Третий поцелуй

Глава 4

— А ты уверен, что нам необходимо делать это прямо сейчас? — озабоченно спросила Брук.

— Да, — коротко бросил Мэтт.

Он молился, чтобы Брук не изменила своего решения. Прошло уже около суток с момента, как она дала согласие.

Ммм, какое это было согласие и какой поцелуй… До сих пор его тело с готовностью отзывалось на воспоминания об этом судьбоносном моменте. А с чего вдруг ему приспичило целоваться?

А с того, что…

Иногда хочется поцеловать женщину.

А вчера ему хотелось поцеловать Брук.

Ничего особенного. Зов природы, так сказать.

Кроме того, у Брук тело богини. Увидев ее ноги, Синди Кроуфорд опухла бы от зависти. Мужчинам легче — они просто теряют дар речи.

Да, но его это не оправдывает. Мэтт Каттер, как-никак. Устоявшийся образ плейбоя. Ну да, он встречался с моделями и актрисульками, у которых полное отсутствие мозгов компенсировалось весьма внушительным бюстом. Но Брук… Мысли о ее чувственных губах крутились в голове Мэтта, пока он стремительно покидал здание своего офиса.

Ему ничего не остается, кроме как погасить бушующий в жилах огонь и забыть вкус поцелуя этой женщины. Мэтт мельком глянул на Брук, усаживающуюся на переднее сиденье его спортивного автомобиля. Забыть?! Сварить суп из дверной ручки можно, а вот забыть подобные ощущения — вряд ли.

Он просто должен помнить, что соглашение временное Потом все вернется на круги своя. Вообще у Мэтта было жесткое правило: не встречаться с одной женщиной больше шести педель. В противном случае дама забывалась и порола всякую чушь о свадебном торжестве, кольцах и почему-то общем счете.

— О, черт, — ругнулся он и ударил кулаком по рулю. — Я забыл про обручальное кольцо.

А ведь он никогда не забывал деталей. Это все растлевающее влияние Брук. А может, и не ее. Ситуация с бабушкой тоже не способствует четкой работе мысли.

— Не беспокойся, пожалуйста. Я не ношу драгоценностей, — объяснила девушка и приподняла волосы, чтобы продемонстрировать маленькие изящные ушки. — Кроме вот этих сережек. Но это особый случай.

В простых бриллиантовых сережках было больше вкуса, чем во всех драгоценностях, что дарил Мэтт своим любовницам.

— Почему же?

Брук отвернулась к окну.

— Потому что это подарок.

Интересно, от кого? Старого друга? Любовника? Бывшего мужа? Внутри что-то болезненно перевернулось. И что он так распереживался? Брук ему интересна только как одна из заключивших соглашение сторон. Ее миссия — скрасить последние дни старой женщины. И Мэтт не будет прояснять этот вопрос!

— Неужели ты не будешь носить обручальное кольцо, если действительно выйдешь замуж?

— Наверное, нет.

Нельзя сказать, что Мэтта сильно удивило ее безразличие к драгоценностям. Брук отказалась от спортивной машины и денег так легко и непринужденно, словно выбросила позавчерашнюю овсянку.

Приглядевшись внимательнее к своей спутнице, Мэтт внезапно осознал, что ей и не нужны ни драгоценности, ни косметика, призванные украшать женщину. У Брук уже завершенный образ.

— Так как насчет обручального кольца? Неужели ты не хочешь похвастаться перед подругами? Или отвадить нежелательных кавалеров?

Брук уставилась на него с таким видом, будто услышала несусветную глупость.

— Если я буду когда-нибудь давать обещание, мне не нужно будет кольцо, чтобы помнить о нем.

Все остальное не имеет значения.

Мэтт от удивления даже не нашелся, что сказать. Все, абсолютно все женщины мечтают о кольце с бриллиантом величиной с хороший булыжник.

Их цель — заставить подруг рыдать от зависти. И все мужья подтвердят этот факт. Единственное известное ему исключение, которое, как говорят, лишь подтверждает правило, — его горячо любимая бабуля. Неужто и Брук каким-то чудом попала в эту закрытую женскую категорию?!

