Тихая гавань

Глава 5

Быстро темнело. Куинн ругала себя за то, что не прихватила фонарик. В кармане нашлись спички, и она развела костерок из сухих веток и чистых страниц дневника. Прислонившись к валуну, она торопливо писала:

Он сейчас в доме, а я сижу на Литл-Бич. Почему? Да потому, что я идиотка. Раздражаюсь по пустякам. Ну, попросили меня накрыть на стол. Тетя Дана хотела как лучше, а мне так хотелось переколотить всю посуду. Я тут же вспомнила наш последний ужин, вспомнила, как мы сидели все вчетвером. А шесть часов спустя… нас осталось только двое.

А потом я начала говорить с Сэмом и хотела спросить его о самом важном, а тут пришла тетя Дана со своим дурацким салатом. И это было последней каплей. Ну почему я взбесилась? Я пыталась сдержаться, но…

Куинн перестала писать. По тропинке кто-то шел. Она сунула дневник в пакет и, обернувшись, увидела Сэма.

— Чудесный вечер для прогулок, — крикнул он ей. — Ты пропустила отменный ужин.

— Она меня потом накормит.

— Не уверен, — сказал Сэм, садясь рядом с Куинн. — Очень уж ты стараешься вывести ее из себя. В один прекрасный день ты своего добьешься.

Куинн хмуро поглядывала на него.

— Я тебя отлично понимаю, Куинн. Ты считаешь, что твоя жизнь — полное дерьмо. Я в твоем возрасте думал точно так же.

— Да? А почему?

— Когда-нибудь расскажу. Подробности не важны. Важно то, как я из этого выбирался.

Куинн тяжко вздохнула:

— Все я поняла. Ты пытаешься наладить со мной контакт. Ничего у тебя не получится.

Солнце скрылось за лесом, но на небе еще виднелся отблеск заката. Облака были высвечены золотом, тихую гладь моря заливал красноватый свет.

— Наверное, ты права, — сказал, немного помолчав, Сэм.

— Отлично. С этим разобрались, — тряхнула головой Куинн.

— Ответьте мне на один вопрос, мисс Грейсон. Сначала вы с трагическим видом покидаете сцену, а когда я прихожу за вами, грубите мне. Мне одно непонятно: зачем вы меня пригласили?

— Ну, не знаю… — замялась Куинн. — я думала…

— Не ходи вокруг да около. У меня на это нет времени.

Куинн молча смотрела на пролив. Куда-то вдаль: за буйки, за гряды волн, разбивавшихся о Викландскую мель. Небо теряло цвет, потихоньку наполняясь чернотой. Проглянули первые звезды, но они еще не успели разгореться и в море не отражались.

— Что там? — спросил он.

— Волшебная страна. Земля Большой Охоты.

— Земля? — переспросил он. — Да здесь до самого Лонг-Айленда никакой земли нет.

— А она под водой. Земля под водой.

— Морское дно?

Куинн кивнула.

— Чем я могу тебе помочь? — спросил он.

— Я бы хотела тебя нанять.

— Нанять? — Он едва сдержал улыбку. — Для чего?

— Я хочу знать, что там, внизу.

Она подумала о сонаре, исследующем дно. Представила себе звуковые волны, которые находят поселения луфарей, китов, русалок. И остатки лодки родителей.

— С этим я помогу, — сказал он.

— Только поскорее, до нашего отъезда. Тетя Дана говорит, что остается, но я знаю: она хочет увезти нас во Францию.

— Почему ты так решила?

Ей показалось или Сэм и вправду немного расстроился?

— Потому, что она не рисует. И в море не ходит. Их с мамой старая лодка так и стоит в гараже. А если бы тетя Дана собиралась остаться, то давно бы спустила ее на воду.

— Я слышал, ты неплохой моряк.

— Раньше была. Теперь я всего этого терпеть не могу. Так я могу вас нанять? И сколько это будет стоить?

— Я должен подумать.

— Ладно. Только у меня два условия. Первое: не рассказывайте о нашем уговоре тете. И никому, кроме меня, не говорите о том, что найдете.

— А что ты хочешь, чтобы я нашел?

