Три желания

Глава 6

Нейт и Лили

Прошли годы, был май, Нейту было двадцать восемь, Лили было двадцать два...

— Мы опаздываем, — проворчал Виктор.

— Я знаю, — ответил небрежно Нейт, вздергивая подбородок в высокомерном жесте водителю роллса, который наблюдал за ними идущими через толпу туристов, забившими тротуар возле универмага «Harrods».

— Твоя мама спустит с нас семь шкур.

Нейт хотел посмеяться над этим нелепым комментарием, но не стал, потому что Нейт МакАллистер редко смеялся.

Лаура Робертс не отличалась буйным нравом. Ее свирепый нрав, Нейт видел только дважды в шестнадцать лет. И оба раза через минуту, она успокаивалась. Оба раза это длилось меньше десяти минут. Она была доброй, нежной, самой уравновешенной женщиной, которую он имел честь знать. Это совершенно не значило, однако, что у нее не было упорства, когда она хотела заставить что-то сделать своих детей, особенно то, что они не хотели, но это редко случалось.

— Она подобреет, как только увидит твой подарок на годовщину, — просто отметил Нейт, чтобы что-то сказать. Он знал, что Виктор волновался о подарки. Все-таки удивительным был его отец, и Нейт подумал, что возможно многие не согласятся с ним восхищаясь преданностью его к своей жене.

Хотя подарок на день рождение для Лауры был вызовом.

Что подарить женщине, у которой есть все, ни в чем не нуждается и живет, окруженная счастьем, потому что у нее есть такой муж?

— Сегодня вечером ты сделаешь это, спросишь у Джорджии выйдет ли она за тебя замуж, — заметил Виктор.

Он двигался рядом с Виктором, ожидая пока Беннетт, шофер Роллса, открыл дверцу, чтобы позволить Виктору сесть в машину. У Нейта были дела поважнее, чем быть на побегушках у Виктора, намного больше важных дел, которые необходимо было сделать.

Но Виктор просил и неважно, что Виктор спрашивал, Нейт выполнит это. Это была сделка Нейта у него в голове по отношению к Виктору, хотя Виктор об этом не знал. Нейт задолжал Виктору свое существование.

Люди странно посматривали на двух мужчин, которые, скорее всего, судя по их сшитым на заказ костюмам, стильным шелковым галстукам, дорогим туфлям и сверкающим часам, не говоря уже о шофере Роллс-Ройса совершали покупки в «Harrods», и не являлись туристами, осматривающими достопримечательности.

Люди все время поглядывали на Нейта и большинство из них были женщинами.

Он был необычайно, можно даже сказать невероятно красив. Очень высокий, поджарый, узкие бедра, широкоплечий с красивыми густыми черными волосами, которые были настолько черными, что отливали синевой, делая его еще более привлекательным. Он имел отточенные черты лица, твердую челюсть, мощные скулы и чувственную нижнюю губу. У него также были выразительные глаза, и хотя он этого не знал (а если бы и знал, то ему было бы наплевать), от которых млели многие женщины и постоянно обсуждали. Во время драки они вспыхивали и становились холодными стальными, потом темнели или же были настолько глубоко голубыми. После множества без ответных дискуссий было вполне приемлемым продолжить борьбу.

Чувственные губы Нейта превратились в одну тонкую линию от слов Виктора. Он понимал, что Лаура хотела, чтобы он женился, остепенился и произвел ей внуков. Но он был полностью уверен, что она не хотела видеть Джорджию в качестве его жены.

— Я не буду просить Джорджию выйти за меня замуж, — твердо заявил Нейт.

— Почему нет? — спросил Виктор, развивая тему. — Она чертовски красивая женщина.

Она не была чертовски красивая женщина. Она была женщиной кошкой, такой же плохой, как Даниэла, если можно так сравнивать. Он поймал Джорджию выбрасывающую свои противозачаточные таблетки в унитаз, и обнаружил испорченные презервативы. Затем он застал ее за продыравливанием презервативов, поэтому перестал заниматься с ней сексом вообще и начался томительный процесс отхождения от нее.

Ему не следовало никогда погружаться в семейный портфель финансового состояния. Джорджия была дочерью лучших друзей Лауры и Виктора. Нейту даже очень нравились родители Джорджии, он знал их в течение многих лет.

Они все возлагали большие надежды на их объединение, но Джорджия была уже в прошлом.

Она усердно пыталась вернуть внимание Нейта, длинноногая, стройная, с красивыми темно-рыжими волосами, но в ней всегда было что-то немного забавное в чистом виде кошачье.

Поэтому, Нейт отдавал должное за ее упорное преследование его, а она вознаграждала его за это, потому что он ее благодарил. С ней было хорошо, на самом деле хорошо, но так не будет продолжаться до конца жизни.

Нейт чувствовал это врожденным чутьем. В ней было слишком много яда, и она выпускала его слишком часто. Нейту не хватало терпения обихаживать ядовитых женщин, особенно тех, кто вырос в полном достатке, ни в чем не нуждался и не имел никаких причин, чтобы стать слегка жесткой, учитывая ту привилегированную жизнь, которую они вели.

Нейт не знал конкретно чего он хотел, но по любому это была не Джорджия.

Он не стал отвечать Виктору, потому что стал следить за молодым пареньком, одетым в серую толстовку с капюшоном, странно одевать капюшон в такой теплый день. Мальчик сгорбился и шел по тротуару, опустив голову, засунув руки в передние карманы толстовки, осматриваясь по сторонам, выискивая свою жертву.

Инстинкты Нейта уже были начеку, они всегда были наготове, и он начал свое движение.

Глаза Нейта сузились, когда он наблюдал за парнем, и Виктор же стал залезать в роллс-ройс. Затем, как и ожидалось, мальчик метнулся к своей цели, и Нейт услышал женский крик возмущения.

— Эй! — закричала она.

Он видел, как парень вырвал дамскую сумочку, и его тело напряглось, готовясь к следующему действию.

А потом Нейт перевел взгляд на женщину и, что для него совершенно нехарактерно, он замер.

— Эй! Он украл мою сумочку! Остановите его, он украл мою сумочку! — кричала она.

Нейт смутно про себя отметил, что она видно была американской туристкой. Мимоходом обводя взглядом Нейт обратил внимание, что никто даже не пошевелился, чтобы помочь.

На какой-то краткий момент времени, Нейт был словно одурманен ею, поэтому и сам не мог пошевелить ни одним мускулом.

Она была высокой, очень высокой.

И соблазнительной, восхитительно прекрасной.

У нее были самые необычные цвета волосы. Про волосы он многое знал, потому что Лаура и Даниэла годами доверяли свои волосы в высшей степени талантливым и дорогим стилистам.

У нее было изысканное лицо, безупречная кожа, и она вся светилась жизнью. Вокруг нее было широкое пустое пространство на тротуаре. Не потому, что она закричала, а потому что она была величественной, светящейся и элегантной...

Неприкосновенной.

В ступоре он просто пялился на нее, а парень с ее сумочкой мчался прямо на Нейта.

Но она быстро пришла в себя и поняла, что никто не собирается ей помочь, престала кричать и помчалась за парнем.

Заслышав шум, Виктор обернулся, Нейт передвинулся, в изумлении наблюдая, как она ловко увертывалась от толпы, и как ее длинные ноги неслись за невысоким парнем. Затем Нейт был совершенно ошеломлен от полной неожиданности, когда она прыгнула на вора каким-то грациозным прыжком.

Все просто стояли, наблюдая в шоке, никто даже пальцем не пошевелил, чтобы ей как-то помочь, за исключением тех, которые стали фотографировать на память.

— Верни мне мою сумочку, ты бандит! — кричала она, оборачивая свои длинные ноги вокруг своей добычи, одну руку вокруг его шеи, пока она шлепала его по голове другой рукой.

Вор попятился назад, пошатываясь, затем толкнул ее в сторону здания. Ее голова дернулась и ударилась о камень так громко, что даже Нейт услышал этот ужасный звук, хотя стоял в двадцати шагах от нее.

При этом звуке Нейт вздрогнул, выходя из ступора, рванув вперед.

— Натаниэль..., — позвал Виктор, но Нейт не обратил на него никакого внимания.

Несмотря на удар, она не перестала воевать и не ослабила хватку.

— Давай ба…, — начала она кричать, но не закончила.

Мальчик согнулся вдвое и перебросил ее через себя. Она потеряла равновесие и приземлилась на спину на асфальт с ужасающим грохотом.

Парень не успел сделать ни единого шага, хотя попытался, подняв уже ногу, чтобы убежать, но Нейт схватил его за толстовку, зажал в кулак и потянул назад к себе. Неистовым рывком Нейт схватил его и яростно стукнул о каменную стену, с огромным дисплеем.

Молниеносно рука Нейта ухватила вора за горло, жестоко сжав и поднимая до тех пор, пока он едва мог достать ногами до земли.

— Брось сумку, — приказал он ледяным голосом, крамсая слова, словно бритва.

Вор немедленно выронил сумку.

— Я... я вызову полицию, — ее запинающийся низкий, богатый американский голос, со странным резким звенящим звуком, послышался позади него, она осторожно наклонилась вперед, чтобы поднять свою сумку. Нейт отметил, что она двигалась осторожно не из-за страха, а потому что ей было больно.

Нейт повернулся, наблюдая за ней, голова опущена, она рылась в своей сумочке, вытащила мобильный и подняла на него глаза.

На мгновение они ударили его, и Нейт снова замер.

Ее глаза были просто неописуемыми. Светло-голубые, бездонные, неотвратимые, зрачок в окружении дымчатой темноты, такие заманчивые, подумал он, наклоняясь к ней, он был настолько очарован ее глазами.

Они расширились при взгляде на него, как будто она его узнала.

Бандит устраивал умопомрачительный шум.

Нейт не двигался. Он уставился на нее, оцепенев увлекшись ею, пока она придвинулась чуть ближе.

Не прерывая контакта своих невероятных глаза с ним, ее рука мягко опустилась ему на плечо, с той стороны, которая припирала вора к стене. Он быстро взглянул на ее руку у себя на плече.

— Ты душишь его, — прошептала она.

Его захват ослабел, и ее рука опустилась. С усилием он оторвал взгляд от нее, опустив руку только лишь, чтобы схватить бандита в толстовке за горло, поднял его вверх на несколько сантиметров и злобно ударил спиной о стену.

Мальчик застонал от боли.

— Больно, правда? — зарычал Нейт в ярости, потому что его взгляд говорил, что он готов разорвать парня на части.

— Беннетт позвонил в полицию. Черт побери, девочка. С тобой все в порядке? — Виктор был рядом, положив руку девушке на плечо и наклонился к ней, внимательно смотря на нее, ожидая ответа.

— Думаю, что да. Просто дыхание перехватило, вот и все, — ответила она.

— О чем ты думала, прыгая на него? Тебя могли ранить, — увещевал Виктор, потому что было видно, что с ней не все в порядке, она держалась настолько прямо, словно была сделана из хрусталя. И не так легко переступала ногами, как до начала своего полета.

Виктор обхватил ее за талию, поддерживая.

— Он украл мою сумочку, — ответила она на вопрос Виктора.

— Все равно это было опасно, — в голосе Виктора слышались нотки беспокойства, пока он высказывал свой контраргумент.

— Мне нравится моя сумочка, — произнесла она своим легким задорным тоном с еле заметной улыбкой.

От этой странной улыбки у Нейт возникли проблемы с дыханием.

Виктор тоже заметил ее улыбку, и резко перевел взгляд на Нейта. А вернее, он наблюдал за тем, как Нейт смотрел на девушку. Затем Виктор посмотрел на нее, потом на Нейта снова.

И принял быстрое решение.

— Натаниэль, дождись полиции. Я забираю ее домой к Лауре и вызову нашего врача.

— Нет, пожалуйста, я в порядке. Я останусь, чтобы поговорить с полицией, — засопротивлялась она.

— Натаниэль привезет их к нам домой. Ты сможешь поговорить с ними дома. Пойдем со мной, — Виктор говорил совершенно строгим голосом, который явно не следовало оспаривать, и от которого у мужчин появлялись мурашки на коже.

Но она полностью проигнорировала его.

— На самом деле, нет. Мне следует остаться.

— Иди с ним, — пророкотал Нейт, словно отдавая команду, и она вскинула голову, чтобы взглянуть на него. Она смотрела пару секунд, и ему стало интересно, что она выберет.

Через мгновение она кивнула.

Нейт наблюдал через плечо, как Виктор усаживает ее в роллс и это была его чистая победа.

Вскоре прибыла полиция.

* * *

Лили осторожно вытащила себя из декадентской ванны, сняла пушистое персикового цвета полотенце с теплой перекладины и обернула вокруг больного тела.

Лаура заставила ее принять горячую, душистую ванну, хотя Лили упорно сопротивлялась, потому что хотела поговорить с полицией.

Врач, который уже стоял на пороге дома, к тому моменту, когда они прибыли, так как Виктор позвонил из машины и велел «тащить свой зад к его дому» сказал ей принять ибупрофен, горячую ванну и посоветовал Лауре и Виктору присмотреть за ней пару дней. У Лили не было не переломов, не трещины в черепе, она была в порядке, но на всякий случай врач все же посоветовал за ней присматривать.

Итак, после краткого, но серьезного разговора с Лили, состоявшегося в холле, Лаура вместе с Виктором были полностью непреклонны, настаивая, что она непременно должна остаться на ночь у них, нежели тащиться в Клевленд. И прежде всего они настояли, чтобы она приняла ванну.

У нее не было особенно сил сопротивляться, или возможно, они были действительно слишком настойчивыми, или они относились к тем людям, которые не принимали ответ «нет», она находилась в их особняке в георгианском стиле, в их роскошной ванной комнате, которая соединялась с не менее роскошной гостевой спальней, декорированной по крайней мере, она насчитала, в семи различных оттенках бледно-персикового цвета.

И она наконец-то встретила мужчину, которого послал ей Фазир.

Лили была уверена в этом настолько, насколько она была уверена в том, что является Лили Сара Джейкобс, дочерью Ребекки и Уилла Джейкобса и жительницей Индианы, где родилась и выросла. И во всем этом она совершенно не сомневалась.

Когда она подняла голову, чтобы посмотреть в глаза своего высокого защитника, то чуть не упала в обморок. Она бы наверное и упала бы на землю бессознательной грудой.

Если бы ему не грозил пожизненный срок за удушение парня, несмотря на то, что он был противным воришкой, она бы это сделала.

И теперь...

Сейчас...

Теперь что?

