Темный рыцарь Хэллоуина

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Вечеринки Найтс-Ридж на Хэллоуин легендарны.

Или, по крайней мере, это то, что я сказала двум своим новым лучшим подругам, которые только недавно начали учиться в школе.

Правда в том, что я никогда не была ни на одной.

Даже в прошлом году Нико, мой властный, высокомерный брат-мудак, не отпустил меня.

Я купила костюм и все такое.

Я должна была просто уйти. Он не был мудрее, когда общался со своими друзьями-идиотами и флиртовал с каждой девушкой, которая так сильно смотрела в его сторону.

Но даже если перспектива этого не была достаточно привлекательной, я знала, что не только Нико не захочет, чтобы я была там.

Я не вписывалась.

Никогда.

Все либо слишком напуганы, чтобы приблизиться ко мне из-за страха перед тем, что Нико и ребята сделают с ними, либо они просто используют меня, чтобы добраться до них.

Так что мой костюм так и не увидел свет, и я провела ночь, открывая нашу входную дверь и раздавая сладости любым детям, которые были достаточно смелыми, чтобы прийти к нашей двери.

Большинство из них являются частью Семьи.

Но теперь я закончила с тем, чтобы быть не более чем пешкой в играх других учеников, чтобы приблизиться к большим плохим мафиозным мальчикам из колледжа Найтс-Ридж. Я больше, чем просто лестница, по которой другие могут подняться, чтобы улучшить свое социальное положение.

Меня зовут Каллиста Чирилло.

Принцесса мафии.

Многострадальная младшая сестра и дочь влиятельных мужчин.

Ну, сегодня вечером это заканчивается.

Сегодня вечером я сбрасываю эту кожу и надеваю другую, которая больше похожа на двух моих новых лучших подруг.

И прямо по сигналу раздается дверной звонок.

Я дома одна, кроме сварливого хрена в подвале. Но он никак не сможет поднять голову, чтобы открыть дверь, так что я пробираюсь через дом с волнением, быстро заполняющим мои вены от того, что может принести остаток ночи.

Открыв входную дверь, я нахожу Эмми с ее обычным хмурым взглядом на ее прекрасном лице.

— Рада видеть, что ты в восторге от сегодняшнего вечера, — шучу я, впуская ее внутрь.

Это не первый раз, когда она была здесь, но она все еще смотрит по сторонам в некотором благоговении. Я понимаю, наш дом довольно безумен. После того как со Стеллой случился… несчастный случай несколько недель назад, мы тусовались все больше и больше, однако она еще не пригласила меня к себе. Она не сказала, почему, но я почти уверена, что это, вероятно, как-то связано с тем фактом, что ее отец трахает Мисс Хил, нашего директора отдела социального обеспечения учащихся Найтс-Ридж.

Она может быть моей противоположностью во всех отношениях, но также она все, что я когда-либо хотела от друга. И кого я просто знаю, что мои родители будут ненавидеть, хотя они даже не находятся в нашем доме достаточно долго, чтобы столкнуться с ней.

Ее совершенно не волнует, как меня зовут, насколько велик наш дом или какая-то ерунда, которая окружает мою жизнь.

Она просто… она. Непримиримая, слегка грубовата, великолепна и совершенно плохо влияет. Я люблю ее и Стеллу.

Они обе наткнулись на мою жизнь, когда я нуждалась в них больше всего, и я не могу быть более благодарной.

За последние несколько недель я сделала то, чего никогда бы не сделала, если бы не они. Я покрасила волосы, посетила одну из вечеринок моего брата, стреляла из гребанного пистолета, выкурила травку. Черт возьми, у меня даже есть поддельное удостоверение личности в моей сумочке, и я была в настоящем ночном клубе… несовершеннолетней.

Я знаю, что это, вероятно, не так уж дико в жизнях большинства людей, но если вы посмотрите на девочку, которой я была до начала этого учебного года, то это безумие.

И мне это нравиться.

Эмми следует за мной в мою комнату, и она смеется, когда видит все наши семейные фотографии на лестнице.

