То, что скрыто

Глава двенадцатая

Pompeii ~ Jasmine Thompson

Блейк

Не давая моему сознанию проанализировать такие слова, как «доверять», «сдашься» и «моей», очень нежно его губы слегка касаются моих губ, заставляя меня полностью потерять ход мысли. Немного отодвинувшись назад, чтобы еще раз взглянуть на меня, Мэдден удерживает мое лицо в своих руках, а я хнычу, не желая, чтобы он отступал. Этот легкий поцелуй дразнит меня, один легкий намек на вкус его губ заставляет меня понять, как отчаянно я жажду этого мужчину. Уголок его рта приподнимается в самодовольной улыбке, а глаза светятся озорным блеском, и тут я издаю приглушенный стон, подтверждающий то, что ему, очевидно, уже известно. Я чувствую легкое покалывание там, где он поцеловал меня, и чтобы унять его, провожу языком по нижней губе. Увидев это, Мэдден издает низкий животный рык.

Когда он опять приближается своими мягкими губами к моим губам, время останавливается. Неторопливо, но настойчиво он целует меня тем поцелуем, о котором я всегда мечтала. Двигаясь в унисон, наши рты одновременно открываются, и на едином вдохе наши языки встречаются в первый раз. Его руки плавно притягивают меня за шею и зарываются в мои влажные волосы, а мои ладони ложатся на его обнаженную, словно высеченную из камня, грудь, наши губы двигаются синхронно, так, будто специально созданы друг для друга. Поцелуй постепенно подходит к своему завершению, Мэдден прижимается ко мне лбом и шепчет:

— Сладкая, сладкая девочка.

Я улыбаюсь ему блаженной улыбкой, а он еще раз быстро, но нежно касается моих губ, хватает меня за бока и снимает с себя. Я слегка кривлюсь от боли, когда его пальцы впиваются в мои заживающие раны, надеясь, что он не заметит мой дискомфорт, но, увы.

— Я сделал тебе больно? Прости, — с беспокойством глядя на меня, извиняется он.

— Все в порядке. Точно, — заверяю я, чуть-чуть разворачивая корпус так, чтобы он не смог вновь коснуться болезненной области. Быстро меняя тему, я спрашиваю:

— Что ты принес перекусить?

Глядя на всевозможную еду, которой заставлено все одеяло, он слегка усмехается.

— Только то, что смог найти. Тут немного мясной нарезки, сыры и крекеры, а еще виноград и клубника.

— Я правда не настолько голодна…

Он обрывает меня прежде, чем я успеваю закончить мысль:

— Ты сегодня вечером съела всего несколько профитролей с креветками и крабами, и все. Тебе нужно чего-нибудь поесть, перед тем как идти спать, — настаивает он и берет виноградину с тарелки.

Поднеся маленькую зеленую ягоду к моим губам, он игриво поднимает брови.

— Открой рот. Немедленно.

Мои губы с готовностью раскрываются для него, он кладет мне на язык виноградину, наши голубые глаза встречаются, его палец задерживается на секунду дольше, чем нужно, и я усилием воли подавляю в себе инстинктивное желание слегка пососать его. Меня никто не кормил с самого раннего детства и, будь я проклята, если это не самый чувственный опыт из того, что мне довелось испытать, возможно, даже более чувственный, чем его поцелуй.

Он кладет на крекер прошутто и сыр и продолжает меня кормить. В течение почти пятнадцати минут он кормит меня с руки маленькими кусочками разных деликатесов, в перерывах успевая перекусывать сам. Когда почти вся еда съедена, я подавляю зевок, потому что уже поздно, а мне не хочется показаться грубой или неблагодарной за его гостеприимство. Кроме того, я знаю, что, как только я отправлюсь спать, этот иллюзорный мир, в котором я сегодня провела вечер, исчезнет, а завтра утром, я, скорее всего, проснусь в своей кровати, сознавая, что это был всего лишь сказочный сон. Мэдден Декер, сексуальный и успешный бизнесмен, требует, чтобы я сопровождала его на модную вечеринку, даже предлагает купить мне платье, а затем, когда я, как настоящая неврастеничка, убегаю оттуда, он привозит меня к себе домой, где целует и кормит меня из своих рук, ни разу не спрашивая о том, что, черт возьми, происходит, или, что у меня за гребаные проблемы? И это все происходит со мной? Наверное, меня так и не выпустили из сумасшедшего дома.

— Время спать, — объявляет он, вставая с кровати. — Ты останешься здесь, если тебе что-нибудь понадобится, я в комнате для гостей дальше по коридору.

— Нет, я не могу…

— Блейк, прекрати со мной спорить, — выговаривает он мне.

Убрав с кровати поднос с едой, Мэдден ставит его на прикроватную тумбочку, оборачивается и смотрит на меня.

