Тигровая лилия

2

Через два часа после этого разговора Лили наконец опустила тяжелые занавески в спальне и отвернулась от окна, у которого простояла очень долго, вглядываясь в смутные силуэты домов и пытаясь думать о чем-нибудь или о ком-нибудь, кроме герцога Ремингтона. Но тщетно.

Отец не стал с ней спорить, когда она неожиданно предложила ему уехать с бала. Как и его дочь, граф Кроффорд был небольшим любителем балов и прочих сборищ, и с большим удовольствием отправился коротать остаток вечера в свой клуб.

Лили вынула шпильки из прически, и волосы свободно упали на плечи, окутав ее пышным золотисто-каштановым плащом. Она принялась расчесывать эти густые спутавшиеся пряди, и слезы, так долго, сдерживаемые, хлынули из ее глаз.

Ремингтон, должно быть, решил, что она невероятно глупа. Да и все остальные так думают. У нее было огромное искушение доказать всем, как они заблуждаются, сделать что-нибудь особенное, чтобы никто больше не смел обращаться с ней как с безмозглой куклой.. Хорошо было бы, например, сделать подробное сообщение на следующем заседании «Общества любителей древностей» о найденном ею ключе для разгадки иероглифов. А если бы можно было признаться в том, какие задания она выполняет для Военного департамента, тогда уж все оценили бы ее по достоинству.

. Но, конечно, это было невозможно. Пока идет война, ей никуда не деться от роли безмозглой дурочки, которую она вынуждена была играть, чтобы никто не смог догадаться о ее талантах и о секретной деятельности.

Какой-то странный приглушенный звук, неожиданно нарушивший тишину в огромном доме, заставил ее насторожиться. Она замерла с гребнем в руке, почувствовав, как от страха зашевелились волосы у нее на голове. Недаром, едва она переступила в этот вечер порог дома, у нее возникло странное предчувствие опасности, чего-то зловещего. Она увидела в зеркале свое испуганное лицо и покачала головой. Подумаешь, это просто слуга случайно стукнул дверью, направляясь в кухню выпить воды. Для отца было слишком рано, он вряд ли вернется из клуба раньше чем через несколько часов.

Она вновь принялась расчесывать волосы, беспокойно прислушиваясь, не раздастся ли странный звук .снова. Однако не звук заставил ее задрожать от ужаса. В зеркале отражалась дверь в спальню, и вот она увидела, как медленно… очень медленно поворачивается ручка этой двери. А затем дверь начала медленно и бесшумно открываться…

Сердце Лили замерло от ужаса.

Это просто ее отец, который пришел домой раньше обычного. Возвращаясь домой из клуба, он всегда заходил к ней перед сном. Ей надо просто окликнуть его и дать знать, что она не спит. Однако вместо этого Лили продолжала сидеть неподвижно, боясь пошевелиться и вся дрожа. Пламя свечей, освещавших сбоку ее туалетный столик, тревожно металось, словно предупреждая о приближающейся угрозе. Она не отрывала глаз от отражения в зеркале, наблюдая, как дверь открывается все шире… еще шире. Темнота в коридоре скрывала того, кто открывал дверь. Часы на каминной полке, которых она еще за минуту до этого не замечала, неожиданно начали тикать так громко, что казалось, этот звук наполняет всю комнату, сливаясь с громкими ударами ее сердца и отдаваясь в висках.

Зеркало отразило силуэт мужчины, выступившего из темноты, и в первое мгновение Лили облегченно вздохнула. Зеленая с золотом ливрея могла принадлежать только слугам графа Кроффорда. Значит, этоих слуга. Однако при взгляде на его лицо она чуть не задохнулась от страха. Это было не лицо, а какая-то восточная маска. Нарисованные черты застыли в ужасном подобии улыбки. Из-за маски послышался низкий угрожающий смех, и человек бросился к ней. Лили отчаянно закричала.

Было около двух часов ночи, когда герцог Ремингтон покинул клуб вместе со своим другом Гарри, виконтом Гордоном. Пока они ждали, когда им подадут их плащи и шляпы, Гарри попросил герцога подвезти его домой в своем экипаже.

– Если, конечно, это вас не затруднит, – поправился он, и его жизнерадостное лицо осветилось обаятельной мальчишеской улыбкой. – На нашем экипаже моя мать и сестры укатили на бал к Эшландам.

– Ну разумеется, не затруднит, – отвечал герцог, что было неправдой. Однако он совсем не был уверен, что молодой виконт Гордон в состоянии заплатить за наемный экипаж.

Ремингтон весь вечер думал о Лили Уолтерс. Чистота и невинность удивительным образом сочетались в ней с потрясающей чувственностью. Такое трудно было себе представить, и еще труднее было устоять перед соблазном. Именно поэтому он столь упорно избегал ее, понимая, что несравненной Лили Уолтерс нет места в его неправедной жизни.

Так было до сегодняшнего вечера.

Сегодня на балу он специально разыскивал ее, чтобы использовать в своих эгоистичных целях. Он успокаивал . себя тем, что она никогда не догадается о его истинных намерениях. Она притягивает мужчин совсем не умом – летят как пчелы на мед. Он слышал, что многие как раз считали ее неумной, скорее даже глуповатой. Хотелось бы ему знать, откуда они это взяли. Сегодня вечером он обнаружил, что в этой хорошенькой головке, которую многие считали пустой, скрывается острый, проницательный ум. Она почти сразу догадалась, зачем он пригласил ее танцевать. А как ловко она затем выставила его на посмешище! Он понимал, что оскорбил и унизил ее. Он снова и снова вспоминал выражение ее глаз, когда вальс закончился и они стояли посреди пустого зала. Наверное, пройдет немало времени, прежде чем он сможет забыть этот взгляд раненой лани. Позже, на веранде, он узнал, почему она так смотрела, и понял, какую он причинил ей боль.

