Тень Кукловода. Игра теней

Глава 4

Закончив просматривать отснятые кадры, Артем выбрал с десяток лучших, чтобы показать заказчику, рассортировал остальные и посмотрел на часы. Было уже около шести вечера, и, как ни жаль, девушку пора было будить.

Он подошел к дивану и сел рядом со спящей Лоли. Она по-детски подложила ладошку под щеку и уютно посапывала. Веки чуть подрагивали, девушка слабо, едва заметно улыбалась. «Снится что-то хорошее», — подумал Артем. Так не хотелось возвращать ее в жестокую реальность.

Он осторожно провел по щеке Лоли, ее ресницы дрогнули, испуганно распахнулись глаза.

— Тшшш, это я. Просыпайся, маленькая. Тебя надо еще покормить. Хочешь пиццу?

Она робко кивнула.

— Сейчас подогрею. Ох, чай остыл. Заварю новый, ешь пока шоколадку.

Он попытался встать, но девушка вдруг вцепилась в его руку, сильно, до боли, и отчаянно замотала головой.

Артем аккуратно разжал ее пальцы.

— Тут никого больше нет. Я скоро приду.

Приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. Огромные, черные из-за расширившихся зрачков, в уголках дрожат слезы.

Горло перехватил спазм, снова будто раскаленный прут прошил грудную клетку.

— Маленькая… мне все равно придется позвонить твоему хозяину. Но сначала ты спокойно поешь.

Он решительно встал и вышел из студии.

Жанна сидела на высоком барном стуле за стойкой администрации и смотрела какой-то сериал.

— Чайник подогрей, — попросил ее Артем. — Пицца в холодильнике осталась?

Жанна кивнула, не отрываясь от экрана.

Он встал прямо перед ней и закрыл собой телевизор. Администратор посмотрела на него возмущенно.

— Хорош дуться, — примирительно сказал Артем. — Ну извини, я был груб. Нервы ни к черту, достал этот Тишман со своими садистскими шуточками. Скоро все закончится, получим деньги, и отпущу в отпуск.

— В отпуск? — недоверчиво переспросила Жанна.

— Ну того, что заработаешь на этом заказе, хватит хоть на Бали, хоть на твой ненаглядный Париж.

— Париж! — взвизгнула администратор, спрыгнула со стула и повисла на шее у Артема. — Париж, Париж, Париж!

— Чайник подогрей.

Он расцепил ее руки и пошел на кухню греть пиццу, а когда вернулся в студию, Лоли сидела на диване с отрешенным видом, подобрав ноги, и куталась в свой плащ. Но шоколадка лежала распечатанной.

— Вот и молодец. Ешь пиццу, надеюсь, ты любишь гавайскую.

Поставил тарелку на стол, взял себе кусок. Лоли смешно наморщила нос, сглотнула голодную слюну, потом решилась и протянула руку.

— Бери, бери. Ты заслужила, прекрасная работа. Отыграла сцены как настоящая фотомодель. Умница.

Щеки девушки порозовели от смущения, видно было, как ей приятны похвалы.

Артем дождался, пока Лоли доела последний кусок, выпила чай, потом посмотрел на часы и сказал осторожно:

— Через пятнадцать минут приедет твой хозяин. Пойдем в приемную, встретим его там.

Взгляд Лоли потух, она сгорбилась, втянула голову в плечи. «Само несчастье», — с болью подумал Артем. И вдруг решился:

— Ты так боишься хозяина?

Девушка кивнула и страдальчески скривилась.

— А почему терпишь? Ты же можешь уйти.

Лоли отчаянно замотала головой и вдруг спустила с плеча плащ и показала на спину.

— Что там? Он тебя порет, я знаю…

Лоли помотала головой и настойчиво ткнула пальцем куда-то под лопатку.

Артем направил свет от настольной лампы на спину девушки и стал внимательно разглядывать бледную кожу. Под лопаткой виднелся тонкий шрамик, почти незаметный. Артем провел пальцем по нему — под кожей ощущалось что-то маленькое и твердое. «Неужели чип вживил? Как собачонке. Урод…»

— Это чип? Чтобы найти, если сбежишь? И одежду не дает поэтому?

Лоли закивала, и губы ее задрожали.

— Не плачь.

Артем сжал ее тонкие пальцы и погладил по руке. Девушка на эту простую невинную ласку отреагировала мгновенно и странно — прижалась губами к его ладони и сползла к ногам. Артем рывком поднял ее.

— Прекрати, — произнес он строго.

Лоли сникла и сжалась в углу дивана. Она так и просидела до появления Тишмана, неподвижная и безучастная ко всему, и, когда тот вошел в студию, даже не пошевелилась.

Снимки заказчик одобрил, восхищался и причмокивал, не обращая на девушку никакого внимания. Только после того как попрощался с Артемом, коротко приказал:

— В машину.

Девушка тенью метнулась к выходу.

— Завтра можете не приезжать, — добавил Артем. — Будем снимать мальчика-боттома, персональный сет, чтобы угодить всем вашим клиентам.

Тишман закивал.

— Поражен вашим вкусом и мастерством. Вы превзошли все мои ожидания. Уверен, последний сет меня не разочарует. Сбрую для мальчика я привез, оставил у вашей помощницы. Когда я смогу увидеть окончательный результат работы?

— Мне нужен день на финальную обработку, потом в печать. Желаемые размеры мы обговорили, рамы, как вы сказали, не нужны. Так что к пятнице закончим.

— Отлично, значит, оставшуюся сумму я переведу в пятницу.

Тишман церемонно откланялся и вышел из студии.

Артем хотел позвать Жанну, чтобы та убрала со стола, но передумал.

— На сегодня все, свободна! Завтра в девять тридцать! — крикнул он администратору. — Я еще поработаю с сетами.

— Йес, босс!

»Прощен», — усмехнулся Артем.

Он начал убирать грязную посуду, обертку от шоколадки и вдруг заметил, что на внутренней стороне что-то написано карандашом. Развернул и поднес ближе к настольной лампе.

Корявым детским почерком было выведено:

«Больше так не смогу. С ним, без вас. Ничего не осталось. Простите».

