Только между нами

Глава 7 Джефферсон-Джексон Гала

Шарлотт Конференц-центр – это современное стеклянное здание в деловом центре города Шарлотт. Ничего особенно сложного, но достаточно большой, чтобы проводить в нем больше вечеринок и конференций, и он даже был удостоен несколькими автомобильными выставками высокого уровня. Это было основным условием для роскошных политических банкетов штата.

Лиз кинула свои шлепанцы в машину и вытащила выходные туфли. Шарлотт был в двух часах езды от Чапел-Хилл, и она не собиралась ехать такое расстояние на каблуках в четыре с половиной дюйма, на платформе из черной кожи. Она скользнула в туфли и пошла на стоянку гаража. Ее черное атласное платье доходило до колен, обхватывая ее спортивные формы, с кружевным V-образным вырезом, который мягко спускался с плеч. Соответствующий черный пояс был затянут вокруг ее талии, акцентируя внимание на ней, завязывался сзади. Ее белокурые волосы были свободно собраны во французскую косу, переплетаясь спереди вдоль головы, и стянуты в беспорядочный пучок на затылке, а также немного нейтрального макияжа.

Схватив в руку маленький золотой клатч, где хранился ее диктофон, она закрыла дверь машины, и вышла из гаража. Оставалось несколько минут ходьбы до конференц-центра, и, наблюдая за людьми, двигающимися в том же направлении, она поняла, что идет в нужное место.

Лиз вошла в конференц-центр за парой средних лет, которая держалась за руки, и разговаривала шепотом. В прихожей были высокие сводчатые потолки, длинные белые столбы, красное ковровое покрытие, ведущее к расширяющемуся коридору. Это было даже впечатляюще, стоило приложить немного усилий, чтобы не отставать от соответствующей клиентуры, которыми могло похвастаться такое здание. Но Лиз не жаловалась. Помещение было слишком красиво, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Она продолжала следовать за парой, когда они взяли вправо по коридору, и перед ними открылся огромных размеров банкетный зал, с несколькими десятками столов, накрытыми белоснежными скатертями, и рассчитанными на восемь персон. Все стулья были задрапированы в такую же белую ткань, как и столы, и перевязаны по середине, переплетенными красными и синими лентами. Букет белых цветов с неяркими оттенками красного и синего стоял в центре каждого стола. Танцпол был полностью освобожден в самом центре комнаты, и на маленькой сцене была построена трибуна прямо напротив входа, за которой, на стене, висел американский флаг, два проекционных экрана с логотипом торжества Джефферсон-Джексон на дисплее, и большой деревянный подиум. Столы уже постепенно заполнялись, гости занимали свои места.

Лиз не знала, как Хайден получил билет, ведь она не заняла место сзади, где обычно размещались репортеры на пресс-мероприятиях. Не то, чтобы она работала в этот вечер. Не совсем. По крайней мере, она не принесла с собой фотоаппарат, а диктофон был только для экстремальных обстоятельств. Она была здесь, исключительно, чтобы слушать, завести новые контакты, и собрать информацию для последующих статей на все лето, а не писать что-либо конкретное об этом мероприятии.

Хайден передал ей рубрику, освещающую предвыборную компанию. Все это немного угнетало, она провела всю неделю, распределяя свои летние занятия и выступления политиков, на которых собиралась присутствовать. Хайден дал ей составленный список, после Джи-Джи гала он планировал еще что-то добавить. Теперь это была ее работа.

Ее телефон завибрировал в сумочке, и она вытащила его.

«Хорошенько повеселись! Жалею, что я не могу быть рядом с тобой», написал Хайден.

Она улыбнулась. Легок на помине.

«Спасибо. Я тоже. Я только пришла, но я не сижу в конце. Где ты взял эти билеты?»

«У моей мамы есть нужные знакомства. Я надеюсь, что тебе понравится. Я уже соскучился по Чапел-Хилл».

Она хотела сказать ему, что Чапел-Хилл тоже скучает, но на самом деле, даже посылать намеки, было для нее слишком сложным.

«Спорим, ты все-таки полюбишь округ Колумбия», написала она.

«Плюс, в понедельник у тебя начинается новая работа».

«Я уверен, что это ничто, по сравнению с управлением студенческой газетой».

«По крайней мере, за нее платят».

«Точно».

«Слишком не покоряй Пенсильвания-Авеню, пока идет твоя стажировка», написала ему Лиз, не отрываясь от сенсорного экрана и чуть не врезавшись в кого-то.

