Третий (не) лишний (СИ)

11. Денис

Хотелось подхватить ее на руки, но на улице – как-то неловко. Прижал к себе, глядя в глаза. Совершенно незнакомое, космическое чувство. Неужели все-таки?

- Янка… - шептал Денис, и она улыбалась, как пьяная, с затуманенными глазами. И было ясно, что тоже ждала – не меньше, чем он.

- Пойдем! – потянула за руку.

- Поехали ко мне, - возразил он. – Тут недалеко, минут пятнадцать.

- А ко мне – на третий этаж подняться.

- Да у тебя наверняка мышь в холодильнике повесилась. А у меня… еда.

- Неужели мы будем жрать, День? – фыркнула Яна.

- Тогда пить. Шампанское. Розовое. Итальянское.

Она посмотрела на него удивленно, засмеялась тихо – словно каким-то своим потайным мыслям. Пользуясь моментом, Денис подобрал ее сумку, закинул на заднее сиденье, открыл дверцу спереди:

- Прошу, леди!

Она грациозно проскользнула в машину, быстро пристегнулась, откинулась на спинку. Глаза закрыты, губы наоборот – приоткрыты, уголки подняты в улыбке. Как будто в предвкушении. Даже не спросила, откуда адрес узнал. Хотя это было элементарно. Нашел ВКонтакте дату рождения, пробил по пиратским базам. Приехал заранее. Конечно, она могла жить и не там, где прописана. Подождал бы, потом написал сообщение. Но повезло.

- Давай кое-что проясним, - сказал он на светофоре, положив руку ей на колено. – Чтобы время зря не терять.

Яна открыла глаза, повернулась к нему.

Бог мой, какой взгляд… Грешный, порочный, насквозь.

- Ну? – не сказала, пропела. Да ладно, как будто языком провела по тому, что уже давно рвалось в бой, только что дыру в штанах не протерло.

- Есть что-нибудь, что нет?

Поймет? Если да – то все будет супер.

- День… - то ли засмеялась, то ли захныкала. И накрыла его руку ладонью. – Все – да! Кроме боли. И всякой совсем уж пакости. Вроде… уринотерапии.

- Ясно, - он вернул руку на руль.

- Тогда давай еще кое-что проясним, - Яна закинула ногу на ногу, и ее короткая широкая юбка поднялась так, что показалась ажурная резинка чулка. – У меня имплант подшит. Противозачаточный.

- Ты намекаешь, что не любишь резину, - хмыкнул Денис. – И хочешь знать, как у меня обстоит с потенциальной заразой.

- Не люблю, - кивнула Яна. – Но я тебя толком не знаю, поэтому и спрашиваю. Я, к примеру, два месяца назад расплевалась со своим парнем и проверилась на все. И с тех пор омерзительно целомудренна. А ты?

- Ну что тебе сказать? – он вздохнул. – У меня связи, скажем так, беспорядочные. Но исключительно резиновые. Троечка точно в норме. Я же с кровью работаю, постоянно проверяют.

- Троечка? – не поняла Яна.

- Большой венерический набор. ВИЧ, сифилис и гепатит. На остальное не проверялся. Так что смотри, тебе решать.

Яна кивнула и замолчала.

По правде, Денис немного слукавил. Ирку он трахал без резинок, но та была безумной маньячкой безопасности, так что особо на ее счет не парился.

- Забавно, - сказал он. – Ты первая, с кем я так все обсуждаю… по-деловому и в лоб.

- Тоже мне проблема, - пожала плечами Яна. – Многие вещи гораздо проще, если не делать их более сложными, чем они есть на самом деле. Например, я знала, что мы с тобой займемся сексом, с того момента, когда нас выбрали в одну тройку.

- А не сразу после кастинга? – поддел Денис.

- Тогда стопроцентной уверенности не было. Так, где-то девяносто… пять.

- А я, знаешь, до последнего момента сомневался. Что это буду я.

- Игра есть игра, - загадочно улыбнулась Яна, и Денису стало не по себе: о чем она?

До самого дома они молчали, и молчание это казалось искрящим, колючим – как шампанское, которое ждало в холодильнике. И почему-то было страшно – как будто садишься в тележку на американских горках, и ужас мешается с восторгом.

Яна вошла в квартиру, как любопытная кошка, осматриваясь по сторонам. Как королева, озирающая свои владения. Одобрила:

- Симпатично. Твоя или снимаешь?

- Моя.