Она не знала, что ей делать. Она не могла однозначно наброситься на него со словами, что это она пожелала, чтобы он появился в ее жизни с помощью своего личного джинна, и что это наконец-то произошло, который жил дома с ее родителями в небольшом городке в Индиане. Она не могла соблазнить его, потому что она была девственницей и даже не знала, как это сделать. Собственно, он вероятно принимал во внимание насколько красив он был (безумно красив), и не предполагал о ее существовании, как женщины со всеми соответствующими частями во всех соответствующих местах, и всем томлением, которое она испытывала к нему, хотя знала только его имя.

Натаниэль.

Это было очень, очень красивое имя.

— Лили, моя дорогая, полиция уже здесь, — ласково и любезно произнесла Лаура из соседней комнаты.

Лили моментально прониклась к Лауре, женщине маленького роста, немного, но приятно округлой среднего возраста. Она была брюнеткой с короткой мужской стрижкой, с изящными ухоженными ногтями (Лили подумала, что ее руки похожи на руки пианиста, потому что они были такими изящными) и теплыми карими глазами.

— Я выхожу, — сказала Лили.

Она быстро вытерлась, обернулась вокруг полотенцем, порылась в своей спасенной сумочке, отыскав резинку для волос. Она собрала волосы в хвост на затылке и отправилась в спальню, где увидела Лауру, стоящую у кровати, которая сейчас была завалена половиной дюжины блестящих коробок.

Лили замерла на пол пути и уставилась на них.

Лаура объяснила:

— Я обзвонила несколько магазинов, поскольку ты остаешься, тебе необходимы кое-какие вещи, конечно. Я надеюсь, ты не возражаешь, я проверила этикетки на твоей одежде, чтобы узнать твой размер.

«Я так долго была в ванной?» — подумала Лили, недоверчиво рассматривая коробки.

— Я не могу, — за сопротивлялась Лили.

— Можешь, потому что тебе это понадобиться, — произнесла Лаура голосом матери, которой не отказывают. Лили слышала такой тон раньше, ее собственная мать часто использовала такой тон, когда говорила с ней. Лаура сняла крышку с коробки и вытащила серебристо-голубой шелковый халат с длинными широкими рукавами наподобие японских кимоно и приказала:

— Надень это.

Лили издала мягкий смешок и воскликнула:

— Я не могу встречаться с полицией в халате!

— У них всего лишь несколько вопросов. Я сказала им, что ты не в том состоянии, чтобы к тебе применяли допрос третьей степени, — заявила она, ловко сорвав крышку с другой коробки, вытащив белоснежное шелковое нижнее белье со вставками тонкого кружева. — Если это заставит тебя почувствовать себя лучше, надень это... и... это. — Она потрясла бюстгальтером перед Лили.

Лили ничего не могла с собой поделать, хотя и понимала, что с ее стороны это грубо, но она просто продолжала смотреть на вещи.

Два часа назад она шла по улице Лондона с намерением немного поглазеть на витрины магазинов, так как ее скудные финансы не допускали большего. Уже несколько дней она не ходила на работу в «Maxine», потому что усердно работала дома — вымывая, очищая, крася, грунтуя или ныряя под раковину, чтобы разобраться с сантехникой, пытаясь починить водопровод. Она приехала в Лондон, чтобы сделать маленький перерыв, походить по музеям, предоставляющим бесплатный вход и сделать кое-какие покупки.

Сейчас она вошла в Сказочную Страну.

— Лаура, вы... честно говоря, я просто не могу.

Лаура подошла к ней, взяла ее лицо в ладони, так как делала ее мама в самые нежные моменты (коих было очень много), и посмотрела прямо Лили в глаза.

— Не заставляйте их ждать, моя дорогая. Чем раньше с этим покончим, тем скорее мы все сможем наслаждаться вечером.

И с этим она вышла из комнаты, и Лили осталась с ее материнским прикосновением, которое так хорошо ощущалось (таким привычный прикосновением), быстро надела нижнее белье и сверху халат и просто остановила себя, чтобы не рвануть в ванную и не схватить еще одно банное полотенце, и не обернуть вокруг себя.

Она осторожно вышла из комнаты. Ванна помогла, так же как и таблетки, но она совершенно определенно чувствовала, что ею совершили бросок через плечо на бетонный тротуар.

Лили не знала, о чем она думала, кинувшись за сумочником, но это была дорогая дизайнерская сумочка, которую она не могла себе позволить при обычных обстоятельствах. Она отрыла ее в магазине винтажной одежды и купила за бесценок. Она никогда не сможет ничем ее заменить.

Несмотря на это, ее действия были совершенно безрассудными. Она могла пострадать или могла бы пострадать еще больше, если бы у него был нож или другое оружие.

Ее родители, если когда-нибудь узнают об этом, убьют ее за это. Фазир бы начал парить, смотря на нее сверху-вниз, и грозить своим пальцем джинна. Она никогда не сможет рассказать им.

Осторожно, держась за перила, она спускалась по лестнице. Она пыталась удерживать свое тело прямо, чтобы не потревожить ноющие части. Ее голова продолжала пульсировать в том месте, где она врезалась в стену, это была другая боль не та, которая приносит с собой эти ужасные периодические мигрени, но она все равно была не приятной.

Она сконцентрировала свое внимание на шагах по серому ковру с голубоватым отливом, спускающимся по ступенькам. Она также оценила свой педикюр, мысленно делая себе пометку, что в Англии, насколько это возможно, пришло время сменить насыщенный темно-красный холодный цвет на что-то другое, более перламутрово-розовое. Ее нога ступила на паркет при входе, и она почувствовала, что не одна.

Подняв голову, она увидела его.

Натаниэля.

Он наблюдал за ней, как какой-то герой романтического романа наблюдает за своей героиней. Одним плечом, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.

И он был очень красивым, настоящим, сильным и чрезмерно мужественным.

И они разглядывали друг друга в упор блаженно с любовью, перемешанной с удивлением, или по крайней мере, он может и не смотрел на нее так. Она, к сожалению, скорее всего смотрела на него именно так, к своему ужасу. Он наблюдал за ней прищуренными глазами. Глазами, которые не пропускали ничего.

Ни... одну... вещь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, у него был глубокий голос, сильный, вызывающий покалывание у нее на коже.

— Нормально, — соврала она и попыталась изобразить веселую улыбку.

Его лицо потемнело. Очевидно, веселая улыбка не сработала.

— Лгунья, — мягко сказал он, но угрожающе, и он выглядел так, как будто он хотел совершить силовые действия. Типа тех, которые он совершил с вором, с яростью бросив его о стену здания, когда он совершил свой бросок, как бы совершая возмездие за нее. Сама мысль об этом вызвала у нее мурашки по позвоночнику.

— Со мной все будет хорошо... — она замолчала на пару секунд, как бы мысленно оценивая свое истощенное тело, — в конце концов.

Он посмотрел на нее сверху донизу с лицом, внушающим страх. Она покраснела от его взгляда и поняла, что стала его бояться совсем чуть-чуть. В этом костюме, который он носил с таким пренебрежением, словно он был одет в джинсы и футболку, он выглядел утонченным и изысканным. Но где-то совсем рядом в нем проявлялось, что в нем не было ничего, связанного с утонченностью и изысканностью.

Он оторвал ее от размышлений.

— Полиция в гостиной.

Лили никогда не была ни в одной гостиной раньше или в доме, где люди в гостиной на самом деле проводили время. У нее просто не было знакомых, у которых были бы гостиные. Он отстранился от стены, и она обратила внимание, что ее тело как-то странно напряглось, словно готовясь к чему-то, пока он шел прямиком к ней, но он просто прошел мимо.

Ей ничего не оставалось делать, как последовать за ним.

Он вошел в комнату, она вошла следом. В комнате уже находились Лаура, Виктор и двое полицейских.

— Вот и она, — объявила Лаура, ободряюще улыбнувшись Лили.

Гостиная была красивой, оформленная в мягких салатовых тонах с белым карнизами и величественной удобной мебелью. Натаниэль встал позади кресла с высокой спинкой. Он посмотрел на Лили, а затем на кресло и каким-то образом она поняла, что он хотел ее... нет молча говорил ей сесть в кресло.

Она сделала то, что он безмолвно просил.

Опрос, как Лаура и обещала, занял меньше десяти минут. Полицейские задавали вопросы, делали пометки, Лаура и Виктор наблюдали за ней добрыми, родительскими глазами. Словно она не познакомилась с ними всего лишь несколько часов назад, словно она была под их опекунством и заботой с самого рождения.

Однако дача ее показаний не из-за этого была такой короткой.

Хотя она не видела его, но чувствовала, что Натаниэль все это время стоял позади ее кресла, да она чувствовала его. Он ни разу не шелохнулся и не произвел никакого шума, пока полиция проверяла факты и задавала одни и те же вопросы снова и снова.

Затем тихим тоном, не подразумевающим сопротивления, которому подчинился бы даже генерал Паттон (Джордж Смит Паттон, младший — один из главных генералов американского штаба, действующего в период Второй мировой войны. Во время Второй мировой войны был главнокомандующим нового танкового корпуса, принявшего участие в военных действиях во Франции.), он сказал:

— Достаточно.

Они не стали спорить и даже возмущаться, сразу же один из них произнес:

— Понятно, мистер МакАллистер.

Они кивнули Натаниэлю, и Лили поняла, что теперь ей известна и его фамилия, она ей тоже понравилась. МакАллистер.

— Мистер и миссис Робертс, — вежливо кивнули полицейские Лауре и Виктору.

Лили вдруг подумала, что у Натаниэля и Робертсов фамилии не одинаковые, и Лили задалась вопросом по поводу каким родством Натаниэль связан с Лаурой и Виктором, скорее всего не кровным. Он не был похож ни на Лауру, ни на Виктора, но Лили также решила, что их отношения были достаточно глубокими, как родственные узы.

Возможно, он был любимым племянником.

— Мы уходим, — сказали полицейские.

Они не оставили Лили визитку, попросив позвонить им, если она вдруг вспомнит что-нибудь еще, они просто молча ушли.

Прежде чем кто-то произнес хоть слово, в комнату вошел по-мальчишески привлекательной внешности, не такой высокий, как Натаниэль, но все-таки высокий шатен.

— Что это? Впервые празднование годовщины отменятся, полиция в доме. Из-за чего? Богатое прошлое Нейта наконец настигло нас?

Затем он застыл и в упор уставился на Лили, открыв рот от удивления.

Она совершенно не озадачилась этим новым мужчиной с открытым ртом от удивления. Вместо этого ее мысли кружились о том, что она услышала и ничего не находила в этом удивительного, конечно Натаниэль имел богатое прошлое.

— Мой Бог, — воскликнул мужчина, возвращая Лили обратно в комнату.

— Это, — заявил Виктор, обратившись к Лили, — мой сын, Джефри.

Джефри подошел к ней, протянул руку и сказал:

— Все, кроме мамы с папой, зовут меня Джеф.

Она собиралась пожать ему руку, но он наклонился, согнувшись в талии и поднес ее руку ко рту, коснувшись губами ее пальцев, и только потом поднял на нее глаза.

— А кто ты? — спросил он, и она подумала, что его тон был флиртующим, хотя у нее не было большого опыта по поводу флирта, по крайней мере, в течение последних четырех лет или может по своей наивности она просто не замечала этого, хотя все время встречала на моем пути.

— Я Лили Джейкобс, — ответила она.

— Нет, ты не Лили Джейкобс. Ты ангел, посланный с небес, — он удивил ее, произнеся спокойно, даже непринужденно, наконец-то отпустив ее руку, хотя удерживал ее дольше, чем положено.

Лили обратила внимание, когда он выпрямился, что все в комнате напряглись от его слов. Воздух стал настолько густым и напряженным, что его можно было разрезать ножом. Виктор напрягся всем телом и его глаза метнулись к Натаниэлю, по-прежнему стоявшему позади ее кресла. Лаура медленно встала и ее взгляд скользнул к Лили, а при этом рука потянулась к горлу в странном жесте неминуемой угрозы. И Лили почувствовала надвигающуюся опасность, стоящую у себя за спиной.

Но Лили мужественно проигнорировала все признаки происходящего, взглянув на Лауру, потому что она казалась самой безопасной здесь.

— Какое празднование годовщины? — спросила она.

Лаура начала отвечать:

— Никакой, моя дорогая…

Джеф двигался к камину, прервав свою мать:

— Это не никакой. Я бы не сказал, что ваша тридцатая годовщина свадьбы — никакая, — он развернулся и беспечно оперся локтем на каминную полку.

Лили ахнула и открыла рот, собираясь заговорить. Она не могла поверить, что они отменили свой юбилей ради нее, но Джеф видно еще не закончил. Он перевел взгляд на Натаниэля, в его глазах светился чистый расчет.

— Кстати, Нейт, Джорджия звонила. Она очень чем-то расстроена. Вероятно, будет намного лучше, если ты оденешь ей это чертово кольцо на палец наконец. Это вознесет ее на вершину счастья.

Лили закрыла рот, с треском стукнув зубами.

У него была девушка, девушка, которая была для него так близка, что смогла стать невестой.

Конечно.

Конечно, конечно, конечно.

Она знала, что этого не может быть. Он бы никогда не посмотрел на нее, на совершенно обычную из небольшого городка штата Индианы — девушку Лили Джейкобс. Даже несмотря на свое желание, озвученное Фазиру, она никогда не получит такого великолепного мужчину, как Натаниэль МакАллистер.

Никогда.

— Я надеюсь, вы не отменили ваш юбилей из-за меня, — Лили постаралась прикрыть свое разочарование, хотя бы словами.

Глаза Лауры, когда она смотрела на сына не казались такими добрыми, скорее выглядели довольно сердитыми, вернулись назад к Лили и тут же вновь смягчились.

— Мы только перенесли на завтра.

— О нет! Вы должны праздновать, — вскричала Лили.

— Все хорошо и идет как надо, Лили. Не волнуйся, — произнес кратко Виктор, тем самым закончив обсуждение и целенаправленно прошествовал к двери, говоря на ходу:

— Джефри, я хотел бы поговорить с тобой.

— Ох черт побери, что я сделал опять? — пробормотал Джефри не так уж очень стараясь, чтобы себе под нос, а Лаура от раздражения закатила глаза. — Вижу, мой дорогой брат, почему-то он не хочет поговорить с тобой, — сказал Джеф Натаниэлю, как-то странно глядя на него, как непослушный маленький мальчик.

Натаниэль не проронил ни слова, отчего гнев Джефа стал еще больше.

Но Лили стало интересно, как Натаниэль стал его братом. Брат все-таки такая вещь, при которой должно присутствовать хоть какое-то сходство, но Виктор, и судя по внешнему виду Натаниэля, Лаура тоже обошли его своим вниманием. Кроме того, у них разные фамилии, и они совершенно по-разному смотрят на вещи.