Были и другие способы разорвать его связь с Маргарет Грэнджер, как были и другие женщины, с которыми он мог танцевать, чтобы показать Маргарет, что его интерес к ней начал ослабевать. Поддавшись минутной слабости, он выбрал Лили Уолтерс, не устояв перед ее пленительной улыбкой. Однако этот вальс, неожиданно для него самого, перевернул всю его душу. Он ничего раньше не знал о Маргарет и лорде Осгуде; не знал он и того, что Маргарет уверена в том, что Лили была любовницей Осгуда. Он сделал все, что мог, чтобы та не повторяла досужих сплетен, однако не мог не думать о том, какой болью должны были отозваться в сердце Лили обвинения этих кумушек.

Чувство вины было для него новым, неизведанным раньше ощущением, и оно ему нисколько не понравилось. Не в его это правилах – вовлекать в свои интриги невинных девушек. Правду сказать, он забыл уже, что в мире еще существуют невинные, чистые создания. Он должен был бежать от Лили Уолтерс без оглядки, бежать сразу же, бежать в тот самый миг, когда она подняла на него глаза. Ибо таким взглядом смотрят на доблестного рыцаря или на давно потерянного на войне возлюбленного, который вдруг вернулся.

Но это так кружило голову – ощущать себя объектом внимания такой красавицы, понимать, что она увлечена им. Он не раз замечал, как она расточала улыбки самым разным мужчинам. Но никогда и ни на кого она не смотрела с таким откровенным желанием. Как же ему хотелось тогда поцеловать ее, узнать сладость ее губ, обещанную этим манящим взглядом… Он позволил себе лишь целомудренно коснуться губами ее руки.

Он сидел, погруженный в свои мысли, провожая взглядом кольца голубоватого дыма, лениво поднимающиеся вверх, в ночное звездное небо. Воспоминание о тонком аромате розы и сандалового дерева внезапно пронзило его душу, вызвав в памяти тот мучительный восторг, то охватившее его искушение, когда он держал ее в своих объятиях во время вальса. Он отчетливо представил себе, как непроизвольно сжимает ее тонкую талию, а затем тайком проводит пальцем по плавному изгибу бедра. Ее волнение передалось и ему, проникнув в каждую клеточку его тела. Герцог и сейчас улыбался, вспомнив вдруг вырвавшийся у нее сомнительный комплимент по поводу того, что он не обращает, внимания на ее прелести. Лили Уолтерс обладала фигурой, от которой ни один мужчина не мог отвести глаза. От одного взгляда на ее соблазнительную пышную грудь у него пересыхало во рту. Он часто и подолгу любовался ее восхитительными формами. К счастью, Лили никогда не заставала его за столь нескромным занятием. Но неужели она и в самом деле столь невинна?

– Прошу прощения, что заставил вас ждать, – извинился Гарри, выходя из дверей клуба. Как раз в этот момент экипаж герцога завернул за угол и подкатил к ним. – Джеймсон метит вмужья сестре Пру и не упускает случая лишний раз себя расхвалить. Он никак не хочет понять, что я сначала должен устроить судьбу более старшей сестры, .Клэр.

Ремингтон постарался выкинуть Лили из головы и с видимым усилием улыбнулся.

– Я часто благодарил судьбу за то, что мои родители произвели на свет одних мальчиков. С сестрами, должно быть, очень много хлопот. – Он испытующе взглянул на молодого человека. – Ну а каковы ваши собственные виды на женитьбу? –

– У меня есть на примете одна леди, но она пока не догадывается о моих намерениях. Видно, мне тоже придется ходить по пятам за ее братом, набивая себе цену. – Гарри усмехнулся и, уклоняясь от дальнейших обсуждений своих матримониальных планов, спросил в свою очередь: – А как вы, Ремингтон? Вам, должно быть, уже под тридцать, весьма почтенный возраст. Есть у вас намерение.обзавестись женой и детьми?

«Да!» – вдруг явственно прозвучало в его ушах. Голос всплыл из глубины памяти совершенно неожиданно. Нежный женский голос. Именно так ответила Лили, когда он пригласил ее на танец, вложив в это «да» столько надежды… Каким же он был глупцом! А еще глупее сожалеть о том, чего никогда не могло и не может быть, чем он, собственно, сейчас и занимается. Он всегда несколько дуреет при виде красивой женщины. Да и, наверное, другим уже не станет.

– Я не тороплюсь вновь жениться, – ответил он, подходя вместе с Гарри к экипажу.

– Вот и я тоже. Насмотрелся на своих друзей. Прелести домашнего очага превратили многих изних в угрюмых ворчунов. Хотя, конечно, я могу допустить, что… —

Гарри внезапно споткнулся, словно перед ним оказалась невидимая стена.

– Всемогущий Боже! Вы только взгляните!

Ремингтон обернулся. В этот час улицы Лондона заливал молочно-белый туман, и разглядеть что-нибудь было довольно трудно, но и то, что он увидел, буквально потрясло его.

Свет газовых фонарей, лишь недавно появившихся на Сент-Джеймс-стрит, выхватил из тумана фигуру бегущей женщины. Она то появлялась, то исчезала во мраке. Ее очертания расплывались в призрачном, серебристо-сером свете. Вскоре она приблизилась к ним настолько, что герцог смог разглядеть ее лучше, но ему казалось, что это было какое-то неземное существо.

