Точная Копия

ГЛАВА 23

КЕЙТ

– Готова?

Я смотрю, как Генри выходит из “Land Rover” и направляется к задней части машины Дженсена, его лицо искажено гневом.

Моя дрожь усиливается.

– Нет.

– Говорить буду я.

Дженсен открывает свою дверцу и начинает выходить, но в последнюю минуту я хватаю его за руку.

– Обещай мне, – я смотрю прямо в его карие глаза, молясь, чтобы я могла доверять ему. – Обещай, что всё будет хорошо.

Поднимая мою руку, он нежно проводит губами по костяшкам пальцев.

– Однажды тебе не нужно будет просить. Ты будешь просто знать.

Позади нас раздается резкое покашливание, и когда Дженсен выходит из машины и закрывает за собой дверь, я остаюсь на пассажирском сиденье, уставившись в окно на то, как Генри хмуро смотрит на него. Его руки уперты в бока, очки сползли до середины носа, а на лице написано превосходство.

Этот взгляд никогда не менялся с того дня, как я родилась.

О, чёрт возьми, нет, только не Дженсеном. Я тянусь к ручке дверцы машины.

– Кейт, мило с твоей стороны присоединиться к нам, – Вайолет стоит в паре футов от мужчин, явно ожидая, когда я выйду из машины.

– У меня нет ключа от дома, поэтому мы ждали вашего возвращения.

– У тебя нет ключа, потому что это не твой дом.

Дженсен прекращает говорить и резко поворачивает голову.

– Что значит ‘не твой дом’? Она ваша кровь.

В ответ она снисходительно поднимает руку.

– Формально, вы вторглись на чужую территорию, но раз уж вы решили подождать нас, давайте зайдем внутрь. Я не веду дискуссий на подъездной дорожке.

Вайолет и Генри бок о бок поднимаются на крыльцо, а затем заходят в дом, мы следуем за ними. Я практически чувствую гнев, исходящий от Дженсена, когда мы входим, и он оглядывается по сторонам.

Здесь нет семейных фотографий, только те, на которых мы получаем ученые степени и достижения. На остальных снимках мои родители встречаются и общаются с известными людьми, занимающими высокие посты.

– Чёрт возьми. Для них это место – святыня, – говорит Дженсен себе под нос.

– Конечно, – касаясь его руки, я веду его в кабинет, где они проводят все свои собрания. – Они не предложат тебе выпить.

Посмеиваясь, он деловито прохаживается по мраморному полу, засунув руки в карманы брюк.

– Учитывая, как твоя мама только что посмотрела на меня, я рад этому.

– Вайолет. Я называю её Вайолет. Не называй её мамой.

– Она не разрешает тебе называть её мамой?

Я толкаю большую дверь красного дерева, ведущую в кабинет.

– Просто мне так больше нравится.

– Дженсен Джонс? – Вайолет садится на один из черных кожаных диванов. – Тебя так зовут, верно?

Без приглашения Дженсен берет меня за руку и усаживает рядом с собой на такой же диван напротив моих родителей.

– Значит, вы не фанаты хоккея?

– Нет. Мы не ценим спорт, особенно... – Вайолет указывает на него. – Не слишком утонченный.

Стягивая с головы кепку, я думаю, он собирается снять её, поскольку сидит напротив моих родителей, но вместо этого он разворачивает её и надевает задом наперед.

– Ну, тогда вам не понравится хоккей. Вам, наверное, не понравится, что я об этом думаю.

Я ухмыляюсь, и Генри замечает это, невозмутимо приподнимая бровь.

– Полагаю, вы здесь, чтобы объяснить фотографии.

– Мы здесь, чтобы ответить на ваши сообщения. Как я всегда говорил Кейт, я предпочитаю старомодный способ общения, – возражает Дженсен.

– Прости, но, насколько я помню, моя дочь могла говорить сама.

Глаза Дженсена стали фиолетовыми. Закинув ногу на ногу и устраиваясь поудобнее, он отвечает:

– О, так вы в курсе, что она ваша дочь?

– Что, чёрт возьми, это значит? – выпаливает Генри.

– Хотите, я напомню вам о сообщениях, которые вы отправили сегодня утром, о том, что рассказала мне ваша дочь, или к о том, что вы стыдитесь её? Вам решать.

Сняв очки, Генри смотрит Дженсену прямо в глаза. Должно быть, он напуган тем, что его окружает, но он этого не показывает, ни капельки.

– Сынок. Ты знаешь, с кем разговариваешь?

– Не совсем. Честно говоря, я об этом как–то не задумывался. Это немного похоже на игру – я оцениваю лёд на предмет угроз и сосредотачиваюсь на тех, которые представляют наибольший риск. Здесь я не вижу ничего особенного.

Я давлюсь собственной слюной и откашливаюсь. Он совсем не напуган.

