Точка надлома

— Судя по всему, ты привлёк немного общественного внимания, — сказал он. Что означало больше денег на ставках. — Ты мне нравишься, Эллиот. Нравится твой подход «пошли они все». В твоих глазах горит огонь, который показывает силу желания. — Потом Тресслер посерьёзнел. — Но я приглядываю за тобой. Хоть раз облажаешься, и я тебя выкину. Поговоришь с журналистами о том, что увидел или натворил здесь, и… — Он прервал угрозу и сменил тон: — Что же, не рекомендую тебе этого делать.

Я отчётливо кивнул.

— Понял.

— Хорошо.

И меня отпустили. Когда я вернулся в главный зал, Аризона качнул головой и поднял лапу.

Мне понравилось, что он не стал привлекать внимание. Хотя многие следили за тем, как я уходил в офис Тресслера, и все хотели знать, что за чертовщина произошла. Аризона не устраивал суеты. Просто кинул мне лапу и без слов дал понять, что между нами всё в порядке.

Я держал лапу для него, пока он отрабатывал короткие удары по рёбрам. Мужчина заговорил только через добрые пятнадцать минут.

— Ты в норме? У меня по-прежнему есть спарринг-партнёр?

— Да, порядок, — ответил я.

Аризона не прекратил наносить удары.

— Хочешь поговорить?

— Я ввязался в кое-какие проблемы вчера вечером, — объяснил я. — Информация попала в газеты, и Тресслер хотел прояснить несколько вопросов.

Аризона захохотал и сделал два быстрых выпада.

— Это имеет какое-то отношение к драке в баре?

— Эм… да. Откуда ты знаешь?

Он улыбнулся.

— Парни болтали сегодня утром, — сказал он, продолжая бить по лапе. — Говорили, тебя вышвырнули из бара за то, что ты хотел навалять бывшему напарнику.

— Можешь бить сильнее? — подначил я. — Ты и виноград не раздавишь таким левым.

Аризона снова захохотал, но ударил по лапе левым кулаком с большей силой.

— Полагаю, это не слухи.

Я мотнул головой.

— Не-а.

Аризона опустил руки и выпрямился.

— Правда?

— Ты разве не видел фотографии в газете?

Он усмехнулся.

— Откуда у меня, нахрен, газета?

Я фыркнул, поразившись, насколько Аризона отличался от большинства знакомых мне ребят. Думаю, отчасти, именно поэтому он мне и нравился. Я знал, как мало у него за душой и что нехватка денег приносила кучу проблем, но он был в блаженном неведении газетных новостей.

И в этом я ему завидовал.

Аризона забрал лапу.

— Ложись на пол, — велел он. — И не думай, что ты особенный, Эллиот. У меня не те наклонности.

Я расхохотался, и он кинул лапу мне в голову.

— Твой настоящий бой всё ближе, — проговорил Аризона. — И ты по-прежнему не имеешь ни единого шанса, если окажешься на полу.

Мы отрабатывали приёмы борьбы, и партнёр со мной совершенно не церемонился. Но я не упустил его выбор слов. Аризона сказал «настоящий бой», будто все предыдущие выигранные мною драки не были реальными или достаточно серьёзными.

Двумя неделями позже я узнал, почему.

* * * *

Меня поставили на домашний бой. Значит, я должен был драться с кем-то из нашей команды. На этот раз с Джамалем. Но когда я надевал форму в раздевалке, ко мне подошёл Аризона и остановил.

— Время пришло, — негромко и взволнованно произнёс он. — Сегодня. Ты, я и Коди. Переодевайся и готовься к бою, но сверху надень спортивные штаны. Оставь телефон и бумажник в шкафчике. Там, куда мы идём, телефоны запрещены. Пошли, уходим прямо сейчас.

Чёрт, чёрт, чёрт. Я прекрасно понимал, что происходит, но должен был вести себя иначе.

— Куда именно мы идём?

— Пока не знаю, — ответил Аризона, надевая форму. — Выясним по пути. Нужно захватить кое-какое оборудование для мистера Тресслера. И после нам скажут, куда ехать.

Ну, звучало не слишком законно.

Идеально.

Мы взяли один из фургонов Тресслера. Видимо, было необходимо место для груза. Аризона сел за руль. Я не думал, что у него имелись права. Наверно, их и не было, но я не стал спорить.

По правде говоря, мне было плевать. Когда-то я яростно защищал каждую букву закона, а теперь — не обращал внимания на нарушения.

Полгода назад обратил бы. Чёрт, даже три месяца назад.

Но сейчас я шёл к машине на пару с не имеющим прав водителем, собираясь забрать какой-то незаконный груз и после отправиться на подпольный бой. И занял переднее место.

— Я был там всего раз, — сообщил Аризона, проезжая по боковым улочкам. — По инструкции нам нужно подъехать сзади и позвонить.

Отлично. Уже темнело. И мы собирались вписаться бог знает во что.

Я точно не ожидал, что Аризона остановится у заднего входа склада со спортивными товарами.

— Мы на месте, — проговорил он, поднимая ручной тормоз.

— Здесь? — уточнил я.

— Чего ты ожидал? — поинтересовался он, вылезая из машины.

Я тоже выбрался.

— Откуда мне к чёрту знать? Я даже не в курсе, что именно мы забираем.

Коди вышел вместе с нами и рассмеялся.

— Вы двое препираетесь как мои родители.

Аризона дошёл до большой раздвижной двери и остановился, взглянув на Коди.

— Я же папа, верно?

Я толкнул его в плечо.

— Пошёл ты.

Коди снова засмеялся и помотал головой.

— Не-а. Вы оба можете посоперничать с моей мамой.

Я толкнул и его в плечо.

— Ты тоже можешь пойти подальше.

Позабыв про шутки, Аризона нажал на звонок, привлекая внимание тех, кто был внутри. К этому моменту я уже запомнил приметы и марки трёх машин, припаркованных у обочины, заметил силуэты двух людей через два здания от нас ниже по улице и обнаружил, что ни в одном окне поблизости не горел свет.

Некоторые привычки не умирают.

В моём сознании прочно укоренилось желание знать обстановку.

Когда дверь начала подниматься, я отчаянно захотел, чтобы при мне оказался пистолет. Я почти чувствовал его тяжесть в кобуре у плеча. Блядь.

Я толкнул Коди в сторону от Аризоны и шагнул в бок, увеличивая расстояние между нами. Если что-то пойдёт не так, мы втроём не станем лёгкой добычей.

Я почувствовал, что Коди сверлит меня взглядом, но не оторвал глаз от двух мужчин, появившихся в открытом проёме.

— Эй, мы из БК, — представил нас Аризона почти радостно. — Приехали забрать кое-что для мистера Тресслера.

— Ты Аризона? — спросил один из мужчин.

— Ага, это я. А это Эллиот, — представил он меня по фамилии. — И Коди, — добавил, указывая большим пальцем на самого младшего из нас.

— Сюда, — проговорил второй мужчина. — Тут куча вещей. — Он оглядел нас с ног до головы. — Но вы, ребята, достаточно сильные, чтобы их загрузить, да? Они чертовски тяжёлые.

— Никаких проблем, — подтвердил Аризона. Он указал на бойцовскую экипировку, новенькую, упакованную в плёнку, с этикетками. — Наше?

— Ага, — ответил мужчина, делая пометки в накладной. — Три боксерские груши, три набора защиты для ног, четыре лапы, коробка бинтов и шесть матов для пола. Хватит места в фургоне?

— Да, разместим, — проговорил Аризона.

Я был немного удивлён. Это всё — оборудование для спаррингов. Я не представлял, что именно мы собирались забрать, но точно не рассчитывал на новую экипировку для зала. Аризона, забирая лапы, посмотрел на меня и Коди и возмутился:

— Не стойте там как столбы.

Сначала мы загрузили большие маты, потом на пару с Аризоной закинули груши. Всё остальное сложили поверх.

Один из работников склада протянул мне накладную. Документ выглядел настоящим. Никакого подтекста. Каждый предмет был учтён, имел артикул и ценник. Я нарисовал что-то похожее на подпись и вернул бумагу.

— Всё? — поинтересовался я.

— Ой, подождите, — вмешался второй мужчина. — Адрес доставки, — добавил он. — Западный Эль Сегундо.

— Спасибо, — выкрикнул Аризона, пока мы забирались в фургон.

— По этому адресу мы сегодня дерёмся? — уточнил я.

— Ага, — подтвердил Аризона. — По инструкции мы должны были забрать вещи и после получить адрес. Просто, верно?

«Слишком, блядь, просто», — подумал я.

Коди наклонился вперёд с заднего сиденья и постучал по моему плечу.

— Ты нахрена меня оттолкнул? — спросил он. — Когда открылась дверь?

— Усложнял выбор мишени для человека за дверью на случай стрельбы, — ответил я. — Если бы мы стояли рядом, у противника было бы больше шансов уложить нас всех вместе. Но если мы далеко друг от друга, то выстрелят в одного или двух, а последний сможет остановить нападающего.

И Аризона, и Коди уставились на меня с округлившимися глазами и приоткрытыми ртами.

Я улыбнулся.

— В меня это въелось до мозга костей. Простите.

Аризона глянул на дорогу, потом обратно на меня.

— Ты бы позволил им меня застрелить?

Я усмехнулся.

— Прикрыл бы тебе спину.

— Офигеть как это бы помогло, если бы стреляли в грудь.

Выражение его лица вызвало у меня смех.

— Знаешь, ты слишком много ноешь для большого и сильного мужика.

Коди откинулся на спинку заднего сиденья.

— Ага, точно, как моя мамуля.

* * * *

Мы повернули на бульвар Эль Сегундо, и Аризона поинтересовался:

— Бывал тут раньше?

— Да. Здесь раньше был склад старого транспортного узла, где хранили импортированные автомобили между погрузками.

Ряды огромных зданий-складов теперь почти опустели, проржавели и разваливались. Только вот сегодня тут собралась куча машин. Люди были повсюду, и они либо не понимали, что нарушают закон, либо вообще не придавали этому значения.

Аризона припарковал фургон у одной из дверей.

Мы выскочили из машины. Я прихватил с заднего сиденья сумку и указал на вещи, которые мы забрали со спортивного склада.

— Мы это заносим?

— Не-а. — Аризона пожал плечами. — Кто-нибудь другой заберёт.

И действительно, когда мы заходили, нам навстречу вышли два пособника Тресслера, два ходячих «шкафа».

Аризона кинул первому громиле ключи, а второй указал себе за спину.

— Наши с левой стороны, в ближнем углу.

Аризона похоже знал куда идти или, как минимум, что искать, и я последовал за ним. Изучая место, я даже в ночной темноте разглядел отходные пути и примерное количество мужчин между мной и каждым выходом.

Как и сказал, некоторые привычки не убиваемы.

Помещение напоминало лабиринт старых офисов или давно заброшенных камер хранения. Мы ориентировались на звуки толпы. Вскоре вышли в открытое пространство размером с половину футбольного поля под крышей ангара, где раньше хранились машины.

Только вот сейчас в центре находилась клетка.

По краям, у стен группами стояли парни: бинтовали руки, спарринговали и настраивались на бой. Я понял, что это представители других клубов. Клетку кольцом окружили игроки, пришедшие поставить денег на того, кто простоит дольше.

Аризона свернул налево, как было указано. Показались два знакомых лица из БК — тренер по имени Пит и врач, который отзывался только на прозвище Док.

— Босса нет? — поинтересовался я.

Аризона покачал головой.

— Не принимает участия.

Это меня удивило.

— Справедливо.

Мы подошли и не успели даже поставить сумки, когда Пит заговорил:

— Аризона, забинтуй Коди вместо меня. Эллиот, поставь сумку и вытяни руки.

Я кинул вещи, снял спортивные штаны и носки. Пит начал оборачивать мои ладони и костяшки бинтами, и тогда я почувствовал тревогу. Наступил тот самый момент. Я собираюсь войти в клетку и биться без правил. Ну, без реальных правил.

Увидев в сумке Дока количество медицинских припасов, которые он подготовил всего лишь для трёх человек, я занервничал по-настоящему.

Пит закончил с моей левой рукой и приступил к правой.

— Первый раз, да?

Я кивнул.

— Ага.

— Немного нервов пойдёт на пользу, — проговорил он. — Будешь внимателен и не станешь закрывать глаза. Но не позволяй тревоге затуманить голову. Это всего лишь очередной бой. Я видел твои способности. Ты справишься.

Аризона закончил бинтовать руки Коди.

— Мы уже знаем список?

Пит кивнул.

— Двенадцать парней, шесть боёв. Жеребьёвку ещё не проводили. Не узнаем, будет ли второй этап, пока они не скажут.

— Погоди, — вмешался я. — Мы должны будем драться больше одного раза?

Пит широко улыбнулся.

— Только если выиграете.

— Ну, проигрывать я не собирался.

— Иногда они проводят бои до последнего победителя, — ответил Пит, заканчивая бинтовать мою правую руку. — Зависит от того, сколько денег на кону. — Он оглядел сумрачную арену. — Сегодня тут неплохая толпа. Поговаривают, собрались посмотреть на твой бой.

— Мой? — переспросил я.

Док, сидевший у стены и до сих пор молчавший, вмешался.

— Из двенадцати участников ты когда-то уже уложил четверых.

Ох, блядь.

— Дай-ка угадаю, — равнодушно проговорил я. — Они не хотят увидеть мой выигрыш, верно?

Аризона хохотнул и похлопал меня по плечу.

— Думается, именно так.

Блядь.

Пит улыбнулся.

— Надеюсь, ты сегодня на подъёме, потому что парням не терпится тебя уделать.

— Уделать кого? — проговорил кто-то за спиной. Я обернулся и увидел Тресслера. Двое его людей следом притащили щитки из фургона и кинули возле наших сумок.

— Уделать Эллиота, — ответил Пит. — Говорят, сегодня тут куча ставок.

Самодовольная ухмылка появилась на лице Тресслера.

— Вы, ребята, хотите поставить?

Изображая непонимание, я поднял руки.

— Нет бумажника и телефона, сэр.

Он знающе усмехнулся.

— Надеюсь, что и в самом деле нет. Я поставлю за вас. Вернёте с надбавкой в десять процентов, если выиграете, — сказал Леон и взглянул на Аризону. — Сколько?

— Пять сотен, — ответил тот. — На мою победу.

Тресслер в удивлении поднял бровь.

— Большая сумма. Ты даже не знаешь, против кого выйдешь.

— Нужно возместить потери с прошлого раза, — объяснил Аризона.

Коди поставил на себя сотню долларов. Потом Тресслер посмотрел на меня.

— Насколько ты уверен?

Блядь.

— Пятьсот, — заявил я, стараясь не думать о количестве нарушенных законов.

Тресслер улыбнулся, крайне довольный собой.

— Готовьтесь, мальчики. Скоро объявят жеребьёвку. Удачи.

