То осень, то весна...

4

Разумеется, одиночество продлилось недолго — слишком многое надо было приготовить к возвращению детей на вторую половину триместра. Оливия с энтузиазмом отдалась повседневным заботам, и только когда оставалась наедине сама с собой в своей пристройке, ощущение покинутости возвращалось. К счастью, к ней скоро должна была приехать мать, и кроме того, до начала летних каникул намечались еще две экскурсии для учащихся. Оливии предстояло ехать с ними, чтобы помочь мисс Каттс, учительнице истории, — строгой леди, превосходной преподавательнице, не пользовавшейся, однако, популярностью среди детей из-за резкого тона. Она не преминула высказать несколько раз Оливии свое недовольство ею, на что та не рискнула ответить — это могло стоить ей работы…

Мать приехала в субботу вечером. Поскольку Оливия была свободна, она смогла приготовить ужин и украсить маленькую спальню цветами.

— Очаровательно, — заявила миссис Хардинг. — Какая прелестная квартирка, как раз для тебя. Но, наверное, мы не часто будем видеться, дорогая?

— У меня есть несколько свободных часов каждый день и раз в неделю выходной день. Мне кажется, нам с тобой надо съездить в Бат, и тогда ты сможешь, если захочешь, ездить туда сама. — Оливия накрыла холодный ужин на столике возле окна. — Я обедаю в школе вместе с детьми, так что тебе придется обедать одной. Почти каждый день после игр у меня будет свободное время, и мы сможем попить чаю, а когда самые маленькие засыпают — в полвосьмого, — я освобождаюсь. Вечера сейчас светлые, так что мы сможем гулять перед ужином. — Она остановилась. — Надеюсь, ты не будешь скучать, мама.

— Дорогая моя, ты не представляешь себе, как это замечательно. Твоя бабушка была очень любезна, предоставив нам кров, но мы, кажется, уже зажились там.

— Другими словами, дорогая мама, бабушка превратилась в домашнего тирана.

— Может быть, в ее годы я тоже стану такой.

— Мама, ты не имеешь понятия, что это такое. Хорошо, если бы мисс Кросс оставила меня. Тут тесновато, но жить вполне удобно, а во время школьных каникул мы будем предоставлены сами себе.

Миссис Хардинг вздохнула.

— Это звучит слишком хорошо, чтобы сбыться на самом деле, но я собираюсь насладиться каждой минутой своего пребывания здесь.

Позднее, когда они вместе мыли посуду, она спросила:

— Ты была на свадьбе Родни?

— Да. Ты помнишь мистера Ван дер Эйслера? Ну, так он отвез меня в своем автомобиле…

— Как великодушно с его стороны. А что он здесь делал? Навещал Нел?

— Нет, он… когда он привез меня после пасхальных каникул, то увидел пригласительную открытку и решил, что будет лучше, если я пойду не одна.

Оливия энергично задвигала посудным полотенцем, и мать задумчиво посмотрела на ее склоненную голову.

— Это было очень чутко с его стороны. Значит, ты осталась довольна?

Мысли Оливии вырвались наружу.

— Он так прекрасно выглядел в вечернем костюме. После этого мы поехали попить чаю в деревенской чайной. Почему это, интересно, свадебное угощение всегда никуда не годится? Всего по чуть-чуть, да и то на всех никогда не хватает.

Миссис Хардинг благоразумно решила не затрагивать мистера Ван дер Эйслера.

— А как прошла церемония? Невеста красива?

— Сплошные кружева и сатин. Думаю, что Родни находит ее красивой. — Она обернулась и посмотрела на мать. — Как это ни ужасно звучит, я думаю, что невеста — хорошая девушка, и я совсем не против их женитьбы. Странно, не правда ли? Мне ведь казалось, что я влюблена в него.

— Это только из-за того, что он был для тебя частью прежней жизни, дорогая.

— Да, теперь я это понимаю и собираюсь сделать карьеру.

