Тень. Позволь тебя любить

Часть 18

— Не испытывай моё терпение, Принс! — рявкнул Милтон, — В зеркало на себя посмотри, ты за кого меня держишь, за Рича? Даже близко не подходи, не смей.

Милтон выставил перед собой руки, что бы наглая полулысая Убийца не смогла больше приблизиться ни на шаг.

Принс стояла перед ним в гостиной Убийц и пыталась усесться к нему на коленки. Видимо у неё началась чесотка, но с большей вероятностью у Дарка член бы встал на прикроватные тапочки, чем на неё.

— Ну котииик, мы так давно не были вместе, — Панни смотрела на него жалобным взглядом, — Я же соскучилась…

Но Милтон не видел её глаз, рта или любой другой части тела, он как увидел плешь надо лбом, так больше, казалось, ничего в жизни и не увидит никогда. Захотелось вернуться в теплицу, попросить у профессора мешок с удобрением, да побольше, и насыпать в каждый глаз, что бы ослепнуть навсегда.

— Ты дура или кто? У тебя лысина на башке, а ты говоришь мне, что соскучилась? — с отвращением сказал Милтон, обращаясь больше к проплешине, чем к ней самой, — Бля, меня сейчас стошнит. Отойди, Панни, я серьёзно. Сделай с этой штукой что-нибудь, закрась обгорелым поленом из камина, вырви волосы из жопы школьного смотрителя и прилепи себе на лобешник, но сейчас отойди.

Панни продолжала стоять на расстоянии вытянутой руки напротив Милтона. Нижняя губа задрожала, а на глаза навернулись слёзы:

— Зачем ты так со мной? Я уже была у лекаря, волосы должны отрасти в течении недели!

— Вот как отрастут, так и поговорим.

Принс круто развернулась, и, захлёбываясь в рыданиях, убежала к себе в спальню.

Брист сидел рядом с Дарком и еле сдерживался, что бы не расхохотаться. Но когда Панни исчезла из вида, дал волю эмоциям.

Милтон его веселья не поддерживал, ему реально стало противно. Он чуть не получил психологическую травму, потому что как увидел её, так сразу начал вспоминать все разы, когда они трахались. И Панни теперь всегда вспоминалась такой, какая стала сейчас! Вряд ли теперь ещё когда-нибудь у него встанет на неё. Да и не хотелось совершенно.

С некоторых пор он вообще перестал о ней думать и искать, что бы затащить за ближайший угол. Вместо этого он дрочил. Не за ближайшим углом, конечно. Только не хватало ещё, что бы кто-то увидел. Получить репутацию злостного Теневого дрочилы не вписывалось в его планы.

— Я в ахуе, как теперь это развидеть? — вздохнул Милтон, закрывая глаза и откидываясь в кресле, — Мне кажется, страшнее в жизни я ничего никогда не видел. И больше не увижу.

Брист весело рассмеялся:

— Да ладно тебе, ты преувеличиваешь. Но в целом, да…картина не очень приятная глазу. Как дела с Рейн?

Милтон открыл глаза и посмотрел на друга:

— Да нет у меня никаких с ней дел. Ну, кроме патрулирования.

Брист изогнул бровь:

— Серьёзно? Хорош уже, раз я всё знаю, то давай без этих твоих недомолвок. Она надела кулон. И смотрела на тебя сегодня как-то не обычно.

— Надела, — кивнул Милтон, — Хотя были сомнения на этот счёт. Не знаю, как она там смотрела, я ничего не видел, кроме неприязни. Единственное, что когда тащил её с теплицы, она даже не сопротивлялась.

— Я видел. И именно потому, что я вас заметил, увёл за собой всех остальных. Вот думал, расскажешь или нет, — улыбнулся Брист, — Но я искренне рад, что у тебя появились хоть какие-то продвижения.

— Спасибо. Мне пора.

Милтон поднялся с дивана, потянулся, и отправился в их с Рейн совместный кабинет.

Наконец-то можно будет созерцать что-то настолько прекрасное, что поможет забыть Принс и её новую подружку, леди Лысину.

— Я заполнила все бланки за месяц и отправила Макуилл ещё на прошлой неделе, — Рейн стояла к нему спиной и раскладывала пергаменты на столе, — Как всегда, сделала всё за тебя, можешь не благодарить.