– Кэтрин. Можно тебя на пару слов, пожалуйста? – Вайолет встает и показывает, что хочет, чтобы я ушла вместе с ней.

– О чём нельзя поговорить в этой комнате?

Она смотрит на Дженсена.

– Ты не часть этой семьи, и то, поддерживаешь ты отношения с нашей дочерью или нет, не имеет значения. Тебе здесь не рады. Тебе здесь не место.

– Это не так, – выпаливаю я. – Он принадлежит мне, и достаточно скоро он станет частью моей семьи.

Рука Дженсена касается моего колена, когда лицо Вайолет из разъяренного превращается в испуганное. Она медленно садится обратно на диван, изучая мой живот.

– Нам это не почудилось, Генри. Это правда. Глупая маленькая девчонка ждет ребенка от какого–то подонка.

Меня захлестывает стыд. В глубине души моё подсознание борется со своей глубоко укоренившейся паранойей – я знаю, что мне нечего стыдиться, но то, как мои родители смотрят на меня, заставляет меня чувствовать себя ничтожеством. Как будто я выбросила всю свою жизнь на ветер.

Стыд быстро сменяется гневом – подонка?! Она ничего о нём не знает.

– Детей.

– Что? – голос Вайолет дрожит.

– Во множественном числе, Вайолет. Детей. У нас с Кейт будут близнецы.

В свои семьдесят с лишним лет оба моих родителя выглядят так, словно у них вот–вот остановится сердце.

– Близнецы? – шепчут они в унисон.

– Да. Роды в марте, – уточняет Дженсен без дрожи в голосе.

– Ты глупая девчонка, – выплевывает Вайолет. – Ты даже не замужем! Ещё два месяца, и он уйдет искать другую женщину, чтобы обрюхатить её!

– Этого не будет, – возражаю я. – К тому же, мы не вместе. Мы собираемся стать со–родителями.

Я чувствую, как Дженсен рядом со мной напрягся. Это первый раз, когда он выказывает хоть каплю беспокойства.

– О, это становится всё лучше и лучше, Вайолет, – Генри проводит рукой по лицу. – Убирайтесь из моего дома, вы двое.

– Что? – меня охватывает паника.

– Убирайтесь из моего дома! Вы приходите сюда, оскорбляете нас, а затем втаптываете имя нашей семьи в грязь этим скандалом.

– Скандалом?! – Дженсен медленно подается вперед на диване, упираясь локтями в колени. – Вы хотите сказать, что рассматриваете беременность своей дочери и тот факт, что я буду рядом с ней, желая этих детей всем сердцем, как гребаный скандал? Вы хотите сказать, что рассматриваете своих нарождённых внуков как скандал?

– Убирайся! – выкрикивает Вайолет.

Дженсен не двигается, и я остаюсь прикованной к месту, когда он смотрит Вайолет прямо в глаза.

– Аву вы тоже рассматривали как скандал?

– Как ты смеешь!

– Или всё хорошо только потому, что это Истон и он парень?

Вайолет игнорирует Дженсена и смотрит на меня.

– Твоя карьера окончена, Кэтрин. Поздравляю. Впрочем, я не должна удивляться; я всегда знала, что ты облажаешься.

– Ты лицемерка. Вы выбрали мою работу за меня.

Слова Фелисити всплывают в моей памяти.

– Мы с твоим отцом воспитали тебя в заботливом доме, а когда у нас появился собственный бизнес, мы построили его с нуля. Никто не ждал меня, когда я ушла из–за рождения детей.

– Я никогда в жизни не слышал такой чуши, – смеется Дженсен. – Это дерьмо уморительное.

Вайолет смотрит на Дженсена, потом на меня, из неё льется яд.

– Но я должна была остановиться на одном.

Дженсен перестает смеяться.

– Что, прости?

– Я сказала, – Вайолет снова встает с дивана, и Генри присоединяется к ней, явно поддерживая. – Нам следовало остановиться на Истоне.

Рева, который я слышу от Дженсена, достаточно, чтобы потрясти весь дом до основания. Он наклоняется вперед, но я могу сказать, что он не тронет моих родителей, даже если выражение его лица говорит об обратном.

– Меня от вас чертовски тошнит, – рычит он, его губы кривятся от ярости. – Внимательно посмотрите на свою потрясающую дочь и задайтесь вопросом, как у вас получилось её родить. На самом деле, я начинаю сомневаться, способны ли такие существа, как вы, вообще создать такое совершенство.

Я кладу руку ему на плечо, пытаясь успокоить его. Мои стены поднялись, и я словно замираю, крепко сдерживая свои чувства, чтобы боль от слов Вайолет не проникла в моё сердце.

– Давай просто уйдем отсюда, пожалуйста.