Натаниэль явно не собирался опускаться до бесполезной борьбы, которая возникла на пустом месте, Джеф начал медленно передвигаться на выход, но остановился, когда проходил мимо Лили.

— Я не знаю, кто ты, но надеюсь видеть тебя чаще, — он улыбнулся ей своей мальчишеской улыбкой, довольный своими словами, и казался довольно очаровательным снова.

Она улыбнулась в ответ, но как-то неуверенно, потому что обнаружила, что он заставил ее почувствовать себя неуютно. Впервые в жизни Лили почти мгновенно испытала нелюбовь к кому-то.

Когда он покинул комнату, Лили повернулась обратно к Лауре.

— Я чувствую себя ужасно. Ваш юбилей…, – начала она.

— На самом деле, Лили, это не проблема. Я чувствую наоборот облегчение. По крайней мере мы вдвоем можем побыть в тишине сегодня вечером именно это я предпочту любому другому. Я уверена, что Натаниэль сможет развлечь тебя, пока мы с Виктором сходим куда-нибудь поужинать.

Лора с надеждой подняла глаза на Натаниэля, и, хотя Лили не хотела, но она повернулась на кресле, чтобы тоже на него взглянуть.

В нем не было ни капли агрессии, простое пресное равнодушие.

— Я должен увидеться с Джорджией, — он опирался своим весом на руку, покоящуюся на спинке ее кресла, но сказав, убрал ее.

— Я уверена, что Джорджия поймет. У нас гостья в доме, — ответила Лаура.

Натаниэль подошел к Лауре, и Лили зачарованно наблюдала за ними, как он остановился и поцеловал ее в лоб с родной любовью.

— Я больше здесь не живу, помнишь? — его голос звучал ярко, даже поддразнивая, и Лили почувствовала, как ее внутренности плавятся (совсем чуть-чуть).

— Уверена, Джефри найдет какое-нибудь развлечение для себя и Лили, — сказала Лаура, как бы бросая ему вызов, Лили не знала, что и подумать.

— Думаю, найдет, — пробормотал Натаниэль, глядя на нее своими темными глазами, невероятно темными глазами, сказав своим глубоким голосом:

— Лили.

Даже его голос, произнесший ее имя, вызвал мурашки у нее на коже, словно чье-то мягкое прикосновение, и он вышел также целенаправленно, как и его отец, из комнаты.

И Лили могла поклясться, что услышала, как Лаура произнесла себе под нос: «Черт побери!».

Глава 7

Нейт

— Я не могу поверить, что я делаю это, — голос Джорджии источал яд и наполнен злостью. — Я не могу поверить, что я согласилась принять участие в праздновании юбилея твоих родителей после того, как ты только что порвал со мной. Скажи мне еще раз, почему я это делаю?

Нейт маневрировал на Maserati, пытаясь припарковаться, потянул вверх ручной тормоз и выключил двигатель. Потом повернулся к Джорджии, облокотившись плечом на руль.

— Из уважения к моим родителям, — ответил он, и ему показалось, что это достаточное объяснение.

Его ответ был кратким, потому что терпение трещало по швам. Она причитала с тех пор, как они покинули его квартиру, и Нейт поклялся сам себе больше никогда не путаться с избалованными до крайности и богатыми до неприличия сучками.

— Ну так я передумала, — резко сказала она. — Я не собираюсь этого делать.

Он отвернулся от нее.

— Тогда я уверен, ты сможешь сама найти дорогу домой.

Она ахнула, испытывая шок от возмущения, словно в Лондоне не существовало миллиона такси, способных отвезти ее домой, после того, как Нейт закончил с ней отношения.

Он вышел из автомобиля, совершенно не намереваясь открывать дверцу с ее стороны, как обычно делал, именно этой вежливости джентльмена учила его Лаура, а просто направился по дорожке к родительскому дому. Он услышал позади себя стук ее каблуков по тротуару через несколько минут, ускоряясь, пытаясь попасть в ногу с его большими шагами. Он не постучал во входную дверь, поскольку это был и его дом, хотя после стольких лет в это трудно поверить, он молча вошел внутрь.

Тут же услышал голоса гостей, приглушенные разговоры и смех.

Он знал, что Лили была где-то там.

Лаура позвонила Нейту, сообщив, что она убедила Лили остаться еще на одну ночь и поприсутствовать на вечеринке. Его мать пояснила, что проснувшись Лили почувствовала скованность и боль, и они сразу же вызвала врача. Лаура, заверила его, что у Лили все хорошо со здоровьем, но потребуется время для восстановления сил, и Лаура, будучи именно Лаурой, была полна решимости помочь ей восстановиться. У Нейта даже возникло ощущение, что Лаура добавила немного драматизма, чтобы оставить Лили у себя, особенно если учесть, что после того, как она рассказала ему историю страданий и боли Лили, в заключение объявила, что они собираются за покупками.

Нейт задавался вопросом, как Лили и Джеф провели прошлый вечер. Ему очень сильно не понравилась сама мысль «Лили и Джеф», но он счел ее намного более уместной, чем «Лили и Нейт».

Нейт знал кем он был, что он делал и откуда пришел. Он был совершенно свободен от предрассудков, повидавший достаточно много и добился всего с Джоржией в своей постели. Однако такие, как Лили Джейкобс с ее сладким тихим голосом, превосходной неприкосновенной кожей и доверчивыми глазами была не для таких, как Нейт.

Нейт МакАлистер не знал своего отца. Его мать была пьяницей, наркоманкой и, если уж говорить начистоту, шлюхой. Она была убита одним из своих обдолбанных любовников в грязной убогой квартире с такими же грязными убогими соседями. Нейт начал воровать еще до того, как его возраст начал выражаться двузначной цифрой, и его первая работа была работа на гангстера, хотя это было не долго, но это совершенно не меняло того факта, что Нэйт участвовал в криминальной жизни до того, как вошел в подростковый возраст.

Лили Джейкобс была слишком хороша для него.

Нейт знал это глубоко в своей душе.

— Нейт! — окликнула его Даниэла, его приемная сестра, одетая в дорогое черное платье, которое, как обычно, оголяло слишком много плоти.

Она бросилась к нему, обнимая искренними, слишком долгими и совершенно не сестринскими объятиями.

— Я слышала, ты изобразил вчера героя, — заметила она, отстраняясь, но по-прежнему удерживая руки у него на плечах и ее глаза, такие же глаза, как у Лауры, но без теплоты, смотрели внимательно на него.

Он ничего не ответил.

— Она все еще здесь, эта американка, — сообщила ему Даниэла и уменьшила свой захват, когда он не ответил на ее прикосновения. — Ты должен взглянуть во что она одета. Она и мама направились где-то после обеда, думаю в Ковент-Гарден или Ноттинг Хилл, кто его знает? Пришли из магазина с кучей загруженных сумок. Стыдно ходить маме по магазинам в Ноттинг-Хилле в ее возрасте. О, привет Джорджия.

Джорджия появилась, остановившись рядом с Нейтом, ее лицо превратилось в маску гнева.

Даниэла внимательно оценивая, посмотрела на Джорджию, затем снова на Нейта, который выглядел совершенно равнодушным. Затем хитрая довольная улыбка пересекла ее лицо, делая ее красивые черты гораздо менее симпатичными.

— Все хорошо? — спросила она с притворной озабоченностью, уже зная ответ. Она очень внимательно наблюдала за их близкими отношениями в течение многих лет, и прекрасно знала, что время Джорджии подходит к концу.

— Прекрасно, — коротко ответила Джорджия, давно зная, что Даниэла рассматривает свою кандидатуру на любовные отношения с Нейтом. — О чем ты говоришь?

Даниэла скрестила руки на груди, от чего значительная часть ее груди приподнялась вверх, чуть ли не вываливаясь из платья без бретелек.

— Ну, по-видимому Нейт спас какую-то американку от карманника. Тот швырнул ее малость, и теперь мама с папой при ней, как няньки.

Затем Даниэла быстро перешла от противостояния с Джорджией к сотрудничеству, объединившись против нового врага — любой другой женщины, особенно привлекательной и потрясающей, Джорджия тоже любую другую женщину считала врагом, так же, как и Даниэла.

— Ты должна послушать ее рассказ. Половину его я вообще не поняла, что она говорит, потому что она очень тянет звуки. Наверное, потому что из Индианы, — Даниэла произнесла слово «Индиана», словно она попробовала что-то кислое. — Наверняка деревенщина. Мама думает, что она очаровательна. Я лично так не считаю.

Нейт почувствовал раздражение... нет, вернее, безмерное раздражения на слова Даниэлы. Конечно, у Лили наверняка был акцент, это совершенно естественно для американского Юга, и, конечно, она была милой и да, имела деревенские манеры и такт. Тем не менее совершенно не сложно было ее понимать, и она не пыталась составить о себе лучшее мнение, она была такой, какой она была на самом деле. Даже сама мысль об этом показалась ему смехотворной.

— Мне нужно выпить, — объявил он, внезапно ему сделалось плохо.

Даниэла тут же вскинула на него свои ресницы.

— Мне тоже, будь любезен принеси мне, ладно?

Он сжал челюсти, ради Бога, она была его сестрой и рассматривать что-либо кроме этого, было просто мерзко.

Он научился за много лет просто игнорировать ее, поэтому просто вошел в гостиную.

И тут же увидел Лили.

Она стояла у камина рядом с Джефом, глядя на брата Нейта, на высоких каблуках и казалась почти одного роста с ним и неопределенно улыбалась.

Ее платье вовсе не было постыдным, не от кутюр, но было красивым и облегало фигуру, как будто было сделано специально для нее. Из шелка цвета зеленого яблока, с низким V-образном вырезом, делая лишь намек и оставляя место для воображения, не доходя до впадины между грудями, с тонкими рюшками вдоль выреза, которые удерживали платье на ее изящных плечах. Оно струилось по ее великолепному телу и было чуть выше колен.

Она не надела никаких украшений, даже серег, ей они были не нужны. Ее сверкающие глаза и блестящие волосы, убранные вверх, открывали лицо и шею, были единственным украшением, которое требовалось к такому платью. На ногах одеты босоножки на высокой шпильке темнее, чем цвет платья, с дерзким ремешком вокруг щиколотки и двумя тонкими перекрещивающимися ремешками спереди. Ногти на ногах, он заметил со свойственной ему внимательностью подмечать детали, были окрашены не в глубокий темно-красный цвет, как вчера, а перламутровый, переливающийся розовым.

Выглядела она, несмотря на дружескую улыбку, недостижимой недоступной принцессой.

Она также, отметил с обычной беспристрастностью Нейт, хорошо смотрелась рядом с Джефом. Они вдвоем составляли отличную пару, и Джеф явно это знал.

— Здравствуй, моя дорогой, — тихо Лаура коснулась его руки, и он повернулся, наклоняясь ниже, чтобы она смогла поцеловать его в гладко выбритую щеку.

Он посмотрел на женщину, которая стала его матерью, единственную женщину, которая была истинной его матерью, и улыбнулся с неподдельным удовольствием от того, что она стояла рядом.

— Хорошо проводишь время? — поинтересовался он.

— Я ненавижу это, — честно сообщила Лаура. Она была отличной хозяйкой, очень хороша в общении, но предпочла бы оказаться в компании своей семьи или небольшого круга близких друзей, чем на этой огромной вечеринке. — Но, Даниэла была полна решимости сделать это большое дело так что...

Нейт понял без слов ее недосказанность — Даниэла хотела устроить для Лауры и Виктора этот вечер, и Джеф помог ей с этим. Это было гораздо легче, чем выслушивать ее истерики, если бы родители не согласились. Нейт, казался единственным членом семьи, кто мог сказать «нет» Даниэле.

И делал он это часто.

— Как поживает Лили? — наконец решил Нейт поинтересоваться, оставив этот вопрос «на сладкое», зная, что улыбка прошлась по губам матери, и он пожалел, что не сдержался, потому что стало совершенно ясно, что оба его родителя решили сосватать его.

— Думаю лучше, хотя не уверена. Она твердо решила скрывать, что ей с трудом удается двигаться, и что она до сих пор испытывает боль. Сегодня утром она больше горевала о моем огорчении, когда я узнала, что она едва смогла встать с кровати, не говоря о той боли, которую она ощущала. Но несмотря на все это у нас с ней был прекрасный день, — Лаура задумалась, затем наклонилась ближе и стала говорить шепотом: — Натаниэль, это очень странно, но у меня такое чувство, будто я знаю ее уже много лет, а не один день. Она такая открытая, такая милая. Ты должен послушать некоторые истории, которые она рассказала о своей семье в Индиане. Они веселые и жизнерадостные люди, такие же как она.

Нейт продолжал улыбаться Лауре, смешинки танцевали в его глазах, потом он перевел взгляд на Лили.

Он бывал в Америке несколько раз по делам, но никогда не был в Индиане. Он заинтересовался ее семьей, которая явно была далека от денег. Если принять во внимание ее сумочку, за которую она так боролась, словно в ней хранилось целое состояние. Он понимал это, потому что оплатил Лауре Рождество в прошлом году, не говоря о том, что в Лили имелся класс и воспитание.

— Сколько она здесь пробудет? — спросил он, не отводя взгляда от Лили.

— Я пытаюсь заставить ее остаться еще на один день и ночь, чтобы удостовериться что с ней все в порядке. Но она настаивает, что должна отправиться домой, — ответила Лаура.

Нейт был несказанно удивлен такой реакции Лили.

— У нее закончились каникулы? — спросил он.

— Что прости? — переспросила Лаура в ответ.

Он нехотя замер, наблюдая как Лили разговаривала с Джефом и отцом Джорджии, который так же был сражен ею, как и все остальные вокруг. И в этом не было ничего удивительного, потому что она опять сказала что-то, что заставляло мужчин закидывать назад голову и громко хохотать.

Нейт повернулся к Лауре.

— Я имею ввиду, ее каникулы, она хочет вернуться в Индиану?

Лаура пару секунд смотрела на него в замешательстве, потом отрицательно покачала головой.

— Нет. Лили живет здесь, в Англии, в каком-то приморском городке под названием Сомерсет. Она здесь уже в течение многих лет, сначала поступила в Оксфорд, а потом решила остаться.

«Американка в Оксфорде, которая решила остаться», — подумал Нейт.

Наверняка здесь замешаны деньги.

Это знание укрепило его мнение держаться от нее подальше. Он мог завоевать ее, конечно, но, если она когда-нибудь узнает о его прошлом, она задерет свой миленький образованный нос вверх.

А этого он не сможет вынести.

— Джеф, похоже, захватил ее в плен, — отметил он, придав своему голосу беззаботность, и точно зная, что лицо матери стало разочарованным.

— Да, — спокойно согласилась она, и Нейт даже услышал нотки разочарования в ее голосе.