— Почему мы не можем подождать хотя бы неделю, прежде чем делать объявление? — спросила она, избавляя этим Мэтта от тягостных раздумий.

Правой рукой девушка держалась за ручку двери, заставляя своего спутника мучительно переживать о возможном бегстве на первой же остановке у светофора.

— У нас нет педели. Бабушка серьезно больна. Я делаю это для нее, ты помнишь? Выполняю последнее желание умирающей.

Брук согласно кивнула и заметно приуныла.

Расправив несуществующие морщинки на одежде, Брук положила руку па бедро, словно пытаясь изгладить память о его прикосновениях. Переключая передачу, Мэтт заметил ее движение. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы выкинуть из головы мечты о стройных ногах девушки.

— Что случилось? — спросил он, увидев ее колебания.

— Мы не готовы. Понимаешь, мы даже не придумали историю нашего знакомства, которая заинтересует всех любопытных.

— Да что их может заинтересовать?! В нашем знакомстве не было ничего криминального. Увидели, понравились друг другу.

— Как мы встретились, как полюбили друг друга, когда все это произошло… — монотонно перечисляла Брук.

— Мы познакомились в магазине, когда ты стала миллионным покупателем. Я рассказывал бабушке, что ты…

Остановись, парень!

— Что?

— Ничего особенного. — Мэтт ухмыльнулся, вспомнив, как Брук легко разрушила его теорию о страсти женщин к покупкам. — Просто сказал, что ты отказалась от всех призов.

— Не от всех, — озорно возразила Брук. — Когда я получу мои модные ботинки?

— Расслабься, Золушка. Очень скоро.

На ее гладком лбу опять появилась морщинка.

— Так что с нашим знакомством?

Мэтт коротко кивнул.

— Мы снова встретились, когда я подогнал фургон к воротам сиротского приюта. И мы влюбились друг в друга.

— Что, так быстро?

— А долго ли, умеючи? Пожалуйста, успокойся и не усложняй ситуацию.

Брук с шумом выдохнула.

— Но ситуация действительно сложная! Ты не можешь все предугадать, потому что любовь связана с эмоциями.

— Не совсем так, — поправил Мэтт, вспоминая, что нечто похожее говорила ему и бабушка. Но любовь и брак он всегда рассматривал как ограничение личной свободы, поэтому изо всех сил избегал и того, и другого. На мгновение их взгляды пересеклись, и нервы Мэтта напряглись до предела. Он старательно прокашлялся и принялся внимательно изучать дорогу. Не Брук. Не ее стройные ноги или завораживающие глаза и чувственные губы, а куда менее интересное дорожное покрытие.

— Не напрягайся, — проговорил Мэтт. Насколько его голос был спокоен и тверд, настолько он был выведен из равновесия. — Люди пожмут плечами и скажут, что я наконец попался.

— Ты?! Попался?! — начала заикаться от возмущения Брук. — То есть ты хочешь сказать, люди решат, будто я заманила тебя в ловушку.

Выражение лица Брук заставило Мэтта немного изменить показания.

— Я, наверное, не совсем корректно выразился.

— Это уж точно! Я не преследовала тебя. Ты не мог попасться, потому что я не ставила капканов!

— Брось, это же все игра. Маскарад. Можно даже сказать, что ты отвергала меня из-за денег.

— И тогда все точно скажут, что я лицемерка, простонала Брук.

— Нет, я скажу, что ты даже не хотела со мной встречаться, но благодаря своему шарму и необыкновенному обаянию я смог добиться твоего расположения.

Мэтт адресовал Брук лучшую из арсенала своих улыбок. Она в ответ смерила его взглядом, помолчала, повздыхала и заявила:

— Ладно. Надеюсь, все будет в порядке.

А вот у Мэтта все было как раз не в порядке.

Всю поездку он пытался поддерживать умный разговор, вставлял, как ему казалось, вполне адекватные замечания, но боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего возбуждения. Нужно сосредоточиться на вождении, мысленно твердил себе всеми уважаемый мистер Каттер. В конце концов, это просто деловые отношения. Однако от этого самовнушения было мало пользы.