Она словно бы возникла из тумана, тоненькая и стремительная – ночная фея из сказочных снов. Широкие фалды ее голубого одеяния развевались на ветру, открывая подол белоснежной ночной рубашки. Сквозь тонкий шелк проступали очертания стройных ног. Распущенные длинные волосы реяли за ее спиной, точно языки пламени. Одной рукой она приподнимала подол рубашки над обутыми в домашние туфельки изящными ножками, другую руку прижимала к горлу. На лице ее был написан панический ужас. Она ежеминутно оглядывалась, будто за ней гналась целая свора бесов.

Девушка была в пятнадцати футах от них, когда герцог Ремингтон наконец узнал ее. Тихое проклятие сорвалось с его губ. Ему показалось, что она бежит именно к нему, но в последний момент она резко свернула, явно намереваясь направиться к входу в Уайт-клуб. Он в два прыжка нагнал ее и обхватил за талию. Она судорожно, со свистом выдохнула воздух и сжалась в его руках, ошеломленная этим внезапным нападением. Он быстро подтолкнул ее к виконту Гордону.

– Посадите ее в экипаж, скорее. Нельзя допустить, чтобы ее кто-нибудь увидел. – С этими словами Ремингтон резко повернулся к швейцару, стоявшему у дверей клуба с разинутым от изумления ртом, и быстро сунул ему в руку десять фунтов.

– Никому ни слова. Иначе вы пожалеете, что вообще родились на свет.

Слуга закрыл рот, но теперь вытаращил глаза, уставившись на свою ладонь. При виде столь крупной суммы его глаза раскрылись еще больше.

– Нет! – внезапно закричала девушка. – Мой отец! – Она попыталась вырваться из крепко сжимающих ее рук Гарри. Ее голос звучал очень странно, напоминая хриплое кваканье, при этом она судорожно сжимала ворот ночной рубашки, старательно прикрывая горло. Она повернулась к герцогу и с трудом произнесла:

– Там… мой отец!

– Нет, его там нет, – успокоил ее Ремингтон. Гарри пристально, словно не веря своим глазам, вглядывался в лицо девушки.

–• Мой Бог! Да ведь это леди…

– Молчите! – воскликнул герцог и подтолкнул его к карете. – Скорее посадите ее, пока рядом никого нет.

Гарри Поспешно втолкнул леди Лилиан в экипаж и уселся напротив нее. Мгновением позже к ним присоединился герцог. Он постучал в крышу тростью, подав сигнал кучеру, и сел рядом с Лили. Экипаж рывком тронулся с места, Лили качнулась и невольно ухватилась за руку герцога, но тут же поспешила отстраниться. Дышала она тяжело и часто у вся дрожала. От выражения ужаса, застывшего в ее глазах, ему стало не по себе.

– Может быть, вы расскажете нам, что вы делали на улице в такое время? – спросил он.

– Надо найти… – Она опять подняла руки к горлу. Ее голос упал до хриплого шепота. – …Отца.

Герцог протянул руку и отвернул край кружевной оборки от ее шеи. Девушка тут же оттолкнула его руку, но он успел увидеть багровые пятна на ее горле. Кто-то пытался задушить ее! Дикая ярость охватила его, однако он постарался говорить спокойно:

– Кто это сделал, Лили?

Гарри наклонился к ней и тоже увидел страшные кровоподтеки.

– Назовите нам его имя, этот мерзавец должен получить по заслугам! – горячо поддержал он герцога.

– Не… знаю. Надо… найти…

– Не волнуйтесь, леди Лилиан, – сказал Гарри. – Мы отвезем вас домой, в Кроффорд-хаус, а потом разберемся с этим чудовищем. – Гарри хотел взять ее за .руку, но Лили в страхе отшатнулась от него и забилась в угол.

– Нет! – покачала она головой.

– Мы не причиним вам вреда, – успокаивающе пробормотал герцог. – Мы только хотим помочь вам. Лили. Вы боитесь, что тот, кто это сделал, все еще находится в доме?

Она медленно перевела взгляд на Гарри, затем опять на герцога и молча кивнула. Ремингтон безотчетным жестом накрыл ее руку своей и только потом вспомнил, как она только что испугалась Гарри. Однако ему она доверилась, Ремингтона это почему-то очень порадовало.

– Сколькоих было?

– Я… видела одного, – с трудом выдавила она. – Я закричала… никто не пришел.

– Сколько у вас в доме слуг?

– Семь.

Герцог нахмурился. Слуг, конечно, маловато, но вполне достаточно для того, чтобы хотя бы один из них услышал крики о помощи. Гарри словно прочел его мысли:

– Едва ли один человек сумел справиться с семью слугами…

• Лили подергала за рукав герцога Ремингтона.

– Папа сейчас в Уайт-клубе!

От ее скрипучего, квакающего голоса ему стало не по себе.

– Нет, Лили, я видел, как ваш отец уходил из клуба около часа назад. Где же еще он может быть?

– Я не знаю,. – растерянно прошептала она.

Герцог и Гарри обменялись встревоженными взглядами.

– Скажи вознице, пусть едет домой, – попросил Ремингтон.

Гарри уже поднялся, чтобы выполнить его просьбу, но Лили отчаянно замотала головой:

—Я не могу…

– Мы только заберем моих людей, —.объяснил ей Ремингтон, . – а потом поедем посмотрим, что с вашими слугами. Если граф все еще не вернулся, я отправлю кого-нибудь на его поиски.