— Они красивая пара, — рассеянно заметил он, отвернувшись от Лили, и пытаясь избавиться в мыслях о ней и больше подумывая выпить, а скорее всего напиться. — Надеюсь, что что-то из этого получиться, потому что она так тебе нравится, — произнес Нейт, наклонившись и нежно поцеловав Лауру в щеку, прежде чем покинуть ее разочарованной, отправляясь искать себе выпивку.

В течение последующих двух часов, на вечеринку все прибывал и прибывал народ (никто не собирался пропускать вечеринку у Робертсов, несмотря на то, что она была отложена на день, Виктор, остается зашадкой, как ему удалось, но в баре было полно выпивки постоянно, несмотря на прибывающее количество гостей), Нейту в течение это времени даже не пришлось стараться избегать Лили, потому что его атаковывали знакомые по бизнесу, и женщины, которые желали заполучить его внимание.

Почувствовав, что выполнил свой долг перед своими родителями, он решил удалиться в тишину и покой с сигаретой. Поскольку Лауре не нравилось, что он курит, делал он это не в доме, и Виктор пытался приучить его к сигарам, которые сам любил, но естественно тоже курил их не в доме. Но Нейт остался верен себе, придерживаясь этого недостатка, который напоминал ему о том, кем он был, по крайней мере, это было законным.

Он пробрался к входной двери и открыл, застыв на пороге, увидев Лили сидящую на верхней ступеньке крыльца.

Он не обратил внимание на ее платье, которое было с низким вырезом и рюшками вокруг V-образного выреза на спине, доходящего чуть ли не до талии и выглядевшем так уязвимо и соблазнительно. Ее волосы были собраны вверх бессистемно, но стильно на затылке, и локоны чистого золота спадали на шею.

Она повернула голову к нему, и он заметил, как она поморщилась от движения.

Его губы превратились в тонкую полоску при виде ее боли, и он подумал, уже не в первый раз, что ему не следовало останавливаться, когда он сжимал горло вора.

При виде его на ее лице отобразились эмоции похожие на странную меланхолию, но она попыталась скрыть их совершенно безуспешно, и поэтому просто сказала:

— Привет.

— Лили, — поздоровался он в ответ, непонятно из-за чего раздражаясь. Может быть из-за того, что он не мог вернуться в дом и закрыть за собой дверь, это было бы не вежливо и показало бы, что он слишком явно ее избегает ее, поэтому он вышел на крыльцо и прикрыв за собой дверь. Он встал рядом с ней, оперевшись бедром о блестящие черные кованые перила, вытащил пачку сигарет из внутреннего кармана пиджака и спросил:

— Не возражаешь?

Все это время она наблюдала за ним ни на минуту не отводя глаз, затем ее взор обратился к сигаретам и что-то непонятное промелькнуло у нее во взгляде.

— Тебе не стоит курить, — тихо сказала она обычным тоном, в нем не слышалось неодобрения.

— Ты говоришь, как Лаура, — ответил он.

— Лаура права, — парировала она, опять показывая свой характер, с которым он уже успел познакомиться во время ее безумной гонки за карманником.

От ее слов он убрал назад пачку в карман, но она отрицательно покачала головой и отвела взгляд.

— Нет, нет, кури. На самом деле, я не против, — соврала она.

Может из-за того, что он точно знал, что ей не понравится, он прикурил сигарету от золотой зажигалки, которую ему подарил Виктор, в это время она поудобнее уселась в свое первоначальное положение, в котором он ее и застал — наклонившись вперед, оперевшись локтями о колени и обхватив себя руками.

— А где Джеф? — все-таки он вынудил себя спросить, хотя уже не волновался об этом, потому что в ответ она только повела плечами и промолчала.

Она тихо смотрела в пол, пока он спокойно курил и продолжал созерцать ее безупречную кожу на наклоненной спине. Он задумался над вопросом — какова ее кожа на вкус и, наконец, она решила нарушить молчание, странным образом:

— Я так и не поблагодарила тебя, — произнесла она, прерывая его мысли.

— Прости что?

Она опять повернула голову и подняла на него глаза.

— За вчерашний день, за мое спасение... ну, меня... от карманника. Я не сказала: «Спасибо».

Он не знал, что сказать на это.

— Спасибо, — прошептала она.

Он слегка приподнял подбородок в знак принятия ее благодарности и показывая свое удовлетворение на ее тихие слова.

— Это было очень героически, — сказала она ему.

— Вряд ли это было героически, — пренебрежительно ответил он.

Ее созерцательное выражение лица сменилось, и уголки губ немного приподнялись вверх.

— Если учесть, что присутствовало около трех тысяч свидетелей и ни один из них не двинулся с места, чтобы помочь мне, я бы сказала, что это было героически.

— Я бы сказал, что три тысячи это немного преувеличено, — произнес он в ответ легко и слегка поддразнивая ее, и обнаружил для себя, что не в состоянии не ответить на ее еле заметную улыбку.

Его слова привлекли все ее внимание и глаза ее заискрились, и он на мгновение замер.

— Преувеличение? На самом деле, чувствовалось, как три тысячи человек, — отметила она, откинувшись назад, уперевшись руками в пол крыльца и небрежно скрестив ноги. Подол ее платья поднялся выше колен, показывая бедро, и Нейт почувствовал, как его тело бросило в жар от этого. — Я почувствовала себя в роли уличного артиста, который с шапкой должен пройтись по кругу зрителей после того, как все закончилось. Могу поклясться, что некоторые из них даже фотографировали меня.

Он почувствовал, как его собственные губы еле сдерживаются от улыбки, и его настороженность просто таяла на глазах, от ее собственного подтрунивания над ситуацией, которой она оказалась.

— Они действительно фотографировали, — сообщил он ей.

Она покачала головой и тихонько рассмеялась, ему понравился этот звук, он ощущался, словно легкое физическое прикосновение.

— Люди, — пробормотала она с каким-то своим смыслом, и Нейт нашел это очаровательным. Скорее всего она не имела ни малейшего представления, до какого низа и глубины способны опуститься люди. И тогда он очень сильно пожелал, даже довольно пылко, что для него было совершенно нехарактерно, чтобы она никогда так и не узнала этого.

Она глубоко вздохнула и перевела взгляд на дорогу.

— Хотя не знаю, но некоторые из них определенно изменились, — сказала она.

— Да, — согласился он.

Они определенно изменились.

Через минуту с ней наедине, он начинал забывать о своем твердом решении держаться от нее подальше, похоже он собирался забыть с ней многие вещи, которые не позволял себе забыть в течение шестнадцати лет.

Он кинул окурок в канаву водостока, и обратил внимание, как ее тело замерло от его действий.

Потом она сделала нечто совершенно экстраординарное.

— Ты просто так мусоришь! — обвинила она его с такой горячностью, грациозно вскочив на ноги и глядя на тлеющий окурок, словно это была бомба, которая должна была взорваться и снести половину улицы.

Затем ее взгляд переместился на него.

Он ни слова не сказал в ответ. Она была, конечно же, права.

Она становилась еще более потрясающе красивой, когда злилась.

— Фазир говорит, что нельзя мусорить. Он говорит, что люди слишком много мусорят, — произнеся эту тираду, она спустилась вниз по ступенькам. Нейт обомлев наблюдал, как она направилась прямиком к его окурку, медленно наклонилась, достав его из канавы и зажав пальцами, словно это была самая отвратительная вещь, которую ей доводилось держать в своих руках. — Он говорит, что люди должны лучше заботиться о том месте, где живут, иначе оно не сохранится долго в такой красоте. — Она наклонилась вперед и наступила на окурок ногой, предоставив ему дразнящий вид своего декольте.

— Кто такой Фазир? — спросил Нейт, не отводя от нее глаз, она выпрямилась, и ее щеки разрумянились от гнева, и он понял, что его решение, принятое в начале этого вечера, ускользает, опускаясь фактически до нулевой отметки, вернее даже переходя за нулевую отметку, после того, как он увидел ложбинку ее груди, стал свидетелем ее улыбки, не говоря уже о том, когда она сказала: «Спасибо».

Она оглядывалась кругом, пытаясь найти место, куда бы можно было выбросить окурок.

— Он друг семьи, он помог вырастить меня, — рассеянно объяснила она.

— Лили, дай мне окурок, — тихо сказал Нейт, глядя ей в глаза, и она сосредоточилась на нем. Он протянул руку, она поднялась по ступенькам, остановившись за две до верха, и положила ему в ладонь остатки сигареты.

После своих довольно тщетных попыток спасти Землю от его окурка, она, казалось, запоздало поняла насколько странным выглядит ее поведение со стороны, поэтому стала выглядеть немного растерянно и подавленно.

— Мне кажется, — прошептала она, смотря в другую стороны и стараясь не встречаться с ним глазами, — что с моей стороны это было немного грубо, – произнесла она, словно грубость было худшим из грехов.

— Не более грубо, чем мое бездумное участие в уничтожении планеты, — мягко ответил он, поддразнивая ее.

Ее глаза взметнулись к нему и ее огорчение моментально улетучилось, потому что она рассмеялась от души, не жеманно, а с большим чувством, и это так подействовало на него, что он улыбнулся ей в ответ.

И в этот момент, его принятое решение было окончательно сломлено.

— Да, правда, — она перестала смеяться, но в ее глазах по-прежнему плясами смешинки, — ты наверняка более грубый, чем я. Тебе должно быть стыдно, Нейт, очень стыдно.

Он спросил, прежде чем смог остановить сам себя, прежде чем задумался над своими словами и прежде чем вспомнил все причины, по которым не должен был спрашивать:

— Ты останешься до завтра?

— Прости? — она насмешливо наклонила голову, и ее великолепные глаза, все еще продолжали улыбаться.

— До завтра. Ты остаешься у Лауры и Виктора до завтра?

— Я..., — она явно колебалась, глядя на него, — я так не думаю. Я и так слишком долго пользуюсь их гостеприимством. Твои эм... родители очень добры, но рыба и гости начинают «вонять» после трех дней.

— Что? — он больше не останавливал себя от этой мысли, потому что, понятия не имел, о чем она говорит.

— Так часто говорила моя бабушка, рыба и гости начинают вонять через три дня. Так она выражала, что не стоит злоупотреблять гостеприимством, если ты в гостях, — она поднялась на последние две ступеньки и встала перед ним, задрав кверху голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я хочу сказать, что мне пора возвращаться домой.

— Ты здесь всего лишь два дня, — напомнил он ей доброжелательно улыбаясь и глядя на нее сверху-вниз. В ней что-то изменилось, как только она поймала его улыбку, и почему-то это вызвало румянец у нее на щеках.

— Я думаю, что когда я прибыла сюда, то даже не знала Лауру и Виктора, поэтому думаю вполне справедливо сократить срок до двух дней. Так что я изжила свой срок годности, — она мило улыбнулась и ему пришлось приложить все усилия, чтобы не схватить и не заключить ее в свои объятия.

Она стояла близко, неприлично близко, но недостаточно близко, чтобы чувствовать мягкость ее тела, он ощущал только аромат ее тонких духов.

Он подался вперед всем телом, оторвавшись от перил, став на несколько дюймов ближе, и уже не существовало между ними благопристойного расстояния.

— Останься еще на день, — убеждал он, его голос стал низким и немного требовательным.

Ее тело почти незаметно вздрогнуло и ей пришлось еще дальше отклонить голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Почему? — прошептала она, в ее глазах светилось восхитительное недоумение.

Он приблизился еще ближе, и ее голова откинулась назад еще больше. «Так она будет выглядеть, когда я поцелую ее», — эта мысль словно пуля пронеслась у него в голове.

Она застыла, как вкопанная, Нейт поднял руку и накрутил на палец ее завиток волос, спускающийся по шеи, он был таким мягким.

— Тогда я смогу пригласить тебя на ужин завтра вечером, — ответил он спокойно.

Именно в этот момент Нейт понял, что она перестала дышать.

В ней было что-то такое, что заставило его понять, что он находится под полным и тотальным ее контролем. Она смотрела ему в глаза, в самую глубину, теряясь в нем, попросту говоря, она могла сделать с ним все, что захотела одним только взглядом, не произнося ни единого слова.

И это его потрясло, потому что это превосходное, первозданное, недоступное творение могло потеряться в нем, в Нейте МакАллистере, мальчике с неудачной стороны города, сына шлюхи. Он имел невыразимое, но опьяняющее желание закричать от своего открытия, и такое же сильное желание похоронить себя в ней полностью, похоронить свой язык в ее рте, похоронить себя глубоко внутри нее, заявить на нее права, обладать ею, сделать что-то крепкое, долговечное, сделать ее по-настоящему своей.

— А что с твоей невестой? — выдохнула она.

— У меня нет невесты.

— А твоя девушка... как ее зовут, Джорджия?

— Джорджия и я больше не вместе.

Как только он это сказал, она не колеблясь ответила:

— Хорошо.

Он выпустил ее волосы и провел пальцем по мягкой коже у уха, вниз по скуле к шее.

Ее губы вздрогнули.

— Что хорошо? — мягком спросил он.

— Я останусь еще на одну ночь, — ответила она, ее голос звучал мягко.

Нейт улыбнулся.

Лили вздохнула.

Глава 8

Лили

— Натаниэль уже здесь, Лили.

Лили подпрыгнула. Виктор заглянул в дверь гостевой спальни, и ему было достаточно одного взгляда, чтобы он начал улыбаться.

Он полностью открыл дверь и остановился.

— Ты выглядишь прекрасно.

— Правда? — ее голос звучал как-то сомневающееся и, возможно, даже слегка напугано.

— Да, Лили, ты прекрасна.

— Я..., — она не знала, что ответить, поскольку не считала себя прекрасной. Она никогда даже не считала себя симпатичной. Она понятия не имела, что на самом деле была превосходной.

И кроме того, она понятия не имела, почему Нейт обратил на нее свое внимание. «Временное помешательство», — решила она. Или, что более вероятно, подумала она, он жалеет ее за страдания, причиненное падением, и за то, что она так растерялась, когда «спасала» его окурок. Тысячи людей выбрасывают повсюду тысячи окурков в день. Она же набросилась на него так, словно он решил совершить убийство. Мысль об этом заставила ее почти чуть ли не умереть от смущения.

Но она не собиралась смотреть «дареному коню», или в данном случае «коню», которого явно сотворил Фазир и сама причина, по которой Нейт пригласил ее на свидание, тоже видно была сотворена магией Фазира.

Поэтому Виктору Лили могла сказать лишь: «Спасибо».

Виктор склонил голову, и она могла поклясться, что он посмеивается над ней, но не зло.

Это была самая странная ситуация, которая случилась в ее жизни.

Не то, чтобы она была во многих странных ситуациях, она жила довольно замкнуто и уединенно.