На последнем слове грифель сломался, и подпись была просто нацарапана: «Аля».

Смысл оставленной записки дошел до Артема не сразу. Аля… Какая еще Аля?

Осознание обрушилось ледяным душем, выбило воздух из легких, ударило по затылку бейсбольной битой, да так, что зашумело в ушах.

Идиот. Приласкал, дал надежду. Девочка у Тишмана сразу после детдома, значит, вообще не знает ничего, кроме рабства. А ведь у нее достанет и силы воли, и отчаяния, и изобретательности, чтобы покончить собой.

Еще одна жертва… Опять в памяти всплыло бледное испуганное лицо Анны, отданной им в качестве десерта на юбилее Шталя. Нет, он не может допустить, чтобы девочка осуществила задуманное.

Но как ее остановить? Сдать снова Тишману? Подло… Но как… как?

Артем запустил пальцы в волосы, отчаянно пытаясь найти выход. Больше всего хотелось самому вломиться к этому садисту, набить его наглую морду и забрать девочку. Но это точно не было вариантом.

Потом схватил телефон. Пока нужно было остановить девочку. А потом уже решать, что делать дальше.

— Господин Тишман, простите, что беспокою.

Голос прозвучал хрипло, Артем откашлялся и продолжил:

— У меня появились идеи для совместных фотографий боттома и девушки. Не могли бы вы все же привезти завтра модель?

— Совместных? — удивился Тишман. — Вещь в роли домины?

— Думаю, справится.

— Хм… — Тишман помолчал, видимо, засомневался и скептически хмыкнул. — Может, лучше пригласить модель? Или вашу помощницу попросим? У нее очень подходящий типаж.

— Администратор — не модель, — отрезал Артем. — А приглашать — новые расходы. Вы и так очень щедры. Да и время потратим, новый кастинг…

— Да, — неохотно согласился Тишман. — Лишние расходы и время… Ну, что ж, давайте попробуем.

— Все получится, — заверил Артем. — Только никаких следов наказания, никаких ошейников. И дайте девочке как следует выспаться, мне показалось, она утомлена.

Тишман тихо рассмеялся.

— Хорошо, хорошо. У меня, конечно, были свои планы. Но ради искусства готов на жертвы. К которому часу?

Артем едва не выпалил: «немедленно», но вслух произнес как можно спокойнее:

— Давайте как обычно. К десяти.

— Договорились. До завтра.

Артему показалось, что Тишман недобро усмехнулся.

Ночь прошла в кошмарах. Он снова был с Анной в квартире Шталя, только теперь уже не девушку, а его распинали на кресле похотливые руки. Тишман с окровавленными руками держал за волосы отрезанную голову Лоли. Видел отчаянные глаза девушки, она оглядывалась на краю распахнутого окна, он тянул к ней руки, но хватал пустоту.

В салон Артем приехал на час раньше назначенного времени, разбитый и с недобрым предчувствием. Сердце ухало куда-то в желудок, будто на скоростном лифте. В голове назойливо кружилась одна мысль «Только бы жива…». Не зажигая свет в приемной, сразу прошел в кабинет: сегодняшний сет был не продуман совершенно. Помучался над эскизами, заполнил корзину смятыми листками бумаги, сломал три карандаша. Понял, что пока не увидит Лоли-Алю, ничего не выйдет.

Услышал, как тренькнул колокольчик у входной двери, вскочил и почти бегом выскочил в приемную.

Жанна стряхивала капли дождя с ярко-розового зонта с принтами Эйфелевой башни и кучерявыми надписями «О, Пари!».

— Доброе утро, босс. Что-то случилось? На тебе лица нет.

«Размязня, — выругал себя Артем. — Истеричная баба».

— Все в порядке. Свари кофе и от головной боли что-нибудь дай.

Он поморщился и потер лоб.

— Опять пил весь вечер? — ворчливо спросила Жанна и презрительно сузила глаза.

— Не твое дело, — грубо оборвал ее Артем.

Она обиженно надула губы, швырнула зонтик в плетеную подставку, вскинула голову и, громко стуча каблуками, прошествовала на кухню.

Ему стало неловко. Подумал было, не пойти ли извиниться, но колокольчик снова звякнул.

В салон вошел Тишман, встряхнул большой черный зонт. Артему показалось, что время замерло. Он успел насчитать восемь ударов сердца, пока заказчик не шагнул вперед, и за ним следом не появилась закутанная в плащ девушка. С капюшона стекали капли; она, не поднимая глаз, неуверенно прошла несколько шагов и привычно замерла позади и слева от своего хозяина.

Артему показалось, что с его плеч сняли тяжелый мешок, он облегченно выдохнул, вдруг осознав, что все это время не дышал.

Тишман заметил его состояние и нахально осклабился.

— Доброго утра, господин художник. Вот, как обещал. Вещь подготовлена согласно вашим указаниям. И надеюсь, угадал с упаковкой.

Он развязал шнурок, что стягивал плащ Лоли у горла, и скинул капюшон. Плащ с тихим шуршанием скользнул на пол.

Талию девушки, и так тонкую, красный кожаный корсет утягивал до обхвата двумя ладонями, пышная грудь, ничем не прикрытая, вызывающе торчала вперед. «Как она дышит?» — изумился Артем. Лайковые перчатки до локтей в тон, подобие стрингов и сапог-ботфортов из тонких ремешков, усыпанных заклепками. Высоченные каблуки с устрашающего вида шипами довершали наряд Госпожи.

Тишман с самодовольной улыбкой наблюдал за реакцией Артема, а тот напряженно вглядывался в лицо Лоли. Но она спряталась за опущенными ресницами и маской бездушной куклы.

Молчание Артема явно затягивалось и становилось неприличным. Усилием воли он стряхнул оцепенение и произнес хрипло:

— Потрясен. Прекрасно, то, что нужно. Думаю, модель вдохновит такая Госпожа.

— Подумал, что раб в черной сбруе и госпожа в красной коже вместе будут смотреться очень выгодно, — заулыбался Тишман. — А вот и наш мальчик— боттом.