Она кивнула, но в ее глазах по-прежнему был безумный страх. Он смотрел на ее стиснутые кулачки, на припухшую губу, и внезапно ему захотелось обнять ее, прижать к себе, уберечь от горя и боли. Он не задумываясь убил бы того, кто посмел ее тронуть.

– Вы можете описать этого мерзавца? – Она только тихонько покачала головой. Герцог совсем расстроился. – Но, может быть, вы хоть что-нибудь вспомните? Цвет глаз, например, рост или сложение? Вы уверены, что это был не ваш слуга или кто-нибудь, кого вы хорошо знаете?

Она задышала чаще, еще больше сжимаясь от его вопросов. Приложив одну руку к горлу, другую ко лбу, она вновь покачала головой.

– Дышите медленнее, – приказал он, испугавшись, что она сейчас упадет в обморок. По своему военному опыту он знал, что со страхом лучше бороться строгостью, а не жалостью. – Вот так… а теперь еще несколько глубоких вдохов, и вам станет лучше.

Лили послушно сделала три глубоких вдоха, и постепенно ее дыхание выровнялось.

– Мне трудно ответить на ваши вопросы. Вернее… нечего.

Он не верил собственным ушам. Должна же она была помнить хоть что-нибудь! Или она так потрясена всем случившимся, что не очень понимает, о чем он ее спрашивает? Но как же, черт возьми, ее успокоить?

– Нам надо все хорошенько обдумать.

Однако, глядя на ее измученное личико, Ремингтон никак не мог сосредоточиться, поэтому он отвернулся к окну и уставился в ночную тьму. Он закрыл глаза, но перед его взором тут же возникла ужасная картина: девичья шея со следами от пальцев, ее сжимавших. Завтра они потемнеют и превратятся в отвратительные багровые синяки. Боже! Да у какого нормального мужчины, будь он в здравом рассудке, хватило бы духу стиснуть эту изящную шейку, чтобы лишить жизни это прелестное существо?! У прекрасной беспомощной женщины мужчина может забрать очень многое… Но зачем же ее убивать?

Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, едва он попытался представить того мерзавца. Кто он? Обычный грабитель, который так испугался, наткнувшись на хозяйку дома, что набросился на нее? Но какой дурак полез бы в дом, не удостоверившись, что хозяева отсутствуют? Да, но кому, кроме вора, понадобилось бы убивать ее? Однако, если вор знал, что Лили и ее отец собрались на бал, он вполне мог рассчитывать, что вернутся они только под утро. Как это обычно бывает. Но на этот раз Лили вернулась домой рано, и герцогу было отлично известно почему…

Он снова взглянул на нее. Если бы он не вмешался в ее жизнь в этот вечер, она, наверное, была бы сейчас на балу у Эшландов. Поддавшись порыву, он провел пальцами по ее щеке.

– Успокойтесь. Вам больше ничего не грозит.

.Экипаж внезапно остановился – они подъехали к Ремингтон-хаус. Герцог успокаивающе сжал Лили руку, затем, открыв дверцы, выпрыгнул из экипажа.

Едва он ушел, к Лили снова вернулись все ее страхи. Больше всего ей сейчас хотелось увидеть отца. Что, если он уже вернулся домой и натолкнулся на того бандита?

Она зажмурилась и мужественно попыталась выкинуть из головы тревожные мысли. Гораздо разумнее было вспомнить все подробности происшедшего, выудить из памяти важные детали, которые помогут разобраться в том,

что произошло. До той минуты, когда герцог начал расспрашивать ее, она вспоминала только об отвратительной маске и об охватившем ее ужасе, который заставил ее бежать из дома. Она и не думала о таких мелочах, как цвет волос этого разбойника или его рост. В первый момент он показался ей просто великаном, но сейчас, вспомнив, как все было, она поняла, что он ростом с нее. Волосы? Их вообще не было видно. Черный капюшон целиком скрывал его голову, была видна только маска.

Она представила себе эту маску – такой, какой увидела ее в зеркале, – белое, как у призрака, фарфоровое лицо с красными губами, растянутыми в застывшей издевательской улыбке, и с неестественно огромными, нарисованными черной краской глазами, с прорезями на месте зрачков. Разглядеть под этой маской хоть что-то было просто невозможно. На Лили снова накатил ужас. И она застыла, не в силах пошевелиться. А затем вдруг услышала чей-то вопль и не сразу сообразила, что это кричала она сама…

Ее рука невольно потянулась к сильно саднившему бедру, – видимо, и там есть синяки и ссадины. Только теперь Лили вспомнила, что ударилась об угол туалетного столика, когда он бросился на нее и стал валить на пол. Потом раздался громкий треск, – видимо, перевернулся ее столик. Лили упала на спину, он уселся ей на грудь, прижимая коленями плечи. Его руки сомкнулись у нее на горле в мертвой хватке, заглушая ее крики. Она почувствовала, что задыхается. Боль в горле стала непереносимой.

Лили зажмурилась, пытаясь проникнуть за туманную завесу памяти, окутавшую в тот миг ее сознание. То, что она вспомнила, наполнило ее болью и новым ужасом. Внезапно он поднялся и, продолжая держать ее за горло, второй рукой стал задирать подол ее сорочки. Как раз в тот момент, когда она уже начала проваливаться в черную пустоту, он чуть разжал пальцы. Думая, что она без сознания, он совсем отпустил ее и принялся расстегивать панталоны. Она поняла, что свободна.

