Темнейшее объятие ночи (ЛП)

Глава 7

В моменты, когда я не пыталась справиться с тошнотой от вызывающих головокружение падений и подъемов, я заметила сквозь проблески, что эта сфера похожа на нечто среднее между Антарктидой и Большим каньоном, за исключением другого цветового решения. Ряды кристаллических образований — или их минеральных аналогов — усыпали землю, покрытую ручейками, этим синеватым песком и чем — то, что напоминало лес деревьев перекати — поле.

К моему облегчению казалось, что мы были единственными людьми в небе. Если бы я увидела еще летающих Падших, то я, скорее всего, тут же упала бы в обморок.

Рафаэль был Падшим. Доказательство этого поднимало нас в воздух черт знает куда, однако этот факт все еще с трудом укладывался у меня в голове. Падшие предположительно были древними существами столь испорченными, что они были высланы в средние измерения, потому что ни высшие, ни низшие не захотели принять их.

Они, как говорили, оставались малочисленными, потому что пожирали своих детей. Я даже слышала, что сам вид Чистокровок появился лишь потому, что Падшие были настолько неразборчивы в связях, что им не удалось уничтожить все свое потомство прежде, чем их стало достаточно, чтобы сформировать свою собственную расу демонов.

Чистокровки позже скрестились с людьми, что привело к появлению Частичных, но к тому времени родословные были изменены настолько, что моя раса оказалась способна выжить, не пожирая чужую сущность.

Если история Падших была правдой, сейчас я должна была быть парализована от ужаса.

Но по необъяснимым причинам этого не было. Руки Рафаэля крепко обхватывали меня, но не с небрежной, причиняющей боль силой, которую использовал Эштон, и узел горького отчаяния, который поселился у меня в животе с того момента, как я очнулась в реке, ослабился, превратившись в возбужденный трепет.

Рафаэль мог бы отплатить мне за то, что я усыпила его, но я не чувствовала себя в опасности быть убитой. Правда, это было моей первой мыслью, когда я увидела его крылья, но если бы Рафаэль хотел меня убить, все, что ему нужно было сделать — просто отпустить. С этой высоты я просто забрызгаю землю, став неразличимой вязкой кучкой.

Внезапно Рафаэль устремился вниз, отчего мой желудок подскочил так, что я очень обрадовалась, что давно ничего не ела. Кто знает, как отреагирует Падший, если я перепачкаю рвотой все его крылья? Я могла и не находиться в неизбежной смертельной опасности, но проверять удачу тоже как — то не хотелось.

Сквозь щелки зажмуренных глаз я видела, что мы направляемся прямо в большую кристаллическую гору. Пока шли секунды, я все ждала, что Рафаэль отклонится, но он продолжал лететь по прямой линии, а его крылья рассекали воздух, пожирая расстояние между нами и этим огромным прочным препятствием.

— Рафаэль… — начала я, постукивая его по груди.

Его губы изогнулись, но он полетел лишь быстрее. Мое постукивание превратилось в безумные удары, когда между нами и этой кристаллической башней оставалось меньше ста ярдов. Что с ним такое? Не было похоже, что гора сама решит сдвинуться с нашего пути!

— Рафаэль! — орала я, сжавшись и готовясь к неизбежному столкновению…

В последнюю секунду он отклонился, унося нас в боковую трещину, которую я не заметила, пока мы в ней не оказались. С этого момента я не открывала глаза, решив, что это будет более мудрым планом действий, иначе ему придется очищать свои темно — серые крылья не только от рвоты.

Спустя еще несколько резких поворотов и наклонов, все движение остановилось, и я почувствовала что — то твердое под своими ногами. В течение долгого момента я просто стояла там, задыхаясь и пытаясь успокоить свой зловеще грохочущий живот.

— Пожалуйста, скажи мне, что в этой горе есть врата в мой мир, и именно поэтому ты принес меня сюда, — произнесла я, когда почувствовала себя достаточно спокойной, чтобы говорить.

— Нет.

Я открыла глаза, встречая его пристальный взгляд цвета кобальта.

— Нет — нет врат? Нет — ты не за тем принес меня сюда? Или нет — ты мне не скажешь?

Он пожал плечами, освобождая меня из своего захвата.

