Только в моих объятиях

Эпилог

Нью-Йорк-Сити, июль 1885 года

Свадьба вопреки опасениям обошлась без стрельбы. Судья Хэлси, несмотря на давнишнюю дружбу с Джеем Маком, свое положение крестного у Мэри Майкл и участие в бракосочетании всех дам из клана Деннехи, наотрез отказался дать позволение пронести оружие к себе в кабинет. Однако Джей Мак, не привыкший сдаваться без боя, протащил револьвер до самого кабинета судьи и оставил его в коридоре под дверью.

Неожиданно обнаружилось, что судейские апартаменты недостаточно просторны, чтобы вместить всех желающих. Правда, хозяин впустил их всех до единого, поскольку они были родственниками и чувствовали себя прекрасно в суматохе и толчее. Со дня выпуска из колледжа Мэри Маргарет прошел почти год — и с тех пор это было первое семейное сборище, члены которого, похоже, успели изрядно прибавить в весе. Во всяком случае, невеста точно поправилась.

Судья Хэлси был вполне уверен, что не заметил такой округлости у Мэри Френсис, когда она пришла к нему обговорить условия брачной церемонии. Насколько он помнит, это было в марте, сразу после трагического самоубийства в тюрьме сенатора Стилвелла, положившего конец его скандальной отставке и уголовному следствию. Тогда Мэри заверяла Хэлси, что вовсе не торопится со свадьбой, что в ее глазах, в глазах ее матери и сестер она и так является самой настоящей супругой Райдера Маккея. И формальная церемония необходима лишь для спокойствия Джея Мака и нью-йоркских сплетников.

И вот судья критическим оком окинул людей, собравшихся в его кабинете. Он отметил, что Мойра Деннехи выглядит необычно умиротворенной, стоя рука об руку со своим мужем, в окружении многочисленных детей и внуков. Джей Мак ласково обнимал жену за плечи и то и дело, натыкаясь взглядом на кого-нибудь из внуков, расплывался в блаженной улыбке.

Мэри Майкл пришла со своим мужем Этаном и двумя детьми. Ей выпала честь первой напечатать статью об истинной подоплеке происшествия в каньоне Колтера в «Рокки-Маунтин ньюс». Все ведущие издания Восточного побережья подхватили эту сенсацию, и во второй раз имя женщины-репортера прославилось на всю страну. Не всякий мужчина добивался на этом поприще подобного успеха. Они с Этаном являлись частью «кавалерии», которую накануне визита к Стилвеллу приводил в готовность Райдер. Проводив Джея Мака через всю страну и убедившись, что он не совершит какую-нибудь глупость, они оказались приглашенными на заключительный акт драмы. Отчеты Мэри Майкл шли нарасхват во всех агентствах новостей.

Ренни стояла рядом, опустившись на колени перед своими дочерьми, пытаясь оттереть с липких ручонок пятна патоки и шоколада и выясняя, где они добыли сладости. Кейт с Лили со смешной отчаянностью стояли до конца, не желая выдавать собственного отца. Что же до Джаррета, то ему хватало хлопот с остатками конфет, прилипших к внутреннему карману смокинга.

Благодушная улыбка увяла на устах судьи, когда он заметил некую юную особу, взобравшуюся на его собственное, обитое кожей кресло и использовавшую его в качестве качалки. Прежде чем он успел что-то сказать, Мэри Маргарет уже обратила внимание на старшую дочь. Она пихнула локтем под бок Кон-нора и кивнула в сторону отважной Мередит. Контор поспешно ухватил за спинку грозившее вот-вот опрокинуться кресло, и это ему удалось, вот только… вот только Мередит вылетела головой вперед и проехалась по всем деловым бумагам, неосмотрительно позабытым на столе. Чтобы не расстраиваться лишний раз, судье пришлось попросту отвернуться в другую сторону…

…и тут же встретиться глазами с Мэри Скайлер, которая смеялась над ним от души, нимало этим не смущаясь. Яркая огненная шевелюра милой Скай и огонь зеленых глаз заставили судью вспомнить молодость. Он улыбнулся в ответ и подумал, что все семейство, должно быть, счастливо, ведь даже Скай успела приехать ко дню свадьбы из самого Китая. А ее муж Уолтер был шафером у жениха. Вот он похлопал Скай по плечу и передал ей на руки сына.

Внезапно до судьи Хэлси дошло, что все эти люди ждут его действий. Он покраснел, а крахмальный воротничок на мантии вдруг показался необычно тугим. Откашлявшись для пущей важности, судья кивнул Мэри и Райдеру.