Я знаю, что ее забавляет, это происходило каждый раз, когда она была здесь.

У Эмми также может быть интересная семья, учитывая, что ее дедушка является президентом МС — секрет, который мы со Стеллой поклялись хранить, — но это не останавливает ее недоверие каждый раз, когда она видит эту фотографию мальчиков в их костюмах.

— Гребаная мафия, — бормочет она от забавы.

— Давай, принцесса. Пришло время веселиться.

— Не называй меня так, — огрызается она. — Никогда не называй меня так.

Оглядываясь, я держу дверь своей спальни открытой, чтобы она вошла, проводя глазами по ее наряду.

Она права, она совсем не похожа на принцессу в своей фирменной футболке, рваной черной джинсовой юбке, колготках в сеточку и байкерских ботинках.

Она выглядит горячей и совершенно неуместной в моей милой розовой спальне принцессы.

— Я уже принесла выпить. Пицца будет здесь через некоторое время.

— Класс. — Она снимает сапоги и бросается к кровати после того, как схватила бутылку розовых предварительно смешанных коктейлей, которые я купила специально по этому случаю.

Она открывает крышку и делает глоток.

— Иисус, — бормочет она, поднимая бутылку, чтобы посмотреть на этикетку. — Это было лучшее, что ты могла придумать?

Смеясь над ее реакцией, я воздерживаюсь от того, чтобы сказать ей, что я спрятала хорошие вещи, и посылаю сообщение Стелле с просьбой поторопиться.

Я смотрю на экран, чтобы увидеть, собирается ли она ответить или даже прочитать его.

— Она, вероятно, слишком занята, прыгая на члене Себа, чтобы ответить, — бормочет Эмми, правильно угадывая, кому я пишу.

Задыхаясь от смеха, я положила свой телефон на комод.

— Такое количество секса не может быть здоровым.

— Говорит девственница.

— Это богато. Сколько парней у тебя было с тех пор, как ты начала учиться в Найтс-Ридж?

— Недостаточно, это чертовски точно, — жалуется она, снова поднимая розовый блестящий напиток к губам.

— Ну, сегодняшняя ночь для этого, принцесса Рэмси. — Она бросает мне смертельный взгляд над ее бутылкой, и я не могу не смеяться.

Дверной звонок снова шумит на весь дом. — Пицца! Я сейчас вернусь. Никуда не ходи и не ищи костюмы. Ты долна дождаться Стеллу.

Она закатывает на меня глаза, надевая скучающее лицо, но это все не правда. Я знаю, что она взволнована тем, что сегодня вечером может произойти, глубоко, глубоко внутри. Я просто надеюсь, что все мои слова о том, насколько потрясающей будет эта вечеринка, не провалятся и не заставят меня выглядеть полной идиоткой.

Мчась вниз по лестнице, я хватаю коробки с пиццей у курьера, аромат томатного соуса и сыра заставляет мой желудок громко рычать, до того, как звуки голосов из задней части дома доносятся до меня и, к счастью, заглушая его.

— Посмотри, кого кошка притащила, — говорю я, обхватив рукой плечо Стеллы и почти вытащив ее из объятий ее парня.

— Эй, — жалуется он, оттягивая ее назад. — Я не закончил.

— Остынь, Папатонис, — шиплю я, чувствуя себя храброй. — У тебя она была весь день. Теперь она моя.

— Его брови поднимаются от того, что я противостояла ему в ответ, когда в прошлом я бы только отступила.

Да, получи это, засранец.

Моя грудь раздувается от гордости. Стелла просто смеется. Обхватив рукой мое плечо, она быстро поцеловала Себа в губы и вышла из его захвата.

— Увидимся позже, парень.

Уводя ее от ее собственнической задницы, мы направляемся к лестнице, оставляя его идти и найти моего брата в его логове греха, так же известном как наш подвал.

— Давай, Эм ждет. Я сказала ей, что она не может видеть костюмы, пока ты не будешь здесь.