Они провели вместе две недели. Освободившись от мелочной тирании своей матери, миссис Хардинг вновь превратилась в приветливую домохозяйку. Она ходила в деревню за продуктами, готовила для Оливии превосходные ужины, ездила в Бат, чтобы походить по магазинам, а в свободный день Оливии они съездили туда вместе и осмотрели этот чудесный город. Проводив мать обратно в Лондон, Оливия поклялась, что, даже если мисс Кросс решит не оставлять ее в школе, она найдет себе работу за пределами Лондона, где сможет жить вместе с матерью.

— Экономкой или что-нибудь в этом духе, — пробормотала Оливия, сидя за одиноким ужином. — Вакансий должно быть много, и я получу хорошую рекомендацию от мисс Кросс.

Через пару дней два автобуса отправились в Чеддерское ущелье. В задачу Оливии входило под строгим взглядом мисс Каттс, ехавшей с ней в первом автобусе, помогать тем, кто плохо себя почувствует, сдерживать наиболее бойких детей и раздавать пакеты с едой. Во втором автобусе ехали мисс Росс с сестрой-хозяйкой — они не ладили с мисс Каттс и не пытались скрыть это.

До Чеддера было километров тридцать, и большую часть пути мисс Каттс читала лекцию о всевозможных архитектурных памятниках, мимо которых они проезжали. Слушавшая вполуха Оливия прекрасно понимала, что сидящие вокруг нее маленькие девочки тоже не слушали эти объяснения, да и зачем им это нужно? Я не позволю, чтобы моим дочерям забивали головы лекциями о памятниках архитектуры до тех пор, пока им не исполнится, по крайней мере, лет десять, подумала она. Мальчики, конечно, дело другое, им подобные вещи будут интересны, они вырастут умницами и настоящими джентльменами, вроде мистера Ван дер Эйслера. Тут, по счастью, ее мечты прервал резкий голос мисс Каттс.

— Мисс Хардинг, вы разве не видите, что Амелия себя плохо чувствует? Будьте добры, помогите ей.

Оливия занималась этим до тех пор, пока они не подъехали к ущелью, а затем и к пещере Го, где для детей должны были провести экскурсию. Оливия увидела рядом с собой Нел.

— Я не люблю пещеры, — прошептала та.

Оливия тоже не любила их, но противостоять энтузиазму мисс Каттс было невозможно.

— Я буду держать тебя за руку, — пообещала Оливия. — Это должно быть даже интересно: сталактиты, сталагмиты, кремни…

— А они живые? — заинтересовалась Нел.

— Нет, дорогая, это камни. Ты сама увидишь.

Экскурсия, казалось, никогда не закончится. К ее концу Оливия чувствовала, что в нее вцепилось несколько дрожащих ручонок. Но даже самые робкие преобразились, когда настало время подкрепиться захваченными с собой завтраками.

Далее последовала ознакомительная прогулка, и Оливия, шедшая позади всех, чтобы не упускать детей из виду, снова погрузилась в свои мысли. Стоял солнечный и теплый день, дул легкий ветерок, и она подумала, как это все не похоже на Сильвестер Креснт и на больницу. При мысли о больнице Оливия вспомнила мистера Ван дер Эйслера. Интересно, что он сейчас делает, подумала она и представила целый ряд весьма красочных ситуаций: вот он проводит рискованную операцию или, сидя за великолепным дубовым столом, консультирует какую-нибудь важную персону, а может быть, со скоростью сто пятьдесят километров в час мчится на своем чудесном автомобиле, чтобы спасти чью-то жизнь!..

Ничего подобного он не делал, а сидел за столом в довольно убогой приемной амбулаторного отделения крупной Амстердамской больницы. Ему было жарко, он устал и чувствовал голод, так как пришел пораньше и отказался от обеда, потому что обещал этим вечером встретиться с Ритой. Она позвонила ему утром, сказала, что хочет поговорить о Нел, и он предложил поужинать вместе. Сейчас он предпочел бы, чтобы она отказалась от приглашения, хотя, конечно, все, что касалось Нел, для него важно. Он попытался убедить Риту переселиться в Англию, но она была непоколебима, довольствуясь обществом Нел во время школьных каникул.

