То, что скрыто

Глава четырнадцатая

Everybody Hurts ~ REM

Блейк

В течение двух долгих часов я, практически не двигаясь, сижу на кровати Мэддена, его слова эхом звучат у меня в голове:

«Мистическая связь…»

«Заявить свои права…»

«Заботиться о тебе и защищать…»

«Учиться доверять…»

Все это звучит восхитительно, его слова так безупречно прекрасны; я никогда и не мечтала услышать их от мужчины, а особенно от такого, как Мэдден. В мыслях промелькнули его образы, запечатленные в памяти с прошлой недели: момент, когда наши глаза впервые встретились, первый раз, когда он назвал меня сладкой девочкой, озабоченность на его лице, когда он нашел меня на заднем дворе, волнующий поцелуй, перевернувший мой мир вверх тормашками и, наконец, его уязвимость и сочувствие, когда он встал передо мной на колени, чтобы очистить, а затем смазать мои порезы, а после нежно целовал мой живот, чтобы успокоить меня.

Но так же сильно, как мне хочется ему верить и, несмотря на то, что его поступки говорят сами за себя, циничная, подозрительная, практичная часть моего разума напоминает, что прошло всего лишь пять дней. Любой человек может притворяться кем угодно неделю, месяц, год и даже больше. Я не сравниваю Мэддена с Исом — никто не заслуживает такого несправедливого сравнения, — но, в то же время, я не могу забыть свое прошлое. Никогда. Говорят, что на ошибках учатся. Я заплатила за свои ошибки самую высокую цену — я заплатила жизнями мамы и брата, людей, которых любила больше всего на свете. Их жизни отняли так бессмысленно и жестоко. Я не уверена в том, что мне есть что терять, но совсем не намерена выяснять это на практике.

— Ты готова идти? — спрашивает Мэдден, входя в комнату с непроницаемым лицом. Он переоделся в пару джинсов и черную футболку, а судя по его влажным волосам и гладкому лицу, можно предположить, что он уже принял душ и побрился. Полагаю, что в комнате для гостей у него тоже есть все необходимое из одежды и предметов личной гигиены.

Я осторожно соскальзываю с кровати и бормочу:

— Да.

До сих пор одетая в его футболку и боксеры, я беру свое платье, туфли и сумочку, лежащие в углу, и, спотыкаясь, иду туда, где меня ждет Мэдден, стараясь при этом не смотреть на него. Очевидно, он тоже не слишком стремится видеть меня или разговаривать со мной, потому что, как только я подхожу, он срывается с места и бросается вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку и не оглядываясь назад. Едва поспевая, я следую за ним к его машине, припаркованной на подъездной дорожке.

За всю дорогу к моему офису, откуда я должна забрать свой автомобиль, он не сказал мне ни слова, поэтому я смотрю в окно, наблюдая, как раннее утреннее солнце появляется из-за гористой линии горизонта, и потихоньку растворяюсь в своих мыслях. Я понимаю, что он расстроился из-за меня — он преподнес мне на блюде свое сердце, а я практически захлопнула дверь прямо перед его носом. Я сожалею о том, что сказала, что он всего лишь хочет трахнуть меня, но я пыталась заставить его оставить меня в покое, перестать задавать мне вопросы, на которые я не могу ответить. Полагаю, что это сработало.

Когда Мэдден останавливается рядом с моей машиной, я решаю, что он больше не будет открывать передо мной дверь, так как едва может выносить мое присутствие, поэтому сама тянусь к ручке.

— Нет! — отрывисто приказывает он.

Безвольно опуская свою трясущуюся руку на колено, я нервозно смотрю на него. Его глаза внимательно изучают мое лицо, как будто что-то там ищут, скорее всего, ответы.

Так как он больше не выказывает желания сказать что-либо еще, я тихо говорю ему:

— Извини меня за грубость и невежливое поведение, после всего, что ты сделал, чтобы помочь мне.

— Тогда почему ты все это сказала?