Уходя, он проговорил:

— Не подведите меня.

Наконец надев защиту, мы по очереди потренировались с лапами, чтобы расслабиться и приготовиться к бою.

Моя нервозность слегка утихла после старта первой схватки. Шум, ажиотаж и энергия арены превратили нервы в адреналин.

Из нас троих Коди шёл первым и совпадал по параметрам с соперником. Тоже молодой парень, в той же весовой категории, и бился неплохо. Бой прошёл на дистанции, Коди выиграл по очкам. Ему сильно разукрасили щёку, а справа на рёбрах остались красные полосы.

Но он широко улыбался разбитыми губами.

Аризона вышел следующим. Он бился против одного из тех ребят, с которыми я дрался в клубе «У Джексона» на южной стороне. Парень был примерно того же веса и роста, как и Аризона, но бой выходил совершенно другим.

Впервые я увидел драку без правил. И она была жестокой. ММА — грубый вид спорта. Но там всегда присутствует негласное уважение к боевым искусствам. Когда рефери командует разойтись или остановить схватку, соперники слушаются.

Но не здесь. Прозвучал звонок, рефери — если его можно было так назвать — остался в клетке, но бойцам дали полную свободу действий. Тут считалось в порядке вещей использовать обычно запрещённые, грязные приёмы и удары коленом исподтишка, атаковать упавшего противника.

Аризона бился изо всех сил и отвечал равноценно нападению. Когда он сел в свой угол после первого раунда, Пит и Док заскочили к нему в клетку, а я остался за ограждением и начал говорить.

— Он изучал джиу-джитсу, — заявил я. Легко было понять по стойке и манере драться. — Ждёт, когда ты потеряешь равновесие, поэтому используй руки, а не ноги. Он оставляет открытой левую сторону. Уложи его левым ударом в рёбра.

Аризона кивнул. Как я и посоветовал, он обрушил на соперника град ударов по рёбрам и не отрывал ноги от пола. Примерно в середине раунда он попытался ударить ногой и поплатился.

Противник повалил Аризону на пол. Пока они боролись за превосходство, рука у парня соскочила. Аризона схватился за неё, перевернулся и взял соперника в удушающий захват. Через пять секунд тот заколотил рукой об пол, признавая поражение. Аризона выиграл.

Высший класс.

Док промывал, охлаждал и зашивал раны Аризоны на протяжении двух следующих боёв, но тот продолжал улыбаться даже с закрытым повязками лицом.

Меня поставили в пару с кем-то под именем Рэй. Судя по всему, именно он стоял по другую сторону клетки и пялился на меня. И разговаривал с парнем, оскорблявшим меня в БК в тот день, когда Кира с родителями приходили посмотреть бой. С тем самым парнем, который называл меня полицейским-педиком. Они словно хотели просверлить меня взглядами.

Я широко улыбнулся.

— Сказал бы: не позволяй ему себя достать, — проговорил Аризона опухшими губами. — Но чем больше в тебе злости, тем лучше ты бьёшься.

Я усмехнулся, подпрыгивая на носках и стряхивая тревожность.

— Готов? — спросил Пит. — Ты идёшь следующим.

— Да, — проговорил я, нервно кивая. — Готов.

— Видел этого парня в деле, — сказал Пит. — Он — кик-боксёр с мощной левой ногой. Следи за ней.

Я вновь кивнул и вставил капу.

— Он попытается сделать из тебя показательный пример, — подсказал тренер. — Легко не будет. Помни, в клетке не до красоты. Тут не так, как в других боях. Никакого уважения. Понял?

— Понял.

Аризона встал рядом со мной.

— Помни, о чём мы говорили и что отрабатывали. Если он повалит тебя на пол, делай что угодно, но выбирайся. Никаких правил.

Я опять кивнул, но, по правде говоря, если этот Рэй уложит меня на маты, всё будет решено.

— Да, понял.

Аризона посмотрел на меня и покачал головой.

— Ты ведь не собираешься настолько затягивать бой, да?

Я ухмыльнулся с капой во рту.

— Именно так.

Аризона заулыбался. Прозвучал звонок, и назвали моё имя.

Я зашёл в клетку, и меня окружил ужасный гул. Шум был невероятен. Люди кричали и подбадривали. А я боялся до безумия. В голове проносились мысли о Кире и о том, что ему сказать, если бой закончится плохо. О том, что сделают Митч и парни, если я попаду в больницу.

Я различил, как Аризона, Коди и Пит выкрикивали мне: «Ты сможешь! Ты справишься с ним! Ты его уложишь!»

Но слышал и команду Рэя, советовавшую прибить бывшего копа и педика. Обзываясь и насмешками привлекая толпу на свою сторону, они больше издевались надо мной, а не воодушевляли Рэя.

Я решил, что не был фаворитом. Никто не ожидал моей победы. На самом деле, они пришли полюбоваться на моё поражение. Они ставили против меня, хотели, чтобы меня раздавили и превратили в кровавое месиво.

А значит, Рэй довольно неплох. Они бы не выставили меня против неизвестного, не заслужившего это новичка.

Когда рефери встал между нами и дожидался последних ставок, я отключился от шума и не отводил глаз от Рэя. Судья говорил о пятиминутных раундах, но я не слушал. Бой не продлится так долго. Вынесут либо соперника, либо меня.

Прозвучал сигнал, рефери крикнул «Бой!». Я протянул Рэю кулак, чтобы с ним стукнуться, как делали все бойцы. Но он проигнорировал жест. Я не успел выставить защиту, даже не успел начать бой, а Рэй уже ударил меня в лицо.

Толпа взорвалась криками.

Шум оглушал. Он был громче, чем во время любой другой сегодняшней драки. Мы немного покружили, оценивая друг друга. Я следил за соперником: как он стоит, какую ногу поднимает, на какую опирается, какая рука выше и какую сторону он оставляет без защиты. Выкинул несколько ударов, попал ногой по бедру пару раз, чтобы увидеть реакцию.

Мужчина в его углу велел ему вынести педика, уложить меня, заставить меня пожалеть.

А я радушно поприветствовал крики.

Потому что чем больше оскорблений орала команда, чем больше они желали моей крови, чем больше соперник жаждал победы, тем больше ошибок он совершал.

И тем злее становился я.

Я чувствовал, как гнев проедает внутренности, и радовался. Пробудил таившуюся во мне, знакомую ярость и выпустил её порезвиться. Обычно тренеры рекомендовали не драться со злостью, так как она притупляет остроту мышления и скорость реакции. Но не в моём случае. Меня она вела вперёд. Может быть, повлияли годы работы в полиции, когда нужно было думать в стрессовых ситуациях, держать чувства под контролем несмотря ни на что, и всё же сохранять способность действовать инстинктивно. Я позволил ощущениям управлять кулаками и ногами.

Страх, адреналин и гнев образовали опасную смесь.

— Осталось тридцать секунд, Эллиот, — донёсся до меня выкрик Аризоны поверх шума.

Кто-то в команде соперника проорал:

— Добивай его, Рэй! Добивай сейчас же!

И я понял, что время пришло.

Противник кинулся на меня, низко, чтобы обхватить мои ноги и кинуть на пол. Но когда он склонился до уровня пояса, я ударил его локтем в голову, повернул бедра и приложил коленом в лицо.

Мне не нужно было смотреть, как Рэй осел на маты. Я знал, что он без сознания — судя по звуку сломанного об моё колено носа.

Толпа сперва замерла, а потом обрушилась потоком поздравлений, аплодисментов и оскорблений. Я повернулся лицом к рефери и наклонил голову. Переступил через лежащего окровавленного человека словно через кусок мусора и подошёл к ограждению клетки, чтобы поклониться зрителям.

Я почти забыл, зачем здесь на самом деле. На секунду я стал не полицейским, не борцом с незаконным оборотом наркотиков под прикрытием. Я был бойцом.

Внезапно Аризона и Пит оказались со мной в клетке. Оба широко улыбались. Аризона меня обнял.

— Отличный бой, чувак.

Друзья Рэя вошли в клетку и направились прямиком к мужчине на полу. Глава команды, самый громкий парень, смотрел на меня так, словно хотел прибить на месте. Поэтому я ему улыбнулся.

Пока рефери и врач осматривали бедного Рэя, Док забрался в клетку. Он схватил моё лицо руками в перчатках, осмотрел на наличие повреждений и пожал плечами.

— Ты в норме.

Аризона усмехнулся.

— Давай. Нужно отсюда выбираться.

Он не шутил. Я не успел даже надеть обувь и футболку. Мы буквально подхватили сумки, лапы и вернулись к фургону. Аризона выскочил с заброшенного склада с такой скоростью, словно за нами гнались.

Сидя на пассажирском сидении, я натянул футболку. Посмотрел на Коди и Аризону. Они оба широко улыбались.

— Мы, блядь, выиграли! — воскликнул Коди. Он выпрямился на сидении и поднял кулак. — Все трое!

Я, как и Аризона, стукнулся с ним кулаком и рассмеялся.

— Это было охренеть как круто!

— Ох чёрт, видел бы ты лицо того парня, — сказал Аризона. — Который так много о тебе болтал. Он был нереально зол.

Коди хохотнул.

— Да, думаю, ты ему не слишком нравишься.

Аризона захохотал, ведя машину.

— Нравится? Да он хочет оторвать ему голову!

— Ну, придётся вежливо ему объяснить, что мою голову получит только один человек, и это явно не он (прим. пер.: head (голова) на сленге также означает «минет»).

Аризона открыл было рот, но потом захохотал. А Коди вообще не понял шутки.

Доехав в БК, мы всё ещё были на взводе. Прямо на парковке мы встретились с ребятами, ожидавшими нашего возвращения, и рассказали про вечер.

Я описал, как Коди держался на расстоянии и выиграл по очкам.

— Потому что у парня есть навыки, — посмеялся я. — А Аризона выиграл на чистой технике. Противник хотел уложить его грязными приёмами, но наш мужик был слишком крут. Чистое. Охренительное. Мастерство.

Верзила с синяками и опухшим лицом, очевидно, не слишком привык слышать комплименты. Он отмахнулся и помотал головой.

— Эллиот выполнил его традиционный нокаут в первом раунде.

Обсудив вечер, мы разгрузили оборудование из багажника фургона и оттащили его на склад. Остальные парни помогли, и мы закончили быстро. Но когда мы с Аризоной несли самые тяжёлые вещи, я понял — что-то не так.

— Что случилось? — спросил Аризона, складывая мешки у стены.

— Ничего, — ответил я. Притворился, что разминаю спину, и застонал. — Просто ночью они кажутся гораздо тяжелее, чем в обед.

— Шестьдесят килограммов — это всё-таки шестьдесят килограмм, — протянул Аризона.

Меня обеспокоил не вес.

— Пошли, — произнёс он, выгоняя меня. — Тебе нужно идти домой и лечь в кровать, старик.

— Старик? — усмехнулся я. — Я казался стариком сегодня в клетке? — поинтересовался я и выбросил удары в воздух пару раз.

Аризона закатил глаза. Мы дошли до раздевалки, забрать бумажники из шкафчиков. Я проверил телефон. Сообщение от Киры.

Закрываю сегодня. Не волнуйся, со мной Крис. Увидимся дома.

Я пожелал Аризоне спокойной ночи, ударился с ним кулаком и приобнял, пообещав увидеться в понедельник.

Мне нужно было добраться домой раньше Киры. У меня имелась тонна информации для Митча и Росса. Я зашёл в дом, кинул сумку на пол и направился прямиком к гардеробу.

Вытащил маленький телефон и позвонил вместо сообщения.

Ответил Росс Беркман.

— Что случилось?

Я улыбнулся.

— Я знаю, как Тресслер перевозит кокаин.

Глава 11

— Я сегодня дрался на подпольной арене, — быстро проговорил я.

— Ты что? — заорал Беркман на другом конце провода.

— Просто заткнись и слушай, — отрезал я, не слишком заботясь, понравится ли ему мой тон. — Мне нужно всё рассказать до того, как Кира придёт домой.

Я услышал щелчок в трубке и отзвук эха.

— Ты на громкой связи, — объяснил Беркман. — А теперь о том, что ты натворил и с какого хрена не предупредил нас?

— Потому что Аризона подошёл, велел одеваться, и после мы сразу поехали. Даже шанса не представилось. Пришлось оставить телефон и бумажник в БК. Не было никакой возможности незаметно с вами связаться.

— Куда вы ездили? — прозвучал голос Митча. — Куда тебя отвезли?

— Старые склады в конце Эль Сегундо, — ответил я. — Но по пути мы забрали груз.

— Какой? — перебил Беркман.

— Если ты заткнёшься и позволишь мне закончить, я объясню, — прошипел я с нажимом.

Никогда прежде не разговаривал так с начальником. Можно было представить, как он покраснел. И как Митч сдерживал усмешку.

— Мы подъехали на фургоне БК к заднему входу склада спортивных товаров на Юго-Западе, на Западной Манчестер-авеню в Вестмонте. Забрали новую экипировку для клуба: маты, лапы, перчатки. Я удивился, но даже ничего не заподозрил, увидев вещи, — признал я. — Пока мы не начали разгружать фургон после боя. Боксёрские груши подменили. И марка, и вес мешков были идентичны первым, но заводская упаковка запечатана иначе.

Я дал им время вникнуть в информацию и продолжил:

— Тресслер провозит кокаин внутри боксёрских мешков. Не задействованы ни Бойцовский клуб, ни персонал, ни бойцы. Всё проходит через производителя. Где бы он ни заказывал груши, там и находится источник. Подпольные бои — всего лишь место распространения. Никто не взглянет дважды на мешки в боксёрском зале. Их там пруд пруди. Тресслер проворачивает дела на самом виду. Незаконные драки отвлекают внимание от того, что на самом деле происходит при выгрузке. Прошлой ночью подменили три мешка. Каждый — по шестьдесят килограммов. Это чёртова куча кокса. — Потом добавил: — Кто-то расписывается за получение оборудования и привозит его на точку, а оттуда наркотики выносят курьеры.

— Да, и? — раздался голос Тони.

— Тресслер к ним не притрагивается, — заявил я. — Если разгрузка пойдёт не по плану, его руки чисты.

Ребята выслушали подробности об арене, о ходячих «шкафах» на подхвате у Тресслера, об их девятимиллиметровых пистолетах «Ругер» и о примерном количестве людей и денег на ставках.

— Твой бой, — прервал меня Митч. — Сильно досталось?

— Не-а, я в норме. Но, если честно, на спине у меня теперь мишень, — признал я. — Есть парень из клуба «ЛМА». Кажется, зовут Юань. Он хочет меня убить. Узнайте о нём, что сможете. Если я попаду с ним в клетку, думаю, один из нас не выйдет, понимаете?

Судя по голосу, Митч напрягся.

— Следующий бой через два месяца?