Артем не без труда оторвал взгляд от девушки и посмотрел на вошедшего парня. Тот тоже был явно ошарашен нарядом Лоли — замер на месте с полуулыбкой и не мог отвести глаз.

— Ну, и прекрасно. Вдохновения вам, господин художник. Жду вашего звонка.

Тишман раскланялся и направился к выходу. Но в дверях вдруг обернулся и произнес загадочно:

— Совсем забыл. У меня подарок для вас — вещи сегодня разрешено говорить.

— Вы так великодушны, — сквозь зубы процедил Артем.

— Ну, что вы, — нагло ухмыльнулся Тишман, — все ради искусства. А вечером вас ждет еще один сюрприз.

Сердце снова ухнуло вниз, оставив тошнотворное ощущение пустоты в груди.

В студии все было готово. Кирилл присвистнул от удивления при виде Лоли.

— Ничего себе перевоплощение. Вооружена и опасна. Класс.

— Хватит пялиться, — нетерпеливо скомандовал Артем. — Задача на девушку — волосы в высокую прическу, один локон спусти на плечо. Соски, губы выдели потемнее и поярче, в тон корсету. Парню — легкий медный тон по всему телу. Если есть волосы на теле — убрать, везде.

— Нет, конечно! — возмутился Мацуев. — Это же некомильфо!

— Отлично, — кивнул Артем. — За работу. Ванька! Свет мне нужен бековый и мягкий, когда поставлю в позу — скажу что высветить.

— Ок, шеф! — отозвался осветитель из своего «гнезда».

Артем уселся в складное кресло рядом со штативом и прикрыл глаза, чтобы представить будущие кадры.

Из карусели образов выбил голос Кирилла.

— Шеф, готово, только не разберусь в этом… этой…

Визажист с опаской, словно нечто ядовитое, двумя пальцами и на вытянутой руке держал кожаную сбрую, привезенную Тишманом.

— Давай сюда, — со вздохом сказал Артем и махнул Мацуеву.

— Подойди.

Парень без энтузиазма поглядывал на это странное переплетение ремешков, хотя совершенно не стеснялся полной наготы. Даже свойственный всем мужчинам жест футболиста в «стенке» перед пенальти был ему чужд.

Артем видел такие «одеяния» на собраниях сообщества, оставалось только понять, как все это одеть на модель.

Повертел в руках сбрую, расправил ремни, положил у ног Мацуева.

— Встань в эти петли, как в альпинистскую обвязку, и натягивай. Отлично. Теперь спереди, да, правильно. Сейчас затяну. Не туго?

Парень тихо охнул и шумно втянул воздух сквозь зубы.

— Н-нет, — неуверенно ответил он, — но не слишком комфортно.

— Привыкай, если хочешь попробовать роль боттома в Теме. Госпожи любят так играть. Бондаж, боллбастинг.

Мацуев прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям, потом чаще задышал и удивленно распахнул глаза.

— А в этом что-то определенно есть….

— Кровь приливает из-за сжатия, — разочаровал его Артем. — Всего лишь.

Затянув оставшиеся ремни на талии, груди и горле, он вставил в рот парню кляп-удила и указал на широкий помост в центре студии.

— Встань здесь. Вань, свет дай на модель.

Мацуев осторожно шагнул на указанное место и медленно опустился на колени.

— Да, умница, — похвалил его за догадливость Артем. — Разведи бедра, шире. Так. Откинься назад, обопрись на руки. Отлично. Замри.

Сухие щелчки затвора и частое дыхание модели. Артем видел, что парень завелся, и чем сильнее было его возбуждение, тем туже сжимались ремни.

— Снято! Теперь встань. Спиной ко мне, руки на ягодицы. Да, да, именно так, будто предлагаешь себя. Молодец!

Артем заставил Мацуева сменить еще с десяток поз, и к последней парень уже задыхался, видимо, находился почти на краю.

— Тебе дышать трудно? Сейчас.

Подошел к парню и отстегнул кляп-удила. Тот облегченно выдохнул и сглотнул слюну.

— Теперь с девушкой. Лоли, иди сюда.

Она прошла к подиуму, все также с опущенной головой, но, как только поравнялась с Артемом, быстро взглянула на него, покраснела и шепнула очень тихо:

— Аля.

Артем в ответ только кивнул и тут же пожалел. Он опять дает девочке ненужные авансы.

— Ло…. Аля, встань напротив него, боком ко мне. А ты — на колени.

Девушка дернулась от последних слов, Артем удержал ее.

— Нет. Сегодня — ты Госпожа.

Даже сквозь грим на щеках Али проступил румянец.

— Красивая Госпожа, — с придыханием мурлыкнул Мацуев и подполз к девушке. Она шарахнулась и невольно вжалась в плечо Артема обнаженной грудью. Тот отстранился и мягко пожурил Алю.

— Ну вот. Работу визажиста попортила, мне пятно поставила. Кирилл, поправь грим!

Тот подбежал с палитрой и осторожно провел по соску девушки кистью. Мацуев смотрел снизу вверх жадно, преданно и часто облизывал губы.

— Так. Стас — на четвереньки, голову запрокинь. Аля — подними правую ногу и носок туфли поставь ему на лоб. Отлично! Устоишь?

Девушка молча кивнула.

— Кирилл, антисептическую салфетку! Протри получше каблук. Так, теперь Стас, открой рот и обхвати губами шпильку, будто облизываешь ее… Отлично! Замерли!

Артем снимал, пока не заметил, что Аля дрожит от напряжения. Стас же, напротив, все больше заводился от сета и на самом деле начал самозабвенно посасывать высоченный каблук.

— Снято, молодцы! Отдых нужен?

Обе модели дружно замотали головами.

— Окей. Теперь Стас на коленях, тянись к ней; Аля, возьми его за ремень на шее и подтягивай к себе, словно хочешь поцеловать. Поза! Красавцы…

Мацуев окончательно вошел в роль и с рабским восторгом заглядывал в глаза своей госпожи. Лицо девушки было совершенно бесстрастным, она презрительно кривила губы.