— Я не хотела разговаривать о том, почему я все это делаю, — честно отвечаю я. — Я не могу об этом говорить.

— Потому что ты не доверяешь мне? — бросает он вызов.

— Потому что я не доверяю никому, даже себе.

Слегка наклонив голову, он какое-то мгновение обдумывает мой ответ, и его небесно-голубые глаза немного смягчаются. Затем, заставая меня врасплох, он тянется через центральную консоль и берет мою руку в свою. Поднеся ее к своим губам, он нежно целует тыльную сторону ладони. Мои глаза прикованы к тому месту, где его рот касается моей бледной кожи, в то время как мой желудок трепещет, в тайне радуясь тому, что он не отвернулся от меня окончательно.

— Я не знаю, через что ты прошла, что заставило тебя утратить веру во всю человеческую расу, и, честно говоря, возможные варианты, приходящие мне в голову, вызывают у меня отвращение, но я уверен, что твоя недоверчивость и презрение более чем оправданы.

Замолчав, он переворачивает мою руку и несколько раз прижимается к ладони поцелуями.

— Мы все порождение нашего прошлого, но тебе не надо становится его заложницей. Ты сама делаешь свой сознательный выбор.

Его рот опускается ниже к внутренней части моего запястья, нежную кожу которого он усеивает поцелуями. Меня завораживает каждое его слово, каждый его жест.

— Если ты сможешь дать мне хотя бы тоненький лучик надежды, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе освободиться от тех демонов, которые держат тебя в своем плену. Я хочу, чтобы ты по своей воле повернулась ко мне и отдала свою боль и свою радость. Пусть они будут моей заботой, освободись, и ты сможешь излечиться и физически, и эмоционально. Я уже говорил, что был пленен тобой с самого первого момента нашей встречи, и с каждой секундой, проведенной рядом, даже когда ты убегаешь или кричишь на меня, я все больше и больше околдован всем, что представляет собой Блейк Мартин.

— Мэд… — начинаю я.

— Шшш… — не дав мне договорить, Мэдден заставляет меня затихнуть. Он наклоняется и захватывает мои губы поцелуем, который крадет и мои слова, и дыхание, а затем с подкупающей улыбкой отрывается от меня.

— Не отвечай сейчас, я хочу, чтобы ты немного подумала над этим. Ты говоришь, что мы знаем друг друга всего лишь неделю, поэтому давай проведем столько же времени по отдельности, не видясь и не общаясь друг с другом. В следующие выходные ты дашь мне знать, что ты решила, и если ты все так же не захочешь иметь со мной, с нами, ничего общего, я больше никогда не затрону эту тему. В любом случае наши деловые отношения не пострадают, я бы меньше всего хотел испортить твою едва начавшуюся карьеру.

Я с недоверием смотрю на него, взбудораженная до предела, но знаю, что не должна принимать никаких решений в своем теперешнем состоянии. Тем не менее, я могу согласиться взять несколько дней на обдумывание того, что он сказал. С кроткой улыбкой на лице я одобрительно киваю ему.

Улыбаясь так широко, как будто выиграл в лотерею, Мэдден распахивает свою дверь, вскакивает с места и спешит к моей двери. Как обычно по-рыцарски он помогает мне выйти и провожает меня в несколько коротких шагов к машине.

— Спасибо, что не сказала мне «нет», сладкая девочка, — говорит он, заправляя за левое ухо растрепавшуюся прядь, а после, позволяя кончикам пальцев пройтись по моей скуле.

Я поворачиваю голову, давая возможность его руке подольше задержаться на моем лице, одобряя его задумчивый жест.

— Спасибо, что не требуешь от меня немедленного ответа. Честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему для тебя это так важно, или почему ты все еще борешься за меня, несмотря на то, что ты меня даже не знаешь, — признаюсь я.

Наклонившись ко мне еще ближе, так, что теперь мы соприкасаемся лбами и носами, он хриплым голосом шепчет:

— Все, чего я действительно хочу, стоит борьбы, а больше, чем что-либо еще, я хочу тебя.