— Я вижу, вы готовы, — торжественно промолвил он.

Мэри Френсис обвела взглядом собравшихся в кабинете, молчаливо благодаря каждого за все, что они сделали для нее. И когда она обернулась к Райдеру, в ее прекрасных изумрудных глазах блестели слезы. Такое проявление родственной любви не могло не тронуть ее чувствительное сердце.

Райдер взял невесту за руку и привлек поближе, а тем временем судья Хэлси начал церемонию. Позже оба они признаются, что не в состоянии вспомнить почти ничего из того, что было сделано или сказано. Поодиночке, и в то же время вместе, они перенеслись в Аризону, где на заброшенной лесной поляне их брак, как и вся последующая жизнь, был освящен в холодной прозрачной воде. И только недоуменный взгляд и нетерпеливый кивок судьи заставил молодых вернуться в настоящее. Мэри подняла лицо, Райдер наклонился к ней. При виде поцелуя у всех присутствующих вырвался дружный вздох.

Разрумянившаяся Мэри буквально сияла от счастья. Райдер эгоистично позволил себе какое-то время одному греться в лучах ее улыбки, прежде чем легонько развернул лицом к остальным родственникам.

Теплый ветерок, родившийся где-то над руслом Хадсона, пролетел над цветущим лугом и пошевелил легкие занавески на окнах угловой спальни в летнем особняке. Аромат речной воды, дельфиниума, циний, примароз и тысячелистника вкупе с едва уловимым колебанием занавесок стряхнул с Райдера остатки сна. Но он не сразу поднялся на ноги, ворочаясь с боку на бок, лениво потягиваясь и пряча лицо в уютное углубление на пышной подушке. Его рука скользнула под одеяло, нащупывая привычные очертания тела Мэри.

Маккею пришлось открыть глаза, чтобы убедиться, что поиски ни к чему не привели. Он лежал в постели один.

Это нисколько не встревожило Райдера: он улыбнулся и подумал, что прекрасно знает, где ему искать свою жену.

Мэри вынырнула и встряхнулась. В лунном свете водяные брызги заблестели, как бриллианты. Она описала медленный круг, так чтобы скользившие под водой руки поднимали игравшую серебристую рябь. Если не считать того, что Мэри еле слышно напевала что-то про себя, вокруг заводи царила полнейшая тишина.

Она не услышала приближение Райдера, но ощутила его присутствие. Словно некий импульс передался ей по воздуху. Замолчав, она медленно разворачивалась на месте, пока не оказалась с ним лицом к лицу.

Сияние ночного светила струилось на его голые плечи и суровые черты лица. Он застыл на гранитном утесе, но эта поза затаившегося хищника больше не внушала Мэри страх — скорее предвкушение. Его внимательный взгляд прошелся по ее лицу, шее, влажным плечам. От этого кожу щипало и покалывало, она разгорелась, а вода в пруду показалась на несколько градусов холоднее.

— Что ты здесь делаешь? — раздался низкий, глубокий голос Райдера, едва ли не переходящий в хрип.

— Жду, — просто ответила она, зная, что это слово можно наделить огромным значением. Ведь она знала о прелестях ожидания.

— Я так и подумал, — кивнул он и выпрямился. Распрощавшись с верхней пуговицей на джинсах — единственной, которую он потрудился застегнуть, — Райдер скинул их и тут же прыгнул в пруд. Его тело скользнуло вдоль тела Мэри, когда он вынырнул и сказал:

— Мне тебя не хватало.

Легко рассекая воду, Мэри положила руку Райдеру на плечо и откинула назад длинные мокрые волосы, а потом приникла к его губам в поцелуе, во время которого они оба погрузились едва ли не до самого дна. Мэри обхватила Райдера ногами и прижалась к его груди. Рыжие ее волосы расплылись по поверхности воды, когда они с Райдером поднялись вверх.

Не разнимая объятий, влюбленные направились к отмели. Мэри держалась за Райдера и руками и ногами. Убаюканная водой, в кольце его сильных рук она показалась себе лишенной веса. Ее спина выгнулась, и каждая клеточка тела запела от наслаждения в момент слияния. Он припал губами и языком к ее груди, заставляя трепетать от наслаждения. Мэри приникла к нему, ее нежные пальчики жадно скользили по его влажной коже, а он еще сильнее прижимал ее к себе. Вот она запрокинула голову, и его горячие губы тут же оказались на ее чувствительной шее.

Она почувствовала, как он вздрогнул, и этот трепет передался ее телу, впивавшему в себя его любовь и ласки.