— Снято! Ну, и последняя сцена. Ванька, спусти мне две крайние цепи!

Осветитель спрыгнул со стремянки, тихо загудел подъемник.

Артем пристегнул к ним запястья Мацуева и скомандовал:

— Поднимай, пока не скажу стоп.

Цепи натянулись, парень оказался распятым между ними и вынужден был встать на цыпочки.

Когда тело модели почти повисло в воздухе, и до помоста он мог дотянуться только большими пальцами ног, Артем крикнул:

— Стоп!

Потом выбрал из кучи девайсов, разложенных на диване, черную кожаную плеть-многохвостку и подал ее Але.

— Сможешь?

Девушка засомневалась и еле слышно выдохнула:

— Не знаю.

— Представь, что это твой господин, — шепнул Артем так, чтобы слышала только она, и ушко девушки порозовело.

— Стас! Как ты?

— Пока держусь, — не без труда, задыхаясь, произнес тот.

— Не возражаешь против нескольких ударов плетью? Девушка не будет усердствовать, она новичок в порке.

У парня вырвался нечленораздельный всхлип.

— Это да? — спокойно уточнил Артем.

— Да! Да, да, да! — истерично выкрикнул Мацуев.

»Эк его растащило, — усмехнулся Артем, — еще ведь и улетит. Хорошо, что в бондаже, хоть студию не зальет».

— Давай, детка, — подтолкнул он Алю к распростертому на цепях парню.

Артем чувствовал, что сам заводится, в крови бурлил адреналин, в студии становилось по-настоящему жарко.

Аля несмело шагнула на помост, обхватила покрепче рукоять плети, примерилась и вдруг резко и сильно хлестнула Мацуева. Удар лег прямо между лопаток, на светлой коже парня сквозь медный тон проступили ярко-розовые полосы.

Парень судорожно всхлипнул.

— Это был пробный. Теперь еще разок на счет три. И положи пониже.

Артем заговорщически подмигнул девушке, в ответ та широко и открыто улыбнулась. Впервые он видел на лице Али такую улыбку.

— Один, два… три!

Девушка красиво размахнулась, плеть свистнула, поясница и филейная часть парня расцвели алыми косыми полосами.

Мацуев издал вопль мартовского кота, и, видимо, его накрыло, — он забился в судорогах, потерял опору и раскачивался на цепях.

— Гениально, — похвалил Артем, — снято! Все, закончили!

Кирилл подбежал с двумя махровыми халатами в руках, Артем взял у него один, накинул на плечи Але и кивнул в сторону безвольно повисшего Мацуева.

— Отстегни его. Вань, опускай! Кир, и сбрую помоги снять модели.

Осторожно под локоток визажист проводил Стаса в душ, ноги того не слушались, он пошатывался, но счастливо улыбался.

»Клиент дозрел, — мрачно усмехнулся Артем. — Будет в сообществе новый саб, причем би. Подарок!»

Алю он закутал в халат и увел к дивану.

— Жанна, мы закончили! — крикнул Артем в приемную. — Кофе свари и чай сделай! И коньячку принеси. Тащи там все, что есть в холодильнике. Пировать будем.

Пока Аля была в душе, Кирилл позвонил в «Якиторию», Ванька заказал большую пиццу в «Мама миа», в общем, получился целый пир. Коньяк добавил градуса веселью и растворил смущение. Даже Аля перестала дичиться, звонко хохотала над шутками, доверчиво прижималась к Артему и заглядывала ему в глаза. «Да что же ты делаешь, девочка», — в отчаянии думал он. Но оттолкнуть ее опасался. Нужно было поговорить с девушкой наедине, пользуясь разрешением Тишмана.

Стас вскоре распрощался со всеми, перед Алей грациозно упал на колени и поцеловал руку.

— Прекрасная госпожа, — промурлыкал он.

Девушка отдернула руку, запахнула поглубже халат, смутилась и беспомощно оглянулась.

— Госпожа отпускает тебя, раб, — подыграл Артем.

Парень просиял, вскочил на ноги и уже в дверях послал воздушный поцелуй.

»Точно, спекся», — усмехнулся Артем.

Вскоре убежал Кирилл — его срочно вызвонила какая-то очень важная клиентка, а за ним тихо слинял и Ванька. Жанна словно почувствовала желание босса побыть наедине с Алей и назло не спешила уходить. Время неумолимо истекало, а упускать возможность поговорить с девушкой, было никак нельзя.

— Так, Жанна, приберись тут. Я пойду в кабинет, обработаю отснятый материал. Аля, хочешь посмотреть?

— А можно? — осторожно спросила девушка.

— Ну, раз зову — можно, — снисходительно улыбнулся Артем. — Только не в халате. Жанна, поройся в костюмерной. Кажется, спортивная одежда оставалась, рекламу снимали, заказчик не забрал.

— Там осталось несколько вещей, самые маленькие, S-ки, — недовольно пробурчала Жанна.

— Тащи, подойдет, — скомандовал Артем.

Жанна уничтожила взглядом Алю и с неохотой пошла в костюмерную.

— Мне нельзя надевать другую одежду, — виновато сказала Аля. — Только ту, что выбрал Хозяин.

— Забудь о нем, — Артем поднял ее лицо за подбородок. — Хотя бы на время, пока ты тут. К его приезду переоденешься, он не узнает.

Аля грустно покачала головой.

— Не могу. Все равно узнает. Мне кажется, он читает мои мысли…

— Глупости! — вспылил Артем. — Никто не может читать мысли.

— Может! — упрямо возразила девушка. — Иначе как бы он узнал…

Она запнулась и смутилась.

— О чем? О чем он узнал?

Артем сжал ее подбородок, не давая спрятаться от его прямого взгляда.

Глаза Али наполнились слезами.

— О нас… о том, что я…

— О нас?!

Сбывались самые плохие предчувствия. Что эта глупышка наплела садисту?

— Что я люблю… — девушка всхлипнула, ее губы задрожали, — вас… тебя… люблю. И не хочу жить…без тебя… Просила его меня убить…

Аля разрыдалась, хлюпнула носом и уткнулась в его плечо.

