Тени

Глава пятая

Вид, который открывался ночью с террассы, захватывал дух. Внизу под нами в карнавале цветных огней раскинулась Сансет-стрип. И хотя была обычная январская ночь, в ней царила атмосфера праздника. Казалось, вот-вот начнется какое-то представление. Обитатели улицы сами были клоунами, танцорами, актерами, музыкантами, певцами. Не хватало только разукрашенных слонов. За всей этой будоражащей суетой огни города растянулись до самого горизонта. Бриллиантовое покрывало. Как много раз я слышала это сравнение! Но город действительно выглядел именно так — сияющий, сверкающий, невероятно красочный и невероятно красивый!

Мягкий ночной бриз развевал мое платье. Я слегка поежилась, и рука Кена оказалась на моем плече.

— Холодно? — спросил он.

Я заглянула в его глаза и улыбнулась:

— Не очень.

В первые минуты разговор не клеился. И Кен немного рассказал мне о городе.

— Вы первый раз в Лос-Анжелесе? — спросил он.

— Я была здесь маленькой девочкой и почти ничего не помню. По крайней мере, не ожидала, что он настолько красив.

— Это так. Но он может быть и невероятно ужасным. Почему бы нам не прокатиться завтра по городу? У меня как раз свободный день.

— С удовольствием, — ответила я, чувствуя теплую тяжесть его руки на плече.

Мы обошли вокруг дома. Бассейн, освещенный прожекторами, был похож на огромный аквамарин в зеленой оправе. Кен подвел меня к ближайшей скамейке, и мы сели.

— Доктор... — начала я.

— Просто Кен, — поправил он.

— Хорошо, просто Кен, — сказала я, улыбнувшись. — Как здоровье Мэгги? Кажется, вы уделяете ей очень пристальное внимание, или это ваш метод работы со всеми пациентами?

Он хмыкнул.

— Нет, но согласитесь, что ваша тетя, мисс Мэри, не совсем обычный пациент. — Затем добавил, уже более серьезно. — Я недавно работаю с Мэгги. Врач, который обслуживал ее до меня, ушел на пенсию — заботиться о собственном здоровье. А я просто купил его место и занимаюсь вашей тетей всего несколько недель. Если честно, мне кажется, что физически она вполне здорова. У меня сложилось впечатление, что доктор Уолкер просто потакал ее желанию быть в центре внимания.

Что — то в его тоне заставило меня спросить:

— Вы сказали, что она вполне здорова физически. Что вы имеете в виду? У нее есть какие-то другие проблемы?

Некоторое время доктор молчал, затем ответил:

— Не знаю. Поймите меня правильно — я не хочу сказать, что Мэгги Бэрк слегка тронулась или что-нибудь в этом роде. Но она чересчур эмоциональна, как, впрочем, большинство актрис. И очень неустойчива психически. Есть что-то, чего я никак не могу понять.

Я задумалась.

— У меня возникло такое чувство, что Мэгги ведет себя так, будто ее что-то гнетет. И Элиза...

Кен засмеялся.

— По-моему, вы просто не пришлись ей по душе, — сказал он.

Я печально кивнула.

— Да. Мне кажется, что скорее умру, чем добьюсь ее расположения.

— Вы слишком сильная соперница для такой серой лошадки, как Элиза, мисс Мэри.

Я попыталась возразить, но Кен остановил меня движением руки.

— Нет, дело вовсе не в красоте, хотя у вас ее более чем достаточно! Есть тысячи женщин с внешностью не лучшей, чем у Элизы, но они могут быть привлекательными. Проблемы Элизы заключаются в ее внутреннем мире. Там, внутри, она действительно ужасная женщина.

Я оглянулась и посмотрела на дом, серой глыбой возвышающийся на фоне темного неба, потом сказала:

— Мне кажется, она очень несчастна в жизни.

— Да, — неопределенно ответил Кен и замолчал. Потом спросил: — Что вы знаете о... о тех вещах, которые здесь происходят?

— Боюсь, почти ничего. Я ведь говорила вам, что приезжала сюда, когда была еще ребенком. И хотя моя мама и Мэгги — родные сестры, мама никогда не рассказывала мне о ее личной жизни.

— Я навел некоторые справки, когда узнал, что Мэгги Бэрк будет моей пациенткой. Многое мне рассказал доктор Уолкер, ведь он знал вашу тетю еще с тех времен, когда она была звездой. Из разговоров с другими людьми тоже удалось кое-что почерпнуть.

Я вдруг вспомнила о сцене, разыгравшейся днем в библиотеке.

— Мэгги говорила сегодня о том, что сама убила Бадди, но я ничего не поняла.

Кен грустно улыбнулся, вздохнув.

— Да, в некоторой степени она виновата. По крайней мере, так считает. Это ее самая большая проблема. Чувство вины, которое до сих пор терзает ее.

Я молча ожидала дальнейших объяснений, инстинктивно чувствуя, что они последуют.