— В любом случае ответ все еще «нет», — ответил он упрямым тоном.

Я выпрямила спину. Хорошо, я задолжала ему извинение — а в действительности даже несколько, плюс огромные слова благодарности за то, что он убил Эштона — но если бы он не крутился рядом и не лгал бы мне с самого начала, я бы не пришла ко всем этим неверным выводам.

— Я должна вернуться в свою сферу, — сказала я, пытаясь казаться благоразумной. — Есть некоторые проблемы, которые я должна решить…

— Они подождут, — произнес он, выделяя каждое слово, в то время как его брови с вызовом приподнялись.

Безрассудство заставило меня забыть, что я должна использовать к нему милый очаровательный подход. Я толкнула его в грудь, двигаясь вперед, пока пальцы наших ног почти не коснулись друг друга.

— Я должна вернуться, потому что только так я смогу помочь очистить твое имя, поэтому, может быть, ты захочешь… уфф!

Рафаэль поднял меня и забросил к себе на плечо, как мешок картошки. Я закричала бы, но он сделал это так неожиданно, что у меня перебило дыхание.

— Поставь меня! — выдавила я, пиная его так сильно, как только могла.

— Нет, — спокойно ответил он, удерживая меня лишь одной рукой. — Теперь ты никуда не пойдешь, пока я не скажу тебе все, что должен сказать.

Со своего положения, с его крыльями, укрывающими меня, я видела лишь его великолепные мускулистые ноги, пока он шагал по проему, похожему на длинный холл.

Затем он остановился как раз в тот момент, когда я увидела проблеск другой пары ног впереди, но они определенно были женскими. Я попыталась развернуться, чтобы увидеть, кому принадлежат эти ноги, но Рафаэль снова начал идти, толкая меня назад.

— Рафаэль, — потребовал ясный голос. — И что же ты делаешь с этой женщиной?

— Несу ее насиловать к себе в комнату, мама, — кратко ответил он.

У меня чуть челюсть на пол не упала в равной степени и от его слов, и от эбеновых крыльев женщины, которые я мельком увидела, когда Рафаэль поворачивал за угол. Когда он еще раз повернул, перед моими глазами не оказалось больше ничего, кроме стен.

Теперь мне придется бороться не с одним Падшим, а с двумя. Я была так обманута, и не только тем путем, который обрисовал в общих чертах Рафаэль.

— Ааа, тогда увидимся позже, — ответила она абсолютно незаинтересованным голосом, усиливая мою веру в неприятные слухи, которые я слышала об их расе.

Все же не могли они все быть жестокими. Рафаэль спас меня. Дважды. Если бы мне нужно было составить суждение сейчас, Падшие превзошли бы Чистокровок по шкале доброты, независимо от их внушающей страх репутации.

Что касается изнасилования, я приняла это за сарказм, а не низкое намерение. Рафаэль и мог шокировать меня, открыв, что он Падший, но я не верила, что он к тому же является и тайным насильником.

Нет, он был тем типом мужчин, которые наслаждались чувственной капитуляцией, а не грубой силой, как он доказал уже в том экипаже. Воспоминание об этом в сочетании с тем, как долго у меня не было секса, сделало перспективу оказаться с ним наедине скорее заманчивой, чем пугающей, Падший он или нет.

Рафаэль внес меня в большую треугольную комнату с кристаллическими стенами, формирующими высоко — высоко наверху свою вершину. Свет сиял от некоторых из этих кристаллов, купая комнату в мягком синеватом оттенке. Бассейн с серебряной водой занимал один угол, груда массивных подушек была сложена в другом, а стол, который казался сформированным прямо из стены, занял последний.

Я не стала ждать, пока Рафаэль заговорит, а просто пошла к сияющему бассейну, становясь рядом с ним на колени с вопросительным выражением лица.

— Это безопасно для Частичных?

— Да, но в нем нет никакого барьера, если это то, о чем ты думаешь, — ответил он бархатистым голосом.

Я скинула обувь.

— Думаю, я все еще пахну, как канализация, поэтому хотелось бы это изменить. Ты должен быть полностью «за» эту идею. Это сделает весь твой план по изнасилованию намного более приятным.

Его губы изогнулись, подтверждая мою веру в то, что он не намеревался делать это, но затем выражение его лица снова стало строгим.