Артем уже понимая, что катастрофически попал, и, проклиная тот день, когда он согласился на этот заказ, прижал девушку к себе и погладил по волосам.

— Глупая… Не плачь, ты придумала себе все… Маленькая, не реви…

Худенькие плечики сотрясались от рыданий, футболка Артема намокла от слез. Он все шептал и шептал ненужные и бессмысленные слова и буквально чувствовал, как затягивается на его шее петля придуманной Тишманом ловушки.

Вдруг Аля, не переставая рыдать, обняла его и стала целовать, исступленно, неистово. Ее губы были мягкими, теплыми и горько-солеными.

Скрепя сердце, Артем осторожно отстранил девушку.

— Не надо, маленькая… не надо.

Она отшатнулась, сжалась в комочек в углу дивана и разрыдалась с новой силой.

— Не нужна… конечно, дура… кому нужна… рабыня… Все равно не стану… жить…

Артем схватил ее за плечи и сильно встряхнул, голова девушки мотнулась из стороны в сторону как у куклы, от неожиданности она перестала рыдать и смотрела на него огромными испуганными глазами.

— Прекрати немедленно. Даже думать забудь. Слышишь?

Девушка молчала и, кажется, даже перестала дышать.

Артем отпустил ее, достал платок и вытер слезы с ее щек. Потом вложил платок в руку Али.

— Нос утри. Развела тут сырость.

Девушка послушно высморкалась и протянула Артему платок, потом смутилась и зажала его в кулаке. Артем взял ее руку, накрыл ладонью.

— Послушай. Дело не в тебе, малышка. Не в том, что ты рабыня и никому не нужна. То, как ты живешь… Это неправильно. Так не должно быть. Но изменить это ты должна сама. Почему ты не заявишь в полицию? Он же тебя истязает, удерживает насильно. Это уголовное преступление.

Аля зло вырвала у него руку.

— Полиция?! Рассказать тебе, как они меня ловили, словно дикого зверя, когда я сбежала в первый раз? Как улюлюкали и издевались? И ругались между собой о том, кто первый меня схватил и кому достанется приз — трахнуть на глазах у Хозяина?

Артема перекосило от картинки, что безжалостно подсунуло воображение. Испуганная полуголая девчонка, почти ребенок, и гогочущие грубые мужики.

— Он платит полиции. И чиновникам. И директорам детдомов, которые продают ему девочек. Дело поставлено на поток — он забирает их сразу после выпуска, «обламывает» и перепродает в публичные дома или таким же, как сам. А я вот приглянулась…

Она больше не плакала. Обняла колени, раскачивалась и снова смотрела в никуда пустыми глазами. Это было так страшно.

Артем поддался порыву и сгреб девушку в объятия, усадил на колени и стал баюкать, как ребенка.

— Маленькая…

Осторожно он коснулся губами ее волос, погладил по спине, а Аля тихо всхлипнула.

— Забери… забери меня. Буду, кем захочешь… рабыней… служанкой… Забери…

Артема затошнило от самого себя.

— Не могу. Малышка, прости…

— Как трогательно!

Насмешливый голос Тишмана хлестнул, словно кнутом.

Вместо того, чтобы отшатнуться, девушка прижалась к Артему теснее.

— Я так и знал. Позволь шлюхе открыть рот, она тут же раздвинет и ноги.

Артем, как мог, мягко ссадил Алю с коленей и встал.

— Не собираюсь оправдываться, — сказал он с вызовом.

— Храбрый портняжка, — расхохотался Тишман. — Убьете меня камерой? Или заснимаете до смерти?

— Читаете мысли. Хотелось бы придушить. Как собаку.

Накопленная ярость рвалась наружу, застилала глаза алым туманом. Из последних сил Артем сдерживался, чтобы не ринуться в драку.

— Не советую. В тюрьме вы, конечно, будете звездой. Только иного плана.

Больше терпеть он не мог, схватил садиста за лацканы пиджака и прорычал в лицо:

— В тюрьму? Там будешь ты, мразь. За изнасилование несовершеннолетней.

Тишман рывком освободился и презрительно процедил:

— Верите в наше правосудие? Творческие люди так наивны. Насиловать? Это банально. Поверьте, я более изобретателен. Да, сучка?

Он шагнул к дивану и влепил Але хлесткую пощечину, от которой та слетела на пол.

Артем схватил его за руку и второй врезал в челюсть, снова размахнулся, но Тишман уклонился.

В дверях студии ахнула Жанна и метнулась в приемную, подальше от драки. «Вот дура ревнивая… это же она позвонила», — мелькнула у Артема мысль.

— Каверин, — тяжело дыша, проговорил Тишман, — давайте поговорим спокойно. У меня есть предложение.

Артем не без труда справился с гневом и отпустил садиста.

Молча поднял с пола Алю, усадил ее на диван, запахнул на ней полы халата. Кивнул Тишману на кресло, сам придвинул складной стул.

— Кстати, вашу работу я оплатил. Полностью и досрочно, — начал тот, потирая скулу.

Артем усмехнулся.

— Это жест доброй воли, — продолжил Тишман. — А теперь собственно предложение. Девушка вам небезразлична, ведь так? В неземной любви к вам она призналась сама.

— Под пытками, — презрительно уточнил Артем.

— Не поверите! — рассмеялся садист. — Совершенно добровольно. Шлюха просила ее убить, так как жить без вас не хочет. Так умоляла…. Я люблю это, и почти что согласился. Но потом решил, что получу гораздо больше удовольствия, если предложу вам сделку.

— Сделку?

— Я подарю вам эту вещь, но с одним условием.

Тишман выдержал театральную паузу.

— Вы трахнете ее у меня на глазах. Не поверите, но с того самого дня эта сцена просто меня преследует. Прямо покоя не дает.

— А не пошли бы вы…

Артем выругался.

— Ну, как хотите, — разочарованно протянул Тишман. — Тогда придется выполнить просьбу шлюшки.