Рейн шуршала свитками, а Милтон стоял в проходе, подпирая косяк и блуждая цепким взглядом по её телу. Она специально на патрулирование напялила на себя короткую юбку? Он и до этого не особо участвовал в их общем задании, а теперь и подавно не будет.

— Ты можешь и вовсе не идти со мной, если хочешь, — Рейн повернулась к нему, откидывая кудри за спину, — Я ничего не расскажу Макуилл.

Она завела руки назад и облокотилась ладонями о стол, отчего моментально захотелось завалить её, впиться губами в нежную шею, схватить за кудри, и целовать, гладить, ласкать…

— Милтон?

Рейн наклонила голову чуть в бок, беглым взглядом блуждая по его лицу.

Дарк встряхнул головой, отлип от дверного косяка и встал в проходе в полный рост, засунув руки в карманы брюк.

Внезапно накатила злоба. Хуй его знает, откуда она взялась и явно была здесь третьей лишней.

Милтон прищурил глаза и спокойным, ледяным голосом спросил:

— Ты с ним спала?

Рейн уставилась на него, как на ненормального:

— С кем?

— С Самуилом.

Она ещё секунду недоумённо хлопала глазами, разинув рот, но потом резко выпалила, нахмурив брови:

— Тебе какая разница, Милтон? Ты и так уже много сделал того, чего делать не нужно было…

Милтон в два шага сократил расстояние между ними и опустил свои руки на стол рядом рядом с её, и наклонился так, что их лица почти соприкасались носами:

— Я задал вопрос. Ты с ним спала?

Рейн сглотнула, а карие, прекрасные глаза лихорадочно заметались по его лицу:

— Я не обязана отвечать, это не твоё дело…

Милтон тяжело вздохнул и прикрыл веки, а слова разлетелись по кабинету ледяными осколками:

— Если ты мне сейчас не скажешь правду, я не поленюсь и спущусь в гостиную Наблюдателей, затем найду этого уёбка, и…

Не успел он договорить, как Агнесс пискнула:

— В каком смысле спала? На одной кровати?

— Он тебя трахал? Знаешь что означает слово "трахал"? Это когда он берёт свой мерзкий хуй и пихает тебе в…

— Да не трахал он меня! — закричала Рейн ему прям в лицо, — Меня никто не трахал, кроме тебя, ублюдок! — Милтон почувствовал, как мелкая дрожь окутала её тело, — Как вообще ты смеешь задавать мне такие вопросы после всего того, что ты сделал??

Её грудь часто вздымалась, а щёки залил румянец, отчего смотреть на неё стало ещё приятнее.

Милтон сверлил её взглядом, почти не мигая и не отодвигаясь ни на дюйм:

— Ты спала с ним в одной кровати?

Сам не понял, как новая волна гнева захлестнула, а на лице появилось презрительное выражение.

Рейн перестала бить дрожь и она тупо уставилась на него, Милтон заметил, как промелькнул страх в шоколадных глазах.

— Да, я спала с ним в одной кровати. Это запрещено?

Её голос еле заметно дрожал. Очевидно, она боялась его.

— Запрещено, Рейн.

Они молча смотрели друг на друга.

Она была настолько близко, что он чувствовал её дыхание на своём лице. Чувствовал ни с чем больше на свете не сравнимый запах. От волос пахло чем-то сладким, а от запаха её кожи начиналось головокружение.

Он оторвал руку от стола и нежно провёл обратной стороной ладони по её щеке. Какая же у неё нежная и мягкая кожа…

Рейн прерывисто вздохнула, вздрогнув всем телом.

— Знаешь, Рейн. Если я ещё раз увижу его возле тебя, я сделаю так, что он будет страдать всю оставшуюся жизнь.

Милтон говорил медленно, полушёпотом, а серые глаза не мигая смотрели на неё.

— Я ничего не понимаю, — жалобно протянула Агнесс, — Чего ты от меня хочешь?

Милтон чуть отодвинулся от неё, отчего он смог оглядеть её полностью. Каштановые кудри небрежными локонами лежали на груди и почти доставали до стола, прямые брови не переставали хмуриться, отчего между ними пролегла небольшая складочка, а чуть приоткрытые, такие правильно очерченные, чувственные губы так и просили их смять своим ртом. Или ему так казалось, что просили, ведь у него давно уже стоял.

— Я же тебе уже сказал. Не позволяй этому уроду трогать себя, даже просто подходить.