— Не пытайся шуточками выйти из этой ситуации, Мара. Я все еще очень зол на тебя.

— Я не виню тебя, — сказала я, начав расстегивать рубашку. Ничто не приводило мужчину в лучшее настроение, чем женский стриптиз, что и доказал исчезнувший угрюмый вид Рафаэля. Джек и Эштон уже сняли с меня жилет, пояс и оружие, поэтому оставалось на мне немного.

Он наблюдал за мной, его крылья дернулись, а затем сложились назад движением, которое каким — то образом сжало их, пока я, наконец, и вовсе не смогла их увидеть. Как он мог полностью скрыть их? Правда, я не видела голую спину Рафаэля прежде, но я никогда не замечала, что у него под одеждой большой горб.

— Обернись, — сказала я, задаваясь вопросом, откажется ли он.

Он медленно повернулся, показывая широкие мускулистые плечи, узкую талию и странные небольшие рубцы, бегущие вдоль его позвоночника от поясницы до самой шеи.

Необъяснимо, но это было все, что осталось от крыльев, которые тянулись от его головы к ногам.

— Как? — спросила я голосом еще более хриплым, чем прежде.

— Магия, — ответил он, снова поворачиваясь ко мне лицом.

Я сглотнула от глубины его глаз, их яркого синего оттенка, от маленьких огоньков, уже искрящихся в них.

— Я серьезно, — сказала я ему.

— Я тоже. — Он раскрыл руки, и эти невероятные крылья снова развернулись, их темный размах достигал до кончиков пальцев его ног, а ширина в два раза превышала ширину его плеч. Затем он опустил руки, и так же стремительно крылья свернулись, исчезая из вида.

— Им нет научного объяснения, — продолжил он, а от его тона по коже побежали мурашки. — Они бросают вызов здравому смыслу и естественному порядку. Падшие появились даже раньше, чем эти вещи.

Я стояла в лифчике и черных джинсах, испытывая некое благоговение перед человеком, стоящим передо мной, жалея о том, что я вовсе не думала, будто принятие ванны сможет отвлечь его от злости на меня. Однако было слишком поздно передумывать.

Я расстегнула молнию на джинсах и стянула их, чувствуя, что его пристальный взгляд блуждает по мне, несмотря на то, что я отказывалась встречать его взгляд.

Затем я быстро опустилась в бассейн, не снимая лифчик и трусики. Хорошо, что внутри не было холодно, потому что мои соски уже и так были твердыми от смеси возбуждения и нервозности.

Внутри было достаточно глубоко, поэтому я погрузилась в воду по плечи, отмечая про себя, что искрящаяся жидкость кажется другой — более густой, как соленая вода, но не жесткой. Спустя секунды мою кожу начало покалывать, но это не были неприятные ощущения.

— Вода в этом бассейне подобна перекиси водорода, поэтому щекотка, которую ты чувствуешь — растворение грязи и бактерий, — сказал Рафаэль, будто прочитав мои мысли. — И я не один из истинных Падших, — продолжал он, опускаясь на пол на расстоянии всего в несколько дюжин футов от меня. — Моя мать да, но мой отец был Чистокровкой. Поэтому, хоть у меня и есть крылья, как у всех людей расы моей матери, и я питаюсь Чистокровками, я не такой, как остальные Падшие, о которых ты слышала.

Я сглотнула от слегка зловещего тона, которым он произнес последнее предложение.

— Другие Падшие, истинные… они соответствуют своей репутации?

— Они в точности такие же, как их репутация, — прямо ответил он, заставляя меня задрожать от резкого подтверждения всех тех ужасных вещей, которые я слышала. — Моя мать позволила мне жить, потому что мои крылья вызывали у нее любопытство. У большинства детей смешанной крови их нет, хотя за столетия я встречал несколько таких же. После того, как я родился, она отослала меня к отцу в нормальный мир, чтобы я вырос мужчиной. А потом она забрала меня в эту сферу и научила, как охотиться на Чистокровок.

Я не могла вообразить такое воспитание. Да, Частичные воспитывались не как обычные дети, чтобы иметь возможность видеть барьеры между измерениями и знать, что мир состоит из множества различных сфер. Однако мы не росли, зная, что избежали участи быть съеденными собственными родителями только из — за счастливой генетической случайности. И не обучались тому, как убивать людей — даже если Чистокровки и заслуживали это.