— Этого я пока сказать не готова. Ну, договорились?

— Договорились, Куинн.

Они пожали друг другу руки. Сэм встал, и Куинн, хоть они и не условились еще, где, когда и почем, тоже встала и засыпала костер песком.

Дана ждала их у дверей. Куинн шмыгнула в дом, будто ничего особенного не произошло. Вынула из духовки свою тарелку и ушла наверх, в свою комнату, смотреть телевизор. Дана благодарно улыбнулась Сэму.

— Ты нашел ее. Спасибо.

— Не за что.

Кофе был готов. Дана взяла поднос с чашками, молоком и сахаром и отнесла его в гостиную.

— Тебе пора и самому завести детей, — сказала она, присев на краешек дивана. Сэм опустился на стоявший рядом стул. — Ты отлично с ними ладишь.

— Я иногда общаюсь с Клеа и ее семьей. Она сестра моей свояченицы, у нее сын и дочка возраста Куинн.

— Клеа и Каролина Ренвик? Мы с Лили никогда не были в их компании. Бывало, на Файерфлай-Бич устраивали вечеринки, и мы, заслышав музыку, шли тайком на берег — посмотреть. Как две Золушки, любующиеся из-за ограды на бал. Там пили шампанское, танцевали под звездами. Другой мир.

— И для меня другой, — признался Сэм. — Когда Джо женился на Каролине, меня пригласили в дом. Я там поначалу не знал, как сесть, где встать. Только потом понял, что меня искренне считают другом.

— Как будто заглядываешь в чужие окна.

— Вот именно. Я и не подозревал, что вы с Лили чувствовали то же самое.

Она кивнула:

— Я тогда сразу в тебе увидела родственную душу.

Сэм не ответил, но даже в полумраке было заметно, что он покраснел.

— А теперь ты никогда не ощущаешь себя чужой? — спросил он.

— Бывает… — тихо сказала она, глядя в окно. — Художникам это вообще свойственно. Мы не очень вписываемся в обычный мир, поэтому должны создавать свои собственные.

— Твои миры — подводные, — сказал он. — Ну, картины. Этот синий цвет, морское царство, русалка.

— Что? — спросила Дана, вздрогнув.

— Русалка, — повторил он, глядя ей в глаза.

— Ее никто не замечает, — сказала она. — Кроме одного человека…

— Лили?

Дана кивнула:

— Русалок я рисовала для нее. Всегда. Но тщательно их маскировала, чтобы другие не разглядели. Хвост — за водорослями, а туловище — за стайками рыб.

— Я их замечаю потому, что однажды две русалки спасли мне жизнь. В тот день, в Ньюпорте, мне так и показалось. Я пришел в себя и увидел тебя и Лили.

— Лили бы очень понравилось, что ты считал нас русалками, — улыбнулась Дана.

Про то, как это приятно ей, она умолчала.

Стало совсем темно, и она зажгла свечи. Пламя, готовое в любую секунду погаснуть, колебалось на ветру.

— Что ж, уже поздно, — сказал Сэм, ставя чашку на стол. — Во сколько мне приехать?

— Приехать?

— Ну да. Честно признаться, завтра у меня дела. Надо проанализировать данные, полученные с Бимини. В пятницу меня ждут в Йеле, так что лучше всего суббота.

— Сэм, ты о чем?

— Надо же заняться лодкой. Спустить ее на воду.

— Лодкой?

— Той, которая в гараже. Куинн мне про нее рассказала. Море тебя ждет, Дана.

— Мне нужны деньги, — невозмутимо сообщила Куинн.

— На что? — спросила тетя.

— Ты не должна меня спрашивать, — ответила Куинн. — Ты должна мне доверять.

Тетя Дана в соломенной шляпе и темных очках сидела на веранде и просматривала почту. Она вскинула голову и отложила письмо.

— И сколько тебе нужно? — спросила она.

Куинн едва сдержала улыбку. Как, оказывается, все просто.

— Пятьдесят долларов.

— Палатка с хот-догами, — сказала тетя Дана.

— Прости, что?

— Деньги придется заработать. Можно еще разносить газеты, но, если поставить палатку с хот-догами и брать по полтора доллара, продать надо будет штук тридцать с чем-то. На обзаведение я денег выдам.