— Подожди! — завопила Брук, вцепившись в сиденье. — А для кого мы придумываем романтическую историю? Не только для бабушки, правда? Наверняка будет еще твоя семья?

— Возможно, — не стал спорить Мэтт.

— Кто-то еще? — не отставал упрямый психоаналитик.

— Ну, я вообще-то парень известный. Пресса…

— Пресса? — побелевшими губами прошептала Брук.

— Ты знаешь, эти журналисты такие забавные.

Говорят, я увеличиваю им тиражи в несколько раз.

— О, боже, — застонала Брук и обхватила голову руками. — А нельзя переиграть ситуацию, пока не поздно?

— Уже поздно. Мы приехали.

Мэтт ловко припарковал машину и повернул ключ в замке зажигания. Он сидел совсем рядом с Брук и не мог понять, радоваться или ужасаться такой близости. Да, это так волнующе ощущать аромат ее тела, похожий на морской бриз, по вместе с тем и очень тяжело. Пожалуй, на случай поездок с Брук в гараж стоит поставить микроавтобус: тогда они смогут держаться друг от друга на безопасном расстоянии.

— Послушай, — успокаивающе проговорил Мэтт (успокаивал он больше себя). — У пас все получится. Это временное соглашение, и я сделаю все, что смогу…

— Ты уже сделал достаточно. — Брук сурово смотрела на пего. — Я о том поцелуе.

— Да… — протянул Мэтт с подходящей к случаю интонацией, но изрядно напрягся. — И что ты думаешь? Нужно попробовать еще разок?

— Нет. Нет-нет, — испуганно пролепетала девушка, практически вывалившись из окна «мерседеса». — Это не совсем то, что я хотела сказать.

Мэтт скрестил руки на груди в ожидании чертовски интересного разговора.

— А что же ты хотела сказать?

— Ничего.

— Скажи пожалуйста, а этот поцелуй тебя ни капельки не взволновал? — продолжал выспрашивать Мэтт, потому что его в Брук волновало все. Подтверждение тому — его поведение в приюте, когда он буквально накинулся на бедную девушку.

— Я понимаю, — излагала виновница его мучений, старательно отводя взгляд, — что нам придется целоваться, так сказать, по долгу службы. Рано или поздно.

— Логично, — заметил Мэтт. И вместе с тем неразумно. По крайней мере для него поцелуи будут равноценны медленному четвертованию. Но отказываться… — А что, у тебя есть какие-то проблемы?

Тебе неприятно?

Прозвучало достаточно абсурдно. Раньше жалоб на его умение обращаться с женщинами не поступало. Но Брук?..

— Нет… это…

Мэтт заметил, как горячий румянец начал заливать ее нежные щечки. Просто потрясающе — ему еще не попадались женщины, способные покраснеть хотя бы для виду. А может быть, этот поцелуй очень сильно взволновал Брук? Интересно. Очень интересно.

Прекрати, Каттер, это уже глупо. Не увлекайся. Помни, что это лишь временное соглашение.

— Три. — Голос Брук прекратил увещевания внутреннего голоса Мэтта.

— Что «три»? — не понял он.

— Я предлагаю, раз уж нам необходимо целоваться, ввести ограничения. Мы будем целоваться только три раза.

— Всего три?!

— Точно. — Ее лицо выглядело умиротворенным: похоже, Брук пришла к согласию с собой (в отличие от Мэтта). — Только в случае крайней необходимости. И только на людях.

— Не думаю, что эти правила необходимы и вряд ли реализуемы.

— А я думаю, — задрала свой маленький подбородок вверх Брук.

— Что мы ответим, если нам станут кричать «Горько!»? Извините, ребята, но мы уже исчерпали свой запас поцелуев?

У Брук от удивления даже рот приоткрылся.

— Конечно нет, — возмутилась она. — Правило трех поцелуев нужно нам, чтобы…

— Держать себя в руках? — ухмыльнулся Мэтт.