— Твой отец? Он тоже здесь? — спросила я, почти боясь услышать ответ.

Мрачная улыбочка коснулась губ Рафаэля.

— Когда я был еще маленьким и жил в нормальном мире, моя мать неожиданно посетила нас и застала моего отца с другой женщиной. Он не пережил ее неудовольствие.

Срань Господня, из какой же он извращенной семьи! Я буду просто счастлива, если то мимолетное видение его матери будет последним. Ясно же, что женщина — убийца на каблуках.

— Если она настолько злая, — произнесла я очень — очень тихо, — тогда почему у тебя здесь комната?

Рафаэль скользнул ближе, чтобы потянуться и коснуться пальцами серебряной воды в бассейне.

— А что, как ты думаешь, является самым устрашающим средством для Чистокровок, надеющихся заселить эту сферу? Осталось не так много Падших, но присутствие даже одного заставит большинство Чистокровок побояться ступить в измерение. А если несколько Чистокровок проходят через эту сферу, чтобы добраться туда, где Частичных много…

Его голос затих, но я смогла восполнить остальное. Чистокровки скапливаются там, где живут источники их пищи — в измерениях, в которые могут попасть Частичные, как Ноктюрна, например. Не имея безопасного измерения, куда можно утащить своих жертв, Чистокровки ставили себя под угрозу. Они могли быть сильнее Частичных один на один, но если собрать нас вместе в достаточном количестве, мы могли бы дать какому — нибудь Чистокровке пинка под зад.

Старая поговорка всплыла у меня в голове: враг моего врага — мой друг. Падшие были врагами Чистокровок, таким образом они были друзьями для Частичных, как я… пока мы не приблизимся к ним слишком близко.

— А барьеры в твоей ванной? — Хотя теперь, зная, кем был Рафаэль, я могла уже догадаться.

Он слегка пожал плечами, стаскивая с себя ботинки.

— Бывший правитель Ноктюрны построил вокруг них замок так, чтобы Чистокровки не узнали о них и не смогли использовать. Я сохранял их в тайне по той же причине. К тому же они облегчали мне путь в эту сферу, чтобы охотиться без риска быть замеченным.

Правильно. Поскольку, если кто — нибудь увидел бы, что Рафаэль пересекает барьер, они сразу же поняли бы, что он нечто большее, чем простой Частичный. Но обязательно ли это посчиталось бы плохим?

— Если присутствие твоей матери не допускает большинство Чистокровок в эту сферу, почему ты не показал, кто ты есть еще в Ноктюрне? Не удерживал бы Чистокровок вид твоих крыльев подальше оттуда?

— Никто кроме меня не знает, где расположен дом моей матери, а если какой — нибудь Чистокровка узнал бы, кто я, то я не долго оставался бы в Ноктюрне в безопасности.

Конечно. Если бы Частичные узнали домашний адрес Чистокровки, то мы с друзьями тут же появились бы там с корзинкой «Покойся с миром». По этой же причине Чистокровки сделают то же самое одинокому Падшему.

Что поднимало еще один весьма очевидный вопрос.

— Почему ты рассказываешь мне все это? Чтобы убедить меня сохранить твою тайну?

Рафаэль наклонился вперед, и теперь только фут этой серебристой покалывающей воды отделял его лицо от моего.

— Я рассказываю тебе, потому что демон должен знать все о своем супруге, — произнес он мягко, но с достаточным резонансом в словах, которые ударили меня как кувалда.

Пребывая в шоковом состоянии от обнаружения, что Рафаэль Падший, я забыла о тех пяти точечках света в моих глазах, отмечающих меня для всех, как принадлежащую демону.

Нелепо, но я отвела взгляд, как будто это сделало их менее очевидными.

— Послушай, я не…

— Ты хочешь знать настоящую причину, по которой я оказался в лесу той ночью, когда ты была подростком? — прервал он.

Это отвлекло мое внимание от того, что я собиралась сказать, несмотря на то, что объяснение у меня сильно хромало.

— Ты, наконец, собираешься сказать мне правду?

Густой локон золотисто — рыжих волос упал ему на плечо, когда он кивнул.