— В конце концов, — напомнила она своим нежным голосом, — ее бабушка живет рядом со школой, и Нел очень любит ее, а если дочка приедет жить сюда, ей будет одиноко. Меня целыми днями нет, и мне нравится моя работа, я просто не могу бросить ее. — Потом с сожалением добавила: — Конечно, если бы я встретила человека, который бы все понимал и смог обеспечить мне жизнь, какую я вела до смерти Роба, который полюбил бы Нел… — Она замолкла и улыбнулась ему. — Как хорошо, что я могу посоветоваться с тобой, Хасо.

Окончив дела, он сел в машину и поехал домой, в островерхий особняк, восемнадцатого столетия, стоящий в ряду ему подобных у узкого канала, ответвляющегося от Принсенграхт. Тут было очень тихо — мирный уголок в шумном городе, где над водой склонялись деревья, а улица была вымощена булыжником. Он припарковал машину, поднялся по ступеням и вошел в парадную дверь.

Холл был узким, с отделанными панелями стенами и высоким оштукатуренным потолком. По сторонам виднелись двери, лестница с вытертыми от времени деревянными ступенями, изгибаясь, вела на второй этаж.

Мистер Ван дер Эйслер пересек холл и почти подошел к двери возле лестницы, когда из-за занавешенной суконной шторой двери на другом конце помещения вышел плотный, уже немолодой человек. Мистер Ван дер Эйслер остановился:

— А, Брогнер! Я сегодня поздно.

Дверь распахнулась, и оттуда вышла восточноевропейская овчарка.

— Перед уходом пройдусь немного с Ахиллесом. — Он положил руку на громадную голову собаки. — Мне тоже надо глотнуть свежего воздуха.

— Вы поздно придете?

— Надеюсь, что нет. Попросите, пожалуйста, Офке оставить для меня кофе на плите.

Вскоре он с бегущей рядом с ним собакой вышел из дома. В этой части города было тихо, поблизости находился маленький парк, где Ахиллес мог побегать, пока его хозяин прохаживался по дорожкам. Вскоре он свистнул собаке, и они быстро пошли обратно к дому. Потом мистер Ван дер Эйслер поднялся наверх, чтобы переодеться к ужину.

Когда он снова спустился, в холле его поджидал Ахиллес.

— Извини, приятель, мне надо идти, — мягко произнес мистер Ван дер Эйслер и потрепал собаку по загривку. — Хотя по некоторой причине мне не очень этого хочется.

Он снова сел в машину. У него не было желания проводить этот вечер с Ритой. На минуту его мысли обратились к Оливии. В отличие от Риты, за нежным голосом которой скрывалась непоколебимая решимость поступать по-своему, высказывания Оливии были бесхитростны, хотя потом она нередко была вынуждена извиняться. Рита, отметил он, никогда не извинялась, потому что никогда не чувствовала себя виноватой.

Он остановился перед домом, расположенным в более современном районе города, вышел из машины и позвонил в ее квартиру.

— Хасо? — Ее голос в переговорном устройстве звучал очень приветливо. — Поднимайся…

— Мы уже немного опаздываем. Я заказал столик.

Рита вышла через пять минут. Выглядела она прекрасно, тем более что обладала хорошим вкусом и достаточным количеством денег, чтобы пользоваться услугами хорошего парикмахера и косметолога. Мистер Ван дер Эйслер помог ей сесть в машину и удивился, почему она никогда не вызывала у него ни малейшего интереса. У них были прекрасные отношения до того как умер Роб, но никогда он не думал о ней иначе, как о жене друга. В те времена они часто виделись, но и после смерти Роба встречались не реже, поскольку Хасо был одним из доверенных лиц умершего. Его поразило, как быстро Рита вернулась на работу в качестве личного секретаря руководителя крупной нефтяной компании и как легко согласилась отправить Нел в английскую закрытую школу. Конечно, Роб хотел этого, но предполагал, что Рита тоже будет жить в Англии. В конце концов, денег у нее было вполне достаточно…

Мистер Ван дер Эйслер слушал веселое щебетание Риты, отпуская соответствующие замечания, и, когда они сели за стол, спросил, зачем она хотела его видеть. Она рассмеялась.