— Да.

— Отлично. — Мэтт гладил Брук по щеке и с удовлетворением думал, что они будут целоваться еще. А правило — что ж, правила создаются для того, чтобы их нарушать.

С ярко выраженным чувством недовольства собой (из-за собственной реакции на Мэтта и потери контроля над ситуацией) Брук вылезла из машины и поспешила к воротам клиники. Ее нервы были напряжены до предела, кожа — словно наэлектризована. Как же вести себя с Мэттом? Вернее, как держать, себя в руках и не поддаваться чарам этого парня?

В вестибюле клиники Брук была поражена тем, как все на них глазели. Хотя нет, не совсем так. Если на кого и глазели, так это на Мэтта. Женщины смотрели на него, как на греческого бога. А он обычный мужчина из плоти и крови. И все!

Но какой мужчина… И как он целуется!

Прекрати, Брук. Не сходи из-за него с ума. Это был всего лишь поцелуй. Забудь.

Но почему-то девушка не была уверена, что сможет загнать подобное воспоминание в самый дальний уголок своего сознания. Особенно, если и в дальнейшем придется развлекать публику. От постижения собственного бессилия Брук закатила глаза.

Возьми себя в руки, девочка. Забудь о нем.

После завершения спектакля каждый их них опять пойдет своим путем. Мэтт продолжит менять женщин, как перчатки, она же вернется к любимой работе и замкнется в себе. Но никогда не забудет Мэтта. Он не похож ни на одного из тех, кого встречала Брук. Мэтт встречался с женщинами, но не принадлежал ни одной из них. Его недоступность была залогом успеха.

— Вот мы и пришли, — провозгласил он, взяв девушку за руку.

Реакция на его теплое прикосновение была мгновенной и неоднозначной. С одной стороны, расслабляющей (вопросы, изводившие Брук, немедленно покинули ее сознание), с другой — тонизирующей (участился пульс, сбилось дыхание). О, небеса! На что она согласилась? Уже на пороге комнаты Брук сообразила, что за все время знакомства Мэтт ни разу не держал ее за руку. Было в этом что-то интимное… Такой жест мог означать только одно: ему требуется поддержка.

Брук слегка сжала его пальцы и ободряюще улыбнулась. Напряжение спало, и Мэтт растянул рот до ушей так, что Брук не выдержала и отвернулась.

В комнате она увидела лежащую на больничной койке старую женщину с абсолютно белыми волосами и кожей тонкой, как пергамент. Голубые глаза совсем как у Мэтта — радостно засияли, как только заметили посетителей.

— Привет, дорогая, — сказал Мэтт, направляясь к койке.

Брук почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Как она будет врать такой пожилой женщине? Тем более тающей на глазах?

— А это кто? — требовательно спросила больная, и Брук поразилась, с каким напором был задан вопрос. Пожалуй, она недооценила старушку. В этом чахлом теле еще достаточно воли, чтобы управлять армией.

— Брук Уотсон. — Девушка протянула руку.. Приятно с вами познакомиться.

— А я, как вы догадались, Элиза Каттер, — дотрагиваясь до руки Брук, представилась старая женщина. — Уверена, вы обо мне неоднократно слышали.

Ее кожа была совсем холодной на ощупь, горячим был взгляд, которым Элиза наградила любимого внука.

— Мэтт, мне совестно.

— Что случилось? — присел он на краешек кровати.

— Я говорила тебе, что ухожу. Проблема не в моей голове. Мое тело подводит меня: я слабею. Пора тебе посмотреть фактам в лицо.

Мэтт схватился за голову и расхохотался.

— Как ты, догадалась, что Брук психолог?

— Мне» восемьдесят восемь лет, — гордо объявила Элиза, будто возраст все объяснял.

Брук оставалось только переводить взгляд с одного на другую.

— Я пришла сюда не как профессионал, миссис Каттер.

— Да? — удивленно спросила Элиза, взглянув на Мэтта.