— Когда я был мальчиком, мама сказала мне, что Падший узнает своего супруга с первого взгляда. Я спросил, как такое может быть, и она ответила, что мы узнаем их. В то время для меня это не имело никакого смысла, и как лишь наполовину Падший, я не знал, была ли это черта унаследована мною или нет. Но той ночью я встретил тебя в «Размалывателях костей», и хотя я никогда раньше тебя не видел …я знал тебя. Потребовался только один взгляд, чтобы почувствовать, что часть меня говорит «это — она, моя супруга, человек, которого я ждал столетия».

Было такое чувство, что мое сердце прекратило биться. Затем оно перезапустилось бешеным рывком, когда Рафаэль скользнул в бассейн, даже не делая паузу, чтобы снять свои кожаные штаны. Вода лишь слегка заколебалась, покрывая его до груди, а он потянулся, чтобы погладить мою щеку, удерживая меня в плену своим пристальным взглядом.

— Я был в лесу, потому что последовал за тобой, несмотря на то, что боролся сам с собой, стараясь держаться подальше, потому что ты была едва ли старше ребенка. Однако я решил поговорить с тобой хоть раз, прежде чем отправить назад в твой мир. Эта моя задержка стоила жизни твоей родственницы, и я глубоко сожалею об этом. Но я был там той ночью из — за тебя, Мара, ни по какой другой причине.

Эмоции нахлынули на меня, дергая мое сердце одновременно в разных направлениях. Я хотела ответить на его невероятное заявление о том, что я его супруга, но это было за пределами всего, о чем я позволяла себе думать, поэтому я попыталась сосредоточиться на том, что еще могла воспринять.

— Глория, — нервно выдохнула я. — Ты мог пересечь границы. Почему ты не пошел за ней, когда Эштон протащил ее через барьер?

— Я пошел за ней, но только после того, как убедился, что ты благополучно вернулась в свою сферу. Я не мог рисковать, оставив тебя в лесу, где скрывались Чистокровки и другие опасности. Я искал, но не нашел ее, Мара. Я также искал и Чистокровку, который забрал ее, но до сегодняшнего дня я и его нигде не мог найти.

Бедная Глория. Знакомая печаль поднялась во мне, успокоенная воспоминанием о последних ужасающих моментах жизни Эштона. Наконец, Глория была отомщена, и эта новость скоро успокоит и остальную часть моей семьи, несмотря на то, что мы всегда будем оплакивать ее.

— Рафаэль…

Я не знала, что сказать, пока смотрела на него, чувствуя невероятно сильное успокаивающее прикосновение его руки к своей щеке. Его пристальный взгляд был напряженным, глаза вспыхивали крошечными алмазами света вокруг ослепляющих синих радужек…

Вспыхивали. Не сияли постоянно, как те пять точечек света в моих глазах. Сердце упало, когда разочарование, словно уксус, побежало по моим венам. Он мог и думать, что я супруга для него, но в его глазах не было знака принадлежности. Рафаэль был намного ближе по родословной к источнику нашей расы; разве эта черта не должна была быть в нем еще более очевидной? У некоторых Частичных никогда не появлялись эти огоньки в глазах, и это было не из — за недостатка любви, а из — за слишком большого снижения концентрации чистой демонской крови у потомков.

— Ты неправ насчет меня, Рафаэль. Твои глаза доказывают это.

Я смотрела в сторону, пока говорила это, чтобы не совершить что — нибудь унизительное, а именно, чтобы не заплакать. В течение нескольких секунд я чувствовала себя счастливой как никогда от мысли, что мужчина, которого я втайне страстно желала с подросткового возраста, был действительно моим. Теперь счастье превратилось в сокрушительное разочарование, когда я осознала, что взгляд Рафаэля доказывал, что он им не был.

Низкий смех загрохотал в его груди, а он притянул меня в свои объятия.

— Вижу, тебе рассказали весьма невинную версию того, что вызывает метаморфозу принадлежности. — Его язык проследил мое ухо, отчего во мне вспыхнула дрожь. — Твои глаза изменились только после того, как ты испытала со мной оргазм. У меня не было шанса разделить это удовольствие с тобой, но я намереваюсь исправить это. Сейчас же.