«Есть лучший способ провести лето».

Лиз снова широко улыбнулась. Он флиртует с ней? Она не могла сказать наверняка.

«Ну, я должна найти свое место».

«Дай мне знать, как все идет, и получай удовольствие!»

В приподнятом настоянии от переписки с Хайденом, Лиз спрятала свой телефон обратно в сумочку. Он скучал по Чапел-Хилл и газете. Он переписывался с ней смс-ками, находясь вдали. Должно быть, он скучает и по ней.

Проведя руками по платью, она убрала еле заметные складки, материал был мягкий и шелковистый. Это помогло ей расслабиться, пока она искала карточку со своим именем. Когда она подошла к столу, то обнаружила, имя Хайдена вместо своего. Нельзя сказать, что она была так уж удивлена, поскольку замена произошла в последнюю минуту. Она сидела во втором ряду столов рядом со сценой с правой стороны. Это было самое лучшее место, которое она могла себе представить.

Лиз положила клатч на стол рядом с именной табличкой и выдвинула стул. За ее столом пока не было ни одного человека, и ни одного знакомого имени, с кем предстояло ей сидеть. Она была удивлена, кем они все были в действительности.

Ее глаза окинули банкетный зал. Она узнала немало политических фигур и членов их команды, которых, вероятно, ей следовало знать. Она хотела разузнать, где собирались выступить политики в ближайшее время, или, в крайнем случае, получить приглашение на их мероприятия. На словах это было легко. Она решила в первую очередь следить за выборами сенатора, выборами в Конгресс от штата, выборами губернатора и наблюдать за местными выборами округа Ориндж.

Свет ламп замерцал в банкетном зале, указывая, что гала-вечер начинается. Персоны, собравшиеся вместе и общающиеся со своими друзьями, разделились, чтобы вернуться на свои места. Старые богатые белые женщины, которые, казалось, знают друг друга, окружили Лиз со всех сторон. Они непрестанно говорили о местной политике, которая существовала несколько поколений назад, и Лиз как могла старалась поддержать их разговор.

Мужчина в черном костюме и синем галстуке целенаправленно взошел на сцену, прерывая их разговор. Люди постепенно затихли, пока наблюдали за ним. Он поправил микрофон на трибуне и улыбнулся толпе. Это был пожилой джентльмен лет шестидесяти с хвостиком с торчащими средней длины, седыми волосами. Его квадратное, морщинистое лицо было вытянуто и измождено.

Лиз узнала в нем сенатора Марка Эббота. Он уже объявил о своем уходе, и кое-кто уже претендует на его место, вызывая разногласия на предварительных выборах, и позиционируют себя жизнеспособными номинантами.

— Добро пожаловать на пятьдесят третий ежегодный гала-вечер Джефферсон-Джексон, — прорекламировал он хрипло в микрофон.

Толпа разразилась аплодисментами. Лиз вежливо хлопала вместе со всеми.

— Сейчас я знаю, что вы все думаете, что, вероятно, я так же был еще на первом гала Джефферсон-Джексон, — послышался легкий смех. — Но мне придется разочаровать вас в этом отношении. Я участвовал в довольно многих этих событиях, и я буду первым, признавшим, что это чертовски хорошая вечеринка. Так что спасибо, что пришли. — Последовал очередной раунд аплодисментов.

— Вы, наверное, все голодны и интересуетесь, когда этот старый дед собирается заткнуться, но я должен позволить еще одному человеку выйти на сцену, прежде чем мы позволим вам сорваться с крючка. Я заранее извиняюсь, что это не стейк, так что вы можете все сдержать ваши жалобы.

Лиз хихикнула. Она слышала сенатора Аббата прежде, выступающего в студенческом городке, но она не помнила, чтобы он шутил. Пенсионеры, наверное, действительно должны были знать его имя.

— Я с удовольствием представлю вам моего партнера, замешанного в преступлениях на Холме. Мы не всегда во всем согласны с ним. В действительности, если вы посмотрите на наш опубликованный список поименного голосования, мы не согласны с ним во многом, но он хороший парень. В том политическом климате, который существует сейчас, в эти дни, трудно найти кого-то, кто может увидеть проход с двух сторон, протянуть руку, пожать и вежливо сказать: «Я не согласен с вами». Не переходя на личности. Никакой критики. Никакой вражды. Я имею в виду, я встречаюсь за ланчем с этим парнем раз в неделю. И я буду скучать, по тему времени, когда я сидел счастливый в моем доме на берегу в Уилмингтоне, игнорируя политику.