— Это правда. — Я привел сюда Брук не для того, чтобы уговаривать тебя прожить хотя бы на один день больше, чем ты хочешь. Мне понадобилось много времени, чтобы смириться с твоим решением. Поэтому больше на подобные темы разговаривать мы не будем.

— Хорошо. — Элиза скрестила руки на груди. — А зачем тогда здесь психолог, если не для изучения моего душевного здоровья?

— Вообще-то Брук детский психолог, — разъяснил Мэтт, обнимая Брук за талию и властно притягивая к себе.

Сердце у нее бешено застучало. Их взгляды встретились, и Брук осознала, что сейчас должно произойти. Мэтт ее поцелует. Никаких сомнений.

Брук затрепетала и, изо всех сил пытаясь предотвратить непоправимое, уперлась кулачками в грудь Мэтта. Бесполезно: расстояние между ними все сокращалось, и наконец их губы соприкоснулись.

— Один, — шепнул Мэтт, прежде чем отодвинуться на безопасное расстояние. Затем он посмотрел на бабушку с таким видом, будто подобный интим никоим образом не должен сказываться на его душевном равновесии.

В это время Брук тщетно пыталась справиться с обуревавшими ее эмоциями. Поджилки тряслись, язык словно отсох, по всему телу пробегала дрожь.

В общем, самочувствие, как если бы она полезла чинить проводку, предварительно как следует окропив ее водой.

— Бабуля, — принялся объяснять свое развратное поведение Мэтт. — Брук — наша миллионная покупательница.

— Неужели? — поперхнулась Элиза и внимательно посмотрела в лицо девушке.

— Да, — подтвердила Брук и принялась старательно улыбаться.

Внезапно Элиза счастливо рассмеялась. К ее лицу прилила кровь, и она вдруг перестала походить на живого призрака.

— Так-так, — проговорила Элиза, внимательнейшим образом изучая Брук. — Вот она какая, невыносимая особа. Мэтт, ты вроде говорил, что не можешь вспомнить, как выглядит миллионный покупатель. Если это правда, то я, пожалуй, тебя переживу.

Мэтт подмигнул Брук.

— Это был способ самозащиты.

— Ты считаешь ее красивой?

— О да, — откликнулся Мэтт, для убедительности целуя нежную щечку Брук. — Два.

Брук почувствовала, как ее сердце ухнуло куда-то вниз. Кажется, Мэтт собрался довести ее до нервного срыва, самым возмутительным образом нарушая только что установленные правила.

Она отпихнула наглеца и глубоко вдохнула, чтобы успокоить расшалившиеся нервишки.

— Мне не послышалось, ты называл меня невыносимой особой?

— Помимо прочего.

— В таком случае я требую сатисфакции.

— В любое время, доктор. В любое время, — расплылся в ухмылке Мэт.

Элиза откинулась на взбитые подушки и со вздохом прикрыла глаза.

— В чем дело, бабушка? — воскликнул Мэтт, и тревога исказила его черты.

— Ничего особенного, дорогой.

— Ты устала?

Элиза покачала головой.

— Я просто прочитала короткую молитву.

— С чего это? — напрягся Мэтт.

— Ты привел сюда молодую девушку не для того, чтобы провести курс терапии, — размышляла она. — Для чего же?

— У меня ведь никогда не было от тебя секретов, бабушка. — Мэтт старательно откашлялся перед обнародованием важной новости. — Мы с Брук собираемся пожениться.

— Я так и думала, — всплеснула руками Элиза. Слава богу!

Мэтт прижал к себе Брук так, что расстояние между ними составляло всего ничего.

— Три, — прошептал он, прежде чем впиться в ее губы жадным поцелуем.

Брук стало очень жарко. В данных обстоятельствах она должна была бы безумно разозлиться на Мэтта, но почему-то не злилась. Должна была бы его оттолкнуть, но не оттолкнула. Наоборот, хотела прижаться еще крепче, от поцелуев перейти к более конкретным действиям. Поцелуи Мэтта не раздражали, а заставляли желать большего!

О, боже! Сколько еще она выдержит? И сколько ей придется приложить усилий, чтобы вытеснить из памяти жаркие объятия этого мужчины?