И хотя Мэри не были в диковинку ощущения, даримые разрядкой, их сила всякий раз повергала ее в удивление. Вскрикнув, она забилась в руках у Райдера. Он держал ее крепко, но нежно. А когда она обессиленно затихла, вынес на берег, не размыкая рук.

Оказавшись на берегу, Мэри кивнула в сторону принесенного из дома одеяла, на которое опустил ее Маккей. Тонкая ночная сорочка валялась неподалеку. Покорно подняв руки, Мэри позволила Райдеру накинуть ее на себя. Торопливо поцеловав девушку в губы, Райдер вернулся к тому месту, где оставил свои джинсы.

— Мог бы не беспокоиться — я нисколько не смущаюсь, — заметила Мэри.

— Знаю, — ответил Маккей, устраиваясь рядом, опершись на локоть. — Я решил их надеть, потому что здесь не так тепло, как в воде.

— Хочешь вернуться в дом?

Райдер тихонько перебирал мокрые волосы на ее висках, залюбовавшись прекрасными чертами, омытыми голубовато-серебристым светом.

— Нет, — промолвил он, не отрывая глаз от любимого лица, — нет, я хочу остаться здесь.

Она лишь молча улыбнулась в ответ. Слова были ни к чему. Его пальцы продолжали играть с шелковистыми завитками.

— Ты никогда не думала, что мы могли бы устроить здесь нашу свадьбу? — через какое-то время спросил он.

— Это приходило мне в голову. Но тогда это место утратило бы половину своего очарования. — Похоже, они думали одинаково, ведь не вспомнил же Райдер об этом до свадьбы. — Меня вполне устраивает нынешнее положение дел. Мои сестры с мужьями и их потомство разносят по кирпичику родительский дом, тогда как мы с тобой наслаждаемся медовым месяцем в летней усадьбе.

— Наше потомство скоро примется разносить по кирпичику тот же дом, — заметил Маккей, ласково погладив жену по заметно округлившемуся животу. — И будут вместе со всеми носиться взад-вперед по лестнице.

— Ну уж нет, прежде всего я научу их пользоваться перилами, — покачала головой Мэри. — Это самый быстрый способ спускаться с этажа на этаж.

— Нисколько не сомневаюсь в твоих способностях, — хмыкнул он, задумчиво гладя ее по животу.

— Между прочим, мой живот не волшебная лампа! — сердито буркнула она.

— Что? — недоуменно нахмурился Райдер.

Изо всех сил стараясь оставаться серьезной, она указала на его руку, все еще лежавшую у нее на животе:

— Твой сын не выскочит отсюда в облаке дыма, как бы ты ни тер!

— Извини. — Он рассеянно улыбнулся и убрал руку. — Я задумался… — Райдер умолк, так как Мэри вернула его руку обратно.

— Пожалуй, я не так уж сильно обиделась, — сказала она. — Просто тебе не следует забывать, что всему свое время.

По подсчетам Райдера, прошло примерно четыре месяца. Он отлично помнил, как вдвоем с Мэри принимал ванну в гостинице у Дока Стейнли. Их ребенку, так же как и их союзу, суждено было зародиться в водной стихии.

— Ты правда веришь, что родится мальчик?

— Нет. Я ни в чем не уверена. — Она внимательно всматривалась в его лицо. Может быть, он бы хотел иметь мальчика оттого, что у него уже была когда-то дочь? Не приносят ли воспоминания об этом слишком сильную боль? Даже через столько лет? — Для тебя это важно? — спросила она.

— Дочка — это просто замечательно, Мэри, — покачал он головой. — Я буду лелеять ее так же, как ее мать. — И он было поднял руку, но она поспешно прижала ее к своему животу. Райдер понял, что ему следует подчиниться и не двигался. И вот под его сильной ладонью что-то еле слышно зашевелилось.

— Оно согласно, — прошептала Мэри.

Райдер ласково рассмеялся, отнял руку и улегся на одеяло. Мэри уютно пристроила головку у него на плече, а руку положила на грудь. Оба наслаждались этим моментом тишины и неподвижности, укрытые сияющим звездами пологом ночи. Как часто на протяжении последних пяти месяцев они мечтали поскорее попасть в благословенную тишину этой молчаливой заводи в долине Хадсона. Чудесная картина всякий раз возникала перед их мысленным взором, когда нападки критиков и следователей становились слишком уж нестерпимыми.