— Думаю, миес Мэри, вы знаете, что Мэгги ушла с экрана ради сына, отказавшись от собственной карьеры? — Я кивнула. — Но для Мэгги «уйти» означало лишь то, что она больше не снималась в фильмах. Я не хочу разбираться, что именно побудило это сделать. По этому поводу было уже достаточно споров. Меня интересуют только факты. Известно, что, отказавшись от ролей в фильмах, Мэгги продолжала играть роль «королевы Голливуда», оставаясь Звездой с большой буквы. Без нее не обходился ни один более-менее солидный прием или банкет. Каждое ее слово разносилось по городу. Каждый поступок обсуждался в тысячах семей за вечерним чаем. Если ее видели в каком-нибудь ресторане или ночном клубе, на следующий же день толпы людей приходили посмотреть на это место.

— А сын? — спросила я, когда он замолчал. Доктор покачал головой.

— Многим хотелось бы думать, что он страдал. Но правда заключалась в том, что это на нем никак не отражалось. Мэгги безумно любила сына и сделала из него маленького идола. Да, она часто оставляла Бадди с сиделкой, но имейте в виду, что богема ведет ночной образ жизни. К тому времени, когда Мэгги уходила из дома, поручив сына няне, он уже давно спал в своей кроватке. Бадди даже не догадывался о ее образе жизни, разве что замечал, что по утрам она слишком долго спит. Если кому и не хватало внимания, то это Элизе. Ее отец погиб в автокатастрофе уже после развода с Мэгги и не оставил дочери ни цента. Мэгги взяла ее к себе, ведь в душе она очень добра. Наверное, были еще и более тонкие психологические факторы. Вы обращали когда-нибудь внимание на то, что некоторые красивые женщины, «райские птички», часто держат возле себя кого-нибудь очень непривлекательного. Это должно еще больше оттенить их красоту. — Кен снова задумался. — В любом случае, каковы бы ни были мотивы, Мэгги взяла Элизу в свой дом. Думаю, сначала приемная дочь была ей очень благодарна. Возможно, уже позже, повзрослев, Элиза пожалела об этом. Для нее оказалось горькой пилюлей то, что ей не только отвели роль гадкого утенка, но и поставили в унизительную материальную зависимость от Мэгги. Но она осталась, другого выхода у нее не было. Элиза вела хозяйство, заботилась о Бадди и стала его постоянной няней.

Вы уже знаете, что Бадди заболел. Мэгги была приглашена на какую-то важную премьеру, и целый день вопрос, сможет ли она поехать, оставался открытым. В конце концов Элиза, которую тоже пригласили, сказала, что останется с Бадди. И Мэгги поехала.

На этот раз пауза оказалась такой длинной, что мне пришлось просить Кена продолжать.

— Бадди внезапно стало хуже — резко поднялась температура. Можно, конечно, обвинять Элизу, но все оказалось сложнее. Ей, конечно, следовало позвонить доктору Уолкеру или просто отвезти Бадди в больницу. Но Элиза пыталась помочь ему сама и разыскать Мэгги. Но Мэгги сразу же после премьеры поехала на банкет, и Элиза не смогла ее найти. Когда ваша тетя перед рассветом вернулась домой, было уже поздно. Она сразу же вызвала «скорую» но мальчик умер еще до того, как приехала машина. Перед смертью он звал маму. Элиза говорит, что всю ночь он бредил и звал Мэгги, не понимая, куда та исчезла.

Некоторое время мы оба молчали.

— Поэтому Мэгги винит себя за то, что оставила сына в ту ночь, — сказала я, просто чтобы нарушить тягостное молчание.

— Да, и мне кажется, Элиза тоже чувствует себя виноватой, хотя никогда не говорит об этом. И теперь они обе живут здесь, как отшельницы. Поэтому я очень обрадовался, когда узнал, что вы должны приехать. Мэгги ведет очень замкнутый образ жизни. Почти никуда не выезжает, никого не принимает. И я подумал, что, может быть, ваш приезд отвлечет ее. Ей нужен толчок, чтобы снова вернуться к активной жизни и вырваться из этого навязчивого комплекса вины перед сыном.

— Так вот что гнетет ее уже двадцать лет! — сказала я и снова обернулась к дому. Теперь он показался мне еще более мрачным, будто за время разговора на него накинули какое-то темное покрывало. — Двадцать лет во власти теней прошлого. Я ничего не знала об этом.

Кен снова заговорил, и в голосе его теперь звучали более жизнерадостные нотки.

— Ваш приезд, кажется, уже оживил этот дом. Может быть, вы окажетесь тем самым лекарством, которое поможет Мэгги.

— Хочется надеяться на это, — сказала я и встала, опираясь на его руку. Но даже сказав так, я не переставала задавать себе вопросы: смогу ли чем-то помочь Тете? Или, как Элиза, окажусь заложницей призраков, правящих домом?