Ощутив в руке какую-то тяжесть, она сообразила, что это подсвечник. Видимо, он упал с ночного столика как раз возле нее, и она машинально его схватила. Подсвечник был старинный и очень тяжелый. И тут она со всей силы ударила насильника по голове, угодив ему, кажется, в левый висок. Раздался глухой и гулкий звук. Что было дальше, она помнила весьма смутно. Кажется, он упал на пол. От страшного усилия легкие ее горели, она едва могла вздохнуть.

Она почему-то не сомневалась, что он еще жив. Мешкать было нельзя. Подгоняемая страхом, она, преодолев дурноту, поднялась, но сделать ей удалось лишь несколько шагов… бандит ухватил ее за лодыжку и потащил назад. Она все еще держала подсвечник. Не долго думая, она размахнулась и ударила по руке, сжимавшей ее ногу. Взревев от боли, он разжал пальцы, и Лили бросилась со всех ног прочь. Она выбежала на улицу в надежде найти помощь. Это вспомнила, теперь надо вспомнить, гнался ли он за ней. Кажется, когда она бежала по лестнице вниз и . обернулась…

Тут дверца распахнулась, и Лили увидела Ремингтона. От неожиданности она чуть не закричала, но он предусмотрительно зажал ее рот ладонью.

– Да это же я! – Он сел рядом и, обняв, прижал ее к себе. Он держал ее очень бережно и нежно, хотя слова его прозвучали несколько резко. Он убрал с ее рта ладонь, но по его настороженному лицу она поняла, что он опасается, как бы она не вздумала кричать.

– Вы в безопасности, я никому не позволю причинить вам зло. Дышите глубже, черт возьми.

Лили кивнула и послушно постаралась сделать глубокий вдох.

Он вдруг с яростью взглянул на Гарри.

– Проклятие! Что вы с ней сделали?

Эта его ярость поразила Лили. Она взглянула на Гарри – тот испуганно вжался в спинку сиденья, не меньше ее пораженный угрожающим тоном герцога.

– Н-ничего! Пока вас не было, она просто тихо сидела и о чем-то думала.

Мужчины сердито переглянулись, затем Ремингтон кивком велел Гарри постучать вознице, и мгновение спустя экипаж опять тронулся в путь.

Лили высвободилась из объятий герцога и чуть отодвинулась, но он продолжал обнимать ее за плечи, словно боялся отпустить ее от себя хоть на миг. Приподняв другтой рукой подбородок, он терпеливо ждал, когда она посмотрит ему в глаза.

– Как вы? С вами все хорошо?

– Вы заставили меня… – прошептала девушка. – Я… вспоминала. – Она закрыла глаза, и он почувствовал, как задрожали ее плечи. – Ужасно!

– Что именно вы вспомнили? Скажите хоть что-нибудь, что могло бы прояснить картину.

– Я ударила его. – Она показала рукой на то место на голове, куда пришелся удар подсвечника. – Он был весь в крови. Наверное, он еще там.

Ремингтон выразительно взглянул на Гарри.

– Скажите кучеру, пусть поторопится.

Ремингтон вышел из кареты и пристально посмотрел на Кроффорд-хаус. Затем он повернулся, чтобы помочь Лили. Он не сводил с нее глаз, и, хотя ее ноги уже коснулись земли, его рука все еще обвивала ее талию. На какое-то мгновение ей даже показалось, что ему хочется прижать ее к себе. Однако вместо этого он неожиданно отпустил ее и резко отвернулся, помахав рукой в сторону большой дорожной кареты, которая следовала за ними.

Лили отошла к воротам и, обхватив рукой холодный металлический столб, стала молча глядеть на огромный каменный дом. Она вдруг подумала, что никогда и нигде не испытывала такого страха, как сейчас, при виде родных стен. Какая злая ирония судьбы! Она боится собственного дома и с ужасом думает о том, что ей придется в него войти. И при этом ее защитником и спасителем стал человек, с которым она поклялась себе никогда не разговаривать. Поистине, жизнь жестоко над ней насмехалась.

Она перевела взгляд на огромный дорожный экипаж герцога Ремингтона, и ее глаза широко раскрылись от изумления, когда она увидела возницу. Он выглядел как отъявленный разбойник: голова была обвязана красным шелковым платком, в ухе сверкала золотая серьга, а черное одеяние, состоящее из широких штанов и рубахи, оживлял красный кушак. Пока Лили на него глазела, он с кошачьей легкостью успел спуститься на землю.

Дверца экипажа открылась, и из него начали выбираться высокие крепыши, одетые весьма живописно. Вместо обычных ливрей, которые полагались слугам знатного господина, на них были надеты пестрые штаны и рубашки, многие носили серьгу и яркие платки на голове.

– Пираты! – прошептала Лили.

– Моряки, – поправил ее Гарри, стоявший за ее. спиной. – Ремингтоны издавна владеют несколькими морскими компаниями. Это люди с одного из кораблей герцога, с «Надежного». Еще одна из его причуд. Пока корабль в порту, он нанимает моряков к себе в дом в качестве слуг. И признаться, я совсем не против того, чтобы они прикрывали меня сегодня ночью.

Наблюдая за тем, как Ремингтон направлял своих людей в ее дом. Лили подумала, что прикрывать им придется совсем не Гарри. Вот один из них вышел вперед, и Лили тут же забыла и о Гарри, и о свирепом вознице, настолько была потрясена наружностью этого человека – настоящее чудовище! Он был небольшого роста, его кожа была коричневой от загара, как и у всех его спутников. Лицо пересекал отвратительный шрам, а большой бесформенный нос отнюдь не улучшал общего впечатления. Вьющиеся рыжие волосы, уже тронутые сединой, торчали во все стороны.