Черт, он действительно работал на толпу.

— Дамы и господа, сенатор Брэйди Максвелл-младший.

Лиз сглотнула в предвкушении. Если отец Брэйди был здесь, то, конечно, Брэди тоже должен был появиться. Она не позволила своим глазам отстраниться от работы, пускаясь на поиски, чтобы увидеть, был ли он здесь. Но она бы солгала сама себе, если бы не была в предвкушении его появления. Может быть, даже больше, чем нужно, надеясь на это.

Толпа аплодировала, в то время как два джентльмена встретились на полпути к сцене и пожали друг другу руки. Лиз заметила, что они что-то сказали друг другу и засмеялись перед расставанием. Сенатор Максвелл был удивительно привлекателен для своего пожилого возраста. Было ясно, насколько сильно его сын похож на него. Он был высоким и незаурядным, с темно-коричневыми волосами, и чуть-чуть посеребренными висками. Его улыбка была заразительна, и было не трудно догадаться, что у него было такое же очарование, как у его сына. Его черный смокинг был безупречен, с накрахмаленной белой рубашкой и черным галстуком-бабочкой.

— Спасибо вам. Спасибо, — крикнул сенатор Максвелл, пытаясь успокоить толпу.

— Я хотел бы воспользоваться моментом, чтобы поблагодарить сенатора за теплые слова приветствия. Чувствую, что, похоже, я собираюсь пропустить ланчей больше, чем вы.

После короткой паузы, пока рукоплескание медленно утихало, он продолжил:

— Еще раз спасибо, что пришли на ежегодный, пятьдесят третьей по счету гала-вечер Джи-Джи. Я рад быть спикером и открывать эту ночь, тем более, что это событие лично связано со мной, вернее связано с моей семьей.

— Многие из вас, наверное, не знают, что мое второе имя — Джефферсон, и почему моя прабабушка настаивала, чтобы это событие продолжалось на протяжении многих лет. Второе имя сына первенца в каждом поколении было Джефферсон, итак в течение семнадцати сотен поколений по ее линии, а свою линию она может проследить, начиная от самого Президента Томаса Джефферсона. Я очень горжусь тем, что Брейди Джефферсон Максвелл-младший, и мой сын, Брэйди Джефферсон Максвелл III, также как его тезка, пришел в политику.

— Как потомок семьи президента Джефферсона, я бы хотел официально поприветствовать вас. Этот вечер всегда занимал особое место в моем сердце, соблюдения традиций прошлого, и общения политических компаний для обеих сторон политического спектра. Наши различия и как мы идем на компромиссы, делают эту страну такой, какой она является сейчас. Я горжусь тем, что нахожусь сегодня здесь на праздновании достижений Соединенных Штатов и этого великого штата Северная Каролина. Тост за вас, — сказал он, указывая на толпу. — Приятного вечера.

Теперь, когда его речь закончилась, Лиз позволила себе оторвать взгляд от старшего Максвелла и пройтись по всей толпе столиков. Она была возбуждена и боялась найти его. В основном из-за того, что не позвонила ему.

Визитка пролежала в ее кошельке всю неделю, искушая ее. Она не разрешала себе звонить, тем более, после статьи, которую писала. Что она написала о нем? Лицемерный. Стремящийся к власти. Недальновидный. Интересы, касающиеся набивания больших растягивающихся карманов, а не людей. Комментарии были правдой. Его интервью показывают, как много у него целеустремленного желания продвигаться быстро вверх по политической лестнице, призывая, что он человек стремящийся к власти. Точно также как и любой другой политик. Нельзя вестись на его красивенькое личико и очаровательную речь.

Кстати, о красивеньком личике, он был здесь.

Брэйди сидел за столом в ряду напротив, на другом конце комнаты, и они оказались лицом друг к другу. Он соответствовал своему отцу в смокинге, и они выглядели вместе превосходно. Ее сердце ускорилось. Лиз было интересно, знал ли он, что она была здесь. Хотя, это было маловероятным, но она почувствовала, как будто это дало ей какое-то превосходство.