— Сейчас же ложись.

Лежа на спине, я быстро ползу вверх по кровати, опускаю голову на мягкую подушку и смотрю на него из-под своих густых ресниц. Он заставляет меня чувствовать что-то такое, чего я никогда еще не испытывала, но я не уверена в том, что это. Мэдден накрывает меня до самых плеч одеялом и несколько раз целует меня в лоб легкими, как перышко, поцелуями.

— Спокойной ночи, красавица. Сладких снов моей сладкой девочке.

Когда он неторопливо выходит из комнаты, унося с собой поднос, нагруженный пустыми тарелками, я восхищаюсь его широкой, мускулистой спиной и тем, как сексуально пижамные штаны обхватывают его бедра, подчеркивая при этом идеальную задницу.

Направляясь к нему на работу, я была так возбуждена, потому что мне не терпелось обрадовать Иса новостью о том, что я беременна. Конечно, я была молода, мне только что исполнилось восемнадцать, но я знала, что нежно люблю его и он именно тот человек, с которым я хочу провести остаток жизни. Через шесть месяцев после того, как мы начали встречаться, он сделал мне предложение, и в день, когда окончила школу, я, несмотря на предостережения мамы, переехала к нему в его престижную квартиру в элитном районе города. Именно он настоял на незащищенном сексе, утверждая, что не может дождаться, когда в моем животе поселится маленький Ис. Я знала, что он будет ликовать, и надеялась уговорить его уйти с работы пораньше, чтобы мы смогли вдвоем отпраздновать это событие.

В его офисе я бывала лишь однажды, и то вместе с ним. Тогда же я в первый и единственный раз встретилась с его отцом и дядей. Я была удивлена, узнав, что они итальянцы, а не бразильцы, как его мать. Когда же они принялись расхваливать меня и сказали, как они счастливы, что Ис нашел такую милую девушку, как я, они оба показались мне очаровательными и дружелюбными. Также мне тогда показалось странным, что, когда Ис побежал в заднюю часть магазина, где находились гаражи и помещения для ремонта, за своим забытым там мобильником, мне не позволили пройти с ним. Я осталась ждать его в торговом зале, где были выставлены элитные, автомобильные аксессуары, которые они разрабатывали и производили, но мне и в голову не пришло спросить его, почему так получилось. Я была слишком заинтересована историей о том, почему у них с отцом разные фамилии, тогда-то я и узнала, что его родители никогда на самом деле не были женаты. Я хотела спросить, почему Ис до сих пор не взял фамилию отца, но он ясно мне дал понять, что разговор окончен.

Для середины рабочего дня на парковке было слишком много машин, и когда, наконец, мне удалось отыскать свободное место, я выскочила из автомобиля и поспешила через стеклянные двери. К моему удивлению, в торговом зале не было ни единой души.

— Эй! Есть тут кто-нибудь? — позвала я. — Аууу!

Так и не дождавшись ответа, я решила, что, скорее всего, все ушли в подсобное помещение, и поэтому потихоньку направилась туда. Едва подойдя к задней двери, я услышала приглушенные голоса, и, как любой другой человек на моем месте, пошла на эти звуки, и нечаянно наткнулась на то, что навсегда изменило мою жизнь.

Дверь слева по коридору была чуть-чуть приоткрыта. Повинуясь инстинкту, я бесшумно встала на цыпочки, чтобы посмотреть через щель в дверной петле, что там происходит, не рискуя быть замеченной. А там шестеро или семеро мужчин стояли вокруг и наблюдали за тем, что творилось в центре комнаты. На деревянном стуле сидел молодой парень, связанный по рукам и ногам, он был весь в синяках и кровоподтеках и умолял сохранить ему жизнь, а Ис держал нож у его лица, и оба они смотрели на моего будущего свекра Винсента Риччи.

— Последний раз спрашиваю, что ты им рассказал? — задал вопрос пленнику мистер Риччи.

— Клянусь вам, босс, я ни слова им не сказал. Когда они вышли на меня, им уже было все известно. Пожалуйста. Я говорю вам правду, — умолял бедный парень. — Я бы никогда вас не предал, я прекрасно понимаю, чем это грозит.

Риччи, глубоко задумавшись, несколько раз прошелся перед парнем взад вперед, пока Ис стоял, прижав нож к его щеке.

— Он прекрасно понимал. Убей его. Медленно, — отдал указание Ису пожилой мужчина таким спокойным голосом, словно заказывал ужин в ресторане.