Она села на табурет у барной стойки, которая отделяла комнату от кухонного уголка. Ноги положила на соседний. Денис достал из холодильника пузатую черную бутылку, открыл, наполнил два высоких бокала, подал один Яне. Притушил наполовину свет, включил музыку.

- Ну, за что?

- За то, чем мы сейчас займемся, - улыбнулась она многообещающе.

Денис сделал глоток, поставил бокал на стойку, присел перед Яной на корточки, медленно провел рукой – от колена вверх, до резинки чулка. Она так же медленно, словно лениво, подняла ногу и опустила обтянутую нейлоном ступню ему на плечо – тусклым опалом блеснул лак на ногтях.

- Обожаю чулки, - Денис обвел край по кругу, слегка пробираясь под него. – Вернее, вот это место. Над резинкой. Такое… беззащитное. Трогательное?

- В смысле, хочется потрогать? – Яна чуть подвинулась к краю табурета, и юбка поднялась еще выше.

- И это тоже.

Глядя ей в глаза, он провел пальцами по черной полоске шелка между ногами, скользкой, призывно влажной. Пробрался под нее, легко коснулся губ, раздвигая их, нащупывая путь. Глаза Яны чуть расширились, словно говоря: да, так… И вдруг она резко сжала ноги, поймав его руку в ловушку. Взяла бокал, отпила немного и наклонилась к нему, заставив его пальцы войти так глубоко, как только можно было, до самой ладони.

Денис пил шампанское из ее рта, пузырьки щипали язык, который сталкивался с ее языком – юрким, пытающимся увернуться, дразнящим. Это был совершенно безумный поцелуй – хмельной, пьянящий. А Яна в это время то сжимала крепко его пальцы внутри, то отпускала.

Да что ж ты делаешь-то, дрянь? Я с ума сойду, если ты и с членом что-то такое сотворишь. И точно так же сойду, если нет.

Он осторожно освободил руку и медленно потянул черный шелк вниз, глядя, как он скользит по ее ногам, как бликует на свету. Скатал чулки, лаская заодно прохладную загорелую кожу, от бедер до кончиков пальцев. Бросил все это куда-то в сторону.

Яна снова положила ноги ему на плечи, на этот раз обе. Крепко сжимая ладонями ягодицы, Денис большими пальцами развел ее губы – гладкие, нежные. Наклонился, коснулся языком бугорка клитора, слизнул горько-соленую влагу, вкус которой смешался с послевкусием шампанского. Он снова и снова повторял этот маршрут: в теплую тайную глубину – и обратно, к возбужденно набухшей горошине, спрятанной в тонкой складке.

Пальцы Яны ерошили его волосы, опускались к мочкам ушей, к шее. Денис поднимал глаза и сталкивался с ее взглядом – плывущим от возбуждения и желания. Нетерпеливым жестом она отстранила его, потянулась к губам, облизнула их жадно, прошептала на ухо:

- Как мне нравится свой вкус на твоих губах!

Этого Денис вытерпеть уже не смог. Поднялся, подхватил ее, грубо перекинул через плечо, как охотник добычу. Ее грудь мягко коснулась его спины. Благо до кровати недалеко. Плюс маленькой студии – все рядом.

Поставив Яну на край, он расстегнул молнию ее юбки, стянул, бросил на пол. Туда же полетела черная с белым узором трикотажная кофточка – спасибо, что без пуговиц! Теперь на ней остался только тонкий черный лифчик. Соски топорщили ажурную ткань, и Денис выпустил их на свободу.

Знала бы ты, как я ждал этого, с самого первого дня! Вот так обхватить твою грудь ладонью, сжать – мягкую, теплую. Ласкать сосок языком, стиснув его зубами– крепко, еще крепче, но нет, ты же не хочешь боли. И я не хочу причинить тебе боль.

Яна завела руки за спину, и лифчик тоже улетел куда-то за край вселенной. Она потянулась к его ремню, но Денис остановил ее и быстро разделся сам. Ее взгляд – бесстыдный, откровенный – заводил и подстегивал. Особенно когда на нем уже ничего не осталось.

Она опустилась на колени, и ее губы оказались на уровне его груди. Теперь уже Яна дразнила кончиком языка его сжавшиеся туго соски, а ногти тонко и остро прокладывали путь между кубиками пресса, спускаясь все ниже. Сев на пятки, она наклонилась и жадно провела языком по члену, от мошонки до головки, обхватила губами – так, как он себе это и представлял. И на секунду стало жутко – мечты сбываются?!

Нет-нет-нет! Подождешь! Пусть это будет на десерт, не стоит сразу начинать с самого сладкого. Природа не терпит пустоты, ведь так? Так вот давай эту пустоту и заполним. В ней – собой!