— Подпольный — да, — подтвердил я. — Примерно. Заранее не узнать. Но, кажется, меня поставили на бой с представителем «ЛМА» через пару недель в БК.

Следом раздался грубый голос Беркмана.

— Если ты в опасности и опасаешься за свою жизнь, то нужно…

— Нужно что? — прервал я. — Поднять руку и сказать «Не бейте меня слишком сильно, потому что я полицейский под прикрытием»? Ведь это, блядь, решит все проблемы. — Я саркастично усмехнулся. — Я боюсь за собственную жизнь каждый раз, когда вхожу в клетку.

— Мэтт, мы присмотрим за тобой, — пообещал Митч. — Держим ухо востро, ясно?

Я закатил глаза.

— Главное, приглядывайте за Кирой, — тихо попросил я. — Единственное, чего я хочу. Удостоверьтесь, что за ним никто не следит. Что никто из других клубов не вертится где-нибудь поблизости. Слышите? Убедитесь, что он в безопасности.

Курт встревоженно уточнил:

— Ты думаешь, ему что-то угрожает?

— Нет, — честно признал я. — Но и в случае с Томичем никто из нас так не думал, верно?

Все промолчали.

— Просто приглядывайте, — повторил я. — О себе я позабочусь сам.

— Мэтт, ты в порядке?

Я не ответил на вопрос Митча и вернулся к изначальной теме:

— Это всё, что я узнал. Предупредить о времени или месте следующей выгрузки не получится, поэтому, думаю, больше мы до боя не поговорим. Вам, ребята, придётся выяснить остальное без моего участия. Но скажу так, — равнодушно произнёс я. — У вас меньше восьми недель на раскрытие грёбаного дела. Следующий подпольный бой станет для меня последним. Потом я сваливаю. Иначе я умру либо от чьей-нибудь руки, либо из-за вранья Кире. В любом случае, с меня хватит.

Я услышал открывшуюся входную дверь и крик Киры:

— Привет! Ты дома?

Отключив телефон, я отозвался:

— Да, здесь.

Закинул телефон обратно на полку и бросился в ванную, чтобы нажать кнопку слива на унитазе. Кира показался в проёме, и я притворился, что мою руки.

— Добрался домой незадолго до тебя, — вновь солгал я.

— Как прошёл бой?

— Отлично. Нокаутировал в первом раунде.

Кира покачал головой и усмехнулся.

— На работе было спокойно. Кажется, команда Митча работает над каким-то огромным делом. Они сидят над ним круглыми сутками, так что сегодня даже не пришли в зал, — проговорил он. — Как бы то ни было, я точно не скучаю по временам, когда ты задерживался на работе. — Он улыбнулся и поцеловал меня. — Чем хочешь заняться сегодня? Ещё довольно рано.

Я обнял его и вдохнул знакомых запах.

— Готов на всё, что бы ни пришло тебе в голову. Я полностью в твоей власти, — признался я.

— М-м-м, — протянул Кира. — Пошли перекусим. — Потом он подтолкнул меня в сторону ванны. — Но для начала помойся. От тебя воняет.

Я захохотал и потянул его за собой.

— Лучше забронировать столик на попозже.

В конце концов, мы выбрались на ужин. Вечер прошёл за разговорами. Мы оба усиленно притворялись, что я не вёл себя нарочито нормально. По взгляду Киры было ясно: он знал, что я умалчиваю о чём-то. Но он так и не спросил напрямую, а я однозначно не собирался затрагивать эту тему.

Чувство вины разъедало мне грудь. Теперь я испытывал гораздо больше страха не перед клеткой, а из-за того, что Кира может всё узнать.

Позже той же ночью я вытащил сим-карту из телефона, переломил её и выбросил в урну.

Я по-настоящему остался один.

* * * *

В понедельник я всё ещё испытывал небольшой кайф от победы в подпольном бое. По окончании целого дня тренировок и восстановления, когда мы с Аризоной обсуждали схватку, Тресслер позвал нас в офис.

Он выглядел довольным.

— Вы, парни, отлично дрались в пятницу вечером, — сказал он. — Вот. — Тресслер потянулся в нагрудный карман. — Ваши дивиденды.

Он положил пачку купюр на стол и подтолкнул её к Аризоне, потом протянул ощутимо более крупную мне.

— Куча ставок на бой, Эллиот. Не многие рассчитывали на твою победу, — проговорил мужчина с ехидной ухмылкой. — Так что приличный выигрыш в твою пользу.

Чёрт. В пачке, похоже, было восемь или девять тысяч долларов. Будто и без того не нарушив кучу законов, я взял деньги и кивнул, выражая благодарность. Я только что получил «грязные» деньги.

— Забрал по пять сотен, которые ставил от вашего имени, — сообщил Тресслер. — Плюс десять процентов за заём. Но остальное на месте. Можете пересчитать, если желаете.

Это значило бы, что мы ему не доверяем. Только идиот начнёт считать деньги прямо перед ним.

Аризона убрал выигрыш в карман и просиял.

— Спасибо, мистер Тресслер.

Он кивнул, отпуская нас. Когда мы оказались в раздевалке, собираясь уходить, я вручил Аризоне половину только что полученных денег. Я не считал, но там должно было быть не меньше пары тысяч.

Аризона уставился на меня широко распахнутыми глазами.

— В честь чего?

— Я бы не получил и цента без твоей помощи, — признал я. — Подумал, что если поделюсь выигрышем, то мы будем на равных. Хотя бы по части денег.

Он протянул купюры обратно.

— Не могу их принять.

— Можешь, — отрезал я. — Без тебя я бы не выиграл, и мы заберём домой поровну.

Аризона нахмурился и приподнял бровь.

— Мне не нужны деньги из жалости.

— Жалости? — переспросил я. — Кто, нахрен, говорит что-то о жалости? Я же объяснил, почему хочу поделиться. Делай с ними что хочешь, раздай, мне без разницы. Но они твои. — Я достал сумку из шкафчика и захлопнул дверцу. — Купи Лашоне цветы или типа того. Или принеси своей милой дочке новую игрушку.

Аризона улыбнулся при упоминании жены и ребёнка.

— Моя девочка была так горда, когда я рассказал о победе. — Он с удивлением помотал головой. — Не знаю, почему она меня терпит. Лашона заслуживает лучшего. Знаешь, я хочу быть достойным мужем и дать дочке хорошую жизнь. Им обеим.

Я сел рядом. Впервые видел его настолько… уязвимым.

— Ты — везучий мужчина.

Аризона кивнул.

— Знаю, — сказал он, улыбаясь. — Что насчёт вас с Кирой? Ты рассказал ему, как хорошо выступил тем вечером?

Я вздохнул.

— Эм… Я сказал ему, что выиграл бой, но не говорил, где именно, — тихо произнёс я. Как вообще это объяснить? — Он… Он не совсем понимает…

— Но он же кикбоксёр, да?

Я кивнул.

— Да. В детстве занимался карате, потом начал изучать кикбоксинг. Он — личный тренер, но преподаёт бокс в виде фитнеса. Так что он понимает любовь к спорту. Он просто… Он тяжело воспринимает то, почему я занялся этим, почему ушёл из полиции… — Я остановился, не успев разболтать слишком много.

Аризона долго на меня смотрел.

— Почему Кира тяжело воспринимает?

И я вслух произнёс то, в чём прежде признавался лишь самому себе.

— Я делаю это ради него. Ему не говорил, но думаю, он понимает. В смысле, он же не глуп…

— Вы не обсуждали?

Я мотнул головой.

— Нет. Кира почувствует себя виноватым, если я пострадаю, — сказал я. — А мне не хочется быть причиной его волнения.

Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Не хочу, чтобы из-за моей работы на кону стояла его жизнь. Я работал полицейским, у всех на виду, а в опасности оказался Кира. Не могу допустить, чтобы он прошёл через подобное снова.

— Он ведь в порядке? — негромко уточнил Аризона. — И девушки, которых вместе с ним похитили? Они все в норме?

Я кивнул и пожал плечом.

— По-прежнему ходят на терапию, но да, говорят открыто о случившемся.

— А ты?

— Я что?

— Говоришь об этом? С Кирой или вообще с кем-нибудь?

Я мотнул головой.

— Нет.

Аризона поднял рюкзак, валявшийся у его ног, и запихнул в карман отданные мною деньги.

— Чувак, тебе нужно говорить об этой херне, иначе она заживо тебя сожрёт.

Я кивнул и притворился, что внутренности не скрутило в узел.

— Знаю.

Верзила рядом со мной поднялся.

— Я иду домой, чувак. Поведу девчонок есть мороженое.

— Отлично звучит.

— А тебе стоит пойти домой и поговорить с Кирой.

Я кивнул. Я знал, что это необходимо. Хотел. Нуждался. Но не мог.

Не мог ему рассказать. Ничего. Если я обмолвлюсь хотя бы об одной мелкой детали, то в итоге признаюсь во всём и рассекречу дело целиком.

Я не мог поставить Киру под такой удар. Не снова.

Когда я добрался домой, Кира смотрел телевизор, развалившись на диване. Я кинул спортивную сумку на пол и устроился рядом с Кирой, свернувшись в клубок у него под боком и положив голову ему на грудь.

Он погладил меня рукой по спине и поцеловал в макушку.

— Ты в порядке?

Нет.

Совсем нет.

Я скучал по тебе.

Прости меня.

Я умираю изнутри.

— Да, детка. Я в порядке.

* * * *

Две следующие недели дались мне тяжело. Тренировки и спарринги с ребятами в БК проходили напряжённо, но приносили удовольствие. А вот дома с Кирой было непросто.

Я постоянно занимал себя работой по дому. Вызвался даже поработать в саду у его родителей, лишь бы не оставаться наедине. Чтобы он не смог загнать меня в угол и заставить рассказать, что со мной творилось.

Я мучился из-за обмана и фальши, и Кира это замечал. Я знал, что он видел меня насквозь. Со мной рядом он грустно молчал и просто ждал объяснений. Конечно, я не мог признаться.

Моё сердце разбивалось каждый раз, когда я ловил во взгляде Киры разочарование.

А его сердце наверняка разбивалось из-за того, насколько я изменился и как усиленно изображал, что всё осталось по-прежнему.

Между нами появилась отстранённость. Пустота, сотканная из молчания. Меня убивало осознание, что виноват только я сам.

Поэтому я не оставлял свободного времени на размышления об устроенном беспорядке и находил себе дела.

Когда Сэл и Юми упомянули, что нужно поправить несколько камней на дорожке на их заднем дворе, я с радостью вызвался помочь. Долгожданный повод переключить внимание. То, что поможет мне не сидеть сложа руки. Кира, конечно, поехал со мной. Юми решила приготовить обед, который неизбежно превратится в ужин. Мы всегда задерживались у них на несколько часов.

И мне был очень нужен такой отвлекающий манёвр. Я смогу провести время с Кирой и его семьёй, но из-за работы никто не будет давить на меня, заставляя признать устроенный бардак.

— Уверен, что не против? — уточнила Юми. — Дело не из простых.

Она оглядела моё лицо, изучая бледнеющие синяки, и поджала губы.

— Конечно, я не против, — ответил я, склонив голову, чтобы она не переживала из-за почти зажившего пореза. — Вам не придётся платить. И я привык делать кучу домашних дел для мамы, так что мне не сложно.

У Сэла имелись все инструменты, нужные для замены старых шероховатых плит. Прежде чем я успел начать, Кира появился рядом. Мы почти не говорили с утра, и я удивился, когда он положил ладонь на мою руку.

— Уверен, что справишься без моей помощи?

— Можешь присоединиться, если хочешь, — предложил я, на самом деле надеясь, что он не согласится. — Но я думал, что твой папа подбил тебя на партию в нарды. Твоя мама отказалась с ним играть.

— Потому что он жульничает! — прокричала Юми из кухни, очевидно, подслушав наш разговор.

Мы оглянулись на его отца, пребывающего в блаженном неведении. Тот устанавливал игровую доску на уличный стол. Кира посмотрел на меня и попытался улыбнуться. Его печаль меня убивала.

— Если мне потребуется помощь, я позову, — сказал я. — И если тебе потребуется спасение, подай знак. Кира понуро кивнул, и я легко поцеловал его в щёку. — Лучше проведи время с отцом.

Большую часть дня я ползал на коленях, вытаскивая старые плиты и откидывая их в сторону. Работа была не слишком сложной, но горячее лос-анджелесское солнце вскоре вынудило меня стянуть футболку и заткнуть её за пояс шорт. Я слушал, как Сэл и Кира хлопали ладонями, споря на языке жестов, а Юми напевала себе под нос на кухне.

Это было по-семейному.

Именно так, как я всегда хотел. Юми даже поставила мою фотографию на каминную полку. На фото был не только я, а мы вместе с Кирой на прошлогоднем Дне Благодарения. Но впервые с семнадцати лет я снова стал частью семьи.

Суть была в маленьких деталях. Фотография над камином. То, как Юми раздавала команды и мне, и Кире. Как они с Сэлом показывали знаки у меня за спиной, словно я был одним из них. Это всё помогало мне понять, что я обрёл новую семью.

Из-за таких моментов я начинал понимать, чем рискую.

— Мэтт! — выкрикнула Юми. — Обед почти готов. Иди внутрь и приведи себя в порядок.

Я оторвал взгляд от лопаты, которой раскидывал песок для укладки новых камней, и обнаружил, что уличный стол пуст. Даже не заметил, когда Кира с Сэлом ушли.

Я зашёл помыть руки в ванну, а после отправился в гостиную и застал Киру и Сэла за разговором. Я не уловил точные движения Сэла, чтобы полностью понять смысл фразы. Но, кажется, Сэл сказал «Поговори с ним». А главное, они оба прекратили жестикулировать и уставились на меня. Я был уверен, что беседа шла обо мне.

Хотел бы я разозлиться на пересуды за спиной, но едва ли мог винить родителей Киры.

Они видели, насколько он замкнут. Чувствовали напряжение между нами. И имели полное право волноваться за сына.

Мои внутренности скрутило от мысли, что Кира несчастен по моей вине.

— Пойду посмотрю, не нужно но ли что-нибудь Юми, — тихо произнёс я, оставляя отца и сына наедине. Но перед уходом успел заметить, что Кира нахмурился.

Входя на кухню, я улыбнулся Юми.

— Нужна помощь?

— Нет, всё готово, — ответила она. Потом остановилась и взглянула на меня. — Ты в порядке?

— Ага, — соврал я. — Почему может быть иначе?

— Вы двое поругались?

— Нет. — Я изобразил полное непонимание. Опустил взгляд на блюда с мясом и салатом. — Хочешь, отнесу это?

— У тебя руки чистые? — поинтересовалась Юми.

Я выставил только что вымытые ладони вперёд как доказательство.

Она закатила глаза, передала обе тарелки мне и кивнула в сторону столовой. Кира с Сэлом остались в соседней гостиной.