— О, ничего особенного, Хасо. Просто почувствовала себя одиноко. Тебе знакомо это чувство? У тебя когда-нибудь появляется желание иметь спутника жизни? Жену, которая бы ждала тебя дома?

— Когда я прихожу домой вечерами, компаньон из меня плохой. — Он улыбнулся ей. — Тебя беспокоит Нел?

— Нел? Почему она должна меня беспокоить? Ее бабушка живет в нескольких километрах от школы, и Нел, кажется, очень счастлива. Сегодня утром я получила от нее письмо. Их возили в Чеддерское ущелье на экскурсию. Ей очень не нравятся пещеры, но там был кто-то еще — одна из учительниц, я полагаю, — кто тоже их не любит, и они все время держались за руки. Глупышка… Боязнь замкнутого пространства — очень распространенная вещь. Хорошо, что там оказался кто-то, с кем она могла разделить свой страх.

Этим «кто-то» была, конечно, Оливия. Хасо нахмурился — пора ему прекратить думать об этой девушке, ей нет места в его жизни, — и беззаботно произнес:

— С Нел все в порядке. Когда я отвозил ее в школу, она выглядела вполне довольной.

Рита протянула ему чашку кофе, и он продолжил:

— Какие у тебя планы на летние каникулы? Думаю, ей некоторое время надо побыть у леди Бреннон.

— Столько, сколько ей захочется. Конечно, она может приехать сюда, но я не смогу взять отпуск надолго — Ван Фондерсы пригласили меня на весь август на юг Франции.

— А ты не хочешь взять Нел с собой?

— Там не будет других детей, она будет скучать, дорогой. — Рита улыбнулась своей очаровательной улыбкой. — Если будешь в это время в Англии, может быть, заберешь ее из школы и отвезешь к леди Бреннон? Думаю, ты захочешь еще раз увидеться с ней.

Мистер Ван дер Эйслер согласился. Хотя ему не хотелось в этом признаваться, он желал также увидеться с Оливией.

— Мне кажется, было бы хорошо, если бы Нел узнала тебя получше, — продолжила Рита. Она встретилась с ним взглядом. — Ей так нужен отец.

Он ответил как можно вежливее:

— О, ты собираешься снова выйти замуж? Я его знаю?

Рита засмеялась, чтобы скрыть раздражение. Замужество с Хасо сразу бы разрешило все ее проблемы: Нел могла оставаться в школе, и так как Хасо был поглощен работой и разрывался между двумя странами, Рита имела бы возможность жить по своему усмотрению. К тому же он был богат, пользовался уважением в своей среде и происходил из старинной и респектабельной семьи. Более того, Бог наградил его красивой внешностью. Она решила выйти за него замуж, и была уверена, что добьется этого. Нужно только как следует постараться. Видит она его часто и всегда имеет для этого предлог: желание узнать новости о Нел. Может быть, стоит приехать в Бат и забрать ребенка в конце триместра? Но если она предложит это, не решит ли он, что ему приезжать нет необходимости?

— Конечно, нет. Я часто бываю на людях, ты знаешь, но у меня никого нет. Я все еще не могу забыть Роба.

Это прозвучало искренне, и Хасо мягко сказал:

— Роб не хотел бы, чтобы ты всю жизнь оставалась одна, Рита. Он слишком любил тебя.

У нее хватило здравого смысла не говорить больше об этом, и она перевела разговор на Нел — предмет, к которому у него всегда был интерес.

