Темнейшее объятие ночи (ЛП)

Глава 6

На меня плеснулась ледяная вода. Вздрогнув, я вернулась в сознание; все чувства были притуплены, но инстинкт предупреждал меня об опасности. Вспомнив, что произошло, я, еще не открывая глаз, потянулась к оружию, но поняла, что мои руки связаны.

— Дааа, это ее пробудило, — с намеком на смешок заметил знакомый голос Джека.

Я огляделась, пытаясь сориентироваться. Было очень темно, но я смогла разглядеть Джека, стоящего на расстоянии в несколько футов на берегу реки. А я была в этой реке, промерзая до костей от ледяной воды, а кто — то крупный удерживал меня крепким захватом сзади.

Должно быть, Рафаэль, поняла я, а в животе все ухнуло вниз, пока не возникло чувство, что все мои внутренности грохнулись к коленям. Я не рассказала Джеку о Рафаэле ничего из того, что Джек уже и так не знал, потому что он тоже был Чистокровкой. Что, если все охранники в Ноктюрне — Чистокровки? Черт, а что, если половина населения была ими, и Частичные медленно искоренялись под зорким взглядом и инструкциями своего векового правителя?

По крайней мере, моя семья знает о Рафаэле, подумала я с острой болью. Когда я не вернусь, они расскажут остальным Частичным. Достаточно, чтобы даже Рафаэль и его приспешники не смогли заставить их вечно помалкивать. Это было не самое захватывающее наследство, которое я могла оставить, но это все, что у меня было.

— Лучший патрульный в Ноктюрне, да, Джек? — горько сказала я, пока Рафаэль продолжал тянуть меня глубже в реку. Я попыталась не паниковать, не волноваться о том, больно ли утонуть, потому что я хотела умереть, борясь, а не умоляя. — Неудивительно, что ты всегда был первым, кто обнаруживал пересекших барьер. Ты видел в темноте, грязный Чистокровка.

— Ай, Мара, не будь такой злючкой, — упрекающим тоном сказал Джек. — Я говорил тебе перестать возвращаться в поисках Эштона, но нет, ты же просто не слушаешь.

— Так это моя вина, что ты ублюдок — убийца, пожирающий жизненную сущность детей? — выплюнула я, пытаясь пинаться, несмотря на то, что ноги тоже были связаны.

Теперь я с трудом видела его, но было похоже, что Джек пожал плечами.

— Я должен питаться, также как и ты. Что я могу поделать, если моя пища — Частичные.

— От всех этих разговоров о еде я проголодался, — промурлыкал голос, который я никак не ожидала услышать.

Каждый мускул во мне напрягся. Это не Рафаэль тянул меня глубже в реку, это был Эштон!

Я снова огляделась, но все, что я увидела, были только они двое.

— Где Рафаэль? — спросила я голосом почти устрашающе спокойным.

Уродливый смех раздался позади меня.

— Нигде поблизости, детка. Он даже не знает об этом барьере, но, благодаря тебе, мы теперь знаем, где есть еще один. Как только мы избавимся от Рафаэля, сможем поиграть, выбирая разные врата. Не могу дождаться.

— Избавимся от Рафаэля… — повторила я, закрыв глаза от агонии, приносимой этим открытием. Что бы Рафаэль ни делал, скрывая эти барьеры, он не был связан с Эштоном.

И с Джеком и с каким — нибудь другим Чистокровкой тоже.

А я использовала его, обманула, вырубила его наркотиком, а теперь подставила, рассказав семье. Смерть от утопления внезапно показалась слишком хорошим для меня концом. Что я наделала?

Мне не пришлось долго барахтаться в отвращении к своим действиям, так как Эштон внезапно прижал руку к моему рту, одновременно зажимая мне нос.

Прежде, чем я смогла среагировать, ужасное сокрушительное ощущение окутало все мое тело, сжимая меня так сильно, что все внутри отдалось болью. Я закричала бы, но из — за давления руки Эштона и тех беспощадных невидимых ремней, сжимающих меня, я не могла даже вдохнуть.

Затем я оказалась лежащей на спине, глядя не на потолок какого — нибудь темного подземного жилища, а на небо самого удивительного оттенка фиолетового. С секунду я смотрела на него, не двигаясь. Я умерла? Это и есть загробная жизнь? Если так, то все это выглядело не так уж плохо…

— Вставай, — прорычал голос Эштона.

Нет, не умерла. Если только это не был ад, а Эштон не был уполномочен лично приветствовать меня.

Я моргнула, глаза приспосабливались к переходу от темноты Ноктюрны к новому туманного вида закату вокруг меня. Эштон дернул меня за связанные руки, поднимая на ноги так резко, что я врезалась в него. Однако столкнулась я с ним мягко, как будто что — то, что я не могла увидеть, смягчило удар. И мое тело чувствовалось иначе. Легче, как будто я внезапно потеряла тридцать фунтов.

Тошнотворная дрожь пробежала вверх по позвоночнику. Эштон, должно быть, протащил меня через барьер в реке. Теперь я была в другой сфере, в месте, которое я никогда не смогу покинуть, даже если мне удастся убежать от него.

— Как тебе здесь? Сюда я притащил ту девчонку, с которой ты была той ночью, — пробормотал Эштон, поднимая мое лицо ближе к своему. Его карие глаза замерцали. — Знаешь, я даже не помню ее имени…

— Глория, — перебила я его сквозь сжатые зубы. — Ее звали Глория, она была моей кузиной, и ей было шестнадцать лет, ты, кусок дерьма.

Он лишь улыбнулся.