Дженсен

Я почти не собрал вещи для полета, который мне совершенно необходимо совершить завтра утром в Альберту. Но я не могу оставить её сегодня вечером.

Я не оставлю её.

Я не хочу оставлять её.

Что я хочу сделать, так это притянуть её к себе, чтобы её руки обвились вокруг меня в поисках утешения вместо утешительного одеяла. Я хотел обнять её весь день, но она отказывалась впускать меня, всё больше прячась от меня.

Кто, блядь, говорит такое своим детям? Кто, чёрт возьми, так с кем–то обращается, не говоря уже о собственных детях.

Кипящая кровь, бегущая по моим венам, ускоряется. Мне нужно пойти к ней. Но она не позволила мне обнять её, утешить всеми способами, которые, я знаю, ей нужны и которых она жаждет.

– Чёрт! – садясь на надувной матрас, который я спустил десятью минутами ранее, я достаю телефон.

– Ты знаешь, который час? – стонет Джесси.

– Она меня не впускает.

– Но она дала тебе ключ, верно?

Я закатываю глаза.

– Не в буквальном смысле. В переносном смысле, она меня не впускает. У меня ничего не получается.

– Понятия не имею, почему ты обращаешься ко мне с этим. Ты знаешь мой послужной список, – говорит он, зевая. – Просто скажи ей, что любишь её или что–нибудь в этом роде.

– Да, здесь это не сработает. Она не хочет, чтобы я любил её.

–И как ты с этим справляешься?

– Её родители не любят её, и она думает, что никто другой тоже не полюбит.

– И ты точно знаешь это.

– Да. Это было совершенно ясно после восхитительной встречи, которая у меня была с ними сегодня в их кабинете.

– Чёрт.

– Они просто нечто, братан.

Джесси выдыхает в трубку. Я знаю, что ему это знакомо. Я практически слышу, как он вспоминает, что произошло в Далласе.

– Ну, ты знаешь, чем это закончилось для меня, когда я попытался взять на себя заботу о родителях. Я не тот человек, к которому можно обратиться за позитивными утверждениями или советом, – он делает паузу. – Я могу дать тебе пошаговое руководство о том, чего не следует делать.

– Да, думаю, с этим у меня всё в порядке, чувак.

– Послушай, просто продолжай поддерживать её. Это всё, что ты можешь сделать. Возможно, она действительно не хочет ничего большего, чем хорошей дружбы с тобой.

Я вздрагиваю.

– Я не рассматриваю такую возможность.

– Я думаю, ты должен. Она открыто признает, что не заводит отношений. Я буду с тобой предельно честным, – Джесси делает паузу. – Но сначала мне нужно, чтобы ты пообещал, что не будешь злиться на меня за то, что я это скажу.

Я мог бы.

– Не буду. Говори.

– Насколько это связано с твоими чувствами к ней по сравнению с твоей потребностью доказать, что Лорен была идиоткой, бросив тебя...которой она, кстати, и была.

Чёрт, очевидно, этот разговор неприятен для нас обоих.

– Я не сомневаюсь в своих чувствах к Кейт. Чем больше времени я провожу с ней, тем больше я хочу, чтобы она была в моей жизни, а не только в моей постели.

– Значит, я далек от теории с Лорен?

– Да, – выдавливаю я.

Кейт не такая, как Лорен; я знаю это. Нам суждено быть вместе.

– Просто ты годами твердил, что любовь, брак и обязательства – пустая трата времени, которая неизбежно закончится разбитым сердцем и...

– Я знаю, что всегда говорил, – я прерываю его, моё беспокойство растет по мере того, как он подходит слишком близко к неуверенности, которую я пытался скрыть.

– Я не говорю, что она не подходит тебе. Я просто говорю, что если ты не для неё, то это не твоя вина. Ты хороший парень, а Лорен была неправа. Такое дерьмо обязательно оставит шрамы.

Я хватаюсь за волосы.

– Ладно, думаю, пора заканчивать этот разговор.

– Я не пытаюсь тебя расстроить, чувак; я не был бы хорошим другом, если бы не попросил. Такое чувство, что ты изо всех сил стараешься заполучить девушку, и да, я понимаю это, но также и для того, чтобы доказать, что с Лорен был единичный случай. До этого ты не пытался завести отношения.

– Потому что до того, как она начала вынашивать моих детей, я был убежден, что у меня с ней нет ни единого шанса, – мои плечи обреченно опускаются. – Наверное, до сих пор нет.

– Что ты будешь делать, если ничего не получится?

Это единственное, в чём я абсолютно уверен.

– Буду безумно любить своих детей и стараться не хоронить ни одного парня, который, блядь, посмотрит на неё.

Он фыркает от смеха.

– Ты на грани помешательства, ты знаешь об этом?

– И это для тебя новость? Я зарабатываю на жизнь тем, что останавливаю мощные броски со скоростью сто миль в час.