Его глаза умоляют мои, а мятное дыхание заполняет мои ноздри, я отчаянно хочу, чтобы он меня поцеловал, но вместо этого он медленно отступает назад.

— Поговорим через неделю. Блейк, пожалуйста, постарайся больше не пораниться. Я буду волноваться, — говорит он и, не отрывая от меня взгляда, легким шагом направляется к своему автомобилю.

Когда я понимаю, что он не сядет в свою машину, пока я не сяду в свою, я открываю дверцу и проскальзываю на матерчатое сиденье. Зная, что он все еще наблюдает, я сдерживаюсь и не начинаю биться головой о руль, хотя именно это мне больше всего хочется сделать. Вместо этого я выезжаю с парковки и еду к своему дому, где в одиночестве попробую решить, желаю ли я рискнуть и завязать отношения с Мэдденом Декером.

Остаток субботы и все воскресенье проходят без происшествий. Приняв, наконец, как данность, что, скорее всего, я задержусь в этой квартире на некоторое время, большую часть выходных я крашу и декорирую свое небольшое пространство. У меня не так уж много денег, но, как только я вышла из больницы, то получила выплаты по страховке за смерть мамы и Брэндона, эти деньги теперь хранятся на моем сберегательном счете. Моего заработка на нынешней работе достаточно для того, чтобы оплачивать текущие расходы, поэтому я могу себе позволить использовать часть денег, чтобы привести в порядок свое жилище.

Физический труд также помогает мне избегать постоянных мыслей о том, что за последнюю неделю сказал и сделал Мэдден, а особенно о нашем последнем разговоре. Я настолько часто проигрывала его у себя в голове, что, уверена, могу пересказать его слово в слово, но мне даже и близко не удается принять решение. Взвешивая все за и против, я уже столько раз за последние тридцать шесть часов меняла свой ответ, что начинаю, вдобавок к остальным психологическим проблемам, чувствовать раздвоение личности.

Я хочу верить ему, хочу думать, что все будет так же просто, как он утверждает, что я смогу просто повернуться к нему лицом и позволить позаботиться о моих радостях и печалях, но я гораздо умнее. Для его же и моей безопасности мне лучше не раскрывать ему подробностей моей жизни с Исом или то, что я знаю о Винсенте Риччи и организации, на которую он работает в Чикаго. И это не говоря уже о том, что я просто боюсь. Я боюсь его — того, кто он, и чего он хочет от меня, и боюсь сама себя — я не хочу снова потерять себя, так как это было рядом с Исом. А понимая, что я не могу устоять перед Мэдденом, когда нахожусь рядом с ним, так обязательно и произойдет. И это же самое завораживающее чувство не дает мне бросить все и бежать от него на край света. Впервые мне больше, чем на мгновение, удалось забыть о том, что случилось тогда. Когда я нахожусь рядом с ним, я прихожу в состояние такого умиротворения, что чувствую, что могу начать все заново, с чистого листа. Когда он со мной, все те ужасы, через которые я прошла, исчезают, потому что все, чего я хочу, это порадовать его, утонуть в его желании и почувствовать себя свободной от груза вины и воспоминаний, который я ношу на плечах.

Заползая в кровать в воскресенье вечером, я надеюсь, что достаточно потрудилась, чтобы заснуть, как только голова коснется подушки. Я устала от постоянных мыслей и надеюсь, что сон даст, по крайней мере, несколько часов передышки моим перегруженным мозгам.