Милтон снова придвинулся ближе, опёрся руками о стол, заключая таким образом Рейн в ловушку. И наклоняясь к её уху, вдыхая сладкий аромат пушистых волос, прошептал:

— А если позволишь, — Он зарылся рукой в её волосы, прижимая голову к своему плечу, — И я увижу вас вместе, — резким движением руки дёрнул голову вниз, отчего у Рейн из приоткрытого рта сорвался стон, — Я уничтожу его. Потом я уничтожу и тебя.

Милтон вдохнул кожу на её шее, исследуя носом каждый миллиметр, выводя круги, словно хотел впитать её запах про запас в свои лёгкие, что бы потом достать и вдохнуть снова, он видел, как крошечная венка пульсирует чуть ниже мочки уха.

Не оставалось никаких сил, он чувствовал, что срывается.

Милтон резко вскинул голову и посмотрел в её лицо. Она открыла глаза и ответила чуть затуманенным взглядом, а грудь часто вздымалась, выпинывая воздух из лёгких. Мерлин, да ей же нравилось…

Глядя ей прямо в глаза сверху вниз, так и не отпуская волосы он хрипло произнёс:

— Если ты не остановишь меня сейчас, то не остановишь уже никогда.

Ночь, унесла тяжёлые тучи, но дни, горьким сумраком полны

И впился в её губы так страстно, будто в последний раз. Язык легко проник в её горячий рот, плавно соприкасаясь с её языком. Он отправил ей свой стон, а она его вернула. И он поймал. В голове подожгли канистру с горючим и она взорвалась, раскидывая ошмётки с острыми краями по всему телу, они впивались острыми углами и резали вены, резали всё, до чего прикасались.

Мы, остаёмся, так будет лучше

Она подалась навстречу, он почувствовал, как хрупкие девичьи руки обвились вокруг его шеи, округлые формы груди тесно прижались к его торсу, отчего захотелось разорвать на ней всю одежду и отправить в камин.

Вдвоём, нам не выбраться из тьмы

Милтон подхватил её на руки, не отрываясь от жадно отвечающего на его поцелуи влажного рта Рейн, и повалил на диван.

Я любил и ненавидел

Двое задышали в унисон, оторвавшись друг от друга. Большие, карие глаза смотрели в его, серые, с мольбой, отчего частички атомов вокруг закружились с космической скоростью, а её желание можно было потрогать рукой, словно струны гитары, которые совершенно точно издали бы такой звук, какой ему был необходим.

Но теперь душа пуста

И вмиг соединились губами снова, жадно поглощая друг друга, словно изголодавшиеся хищники. Словно и не было до этого ничего, преград, предрассудков, взаимной ненависти и не было сомнений в том, что они хотели одного и того же. И уже довольно давно.

Этот миг принадлежал лишь им двоим.

Всё исчезло, не оставив и следа

Не отрываясь от таких желанных, сладких губ Рейн, руки начали расстёгивать пуговицы на её рубашке, ладонь скользнула по плоскому, горячему животу вверх, пробираясь сквозь тонкую ткань бюстгальтера. Легко отодвинув лифчик, пальцы нащупали верхушку груди и он нежно, но крепко сжал сосок между пальцев.

Издав хриплый стон, Милтон опустился ниже, касаясь твёрдого бугорка языком, отчего тот вмиг затвердел. Он водил языком вверх и вниз, размазывая по ореолу соска свою слюну, отчего хлюпающий звук коснулся слуха.

— Милтон…

И не знает боли, в груди осколок льда

Рейн застонала и выгнулась навстречу ему, а Милтон зарычал, продолжая терзать её грудь.

Оторвался от одной груди и примкнул губами к другой, а рука опустилась на её ногу, пробираясь пальцами по бархатной коже вверх, задерживаясь на секунды лишь для того, что бы сжать каждый миллиметр нежного тела.

Пальцы коснулись внутренней стороны её бедра и лишь на миг замешкались, словно раздумывая, стоит ли переходить эту тонкую грань.

Пусть, каждый сам находит дорогу, мой путь, будет в сотни раз длинней

Пальцы коснулись влажной ткани, и от понимания того, что это ради него она так сильно намокла, в паху напряжение достигло своего пика, грозясь прорваться сквозь ширинку на брюках.