Ремингтон поднял руку, обращаясь к нему:

– Диксби, проверь навсякий случай вход, а потом мы попросим леди Лилиан провести нас по дому.

Диксби отвесил им почтительный поклон, а затем сделал знак остальным из команды, чтобы они вошли в дом. Мгновение спустя Диксби появился снова.

– Вход свободен, ваша светлость. – Диксби еще раз поклонился, положив одну руку на пояс, а другой плавно поведя в сторону крыльца. – Если леди Лилиан угодно, она может войти.

Лили настолько поразили изящные манеры и правильная речь неказистого дикаря, что, когда герцог подвел ее к дому, она послушно вошла.

– Где тут у вас библиотека? – спросил Ремингтон. Лили показала на тяжелые двойные двери. Он резко распахнулих и, видимо увидев там нечто ужасное, воскликнул: – Мой Бог!

– Что такое? – взволнованно спросила девушка. Ремингтон прошел в глубь библиотеки и со скорбным видом уставился на сваленные в кучи книги и бумаги.

– Кажется, он что-то здесь искал.

– О Боже! Нет! – вырвалось у Лили. Она внимательно оглядела ряды полок, поднимавшихся до самого потолка, столы и столики, даже пол. Затем перевела изумленный взгляд на герцога.

– Но здесь все в порядке.

– Вы хотите сказать, что ваша библиотека всегда так выглядит? – спросил он.

Лили кивнула.

Ремингтон еще раз огляделся, дивясь царившему здесь хаосу. Он предположил, что под книгами и бумагами погребены несколько столов, и не только столов. Возле камина возвышались спинки двух кресел, заваленных горами бумаг. Здесь, вероятно, находилась и софа, полностью скрытая горой свитков, которые частично были рассыпаны и по полу. Имелось несколько книжных шкафов, но половина их содержимого была разбросана по всей комнате,

из-за этого книжные полки напоминали герцогу рот с выбитыми зубами и вызывали у него отвращение.

– Ваша светлость? – В дверях появился Диксби. Он показывал головой в сторону холла. •– Могу я попросить вас пройти на кухню?

– Позаботьтесь о ней, – сказал герцог Ремингтон, обращаясь к Гарри. – Я дам вам знать, что там происходит.

После того как Ремингтон ушел, Лили зажгла несколько свечей, сдвинула груду бумаг с одного из кресел, стоящих возле письменного стола, и села. На одной из полок Гарри обнаружил графин с бренди и налил изрядную порцию в обнаруженный там же стакан.

– Вот, выпейте, – он протянул стакан Лили. Девушка протестующе покачала головой.

– Это немного поможет вашему горлу, – объяснил он, поднеся стакан к ее рту. – Во всяком случае, это не повредит.

Когда обжигающая жидкость огнем охватила ее горло, Лили сильно усомнилась в последних его словах, однако в следующее мгновение она забыла о своем горле: за дверью послышались громкие голоса, и на пороге появился Ремингтон в сопровождении ее отца и Диксби.

– Папа! – Лили бросилась в объятия графа.

Ремингтон подвел графа к креслу.

Хотя графу Кроффорду шел уже шестой десяток, он был в отличной форме, сухощав и строен. Однако сегодня он выглядел настоящим стариком. Седые, волосы были всклокочены, плечи поникли, а в светло-карих, таких же, как у дочери, глазах затаился страх. Гарри скинул с кресла книги и помог, графу сесть, Лили опустилась прямо на пол, возле его ног.

– Благодарю, Диксби. – Герцог Ремингтон кивком отпустил слугу и сказал ему вслед: – Дашь мне знать, если найдете что-нибудь стоящее внимания.

– Ваша светлость, – пробормотал Диксби и, учтиво поклонившись, вышел.

– Не хотители выпить, сэр? – Ремингтон потянулся за графином с бренди.

Граф с благодарностью принял из рук герцога стакан и, залпом его осушив, протянул обратно Ремингтону. Тот вновь наполнил его и, подождав, пока граф отопьет еще немного, спросил;

– Не могли бы вы рассказать, что же все-таки произошло?

– Чертов прохвост был переодет моим кучером. – Кроффорд покачал головой. – У меня было время все обдумать. Целый час. Видимо, дело было так: к Эшландам нас вез Джон, мой кучер, это точно. А вот кто сидел на козлах, когда я отправился домой из Уайт-клуба, это вопрос. Теперь-то, задним числом, я понимаю, почему он так старательно от меня отворачивался. Надо думать, именно тогда он и занял место Джона. Как только наша карета подъехала к дому, кучер открыл дверцу и сунул мне под нос пистолет.

– Вы узнали его? – спросил герцог.

– Нет. Он нацепил на себя маску. Да, отвратительную восточную маску, – добавил Кроффорд. Он потер лоб, словно пытаясь еще что-то вспомнить. – Думаю, такие же маски используются в китайских театрах во время их традиционных представлений.

– Наверное, не желал, чтобы его узнали, – заметил герцог Ремингтон. – Вы уверены, что это был не ваш Кучер?

– Мой кучер – ирландец, – пояснил ему Кроффорд. – А тот человек наверняка был англичанином – маска заглушила его голос, однако он говорил без малейшего акцента.