Сидя на жесткой, как доска, кровати в старомодном, грязном мотеле, мне никак не удается остановить дрожь, охватившую меня от макушки до пяток. Я сделала это. Я сбежала от него. Целых три месяца после того, как я наткнулась на кровавую сцену в магазине, я притворялась, будто ничего не знаю. Каждое утро я готовила ему завтрак и целовала на прощание, когда он уходил на работу, а потом шла в библиотеку, чтобы воспользоваться их компьютером для разработки плана побега, опасаясь, что он может все узнать, если я буду использовать наш домашний лэптоп. Я не хотела, чтобы мама и брат узнали, что я замышляю, потому что это подвергло бы их серьезной опасности. Каждый вечер он приходил домой, и на столе его уже ждал приготовленный ужин, а после я собирала всю свою волю в кулак, чтобы меня не вырвало, пока он трахал меня до изнеможения, всегда обещая дать мне другого ребенка.

Наконец, за две недели до предполагаемой даты свадьбы, я решилась. У меня было немного денег, и с собой я взяла только то, что поместилось в рюкзак, но за первый день мне удалось добраться до Блумингтона, где я и остановилась на ночь в самом дешевом мотеле, который только смогла найти.

Мои ноги буквально вопили от боли после непомерной нагрузки, плечи ужасно ныли от тяжелого рюкзака. Я даже не стала убирать покрывало, опасаясь того, что могу обнаружить на простынях. Я просто легла сверху на нечто отвратительное с восточным узором «бута» и закрыла отяжелевшие веки, заснув меньше, чем за минуту.

Почувствовав теплое дыхание на своем лице, я в испуге проснулась и увидела Иса, нависающего надо мной.

— Пора домой, принцесса, — спокойно сказал он каким-то жутким голосом.

— Ч-что ты здесь делаешь? — запинаясь, выдавила я из себя.

— Думаю, это я должен у тебя об этом спросить, а, Брайли? А ну-ка отвечай, почему ты здесь, и не вздумай молоть чушь про предсвадебный мандраж. Что тебе известно? — потребовал он.

Я поняла, что нет смысла лгать. Он нашел меня, и когда-нибудь мне все равно пришлось бы ему признаться.

— Как-то я зашла в магазин и застала там эээ… допрос.

— И…?

— И я видела, как ты убил человека, — призналась я.

Вместо того чтобы взбеситься или хотя бы разозлиться, он усмехнулся:

— А сейчас увидишь, как убью еще одного.

Подхватив с кровати, он перебросил меня через плечо и вышел из комнаты в непроглядную ночь. От страха я старалась не издать ни звука и никуда не смотреть, трясясь у него на плече, пока он шел к маленькому кабинету и бросил меня там на пол. У мужчины за стойкой регистрации, очевидно, от страха перед Исом и разворачивающейся сценой, глаза полезли на лоб.

— Ты сдал ей комнату? — потребовал ответа Ис.

Пожилой мужчина кивнул, делая небольшой шаг назад.

— Не двигайся на хер старик, и отвечай, когда я задаю тебе гребаный вопрос.

— Д-да, я, — признал он надтреснувшим голосом.

— Она заплатила деньгами или трахнулась с тобой?

— Она заплатила мне деньгами, сэр. Я не занимаюсь подобным бизнесом. — Мужчина посмотрел на меня, забившуюся в угол на полу, а затем опять на Иса. — Она никогда не предлагала мне ничего подобного.

Ис протопал за стойку и протянул вперед руку ладонью вверх.

— Она хочет вернуть деньги. Она не будет здесь ночевать.

Мужчина, дрожа, открыл кассу, достал оттуда несколько купюр и вложил их в руку Иса. Когда он это делал, Ис схватил его за запястье и заломил ему руку за спину.

— Пожалуйста… Пожалуйста, не надо, — умолял мужчина. — Я не знал, что делаю что-то плохое.

— Ты, возможно, и не знал, а вот она знала, — со злостью выплюнул слова Ис, бросая на меня яростные взгляды. — Принцесса, ты знала, что поступаешь плохо?

Рыдание, комом, стоявшее у меня в горле, вырвалось наружу, когда я кивнула и произнесла:

— Да.

— Ну, кто-то должен быть наказан за твое плохое поведение, чтобы ты больше так не делала.

— Накажи меня, Ис, — заплакала я. — Этот бедняга здесь не причем. Пожалуйста, отпусти его.