Но это явно была такой ситуацией, конечно, если не учитывать того факта, что один из «взрослых», который воспитывал и у кого она выросла прямо на руках был настоящим джинном, но поскольку она знала его всю свою жизнь, то считала это самой естественной вещью в мире.

Но она никогда настолько не оставалась с людьми, которых едва знала, хотя ей казалось, что она знала их всю жизнь. Она пользовалась их добротой, хотя ее мать и особенно отец считали, что вежливость и хорошие манеры гораздо важнее, чем воздух, учили ее не пренебрегать приличиями. И она собиралась на свидание с их сыном, хотя почему-то ей казалось, будто бы она их дочь, и они сами были невероятно горды, что она решила пойти на свидание с высоким, темноволосым, красивым, самым популярным капитаном футбольной команды.

Не зная, что делать, Лили просто стояла по середине комнаты.

Она еще ни разу за всю свою жизнь не ходила на свидания.

Она одела один из своих нарядов, который купила накануне, ходя по магазинам с Лаурой. Она не могла позволить себе такие наряды, но как только она увидела его, то полностью влюбилась, как и во все остальное, что купила вчера. Если бы ее мать узнала, что она воспользовалась своей кредитной картой, потратившись на наряды, а не на вещи первой необходимости, Бекку бы хватил удар.

Она надела прямую юбку-карандаш пастельных розовых тонов, которая смело была украшена узором вокруг подола мато-красного и оранжевого цвета. Сверху она надела розовую облегающую кофту из хлопка, потом мато-красный кардиган, оставив его открытым спереди. Лаура одолжила ей туфли (Лили не знала, что они принадлежали Даниэле, если бы узнала, то не надела бы их, у нее была бы такая же реакция, как и у Даниэлы, и она также относилась к Джефри), красные, на шпильке Chanel.

Она выглядела прямо из пятидесятых, не хватало только платка на шеи — Пинк Леди только еще более классно.

Но чувствовала она себя полной идиоткой.

Она не имела ни малейшего представления, насколько потрясающе шикарно выглядит.

Она подобрала небольшую кожаную красную сумка, которую Лаура одолжила ее.

— Все в порядке? — спросил Виктор, внимательно наблюдая за ней.

— Я..., — начала было она, но потом замерла, посмотрев на него с надеждой. Она совсем его не знала, поэтому не могла броситься к нему в объятия, но почему-то очень сильно доверяла ему, поэтому сказала: — Виктор, я не знаю, что мне делать.

Ее голос был таким тихим, что он едва ли услышал ее, и зашел вглубь комнаты.

— Что ты имеешь в виду? — он выглядел немного озадаченным, и его лицо всегда контролируемое, сейчас было совершенно другим.

Она приподняла руку, затем стала теребить сумочку, а потом разглядывать свой маникюр.

— Я никогда не была на свидании, — она перестала разглядывать пальцы, просто тихо ответила.

— Черт побери, — выругался Виктор, — ты должно быть шутишь.

Ее голова вздернулась вверх, и она взмахнула руками.

— Похоже, что я шучу?

Она имела в виду свою внешность, пока рассматривала себя в этом экстравагантном наряде Пинк Леди, который сидел на ней так, как будто был создан специально для нее. Она знала еще со школы, когда ее дразнили все, кому не лень многие годы, что она не такая уж красавица и никогда ей не будет. Да, она похудела и видела это, поскольку не была слепой и смотрелась в зеркало, и видела размер на ярлыках одежды, но независимо от этого, она так и не приобрела уверенности в себе.

— Сколько тебе лет? — спросил Виктор прищурившись.

— Двадцать два.

— Черт побери, — повторил он.

— Это не поможет, — она попыталась пошутить, но ее голос звучал с волнением и испуганно, поскольку она сама была очень напугана.

— Ты, должно быть, росла в монастырской школе, я прав?

Она удивилась такому вопросу, но ответила честно:

— Нет, просто в маленьком городке в Индиане.

Он двинулся к ней.

— Это все равно, что одно и тоже, — пренебрежительно сказал он, обняв ее за спину и подталкивая к двери, хотя ее тело полностью этому сопротивлялось. — Ты просто спустишься вниз, улыбнешься Натаниэлю и после этого, я обещаю, Натаниэль позаботиться обо всем остальном.

Она расслабилась, позволяя вести себя по коридору.

— Почему вы называете его Натаниэль, когда остальные зовут его Нейт?

Разговоров о Нейте было предостаточно. Казалось, Нейт был самой популярной темой для разговора почти у всех. В первый вечер — с Джефри, которому, Лили поняла, очень многое не нравится в Нейте; на следующий день, когда она познакомилась с Даниэлой, которая тоже рассказывала о Нейте довольно много, но он ей нравился гораздо больше, чем ее брату; вчера на вечеринке, где все в основном хотели узнать, где Нейт, чтобы побеседовать с ним; и в тот день, когда она ходила с Лаурой и Даниэлой на ланч и за покупками по магазинам, где не могла даже позволить себе купить зажим для волос из-за цены.

Лили пыталась перевести свое внимание на другие вещи, чем на предстоящее свидание с мужчиной ее мечты, мужчиной ее самого горячего и сильного желания, мужчиной, о котором она читала любовные романы в течение многих лет. Этот мужчина воплотился в ее жизни и сейчас, пригласил ее на ужин.

Но мысли бесконечно возвращались к нему, и она не могла остановить себя не задавать вопросы.

— Натаниэль так зовут джентльмена, гения, мужчину со средствами и властью. Нейт же это просто имя. А мой Натаниэль — это Натаниэль, — сказал Виктор с такой гордостью, что Лили не могла удержать себя от улыбки.

— Вы знаете, я думаю, вы правы, — сказала она ему, и Виктор утвердительно кивнул на ее слова.

— Он предпочитает Нейт, чем у меня и у Лауры вызывает вечное раздражение, — признался Виктор шепотом.

Они спускались вниз по лестнице, и она запрокинула голову назад и расхохоталась на его замечание. И подумала в этот момент, что ей очень сильно нравится этот сильный мужчина, он напоминал ей ее отца. И поэтому, будучи Лили Джейкобс, она сказала ему об этом.

— Вы очень добрый человек, Виктор, спасибо вам за всю заботу и доброту, которую вы мне оказали.

Он замер на нижней ступеньки, резко и удивленно повернулся к ней, буря ее взглядом, словно она попыталась ему надерзить.

— Я... — теперь наступила его очередь заикаться, и от этого она почувствовала себя неуютно, потому что поставила его в такое положение. Он производил впечатление человека, которому просто необходимо все контролировать.

Она своими словами окончательно спутала его. Но она подумала, что ему следует знать, что он добрый, Господи, это совершенно было не похоже, как если бы она сказала ему, что он Супермен, и он может поймать пулю зубами.

Он восстановил над собой контроль, и она вдруг поймала себя на мысли, что контроль ему необходим, словно броня.

Затем заметил:

— Должен сказать, Лили, рад, что у тебя похитили сумочку.

— Что? — произнесла она довольно громко на его хихиканье.

— Если бы этого не случилось, мы, возможно, никогда бы не встретили тебя, — объяснил он, беря ее за руку и по-отечески погладив, этот жест совершенно ему не подходил.

— Что происходит? — спросил Джефри сутулившись у стены, скрестив на груди руки и всем своим видом выражая несчастный вид.

Лили и Виктор заметили Джефа, уже спустившись с лестницы, и Лили почувствовала укол вины, хотя и не могла понять почему. Она также заметила существенное различие, как Джефри облокачивается плечом на стену, в отличии от Нейта. Джеф — безразлично сутулился, Нейт же — по-хищнически опирался.

— Лили и я обменялись личным, — заявил Виктор, его голос стал каким-то отключенным.

— У Лили, кажется, становится все больше и больше личных моментов с членами нашей семьи за очень короткое время, — прокомментировал Джеф.

Что-то в его словах задевало, и он произносил их совершенно четко, показывая свои намерения.

Лицо Виктора окаменело, он уставился на своего сына.

— О, Лили, ты прекрасно выглядишь! — пропела Лаура, выходя из гостиной, к счастью, нарушив странный напряженный момент. За ней следовал Нейт и при виде его, колкости Джефа сошли на нет, и Лили перевела дыхание.

Впервые она видела его не в костюме, он был одет в выцветшие джинсы, черный с V-образным вырезом пуловер и черные ботинки.

И он выглядел абсолютно красивым.

— Для нее будет тяжеловато ехать на твоем байке в этом наряде, — голос Джефа становился из-за его угрюмости, вздорным, повышаясь и раздражительным.

— Байке? — пробормотала Лили, смущаясь при виде Нейта, и чуть ли не плавясь.

— Можно взять «Ягуар», — предложил Виктор.

— Ты катался здесь на байке? — она смотрела на Нейта во все глаза, сама мысль о Нейте на велосипеде (bike в англ. Языке обозначает велосипед и мотоцикл) казалась нелепой. Романтические герои не крутят педали на велосипедах. Но это был, конечно, Лондон, где велосипеды были самым лучшим и простым транспортом, но она просто не могла ничего поделать с собой, находя это факт довольно разочаровывающим, хотя и понимала, что это не красиво.

— Машина, к сожалению, в сервисе. Мы возьмем такси, — объяснил Нейт.

— Байк? — по-прежнему недоуменно повторяла Лили.

Джеф оттолкнулся от стены.

— Да, его Дукати. Нейт любит ездить быстро, и подвергать свою жизнь опасности. — Это было сказано не так уж резко, и показалось, что в голосе Джефа не слышалось ревности или чего-то еще.

— Что такое Дукати? — повернувшись к Виктору, спросила Лили все еще ошеломленная, но ей ответила Лаура.

— Мотоцикл, моя дорогая, он не должен ездить на нем. Это опасно. Я постоянно говорю ему, что он убьет себя, устраивая такие гонки на мотоцикле, словно на спортивном автомобиле, но он не слушает свою мать? Нет, он определенно не слушает.

Ее глаза с восторгом метнулись к Нейту.

Мотоцикл!

Лили начисто отмела мыль о мужчине, похожим на Нейта, мужчине, который вел себя, как Нейт, мужчине, который ездил на мотоцикле (как Нейт), пока слушала его мать.

Единственной мыслью была мыль о его мотоцикле.

У ее отца тоже был мотоцикл, и он всегда брал ее с собой, поэтому она будет умолять Нейта поехать на мотоцикле. Ей нравилось ездить на байке, когда ветер бьет в лицо. Она любила скорость, опасность (хотя никакой реальной опасности не было, Уилл всегда водил очень осторожно и никогда не рисковал, но она воображала, что опасность все же была).

Поэтому она взахлеб воскликнула:

— Я люблю мотоциклы!

Весь день она уговаривала себя сохранять спокойствие, рассудительность и быть собранной. Вести себя так, как Нейт привык, и не показывать, что она была простой девчонкой из маленького городка, в котором в этом она была уверена, Нейт до смерти бы заскучал.

Но мотоцикл!

Она понятия не имела, что, когда она так взволнована и восторженна, она выглядит такой соблазнительной и желанной, так же как и звучит ее голос.

Лили повернулась к Нейту с сияющими глазами и спросила:

— Можно мы поедем на твоем мотоцикле?

Нейт и Джеф, который стоял сбоку, оба уставились на нее, теряясь в ее восторженном и наполненном желания взгляде.

Нейт первый вышел из оцепенения.

Он подошел к ней, улыбка едва проступала на его чувственных губах.

— Я бы сказал, что твоя юбка не предназначена кататься на мотоцикле.

Она небрежно взмахнула рукой, без тени искусственности и ответила:

— Не волнуйся, я приподниму ее повыше.

Виктор откашлялся.

Лаура опустила голову и улыбнулась в пол.

У Джефа (она не видела его) в прямом смысл отвисла челюсть и тут же (хотя Лили об этом тоже не знала), он решил про себя, что ненавидит Нейта еще больше.

Нейт смотрел на Лили с какой-то теплотой, от который внизу живота у нее с щекоткой что-то порхало.

— У тебя есть лишний шлем? — упрямо спросила она, пытаясь не упустить возможность прокатиться на его мотоцикле, также как она упрямо игнорировала странное трепетание в животе.

— Да, у меня есть один, — ответил он глубоким голосом.

— Это все решает, — объявила она, захлопав в ладоши и соединив свои пальцы вместе, уставилась на него с ликованием.

— Лили, — произнес он тоном, каким явно всегда отказывал, и она подалась ему навстречу.

— Нейт, пожалуйста? У моего отца есть мотоцикл, — она произнесла «мотоцикл» растягивая звуки, как и многие в Индиане, — он любит ездить со мной. Я хороший пассажир, вот увидишь. Я не буду тебя отвлекать, обещаю.

Ее слова были сказаны без задней мысли, и веселье мерцало в глазах Нейта, в тот момент, когда Джеф пробормотал:

— Это неприемлемо.

Она повернулась к Джефу.

— Почему, — гневно спросила она, — я очень хороший пассажир, так всегда говорит папа. — И она опять повернулась к Нейту.

Он наблюдал за ней так, словно она была самым очаровательным созданием, которое он впервые увидел.

Но выражение его лица отчетливо говорило, что он готов сказать «нет».

— Пожалуйста, — шепотом взмолилась она, и от мерцающих глаз Нейта, у нее в животе совсем защекотало и подпрыгнуло.

— Ради Бога, Натаниэль, прокати ее на байке, — сломался Виктор, уступая ее мольбам в своей обычной манере, так он всегда поступал со своими детьми.

— Нет! — отрезала Лаурара. — Лили, ты одела юбку, — отметила она.

Лили молча умоляюще смотрела на Нейта.

— Ты действительно хочешь прокатиться, не так ли? — тихо спросил Нейт.

Она радостно кивнула, скорее предугадывая прежде, чем он ответит, что он переменил свое решение.

— Мы поедем, — сказал Нейт.

— Ура! — воскликнула Лили, захлопав в ладоши, с полным восторгом, позже она подумает, что скорее всего выглядела маленькой дурочкой, не отдавая себе отчета, насколько привлекательной и искренней было ее ликование.

— Черт подери, — выругался себе под нос, но не совсем под нос Джеф.

— Хватит, Джефри, — отрезал Виктор.

Лили полностью проигнорировала их, потому что она боялась, что Нейт может передумать, поэтому быстро спросила:

— Где шлем?

— Я принесу, — сказала Лаура с достоинством, но несколько более жестоко, нежели обычно.

— Я заберу свою куртку, — Нейт последовал за матерью, которая направилась в сторону кухни, а он свернул в гостиную.

Виктор протянул Лили руку, с хитроватой ухмылкой на лице.

— А я познакомлю тебя с Дукати.

— Хорошо, — выдохнула Лили, ее глаза блестели.