Спустя мгновение был подан ужин, и банкетный зал погрузился в приглушенные разговоры, смешивающиеся со звуками вилок постукивающих о тарелки, бокалы наполнялись вновь и вновь, а официанты быстрее перебирали ногами. Лиз пыталась завязать разговоры за своим столом, но ни одна из женщин не работала в тех предвыборных компаниях, в которые она собиралась вступить, поэтому оставшееся время Лиз провела, пристально вглядываясь в превосходного мужчину через банкетный зал и наслаждаясь жареным цыпленком.

Тарелки были убраны, и основной докладчик, Джеффри Баккер, основатель двухпартийной организации «Люди за процветание Северной Каролины», вышел на сцену и сделал заключительное выступление вечера. Лиз была удивлена, что он был таким хорошим оратором и сумел так легко увлечь аудиторию. Она не ожидала, что такое мероприятие, может быть интересным. Когда он закончил свое выступление и ушел со сцены, на несколько мгновений свет погас, и началась вечеринка. Это было именно то, чего она ждала, части, где все, наконец, могли неформально общаться.

Большинство в помещении сдвинулись в сторону танцпола, как только послышалась музыка из динамиков. Она прочитала программу мероприятия, и из той немногой информации, смогла почерпнуть, что вечер начинался с традиционного вальса. Вот уже как пятьдесят три года проводится этот гала-вечер, а они все еще устраивают бальные номера.

Лиз, в то же время, метнулась прямо в противоположном направлении. Она ни за что не будет танцевать. Не то чтобы у нее не было две левых ноги, но в последний раз она охотно танцевала, когда ее мать записала на уроки балета в возрасте пяти лет. Два года этой ерунды и она быстро поменяла спортивное трико на теннисную ракетку. По крайней мере, она могла ударить хоть что-то.

Вместо этого, она нашла стол с десертами. Ее любимые. Она осмотрела длинный стол с все возможными пирожными и чизкеками. Но там было что-то еще более привлекательное, чем просто чизкейк. Она не могла отказать себе в этом — и это было Орэо. Удар по бедрам, но оно того стоило. Ее не волновало, что придется провести все выходные в тренажерном зале Рамн Хеад и на теннисных кортах.

Лиз проглотила кусочек и начал продвигаться к группе людей, стоявших в стороне. Она узнала одну из женщин, пресс-директора кампании по выборам губернатора. Полезное знакомство.

Как раз когда она собиралась встрянуть в разговор, она почувствовала, что кто-то коснулся ее плеча. Она замерла с открытым ртом и в удивлении обернулась.

— Лиз Доугерти, — сказал Брейди с ухмылкой, его большие карие глаза уставилась на нее.

Лиз старалась не пропустить удар, но что-то в нем заставило ее внутренности превратиться в кашу. Она не ожидала, что он публично обратиться к ней.

— Вы, кажется, успеваете всюду, не так ли? — спросил он, когда она ничего не ответила.

— Я стараюсь, — сказала она, пытаясь казаться невозмутимой. — А вы следуете по стопам отца, мистер Джефферсон.

— Для вас сенатор Джефферсон, — ответил он.

Лиз рассмеялась.

— Я не знала, что вы принадлежите к семье Джефферсон, сенатор.

— Кто-то не сделал домашнюю работу, — сказал он, спрашивая ее, как будто она была школьницей. — Если хотите, мы сделаем ее вместе?

— Я уверена, мы что-нибудь придумаем, — сказала Лиз, подыгрывая ему.

Ее тело откликалось, слегка вибрируя, на его подшучивание.

— Не сомневаюсь, что придумаем, — предложение повисло в воздухе.

Лиз задержала дыхание. Его взгляд был слишком напряженным. Такой же, как той ночью в клубе, когда он пригвоздил ее к месту.

— Я прочел вашу статью, — сказал он, прерывая молчание.

Лиз сглотнула. Отлично. Почему же он все еще разговаривает с ней после прочтения? Статья не была злой, но и доброй ее не назовешь.

— Бьюсь об заклад, вы полюбили ее, — сказала она с ноткой сарказма.

— Любовь не совсем правильное слово. Есть ли что-то сильнее любви?

— Ненависть? — предложила она.

Брейди усмехнулся и покачал головой.

— Мне особенно понравилась часть про меня — как вы сказали? — «стремящийся к власти» и что мои интересы связаны только с деньгами? Как же вы пишете это, не зная, моих других интересов?

Он посмотрел на нее многозначительно, и она с трудом сглотнула. Конечно же, у него были и другие интересы... похоже, выводить ее из равновесия.