Прежде чем разразиться зловещим смехом, который громким эхом отразился от стен маленькой комнаты, он взглянул на мужчину, которого держал крепкой хваткой, затем опять на меня.

— Извини, принцесса, но ты должна хорошо выглядеть на свадьбе.

Потом без предупреждения он достал из штанины своих брюк нож с длинным лезвием и одним взмахом отрезал мужчине руку. Я не знаю, кто кричал громче я или тот человек, но буквально через несколько секунд в комнате остался звучать только мой пронзительный визг, потому что Ис взял нож и перерезал мужчине горло, убивая его за одно мгновение. Бросив окровавленное тело, он подошел ко мне, наклонился и зажал мне рукой рот.

— Тихо, Брайли, а не то ты разбудишь кого-нибудь, и мне придется сделать с ними то же самое. Ты же не хочешь быть сегодня причиной еще чьей-то смерти, а? — прошептал он мне на ухо.

Я тотчас же перестала вопить, прекрасно сознавая, что он выполнит обещание.

— Вот и хорошо, принцесса, — сказал Ис, гладя меня по голове. — Надо убираться отсюда. Я отнесу тебя до машины и надеюсь, что ты будешь себя хорошо вести.

Подняв с грязного плиточного пола, он взял меня, как ребенка, понес к машине и усадил на пассажирское сидение. Окаменев от предчувствия того, что меня ожидает, я сидела неподвижно, как статуя, когда он сел в машину и поехал на север, обратно в Чикаго. За всю дорогу домой Ис не сказал ни слова, но как только мы оказались в квартире, он бросил меня на кровать и раздел догола. Повернув лицом вниз к матрасу, он яростно дернул меня за бедра, поднимая их вверх. Ис крепко вцепился мне в бока, когда грубо вонзился в мою девственную задницу — ни предупреждения, ни смазки, ничего. От сильной боли я закричала, и тут же слезы потекли у меня по лицу, но он не перестал толкаться, пока полностью не погрузился в меня.

Наклонившись ко мне так, что его грудь оказалась прижатой к моей спине, Ис сказал низким, леденящим голосом:

— Каждый раз, когда ты облажаешься, принцесса, кто-то заплатит за это, и я заставлю тебя наблюдать за тем, как я буду исполнять наказание. Тебе следует видеть последствия своих действий, поэтому не лажай больше, если не хочешь на своей совести еще крови.

А потом он жестко трахал меня до тех пор, пока не кончил глубоко в моем заднем проходе. Он вышел из меня, не сказав ни слова, направился в душ, а затем ушел. Я ревела, пока мои глаза не ослепли от слез, и после уснула в изнеможении.

Это был единственный раз, когда я попыталась убежать, но, к сожалению, не единственный, когда мои руки обагрились кровью. Это было только начало.

В понедельник рано утром я просыпаюсь на окровавленных простынях, что неудивительно, особенно после приснившегося кошмара. Печально вздыхая, я сползаю с кровати и снимаю постельное белье. Положив его в стирку, я, пошатываясь, бреду в ванную комнату, чтобы оценить причиненный себе ущерб. К счастью, я только содрала уже имеющиеся раны, а не наделала новых. Взяв салфетку и бутылку со спиртом, я обрабатываю царапины на животе так же, как это делал Мэдден пару дней назад. Вспоминая о том, как Мэдден, стоя на коленях, заботился о моих порезах, я улыбаюсь, несмотря на грустный повод для этих мыслей. Я не уверена, что мне когда-нибудь удастся избавиться от кошмаров, которые во сне не дают мне покоя, или от членовредительства, которым они непременно сопровождаются. Но когда он был рядом, когда он после всего этого поддерживал меня, я, несмотря на первоначальный стыд оттого, что он застал меня в таком состоянии, чувствовала себя на удивление спокойно и умиротворенно.

Потом я, как могу, привожу себя в порядок, одеваюсь и отправляюсь на работу, зная, что не услышу его сегодня. И я разочарована.