Через три недели наступил конец триместра, и вся школа занялась приготовлениями к последнему дню. Должна была состояться раздача призов, школьный хор разучивал подобающие песни, а старшие девочки, покидающие школу и поступающие в различные учебные заведения, собирались поставить пьесу, написанную ими самими. Целыми днями Оливия прослушивала роли, помогала шить костюмы, а по вечерам готовила справки, чтобы классные руководительницы могли собраться и решить, кто должен получить призы. На себя у нее совершенно не хватало времени, но она не возражала. Жизнь была интересной, погода превосходной, а мисс Кросс сказала ей, что она может остаться на осенний триместр.

— Хотя должна вас предупредить, — добавила она, — что, поскольку вы не имеете квалификации, попечительский Совет может решить уволить вас после Рождества. Было бы достаточно даже музыкального образования или профессиональной подготовки в области искусств — это звучит более солидно. Родители хотят видеть в школах высококвалифицированный персонал. — Она вздохнула. — Мне будет очень жаль, Оливия, потому что вы — весьма полезный сотрудник. Возможно, мне удастся на январском собрании убедить их оставить вас.

Оливия решила, что не будет беспокоиться сейчас. До Рождества работа ей обеспечена, а там будет видно. А пока, хотя и с некоторыми оговорками, она может считать себя счастливой.

Кроме всего прочего, состоялась еще одна экскурсия в римские бани — как выразилась мисс Каттс, сугубо ознакомительная. И вновь Оливия оказалась на заднем сиденье школьного автобуса и была вынуждена слушать звучный голос мисс Каттс, подробно излагавшей историю бань. Жаль, что нельзя будет увидеть залы собраний и выпить там по чашке чая, думала Оливия, пока они черепашьим шагом продвигались по баням, то останавливаясь, чтобы насладиться видом статуи императора Адриана, возвышающейся возле самого большого бассейна, то внимая мисс Каттс, сыпавшей сведениями о размерах сооружений, расписывавшей красоты мозаичных полов и разъяснявшей, каким образом римский водопроводчик спроектировал и спаял свинцовую трубу, по которой в бассейн поступала вода. Дети вежливо слушали, но Оливия видела, что их мысли далеко отсюда — слишком близко был конец года.

Но на этом день не закончился. Сегодня наступила очередь Оливии дежурить по спальне. Это означало, что, выпив наскоро чашку чая, она должна собрать самых маленьких девочек, проследить, чтобы они приняли ванну, и уложить их в постель. Они трещали как сороки, предвкушая предстоящие каникулы, и были полны предположений о том, кто получит призы.

Когда Оливия причесывала Нел волосы, девочка задумчиво сказала:

— Я уверена, что на этот раз мама приедет, ведь я могу получить приз, и она будет мною гордиться.

— Я уверена, что она гордится тобой, даже если ты не получишь приз, — заверила ее Оливия. — И разумеется, она приедет. Последний день года ведь очень важный, правда? И ты собираешься петь в хоре.

Нел немедленно завела песню, и пришлось ее успокоить, уложить в кровать и завернуть в одеяло.

В последний день Оливия проснулась рано, впрочем, как и все остальные, озабоченные тем, чтобы день прошел как следует. Первые родители приедут поздним утром, а к полудню, когда в буфете будут накрыты столы, появятся уже все, чтобы успеть на представление и раздачу призов.

Дети уже тянулись в столовую, когда Оливия, направляющая отбившихся, почувствовала, что ее дергают за рукав. На нее смотрело озабоченное лицо Нел.

— Мама не приехала, — прошептала она. — Она обещала, что будет вместе с бабушкой, а бабушки тоже нет.

Оливия обняла ее за худенькие плечи.

— Времени еще много, Нел. Может быть, они где-нибудь застряли по дороге. Знаешь, что мы сделаем? Пойдем к воротам и посмотрим, не приехали ли они…

Оливия и Нел подошли к воротам как раз в тот момент, когда перед ними бесшумно остановился «бентли» и из него вылез мистер Ван дер Эйслер, открыл дверь и помог вылезти леди Бреннон.