Несмотря на слова графа, герцог был совсем не убежден в невиновности кучера. Из семи слуг графа подчиненные герцога обнаружили только шестерых. Их нашли в кухне вместе с их хозяином: и граф, и слуги были связаны веревками. Кучера там не оказалось. И во время нападения на дом его также никто не видел.

Увидев, как граф почти машинально гладит волосы своей дочери, Ремингтон внезапно почувствовал ревность, досаду, сожалея, что ему не дано такого права. Он вспомнил, как тихо и доверчиво она прижималась к нему совсем недавно, когда он обнимал ее в экипаже, как бы снова ощутил бархатистую, нежную кожу под своими пальцами. Его обдало жаром. И словно для того, чтобы отвлечься от блаженных воспоминаний. Ремингтон потер ладонью о бедро. Он не намерен был чувствовать к Лили ничего, кроме дружеского расположения. Лучше он будет внимательно слушать рассказ графа.

– А что же случилось потом?

–Держа пистолет у моей головы, он заставил меня войти в дом, заявив, что у него есть тут важное дело. Я полагал, что он намеревался ограбить дом. – В этом месте рассказа голос у Кроффорда предательски дрогнул, и он был вынужден на несколько мгновений умолкнуть. – Однако у него был более коварный замысел. Этот негодяй знал по именам всех моих слуг и точно знал, где каждого из них следовало искать в столь поздний час. Прежде всего он приказал лакею всех поднять и прислать на кухню, а затем заставил повара по очереди всех связать, а иначе он, дескать, всадит в меня пулю, а потом и остальных прикончит. Сам проверил, как затянуты веревки, потом заткнул нам рты кляпами. В общем, скрутил нас, как рождественских гусей. Если бы я знал, что у него на уме…

Лили сжала в ладонях отцовскую руку и прижалась головой к его коленям. Ремингтон невольно залюбовался этой прелестной и печальной сценой, чувствуя, что она надолго сохранится в его памяти. Он увидел дорожки слез на щеках графа. Все тактично ждали, пока граф сделает несколько глотков бренди и найдет в себе силы продолжить рассказ.

– Казалось, прошла вечность, когда я услышал крики Лили. – Кроффорд внимательно посмотрел на дочь, и лицо его дрогнуло от муки, какую может испытывать только отец, знающий, что он не в силах защитить свое дитя от смертельной опасности. Его голос опять задрожал и понизился почти до шепота. – Она кричала и кричала… но, когда она умолкла, я совсем обезумел… Я подумал… подумал… что он…

Кроффорд закрыл лицо руками. Беззвучные рыдания сотрясали его тело. Лили подняла голову и ласково и осторожно отняла его руки от лица, заставляя заглянуть ей в глаза.

– Со мной… все хорошо, папочка!

Ее слова прозвучали слишком уж бодро. Черты графа исказила гримаса боли, и он осторожно провел пальцами по кружевной оборке, украшавшей вырез ее ночной рубашки.

– Все хорошо?

Потом он с бесконечной нежностью коснулся темных кровоподтеков, отчетливо проступавших на шелковистой молочно-белой коже шеи. И голосом, охрипшим от страдания, произнес:

– Этот негодяй едва не убил мое дитя! Ведь он мог… ѕ Внезапно выражение лица графа стало жестким, в нем появилась отчаянная решимость. Он ласково взял лицо дочери в свои ладони и, взглянув ей прямо в глаза, спросил:

– Он ничего больше не сделал тебе. Лили?

Она, потупившись, покачала головой:

–Нет!

Осторожный стук в дверь прервал этот нелегкий разговор. Гарри чуть приоткрыл ее, потом открыл пошире – ровно настолько, чтобы пропустить одного человека. В библиотеку вошел Диксби.

– Ну выкладывай, что вы еще обнаружили.

Ремингтон налил себе бренди. Он был рад, что Диксби прервал разговор отца и дочери. Тревога графа вызвала в его воображении ужасную картину, впервые заставив его подумать о том, что девушке угрожала не только смерть… То, как Лили покраснела и отвела глаза, могло означать, что она просто смущена откровенным вопросом, но возможно и другое: она скрыла правду, чтобы избавить своего отца от новых страданий. Герцог взглянул на свою руку, яростно стиснувшую тонкий стакан, и решил, что лучше пока отставить его в сторону. Диксби начал докладывать:

– Сначала мы занялись слугами графа, и сейчас они, кажется, вполне оправились. Вроде бы никто из них особо не пострадал. К сожалению, в конюшне нас ждал очень неприятный сюрприз. По словам повара, найденный нами человек не кто иной, как Джон Ларсон, кучер графа. – Диксби обеспокоенно взглянул на Лили и, понизив голос, так чтобы его мог услышать только герцог, добавил: – Похоже, его кто-то задушил, ваша светлость.

– Джон мертв? – взволнованно спросил граф Кроффорд.

Диксби вопросительно взглянул на герцога и, увидев, что тот опустил ресницы, кивнул в ответ.

– Мы не стали вызывать гробовщика, милорд. Я подумал, что, возможно, вам угодно отдать личные распоряжения на этот счет.

– Вам удалось найти карету графа? – спросил герцог Ремингтон.

Теперь, когда выяснилось, что кучер убит, слуги графа были вне подозрений. Слуги из лондонского дома, тут же поправил себя герцог, подумав о том, что у графа имеется еще множество слуг в загородных имениях… Но почему этот мерзавец прятался под маской? Потому что без нее – герцог был уверен – Лили и граф непременно бы его узнали…

– Нет, ваша светлость, – отвечал Диксби. – В конюшне стоят два рысака и фаэтон, но кареты нет.