Подтащив за бедра к краю кровати, Денис заставил Яну лечь на спину и развел ее ноги.

- Свет включи! – попросила она. – Хочу все видеть. Как ты войдешь. Люблю смотреть.

Его словно жаром обдало. Включил свет на полную яркость, вернулся, наклонился над ней, опираясь коленом о край.

- Ну так смотри!

Придерживая член рукой, он водил им между ее губ, то чуть углубляясь, до входа во влагалище, то снова выскальзывая. И вдруг внезапно понял, что не он дразнит ее, заставляя изнывать от желания и нетерпения.

Она дразнит его! То уклоняясь, не пуская, то снова придвигаясь ближе.

Это было то самое смутное, почти неуловимое ощущение, как в танце. Нет, она не вела. Но и ему не позволяла вести. Они как будто балансировали на тонкой, с волосок, грани, и между ними была невидимая, но прочная преграда, не позволяющая по-настоящему слиться в одно целое.

Как пощечина: осознание того, что подчинить Яну себе не удастся. Будет просто секс. Очень хороший секс, огонь. Но не космос. Может быть, потом, в другой раз и получится, но точно не сейчас. Попробовать – поддаться?

Он привык брать. И даже то удовольствие, которое пытался доставить партнерше, было насквозь эгоистичным: чем лучше ей, тем больше она даст ему.

Это оказалось очень просто. Всего лишь сказать себе: не она для меня, а я для нее. И мне это нравится.

Вроде бы, ничего и не изменилось. Вот только преграда исчезла – как по волшебству. Яна брала его жадно – так, как это всегда делал он. О нем не думала совсем. Даже то, что делала для него, ей безумно нравилось, он чувствовал это. И ему в голову никогда не пришло бы, что вот так отдавать себя, не требуя ничего взамен, - это тоже кайф, да еще какой! Словно вся его энергия отражалась от нее, как от зеркала, и возвращалась к нему.

Я – для тебя…

Не он вошел в нее - так, как представлял: резко, сильно, глубоко. Нет, она позволила ему: давай, заходи уже! Он как будто услышал это ее: ну же! Заполнил ее собою – и все вокруг исчезло.

Не он держал ее взглядом – она. Когда отводила глаза от его члена, который то погружался глубоко в ее влагалище, то почти выскальзывал – но так, чтобы только не разорвать эту магическую телесную связь между ними. Она следила за его движениями – напряженно, не отрываясь, часто дыша. Денис знал это дыхание, когда все устремлено к запредельному наслаждению: короткий вдох и несколько судорожных, дробных, еще более коротких выдохов. А потом Яна вдруг смотрела ему в глаза – и от этого взгляда по всему телу бежала крупная дрожь, собирая кровь в член. И как только его не разрывало от напряжения?

Он вдавливал ее в матрас, все ускоряя движения, и ее ступни, обвившие поясницу, посылали сигналы: так, сильнее, еще! Запрокинутая голова, пальцы, стиснувшие его плечи, гортанные стоны, блестящая испарина в ложбинке груди…

Яна!..

А потом из ослепительной вспышки проступили очертания окружающего мира. Она лежала, закрыв глаза и блаженно улыбаясь, и ее ноги, скрещенные на пояснице, по-прежнему держали его в плену.

- Блядь… просто охуеть… - сдерживать язык? Ну нет, только не сейчас. Потому что других слов не подобрать. Именно так.

Он хотел выйти, но Яна усмехнулась:

- Ты куда-то опаздываешь?

Осторожно приподнявшись, она села между его ног. Коснулась пальцами той видимой границы, где сливались их тела.

- Вот плюс секса без резинки, - сказала бархатным голосом, от которого вялая тряпочка, готовая выскользнуть, снова начала твердеть. – Не нужно менять на новую, можно продолжать.

- Дай хоть отдышаться, ведьма! – Денис слизнул испарину с ее груди.

- Отдышись, - милостиво позволила Яна, и мышцы ее влагалища мягко сжали его член. – Если сможешь…

Где-то час они все-таки поспали. И даже успели кофе выпить. По пути в клинику Денис сделал небольшой крюк и завез Яну домой.

Она сидела, запрокинув голову на спинку, и смотрела широко открытыми глазами куда-то в параллельную реальность.

Хотел бы я знать, о чем ты думаешь, стерва!

