тоном, и Лалита в восторге обвила руками его шею.

— Ты сам сказал, что это то, чего я хочу! — воскликнула она. — И ты знаешь ответ… Да! Да! Да!

— Я полагал, что ты будешь вести себя, как подобает скромной юной леди в таких случаях, — пошутил он. — Тебе следовало бы покраснеть, смутиться и сказать что-нибудь вроде: «Ах, это так неожиданно!»

Если бы я так себя повела, то у тебя появился бы шанс отступить, — не осталась в долгу девушка. — О, мой изумительный, великолепный Ромни, я так хочу быть с тобой… навсегда… и любить тебя!

Она на мгновение смолкла, затем с волнением спросила:

— Ты… ведь правда хочешь… моей любви?

— Я хочу этого больше всего на свете! — серьезно ответил лорд Хейвуд.

— И ты… не будешь… сердиться или обижаться… из-за того, что я… богата?

— Ну, я полагаю, это одна из тех неприятных проблем, с которой я, пожалуй, смогу справиться, — сказал он, улыбаясь. — И осмелюсь сказать, что это, так или иначе, может оказаться весьма полезным.

Лалита облегченно рассмеялась.

— Я знаю, ты собираешься истратить деньги на помощь арендаторам и старым слугам и еще на дома для инвалидов войны.

— Ты забыла, что я должен оставить немного на то, чтобы ты смогла купить себе новые платья, — сказал лорд Хейвуд, все еще сохраняя серьезность. — Или одну из этих восхитительных и невероятно соблазнительных ночных рубашек.

То, как он это произнес, заставило Лалиту покраснеть.

— Ты должен забыть… до тех пор, пока мы завтра не поженимся… что ты видел меня… в од ной из них.

— Завтра? — спросил удивленно лорд Хейвуд. — С какой это стати я должен ждать до завтра?

— Я… я думала, — прошептала Лалита, — что мы… должны будем пожениться…

— Сегодня! — закончил он за нее. — Картер обещал, что вернется к обеду. Иди и переоденься, моя милая. Сейчас мы оседлаем наших лошадок и поедем договариваться со священником.

— Так ты… правда…Ты хочешь? Ты собираешься… прямо сегодня? — запинаясь и краснея, спрашивала Лалита, внезапно поняв, что это все происходит на самом деле, не в мечтах и не во сне.

— Почему же нет? — отозвался лорд Хейвуд, радуясь ее смущению. — Если ты думаешь, что я смогу спокойно спать в своей комнате, которую отделяет от твоей спальни одна-единственная дверь, то ты глубоко заблуждаешься.

— Это самая замечательная идея, о которой я когда-либо слышала… пожениться сегодня… вечером, — сказала Лалита. — Но… прежде всего я должна украсить часовню цветами.

Это внезапно напомнило лорду Хейвуду, что вся деревня сегодня будет говорить о смерти Эдуарда Дункана. Поэтому он тут же решил, что будет лучше, если ни одна душа, кроме священника, с которого он возьмет слово молчать, не должна увидеть здесь Лалиту или узнать об их свадьбе.

— Думаю, будет, пожалуй, лучше, — сказал он, — если я съезжу к викарию один.

— Да, конечно, — тут же согласилась с ним Лалита. — И… у меня есть одна идея, если только ты согласишься.

— Какая же?

— У меня нет подходящего наряда для свадьбы, но я нашла… свадебное платье твоей матери.

— Где?

— В большом шкафу в одной из комнат, где хранится множество разной одежды. Там есть даже твои детские костюмы.

— Свадебное платье моей матери! — задумчиво повторил лорд Хейвуд. — А почему ты так уверена, что оно подойдет тебе?

Лалита смутилась и отчаянно покраснела.

— Ты примеряла его! — воскликнул он с веселым укором.

— Я только… на тот случай, если бы ты… захотел жениться на мне!

— И теперь, когда я решил это сделать…

— Пожалуйста… ну пожалуйста… я так хочу быть красивой, для тебя… если только ты не переменишь своего решения…

Я ни за что не переменю своего решения, моя ненаглядная девочка, и мне все равно, будешь ли ты в свадебном наряде моей матери или же в своей восхитительной ночной рубашке… впрочем, священник, пожалуй, предпочтет, чтобы ты была одета по форме.

— Там есть такой чудесный венок и к нему фата… и я так хочу почувствовать, что я… на самом деле выхожу замуж и что это моя свадьба…

— Хочу заверить тебя, что это будет самая настоящая свадьба. А теперь иди приготовь платье и начинай собирать цветы для часовни. Я вернусь не позже чем через полчаса и помогу тебе.