Виктор повел ее к байку, она никогда не видела таких раньше (намного красивее, чем был у ее отца), и она сразу же влюбилась в него, как только увидела.

Через несколько минут к ним присоединился Нейт.

Джеф куда-то испарился.

— Надень это, — сказал Нейт, протягивая ей черную, кожаную куртку.

— О нет, она же твоя, — запротестовала Лили, застеснявшись от одной только мысли, что наденет на себя его куртку.

— Лили, это необходимо, кожа хоть как-то будет тебя защищать. Господь знает, что делает, остальная часть тебя не будет защищена, — пояснил Нейт с раздражением в голосе, пытаясь вернуть себе контроль.

— Ты собираешься попасть в аварию? — спросила она, наклонив голову.

— Нет, — ответил он, ухмыльнувшись, уголки его губ подергивались от улыбки. Она явно видела, что он развлекается, споря с ней.

— Ты когда-нибудь попадал в аварию?

Его темные глаза переместились на отца, Виктор усмехнулся.

— Просто надень куртку, Лили, — произнес Нейт тоном, не терпящим возражений.

Она проигнорировала его указание.

— У тебя была уже авария?

Нейт не ответил, а смешок Виктора превратился в добрый смех.

— Я надену куртку, — благоразумно решила она.

— Хорошая идея, — пробормотал Нейт, подставляя ей рукава, в которые она скользнула.

Она почувствовала головокружение, но ей было все равно, ей было приятно, что он ухаживал за ней. Он развернул ее к себе лицом, положив руки на плечи, и когда она почувствовала его руки на своих плечах, ей захотелось так и остаться (или вернее она хотела, чтобы его руки на ней задержались подольше) на всю оставшуюся жизнь. Потом она уже не чувствовала тяжесть его рук, она удивилась как ловко он застегнул молнию на куртке, почти до самого подбородка.

Она тут же пожалела, что разрешила себя уговорить надеть его куртку.

Потому что сейчас она действительно выглядела, как Пинк Леди, одетая в огромную кожаную куртку байкера.

Но ее сожаление тут же испарилось, как только она подняла глаза на Нейта. Он смотрел на нее сверху-вниз в теперешнем ее наряде, и несмотря на то, что у Лили не было никакого опыта, но даже она поняла, что в его глазах было что-то напряженно собственническое, необузданное и очень, очень опасное, но в хорошем смысле слова.

Она с трудом сглотнула.

— Вот шлем, — произнесла, появляясь Лаура.

Собравшись с духом и решив больше сосредоточиться на появившейся нежданно-негаданно Лауре, Лили взяла шлем и слегка улыбнулась, откинув волосы и мастерски надев его, Нейт перекинул мускулистую ногу через байк, и Лили отметила, может быть даже немного рассеянно, как натянулись его джинсы на его мускулистых бедрах.

Он опустил маску и повернул к ней голову. Она совершенно не задумывалась о своих действиях, просто боялась, что он может передумать в последний момент, поэтому быстро задрала юбку вверх, помогая покачивая бедрами и подергивая согнутыми коленями. Когда юбка поднялась фактически до бедра, давая ей возможность оседлать мотоцикл, она закинул ногу на сидение позади Нейта. Лили весело взмахнула рукой Лауре и Виктору и не задумываясь обвила руками талию Нейта точно также, как держалась за своего отца.

— Я готова! — крикнула она, и ее голос приглушенно рикошетом прозвучал у него в шлеме.

Нейт коротко кивнул, завел мотор и двинулся вперед, его движение никак не сказалось на ней, сидящей сзади, потому что так всегда делал отец, но ей показалось, почему-то движения Нейт очень уж мужскими.

Затем они помчались.

Ее руки, небрежно обхватывающие его за талию, ухватились крепче, потому что Нейт ездил ни как Уилл. Нейт ездил быстро, и Нейт ездил жестко.

Пока они мчались, ее руки поднимались все выше и выше по его груди, сильнее держась за него, пока она всем телом не была прижата к его спине, а ее бедра не вжимались в его ноги, она словно сливалась с ним полностью.

Но ей было все равно, она восхищалась им.

Она мчалась с Нейтом на байке и только это имело значение.

Она положила подбородок ему на плечо, и ей нравилась каждая минуту этой поездки.

Они прибыли, и Нейт остановился, припарковавшись на определенном месте, Лили легко соскочила с сидения и извиваясь стала тянуть свою юбку вниз. Когда она выпрямилась, Нейт уже встал на землю. Она видела, что он наблюдает за ней через темное стекло шлема, затем поднял руки, чтобы снять его. Она также сняла свой шлем, тряся головой, чтобы убрать волосы с лица.

— Это было великолепно! — воскликнула она, все еще находясь под впечатлением от быстрой езды. Она не видела себя со стороны, как улыбка сияла у нее на лице, и как ярко от восторга горели ее глаза.

И тогда случилось то, о чем она даже и не догадывалась, никогда не планировала, не мечтала, не желала и никогда бы не узнала даже за миллион лет.

Удерживая шлем пальцами одной руки, другой рукой Нейт обхватил ее за талию и с усилием резко притянул к себе, похитив ее дыхание.

Она впечаталась в его жесткое тело.

Затем его рот опустился на ее губы.

Жестко.

Из горла у нее вырвался удивленный сдавленный возглас сам по себе.

Она чувствовала тепло его тела даже через кожаную куртку, ее грудь приятно прилепилась к его твердой каменной груди, она расслабилась в его руках. Ее губы раскрылись, она положила руки ему на плечи и прижалась к нему сильнее, у нее в животе возникло сальто после качки от поездки и после...

Он отодвинулся также резко, как и набросился на нее.

Это было впервые, когда ее поцеловали, она не могла вздохнуть.

— После ужина, мы поедем ко мне на квартиру, — заявил Нейт голосом, который вызвал мурашки у нее по позвоночнику и по всему телу.

Она даже не подумала отказать ему, просто кивнула.

Он забрал у нее шлем, взяв их в одну руку, взял ее за руку и повел в ресторан.

И, только сейчас со свистом, она выдохнула.

* * *

— Пойдем прогуляемся.

Лили стояла на тротуаре, глядя на Нейта.

Солнце по-прежнему освещало небо и даже после всех этих лет, проведенных здесь, она не могла привыкнуть к длинным летним дням в Англии.

У них был прекрасный, вкусный ужин, за которым в большинстве своем говорила она. Нейт почти ничего не говорил, и вообще, она нервничала, очень нервничала в основном из-за идеи оказаться у него в квартире после ужина, и еще от того, что он продолжал смотреть на нее как-то странно.

— В квартиру? — спросил Нейт, сверху глядя на нее, его красивое лицо выглядело расслабленно, на губах бродила еле заметная улыбка.

— Нет, просто прогуляемся. Мне необходимо размять ноги, — раньше так говорила Сара всегда после обеда, она потянула его за руку, у него были сильные руки с длинными пальцами. Лили нравились его руки, Лили все нравилось в нем. — Пошли, — позвала она.

Она пошла вперед, но почувствовав, что он остался на месте, она остановилась и оглянулась, мотнув головой, как бы приглашая и с надеждой улыбнувшись.

Нейт смягчился от ее улыбки и пошел за ней.

Когда он смотрел на нее, его улыбка становилась шире.

Он остановился рядом, потянул ее за руку к себе, и она опять врезалась в его каменную накаченную грудь.

Его руки сомкнулись вокруг ее талии, он наклонил голову и коснулся ее губ.

Поцелуй был легким, как перышко, но она растерянно смотрела на него, чувствуя, как подгибаются ее колени, слабея.

Видно, он остался доволен, потому что сказал:

— Теперь мы можем идти.

Она вышла из оцепенения и отступила на шаг назад.

— Давай понесу шлем, — предложила Лили.

— Не нужно, — ответил Нейт.

— Нет, правда мне…

— Лили, я понесу, — его голос звучал так, словно он пытается сдержать смех.

— Ладно, — сдалась она немного недовольно, потому что она не понимала, почему он находит ее забавной, хотя она не пыталась такой быть.

Они шли рука в руке по тротуару, пока внезапно не достигли Гайд-парка.

Лили знала Лондон довольно-таки хорошо, потому что обошла его много раз, но Гайд-Парк (она любила), независимо от громадных размеров, и он всегда удивлял ее.

— Давай пройдемся по парку, — она свернула к нему, меняя направление и не дожидаясь его ответа, вошла в парк. К ее удивлению, он без возражений последовал за ней.

Они уже долго гуляли, и она поймала себя на мысли, что никогда еще не испытывала столько счастья в своей жизни.

И она была довольна (в основном), счастлива (в основном) жизнью.

Она вздохнула от удовольствия.

Спустя какое-то время она поняла, что можно завести разговор, и хотя немного смущалась, но любопытство взяло вверх.

— Лаура и Виктор твои родители? — робко задала она ему вопрос. Она попыталась за ужином задать пару вопросов, но его ответы были слишком краткими, он отвечал, конечно, но особо не распространялся, казалось, вообще предпочитая ничего не говорить о себе.

Нейт ответил:

— По жизни.

Она взглянула на него краем глаза.

— Как они могут быть твоими родителями по жизни?

Она подумала, что он явно не ответит ей, но он сказал:

— Они усыновили меня, когда мне было двенадцать.

Рефлекторно ее рука сжала его.

Всякие мысли кружились у нее в голове — почему он вдруг остался один в возрасте двенадцати лет, видно что-то произошло плохое, ее сердце разрывалось от такого открытия, но она хотела узнать, что произошло на самом деле.

— Они из твоей семьи? — тихо спросила она.

— Что вы имеешь в виду? — по его тону она поняла, что он думал о чем-то своем, и если бы она узнала, о чем он думал то с криком выбежала бы из парка или, возможно, запрыгнула бы на него.

Когда она гулял, то всегда смотрела под ноги, он же шел, она увидела краем глаза, смотря прямо перед собой, спокойный и уверенный.

Это ее очень впечатлило.

— Лаура и Виктор. Они из твоей семьи? Тетя, дядя? — пояснила она, думая о его приемных родителях, которые естественно любили его и естественно, очень гордились им, но он не называл их «мама» и «папа».

— Не имеют никакого отношения, — его ответ был исчерпывающим и не подразумевал дополнительные вопросы.

Они углублялись все дальше в парк.

Она поняла, что он не хочет затрагивать эту тему, но ей необходимо было узнать.

Он был, попросту говоря, предназначен ей. Она загадала на него желание. Он, конечно же, этого не знал, даже она толком не знала в тот момент, но единственное, что она знала, что он стал любовью всей ее жизни.

По этой причине она продолжила свой расспрос.

— Что случилось с твоей родней? — мягко спросила она.

На этот раз, его рука рефлекторно сильно сжалась, и она поняла, что это не предвещает ничего хорошего.

Он остановился.

Она замерла рядом с ним, посмотрев ему в лицо и запрокинув голову назад, чтобы заглянуть в его глаза.

— Лили, — тихо сказал он, смотря на нее сверху-вниз. Ей нравилось, как он произносит ее имя, оно звучало вкусно на его губах. Его глаза настолько потемнели (она не могла понять были ли они серыми или голубыми) смотрели напряженно. Нейт продолжал:

— Я никогда не знал своего отца. Моя мать была убита.

От шока у нее округлились глаза, рука непроизвольно метнулась ко рту, пальцы закрыли губы. Он произнес это резко, кратко, как бы вырывая из себя, словно он никогда не говорил этих слов никому раньше.

— Нейт, — выдохнула она в пальцы, с таким чувством произнеся его имя, что оно будто бы замерло и повисло в воздухе между ними.

Он продолжил, по-прежнему смотря ей прямо в глаза и наблюдая за ее реакцией.

— Я узнал Виктора. Он взял меня к себе, и усыновил вместе с Лаурой. Конец истории.

Он развернулся и направился обратно туда, откуда они пришли. Прогулка была закончена.

— Почему ты не взял их фамилию? — заставила она себя прошептать, хотя это было не ее дело, но она хотела знать про него все.

— Я не хочу забывать, кто я есть, — ответил он, хотя его ответ не объяснял ей ничего.

— А кто ты есть? — спросила она, не в состоянии побороть свое любопытство.

И это любопытство бесповоротно вытолкнуло ее из защищенного кокона, в котором она проживала свою жизнь.

Он остановился, перестал тянуть ее за руку за собой, повернулся к ней лицом. Затем его рука скользнула вокруг ее талии, притягивая к себе, пока она не прислонилась к его пылающему жаром телу. Наклонил голову, и она подумала, что он опять собирается ее поцеловать, поэтому затаила дыхание от ожидания.

Но вместо этого он произнес слова, которые ей никогда еще не говорили.

И для нее они звучали очень и очень шокирующе, и в то же время очень и очень волнующе.

— Я тот, кто отвезет твое прекрасное тело на своем байке к себе домой. Потом я собираюсь снять каждый предмет твоего прекрасного наряда с этого потрясающего тела. Затем я отнесу тебя на свою кровать и собираюсь изучить, запоминая, двигаясь очень медленно, каждый дюйм твой кожи. А потом я хочу увидеть, как ты кончишь, пока я буду находится внутри тебя. Вот кто я такой.

Ее рот сам по себе раскрылся.

За целую жизнь с ней еще никто так не разговаривал. Она даже не может себе представить, кто вообще мог такое сказать. И она никогда с тех дней сколько себя помнит не перед кем никогда не была обнаженной.

— Лили? — окликнул ее Нейт.

Сейчас было самое время убежать, спрятаться, рвануть от него, что есть сил.

Но Лили даже не собиралась думать о побеге, потому что она была слишком занята —уставившись на него во все глаза, испытывая трепет во всем теле.

Она поняла, что он ожидает от нее ответа.

— Да. — прошептала она.

Только после этого он наклонил голову и поцеловал ее.

Этот поцелуй не был жестким и жадным. Этот поцелуй не был легким, как перышко.

Этот поцелуй был чем-то еще.

Его губы замерли на ее, его руки обвились вокруг ее талии, притягивая еще ближе к себе, к своему телу. Его язык коснулся ее губ и толком не зная, что делать, но решила, что, наверное, лучше всего приоткрыть свои губы (слегка), что она и сделала.

Он воспользовался, его язык нырнул в ее рот, и она почувствовала, попробовала его на вкус, в ее животе перестали порхать бабочки, превращаясь в какие-то кульбиты и сальто, и она была уверена, что в животе явно готовится сальто-мортале.

Она застонала (она ничего не могла с собой поделать, потому что ей было так хорошо, она ощущала его поцелуй везде, и в животе тоже) и ее руки метнулись к его плечам, а потом опустились на мягкие волосы на затылке.

Она услышала, как на землю упали шлемы, и его другая рука обвилась вокруг нее, притягивая ее еще ближе к себе, потом рука заскользила вниз по ее спине.