— Я говорила с политической точки зрения. Говоря о работе.

— Ну, вы работаете сегодня? Я не вижу у вас диктофона. Ни блокнота...

Лиз покачала головой.

— Нет, не сегодня. — Ну, не совсем.

— Хорошо. Значит наш разговор — не для прессы? — спросил он, приподняв бровь.

Она желала, чтобы он не уточнял, но пока она не собиралась писать еще одну статью о нем.

— Конечно, — сказала она, показывая ему свои руки, что она не прячет микрофон или что-нибудь еще.

— Тогда хотели бы вы потанцевать? — спросил он.

Лиз покачала головой, радуясь, что у нее был чизкейк в руке.

— Нет. Э, нет, Спасибо. Я предпочитаю мой чизкейк вальсу.

— Ой, да ладно. Все любят танцевать, когда у них есть хороший партнер, и я счастлив, что ты нашла одного.

— Вы имеете в виду себя? — спросила она, выгнув бровь.

— Самый лучший.

— Извините, я не танцую,— сказала ему Лиз.

Она воткнула вилку в чизкейк, чтобы особо подчеркнуть свое несогласие.

Он одарил ее взглядом, говорящем, что ее отговорка просто бред, и забрал чизкейк из ее рук.

— Вы сможете съесть это позже. Прямо сейчас, мы собираемся танцевать, — Лиз свирепо смотрела на него. — Не грустите об этом. Я обещаю, вы получите удовольствие. — В его словах слышалось искушение.

Он мягко взял ее за локоть и повел на танцпол. По пути, он положил, аппетитный на вид, чизкейк Oreo на стол.

— Почему вы не можете пригласить кого-нибудь еще? — спросила она.

Но в действительности она не хотела, чтобы он это сделал.

—А в комнате есть другие люди? — он положил руку на ее талию и притянул к себе.

У нее со свистом вырвался вздох, когда их тела оказались так близко друг к другу, свою левую руку она переместила вверх по его плечу, и их руки обнимали друг друга очень нежно.

— Как вы чувствуете себя после перелета? — удосужилась она спросить.

— Намного лучше сейчас, когда я держу вас в своих руках.

Лиз не получила возможность прокомментировать, началась следующая песня, и Брейди увлек ее в толпу. Она знала, что была плохим танцором, но он был восхитительным. Было ли что-нибудь, в чем он не был хорош?

Его рука легко удерживала ее, и она осмелилась взглянуть ему глаза. Они улыбались, глядя вниз на нее, и она почувствовала себя, единственным человеком в этом помещении под его взглядом. Она была здесь и танцевала с действующим сенатором штата.

— Вы сказали, что не танцуете, — заметил он.

— Не танцую — ответила она.

— Хорошо, тогда что мы делаем прямо сейчас?

— В данный момент вы таскаете меня по танцполу. Я не уверена, что я на самом деле принимаю участие во всем этом, — поддразнила его Лиз.

— По крайней мере, вы уступили мне, — сказал он, притянув ее ближе.

Она наклонила голову к нему и напомнила себе, не переставать дышать. Они просто танцевали.

Его рука прижалась к ее спине, и большой палец мягко нажимал на ее тело под платьем. От его пальцев исходило электричество, перетекающее током в ее тело в тех местах, где он дотрагивался до нее. Как он был в состоянии продолжать движения? Она таяла в его руках.

—У меня есть один вопрос, — выдохнул он ей прямо в ухо.

— Эм... — она помедлила, прочищая горло. — Какой? — Куда подевались ее репортерские инстинкты?

Почему она не отталкивает его? Почему она не может контролировать свое сердце?

— Мне любопытно, вы так резко говорите о моем характере, хотя у вас не было возможности познакомиться со мной лично.

— Моя статья базировалась на результатах голосования и той информации, которая существует. И это было точное описание вас, — непримиримо ответила она.

Его большой палец закружил по ее пояснице, сметая напрочь ее защиту.

— Вам следует знать, что не всегда результаты голосования отображают всю историю полностью, — сказал он с улыбкой. — Иногда вы действительно должны узнать человека, прежде чем осуждать его.

— Вы не измените мое мнение о том, что я написала, и неважно, насколько вы очаровательны.

— Итак, вы думаете, что я очарователен? — спросил он с ухмылкой, когда она произнесла это, но он знал, что так оно и есть.