Возьми моё сердце, возьми мою душу, я так счастлив в этот час, что хочу умереть

Отодвинув ткань трусов, он медленно провел пальцем от влагалища, подхватывая влагу и промазывая её между половых губ к клитору, а пальцы тонули в её желании. Рейн вцепилась ему в голову, царапая ногтями кожу, тело приподнималось навстречу, словно умоляя его не останавливаться, только продолжать.

Продолжать

В твоих глазах застыла боль, я разделю её с тобой, а в зеркалах качнётся призрак…призрак любви

Он надавил на пульсирующую упругую точку.

Вот так

Продолжать

Жаркие волны окутывали горячим одеялом и дурманили сознание.

Милтон начал выводить плавные круги пальцем, а ртом продолжал лизать твёрдый, набухший сосок.

Я слышу утренний колокол, он бесов дразнит, и звоном небо расколото, на земле я любил лишь тебя

Рейн застонала в полный голос, а её руки до боли царапали кожу на голове, но боль смешивалась с безумным желанием и его накрывало.

Вновь примирит все тьма, даже алмазы и пепел

Уносило в даль и разбивало о камни.

Но ему было бесконечно мало.

Друг равен врагу в итоге, а итог один..

Он ускорил темп, продолжая нежно двигать пальцем и почувствовал, как она напряглась всем телом.

Хорошая девочка

Не сбавляя темп он оторвался от соска и нежно коснулся губами оголённого участка кожи на шее.

Возьми меня с собой, пурпурная река

Рейн вытянулась, как струна и застонала так сладко, а тело содрогнулось.

И он понял, что больше просто не может терпеть.

Прочь унеси меня с собой, закат

Волны дрожи прошли по её телу и она глубоко задышала, а между ног стало настолько мокро, что невыносимо заболело в паху.

— Ты не остановила меня, и теперь уже поздно, — прошептал ей в ухо Милтон, расстёгивая ремень на брюках, и звук открывающейся застёжки пронёсся по кабинету, разгоняя стоны и тяжёлое дыхание двух умирающих от страсти человек.

Тоска о том, что было, рвется через край

Милтон аккуратным движением раздвинул ей ноги, совершенно не почувствовав сопротивления, она поддалась легко, словно ждала этого момента.

Желала этого момента.

Мечтала впустить его в себя.

Под крики серых птичьих стай

Он взял в руки пульсирующий член и мягко направил в неё.

Ты сменишь лицо, как наряд, Ты войдешь в чье-то тело неслышно, как змея

Вошёл легко, медленно, количество влаги просто зашкаливало, отчего из его груди вырвался глухой стон.

Твой вирус любви ядовит,

Он разрушит меня, но напрасны все слова

Заглушая её вскрик от проникновения, он накрыл её губы своими. Словно успокаивая, обещая, что всё будет хорошо. Ведь он рядом. Он с ней.

В ней.

Сгорю, как сухая трава,

Может, это мне послано свыше?

Хлопок, взрыв, ураган.

Это слаще самого сладкого фрукта, находиться внутри неё. Вдыхать её кожу, ласкать языком её губы, сжимать небольшую, но самую желанную в мире грудь.

Толчок вперёд.

Какая же она узкая.

И ещё

Любовь не может быть тихой игрой.

Достаточно искры одной.

Рейн стонала с каждым толчком всё громче, раззадоривая, разгоняя кровь в венах, оголяя нервы, и двигаться медленнее было выше его сил.

Да, вот так

Она обхватила ногами его бёдра, отчего он вошёл ещё глубже.

Как не сойти с ума, как же хорошо…

— Милтон…

Захочешь — мы всё повторим

От заката и до рассвета

Движения участились, а сердце грозилось выпрыгнуть из грудной клетки и броситься в камин, сгорая до тла.

— Милтон…

Вот так

Рейн застонала ещё громче, а между тел, когда он выходил из неё почти полностью, чувствовался холодок из-за огромного количества влаги между ними.

Милтон застонал ей в рот, и почувствовал, как судороги захватывают над ней власть, а у самого сознание накрыло яркой вспышкой, волны наслаждения проткнули тело острыми иголками, смазанными чистейшим кайфом, отчего он на миг потерял связь с реальностью.

Я буду с тобой до конца,

Проклиная, бледнея от страха и любя

Он наполнил её до краёв, чувствуя, как семя протекает на её юбку и заливает горячую, набухшую девичью промежность.