— Обед, — объявил я, появляясь в комнате.

Мы расселись за столом, и повисла неловкая тишина. Сэл переводил взгляд с меня на Киру, а Юми многозначительно посмотрела на нас троих.

— С едой что-то не так? — поинтересовалась она. — Обычно вы не затыкаетесь.

— Вареники суховаты, — показал Сэл знаками. Юми кинула в него булочку. Я захохотал, Кира фыркнул. Завязалась привычная беседа за столом Такео-Франко. Они болтали о работе Киры, моих последних боях, коттедже в Райтвуде и о том, как рассказ Юми о новых свадебных планах пришелся по вкусу её бридж-клубу.

Сэл коротко глянул на Юми, призывая не развивать тему. Она посмотрела на меня и Киру. Прежде чем она успела, в своей лучшей манере, откровенно спросить, что происходит, я подскочил и ретировался на кухню, захватив пустые тарелки и заявив, что плиты сами себя не уложат.

К середине вечера дорожка была в полном порядке. Юми предложила остаться на ужин, но Кира ответил, что нам следует ехать.

Они провели большую часть дня за беседами. Несомненно, я фигурировал в нескольких. Я не знал, что они обсуждали. Не хотел знать.

Мы добрались домой, и я заметил, что Кира хочет поговорить. Он словно подбирал вступительные слова. Я не хотел их слышать. Не мог. Я чувствовал, как весь мой мир утекает сквозь пальцы, и не вынес бы прямо сейчас ещё и выяснения отношений. Поэтому коротко поцеловал Киру и сказал, что быстро приму душ, а он может выбрать, чем мы займёмся вечером.

В душе я помылся, потом почистил зубы, потом помылся снова. Я оттягивал возвращение в гостиную так долго, как мог. Но, в конце концов, пришлось натянуть спортивные штаны и присоединиться к Кире на диване.

— Чувствуешь себя лучше? — спросил он.

— Намного, — подтвердил я, садясь рядом и прижимаясь к нему, устраиваясь идеально удобно сбоку, под его рукой.

— Мэтт, — проговорил Кира. У меня внутри всё сжалось. Я знал, какой вопрос последует. Он захочет узнать, что со мной не так, что изменилось, почему я стал вести себя иначе.

Но Кира произнёс совсем другое.

Его голос был тих.

— Почему ты на меня не смотришь?

— А? — не понял я, выпрямившись и подняв на него взгляд. — Смотрю.

Кира покачал головой и пожал плечами.

— Кажется, будто ты не хочешь встречаться со мной взглядом.

От его печали у меня разрывалось сердце. Я протянул руку, коснувшись его щеки, и слегка надавил, призывая повернуться ко мне лицом.

— Я смотрю на тебя. Кира, ты — всё, что я вижу, — признался я, прижимаясь губами к его рту.

Он отстранился, вгляделся в мои глаза и прошептал:

— Я тебя теряю?

Я с удивлением быстро замотал головой.

— Нет. — Даже на единственном слове мой голос надломился. Я крепко обхватил его лицо ладонями и с напором поцеловал. Придвинулся ближе и, не отрывая губ, оседлал колени.

Мне необходимо было почувствовать Киру, его тепло, его кожу. Необходимо, чтобы он почувствовал меня. Необходимо установить связь между нами, быть рядом. Необходимо, чтобы он меня взял.

Я прижался к Кире, стараясь касаться его как можно больше. Оторвался от его губ и заявил:

— Ты мне нужен.

— Мэтт, — пробормотал он.

Кира собирался отказать. Сказать, что нужно поговорить, а не решать проблемы в постели. Я губами захватил мочку его уха и прошептал:

— Возьми меня. Покажи, кому я принадлежу. Пожалуйста.

Никакого сопротивления, никакого отказа. Я слез с коленей Киры и повёл его в спальню. Раздел нас обоих и ни разу не отвёл взгляда от его глаз. Он хотел, чтобы я на него смотрел. Я исполнил желание.

И меня это практически уничтожило.

Кира искал в моих глазах сомнения, надежду, воспоминания о том, человеке, в которого он влюбился.

Я не знал, что он обнаружил.

Когда Кира, наконец, оказался внутри меня, я попытался задать ритм. Хотел, чтобы он трахал меня жёстче. Желал, чтобы мне напомнили, кому я принадлежу. Чтобы он заявил свои права. Мне хотелось, чтобы Кира взял меня сзади и делал всё, что заблагорассудится. Так он не смог бы увидеть в моём взгляде страдание, растерянность и разбитое сердце. Но Кира заставил меня лечь на спину. Он проникал глубоко, склонившись надо мной и удерживая наши лица в паре сантиметров друг от друга.

И он отказался меня трахать. Он не стал вбиваться, игнорируя мои мольбы и просьбы. Я вцепился пальцами в его бёдра, вынуждая причинить мне боль. Но Кира отстранился и убрал мои руки, за запястья прижав их к постели над моей головой.

А потом продолжил заниматься со мной любовью. Он навис надо мной, целовал, заглядывал в глаза. Медленно, глубоко, душераздирающе.

Когда Кира отпустил мои запястья, я обнял его и крепко сжал. Обхватил и руками, и ногами, полностью приняв на себя его вес. Тяжесть помогала мне не развалиться на части.

Я закрыл глаза и уткнулся лицом Кире в шею, чтобы он не увидел моих слёз.

Глава 12

Отношения между мной и Кирой изменились.

Не улучшились. Просто стали другими. Будто мы нехотя что-то признали.

Две недели, предшествующие моему следующему бою, дались непросто нам обоим. Между нами повисала неловкая тишина, когда ни один не знал, что сказать. Я замечал взгляды Киры. Он словно пытался забраться ко мне в голову и понять, куда делся мужчина, которого он полюбил.

Я тренировался усерднее и дольше, Кира больше времени проводил на работе. Он сказал, что его начальнику, Крису, нужно чаще уходить, но оправдание звучало слабо. Кира словно не мог смотреть на то, как я сам себя разрушаю.

Невозможно было его винить.

В БК дела тоже не шли гладко. Я обнаружил, что ослабляю защиту и опускаю руки во время тренировок и спарринга, позволяю себя бить. Понимал, что это не разумно, но всё же наслаждался. Удары были настоящими. Казалось, всё в моей жизни угасает, и только лишь физическая боль остаётся реальной.

К пятнице я осознал, что не готов драться. Я был очень подавлен и не мог настроиться эмоционально.

Были назначены домашние бои при закрытых дверях. Значит, в клетку я должен зайти с кем-то из БК. На этот раз с Джамалем.

Звонок объявил начало первого раунда. Мы стукнулись кулаками, но я был просто не способен начать.

Я больше не хотел никого бить.

Я хотел, чтобы избили меня.

Желал, чтобы телесная боль совпала с ощущениями, разрывавшими на части сердце и разум. Нуждался в том, чтобы физическая боль уравновесила душевную. Подтвердила её.

Я пару раз неуверенно попытался ударить Джамаля, едва вложив силу. Отразил несколько его ударов и пинков, но большинство из них меня достали. По лицу, по рёбрам, по ногам. Всё едино. Я хотел, чтобы Джамаль меня избил.

После звонка я ушёл в свой угол. Босс вытер мне лицо и спросил:

— Что, во имя всего святого, ты творишь?

Он протянул мне бутылку с водой и приложил к щеке лёд.

— Не давай парню шансов. У него отличный правый хук.

Я слегка откинул голову, будто устал держать её ровно, и взглянул на Босса с улыбкой.

Во втором раунде стало заметно: Джамаль понял, что я не слишком стараюсь. Я отталкивал его вместо того, чтобы рвануть на себя или ударить ногой. Убирал защиту, позволяя ему бить, но он, кажется, сдерживался.

На меня накатило разочарование. Я пихнул Джамаля сильнее, рассчитывая вызвать у него злость. И всё же, большую часть второго раунда мы толкались и боролись. Мне в рёбра и в глаз прилетело несколько ударов, но этого не хватило.

Я хотел, чтобы он меня просто-напросто избил.

Босс усадил меня по окончании второго раунда и приложил к лицу больше льда.

— Не знаю, во что ты играешь, Эллиот. Но выключи нахрен свою голову. У тебя все мысли перепутались. — Тренер постучал ладонью по моему лбу. — Ты добьёшься только того, что на тебе живого места не останется.

Я глотнул воды и попытался выровнять дыхание. Встал, готовый драться.

— И неплохо.

Босс вскинул руки, забрал табурет и вышел из клетки, покачивая головой.

Я подвёл ещё одного человека.

Великолепно.

Раздался сигнал, я хлопнул по кулаку Джамаля, подпрыгнул и даже не поднял руки.

Но парень меня не ударил.

Я его толкнул, подначивая, чтобы он налетел на меня в приступе злости. Ребята в зале советовали Джамалю ударить, наконец, посильнее.

— Мне хочется настоящего боя, — выкрикнул он в ответ. Посмотрел на меня и проговорил: — Подними руки.

— Ударь меня, — заявил я.

Джамаль уставился на меня в замешательстве.

— Что?

— Я сказал, ударь меня, — заорал я. — Просто, блядь, врежь мне!

Он бросился на меня, схватил и опрокинул на маты. Я немного посопротивлялся лишь для того, чтобы разжечь ярость. Но когда парень, наконец, нанёс удар мне в голову, я почувствовал что-то похожее на облегчение.

Долбаное облегчение.

Пока Джамаль методично меня избивал по лицу и рёбрам, где-то в глубине моего разума голос твердил, что это — не нормально. Хотеть подобного, нуждаться — неправильный образ мыслей. Со мной что-то не так.

Но я обрёл свой катарсис. Чем больше Джамаль меня бил, чем больше боли я испытывал, тем лучше себя чувствовал. Попадал в странное, запутанное состояние изменённого сознания.

Я не сопротивлялся ударам, даже не пытался. Движения Джамаля замедлились, потеряли силу, и в итоге он просто остановился. Слез с меня и тряхнул головой.

— Чувак, что за херня?

Я не мог даже встать.

Не хотел шевелиться.

Передо мной возникло лицо Дока. Он поднимал мне веки и выглядел озабоченно.

— Он в порядке, — услышал я его слова. Затем пара больших чёрных рук подняла меня с пола.

Пока Аризона нёс меня в раздевалку и усаживал в медицинском кабинете, я слышал его бормотание. Док снова оказался рядом, светил фонариком в глаза, ощупывал брови и скулы. От прикосновений его пальцев на и без того ноющем лице резко вспыхивала новая боль.

Внезапно появился Босс, заявив, что это было самое печальное зрелище за всю его жизнь.

— Что за нахер, Эллиот? — воскликнул он. — Я даже не понимаю, что там случилось. — Он махнул рукой в сторону двери. — У тебя какая-то извращённая потребность в боли? Это ведь было невыносимо.

Босс остановился и взглянул на моё лицо.

— Господи.

Док кивнул.

— Нужно будет понаблюдать, как заживёт глаз. Но Мэтт вне игры как минимум на пару недель, возможно дольше.

— У него большой бой через две недели, — сообщил Босс. — Мы принимаем парней из «ЛМА». Тресслер хочет, чтобы он дрался.

Док что-то негромко пробормотал и после ушёл. Босс последовал, хлопнув дверью так, что она чуть не слетела с петель.

Я вновь бессильно откинул голову на стену. Аризона сел рядом.

Он долго молчал. Либо не знал, что сказать, либо понял, что мне хотелось тишины. Голова у меня пульсировала, правый глаз одновременно болел и дёргался. Он уже почти не открывался из-за отёка.

Наконец, Аризона начал:

— Хочешь поговорить?

Я отреагировал, пересилив себя.

— Нет.

Он посмотрел на меня и вздохнул.

— Где твои ключи? Ты не можешь вести машину.

— Всё со мной нормально, — невнятно произнёс я.

Аризона со вздохом встал и вышел, а через несколько минут вернулся с нашими сумками. Он, видимо, достал мою из шкафчика.

— Пошли. Отвезу тебя домой.

Я не стал спорить.

Не нашлось сил.

Во время поездки мы молчали. Я только выдавал односложные, тихие указания насчёт маршрута.

Аризона припарковался у тротуара, позади машины Киры.

— Кира дома?

— Ага.

— Ты будешь в порядке?

— Да.

— Круто. Давай отведём тебя в дом, — решил он. Аризона вытащил ключи из зажигания и выбрался из машины. Пока он ждал меня, входная дверь открылась.

Кира ступил на крыльцо.

— Всё нормально?

— Эй, — сказал Аризона, приветствуя. — Мэтту понадобился водитель.

Я вылез с пассажирского сиденья и выпрямился, ощущая боль во всём теле. Уже стемнело. Кира, очевидно, не видел моего лица, пока я не подошёл ближе, под свет фонаря.

— Боже.

— Я в порядке, — опять соврал я. Аризона шёл прямо за мной, пока я медленно, шаг за шагом, приближался к дому.

Кира уставился на меня круглыми от беспокойства глазами. Я не остановился. Зашёл в дом, прямиком на кухню. Достал из морозилки горошек и приложил пакет к глазу. Холод мгновенно принёс облегчение моему разгорячённому лицу.

Я услышал тихий разговор Киры и Аризоны в гостиной, вышел к ним и завалился на диван, прижимая пакет с горошком.

— У него сотрясение? — спросил Кира.

— Не-а, Док сказал, что он в норме.

— Что случилось?

— Он вообще не защищался, — мягко произнёс Аризона. — Упрашивал соперника просто бить.

— Он что?

— Он прямо здесь, — перебил я. Не хотелось слушать, как меня обсуждают.

Я встал, не обращая внимания на протестующие мышцы. Кира и Аризона следили за каждым моим движением. Я медленно достал из сумки бумажник и телефон. Протянул Аризоне пятьдесят долларов, а телефон отдал Кире.

— Не мог бы ты вызвать Аризоне такси, пожалуйста, — сказал я. — Мне нужно принять душ и лечь.

Аризона усмехнулся.

— Рассчитываю, что ты притащишь свою задницу в БК в понедельник утром. Помнится, не так давно я был в похожем состоянии по твоей вине. И две недели после спарринговал с тобой.

Я приложил горошек обратно к глазу, показал Аризоне средний палец и ушёл по коридору в ванную. Запустил воду, услышал неразборчивый разговор. А потом почти случайно заметил собственное отражение в зеркале.

Господи. Чёртов кошмар.

Моё лицо превратилось в месиво. Глаз заплыл и налился кровью, темнели синяки, губа разбита.

Но не это изменило меня до неузнаваемости.

А взгляд.

Неудивительно, что Кира не мог на меня смотреть. Я выглядел… иначе. Потерянно.

Отвернулся от зеркала, залез в душ и попытался смыть боль с мышц и из груди.

Кира появился в ванной и встал, скрестив руки и прислонившись к тумбе.