Аля тихо всхлипнула. Артем посмотрел на нее — девушку трясло крупной дрожью, она снова обхватила колени руками и раскачивалась взад и вперед. Он вдруг физически ощутил ее боль, страх и отчаяние. Настолько глубокое отчаяние, что и правда, смерть казалась великодушным подарком. Он не мог предать. Просто не мог…

— Я согласен, — глухо проговорил Артем. — Где, когда?

— Да прямо сейчас! — просиял Тишман. — Или у вас проблемы с потенцией на фоне стресса?

Каверин скрипнул зубами.

— И девушку я заберу сразу?

— Сначала ваша часть договора, — уклончиво ответил садист. — Потом моя.

— Хорошо. Сейчас я отпущу администратора и закрою салон.

Артем вышел в приемную, Жанна сидела на диване, прижимая к груди футболки и штаны.

— Свободна, — рявкнул он. — Деньги перечислю завтра, и можешь катиться в свой Париж.

Жанна выронила одежду и метнулась к стойке, за сумочкой, а потом пулей выскочила из салона.

Артем закрыл за ней дверь и вернулся в студию. Сердце сильно колотилось, руки тряслись. «Вдруг и правда не смогу», — мелькнула идиотская мысль.

Тишман вальяжно развалился в кресле, Аля все также сидела на диване и раскачивалась, обняв себя руками.

— Ну-с, шоу маст гоу он!

Садист быстро, словно муха, потер руки в предвкушении и облизал тонкие губы.

— Извращенец, — процедил Артем сквозь зубы.

Тишман рассмеялся.

— Смелей, смелей. Это же просто секс.

— Пошел ты…

Медленно Артем подошел к девушке, обнял за плечи, прижал к себе и шепнул на ухо.

— Забудь про него. Мы одни. Я не сделаю тебе больно. Доверься.

Девушка в его руках продолжала дрожать, он дышал ей в затылок, согревая, потом перекинул волосы на грудь, медленно провел губами за ухом, вниз по шее, по позвоночнику, одновременно спуская с плеч халат. Когда дошел до поясницы, Аля прижалась щекой к его груди и задышала чаще. Ладонями он накрыл ее грудь, мягко перекатил соски между пальцами, девушка тихо простонала. Артем бережно наклонил ее вперед и шепнул:

— Обопрись на руки.

Девушка послушалась, он стал медленно ласкать ее спину, поясницу, спустился ниже, провел по внутренней стороне бедра, понуждая раскрыться.

— Нет, — вдруг хрипло произнесла Аля, — нет… хочу видеть тебя… твои глаза…

Он поцеловал ее в шею и мягко перевернул на спину.

Девушка схватилась за края его футболки и потянула вверх. Артем помог ей, а маленькие пальчики уже взялись за ремень джинсов.

— Не спеши, — шепнул он и начал медленно целовать ее губы, шею, грудь, лаская, посасывая, легко покусывая, потом скользнул языком по животу вниз, покружил вокруг пупка, ниже…

— Откройся мне, расслабься…

Девушка откинулась назад, закрыла глаза. В ответ на ласки она всхлипывала, постанывала, выгибалась, подавалась навстречу, раскрывалась до предела и скоро забилась в сладких судорогах.

— Вот так, малышка… вот так…

Расстегнул молнию на джинсах и спустил их, медленно и осторожно подался вперед, не переставая ласкать грудь девушки.

Она коротко вскрикнула и обхватила его поясницу ногами, впуская глубже, почти до отказа…

… Накрыло его мощно, до искр в глазах, он со стоном упал рядом с девушкой, стараясь не придавить. Почувствовал на своих мягкие губы, все еще пахнущие карамелью и мятой, и услышал шепот: «Спасибо».

— Браво! Брависсимо!

Тишман захлопал в ладоши и даже встал с кресла.

— Может, повторите? На бис?

— Убирайся вон, ублюдок! — прорычал Артем, встал, застегнул джинсы и натянул футболку. — Пошел вон!

— Не так быстро.

Тишман мерзко осклабился.

— Знаешь, а я передумал. Слишком легко тебе достанется такой подарок.

— Попробуй забрать!

— Забрать? Сам отдашь. Если не хочешь, чтобы шлюха сдохла у тебя на глазах. Очень мучительной смертью.

Тишман достал из кармана маленький пульт.

— Думаю, она рассказала тебе про чип под лопаткой? Но это не все. В районе сонной артерии вшита капсула с цианидом. Одно нажатие кнопки — и адью!

Артем рванулся к садисту.

Тот поцокал языком и поднял пульт.

— Вещь, в машину, — рявкнул он. — А ты, открой нам дверь, будь вежливым хозяином. И не делай глупостей.

— Пусть… пусть… лучше умереть…

Аля закуталась в халат и встала рядом с Артемом.

— Нет, маленькая, — зашептал он девушке в самое ухо, — нет… Иди… послушайся. Я придумаю что-нибудь… Иди…

Он толкнул девушку к Тишману и прорычал:

— Урод… тебе это не сойдет.

Как только за Тишманом и Алей закрылась дверь, осознание того, что его поимели, как дешевую шлюху, взорвало мозг. В ярости Артем метался по студии, колотил кулаком в стены, запустил стаканом: тот пробил картонные декорации и брызнул мелкими осколками. Один из них отлетел и чиркнул по щеке. Боль от пореза немного отрезвила.

Артем упал на диван, обхватил голову руками. Как вызволить девочку? Если полиция отпадает… Следаки? Прокурорские? Черт… Толян!

Руки все еще дрожали, когда он листал список контактов в телефоне. Толе Маркову он не звонил уже очень давно. Больше трех лет. Они были закадычными друзьями в детстве, но после школы потеряли друг друга, пока Артем не получил повестку из следственного отдела прокуратуры по Адмиралтейскому району. Следователем оказался Толян Марков. Тогда Каверин работал фотокором в «Вечернем Петербурге» и ему в кадр случайно попал подозреваемый по громкому заказному убийству. Дело раскрыли, а дружба между ним и Толяном возобновилась. Но потом снова сошла на нет. Год назад он случайно видел в интернете информацию о том, что Марков возглавил отдел по особо важным делам Следственного управления по Санкт-Петербургу. Так что оставалась ничтожная возможность, что Толян поможет. Только бы номер не сменил. Хотя выбора у него все равно не было.