Она хмыкнула и отвернулась. Усиливающийся жар нарастал между ними, и ей не хотелось, чтобы он получил удовлетворение.

Голова Брейди наклонилась к ее уху, и он прошептал:

— Я прошу вас познакомиться со мной поближе. Что в этом плохого?

Это не казалось плохим. На самом деле, его рот был так близко к ее уху, и слова звучали намного лучше, чем стоять на этом танцполе.

Его предложение повисло между ними, пока не закончилась песня.

Лиз уронила руки, неохотно прислонив их к бокам, и с удивлением обнаружила, что она на самом деле хотела станцевать с ним другой танец. Она вынуждена была согласиться с Брейди, что ей нравилось находиться в его объятиях. И она почувствовала, тяжесть на своих плечах, когда он отпустил ее. Но это не было тем, из-за чего она находилась здесь. Она была здесь не для того, чтобы знакомиться с Брэйди Максвеллом поближе. Она находилась здесь исключительно, чтобы обзавестись контактами, которые намного облегчат ей работу в газете этим летом. Если она не использует существующую благоприятную возможность обзавестись деловыми связями сегодня вечером, то ей предстоит сильное противоборство в течение всей кампании.

— Я думаю, мне лучше вернуться к моему чизкейку, — пробормотала она, на самом деле, желая остаться.

— Я думаю, вы останетесь со мной.

— Разве это хорошая идея? — Лиз не могла не задаться вопросом, как это могло бы выглядеть, если их заметят вместе.

Не то чтобы она верила, что многие люди здесь знали, кем она была или что она написала статью. Вероятно, они не несли угрозы, но она никогда не была в окружении политиков и репортеров.

— Это единственная мысль, которая меня заботит, — буквально сказал он ей.

Она с трудом сглотнула. Она узнала, о его намерениях еще в тот вечер в VIP зоне. Конечно, она знала, но, не видя его, она думала, что просто выдумала то, каким заманчивым и сильным было его влечение.

— Я знаю, что удерживаю вас от чизкейка,— сказал Брейди с улыбкой, — но вы должны простить меня. Я не разрешу вам выпасть из моего поля зрения.

— Думаю, я смогу простить вас,— прошептала Лиз.

Она не могла быть еще больше шокированной, чем уже была, не предполагая, что такое вообще возможно. Он был лучше других... и так отличался от всех парней, с которыми она была раньше. Она была уверена, что это результат его обаяния, но как она могла устоять перед ним?

На данный момент это беспокоило ее немного, совсем немного, но она даже не хотела сопротивляться ему. Она никогда не отличалась импульсивностью Виктории и не была тусовщицой спокойно пускающейся во флирт, как ее подруги из колледжа. Мир Лиз полностью основывался на реальности, и ее всегда это устраивало. Но она подумывала, что это было из-за того, что она никогда не встречала мужчину, похожего на Брейди Максвелла.

И он пристально смотрел на нее с непревзойденной интенсивностью. У нее было странное чувство, что Брейди Максвелл соблазняет ее. Тогда в клубе, он сказал, что хочет ее, но это... это было совсем другое. Это было намного сильнее, и она не просто радовалась, что не стала жертвой очарования его слов, нежных прикосновений, пронзительных глаз, и известной улыбки; хотя она хотела этого.

— Лиз? — спросил он осторожно, задевая своей рукой ее руку, и посылая дрожь по ее позвоночнику.

—Да? — ее ресницы затрепетали, от электричества, разлившегося по ее телу от его прикосновений.

Она открыла глаза и подняла их вверх, встретившись с ним взглядом, и в этот момент, она почувствовала, что ее стены рушатся.

— Нам нужно идти, — сказал он, желание сквозило в его голосе.

Даже понимая, что это не совсем хорошая идея, она кивнула.

— Не могу не согласиться.

— Перед входом у меня стоит лимузин. Дайте это швейцару, — сказал Брэйди, доставая маленький листок из кармана.

— Встретимся там.

Лиз взяла бумажку, и не задумываясь, направилась в сторону двери. Это было не похоже на нее. Это было совсем не похоже на нее. Эта ночь полностью не соответствовала ее репертуару. Она покидала гала-вечер Джефферсон-Джексон, на котором предполагала обзавестись деловыми контактами, для того чтобы встретиться в лимузине с сенатором Брэйди Максвеллом III.

Как ее мир так легко перевернулся с ног на голову?