— Ты в порядке?

— Да, — ответил я. — Всё болит.

— Ел? — поинтересовался Кира. — Я могу что-нибудь…

— Кира, — прервал его я. — Всё нормально. Если честно, я хочу только добраться до кровати. Хочу лечь.

Кира помолчал, а потом развернулся к двери.

— Приготовлю тебе кое-что и принесу, — проговорил он. — Мама когда-то готовила это для меня.

Я отключил воду, с усилием вытерся и, хромая, пошёл в спальню. Я даже не помнил удара в бедро, но оно тоже болело. Не одеваясь, забрался в кровать, укрылся и закрыл глаза.

— Эй, — тихий голос Киры прозвучал рядом. — Я принёс обезболивающее.

Я открыл глаза. Точнее, левый глаз, потому что правый слишком сильно опух. Кира держал стакан воды и таблетки.

— Сядь, — попросил он. Подождал, пока я устроюсь, и протянул мне воду с лекарством. Я проглотил таблетки, и он поставил стакан на прикроватный столик. А после вышел, не говоря ни слова.

Я вновь улёгся. Затем, внезапно, Кира снова присел на кровать.

— Эй. — Он меня разбудил. — Я сделал чай. Японская мята, — объяснил он, пока я садился, превозмогая боль. — Мама делала его мне, когда мы жили вместе. Вроде как, помогает избавиться от ноющих мышц и синяков.

Я взял чашку, поднёс ко рту и отпил. Это было отвратительно.

— Спасибо, — негромко проговорил я.

— Хорошо, что Аризона привёз тебя домой, — сказал Кира.

Я кивнул, и тут же пожалел о движении.

— Да. Он — приятный парень.

Кира нахмурился.

— Он сказал, что смотрел бой. Сказал, что ты даже руки не поднимал.

Я ещё раз отпил, прежде чем ответить.

— Просто не смог сегодня настроиться, — бессильно оправдался я. Повернул голову, чтобы Кира увидел глаз. — Заметно, верно?

— Судя по виду, очень болит, — предположил он. — Ты можешь рассказать, почему?

— Почему что?

— Почему ты хотел, чтобы парень тебя избил?

Я глотнул чая и отдал чашку.

— Не знаю, — пробормотал я, ложась. — Я устал, — добавил, натягивая на себя одеяло и заканчивая разговор.

Я был не готов. Достаточно того, что болело всё тело. Я не собирался добавлять ещё и сердечную боль. Закрыл глаза. Матрас прогнулся, и я понял, что Кира встал и вышел.

Каким-то образом я умудрился уснуть. Проснулся в одиночестве, не понимая, приходил ли Кира в спальню на ночь. Солнце светило в окно, подсказывая, что уже позднее утро, и Кира ушёл на работу. Я перекатился. Острая боль напомнила о повреждённом глазе.

Я простонал в подушку и проспал до обеда.

* * * *

Кира оставил записку. Сказал, что работает до пяти. А рядом с запиской таблетки и указание выпить две после еды. Я приготовил поесть, несмотря на то что вся правая сторона лица болела, потом принял лекарство, как хороший мальчик.

Я так устал. Изнеможение пронизывало меня до самых костей. Остаток дня я провёл лежа в гостиной и уставившись в телевизор. Засыпал, снова просыпался. И в какой-то момент увидел, что стемнело.

Встал и проверил время. Шесть часов. Чёрт.

Кира опаздывал домой. Кира никогда не опаздывал домой. Я дал ему ещё десять минут, потом двадцать. Но по истечении получаса набрал его номер, чувствуя, как из-за страха всё холодеет внутри. Звонок ушёл на голосовую почту. Кажется, я даже слегка запаниковал.

— Знаю, ты, вероятно, злишься на меня. И я тебя не виню. Просто скажи, что ты в порядке. Пожалуйста? Ты никогда не опаздываешь домой. Если злишься, так и скажи. Отправь сообщение, если хочешь. Мне просто нужно знать, что ты в порядке.

Мой телефон просигналил через тридцать долгих, мучительных секунд.

Еду домой. Скоро буду.

Через пятнадцать минут Кира открыл дверь, прошёл по тёмному дому и отыскал меня на кухне.

— Мэтт, — осторожно спросил он. — Почему ты сидишь в темноте?

Я выдохнул, услышав его голос.

— Я волновался…

Кира приблизился, но между нами по-прежнему оставалось расстояние в метр.

— О чем ты волновался?

— Что с тобой что-то случилось, — приглушённо признался я. — Что ты злишься и не хочешь идти домой.

— Мэтт. — Кира рвано выдохнул. — Я встретился с Митчем.

Я вскинул голову, чтобы посмотреть на него.

— Ты что?

Он кивнул.

— Я спросил одного из ребят на работе, видели ли они его в управлении. Мне сказали, что да. Поэтому я позвонил и попросил о встрече.

Я не знал, что Кира собирается это сделать.

— И?

— Я сказал ему, что волнуюсь о тебе, — прошептал Кира. — Рассказал о вчерашнем бое. Мне кажется, для тебя что-то изменилось. Где-то по пути всё стало иначе.

Моё сердце гулко билось в груди. Дыхание перехватило.

— Я в норме.

— Нет, — тихо сказал Кира. Уверенно. — Нет, ты не в норме.

— Если это из-за того, что Аризона сказал про вчерашний бой…

— Отчасти, да. Но что-то тебя мучает, Мэтт.

Я помотал головой и проговорил то единственное, что приходило в голову.

— Пожалуйста, не уходи от меня.

— Что?

— Помнишь, когда ты мне это сказал? — Я поторопился объяснить. — Помнишь, в хижине, когда мы провели там неделю. Ты сказал, что если я тебя оставлю, то всё произошло напрасно. Помнишь? Ты ведь так говорил?

Кира кивнул.

— Да.

Но потом непонимающе помотал головой.

— Ну, если ты меня бросишь, то всё впустую. — Блядь, мои слова не несли никакого смысла.

— В этом дело? — уточнил Кира. Его голос хрипел. — Причина в том, что случилось со мной у Томича?

Да.

Да.

Тысячу раз да.

— Нет.

И снова ложь.

Голова закружилась. Кажется, я покачнулся.

Кира меня подхватил. Обнял меня сильными руками. Я нуждался лишь в его тепле, его запахе. Но не заслуживал их.

— Мэтт, ты не в порядке.

— Я очень устал, — заявил я.

— Ты слишком много на себя взвалил.

— Я справлюсь.

— Детка, вроде как очевидно, что ты не в состоянии, — мягко проговорил Кира. — Тебе нужен перерыв.

Мне не слишком понравилась тема перерыва. Я вздохнул и крепче сжал руки.

— Что сказал Митч?

— Сказал, что официально не многое может сделать, но приглядит за тобой, — ответил Кира. — Его точные слова: «Передай Эллиоту, чтобы он не вытворял всякое дерьмо, потому что я слежу».

Кира отстранился и провёл пальцами по моей опухшей брови.

— Думаю, он просто хотел меня обнадёжить, — сказал он.

— Прости, — извинился я. — Не хотел тебя пугать или заставлять волноваться.

— Мэтт…

— Для меня почти ничего не изменилось. — Я вспомнил слова, произнесённые Кирой ранее. — То есть, уйти от Митча и парней было тяжелее, чем мне казалось, признаю. Но я стараюсь к этому привыкнуть. — Даже полуправда была лучше лжи. — Но я не хочу ранить тебя, Кира. Это последнее, что бы я сделал.

— Всё нормально, детка, — проговорил он, хотя было очевидно, что совсем нет. — Я думал, ты на меня рассердишься, — добавил он. — За то, что у тебя за спиной обратился к Митчу.

Я почти рассмеялся. Если бы он имел хоть малейшее представление о моих секретах.

— Ты сделал это, потому что переживаешь, — негромко признал я. — Но спасибо, что рассказал.

— Переживаю. Конечно, я переживаю, — подтвердил Кира, прижимаясь губами к моему лбу.

Стремясь извиниться хотя бы за то, чего не скрывал, я проговорил:

— Прости за сцену чуть раньше. Я не собирался так паниковать, оставляя сообщения на голосовой почте. Просто проснулся, а тебя нет дома. И я подумал, что возможно ты зол и не хочешь возвращаться.

Кира грустно улыбнулся и поцеловал непострадавший уголок моих губ.

— Как насчёт ужина? Я приготовлю.

Я вздохнул, поражаясь его неисчерпаемому запасу любви.

— Ты всегда очень добр ко мне.

— Да, именно так. Чего ты хочешь? — поинтересовался он. — Могу сделать стир-фрай, или рыбу на пару, или запечённую курицу. Это легко и быстро.

— Поджаренный бутерброд с сыром?

— Бутерброд?

Я кивнул.

— Ты спросил, чего хочется. Мне хочется поджаренный тост и сыр.

Кира хохотнул. Я слишком давно не слышал этого звука. Он чмокнул меня в здоровый висок.

— Будет тебе бутерброд.

Я сел на кухонный диванчик, пока Кира готовил нам тосты с сыром и рассказывал про свой день. Я притворился, что глаз и рёбра не болят, что я не вру и не чувствую вины. Лишь для того, чтобы любоваться его улыбкой.

* * * *

В понедельник утром, придя в БК, я первым делом нашёл Джамаля и извинился перед ним за то, что не провёл честный бой.

Он решил, что в качестве возмездия хватило моего почерневшего и опухшего глаза.

— У тебя отличный правый хук, — сказал я, стараясь отшутиться. — В любом случае, ещё раз, прости, что не посчитался с тобой.

Джамаль фыркнул.

— Дай угадать. Дело не во мне, а в тебе?

Я хохотнул.

— Типа того.

— Эллиот! — проорал Босс с другого конца зала. — Сюда! Живо!

Джамаль рассмеялся.

— Удачи с ним.

Я подошёл к невысокому пожилому мужчине, ожидая, что он отчитает меня на виду у всех. Но нет, он схватил меня за подбородок, повернул лицо, чтобы осмотреть глаз.

— Не так плохо, как я думал.

— Вчера мама Киры прикладывала японскую травяную мазь, — объяснил я. — Она вроде как убирает отёк и заживляет повреждённые ткани, как сказала Юми. Воняет будто протухшее мясо.

— Хм, — промычал Босс, отпуская мой подбородок. — Что ещё Юми тебе сказала?

— Как только она меня не обозвала. Накричала, велела прижать задницу к стулу, а потом несколько часов хлопотала надо мной, — сообщил я.

Надеялся на улыбку, но Босс проигнорировал мои слова и снова резко выдохнул.

— У тебя две недели, Эллиот. Две недели до того, как ты снова зайдёшь в клетку. Физически, ты готов, не считая глаза. Твоя форма и выносливость очень хороши. Но здесь. — Он постучал по моему лбу. — Здесь долбаный бардак.

— Прости, Босс, — негромко ответил я.

— Не желаю слышать жалкие извинения, — холодно проговорил он и поднял свой планшет.

Я глянул на Аризону, державшегося на безопасном расстоянии.

— Я думал сегодня позаниматься с Аризоной, помочь ему со спаррингом и подержать лапы.

У Босса во рту была ручка. Он потянулся к ней движением заядлого курильщика. Как только он осознал, что это не сигарета, он выплюнул её и указал на меня.

— Твой парень справится, — начал он и резко остановился. — То есть, не твой настоящий парень… Не этот, как там его зовут. Я имел в виду Аризону, типа твоего нового лучшего друга. Он сможет пережить день без тебя.

Я постарался скрыть улыбку из-за оплошности Босса.

— Даже не смей, блин, смеяться, — рявкнул он мне. — Я объясню, что ты сегодня будешь делать. Начнём со скакалки. — Тренер указал на верёвки, лежащие у стены.

— Да, Босс, — отозвался я. — Сколько?

— Пока не велю остановиться, — вспыхнул он. — Или пока ты не отключишься, пока тебя не стошнит, пока ты не упадёшь замертво. Только тогда и закончишь. А лучше, — проговорил он, указывая на собственную голову, — пока ты не выкинешь из головы то, что путает тебе мысли.

— Понял, — подтвердил я. — Начинаю прыгать. Не останавливаюсь.

Босс хмыкнул и прошёл мимо Аризоны.

— Что, по твоему мнению, тут такого весёлого? — прикрикнул тренер на высоченного, словно гора, мужчину.

— Ничего, Босс, — ответил Аризона, посмотрел на меня и широко улыбнулся.

Я подошёл к скакалкам, выбрал одну и, уйдя в дальний угол, начал прыгать.

— Чувак, ты в порядке? — поинтересовался Аризона.

— Ага. Но Босс устроил мне выволочку, — проговорил я. Каждый прыжок отдавался болью в голове. — Спасибо ещё раз за то, что в пятницу подкинул меня домой.

— Без проблем, — отреагировал Аризона. — Ты поговорил с Кирой?

— Немного, — соврал я.

— Аризона! — проорал Босс, подзывая его. — Оставь его, нахрен, одного, — гаркнул он. Невысокий грубоватый тренер начал твердить Аризоне, что мне было необходимо пространство, чтобы прочистить голову. Но я отключился от звуков разговора.

Я прыгал на скакалке, регулировал дыхание. А в голове, кроме невыносимой боли, был только стук, с которым ноги приземлялись на пол.

Не знаю, как долго я прыгал.

Босс позанимался с остальными парнями по их программам и ушёл в офисную часть, даже не взглянув на меня.

Я так и не остановился. Скакал на автопилоте, не думая.

Минут через двадцать Босс вернулся и улыбнулся, увидев, что я продолжаю. Пот струился по моему лицу, по спине. Каждая мышца горела огнём.

Но я не остановился.

Все остальные в зале начали бросать на меня взгляды. Некоторые сочувствовали, некоторые, я был уверен, делали ставки: я скорее отключусь или меня стошнит.

В конце концов, Босс проявил милосердие. Он встал передо мной, пока я продолжал прыгать, и читал что-то на планшете.

— Хмм, — задумчиво выдал он. — Отдаю тебе должное, Эллиот. Твоя дисциплинированность иногда тебе не во благо. — Потом Босс поднял взгляд от планшета. — Ради бога, остановись ты уже.

Я отбросил скакалку и свалился на скамью у стены. Босс кинул мне бутылку воды. Я отхлебнул между отчаянными вдохами. Потом вытер лицо, совсем забыв про глаз.

— Ой, блядь.

— Как глаз? — спросил Босс.

— Болит.

— Голова?

— Болит.

— Не сомневаюсь, — ответил тренер. — Мысли чуть прояснились? Или до сих пор ужасный беспорядок?

Я пожал плечами и несколько раз глубоко вздохнул, игнорируя вопрос.

— Ты хочешь заниматься так каждый день на протяжении двух недель?

— Нет.

— Тогда предлагаю тебе собраться. Или завтра я снова отправлю тебя на скакалку.

— Да, сэр.