Уже набрал номер, сообразил, что время далеко не рабочее, но сбрасывать звонок не стал. И не зря, после четвертого гудка усталый мужской голос ответил:

— Марков. Слушаю.

— Толян! Это Каверин.

— Ох ты, Темка!

Голос сразу перестал быть сухо-деловым, это было хорошим знаком.

— Надо встретиться, Толь, помощь нужна.

— Ты во что-то вляпался? — озабоченно спросил Марков.

— Ну… можно и так сказать.

— Каверин! — громыхнул Марков. — Если у тебя проблемы с законом, даже не думай…

— Нет, Толян. Хочу создать их одной мрази.

— А, ну это другое дело. Борьба с преступностью — святое. Подъедешь ко мне?

— Давай на нейтральной. Не люблю я казенные стены.

— А давай! Кабачок на Литейном знаешь?

— Знаю. Пиво хорошее там.

— Через час, успеешь?

В заведении было людно, Марков даже светанул удостоверением, чтобы их посадили подальше, в так называемый «вип-зал», который скорее напоминал крошечную каморку папы Карло. Не хватало только нарисованного на холсте камина.

Неспешно потягивая темное чешское, Марков внимательно слушал сбивчивый рассказ Артема и иногда задавал вопросы. Когда Артем закончил, помолчал и недоверчиво произнес:

— Ну ты прям коза-ностру расписал. Целая сеть торговли девочками.

— Я это слышал от одной из жертв. Которую, кстати, эта мразь сейчас пытает самым изуверским способом.

— А она потом не откажется?

Марков сощурил глаза.

— Знаем мы, плавали. Сначала жертва, потом «люблю — не могу», это все по согласию. А про других девочек тебе ничего не известно.

— Но можно пробить этого Тишмана, поднять его связи. Думаю, если копнуть…

— Это время, — остудил его пыл Марков. — А тебе, как я понимаю, каждая минута дорога… Что там ты про капсулу с ядом говорил?

— Допускаю, что этот гад блефовал. Но проверять, сам понимаешь, не стал. Толян, поверь. Девочка не откажется. Она на грани, сама просила убить ее. Тишман — нелюдь. Сам бы придушил.

— Не знаю…. Что у нас есть? Твои показания со слов девчонки и ее записка? На чем возбуждать-то…

— Ну, ты же у нас важняк! Вот и придумай!

— Ладно.

Марков устало потер лоб.

— Сейчас как раз на волне борьба с педофилами. Попробую договориться на неотложное ОРМ. Адрес есть этого Тишмана?

— Нет, — смутился Артем.

Марков только покачал головой.

— Дилетанты… Телефон хоть есть?

— Да, только мобильный.

— Давай уже, — простонал Марков.

Теперь уже Артем молча сидел и наблюдал, как Толян звонил кому-то, договаривался, просил, ругался, потом раздавал короткие четкие команды.

— Ну все, понеслась. Смотри, если твоя жертва пойдет коленками назад…

— Не пойдет. А мне можно?

— Куда тебе можно?

Марков закатил глаза.

— Домой, брат, домой. Позвоню, как только твою жертву вызволим.

— А куда ее? У нее никого нет, сирота.

— По состоянию. Если ты не перегнул — скорей всего в больницу. Сказал — отзвонюсь, — отрезал Марков, встал и подал Артему руку.

— Все, давай. Работой на всю ночь ты меня обеспечил. Настоящий друг!

— Прости, брат… но кроме тебя некому…

— Ладно, ладно, двигай. До связи.

Дома Артем, даже не разуваясь, с размаху упал на диван, положил перед собой телефон и, как каменный, так и просидел, не сводя глаз с серебристого прямоугольника, пока тот не запел голосом Кипелова.

— Ну все, Темка, закончили с твоей жертвой насилия, — отрапортовал Марков. — А ты прав оказался. На девочке места живого нет. Тишман этот прям как гестаповец. И ожоги, и порезы, и гематомы, и … тьфу, даже говорить противно. В-общем, она в первой клинической. Завтра можешь навестить.

— Спасибо! Толян… брат… спасибо!

К горлу подступил комок, дышать стало трудно.

— А Тишман? — спросил он хрипло.

— Взяли. Пока на семьдесят два часа, потом будем выходить в суд, чтоб под стражу. У него в подвале еще двух девчушек нашли. Одной даже шестнадцати нет. Так что спасибо за сигнал, гражданин Каверин!

Заснуть Артем этой ночью так и не смог. Только закрывал глаза — начинали мучить кошмары, он просыпался от собственного крика и еле дожил до утра.

Примчался в больницу к восьми утра и долго пререкался с санитаркой, которая ни за что не хотела его впустить даже в приемный покой. Только после обещания так и сидеть под дверью, та сжалилась и сказала номер палаты травматологического отделения, в которую положили Алину Ледневу, что поступила часов пять назад.

— Голенькую прям так и привезли, — качала головой пожилая санитарка с аккуратно заправленными под белую косынку седыми волосами. — В простынку завернули и все. Избитую, изрезанную. Кто же с ней так? Как только таких изуверов земля носит! И еще двух, но у тех синяки, в центр реабилитации увезли. А ты иди, милок, иди. Принеси ей рубашечку, халатик, тапочки, умывальное. Наше-то, казенное, сам знаешь…Ну, и вкусненького чего.

Через два часа Артем с большим пакетом стоял у двери двенадцатой палаты и не решался войти. Не знал, как после всего посмотрит в глаза этой девочки, влюбленной в него по уши.

— Вы к кому? Вообще-то часы посещений с четырех.

Артем обернулся. На него строго смотрел сквозь толстые линзы очков седой врач.

— Простите, — смутился Артем. — Тут девушка…. Ночью поступила. Аля… Алина… Леднева. Как она?

— А вы ей кто? — недоверчиво спросил врач.

— Друг, — Артем еще больше стушевался. — Знакомый.