Не знаю, что было в этой сцене более отвратительным — то, что Ис сделал с этим мужчиной, или то, каким довольным он выглядел, проделывая все это. Он разделал его, как тыкву на Хэллоуин, сначала вырезав ему язык и губы, затем отрезав нос, ну и, наконец, прежде чем перерезать горло, выдавив ему глаза. Я никогда раньше даже в кино не видела ничего более отвратительного. Там было столько крови — кровь по всему полу, на жертве, на Исе. Задержав дыхание и стараясь не издавать ни звука, в ужасе от только что увиденного, я закрыла ладонями рот, чтобы меня тут же не вырвало. Я хотела отвести взгляд, но застыв от страха и шока, не могла даже пошевелиться. Когда мое сознание стало понемногу проясняться, я услышала мужские голоса и звуки шагов по комнате. Я поняла, что если не хочу оказаться на том же стуле, то надо отсюда выбираться.

Так же тихо, как зашла в магазин, я оттуда и вышла. Я со всех ног побежала к машине, завела мотор и на полной скорости рванула обратно в нашу квартиру. Когда я, наконец, добралась до дома, в голове у меня была полная каша. Я не знала, что мне делать, я хотела уехать, но была напугана до смерти. Не в силах пережить то, чему только что была свидетелем, я начала задыхаться. Я совсем забыла о том, почему очутилась у него на работе. Мне нужно было ко всем чертям убираться отсюда, но я понимала, что должна быть осторожной и осмотрительной. Меньше чем за час мир вокруг меня рухнул. Мужчина, которого, как мне казалось, я любила — преданный, нежный, понимающий, внимательный — оказался совсем не таким. Он был лживым, жестоким, хладнокровным, безжалостным убийцей. Все начинало обретать смысл: его постоянные задержки на работе, таинственность, окружавшая его отца, и чем больше кусочков пазла складывалось у меня в голове, тем в больший ужас я приходила. Я оказалась в постели с мафиози.

Опасаясь, что он выследит меня и убьет, если попытаюсь сбежать, я понимала, что мне следует подождать и продумать хороший план побега. Поэтому я осталась дома и стала ждать его возвращения с работы. Когда он, наконец, пришел домой, то был в чистой одежде — той же самой, в которой уходил утром — и вел себя, как любящий мужчина. Я изо всех сил старалась вести себя так, будто ничего не произошло, и у меня даже получилось притворяться в этот день так, как все время притворялся Ис… В ту ночь, впервые с самого детства мне приснился кошмар: сцены того, как мой жених пытает и убивает того человека, его стоны без конца проигрывались и проигрывались в моей голове. Когда посреди ночи я проснулась от ужасной, невыносимой боли, и увидела под собой лужу крови, первой моей мыслью было то, что он обо всем узнал. Но, когда я увидела, что он лежит рядом и крепко спит, поняла, что теряю ребенка, и почувствовала огромное облегчение.

Резко подскочив на кровати, осматриваясь вокруг, я пытаюсь дышать, пока ко мне возвращается сознание. Сначала незнакомая окружающая обстановка ужасно пугает меня, но потом память включается, и я вспоминаю, что нахожусь комнате Мэддена, в его постели. Глубоко вдыхая носом и выдыхая ртом, я заставляю свое тело постепенно перестать дрожать, а сердцебиение успокоиться. Надеясь, что я не кричала во сне и не разбудила Мэддена, я тихо жду несколько минут, чтобы удостовериться, что он не появится в комнате. Убедившись, что все спокойно, я медленно спускаюсь с кровати и иду в ванную. Я просто хочу попить воды, но не хочу своим шумом разбудить его.

Пересекая комнату легкими шагами, я вхожу в ванную и в ужасе останавливаюсь, заметив свое отражение. Кровь. И немало. По всей его футболке. Черт! Осторожно я отрываю белую футболку от своих открытых ран и снимаю ее через голову. Со вздохом я подхожу ближе к зеркалу и осматриваю старые царапины вперемешку со свежими. Я внутренне сжимаюсь, увидев, сколько новых прибавилось в этот раз. Глубокие полосы от моих ногтей — именно поэтому я всегда держу их коротко постриженными — тянутся от груди к животу, большая часть из них сочится кровью. Я не представляю, что мне делать. Мне нужно промыть и обработать раны, но я не хочу ни тревожить Мэддена, ни копаться в его личных вещах, чтобы найти какой-нибудь антисептик. И потом, даже если мне удастся их очистить, встает вопрос, что мне надеть. Я уже испортила одну его футболку, и единственная одежда, которая у меня осталась, это вечернее платье, которое я надевала вчера.

Чувствуя себя униженной и загнанной в тупик, я смотрю на израненную себя и начинаю тихо плакать. Я не представляю, как смела задуматься о том, чтобы жить нормальной жизнью. Даже если Винсент Риччи и его семья никогда меня не найдут, от себя не убежишь.

Какое-то движение в зеркале пугает меня. Резко обернувшись, я вижу Мэддена, стоящего на пороге, с открытым ртом, странная смесь отчаянной озабоченности и неистовой ярости сияет в его глазах.

— В душ. Сейчас же. Потом поговорим.