— И что я тебе, блин, говорил про это звание?

— Извини, Босс.

— Так-то лучше.

— Какое следующее упражнение?

Тренер уставился на меня так, будто я отрастил вторую голову.

— Следующее? Господи, ты ненасытен до наказаний.

Босс покачал головой и посмотрел, как я пытаюсь выровнять дыхание.

— Ты выкинул все ненужные мысли? — спросил он. — У тебя на уме остался только стук твоих ног?

Я кивнул.

— Ага.

— Отлично, теперь ты в нужном месте, — подтвердил он. — Избавься от дерьма, которое забивает тебе мозг, и оставь его за дверью. В клетке места для него нет.

Я мог только кивать.

— Теперь иди в душ и вали домой, — велел он как обычно. — От тебя воняет.

Я встал и сдержал стон, чувствуя боль во всём теле.

— Спасибо, Босс.

— У тебя две недели, Эллиот, — напомнил он. — Две недели, чтобы всё исправить.

* * * *

Две недели тренировок, спаррингов и двойной жизни.

Две недели вранья Кире.

Я сказал ему, что не дерусь. Точнее, я не сказал ему, что дерусь. Говорил, что помогу Аризоне с подготовкой к бою, но не признался, что собираюсь вернуться в клетку.

И, конечно, врал.

Снова.

Что значит ещё одна ложь, когда за плечами уже сотня? Шесть месяцев ежедневной лжи.

Кто я, что делаю.

Зачем делаю.

Всё — ложь.

Кира работал, и я знал, что нет ни единого шанса, чтобы он увидел мой бой. Я не собирался позволять сопернику нанести даже один удар. По плану я входил в клетку, бил соперника по кулаку, а затем вырубал его к чертям.

Мой глаз почти зажил. Глазное яблоко всё ещё было немного налито кровью. Синяки пожелтели, а отёк почти полностью спал.

Док не был счастлив, что я возвращаюсь в клетку, но Тресслер настаивал. Судя по всему, с ним не решались спорить ни Док, ни Босс. Если Леон хотел, чтобы человек дрался, то выбора не оставалось.

Мы планировали турнир с центром «ЛМА», а Тресслер был крайне настойчив. Я предполагал, что у него был собственный интерес. Денежный интерес. Тресслер упоминал, что на мой прошлый бой было много ставок. Возможно, их он и хотел получить.

Меня не заботили деньги. Но если я скажу ему, что глаз не зажил, то рискую не попасть на очередной подпольный бой. А этого я допускать не собирался.

Мы готовились к схваткам в раздевалке, бинтовались и настраивались, когда зашёл Босс. Он зачитал список оппонентов, называя меня последним.

— Тебе выпала короткая соломинка, Эллиот, — заявил он. И пробормотал: — Не могу сказать, что удивлён.

— Кто мне попался? — спросил я, желая узнать, с кем предстоит драться.

Босс вздохнул.

— Их лучший боец. — Он покачал головой. — Надеюсь, ты сегодня на коне, Эллиот.

Я следил за схватками остальных ребят. Стоял вместе с командой, как и каждую пятницу, и подбадривал нашего парня. Посмотрел на Коди и Амила, Джамаля и Бенджи, потом на Аризону.

Команда «ЛМА» тоже наблюдала за своими. И только Юань всё это время сверлил меня взглядом. Я его игнорировал и, конечно же, разозлил.

Я уговаривал самого себя, что готов драться. Убеждал, что во мне достаточно ярости, чтобы уничтожить соперника. Заверял, что делаю правое дело, что это ради следствия. И я ведь не по-настоящему врал Кире, я просто работал.

Босс повернул меня лицом к себе.

— Выбирайся из собственных мыслей, Эллиот, — прикрикнул он на меня. Толкнул. Дважды. — Иди туда и покажи мне знаменитые проблемы с управлением гневом.

Я вступил в клетку, закусывая капу и позволяя злости терзать меня изнутри. Потому что я был в ярости. Я бесился из-за того, что натворил. Из-за того, в какое положение себя загнал. Из-за того, что сделал с Кирой.

Лично Юань меня может и не злил, но я просто злился. Злился на самого себя.

Я стукнулся с соперником кулаками. Рефери крикнул «Бой!», и я запомнил, что ударил Юаня по рёбрам.

Всё остальное потонуло во мраке.

Глава 13

Голова раскалывалась на части.

Я недоумевал, как вообще оценивать уровень мучений, когда в череп будто вонзился топор. Топор, только что вынутый из огня, с раскалившимся добела лезвием. Он прошёл словно нож сквозь масло, пронзив ослепляющей болью самый центр мозга.

Я опасался открывать глаза.

Понимал, что лежу, но не имел представления, где именно.

Чувствовал острые уколы в области рёбер. Дышать было больно. Но все эти ощущения не шли ни в какое сравнение с пыткой в голове.

Блядь.

Я услышал отдаленные голоса. Знакомые, но точно понять, кто говорил, не удалось. Хотелось попросить их: «Пожалуйста, вытащите топор из моего виска». Почему они этого до сих пор не сделали? Чего они, блядь, ждут?

Я поднял руку к голове, пытаясь нащупать то, что буравило мой мозг, и убрать самостоятельно. Но ничего не обнаружил. Только лишь собственную голову. Тут же чья-то ладонь схватила мою руку, а приглушённый голос велел не двигаться.

— Моя голова, — пробормотал я.

— Да, трещать будет знатно, — сказал голос, становясь отчётливее.

Док. Док говорил.

Я попытался открыть глаза.

Правое веко вообще не поднималось. Когда левый глаз, в конце концов, приоткрылся, вспышка света вызвала приступ боли. Меня затошнило, и я простонал.

— Блядь.

Я услышал бормотание Босса, затем снова заговорил Док.

— Мне не узнать без рентгена. Но, кажется, сломан нос, и возможно раздроблена скула.

Обо мне. Они говорили обо мне.

Я попытался сесть, но меня удержали.

— Не поднимайся, — сказал Док. Вообще-то, я не хотел вставать. Не хотел шевелиться. Я закрыл глаза.

Кто-то взял меня за руку, и знакомый голос прошептал: «Господи боже».

Я открыл левый глаз и увидел Киру. Не понятно как, но он оказался здесь, встал рядом на колени, осмотрел меня. Его глаза наполнились жалостью и ужасом. Он отвернулся и заговорил с кем-то вне моего поля зрения.

— Разве ему не нужно в больницу?

— Нет, — прохрипел я. — Никакой больницы.

Я сел, не желая показывать Кире, что мне чересчур плохо. И тут же пожалел. Голова была тяжелой и будто бы перевешивала на одну сторону. В ушах звенело, а желудок скрутило. Я глухо охнул:

— Кажется, меня вырвет.

Мне между коленей поставили небольшой тазик. Кира стоял передо мной на коленях.

— Что случилось? — спросил он.

— Не знаю, — ответил я. Хотя прозвучали слова как-то невнятно. Я ничего не помнил. Только как зашёл в клетку и стукнулся кулаками с Юанем…

Ответил Аризона.

— Мэтт дрался отлично первые два раунда. Выигрывал по очкам. И прямо перед окончанием второго раунда Юань повалил его на пол. Прозвенел звонок. Как только начался третий, Мэтт попытался уложить парня, ударив ногой в голову. Но тот выставил колено. Мэтт свалился на маты, а Юань так и продолжал бить его локтем по голове.

— Куда делся рефери? — спросил Кира. — Насколько, блядь, непрофессиональным он должен быть, чтобы допустить подобное?

— Ровно настолько, сколько ему заплатили, — ответил Док.

— Что? — удивился Кира, вставая. — Что ты имеешь в виду под «заплатили»? Кто-то подкупил его, чтобы это сделать?

Я узнал интонацию. Кира разозлился и почти вышел из себя. Я поднял руку и проговорил:

— Я в порядке.

— Ты не в порядке! — сорвался он. Потом резко вдохнул и заговорил снова, сдерживаясь. Мою голову по-прежнему клонило вниз, а глаза были закрыты. Судя по голосу, Кира произносил сквозь стиснутые зубы.

— Мэтт, ты не в порядке. Всё происходящее — не в порядке. Охренительно не в порядке.

Док вмешался, разрядив гневную обстановку в комнате.

— Кира? Тебя ведь так зовут?

— Да, — коротко бросил тот.

— Ты присмотришь за Мэттом?

— Да.

— Есть несколько моментов, которые мне нужно тебе объяснить, — сказал врач. — Я вправил ему нос. Думаю, у него может быть раздроблена скула, но с этим мы ничего не поделаем. У него сильное сотрясение. Тошнота, головная боль и головокружения останутся на несколько дней, а то и недель.

— Я знаю, что значит сотрясение, — сообщил Кира. — У меня самого такое было.

— Тогда ты в курсе, что нужно будить его каждые несколько часов. А если симптомы усилятся или не начнут пропадать, потребуется отвезти его в больницу, — продолжил Док. — Порез над глазом должен зажить без швов, если не допустить заражения и новых повреждений. Мэтту нужно провести в постели день-два, а после никаких нагрузок. Через неделю я хочу осмотреть его ещё раз, и тогда разберёмся с остальным.

— Могу я его сейчас забрать?

— Да, — подтвердил Док. — Но сначала… — Его голос прозвучал рядом со мной. Я поднял тяжёлую голову, чтобы взглянуть на врача. — Дам тебе обезболивающее, хорошо? — спросил он меня.

Я почувствовал укол иглы в руке. Через несколько секунд по телу начало разливаться онемение.

Я слышал, как Кира поблагодарил за то, что ему позвонили. Аризона ответил: «Не за что». Они поговорили о чём-то ещё, но я не мог уследить за беседой. Будто слова, сказанные на незнакомом мне языке, пробивались из-под слоя воды.

Я закрыл глаза, уронил голову и поддался забытью.

* * * *

Проснулся, удивившись, что до сих пор сижу в машине.

— Мэтт? — раздался мягкий голос Киры. — Мы на месте. Можешь идти?

Я выглянул в окно, но там виднелся не наш дом. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что мы остановились возле хижины.

— Что мы тут делаем? — уточнил я. Голос сипел. Было больно шевелить губами. — Надолго я отключился?

— Около двух часов, — ответил Кира. — Мы усадили тебя в машину, я заскочил домой, собрал вещи, взял ключ от хижины у родителей и сразу поехал сюда.

Я повернул голову, чтобы посмотреть на него, но не знал, что сказать.

— Я устал.

Кира кивнул.

— Давай, пошли внутрь.

Казалось, будто я должен заставлять тело шевелиться. Словно каждое движение — медленное, осознанное и взвешенное действие. Когда я открыл дверь машины и собрался выйти, организм оцепенел в знак протеста. Благодаря уколу Дока я мог вытерпеть приглушённые ощущения. Я знал, что настоящая боль таилась в глубине, прикрытая лекарствами и пока не способная выйти на поверхность.

Я простонал, попытавшись встать. Кира оказался рядом, приобняв меня за плечи.

— Отведём тебя в дом и поднимем на второй этаж, — проговорил он. — И ты сможешь сразу лечь.

Я находил силы лишь кивать и автоматически переставлять ноги. Ступень за ступенью я преодолел лестницу. Ощущая повсюду боль, но одновременно и онемение.

Я не хотел ничего чувствовать.

Ни ноющего лица, ни ослепляющей рези в голове, ни тянущего жжения в левом бедре.

Ни тяжести на сердце.

Ни вины.

Я не хотел ничего чувствовать.

Стащил с кровати покрывало, лег на постель, даже не подумав укрыться, и закрыл глаза.

Через какое-то время меня разбудил Кира. Он попросил меня сесть, дал таблетки, которые я проглотил без вопросов. Узнал о моем самочувствии. Я, вместо ответа, помотал головой. Слов у меня не нашлось.

Я спал, Кира меня будил. Я спал, он вновь будил меня.

Небо посветлело и снова потемнело. Кира задавал вопросы и протягивал таблетки. Я хотел лишь спать.

Я прежде не бывал настолько вымотан.

Небо посветлело во второй раз, и я лежал в кровати, не желая двигаться. Не желая вставать и встречаться с Кирой лицом к лицу или признавать собственные проступки.

К сожалению, выбора не было. Кира вошёл и скинул с меня одеяло.

— Ну же, вставай.

— Я устал, — слабо произнёс я.

— Прошло два дня, — сообщил он. — Тебе нужно подняться. Поесть, сходить в душ. И простыни нужно постирать.

Понимая, что так легко Кира от меня не отстанет, я медленно сел и поставил ноги на пол, чувствуя растяжение и ноющую боль в каждой мышце. Мой левый глаз не открывался из-за отёка. Голова кружилась, а комната будто вращалась в противоположном направлении.

— Ой.

— Просто посиди немного перед тем, как попытаться встать, — порекомендовал Кира. — Как твоя голова?

— Раскалывается, — тихо признался я. — Всё болит.

Кира больше ничего не сказал. Его молчание тяжело повисло в воздухе. Я знал, что означает тишина. Он зол, обижен и разочарован.

И я его не винил. Не мог. Это моих рук дело. Мой бардак, моя ошибка.

Я кивнул, договариваясь с самим собой, что приму любую реакцию Киры. Я заслужил и его злость, и его разочарованный взгляд, и молчание.

Медленно, я поднялся, сдержав стон, когда боль пронзила ослабшие, затёкшие мускулы. Положив одну ладонь на стену для поддержания равновесия, я неспешно зашагал в ванную.

Вода была горячей и ужасно обжигала, но я остался под душем, позволив потоку стекать по затылку и ощущая расслабляющиеся мышцы. Я подставил под воду лицо, но не трогал его руками. Не осмелился. Чистить зубы с опухшей стороны было довольно болезненно, но после я почувствовал себя лучше. Даже относительно по-человечески.

Мне пришлось сесть на край не заправленной кровати, чтобы натянуть шорты. Я хотел просто лечь, но подозревал, что Кира специально стащил постельное бельё, чтобы я не провёл в постели ещё один день.

Очень медленно, шаг за шагом, я спустился на первый этаж.

Кира вышел из небольшой прачечной, удивившись при виде меня. Он осмотрел мой обнажённый торс. Не с сексуальным желанием, а скорее изучая травмы. Мои рёбра продолжали ныть, но основной удар приняло на себя бедро. А лицо… Слово «боль» даже не описывало весь набор ощущений.

Я не мог взглянуть на Киру. Но замер, когда он подошёл ко мне, несколько раз вздохнул и спросил:

— Голоден?

Я кивнул.

Не сказав больше ни слова, Кира развернулся к холодильнику и достал несколько тарелок: ломтики холодного мяса, салат и кусочки фруктов. Я делал для него то же самое, когда мы отсиживались здесь после истории с похищением. Кира говорил, что чем мельче нарезана еда, тем проще есть. Должно быть, он запомнил…

Я понемногу откусывал, пока не съел почти всё. А Кира притворялся, что не наблюдает. Я по-прежнему не мог поднять на него взгляд. Не знал, что сказать.