Доктор укоризненно покачал головой.

— Она сирота! У нее нет никого. Ну, кроме меня.

Строгое лицо врача немного смягчилось.

— Серьезных повреждений нет. Порезы, ожоги, в том числе электротравмы, гематомы от ударов различными предметами, скорей всего специфическими, следы удушения на шее, травмированы половые органы, разрывы, проколы… вынули с десяток скоб от мебельного степлера.

Врач замолчал и поморщился.

— Доктор… а ее осматривали на предмет вшитых под кожу предметов?

Артема все еще опасался угрозы Тишмана про капсулу с ядом.

— Под лопаткой вырезали чип собачий. Больше вроде ничего. А что?

— В районе сонной артерии?

— Нет. Делали рентген шейных позвонков, нашли бы.

»Тварь… блефовал». Артему стало еще противнее от самого себя.

— Доктор, а ее можно увидеть?

Врач засомневался.

— Она спит, ввели успокоительное, антишоковая терапия.

— Обещаю не будить.

— Хорошо. Пять минут. Вещи принесли?

Врач показал на пакет в руках у Артема.

— Это хорошо. А то поступила без одежды. Оставьте сестре.

— Иван Семенович! — в коридор из соседней палаты выглянула медсестра. — У Горлова кровотечение, скорее.

Врач коротко кивнул и поспешил уйти.

Артем осторожно приоткрыл дверь палаты.

Аля лежала на крайней кровати, у входа. Бледное до синевы лицо, под глазами залегли черные тени, на скуле багровел огромный синяк. Поперек тонкой шеи — темный след от удавки, пальцы рук, забинтованы.

Сердце заболело от жалости, Артем стиснул кулаки и чуть не застонал.

Осторожно поставил пакет у кровати, бережно убрал со лба прилипшую прядь. «Прости, маленькая…». Сам не понял, то ли шепнул это, то ли просто подумал. И ушел.

Артем приходил каждый день. Разговаривал с врачом, приносил лекарства, что тот рекомендовал, фрукты и конфеты. Пока Аля спала под действием лекарств — заходил к ней и тихо сидел у постели. Но как только девушке позволили проснуться — просто наблюдал за ней сквозь стекло двери палаты.

Через две недели доктор Румянцев сказал, что готовит Алю к выписке.

— Вы заберете ее? — спросил врач и внимательно заглянул в глаза Артему.

Он опустил взгляд и отрицательно покачал головой.

— Ясно.

Доктор поджал губы и сухо продолжил:

— Значит, в центр реабилитации. Ничего, там хорошо. Психологи работают. Накормят, оденут. Профессии научат.

— А где он находится? — спросил Артем.

— Вам зачем? — удивился Румянцев.

— Хочу посмотреть, как оно там…

Доктор усмехнулся.

— Пойдемте в ординаторскую. Адрес дам.

Директор центра Вера Петровна, полноватая женщина под пятьдесят, ласковым тихим голосом рассказывала ему о том, какие у них замечательные педагоги и психологи, и что недавно привезли новую мебель и оборудовали компьютерный класс.

— Она детдомовка? — спросила Вера Петровна.

— Да. И после детдома нигде не училась.

— Да, я в курсе. Как и те две девушки, что поступили две недели назад… Как таких уродов земля-то носит?

— Эти были у него всего ничего. Але досталось больше. Три года…

— Ничего, ничего. — Вера Петровна накрыла его ладонь своей, мягкой и теплой. — Отогреем, научим, профессию дадим. Все будет хорошо. Только…

— Что только? — Артем встревожено посмотрел на директора.

— После реабилитации что с ней будет? Жилья нет, денег нет.

— Деньги будут, — твердо ответил Артем. — Дайте мне ее паспортные данные, открою счет на ее имя. Все необходимое — одежду, там, косметику… что еще нужно, только скажите — все куплю. А жилье…

— Мы, конечно, подадим заявку на получение квартиры по программе воспитанников детских домов. Но сами знаете, это долго.

— Значит, попробуем ускорить.

Вера Петровна закивала.

— Я телефончик дам, нужного человечка. Поговорите… может, и получится.

В центре Аля провела три месяца, пока шло следствие. На допросы и очные ставки ее возили психолог центра и адвокат, которого нанял Артем. Сам он решился поговорить с девушкой только однажды, в суде, в день оглашения приговора Тишману.

Садист был признан виновным по двенадцати эпизодам торговли людьми, незаконном лишении свободы, истязаниях, насильственных действиях сексуального характера в отношении несовершеннолетних. Его приговорили к двенадцати годам в колонии строгого режима.

Тишман выслушал приговор спокойно, нашел глазами в зале Артема, осклабился и провел большим пальцем по горлу. Артем только усмехнулся.

Аля стояла, прямая как струна, бесстрастно смотрела перед собой. На своего палача он так и взглянула. Так же как и на Артема.

Когда судья закончила читать приговор, адвокат тронул девушку за руку, та будто очнулась и послушно пошла за ним. Артем догнал их в коридоре.

— Аля!

Девушка остановилась будто вкопанная. Артем пожал руку адвокату и подошел к ней.

— Как ты?

Аля посмотрела на него спокойно и отрешенно.

— Нормально. Спасибо за вещи и деньги. И комнату вот дают. Только не в Питере.

— Хорошо, что не в Питере. Тебе уехать надо.

— Я с девочкой подружилась. Тоже из детдома. Вместе и уедем.

— Вместе веселей, — одобрил Артем.

Неловко замолчал, потом вдруг взял ее лицо в ладони и нежно, едва касаясь губами, поцеловал в лоб.

— Прости меня, маленькая. Если сможешь, прости…

Аля прижалась к нему всем телом и всхлипнула.

Вечером он напился в стельку, так, что вырубился прямо на полу. Разбудил голос Кипелова. Телефон звонил, и звонил, а Артем не мог заставить себя пошевелить даже пальцем.

Но Кипелов не унимался. «Возьми мое сердце…»

Нащупал телефон и нажал кнопку, не открывая глаз.

— Да.

— Каверин, только не бросай трубку. Это Сикорский.