— Они приехали, — взвизгнула Нел и бросилась к бабушке. Оливия хотела уйти, но оказалась недостаточно расторопной.

— Не уходите, — тихо попросил мистер Ван дер Эйслер, поворачиваясь, чтобы принять Нел в свои широкие объятия.

— А где мама? — спросила Нел.

Леди Бреннон бросила на Хасо многозначительный взгляд, сделала несколько шагов по направлению к Оливии и вздохнула.

— О, моя дорогая…

— Она просила передать, что любит тебя, — сказал мистер Ван дер Эйслер, — но не смогла приехать. Ты ведь знаешь, что ей надо работать, и она не может взять отпуск, когда захочет.

Нел застучала кулачком по его груди.

— Ей не надо работать. У нее много денег, и она мне обещала. Нельзя нарушать свои обещания, Оливия мне говорила. — Девочка почти плакала. — И она должна была забрать меня.

— Но через пару недель я заберу тебя в Голландию. Мама возьмет отпуск, и все мы будем гулять вместе с Ахиллесом. А у кошки, которую держит Офке, появились котята. Я думаю, Офке не будет возражать, если ты заберешь одного.

— Мама не любит кошек…

— Тогда его возьму я, ладно? Котенок составит компанию Ахиллесу.

Он взглянул на Оливию.

— Как вы думаете, Оливия, неплохая идея?

— Просто замечательная. Вот будет весело, Нел. А теперь проводи бабушку в столовую. Я уверена, что вы проголодались.

— Вы пойдете с нами, Оливия? — спросила леди Бреннон.

Оливия изумилась.

— Я? Что вы! Конечно, нет. Я должна помочь обслужить гостей. — Внезапно ей захотелось скрыться с глаз мистера Ван дер Эйслера. — Вы меня извините?

Она торопливо ушла в столовую, где на нее набросилась мисс Росс:

— A-а, наконец-то. Где вы пропадали? Кухарка порезала руку и не может держать в руке нож, а у нас кончаются окорок и говядина. Идите на кухню и нарежьте как можно скорее еще. — Она повернулась, чтобы встретить очередного родителя, а Оливия направилась к кухне. Мистер Ван дер Эйслер, который усаживал своих спутниц за столик, проводил ее глазами. Он неторопливо набрал еды и напитков и отнес на стол.

— Я отойду на минутку, — сказал он леди Бреннон и вышел в ту же дверь, что и Оливия.

Мгновение он стоял в дверях кухни, наблюдая за ней. Умение нарезать мясо не было сильной стороной Оливии, о чем свидетельствовала маленькая кучка неровных кусков, но подать совет или помочь было некому, потому что кухарка уже ушла к себе, и двоих ее помощниц тоже не было на месте.

— Позвольте мне, — сказал мистер Ван дер Эйслер, взял у нее нож и две длинные вилки и начал нарезать мясо с искусством, которое могло бы сделать честь профессионалу.

— Вы не должны были входить сюда, — сказала Оливия, когда вновь обрела способность говорить, — и не должны этого делать.

— Но я уже здесь, Оливия, и разве кто-нибудь может нарезать окорок лучше? В конце концов, меня учили обращаться с ножом. Не теряйте времени даром, милая девушка, несите это блюдо в столовую, а я примусь за говядину.

Она подхватила блюдо с тончайше нарезанным окороком и заторопилась в столовую. Там у нее выхватили блюдо из рук.

— И поторопитесь с говядиной…

— Благодарю вас, — фыркнула Оливия и поспешила обратно на кухню.

Мистер Ван дер Эйслер нарезал говядину и теперь, взяв один из кусков, присел на стол, чтобы съесть.

— Вы не должны… — начала Оливия.

— Вы говорите это уже во второй раз. Будьте хорошей девушкой, отнесите поскорее говядину и возвращайтесь сюда.

— Я… — Она встретилась с ним взглядом, сделала, что он просил, и вскоре вернулась.