Вместе мы поднимаемся по лестнице направляясь к нашему нахальному другу.

— Наконец то, мы не думали, что он выпустит тебя из своего поля зрения, — говорит Эмми в ту секунду, когда мы присоединяемся к ней, все еще там, где она лежала на моей кровати. Бутылка ее розового напитка в руке почти пуста.

Она стреляет в меня понимающим взглядом, потому что по состоянию сексуального состояния волос Стеллы нетрудно догадаться, что мы обе были правы в том, что сделало ее и Себа такими опоздавшими.

— Я не могу поверить, что вы втянули меня в это. Я не ношу розовое. Никогда, — замечает Эмми, стоя перед зеркалом за две минуты до того, как нам нужно уходить.

Я стою в дверях ванной комнаты в такой же куртке, но я объединила свою с юбкой шестидесятых годов с аппликацией собаки на ней. Широкая улыбка наклеивается на мои губы, когда я смотрю, как две мои девочки наносят последние штрихи своего макияжа и осушают бутылку водки, которую Эмми спрятала в своей сумке. Она даже не дала мне шанса достать из моего собственного тайника.

Она может вести себя очень дерзко, но внутри этой девушки золотое сердце. Она могла бы вытащить это в ту секунду, когда она оказалась и здесь и отказаться от глупых розовых напитков, которые я купила — которые, как теперь знают, они соответствуют нашим нарядам — но она этого не сделала. Она так же носит мою дизайнерскую версию наших розовых женских курток.

— О, заткнись, — огрызается Стелла. — Ты выглядишь горячо. И твоя задница в этих леггинсах безумна. Ребята не смогут удержать свои руки от тебя.

— Если ты говоришь о парнях внизу, то им лучше держать свои чертовы руки при себе. Я бы не стала трахаться с ними.

Я заглушаю смех. — Я не уверена, что кто-то из них достаточно храбрый. Они могут попытаться выглядеть страшно, но они куча кисок, — говорю я им, делая шаткий шаг вперед. Черт возьми, этот розовый напиток мог быть красивым, но он был сильнее, чем я ожидала.

— Не позволяй им слышать, как ты это говоришь, — бормочет Стелла.

— Я не заинтересована в них.

— Такая жалость, потому что Те… — Эмми хлопает рукой по рту Стеллы, отсекая все, что она собиралась сказать.

— Читай по мои губам, Дукас. Тео, гребанный, Чирилло нигде не приближается ко мне. Он хер, и я могу заверить вас, что он не заинтересован ни в чем, кроме как быть болью в моей гребанной заднице.

— Боль хороша, Эмм.

— Иисус. Идем? — говорит Эмми, повернувшись ко мне, умоляя, чтобы ее спасли.

— Да! Я так взволнована, — визжу я, бабочки взрываются в моем животе.

Очевидно, что ребята уже ждут нас в ту секунду, как мы открываем дверь, потому что их глубокие грохочущие голоса всплывают к нам.

Я смотрю на девушек по обе стороны от меня, одетые в обтягивающие леггинсы — они в упор отказались от варианта юбки, не могу сказать, что я была удивлена — их крошечные укороченные топы и розовые куртки.

Да, ребята потеряют свое дерьмо.

В ту секунду, когда они появляются в моем видении внизу лестницы, у меня перехватывает дыхание. Меня определенно не привлекают они, но, черт возьми, они выглядят безумно прямо сейчас.

— Ого, — выдыхает Стелла, в то время как Эмми задыхается, — святое дерьмо.

Воистину святое дерьмо. Они одеты в соответствующие костюмы вампиров, хотя каждый мальчик стилизовал их по-своему. Мой брат-мудак полностью отказался от рубашки под накидкой, вероятно, надеясь привлечь женщин своим прессом. Себ просто одел футболку, Тео почти полностью расстегнул рубашку, в то время как Алекс и Тоби одеты в красные жилеты. Но что действительно привлекает мое внимание, так это их глаза. Они все носят причудливые чертовы контактные линзы.