Стоило извиниться. Сказать, что люблю его. Что не хотел ранить. Что до сих пор работал в полиции. Я должен был признаться во всём. Но не мог.

Поэтому медленно вышел на террасу с видом на долину и горы, осторожно опустился в кресло, закрыл глаза и уснул.

Кира разбудил меня, сел рядом со стаканом воды в одной руке и горстью таблеток — в другой. Я привстал, стараясь не морщится от боли.

— Спасибо, — проговорил я, проглатывая лекарства.

— Чувствуешь себя лучше?

— Не слишком. Голова уже не раскалывается.

— Лицо болит?

— Вся левая сторона.

Кира кивнул.

— Те таблетки, которые выдал врач, должны помочь, — сказал он.

— Это седативные (прим. пер.: сильные успокоительные препараты, влияющие на центральную нервную систему)? — поинтересовался я.

Кира покачал головой.

— Нет, он не может выписать рецепт. Просто сильное обезболивающее.

Забавно, что я, полицейский из отдела по борьбе с наркотиками, почти хотел заполучить что-то вроде «Перкосета» или «Викодина» (прим. пер.: обезболивающие наркотические препараты, содержащие опиоиды), по рецепту или без него.

Я мотнул головой.

— Я, правда, очень устал. Прости. Ты привёз меня сюда, а я хочу лишь спать.

Кира смотрел вдаль.

— Всё хорошо, Мэтт.

— Ты взял отпуск на работе?

Он взглянул на меня и кивнул.

— Смог выпросить только четыре дня из-за того, что не предупредил заранее, — сообщил он. — Хотелось бы задержаться подольше.

Я откинул голову на спинку кресла и долго наблюдал за Кирой. И тут до меня кое-что дошло.

— Ты забрал ключи от хижины у родителей? Рассказал им обо мне?

— Они видели тебя, — тихо проговорил он. — Ты вырубился в машине.

Ох, полный пиздец.

— Прости, — сказал я. — Мне очень жаль.

Кира уставился на меня.

— За что именно ты извиняешься?

— За всё, — приглушённо признал я. — За последние месяцы, за это. — Я указал рукой на собственное лицо. — Жаль, что не рассказал о запланированной драке. Что Аризоне пришлось звонить и звать тебя. Должно быть, это было ужасно. Прости. Прости, что я запутался в собственной голове.

Я сделал глубокий вдох. Признание о моей задаче в БК вертелось на кончике языка. Но я не мог.

— Прости за всё.

Кира печально улыбнулся.

— Ты не был… самим собой, — произнёс он, осторожно выбирая слова. — Мэтт, тебе нужно со мной поговорить, — попросил он. — Обещай, что выговоришься и не позволишь мыслям тянуть тебя вниз.

Я кивнул.

— Попытаюсь.

— Нет, не пытайся, — поправил Кира. Я знал, что он зацепится за слова. — Сделай. Тебе придётся, Мэтт. Я люблю тебя, но не смогу помочь, если ты не будешь говорить.

Я собрался было возразить, но понял, что меня уже тошнит от лжи. Поэтому промолчал.

Кира взял меня за руку, перебирая мои пальцы. Я не заговорил, и он продолжил:

— Не знаю, с какими демонами ты воюешь в собственной голове, Мэтт. Ты не хочешь рассказывать прямо сейчас. И хоть я не слишком этим доволен, всё в порядке. Пока есть надежда, что однажды ты признаешься.

Я кивнул.

— Признаюсь, — пообещал я. Когда-нибудь я на самом деле расскажу. — Мне просто нужно привести мозги в порядок.

Стараясь не разболтать слишком много, но дать немного утешения, я добавил:

— Я не буду драться вечно. Может быть ещё пару месяцев.

Мне хотелось обозначить Кире финальную точку. Чтобы он знал, что этот ад — не навсегда. Он покачал головой.

— Никогда не понимал, почему ты вообще захотел заняться боями, — тихо произнёс он. — И я знаю, что ты не говоришь всей правды. — Кира вновь перевёл взгляд на горы и вздохнул. Прежде, чем я успел сказать хоть слово, он продолжил: — Но не важно. Мэтт, я хочу у тебя кое-что попросить… — Он умолк.

Мой желудок куда-то провалился.

— Что такое?

— Ты же знаешь, что я поддержу тебя в любом начинании?

Я кивнул, напуганный направлением разговора.

— Но не в этом. Я не могу смотреть на твои мучения, — прошептал Кира.

Я не понял, о чём именно он просит.

— Кира?

— Прошу тебя: не дерись больше.

— Что?

— Я не хочу, чтобы ты снова занимался боями в клетке, — просто сказал Кира. Потом громко выдохнул. — Думаю, у тебя есть недель шесть-восемь, чтобы решить. Тебя явно не допустят к боям с таким носом. Нужно время, чтобы он полностью зажил. И я, вроде как, надеялся, что ты успеешь передумать о своём желании драться.

Блядь. Как мог я объяснить, что мне придётся драться снова всего через четыре недели? И без разницы, заживёт нос к тому моменту или нет.

Я не стал. Не смог.

А значит, больше лжи и больше чувства вины.

Я внезапно почувствовал тошноту.

— Ты в порядке?

Я мотнул головой.

— Нет, мне не слишком хорошо. — И в то же мгновение меня словно окатило волной холода.

Кира заметил, что я дрожу.

— Пошли, отведу тебя в кровать. Или на диван. Куда лучше?

Несмотря на желание оказаться в постели, натянуть одеяло и исчезнуть, мне хотелось дольше побыть рядом с Кирой.

— Диван.

В доме Кира усадил меня и пошёл заваривать чай с японской мятой.

— Мама звонит каждые пару часов, — сказал он с кухни. — Родители тебя видели, пока ты спал в машине. Мама практически запаниковала.

Ох, чёрт побери.

— Я могу перезвонить и извиниться.

Кира подошёл ко мне с чашкой чая, потом вернулся за дурно пахнущей травяной мазью, которую делала Юми. Он сел рядом, аккуратно нанёс мерзкую пасту на мой нос, щёку и веко. Я не брился ни разу после боя, поэтому даже не представлял, как выгляжу.

— Я сказал ей, что ты в порядке, — тихо сказал Кира. — Она хотела приехать, но я отговорил. — Потом добавил: — Подумал, что нам не помешает время.

Мне ненавистно было видеть, как ему со мной сложно. Меня убивала его тоска. Красивые миндалевидные глаза Киры наполнились печалью. Я взял его за руку и сжал.

— Соскучился по тебе.

Он провёл большим пальцем по моей ладони.

— Я соскучился по нам.

Я кивнул, признавая собственную вину в происходящих неприятностях.

— Прости.

— Ты продолжаешь повторять одно и то же.

От внимания не ускользнуло то, что Кира ни разу не принял мои извинения и не сказал, что прощает. Я согнул его средний и безымянный пальцы, сделав жест «Я тебя люблю». Он когда-то так признался мне в любви впервые.

Кира поднял взгляд от ладони и грустно улыбнулся.

— Правда?

Я быстро кивнул.

— Очень сильно. Я люблю тебя очень сильно. Никого и никогда так не любил. Кира, детка, ты для меня — всё.

Кира взял мою руку и приложил к собственному лицу. Вздохнул, уткнувшись в ладонь, и прикрыл глаза.

— Спасибо.

Я провёл большим пальцем по его щеке.

— Могу я тебя поцеловать? Пожалуйста?

Его глаза резко распахнулись.

— Не с этой штукой на лице. Она воняет тухлятиной. — Но потом Кира улыбнулся и прижал губы к моим, оставляя нежный и ласковый поцелуй.

Его телефон на кухонной стойке просигналил о сообщении.

— Если это твоя мама, то я ей позвоню, — сказал я.

Кира встал и забрал телефон. Посмотрев на экран, он помедлил.

— Эм… Митч тоже названивал.

Чёрт.

— Он как-то узнал о бое и звонил по утрам и вечерам. Он, правда, очень сильно о тебе беспокоится.

Я даже не знал, где оставил свой телефон. Не понятно, беспокоиться или радоваться, что Митч звонил на телефон Киры, а не на мой. И, тем не менее, мне нравилось, что он волновался.

— Правда?

— Не будь столь удивлён, — сказал Кира. — Конечно, он беспокоится. Ты по-прежнему его лучший друг.

Он прочитал сообщение.

— Митч хочет знать, как ты себя чувствуешь сегодня. — Он передал телефон мне. — Позвони.

Я набрал номер Митча, и тот ответил на втором гудке.

— Привет, Кира. Как там мальчик?

— Мальчик в норме, — проговорил я, зная, что Митч мгновенно узнает мой голос.

— Ох, чувак, — сказал он со вздохом. — Блядь, ты в порядке? Я так сильно переживал.

Хорошо было услышать его голос.

— Ага, я в норме. Куча боли и сожалений. Прости за случай в баре на той неделе, — добавил я, чтобы Кира не заподозрил ничего.

— Кира рядом? — спросил Митч. — Можешь говорить?

Я взглянул на Киру.

— Да, он был рядом все эти дни, — ответил я, зная, что Митч поймёт: я не мог говорить.

— Мэтт, мы уже собирались приехать и вытащить тебя оттуда, — сказал он. — Блядь. У нас был подсадной парень, он сказал, что тебе голову размозжили, и пришлось выносить тебя из клетки.

— Правда?

— Да, правда, — повторил он. — Я же сказал, что мы присматриваем.

— Приятно слышать. Хорошо, что подготовка к свадьбе идёт по плану, — проговорил я в качестве отвлекающего манёвра для сидящего рядом Киры. Я взглянул на него, и он улыбнулся.

— Беркман сказал, что если подобное повторится, то мы сворачиваемся. Особенно, услышав твой последний звонок, — сказал Митч. — Звучал ты… решительно.

— Потому что таким и был.

— Слушай, Мэтт, мы можем прямо сейчас всё отменить, если хочешь.

Я изобразил смех.

— Не думаю.

Митч вздохнул в трубку.

— Мы проверили Юаня Хуа. Он родом из Вьетнама, и у него отвратительный послужной список, Мэтт. Он — сумасшедший ублюдок.

— Знаю.

— Глянули его пересечения с Тресслером, — продолжил Митч. — Мэтт, они связаны. Они вместе ведут какой-то законный бизнес за пределами БК, так что, без сомнений, есть и незаконные дела.

— Правда? — переспросил я.

— Да. Поэтому, если тебя снова поставят на бой с ним, не дерись. Не заходи с ним в клетку. Тресслер хочет, чтобы ты бился с Юанем. Специально об этом просит.

Я откинулся на спинку дивана и положил руку на бедро Киры, стараясь сохранить непринуждённый вид.

— Так и думал, — подтвердил я.

— Можешь сказать Тресслеру, что ты недостаточно поправился для следующей подпольной схватки?

Я вновь сымитировал смех.

— Вряд ли. Но придётся попросить тебя приглядеть за этим для Киры.

Митч точно знал, что я хочу попросить.

— Мы следим за Кирой, Мэтт, — мягко произнёс он. — Но больше волнуемся о тебе.

— Приятно было с тобой поговорить, — сказал я, заканчивая беседу. — Передай мой поцелуй Анне.

— Мэтт, будь осторожен.

— Всем остальным посылаю привет.

— Мэтт…

— Хорошо, пока.

Я сбросил звонок и передал телефон Кире. Он отложил его на кофейный столик, взял чашку мятного чая и отдал мне.

— Вот, выпей ещё немного.

— Спасибо, — поблагодарил я, делая глоток.

— Митч о тебе переживает.

Я улыбнулся.

— Приятно было с ним поболтать.

По многим причинам.

Итак, Юань и Тресслер связаны. Тогда упорное желание Тресслера поставить меня против Юаня очень подозрительно. Он хотел испытать мою верность? Он знал, что я — полицейский под прикрытием, и хотел меня убить? Я понятия не имел, но внутренний инстинкт подсказывал второй вариант.

Я выдал Кире свою лучшую улыбку. Он взял пульт, включил телевизор и расположился на диване вместе со мной. Очень осторожно, очень нежно он устроился поближе ко мне. Я обхватил его рукой за талию, наслаждаясь прикосновением. Кира аккуратно положил голову мне на грудь и слушал биение моего лживого сердца.

Глава 14

Я проснулся посреди ночи и больше уснуть не смог. Наверно, успел отоспаться за три дня. Поэтому лежал рядом с Кирой, уставившись в потолок, и осмысливал всё. Неожиданно, комната стала слишком тесной.

Мне требовался свежий воздух.

Тяжесть моей работы и постоянного вранья будто осела грузом у меня на груди. Казалось, стены на меня давили, а кислорода не хватало. Сотрясение было ни при чём, дело лишь во мне самом.

Стараясь не разбудить Киру, я вышел на террасу. Схватился рукой за перила и глубоко задышал, стараясь прийти в себя. Меня преследовало ощущение, что вокруг образовалась огромная, безграничная пустота. Но в то же время меня словно втиснули в крошечное пространство и окружили.

Я мог сконцентрироваться лишь на дыхании. Не знаю, сколько времени я провёл на улице, но, в конце концов, смог спокойно дышать, несмотря на жжение в лёгких.

— Мэтт?

Голос застал меня врасплох. Я не слышал, как Кира появился рядом.

— Ты в порядке?

— Да, — соврал я машинально, почти инстинктивно.

— Что ты тут делаешь? — спросил он, подходя ближе. — Сейчас полтретьего ночи.

— Захотелось свежего воздуха, — объяснил я. — Не собирался тебя будить.

Мой левый глаз до сих пор был заплывшим и болел, но я немного им видел. Я распознал неуверенность и сомнение Киры.

— Тебе больно? — уточнил он. — Ты тяжеловато дышишь.

Я помотал головой.

— Нет, всё нормально. Боль не такая уж сильная.

Кира кивнул, ничуть не менее обеспокоенный.

— Хорошо, тогда возвращайся в постель.

Он взял меня за руку и повёл обратно, вверх по лестнице. Оказавшись возле кровати, я остановил его. Ранее, вечером, когда мы только легли, Кира не захотел заниматься со мной сексом. Сказал, что это не лучшая идея.

Но мне близость была необходима. Мне необходим был он.

— Кира, — шёпотом позвал я. — Ты мне нужен. — Я уткнулся ему в грудь. — Нужно, чтобы ты лёг вместе со мной. — Зажал в кулаке ткань его футболки и вцепился пальцами другой руки в его тело. — Нужно почувствовать тебя. Нужно, чтобы ты меня взял.

Кира убрал мои руки с его талии.

— Мэтт, не думаю…

Я его прервал.

— Пожалуйста.

Я понимал, что начал умолять, что слова звучали отчаянно. Я и был в отчаянии. Кира был мне нужен.