— Когда вы едете на Сильвестер Креснт? — спросил он.

— О, мне надо будет остаться еще на один день, чтобы привести все в порядок.

— Я на день-два останусь у леди Бреннон и захвачу вас с собой. Мне самому нужно быть в Лондоне.

— Да, но…

— В чем дело? Вас ждет какой-нибудь молодой человек?

— Молодой человек? Меня? Боже мой! У меня нет времени даже на то, чтобы сказать «доброе утро» молочнику. А потом, откуда здесь возьмутся молодые люди?

— Жаль. Ну, неважно. Я заеду за вами часов в десять утра. Вы куда-нибудь уезжаете на каникулы?

— Нет. Я, то есть мы, будем жить с бабушкой.

— И что же вы собираетесь делать целыми днями?

Внезапно Оливия рассердилась.

— Не имею ни малейшего понятия. Мне пора идти.

— Бегите, — сказал мистер Ван дер Эйслер и отрезал себе еще один кусок говядины.

Родители начали уходить из столовой, направляясь в зрительный зал. Оливия, собрав тарелки и стаканы, спустя некоторое время была уже за кулисами, чтобы удостовериться, что хор на месте и выглядит подобающим образом. Пьеса старших девочек уже началась, а после ее окончания был показан танцевальный номер. Оливия подошла к дырке в занавесе, чтобы взглянуть на аудиторию. Леди Бреннон и мистер Ван дер Эйслер сидели во втором ряду. Леди Бреннон ласково улыбалась, но ее компаньон, казалось, вот-вот уснет.

Пьеса окончилась, под громкие аплодисменты завершился танец, и вот хор выстроился полукругом, учительница музыки извлекла первый аккорд, и они начали.

Оливия, стоящая за кулисами и играющая роль суфлера, подумала, что если мистер Ван дер Эйслер уснул, то это, несомненно, его разбудит. Следующим номером была довольно грустная песня о снеге. Хору она не нравилась, но учительница музыки настояла на ее исполнении. Девочки справились с первым куплетом, но во время второго потеряли нить, и Оливия вынуждена была подсказывать. Несколько маленьких мордашек в панике повернулось в ее сторону. Учительница музыки, проиграв несколько заключительных тактов куплета и заметив, что никто не начинает следующий, стала повторять их снова. Оливия очень тихо начала напевать слова, и через мгновение хор с облегчением подхватил их. Заминка была почти незаметной, а в остальном все прошло прекрасно, и все участники были вознаграждены оглушительными аплодисментами.

Позднее, когда дети начали уезжать со своими родителями, мистер Ван дер Эйслер отправился на розыски Оливии. Он обнаружил ее стоящей на четвереньках и шарящей под шкафом.

— Должен признаться, — шутливо сказал он, — что вы под любым углом выглядите прекрасно, Оливия.

Сильно покраснев, Оливия поднялась на ноги.

— Я ищу потерянную теннисную ракетку. Что вы хотите?

— Вы не очень любезны. Я хотел напомнить вам, что буду ждать вас послезавтра в десять утра. — Он улыбнулся, кивнул и пошел к выходу, заметив по дороге: — А у вас хороший голос.

Весь следующий день Оливия занималась тем, что ей скажут, а в конце дня вернулась в свою пристройку, чтобы собрать вещи. В голове у нее царил беспорядок. При мысли о том, что она снова увидит мистера Ван дер Эйслера, ее охватило радостное возбуждение, но она сомневалась, должна ли поощрять эти похожие на дружбу отношения, возникшие между ними. Ну, может быть, только еще один раз, подумала она беспомощно, все равно теперь они увидятся нескоро. Ведь он сказал, что забирает Нел с собой в Голландию, а на следующий триместр, может быть, ее привезет мать. Кроме того, у нее было сильное подозрение, что он собирается жениться на матери Нел.

С его стороны это просто любезность, решила Оливия. Что может быть естественней, чем подвезти ее, если уж они собираются ехать в Лондон в один и тот же день?