— Мама никогда не заставляла меня работать, — возмутилась Куинн. — Она мне давала карманные деньги.

— И сколько?

— Пять долларов в неделю.

Тетя Дана достала из сумочки пять долларов и протянула их ей.

— Держи. Осталось заработать сорок пять.

— От кого письмо? — решила сменить тему Куинн.

Она глядела на желтый конверт со штампом «Онфлёр».

— От старого друга, — ответила тетя Дана и снова углубилась в чтение.

Куинн отправилась в дом, подошла к урне на каминной полке. Сюда она приходила каждый день и именно поэтому не хотела, чтобы прах родителей развеяли по ветру. Пусть остаются тут — они так нужны ей.

— У нее во Франции есть друг, — сказала она вслух. — Теперь понятно, почему ее так тянет обратно. А еще мне нужны деньги, чтобы нанять Сэма, и она требует, чтобы я их сама заработала. Ну ладно, я на все согласна, лишь бы выяснить, что с вами произошло.

В субботу Дана встала рано. Сэм должен был приехать к девяти, и она решила разобрать хлам, сваленный в лодке.

Вид у старой лодки был жалкий. Краска облупилась, на днище налипли давным-давно засохшие водоросли. Дана собрала в одном месте скребки, металлические щетки, кисти и только что купленную банку краски.

Она убрала грабли и лопаты, переставила удочки Майка к стене. На лесках все еще висели блесны. Она сняла их и хотела убрать в коробку со снастями. Но коробка оказалась заперта. Это ее удивило. Что там может быть ценного? Ржавые крючки, грузила, поплавки?

Дана подергала латунный замочек, но он не поддавался. Дана озадаченно отставила коробку в сторону, решив заняться ею позже.

Вскоре появился Сэм. Готовый к малярным работам — в старой футболке и шортах.

— Экипирован профессионально, — улыбнулась Дана.

— Я свою лодку крашу каждый год, — сказал он. — Это непременный весенний обряд.

Некоторое время они работали молча, соскребали ракушки и водоросли, а потом одновременно с двух сторон подошли к корме. Там на транце красовалась русалка с двумя хвостами.

— Твой тайный знак? — сказал Сэм. — Ты и тогда рисовала русалок?

— Мы обе рисовали, я и Лили.

— Давай не будем ее трогать, — предложил Сэм.

Дане до сих пор было трудно смотреть на русалку, которую они рисовали вместе с Лили. Она подумала о всех своих картинах, о спрятанных на них русалках. Они должны были быть ангелами-хранителями, должны были оберегать от морской пучины.

Сэм снова взялся за работу. Он с усердием скреб лодку, и куски краски летели во все стороны. Руки у него были в синих чешуйках. Под футболкой играли крепкие мускулы.

Наконец приступили к покраске. Люди, проходившие мимо, замедляли шаг — смотрели, что происходит. Одни здоровались, другие проходили молча. Марни, садясь с девочками в машину, крикнула: «Привет», помахала рукой и уехала.

— Хорошие у тебя соседи, — сказал он.

— Здесь все друг друга знают.

— Ньюпорт тоже когда-то был таким. Помнишь?

— Помню. Там было здорово. После работы мы ходили гулять к верфи.

— Я как-то раз видел вас там, — сказал Сэм. — Вы с Лили сидели в «Черной жемчужине».

— Мы прилично себя вели? — спросила она, живо представив себе то уличное кафе.

— Вы были центром внимания, — рассмеялся он. — Парни к вам так и липли. Помню, я волновался, не возьмете ли вы кого-нибудь из них в море — вместо меня.

— Да ты что! Они с тобой ни в какое сравнение не шли. Ты, Сэм, был неотразим.

Подняв глаза, она заметила, что Сэм прекратил работу.

— А знаешь, — сказал он, — было время, когда я все бы отдал, чтобы услышать такое.

— Когда тебе было восемь лет? — улыбнулась она.

— Нет, позже. Я был гораздо старше, а ты тогда жила в Виноградниках.

Дана изумленно уставилась на него. Откуда ему было знать, что она жила в Виноградниках?