Лалита радостно кивнула.

— Я пойду соберу все гвоздики и, конечно, еще розы…

— Которые так на тебя похожи, — сказал лорд Хейвуд своим удивительным глубоким голосом, который она слышала лишь в ту памятную грозовую ночь. — Я всегда думал о тебе, мое сокровище, как о чудесной белой розе, чистой, невинной и пока еще не полностью раскрывшейся — еще в бутоне, но уже готовой развернуть мне навстречу свои нежные лепестки.

В том, как он произнес это, было что-то, заставившее Лалиту вспыхнуть, ей внезапно стало жарко, словно столб огня или яркого солнечного света пронзил ее тело сверху донизу.

— Я… люблю тебя, — прошептала она.

И я люблю тебя! — ответил лорд Хейвуд. — Как только ты станешь моей женой, я объясню тебе, как сильно, как глубоко я тебя люблю и как много ты для меня значишь.

И с этими словами он жадно приник к ее губам. Он целовал ее до тех пор, пока она не почувствовала, как тогда, в первый раз, что целый мир перестал для нее существовать, что нет ни земли, ни неба, а только сила его рук и настойчивая нежность губ и еще то огромное и чудесное ощущение единства, которое появлялось, когда они были вместе.

Он пробудил в ней восторг, озаривший ее, словно вспышками молний, и разлившийся, подобно солнечному свету, теплой сверкающей радостью, которая наполнила сейчас все ее существо.

Это необыкновенное чувство восторга и пьянящей радости, охватившее Лалиту, стало частью того пожара, который полыхал и в нем самом.

В этом чувстве была и небесная музыка, и красота звезд, и еще ощущение защищенности, исходившее от его сильных рук.

В тот миг, когда она решила, что никто на свете никогда не переживал такого восторга, он поднял голову.

— Не могу себе представить, — сказал он дрогнувшим голосом, — что я мог тебя не встретить, разминуться с тобой в этой жизни, ведь ты — часть меня. Ты незаметно проникла в мою жизнь, и теперь я просто не смогу без тебя обойтись.

— Я так хотела… чтобы ты чувствовал это, — ответила тихо Лалита. — Я знаю, если тебя со мной не будет… мне останется только умереть… потому что в тебе одном вся моя жизнь.

— Но мы вместе. И всегда теперь будем вместе, — сказал лорд Хейвуд. — Это так много значит для нас обоих, и, полагаясь на свою интуицию, которая в этих вопросах работает так же хорошо, как и твоя, я могу смело сказать, что вряд ли могут быть два человека более счастливы, чем мы с тобой.

— Я сделаю все, чтобы ты… был счастлив, — пообещала Лалита. — И ты видишь, любовь моя, как я и говорила тебе, ты победил… потому что ты — воин, и ты всегда будешь победителем.

— Думаю, если мы хотим быть честными, мы должны признать, что здесь победила любовь. Именно она дала нам силы и надежду. Против этого чувства никто и ничто не сможет устоять.

— Ничто! — согласилась Лалита, сияя от счастья. — И пожалуйста, поцелуй меня еще раз. Твои поцелуи так восхитительны и так волнуют меня!

Лорд Хейвуд хотел ей что-то ответить, но не успел, захваченный врасплох ее губами.

Она была так прелестна, так нежна и восхитительно женственна, что лорд Хейвуд почувствовал, как от ее поцелуя в нем закипает кровь, застучав в висках и охватывая огнем его тело, и как полыхает в нем безумное желание обладать ею, сделать ее навсегда своей возлюбленной.

Но он понимал, что в его чувствах к Лалите было много больше, чем просто чувственное желание обладать ею.

Такого он не испытывал до сих пор ни к одной другой женщине; он ощущал, что Лалита стала не только частью его плоти и крови, но и частью его души.

И ему не просто хотелось сделать для нее все, чтобы она была счастлива, но и самому стать более достойным ее необыкновенной любви.

Ему бы очень хотелось сказать ей об этом, облечь свои чувства в слова, но вместо этого он поцеловал ее, вложив в поцелуй всю свою страсть и восхищение.

И, почувствовав, как Лалита полностью подчиняется настойчивой ярости его поцелуя, он понял, что она сказала ему правду.

Он выиграл свою последнюю в жизни битву, он победил!

Он победил в любви! Он завоевал сердце Лалиты, и она пробудила в его сердце такую любовь, которая позволила и еще позволит ему в будущем выиграть все остальные жизненные битвы.

«Любовь всегда побеждает!» — хотелось сказать ему, но Лалита и так всегда это знала.