Она снова застонала (она ничего не могла поделать, его рука на ее попке ощущалась как-то... очень... приятно и то, что она прижималась к его выступающей части спереди было еще приятнее).

Его язык играл с ней, танцевал, устраивал с ней дуэли, и она старалась соответствовать ему, повторяя его действия, совершая их инстинктивно даже не задумываясь, потому что мысли испарились. Она прижалась бедрами к нему, извиваясь, но не сильно, ей нравилось ощущать его своим телом, и она еще глубже скользнула в его волосы, удерживая его голову.

Настала его очередь застонать, потому что она поглощала его рот, хотя ее колени ослабели от его натиска.

Это было обольстительно.

Он поднял голову, вернее оторвал свои губы от нее с большим трудом.

Затем пробормотал:

— Черт возьми, ты великолепна!

Может, это не стоило расценивать, как комплимент, который, наверное, каждая девушка, увлекающаяся любовными романами в течение десяти лет, желает услышать, но Лили это очень понравилось, и она подумала, что это комплимент.

— Мы едем домой, — его голос был решительный, в котором проскальзывала необходимость.

Лили кивнула.

Их обратный путь к байку был больше похож на ускоренный шаг, иногда переходящий в бег. На полпути она выдернула руку, остановилась, он посмотрел на нее с нетерпением. Она, не сказав ни слова, наклонилась, сняла туфли и взяла их в руку.

Потом распрямила плечи, склонила голову набок, улыбнулась причудливой улыбкой.

И побежала обратно к мотоциклу.

Нейт не помчался за ней. Он просто целенаправленно ускоренно шел за ней своими длинными шагами и смотрел на нее, как она бежит.

И хотя он не бежал, добрался до байка за считанные минуты после нее.

И они помчались к нему домой.

Глава 9

Нейт, Лили и концепция поцелуев

Нейт чуть не убил их по дороге домой.

Это напоминало абсолютную эротическую пытку — чувствовать ее сладкое тело, прижимающееся к нему после того поцелуя.

К счастью, благополучно прибыв на место, Лили сошла с байка, но он не стал ждать, когда она снимет свой шлем, а схватив ее за руку, потащил за собой, сдирая с себя на ходу шлем, вошел в здание, совершенно не обращая внимания на приветствующего его швейцара.

Она изо всех сил пыталась не отставать и как-то стянуть с себя шлем, но ей удалось это сделать только у лифта. Она, как и раньше тряхнула головой и ее блестящие золотистые с красными прядями волосы, опали на ее лицо, потом водворившись за спину, когда она наклонилась к нему, волосы опять окутали ее лицо.

Она выглядела испуганной и взволнованной, и он понял, что ему нравится выражение ее лица.

Очень сильно нравится.

Лифт остановился, двери открылись, и он грубо втолкнул ее внутрь, последовав за ней, нажимая кнопку нужного этажа. Пока они поднимались, он толкнул ее к стене и прижался к ней.

В минуту, когда его губы коснулись ее, она застонала и маленький сексуальный звук, вылетевший у нее, заставил его собрать все свои силы, чтобы молниеносно не сорвать с нее одежду прямо в лифте.

Она приоткрыла рот, и он немедленно воспользовался этим преимуществом. У нее все еще был вкус вина и богатого шоколадного десерта, который она заказала и съела с таким наслаждением, и это для него было впервые, потому что большинство женщин, с которыми он встречался, наотрез бы отказались от такого десерта или не за что бы не признались, что вообще хотели его.

Она обвила его руками за талию, проскользнув под куртку, он был слишком нетерпелив, при этом сдерживая себя, чтобы не раздеть ее по дороге к апартаментам, поэтому удивлялся, как она могла вот так переносить сексуальное напряжение, прикасаясь к нему. Он весь горел, с трудом сдерживаясь, и был уверен, что одно его прикосновение способно опалить ее кожу.

Двери лифта открылись, не теряя времени, он оторвался от ее рта, схватил за руку и потащил за собой по коридору. Она бежала за ним, пытаясь не отставать, и когда он резко остановился у своей двери, врезалась ему в спину.

От этого у нее вырвался смешок, он повернулся, выпустил ее руку, вставляя ключ в замок.

Она улыбнулась своей необыкновенной, обворожительной улыбкой и сказала:

— Мы очень спешим, не так ли?

Он толкнул входную дверь.

— Чертовски верно.

Схватил ее за руку и втащил внутрь.

Бросил свой шлем куда-то в сторону дивана, забрал из ее рук ее шлем, совершенно не обращая внимания, что она с любопытством оглядывалась вокруг, и направил его в том же направлении. Затем он опять схватил ее за руку и направился прямиком в спальню.

— Нейт, — произнесла она у него за спиной.

Он не ответил, продолжая двигаться в выбранном направлении.

— Нейт, — крикнула она, на этот раз громче, пытаясь вырвать руку.

Он слышал, но не собирался отпускать ее, пока не дошел до кровати, только теперь он остановился.

— Нейт.

Его руки проскользнули под ее кардиган, а взгляд не на минуту не оставлял ее.

— Знаешь, Лили, — его голос стал более глубоким, нежели обычно, и шероховатым, он оттянул ее топ, — если ты ляжешь со мной в кровать, это будет всем, что я почувствовал, впервые увидев тебя, всем, когда ты впервые прикоснулась ко мне, не говоря о том поцелуе в парке. Я никогда не позволю тебе уйти. Ты поняла меня?

Его слова были иррациональными, даже безумными.

Но он никогда не мечтал о такой женщине, как Лили.

Никогда в своих самых смелых фантазиях, которых на самом деле было не много, Нейт не относился к мужчинам, обладающими дикими фантазиями по поводу его пылких желаний, даже если бы у него были желание, то единственное желание, которое мог выполнить Джинн из бутылки, он никогда бы не смог мечтать, а тем более ожидать такой женщины, как Лили.

Растя и спя на кровати, которая знала свои лучшие времена машинной стирки, воруя еду, чтобы не умереть с голода, при этом видя, как его мать вставляет иглу в свою вену. Он даже не мог себе представить, а пожелать и подавно, кого-то столь же царственного и великолепного, как Лили.

Лили, женщину, которой нравится просто гулять по парку, держась за руки, женщину, которой нравится, несмотря ни на что ездить на заднем сидении мотоцикла, женщину, которая в состоянии мужественно преследовать вора и броситься на него, женщину, которая смогла покорить Лауру, собственно это было и не сложно, поскольку у Лауры было доброе сердце, и Виктора, определенно не имеющего доброе сердце, просто за считанные часы.

Нейт не ожидал, что такая женщина, как Лили, может даже взглянуть на него. По крайней мере, не таким взглядом, как она смотрела на него сейчас.

Она смотрела на него взглядом, словно он был покорителем народов, создателем мира.

Когда она смотрела на него, ее лицо отображало восхищение.

— Ты понимаешь меня? — его голос перестал быть шероховатым, превращаясь в более низкий, и еще более низкий с хрипотцой.

— Я... думаю... да.

Этого было вполне достаточно для него.

— Хорошо, — он снял с нее кардиган, а затем поднял руки и через голову снял топ.

Она ахнула, поскольку не носила лифчика, поэтому загородила свою грудь руками.

— Нет, — он схватил ее за запястья и отвел руки за спину, его рот опустился на ее губы в диком, жестком, влажном поцелуе.

Сначала он чувствовал борьбу, с ее стороны, — она пыталась вырвать свои запястья, но потом расслабилась от поцелуя, он отпустил ее руки, отступив на расстояние, чтобы сорвать с себя куртку и джемпер.

На этот раз она смотрела на его грудь с трепетом.

— Господи, Лили, — воскликнул он, поймав ее взгляд, найдя молнию на ее юбке и смотря почти с благоговением на ее удивительную полную грудь. Он дернул молнию и заскользил руками по ее спине, грубо притягивая к себе, заставляя ее выгнуться под его пристальным не на секунду не оставляющем взглядом. Затем совершенно не в состоянии остановить самого себя и не желая останавливаться, он склонил голову и накрыл ртом ее сосок.

У Лили перехватило дыхание, он услышал, как она втянула воздух, и он еще больше увеличивался неистово в брюках, пока его язык кружил вокруг ее твердеющего соска.

— Что ты со мной делаешь? — выдохнула она с удивлением, заскользив руками ему в волосы.

Он ничего не ответил. Он проделывал то же самое с ее другим соском, пока не почувствовал, как у нее стали подкашиваться ноги, и ему пришлось поддержать ее, потому что все ее тело стало вибрировать.

Затем он поднял голову и отстранившись, присев на кровать, снимая ботинки, а за ними — и джинсы.

Она смотрела на него с опаской широко раскрытыми глазами, словно никогда не видела обнаженного мужчину в своей жизни.

Это никак не отпечаталось у него в мозгу. Он толкнул ее на кровать, она легла спиной поперек и прежде чем успела пошевелиться, он наклонился над ней и стал снимать ее спущенную юбку, стягивая через ноги.

— Нейт, — прошептала она, пытаясь закрыть в защитном жесте свой живот, но он опять не обратил внимания на ее поведение, точно также он снял с нее трусики.

— Нейт!

— Что? — прорычал он, его руки подхватили ее ягодицы, приподнимая вверх, подальше от простыней.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — она все еще тяжело дышала и ее чистые голубые глаза стали темно-синими.

Он раздвинул ее ноги и расположился своим естеством между ними.

— Говори быстро, — сказал он ей в губы, но на самом деле не позволил сказать ни слова — просто стал целовать.

И это было такой же поцелуй, как в парке.

И этот поцелуй был всем — таким великолепным, таким неописуемым.

Рука его опустилась между их телами. Она должна была быть готова для него, если это было не так, то ему станет очень некомфортно.

Она была готова — мокрая и скользкая, он проскользнул пальцем внутрь, невероятно тугая.

Она выдохнула ему в рот, засасывая его язык все глубже, пока его палец входил в нее. Он начал кружить, время от времени выходя и входя вовнутрь.

Она с силой двигалась в такт с его рукой, продолжая целовать его.

Ее руки были везде, отставляя горящие места у него на коже от ее прикосновений, умоляя своими прикосновениями, дать ей освобождение, которое он увеличивал все больше в ней.

— Что ты хотела мне сказать? — прошептал он ей в губы, ее бедра все еще продолжали двигаться настойчиво против его руки. Он был полностью готов к ней и не мог больше ждать.

— Что? — спросила она, отвлекаясь и вздрагивая, как только его палец нажал сильнее и закружил. — О, Боже, — простонала она, ее лицо было таким красивым, раскрасневшимся, шея царственно изогнулась, он знал, что она уже подходит к краю.

Прямо к самому краю.

Он убрал пальцы, схватив ее за бедра, и его член идеально встал напротив ее входа.

— Лили, посмотри на меня.

Ее подбородок опустился, и она попыталась сосредоточить на нем свой взгляд. Ее великолепные волосы разметались по постели, голубые глаза были затуманенными, казались опьяненными, полные губы опухшими, она была на грани оргазма.

Он сделал с ней это, заставив выглядеть так чертовски, невероятно прекрасной.

Осознание этого ударило по нему с такой силой, что пустило его желание за край — Нейт вошел в нее.

И она закричала.

* * *

Резкая боль, смешанная с яростным удовольствием, как лезвие полоснуло низ живота.

Все тело Нейта замерло.

Он по-прежнему находился глубоко внутри нее, она зажмурила глаза от унижения. Теперь он узнает, что она никогда не была ни с одним мужчиной. И его желание поблекнет, потому что он увидет какая она на самом деле, и его восхитительный такт его движений тоже сойдет на нет.

— Лили? — нежно позвал он.

Она отвернула голову в сторону, боль постепенно отступала. Он был резким, но ее крик был неожиданным. Она была так близка к чему-то, чему-то восхитительному и блистательному, но все улетучилось, когда пришла эта жуткая боль.

— Лили, посмотри на меня.

Она отрицательно покачала головой.

Она не хотела открывать глаз, не хотела видеть ничего, кроме того, как он смотрел на нее той ночью. Она не хотела видеть отвращения, и не хотела чувствовать, как он отстраняется от нее.

Хотя он не отстранялся, а находился все также глубоко внутри, не двигаясь, замерев.

— Дорогая, посмотри на меня.

Услышав его нежные слова, ее глаза открылись, и она повернула к нему голову.

Она не была бы еще больше удивлена, увидев на его красивом лице, словно у него отражалась каждая жизнь бывшего президента Соединенных Штатов Америки с ее мучениями и тревогами.

Он улыбался одной из своих самых очаровательных улыбок, источающей полное глубокое удовольствие.

— Никто никогда не дотрагивался до тебя, да? — спросил он.

Она качнула головой.

Он продолжил:

— Только я.

Это был не вопрос, но она все равно кивнула головой.

И от этого, его улыбка стала еще более горделивой и более самодовольной.

— Почему ты улыбаешься? — прошептала она, у нее даже не хватало смелости, чтобы спросить в полный голос и ненароком промелькнула мысль: «Может он сошел с ума».

Он переместил руки с ее бедер к ее лицу, нежно взял в ладони.

— Потому что, дорогая Лили, никто никогда не прикасался к тебе, — объяснил он, его голос напоминал довольное бархатное мурлыканье, которое восхитительно скользило по ее коже.

— А это хорошо? — спросила она неуверенно.

По непонятной ей причине его тело стало сотрясаться от смеха, и она чувствовала, как его вибрация отдается даже у нее внутри.

Когда его глаза сосредоточились на ней снова, они светились каким-то светом, которого раньше она никогда ни у кого не видела.

Ее тело стало согреваться и возбуждаться.

— Ах, да, — тихо ответил он, затем провел своими губами по ее и прошептал: — это очень хорошо.

— Хорошо, — повторила она, — я пыталась сказать тебе…

— Я знаю, — он медленно передвинулся, выскальзывая из нее и пристально наблюдая за ее реакцией, она не вздрогнула и не поморщилась от боли, на самом деле его член ощущался очень приятно, он нежно скользнул обратно, и это однозначно было приятно.

— Я переживала, потому что не знала, как сделать все правильно, — призналась она, немного поджав губы, как только он выскользнул из нее снова, ей не нравилось, что он ее покинул. Ей нравилось чувствовать его внутри.

Он наблюдал за ее губами, его невероятно темные глаза потемнели еще больше, превратившись в черные.

— Ты однозначно делаешь все правильно, — спокойно сообщил он, но его губы подергивались, словно он с трудом сдерживал себя от смеха.

Он бережно скользнул назад и ее рот превратился в сладкий удивленный, вкусный звук «О».

Ей потребовалось мгновение, понять, что его тело снова сотрясается от смеха.