Ряд репортажей, опубликованных Мэри Майкл в «Рокки-Маунтин ньюс», здорово им помог, но не убедил всех скептиков. Ведь история оказалась чересчур запутанной, а скандал задевал самые высшие эшелоны власти. Даже Джону Маккензи Великолепному не удалось уберечь Мэри от обвинений военных. Ей приходилось сутками отвечать на вопросы, оправдывая свое содействие в побеге Райдера и прочие действия, совершенные и по доброй воле, и по принуждению.

Ее все еще уязвляла необходимость оболгать себя в деле помощи Райдеру с целью заставить окружающих поверить во все остальное. На Востоке объявилась сама Флоренс Гарднер — она приехала вместе с генералом, которого вызвали дать показания в военном департаменте по поводу разграбленного конвоя. Старуха встретилась с Райдером и Мэри и предложила сознаться в том, что организовала побег, но они отвергли ее предложение. Генералу Гарднеру и так было несладко находиться под следствием, а новость о том, что он не в состоянии управиться с собственной матерью, могла окончательно положить крест на его карьере.

С того самого момента, когда семья Мэри ворвалась на лестницу, ведущую в винный погреб, началась такая суета и неразбериха, что приходилось только мечтать о минутах благословенного покоя.

Воспоминания Райдера были более четкими, чем воспоминания Мэри. Ведь даже несмотря на немедленную помощь, которую оказала ей Мегги, у нее на голове еще с неделю красовалась шишка величиной с воробьиное яйцо. Правда, она не могла признать, что нанесенный винной бутылкой ущерб оказался на удивление незначительным. А вот Анне Лей Гамильтон повезло гораздо меньше. Своевременное вмешательство Мегги означало лишь то, что в полученные раны не была допущена инфекция. Мегги сумела удалить осколки стекла, попавшие Анне Лей в лицо и горло (что оказалось чрезвычайно болезненной операцией), и промыла глаза. Однако никакая умелая сиделка не способна была бы вернуть Анне Лей ни былую несравненную красоту лица, ни былую остроту зрения чудесным голубым глазам.

Давая в суде показания против Уилсона Стилвелла, Анна Лей являла собою весьма жалкое зрелище. Ей ничего не стоило извратить правду настолько, чтобы оказаться в глазах окружающих невинной жертвой изощренного политика и интригана, поймавшего ее в сеть ложных обещаний. Эти показания очистили имя Райдера Маккея, но окончательно погубили его дядю. Страдальческая фигура Анны Лей сделала ее практически неуязвимой против обвинений других участников кровавого преступления. То один, то другой пытался указать на нее как на одну из вдохновительниц ужасного плана… и все терпели неудачу. А попытки Стилвелла и Ри-верса доказать, что дочь сенатора сама соблазняла их, пустив в ход все искусство обольщения, только лишний раз напомнила своре журналистов, зевак и политиков, что некогда эта дама обладала несравненной, трепетной красотой, трогательной и беззащитной, способной вдохнуть жизнь в самое скучное вашингтонское сборище. После чего любое слово лейтенанта или сенатора против нее срабатывало против них самих. Лейтенанта Риверса в компании с самыми жестокими бандитами повесили в апреле. Все остальные негодяи, участвовавшие в кровавой бойне, были распределены по нескольким тюрьмам в окрестностях Вашингтона и ждали казни — их собирались вешать группами по два-три человека в течение всего лета. Правда, про них почти позабыли теперь, когда в памяти нации резня в каньоне Колтера увязалась с самоубийством Уилсона Стилвелла. У редакций «Тайме» и «Геральд трибюн» не нашлось иных слов, кроме как сдержанной благодарности этому человеку, избавившему окружающих от своего присутствия. В то время как «Нью-Йорк кроникл» разразилась обширной статьей, обвиняющей самоубийцу в трусости.

Сенатор ушел из жизни, так и не признавшись, где укрыто похищенное золото. Тогда как все остальные соучастники отдали доставшиеся им слитки, сам Стилвелл вообще отрицал наличие у него какого-либо золота.

Мэри долго думала и усердно молилась, прежде чем решилась открыть тайну укрытых сенатором Иудиных сребреников. Но прежде она удостоверилась, что большая часть обнаруженного золота пойдет на компенсацию семьям погибших в каньоне солдат. А кроме того, получила гарантии от чиновников военного департамента, пообещавших прекратить донимать своими допросами Райдера. По ее понятиям, дело о каньоне Колтера можно было считать вполне закрытым. И военные оказались не в той позиции, чтобы иметь возможность с ней спорить.