Хотя, я должна признать, что видеть, как все их лица сморщиваются от смеха, когда они видят наши наряды, несколько снимает ужасающий вид.

— Что, черт возьми, на тебе одето? — Алекс лает, когда Стеллу снова подхватывает Себ.

— Что? Они милые.

— Да, вы могли бы так сказать.

— Смотри, — говорю я, вращаясь, чтобы показать им всю свою спину, что заставляет их всех снова смеяться, ну все, кроме Нико, который просто похож на жалкий член.

— Не говори мне, что у Эмми тоже есть, — вращается Эмми, заставляя их всех смеяться.

— Принцесса Эмми. Извините, но я просто не могу поверить в это, — говорит Тоби с удивлением.

— Она не гребанная принцесса, — издевается Тео, поворачиваясь к входной двери и исчезая через нее.

— В чем его проблема?

Все ребята разделяют понимающий взгляд. Что-то, чему я безумно завидовала, когда у меня едва был настоящий друг, не говоря уже о том, с кем у меня была бы такая связь.

— Он хрен. Я уже говорила вам об этом, — говорит Эмми, как будто это самая очевидная вещь в мире.

— Должны ли мы? — спрашивает Тоби, будучи полным джентльменом и протягивая мне руку.

— Вперед, — говорю я с улыбкой, в то время как Эмми бормочет: — Мне нужно больше водки.

Тоби смеется рядом со мной, когда мы следуем за остальными.

Он ведет меня к машине, к которой Себ и Стелла не подходят, и я не могу не улыбнуться.

— Не хочешь смотреть, как они всухую трахаются в машине, да? — Я спрашиваю, отчаянно стараясь не смеяться. Я не должна, у меня недавно был непосредственный опыт того, насколько ужасно заходить к брату или сестре, делая то, что ни один другой брат не должен видеть. Я полностью понимаю это, но я все еще не могу не дразнить его. Я виню водку.

— Сухой трах? Разве ты не слышала, что они сделали с Алексом в пятницу вечером?

Это риторический вопрос, я была там, ну, не в машине, но я была свидетелем падения Алекса после болезненного автомобильного путешествия, когда они ехали с ним на заднем сиденье его машины.

— Потерял рубашку, брат? — я спрашиваю, забравшись в машину и обнаружив Нико и его обычный хмурый взгляд. — Что? — Я спрашиваю, когда он не отвечает что-то большее, чем ворчание. — Все еще злишься, что твоя младшая сестра отрастила позвоночник?

Он делает музыку громче, прежде чем его жуткие гребанные глаза обращаются ко мне.

— Не попади сегодня вечером в чертовы неприятности, малышка. И не целуй гребанных итальянцев. — Его глаза сужаются на мне.

— Ох, это верно. Я должна идентифицировать любого парня, прежде чем приблизиться, если мы собираемся начать войну с ними.

Мой сарказм совершенно не улучшает настроение Нико.

— Держись подальше от кого-либо, и ты можешь остаться там на всю ночь.

— Ты полон дерьма. Ты потеряешь себя в первой доступной киске и забудешь, что я вообще существую.

Его губы раздвигаются в шоке.

Я сделала это. Я никогда не противостояла ему. Когда-либо. Но я получила порцию плохого влияния и это вырывается из меня. И я обнаруживаю, как весело заводить его.

— Чертова боль в заднице, — бормочет он, проводя пальцами по волосам и портя зализанную назад прическу, которая у него была.

Тоби смеется рядом со мной, когда Эмми падает на пассажирское сиденье.

— Давайте устроим это шоу на дороге, — объявляет она, стреляя в нашего водителя-зомби опасным взглядом.

О да, сегодня вечером она на миссии. Такой же, как и я.

Мой телефон гудит в моей сумке, но я останавливаю себя от того, чтобы дотянуться до него. Это было бы чертовски плохой идеей, пока я сижу между Нико и Тоби.

Возможно, я за то, чтобы немного взбунтоваться, но у меня нет безумного желания смерти.