Он навалился на неё, тяжело дыша, а член с периодичностью дёргался внутри её влагалища, отходя от шока.

Рейн тяжело дышала и руки обмякли, спустившись ему на спину.

Оба дышали так тяжело, будто пробежали многокилометровый забег на спор, от чего дыхание ни в какую не соглашалось успокоиться и прийти в себя.

Они дышали в унисон, разгоняя тишину.

А Милтон подумал о том, что теперь просто не сможет по-другому.

Не сможет без неё, и не захочет больше никого и никогда.

Что нет на свете большего счастья, чем быть с ней. Обнимать её, ласкать нежную кожу, целовать эти губы, грудь, да он облизал бы её с ног до головы, лишь бы просто чувствовать её рядом.

Они лежали молча, слушая стук своих сердец.

Пусть это будет зваться любовью —

Самой нелепой, самой земною,

Он ещё был в ней, и не хотелось покидать её тело. Сладкая истома ещё не отпустила и хотелось продлить этот момент настолько, насколько это вообще было возможным.

Или остаться в нём навсегда.

Пусть это будет дьявольским зноем, зноем, сжигающим всё…

Дико не хотелось выходить из неё, но расслабленный член выскользнул, стоило ей шевельнуть бёдрами.

Сколько они лежали, не проронив ни слова?

Не хотелось тревожить реальность, не хотелось, что бы всё, что они сотворили сейчас, рухнуло, ударяясь об каменный пол, разлетаясь на куски.

— Милтон, мне тяжело, — тихий голос Рейн прорезал слух, сколько вообще прошло времени?

Милтон отстранился, давая ей возможность сесть на диван.

Она выглядела восхитительно. Кудрявые волосы возле лица были влажными от пота и несколько прядок прилипли ко лбу и алым щекам, а глаза лихорадочно блестели. Она смотрела куда угодно, только не на него.

Боялась?

Полумрак кабинета освещали пару парящих свечей, отбрасывая тень на её оголенный живот. Словно почувствовав на себе его изучающий взгляд, она быстро встала и начала застёгивать пуговицы на довольно помятой рубашке.

Он наблюдал за действиями её рук, пока она застёгивала одну пуговицу за другой.

Подошла к столу, взяла в руки палочку и направила себе на юбку, растворяя в пространстве результаты их совместного времяпрепровождения.

Она избегала его взгляда, а лицо пылало.

А он думал о том, что пора бы уже самому натянуть штаны.

Абсолютно её не стесняясь, он встал перед ней со спущенными штанами и отдыхающий член колыхнулся, а она уставилась ему в пах, будто первый раз в своей жизни увидела настоящий мужской половой орган.

Ну хоть его удостоила своим вниманием.

Милтон уже застёгивал ширинку, а она словно приросла к полу и продолжала пялиться ему в то место, где недавно болтался его пенис.

Когда он звякнул застёжкой ремня, она вздрогнула, быстро отвернула взгляд и отвернулась, облокотившись руками о стол.

— Мне кажется, патрулировать уже поздно, — произнесла Рейн, а голос дрожал.

Не успел он ответить, как она рванула к двери и исчезла, будто её здесь и не было никогда.

Но кабинет наполнял запах секса, её волос и её кожи.

И это значило лишь одно.

Всё было по-настоящему, наяву, это произошло прямо здесь, в их совместном кабинете!

Они сделали это осознанно, абсолютно контролируя свои действия и решения. Страсть взяла верх, но у неё был шанс остановить его.

В этот раз он бы прислушался, не стал бы идти напролом, против её воли.

Но она не остановила

Он чувствовал эту тонкую грань, эту едва заметную нить, эту связь, которая установилась между ними.

И не хотел больше ничего разрушать.

Только строить, наращивать, и по крупицам восстанавливать то, что разрушил, или упустил.

Милтон, гипнотизируя дверь, опустился на диван и откинул голову на спинку, закрыв глаза.

Ему казалось, что он являлся сейчас самым счастливым человеком на земле.

Ну и что, что она убежала.

Он её догонит.

Не сейчас.

Но обязательно потом.

Дорогие читатели, кто-то узнал песни, что я вставила меж строк?) Это моя одна из любимых глав, я писала её под эти песни глубокой ночью, полностью растворяясь в этой великолепной истории. Если Вам понравилось и Вы ждёте продолжения, напишите пару строк)