Подъехали на велосипедах девочки. У Куинн в корзинке лежали пачки сосисок и горчица. А у Элли — бумажные тарелки и салфетки.

— Мистер Портер из магазина подарил нам бутылку кетчупа за то, что мы у него столько накупили! — сообщила Элли.

— Кажется, нам с вашей мамой он подарил то же самое, когда мы взялись продавать хот-доги.

— Значит, открываете торговлю хот-догами? — спросил Сэм.

— Ага, завтра! — ответила Элли. — Развесим объявления по всему пляжу. Нам нужны деньги на одно хорошее дело. Куинн мне не рассказывает, на какое, но говорит, на хорошее, и я ей помогаю.

Дана ждала, что Сэм тоже спросит и услышит в ответ, что его это не касается, но он промолчал.

— А я не знала, что ты сегодня приедешь, — сказала Куинн.

— Я подумал, что пора вашей тете выходить в море. Вот и явился.

Куинн слезла с велосипеда.

— А завтра приедешь? Сосисок купить?

— Очень постараюсь, — ответил он.

Куинн достала из корзинки почту и протянула ее Дане. Там был и конверт с сине-красной каймой — от Джонатана. Они с Элли молча понесли покупки в дом.

— Спасибо тебе, Сэм, — кивнула на лодку Дана. — Ты мне здорово помог.

— У меня на сегодня не было особых планов. — Он положил ей руки на плечи, заглянул в глаза. — У моряка должна быть лодка. Можно задать тебе один вопрос? Почему ты ко мне так настороженно относишься?

— Жизнь преподала мне хороший урок, — сказала она, вертя в руках письмо Джонатана. — Научила тому, что люди не всегда такие, какими кажутся.

— Не всегда же так бывает, — сказал Сэм.

Дана не стала спорить. И только когда он уехал, вдруг вспомнила, что он упоминал о Виноградниках, а она так и не поняла, откуда он узнал, что она там жила.

Сколько лет прошло… Они с Лили жили в Гей-Хеде, а потом Лили повстречала Майка, человека с острова. Он был плотником, пришел к ним починить сломанные перила. Лили в него влюбилась, и полгода спустя на холме, который называли Жимолостным, небольшом пригорке, поросшим цветами и виноградом, он сделал ей предложение. «Это священное для нас место!» — объявила тогда Лили. Куинн была зачата и рождена на том острове.

Майк, всю жизнь проживший в Виноградниках, долго не хотел уезжать с острова. Но работа там была в основном сезонная, и Лили уговорила его перебраться в Хаббардз-Пойнт. И тогда он занялся торговлей недвижимостью, открыл свою фирму. Иногда старые приятели просили у него работу. Кто-то был согласен уехать с острова, кто-то отказывался наотрез. Но там Майку строить не разрешали. Лили обожала остров, его дикую природу, и взяла с Майка слово, что на этой земле новостроек не будет.

Интересно, а чем он занимался в последний год, подумала Дана и присела на ограду читать письмо Джонатана. Он спрашивал, нужны ли ей вещи из мастерской. Краски, холсты — неужели она так все бросит?

Дана скомкала письмо и стиснула кулаки.

На следующее утро пошел дождь и лил четыре дня. В первый день Куинн паниковала, на второй впала в отчаяние. Те объявления, которые не смыл дождь, сорвал ветер. Сосиски, горчица и кетчуп полежат, но что делать со свежими булочками?

— Они зачерствеют, — сказала она. — Или заплесневеют.

— Вовсе нет! — заявила тетя Дана и, положив их в пакет, убрала в морозилку. — Все будет хорошо. И тебе хватит денег купить то, что ты хочешь.

Куинн закрыла глаза. Купить ей хотелось только одно. Ответ. Ответ на один-единственный вопрос.

— Хочешь чаю? — спросила тетя Дана, обняв Куинн за плечи. — Сядем с тобой у окна и будем ждать, когда кончится дождь.

— Нет, спасибо. — Куинн попыталась изобразить улыбку.

Как только тетя Дана вышла, она кинулась на улицу — побежала прямо под дождем к своему камню на Литл-Бич.