— Какая разница.

Он начал тащить меня к каким — то высоким плитам, похожим на скалистые образования. С этим странным плавучим ощущением воздуха казалось, что ему требовалось на это намного меньше усилий, чем нужно было бы в Ноктюрне или даже нормальном мире.

Должно быть, гравитация здесь была несильной. Я понятия не имела, почему меня это заботило, но аналитическая часть меня обращала внимание на окружающее в гораздо больших деталях, чем фаталистическая.

Здесь теплее, чем в Ноктюрне. Гравитация могла быть и меньше, но уровень кислорода был таким же, иначе я уже была бы мертва. Множество больших белых образований высились, как кристаллический лес, вокруг нас. Всюду серый туман. Темно синяя земля под нами, подобная песку…

— Стой, где стоишь, — прогремел резкий голос.

Эштон замер, тогда как мое сердце сжалось с дикой смесью надежды и неверия. Рафаэль вышел из — за одного из этих высоких столбов дымчатого цвета. Его пальто, рубашка и жилет были расстегнуты, мускулистые руки были скрещены на груди, а на обтянутые кожаными штанами ноги были надеты сапоги длиной до колена. Вокруг него клубился туман, отчего он был похож на сон.

Или галлюцинацию. Возможно, ею и был Рафаэль, трюк, который создало мое подсознание, как способ абстрагироваться от ужасов действительности. Затем также быстро я отказалась от этой мысли. Рафаэль не мог быть миражом, потому что стало ясно, что Эштон тоже его видит.

— Как ты сюда попал? — потребовал Эштон.

Я тоже задавалась этим же вопросом. Я оставила идею, что Рафаэль Чистокровка после того, как Джек и Эштон открыли мне, что он не был вовлечен ни в одно из их грязных делишек. Все же он был здесь, а только Чистокровки могли пересечь барьер — если только Рафаэлю каким — то образом не удалось заставить Чистокровку протащить его через него?

— Я дам тебе один шанс умереть с неповрежденной сущностью, — ответил Рафаэль, с ощутимой яростью проговаривая каждое слово. — Теперь отпусти ее, и я заберу только твою жизнь в качестве наказания за то, что ты намеревался ей сделать.

У меня рот приоткрылся, несмотря на то, что захват Эштона на мне напрягся. Наверное, другая атмосфера в этом измерении произвела беспорядок в моей голове, потому что Рафаэль не мог иметь в виду то, на что были похожи его слова…

— Ты, — прохрипел Эштон. — Той ночью я не смог разглядеть твое лицо, но это ты…

— Да, — оборвал его Рафаэль, сбрасывая пальто, рубашку и жилет одним плавным движением. Затем, как будто в кошмаре, я увидела, что позади него начали формироваться тени. Эти тени росли, темнели, твердели … пока пара крыльев темно — серого цвета не расправились в ужасающем великолепии, простираясь за плечами Рафаэля своими легкими кончиками, тянущимися до самых его ног.

Не Частичный и не Чистокровка. Падший.

Эштон отшвырнул меня от себя и побежал. Мои руки и ноги были все еще связаны, поэтому вместо того, чтобы сгруппироваться, я упала лицом в песчаную землю цвета индиго. Что — то просвистело надо мной, сопровождаемое криком Эштона. Потребовались секунда или две моих неуклюжих извиваний, пока я, наконец, сумела перевернуться — и уставиться на них.

Эштон был в руках Рафаэля. Сквозь туман и невероятный размах его крыльев я не могла видеть все ясно, но было похоже, что Рафаэль прижал рот к Эштону в ужасающей пародии на поцелуй. Эштон в ужасе мычал, пинаясь и крутясь в безжалостных объятиях Рафаэля, но напрасно.

В течение нескольких долгих секунд я, совершенно остолбеневшая, наблюдала, как движения Эштона замедляются, а голова откидывается назад. Когда Рафаэль отпустил его, он упал на землю с бессилием, которое должно было остаться вечным.

Огоньки паутинкой замерцали по коже Рафаэля, прежде чем исчезнуть, сливаясь с естественным сливочным тоном его кожи. Часть меня взвыла, что теперь самое время попытаться убежать, со связанными ногами или нет, но я не сдвинулась, когда Рафаэль повернулся и начал идти ко мне.

— Я следующая? — проскрежетала я, удивляясь, что все еще могу говорить после того, чему только что стала свидетелем.

Эти невероятные крылья взмахнули еще раз, а Рафаэль потянулся вниз, разрывая клейкую ленту вокруг моих запястий, как будто это была всего лишь тонкая бумага. Он сделал то же самое с моими ногами; теперь липкое вещество все еще оставалось на моей коже, но ничто больше меня не сдерживало.

— Я уже говорил тебе прежде, Мара; если бы я хотел съесть тебя, я бы сделал это несколько лет назад, — ответил он, и ни одной эмоции не отразилось ни в его тоне, ни в его пристальном взгляде.

Затем он поднял меня на руки, твердо обхватывая меня так, что его прекрасный убийственный рот оказался всего в нескольких дюймах от моего собственного.

Я уставилась на него, едва способная дышать, думая, что, если бы мое сердце билось хоть немного быстрее, оно разорвалось бы.

— Но теперь ты знаешь, кто я, поэтому понимаешь, чем я в действительности питаюсь, — прошептал он, прежде чем слегка коснуться своими губами моих.

Затем воздух вокруг нас всколыхнулся, когда его крылья взмахнули вверх и снова опустились, поднимая нас в это темно — фиолетовое небо. Безжизненное тело Эштона осталось лежать под нами на земле.