– А что в комнате леди Лилиан?

– Явные следы борьбы, ваша светлость. Я нашел очень тяжелый подсвечник с пятнами крови на подставке. Ковер тоже в крови, кровавый след тянется до выхода и дальше по лестнице. Видно, раненый зажал рану рукой и начал спускаться по лестнице. Он шел, все время держась за стену, – на ней тоже кровавые, пятна. Повар говорит, что они все слышали, каких хозяйка выбежала из дома, а вскорости вышел и этот негодяй.

– Имеется что-нибудь еще заслуживающее внимания?

– В доме больше ничего, ваша светлость, только в саду. – Диксби продолжал с прежним спокойствием, сдержанным тоном, словно речь шла о каком-то пустячке. – Под окнами библиотеки поломан кустарник и трава вся вытоптана. Мы нашли в этом месте больше двух десятков вот этих окурков, но, поскольку они все были одинаковы, я прихватил с собой только один – самый большой.

Ремингтон взял у Диксби наполовину выкуренную сигару и поднес к свету, чтобы как следует рассмотреть ее. Он понюхал ее и как бы самому себе сказал:

– Дорогая. – Затем протянул ее графу Кроффорду со словами: – Не знаю, как вы, сэр, но я могу выкурить ве более двух таких сигар за вечер. На самом деле и одной больше чем достаточно. Видимо, негодяй много раз бывал возле вашего дома. Это объясняет, почему он так хорошо знал всех ваших слуг, хотя, впрочем, не все тут ясно. Кто бы ни был этот человек, готовился он очень тщательно.

– Он убийца! – воскликнул граф Кроффорд, сжимая кулаки. – Пока он не будет схвачен, я не сомкну глаз, ведь. жизнь моей дочери все еще в опасности.

– Боюсь, вы правы, – мрачно подтвердил герцог. – Судя по всему, негодяй, к сожалению, довольно умен.

– Умен или нет, я его из-под земли достану. Он ответит за все свои преступления. – Кроффорд взглянул на Гарри, затем на герцога. – Мне нечем отблагодарить вас, джентльмены, за вашу помощь. Вы подумайте! Лили пришлось бежать по темным улицам, после всего этого кошмара… Он мог убить ее и всех нас, как беспомощных кроликов. Он мог просто перерезать нам всем горло… в нашем собственном доме!

– Да, вы действительно были на грани гибели, – согласился герцог Ремингтон. Он перевел взгляд с графа на s его дочь и стиснул зубы, чтобы не чертыхнуться. Вид у Лили был совершенно измученный. – Мы счастливы, что сумели быть вам полезны. Однако опасность еще не миновала.

– Я тотчас же вызову своих слуг из Кроффорд-Хиллс, – объявил граф, кивком подтвердив, что он согласен с .герцогом. Он оперся о подлокотник кресла и чуть дрожащими пальцами пригладил свои всклокоченные волосы. – Ваше вмешательство было как нельзя кстати, ваша светлость, и ваше, лорд Гордон. Я у вас в неоплатном долгу. Однако буду вам еще более признателен, если смогу рассчитывать на ваше молчание. Прошу вас сохранить в тайне все, что здесь произошло. В противном случае мне не избежать позора.

– Разумеется, вы можете на меня положиться, – ответил Гарри. – Клянусь, что сохраню вашу тайну.

– И я тоже, – подхватил герцог Ремингтон. – За своих людей я, разумеется, ручаюсь, сэр. Они будут молчать, ибо слишком дорожат моим доверием.

– Весьма вам признателен, – мрачно кивнул им граф Кроффорд.

– Быть может, вы хотите, чтобы мои люди остались с вами до тех пор, пока не прибудут ваши слуги из поместья? – предложил Ремингтон. Он быстро взглянул на Лили, с грустью сознавая, что через несколько минут он с ней расстанется. Он отчаянно не хотел покидать ее, но теперь она была в своем доме, с отцом, а значит, больше не было причин, оправдывающих его присутствие рядом с ней.

– Я не боюсь, что этот сумасшедший отважится напасть на мой дом средь бела дня, – сказал Кроффорд, – но все же мне было бы куда спокойнее, если бы ваши люди согласились побыть здесь хотя бы до рассвета.

–Я сообщу Диксби о нашем уговоре. Просто дайте ему знать, когда уже не будете нуждаться в его помощи. Он и остальные мои люди смогут уехать в моем дорожном экипаже.

Неловкое молчание повисло в комнате, когда стало ясно, что все, что можно было предпринять в данный момент, сделано, и гостям самое время откланяться.

Гарри прочистил горло и с мрачной улыбкой накинул на плечи свой плащ с пелеринами.

– Что ж, Ремингтон, нам, вероятно, пора уходить и дать графу и его милой дочери возможность немного отдохнуть. Это была весьма бурная ночь для всех нас.

Ремингтон кивнул, но его взгляд не отрывался от Лили.

– Вы уверены, что с вами все будет в порядке?

Его вопрос предназначался ей, но вместо нее ответил граф:

– Да, конечно. Благодаря вам, ваша светлость, и вам, лорд Гордон. – Граф Кроффорд ободряюще погладил Лили по плечу и поднялся, чтобы проводитьих до двери. – Если я когда-нибудь смогу быть вам полезен, только скажите. Отныне я ваш должник.

Ремингтон бросил последний взгляд на Лили, еще раз поклонился и, направляясь вниз по лестнице к выходу, услышал, как за ними закрылась дверь.