Ему снова хотелось ее убить, потому что чувствовал: она не его. И никого не будет. Даже если трахать ее каждую ночь по двадцать раз. И днем тоже. Она будет рядом с ним ровно столько, сколько захочет. Пока не надоест. И хоть наизнанку вывернись, хоть из шкуры выпрыгни – ничего не поможет.

- Руки не дрожат? - Яна повернулась к нему и улыбнулась насмешливо. - Смотри, не зарежь кого-нибудь.

- У меня сегодня только консультации.

- Ооок, - пропела она все тем же блядским голосом и сцепила пальцы на колене. – Вечером приедешь? Ко мне?

- Ты хочешь?

- День, можно без глупых вопросов? – поморщилась она. – Если спрашиваю, значит, хочу.

- Тогда приеду.

Блядь, как же я тебя ненавижу! И как хочу!

Однажды меня угораздило наступить на мину. В смысле, нарваться на сталкершу. Хуже этого в моем антирейтинге были только залет и венерические болячки. Насчет заразы бог миловал, а вот беременность каким-то загадочным образом однажды все-таки приключилась.

Та коза рыдала и уверяла, что ни один способ стопроцентной гарантии не дает. Ну ква, не дает. И что? Жениться? Нет, милая, не получится. Я тебе сразу сказал: sex only. Оставишь ребенка - помогу, чем смогу. Но жениться – извини-подвинься. Не собираюсь жениться на женщине, которую не люблю. И вообще в обозримой перспективе. Коза поплакала и сделала-таки аборт. На чем все и закончилось.

Да, так вот, сталкерша… Тут четко оказалась моя промашка, не поспоришь. Обычно таких маньячих я срубал на лету, на подступах. Чуял еще до постели и оперативно охоту сворачивал. Только трахни разок – потом не отделаешься. А тогда не просек. Возможно, потому, что увлекся именно процессом охоты – девочка была не сказать чтобы уступчивая. И попал. Она звонила, писала, заявлялась домой, а если не открывал, торчала на лавке у дома, глядя на окна. Рыдала, вешалась на шею и клялась в вечной любви. Обещала покончить с собой. Слово «нет» не понимала, слово «на хер» тоже. Страшно хотелось ей навешать от души, но с детства в мозг болтом вкрутили: «девочек бить нельзя».

В конце концов все-таки удалось от нее избавиться, но на прощание услышал две фразы, которые залипли намертво. Как проклятье. Нет, я никогда не верил в такие глупости, но…

«Ты ненормальный, тебе лечиться надо. По тебе все психиатры мира плачут. Твои тараканы аж из ушей валятся, так им в башке тесно».

Тут я вполне мог согласиться. Да, плачут. Да, тараканы. И что? Главное – чтобы я со своими тараканами жил в гармонии. Чтобы они были дрессированными и сидели по местам, не мешая мне жить. А так-то я все о себе прекрасно знал. Все свои страхи и комплексы. Да-да, комплексы прыщавого подростка, которого не любят девочки. Мне удалось их забить ногами в самый дальний угол. Комплексы, конечно, не девочек. Научился замечательно притворяться перед самим собой, что я уверенный, нахальный и неотразимый. И даже вполне в это верить. Тем более, другие тоже верили. Но на самом-то деле никуда он не делся – этот страх быть отвергнутым. И замечательно на него наложился еще один пассаж:

«Когда-нибудь ты встретишь сучку, которая тебя сломает об колено, как палку. Будешь ей жопу лизать, лишь бы только взглянула, пальчиком коснулась. А она будет вытирать об тебя ноги».

Ох, сколько я об этом вспомнил за последние дни. Каждый раз, когда думал, удастся ли переспать с Янкой, смогу ли подчинить ее себе. Уверял себя, что все получится. И то, и другое. Но действительно ли верил?

Как-то попалась в сети смешная дискуссия. Бабская. И не поймешь, то ли глупые девчонки, то ли тетки с восхитительной незамутненностью сознания. Тезис: женщина, которая сразу же раздвинула ноги, мужчине больше не интересна, он ведь уже все получил. Как будто понравиться может только то пирожное, на которое три года смотришь через витрину кондитерской. А если сразу съесть, больше уже и не захочется, даже самое вкусное.

Херня! Ну да, между ног у всех устроено одинаково, и сам процесс отличается только деталями. Но почему-то одну перестаешь хотеть, толком еще не кончив, а другая – как наркотик. Сколько ни трахай - все мало. До сих пор мне такие не попадались. Но откуда-то взялась эта уверенность, прежде чем прикоснулся к Янке.

Она не просто будет моей. Она будет этим самым наркотиком. Она уже мой наркотик.