— Кира, пожалуйста, — шепнул я.

— Мэтт, нет.

Его тёмный взгляд переполняло беспокойство. Я был не в состоянии на это смотреть. Поэтому закрыл глаза и кивнул. Я понимал.

Отказ приносил больше страданий, чем головные боли, сломанный нос и избитое бедро. Я отступил от Киры, сел на кровать, лёг на бок, подтянув ноги и свернувшись в комок. Почувствовал, как прогнулся матрас. Затем рядом раздался голос Киры.

— Мэтт, дело не в том, что я тебя не хочу. Ты сильно пострадал, и мне не хочется… — Он умолк, а потом заговорил снова: — Мэтт, пожалуйста, посмотри на меня.

Я приоткрыл глаза.

— Всё нормально. Мне не стоило просить.

— Мэтт…

Я перебил его, хотя голос был не громче шёпота.

— Я очень устал.

Закрыл глаза, а проснулся уже в одиночестве.

* * * *

Я спустился вниз. Кира наводил порядок и расставлял вещи по местам. На меня он не смотрел. А его голос был тих.

— Хорошо спал?

Я кивнул.

— Да. Ты?

Кира не ответил.

— Нужно возвращаться сегодня, — вместо этого проговорил он. — У меня вечером работа.

— Ладно, — согласился я, разворачиваясь. — Пойду соберусь.

— Можешь сначала позавтракать, — предложил Кира. И, наконец, встретился со мной взглядом. — Твоему глазу, кажется, получше.

Я пожал плечами.

— Мне сложно понять. Я его не видел.

— Ты вообще на себя не смотрел?

Я помотал головой.

— Нет. — Почесал четырёхдневную щетину на здоровой щеке. — У меня не нашлось сил на бритьё, поэтому я решил не смотреться в зеркало… — Я умолк, понимая, что оправдание прозвучало жалко.

Есть, внезапно, расхотелось.

— Пойду приму душ.

Едва я успел зайти в ванную, как позади возник Кира. Он меня удивил.

— Что ты делаешь?

Кира положил руки мне на плечи и развернул в небольшом пространстве ванной комнаты лицом к зеркалу.

— Взгляни на себя.

Я не поднял глаз.

— Кира, — начал я.

— Взгляни на себя, — повторил он, перебивая. — Почему ты не смотришь на самого себя?

Потому что мне не нравится то, что я вижу.

Потому что не узнаю человека в зеркале.

Я повёл плечом, не в силах взглянуть на отражение.

Кира стоял у меня за спиной. Он обхватил ладонями мою голову и насильно её поднял. Сперва, я заметил в зеркале Киру и его прекрасные, грустные и терпеливые глаза. Невыносимо было видеть в них боль. Смотреть на самого себя оказалось проще.

Грязные волосы свалялись, лицо заросло щетиной, а слева, от щеки до виска, расцвели тёмно-фиолетовые кровоподтёки. Над бровью красовался порез, а кожа рядом с глазом была покрыта бордовыми ссадинами. Нос опух, на переносице — рана, синяк на левом нижнем веке. Левый глаз налился кровью, всё вокруг до сих пор было отёкшим, а кожу сильно тянуло.

Я выглядел кошмарно.

Кира просто стоял у меня за спиной и наблюдал. Ему не требовалось произносить ни слова. Всё было написано на его лице.

Я рвано выдохнул и сморгнул слёзы. Перевёл взгляд на Киру и кивнул.

Я капитально облажался.

Кира развернул меня. Я ожидал, что он выскажет, какое я позорище и как всё разрушил. Но он промолчал. Подтолкнул меня спиной к тумбе и открыл кран, заполняя раковину горячей водой.

Кира достал крем для бритья и намазал мою щетину, а потом начал меня брить. С любовью, разбивавшей мне сердце.

Без слов он повернул моё лицо, поднял подбородок и провёл лезвием по щеке. Его руки были заботливыми и нежными. Он сосредоточился на деле, рассматривая меня, и особенно бережно занялся левой стороной моего лица. В его прикосновениях и глазах была лишь любовь.

А я продолжал бороться с выступающими слезами.

Кира постучал бритвой по краю раковины последний раз и вытащил затычку.

— Готово, — тихо сказал он. — Иди в душ. Я начну собираться.

Я вновь кивнул, но когда, наконец, смог выдавить: «Спасибо», Кира уже вышел.

* * * *

Обратная поездка в город прошла в тишине. Говорили мы мало. Заехали к родителям Киры отдать ключи от хижины, и они явно заметили, что между нами повисло напряжение.

Юми засуетилась над моим лицом, но спокойнее, чем обычно, и внимательно следила за сыном. Обычно она действовала смело и откровенно заявляла обо всём, что ей казалось важным. Но сейчас женщина осторожно обходила вопрос наших с Кирой взаимоотношений.

И, кажется, именно в этот момент до меня дошло по-настоящему.

Я относился к Кире как к должному и думал, что мы вместе навсегда. Считал само собой разумеющимся, что мы выдержим мою работу под прикрытием, ложь и предательство.

Думал, что наши отношения крепки. Думал, что мы — неразрушимы.

И совершенно ошибся.

Я нас сломал.

Негромко поблагодарив Юми и Сэла, я сказал, что подожду в машине. Я был не в силах видеть их разочарование и печаль.

Мы уехали домой, Кира отправился на работу. И несколько следующих дней мы почти не разговаривали. Я пытался, он пытался. Но я не смог произнести слова, которые должны были между нами прозвучать.

Кира знал, что я умалчиваю о чём-то, и ждал моего первого шага. Но я его так и не совершил. Я не мог. Кира не должен узнать. Я этого не допущу.

Не подвергну риску его безопасность. Не снова.

Кира сказал, что у его босса Криса какие-то проблемы, и нужно прикрыть его на работе. Но я был уверен, что это лишь отговорка, чтобы держаться подальше от меня.

Я не винил Киру.

И чувствовал, что раскол между нами увеличивается. Нас разделяло расстояние. Я бессильно наблюдал, как мы с Кирой расходимся в стороны, и я теряю лучшее, что когда-либо появлялось в моей жизни.

Я мог пойти в Главное управление и сказать: «Хватит». Мог позвонить Россу Беркману и произнести кодовое, спасительное слово, которое подскажет ему, что меня пора вытаскивать.

Но я знал, что нельзя. Я доведу дело до конца, даже если в итоге Кира меня бросит. И как бы ни становилось страшно, виноватая часть меня подсказывала, что Кира заслужил того, кто его не обидит.

А я заслужил страдание.

* * * *

В пятницу, через неделю после боя, я появился в БК. Парни протягивали мне кулаки, осматривали мои синяки и порезы, обсуждали схватку.

— Чувак, Юань охренеть как разозлился, — сообщил Амил. — Когда рефери объявил его техническое поражение, мужик взбесился.

— Он что? — уточнил я. — Проиграл?

— Да, чувак, — произнёс Джамаль. — Черт, где ты пропадал? Это самая обсуждаемая тема в залах.

— Юань проиграл? — переспросил я. — Он же меня в нокаут отправил.

— Несколькими запрещёнными ударами, — подсказал Коди. — Судьи приняли решение, рефери пришлось объявить. Кто-то потерял много денег, другие выиграли по-крупному.

Блядь. Мне ничего не было известно. Я помотал головой.

— Не знал.

Аризона подошёл и похлопал ладонью по моему плечу.

— Вот он, главный парень недели.

— Хэй, — поприветствовал я Аризону.

Верзила улыбнулся мне.

— Ты — единственный известный мне человек, который выигрывает бой, валяясь без сознания на полу.

— Талант, — засмеялся я, шуткой маскируя эмоции от новой информации. Итак, если прежде Юань и не желал моей смерти, то теперь чертовски точно хочет.

Как и Тресслер.

Господи.

Босс положил конец нашим, по его выражению, «дамским сплетням» и велел возвращаться к «долбаным тренировкам». Я усмехнулся. Босс был грубоватым и резким, но трудолюбивым и достойным человеком.

— Ты, — рявкнул он мне. — Пошли со мной к Доку. Нужно узнать, когда тебя допустят.

Док потыкал, пощупал и понажимал на мой нос, скулу и переносицу. Это было ужасно больно. Я резко отстранился.

— Умеешь драться?

Врач приподнял одну бровь.

— Думаешь, ты настолько хорош?

Босс захохотал рядом.

— Никаких драк в кабинете первой помощи.

Док выпрямился и вздохнул.

— Что ж, дадим ещё неделю, — решил он. — Как твоя голова? Головокружение, потеря памяти, проблемы с концентрацией?

— Нет, — ответил я. — Головная боль пропала. По большей части я просто устаю. Клянусь, мог бы проспать день напролёт.

Док нахмурился.

— М-м-м, это частое последствие сотрясения. Ничего другого?

Я помотал головой.

— Не-а.

Док повернулся к Боссу и сказал:

— Только лёгкие нагрузки. Никакого спарринга на этой неделе. Поставь его на кардио, но без контакта.

Потом перевёл взгляд на меня.

— Кардио отнимет у тебя больше сил. Тридцать процентов дыхания в бое идёт через нос. У тебя пока не спал отёк, и ты чаще будешь дышать ртом. — Он взял меня за подбородок и повернул лицо к свету. — Ну, нос у тебя теперь немного искривлён. Вдобавок шрам над бровью. Думаю, можешь вычеркнуть звание красавчика из своей биографии.

— Спасибо. — Я закатил глаза.

Док заулыбался, направившись к выходу. — Ты должен полностью поправиться недели через три, как раз к возвращению в клетку.

Я кивнул и выдохнул. Три недели. Осталось пережить лишь три недели. Последний рывок, который придётся выдержать Кире. После всё закончится, вне зависимости от того, арестуют Тресслера или нет.

Всего три недели лжи.

Мне нужно собраться ещё на несколько недель, будто нет ни единой проблемы. Вести себя как тот человек, которого Кира полюбил.

Если я смогу продержаться, то всё наладится. Вернётся привычный порядок вещей, а Кира продолжит меня любить.

Нужно было предвидеть, что не стоит обнадёживаться.

* * * *

Бой приближался, а мы с Кирой отдалялись. И я чувствовал, что теряю контроль. Я почти не спал и не хотел есть. Даже сексуальная разрядка… не удовлетворяла. Хотя, мы с Кирой и не занимались сексом. Он отказывался ко мне прикасаться. Но меня не усмиряла даже мастурбация в душе. Я оставался вымотанным и разочарованным.

Я слишком сильно старался вести себя как ни в чём не бывало. Кира по большей части кивал, прекрасно понимая, что я близок к надлому. Он пробовал говорить со мной, а я изо всех сил пытался не обращать внимания на его беспокойство и убеждал, что в норме.

Но в среду, за пару дней до боя, я провёл дома несколько часов, получив слишком много времени наедине с самим собой и с мыслями. Я оказался в одиночестве в этом деле, вынужден был гадать, завершат ли расследование Митч и парни. Думал, работали ли они так же усердно, как я. Сходили ли с ума из-за расследования, как я.

Я начинал сомневаться в их самоотверженности. Начинал сомневаться даже в собственной.

Я был… на взводе.

Я терял чёртов рассудок.

Кира избегал меня, задерживаясь на работе. Когда он, наконец, пришёл домой в начале десятого, я сидел на новом диване. Единственным источником света был телевизор. Кира медленно поставил сумку на пол и сел рядом.

Он настороженно взглянул на меня и прижал ладонь к моему колену, чтобы остановить дёргающуюся ногу. Я даже не заметил, что делаю это.

— Мэтт? — осторожно проговорил он. — Ты в порядке?

Я кивнул и попытался улыбнуться.

— Да, в норме.

Кира закусил губу и кивнул с сомнением.

— Хорошо.

Покачав головой, он убрал руку, встал и вышел. Я подскочил с дивана, бросился за ним в спальню и схватился за него, притягивая к себе. Я пытался удержать Киру, просто прикоснуться к нему. Грубо поцеловал его губы, потом шею.

— Ты мне нужен, — проговорил я. — Нужен. Пожалуйста.

— Мэтт. — Кира попытался отстраниться.

Я коснулся рукой его ягодиц и проложил дорожку поцелуев вниз по шее. Я готов был поклясться: если он не ляжет со мной в постель, я не переживу.

— Хочу, чтобы ты трахнул меня. Мне нужно, чтобы ты завладел мной, заявил свои права. — Я впивался пальцами в его кожу, сжимая чересчур сильно. — Не отказывай мне, — прохрипел я. Меня охватило отчаяние, и я задрожал.

— Мэтт, остановись! — воскликнул Кира. Он схватил меня за руки и оттолкнул. — Просто остановись. Ты не хочешь, чтобы я тебя трахал. Ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль. А я не способен.

Я отчаянно замотал головой.

— Нет.

— Да, — кивнул он, глядя мне прямо в глаза. — Мэтт, это должно прекратиться.

Я отвёл руки от него и затряс головой.

— Я стараюсь изо всех сил, — заявил я. — Стараюсь держаться за всё, что возможно.

Кира моргнул, сбитый с толку моими словами.

— Стараешься держаться за что?

— Всё, — повторил я. — За тебя, за собственное здравомыслие. — Я почти добавил «свою работу», но вместо этого сказал: — За тебя. Пытаюсь держаться за тебя.

Я почти ослабел и сел на кровать. Кира встал передо мной на колени.

— Мэтт, пожалуйста, поговори со мной. Я люблю тебя, Мэтт, правда, люблю. Но всё происходящее нас убивает.

— Знаю, — прошептал я. — Прости.

Кира нахмурился и посмотрел на меня с бесконечной печалью во взгляде.

— Детка, тебе нужно сходить к врачу. Нужно обратиться за помощью.

— Я буду в порядке, — сказал я. — На следующей неделе всё закончится, и я буду в порядке.

Он убрал руку с моего колена.

— Что ты имеешь в виду под «всё закончится»?

Я помотал головой, понимая, что разболтал лишнее.

— Мэтт. — Кира медленно проговорил моё имя. — Что закончится на следующей неделе?

— Драки, — прошептал я. — Моё время в БК. Весь этот бардак.

Кира долго молчал, обдумывая мои слова.

— Почему на следующей неделе? Почему не сейчас?

Мне пришлось сказать. Он заслужил хотя бы часть правды.

— У меня назначен ещё один бой.

— У тебя что? — Его тихий голос наполнился недоверием.

— У меня ещё одна схватка на выходных, — проговорил я, не смея поднять на Киру взгляд. Две недели назад Док разрешил мне заниматься, и Кира знал, что я вернулся в зал. Я просто не говорил ему, для чего именно тренируюсь. До этой минуты.

— Нет, не может быть, — приглушённо поразился он. — Мэтт, ты же пообещал, что не станешь.

— Нет, не обещал, — возразил я жалко. — Ты не хотел, чтобы я дрался. Но я не говорил, что не буду.