Она привела их обратно в дом сенатора Стилвелла, в его винный погреб, и промолвила:

— Откровение святого Иоанна Богослова, стих 21, строка 21! — И, поскольку никто ничего не понял, добавила:

— «Улица города — чистое золото, как прозрачное стекло…»

Тут Райдер не выдержал и улыбнулся, тогда как офицеры совсем растерялись. Они даже испугались, не повредилась ли дамочка в уме. Вздохнув, она заявила:

— Хватит глазеть на меня, джентльмены. Ответ у вас под ногами!

Райдер оказался самым догадливым: первый вытащил из кармана перочинный нож и поковырял кирпичи, которыми был вымощен пол в погребе. Золото, как известно, довольно мягкий металл, и ему недоставило труда отколупать краску и добраться до вожделенных слитков. На острие ножа появились золотистые стружки. Он высоко поднял его, демонстрируя собравшимся офицерам, поиски которых не увенчались успехом. Армия успела перевернуть дом сенатора вверх дном не меньше двадцати раз — не исключая, конечно, и винный погреб — и все без результата.

— Как ты догадалась? — спросил Райдер, когда они вдвоем возвращались домой.

Вот тогда-то Мэри и рассказала, как машинально ковыряла ногтями пол, пока Райдер выуживал признания у Анны Лей, а потом, много позже, заметила у себя под ногтями золотые крошки.

Будучи отличным игроком в покер, она до поры придерживала эту тайну про себя, пока не удостоверилась, что обладает самой сильной картой и знает, как именно ее пустить в ход с наибольшей выгодой.

Оправдание Райдера Маккея происходило с куда меньшей помпой, чем осуждение его дяди. Армия сняла с него все обвинения и претензии и предложила восстановить в чине, если он пожелает. Но Райдер отказался — о чем не стал сожалеть ни один офицер. Они понимали, что выглядят не совсем красиво, вынужденные пойти на уступки какой-то Мэри Деннехи, и рады были поскорее покончить с этим делом. Само присутствие разведчика стало бы немым укором, напоминанием о неэффективности громоздкой армейской машины и ошибочных предрассудках, заведших в тупик отношения с индейцами в западных штатах. Итак, Райдер Маккей был оправдан, но не стал героем.

Его это вполне устраивало. Он предпочитал трудиться на клочке земли, которую приобрел неподалеку от Флагстаффа, а не крутиться в шумной суете Нью-Йорка или Вашингтона. Накопленных денег должно было с избытком хватить для устройства небольшого ранчо. На его сбережения приобрели землю, а на выделенную некогда Джеем Маком сумму — скот и рабочие руки. Следом за этим пришла неожиданная новость от Ренни: пользуясь оставшейся от Райдера картой, она сумела добраться до материнской серебряной жилы. В качестве свадебного подарка она привезла акции нового рудника и Северо-Восточной железной дороги. Предприятия, совладельцами которых стали и Райдер с Мэри, вполне обеспечивали им безбедное существование.

И, как не преминул напомнить Джей Мак, не вредили при этом развитию его любезной железной дороги.

— Что такое? — спросила Мэри, чувствуя, как Райдера сотрясает беззвучный смех. — О чем ты подумал?

— Что твой отец настоящий пройдоха.

— В бизнесе таких людей принято называть удачливыми.

— М-м-м. — Он наклонился и чмокнул ее в макушку. — Он что-то часто стал поговаривать о том, что устал от дел. Я сам слышал, как он плакался в жилетку судье Хэлси на последнем приеме.

— Знаю. До меня тоже дошли эти слухи. — Она покачала головой и продолжила:

— Почему-то мне казалось, что он никогда не уйдет от дел, однако вот уже несколько лет он доверял управление железной дороги Ренни с Джарретом, и сейчас они вполне способны управляться самостоятельно. А мама будет счастлива провести остаток жизни, путешествуя по стране и навещая своих внуков. И Джей Мак уже не так активно противится этой идее, как прежде.

Райдер согласился, что это правда. Он почувствовал, как Мэри расслабилась у него под боком, а ее рука отяжелела у него на груди. Дыхание стало ровным, а глаза закрылись, однако он знал, что жена еще не спит. Ее губы едва заметно шевелились. Он чувствовал, как она что-то шепчет ему в плечо. Райдер улыбнулся. Ведь обычно в такие моменты Мэри обязательно возносила краткую благодарственную молитву за дарованное счастье и просила у Неба покровительства для них обоих.

Он ошибался, когда решил, что Мэри во всем полагалась только на него, что она была уверена в его способности ее защитить. Теперь это было ясно как день, ибо ему стал известен истинный источник ее великой душевной силы и бескорыстной любви.

Мэри во всем полагалась только на Него.