Мысль о Сильвестер Креснт навеяла на нее уныние. Приятно, конечно, будет увидеть мать, но перспектива шесть недель прожить с бабушкой обескураживала.

На следующее утро, незадолго до десяти часов Оливия закрыла дверь пристройки, отнесла ключ школьному сторожу и вышла на улицу. «Бентли» уже стоял там, и мистер Ван дер Эйслер, заложив руки в карманы, прохаживался вдоль клумбы. Увидев ее, он взял чемодан, положил его в багажник и открыл дверцу машины.

— Доброе утро, — официальным тоном сказала Оливия.

— Не смотрите так сердито. Если я поздороваюсь с вами, вы улыбнетесь?

Она рассмеялась.

— Не говорите ерунды. Я очень благодарна вам за то, что вы меня подвозите.

Без комментариев он сел рядом с ней и тронулся с места, и только потом заметил:

— Я тоже.

Это замечание несколько озадачило ее.

— Надеюсь, Нел рада погостить у бабушки?

— Там она всегда счастлива. Через неделю, когда я вернусь, я заберу ее в Голландию.

— Жаль, что Нел так расстроилась из-за матери, но она, должно быть, скоро успокоилась?

Он неопределенно хмыкнул — ему понадобилось порядочное время, чтобы успокоить Нел.

Это хмыканье прозвучало не слишком многообещающе, и Оливия замолчала, наслаждаясь окружающим пейзажем и наблюдая за руками мужчины, лежащими на рулевом колесе. Они были большими, с сильными пальцами и хорошо ухожены.

Некоторое время прошло в молчании, впрочем, как ни странно, вполне дружелюбном. Потом он сказал:

— Как насчет кофе? Не знаю, как вы, а я встал рано, мы с Нел ходили прогуливать собак.

— Вы любите собак?

— Да. Моя собака, Ахиллес, — восточноевропейская овчарка. Я взял его еще маленьким щенком. Мне хотелось бы завести собаку и здесь, но, когда я в Англии, у меня вечно не хватает времени. Хотя у моей домоправительницы есть кот. А вы любите кошек?

— Да, у нас были две кошки и старая овчарка. Кошек потом взяла кухарка, пес умер еще до того, как пришлось уехать.

Помолчав немного, Оливия решила спросить:

— А кот вашей домоправительницы, как его зовут?

— Берти. — Мистер Ван дер Эйслер неожиданно рассмеялся: — Мы с вами можем обойтись без светского разговора, Оливия. Вот где нам подадут кофе.

Это была очаровательная деревенская гостиница, и они устроились пить кофе снаружи, на солнышке.

— Что вы собираетесь делать дальше, Оливия? — спросил мистер Ван дер Эйслер. — Должны же у вас быть какие-то планы.

— А что толку в планах? Я надеюсь, что мисс Кросс оставит меня в школе, и мама сможет жить со мной. С бабушкой она чувствует себя несчастной. Я думала, что, может быть, в свободное время смогу чему-нибудь научиться, но это должна быть такая специальность, чтобы я могла зарабатывать на жизнь и иметь жилище. Я не слишком стара для медицинской сестры?

— Нет, но для этого надо три года провести в больнице, и даже когда вы получите квалификацию, шансы на то, что подвернется место, дающее возможность жить за пределами больницы, не слишком велики. Мне не хотелось бы вспоминать о Родни, но должны же быть в вашей жизни другие мужчины.

— Да, конечно. У меня было много друзей, и думаю, что, если бы отец не умер или хотя бы оставил нас более-менее обеспеченными, я бы вышла замуж за кого-нибудь из них. Но сейчас, хотя я уже стала старше, мне этого не хотелось бы…

— Да, мне тоже так кажется. Подождите настоящего человека, Оливия.

— Я подожду, — заверила она его.

И только когда они опять были в машине, сидя бок о бок с ним, Оливия поняла, что ей нет нужды ждать настоящего человека. Он был уже здесь, рядом с ней.