— Прекрати смеяться надо мной, — выговаривала она ему, он выполнил еще один плавный вход.

Его губы приблизились к ее, и он сказал:

— Я ничего не могу поделать.

— Можешь! — потребовала она, и он полностью вышел из нее, и она подумала, что он сейчас вообще уйдет, но затем он скользнул в нее опять, но на этот раз быстрее, и она забыла про свой поднимающийся гнев, ахнув от удовольствия, возвращая ощущение наполненности им.

Она закусила губу, этого движения для него было вполне достаточно, чтобы он потерял осторожность и впал в пьянящий, характеризующи1йся резкими толчками ритм.

— Это чувствуется совсем неплохо, — прошептала она, хотя это чувствовалось более чем неплохо. Это чувствовалось прекрасно, восхитительно.

Это чувствовалось магически.

— Это чувствуется чертовски фантастически, — прорычал он ей прямо в ухо, и мурашки пробежались вверх по ее животу, как пузырьки от шампанского.

— Так происходит? — она по-прежнему говорила шепотом, двигая бедрами вверх к нему навстречу, углубляя его частые толчки, она перевела дыхание, вероятно, именно так и следует делать.

Его язык ласкал ее кожу чуть ниже уха, от чего в ее животе порхали бабочки, кожа покалывала и сладостные мурашки распространялись по ней.

— Ты такая тугая, такая мокрая, Лили, самая сладкая.

Он двигался быстрее, поднимая ее все выше, ведя в то место, в которое привел ее раньше. Его слова отозвались у нее в самом центре ее естества, и она чувствовала дрожь в местах, о существовании которых даже не задумывалась.

— Нейт, — выдохнула она, как только его рука опустилась между ними и коснулась там ее снова. — Боже, Нейт! — с силой воскликнула она, путешествуя руками и пытаясь запомнить его жесткие мышцы спины, он сказал, что хочет запомнить все ее тело.

Он толкался внутрь, заполняя ее полностью, и выходя, и его пальцы творили с ней какое-то чудо, она приподняла бедра, приноравливаясь к его движениям, чувствуя, как в ней поднимается волна желания, становясь почти невыносимой, словно сладострастные пытки.

Он был прав — она оказалась сладкой и красивой, позволяя вдалбливаться в нее, она отчаянно двигалась на его руке, ее тело жаждало его, напрягаясь и вибрируя от ожидания, все ее мышцы сжались.

— Отпусти, милая, — прошептал он, и его слова сладко закружили у нее над ухом, она сделала, как он сказал, даже не отдавая себе отчета, что она удерживала на самом деле.

Она вскрикнула, когда чувства стали выхлестываться из нее, упиревшись пятками в постель, сжимаясь вокруг него. Огонь охватил все ее тело, восхитительные волны удовольствия переливались вверх и наружу, вибрируя у нее между ног, он прекратил свои нежные попытки, переместив руки ей на бедра, удерживая их неподвижно, и стал врезаться в нее снова и снова, и она упивалась его движениями.

Она приподняла голову, в ней не было робости, ею полностью овладевала настойчивая, пульсирующая страсть. Она скользнула ему в волосы, притягивая его голову к себе и поцеловала, приоткрыв губы. Его язык вторгся в ее рот, пока его тело осуществляло вторжение у нее между ногами. Она уговаривала, провоцировала, приветствовала, восхищалась своим поцелуем, и когда он кончил, проглотила его сочный, глубокий стон, словно это был драгоценный подарок.

* * *

Нейт любил спать один.

Он редко приводил к себе женщин в квартиру, потому что, закончив с ними было потом слишком сложно от них избавляться. Он предпочитал отправляться к ним, так как потом мог свободно уйти.

Он переехал в эту квартиру несколько лет назад, но недавно купил большие апартаменты ближе к офису с более приятным соседством, и должен был перебраться туда в течение следующих нескольких недель.

Он лежал на постели, простыня небрежно прикрывала нижнюю часть тела, и прислушивался к передвижениям Лили в ванной, не собираясь нарушать ее личное пространство.

Пока он лежал, вспоминая свою новую квартиру, в которую вложил с умом инвестиции, полностью представляя Лили в тех своих апартаментах, и у него совершенно вылетело из головы их стоимость. И он четко представлял Лили, спящей в его огромной новой кровати, специально сделанной для этих новых апартаментов, и у него ни разу не появилась мысль, остаться там и спать в одиночестве без Лили.

Он перевернулся на бок, схватил телефон и набрал номер родительского дома, зная, что Лаура могла волноваться.

К счастью, ни Джеф, ни Лаура, ни Даниэла не подошли к телефону. Его брат и сестра в отличие от Нейта не собирались съезжать и иметь свое жилье. Они никогда не знали, что такое арендная плата, которую Нейт платил за свою первую квартиру, или ипотека, которую выплачивал потом, они никогда за всю свою жизнь не покупали продуктов или что-нибудь еще, и в общем никогда не делали тех вещей, которые делают большинство людей, когда живут отдельно от родителей.

Трубку снял Виктор.

— Лили не вернется сегодня вечером, — сообщил ему Нейт.

— Я так и понял, — ответил Виктор, даже не пытаясь скрыть горделивый смешок.

— Она не вернется и завтра тоже.

— Возвращается в Сомерсет?

— Нет, — коротко ответил Нейт.

— Я точно так и подумал.

Нейт старался не раздражаться на своего отца, который знал о нем буквально все. Сегодня была хорошая ночь, вернее, лучшая ночь в его жизни, и он совершенно не чувствовал раздражения.

— Сын, обычно, когда ты принимаешь решение о чем-то, то черт побери не ходишь вокруг, да около. Никогда такого не видел, и скорее всего никогда такого не увижу. Я видел, как ты смотрел на эту девушку у магазина «Harrods». Честно говоря, я немного удивлен, что это заняло у тебя три дня.

Нейт решил закончить разговор:

— Спокойной ночи, Виктор.

Нотки веселья так и не покинули отцовский голос, когда он попрощался:

— Спокойной, Натаниэль.

— С кем ты разговариваешь? — спросила Лили, стоя в дверном проеме ванной комнаты. Она стояла словно солнце, потому что Нейт выключил электричество по обе стороны кровати.

Она была обернута в белое банное полотенце, и вторым с наслаждением вытирала ноги.

— С Виктором, — ответил он, наблюдая за ней, прилагая все усилия, а ему потребовалось немало усилий, чтобы не затащить ее обратно в кровать.

Она выглядела такой совершенно очаровательной.

И она принадлежала ему, только ему, никому больше, она была только его.

Она была единственной хорошей и достойной вещью в его жизни, которая принадлежала только ему.

Она прервала его приятные размышления.

— Я поняла, потому что слышала, как ты произнес его имя. Я хотела спросить, о чем?

— Я сказал, что ты не вернешься сегодня.

Ее глаза округлились от шока, она тут же стремительно шагнула вперед и остановилась.

— Что ты наделал?

— Ты останешься со мной сегодня, — сказал он ей.

— Я не могу остаться с тобой. Я не могу не вернуться. Если я не вернусь они поймут, чем мы занимаемся, что мы сделали, я имею в виду, что мы наделали!

Он не ответил, главным образом потому, что она была права.

Она начала носиться по комнате, собирая свои вещи с пола.

— Я должна вернуться, — объявила она, выгнувшись и пытаясь надеть нижнее белье, положив остальную одежду под руку. — Они приютили меня, дали крушу над головой. Я имею в виду, ты их сын.

— Лили, иди в кровать.

Она резко обернулась, одновременно пытаясь просунуть лифчик под полотенце.

— Нет! Ты должен отвезти меня назад.

— Я не повезу тебя назад.

Она схватила кардиган, сорвала с себя полотенце, отбросив его на кровать. Одежда перепуталась, потому что она пыталась выудить свою юбку, и Лили окончательно его потрясла тем, что попыталась надеть ее на себя, при этом полностью игнорируя его заявление.

— Лили, если ты даже оденешь эту милую юбочку, я просто сниму ее снова.

— Они будут думать, что я наглая нахалка, — пробормотала она с муками в голосе.

Он хотел рассмеяться на ее высказывание, но почувствовал, что этого не стоит делать. Вместо этого он скинул с себя одеяло и обнаженный подошел к ней.

Она все еще пыталась надеть юбку, согнувшись пополам и неуклюже прыгая на одной ноге, бормоча себе беспрерывно под нос:

— Моя мама бы просто умерла и моя бабушка! Ой, я даже не могу этого представить. Она бы отреклась от меня. Скорее всего, она явно перевернулась в своей могиле.

— Лили, — он положил руку ей на спину, и она выпрямилась, запутавшись ногами в юбке и начиная падать.

Его руки моментально подхватили ее, прижав к своему телу.

Она много рассказывала о своей семье, почти все время. За ужином она рассказала ему о своей матери, отце и бабушке, и каком-то мужчине со странным именем Фазир, которого она явно обожала. Каждый раз, когда она говорила о них, ее глаза загорались любовью. Он никогда не видел ничего подобного и никогда не испытывал такую же преданность к своей семье, как она. Он никогда не позволял своему сердцу таять, несмотря на то, что у него тоже были Лаура и Виктор.

Но сейчас он позволил своему сердце растаять, и это было связано с Лили.

— Нейт, ты должен отвезти меня обратно к своим родителям, — умоляюще произнесла она, глядя ему в глаза. — Я нравлюсь им. Я не хочу, чтобы они подумали, что я... Я... распутница. — Она пыталась подобрать нужные слова, и Нейту пришлось проглотить свой смех.

— Они не подумают, что ты распутница, — он с трудом произнес это слово не смеясь, но при этом улыбнулся.

Ее глаза округлились, затем угрожающе сузились.

— Ты думаешь это смешно, — обвинила она его.

Он склонил голову, чтобы поцеловать ее, но она выгнулась, увернувшись от него, он прижал руку к ее спине, между лопаток, заставляя приблизиться к себе.

— Это просто забавно, — ответил он.

— Это... это... не…, — она тщательно подбирала каждое слово, которое собиралась произнести, и к своему удивлению, он понял, что ему нравилось, когда она злилась. Когда его мать злилась, это означало, что она начинала говорить отвратительные вещи. Даниэла была точно такой же, Лаура же редко сердилась.

Лили была совершенно иной. Лили была шустрой и веселой, и Нейт на каком-то подсознательном уровне знал, что она не могла быть злой, даже если ей придется спасать свою собственную жизнь.

— Лили, успокойся и послушай меня.

— Я спокойна! — прокричала она, сама себе удивляясь, что позволила повысить голос и так себя вести, поэтому она прикусила губу, и отвела взгляд в сторону. Затем медленно вздохнула и выдохнула:

— Ладно, может, я не спокойна на самом деле.

Наконец, она перестала вырываться из его рук, и он смог поцеловать ее, слегка дотронувшись до нее губами.

Когда он наконец вернул ее внимание к себе, то спросил:

— Ты помнишь, что я сказал, когда мы пришли сюда, в спальню?

Она задумалась на секунду и кивнула.

— Что я сказал? — спросил он.

— Ну..., — она заколебалась.

Он притянул ее ближе к себе и напомнил, хотя был уверен, что она не забыла:

— Я сказал тебе, если ты ляжешь со мной в кровать, я никогда не позволю тебе уйти.

Она смотрела на него широкими глаза наполненными удивлением и оставшийся гнев растаял в ней без следа.

— Ты помнишь, что я именно это и сказал? — спросил он.

Она молча кивнула.

— И ты помнишь, что ты согласилась?

Она снова кивнула.

— И ты легла со мной в постель?

— Ну, ты в какой-то степени просто бросил меня на кровать, или что-то в этом роде... подтолкнул меня.

От ее слов он, наконец-то, позволил себе выпустить резкий лающий смех, он слишком упорно пытался его скрыть.

Однако он вернул себе свое самообладание, почувствовав, что она расслабилась у него в руках, и ее тело стало податливым.

Он нежно произнес:

— Вполне справедливо. Итак, раз я бросил тебя на кровать, ты ушла бы?

Она покачала головой.

— Ты действительно хочешь уйти сейчас?

Она смотрела на него несколько секунд, он затаил дыхание, ожидая ее ответа.

Затем она вздохнула и отрицательно покачала головой.

Он выдохнул с таким облегчением, которое оказалось настолько сильным, что ему даже было трудно справиться с собой пару секунд. Он скользнул руками под ее кардиган.

— Теперь, давай снимем эту одежду и вернемся в кровать.

Он снова снял с нее кардиган, но на этот раз она помогала ему.

— Нейт? — позвала Лили в тот момент, когда он отбрасывал ее трусики в сторону.

Он скользил руками по ее гладкой спине и рассматривал безупречную кожу плеч.

— Мм?

— Ничего.

Его глаза встретились с ее, их невозможно было прочитать. Он неправильно понял ее мысли и наклонился коснуться ее губ.

— Идем в постель.

Она вздохнула еще раз и кивнула.

* * *

Лили всегда спала одна.

Правда несколько раз ей довелось спать со своей лучшей подругой из начальной школы — Коллин. У Коллин была большая двуспальная кровать, и они спали в ней вместе.

На этом и заканчивался весь ее опыт спать с кем-то, поэтому она понятия не имела, как спать с мужчиной.

Она прижималась к Нейту, обхватившему ее руками, поглаживающему пальцами ее бедра.

Как только он снял с нее одежду (снова) и уложил в постель, он обнял ее.

Ну, совсем не так, он не вошел внутрь нее, даже когда она попросила его об этом, ответив, что не хотел бы причинять ей боль. Вместо этого, он опустился к ее прекрасному месту, и делал что-то своими руками и ртом, постоянно наблюдая за ней.

Она была чрезмерно смущена этим, пытаясь контролировать свое тело и пульс, она не отводила от него глаз, как будто ей только что объявили, что она вылечилась от рака. И ей не было стыдно за себя, когда он так смотрел на нее.

И когда он натянул на них сверху одеяло и уложил ее себе под бок, и это оказалось таким правильным для Нейта, словно она все время здесь и находилась, что он почувствовал себя вполне счастливым.

Но Лили не была счастлива, думая о том, что она обещала ему и что это означало для нее.

— Хм... Нейт? — позвала она, положив голову на его плечо, откуда открывался потрясающий вид на его широкую грудь.

Ей нравилась его грудь, сильная широкая и мускулистая. Она нравилась ей так же сильно, как его руки, и теперь у нее было еще больше причин полюбить его руки, поскольку она любила его всего.

— Мм? — произнес он, низко рокоча откуда-то изнутри своего естества. Она обнаружила для себя, что ей очень понравился его рокот, даже слишком.

— Что это означает, что ты не отпускаешь меня, эм... поточнее, если можно?

Его пальцы прекратили свое ленивое поглаживание ее бедра и с силой схватились за него, впившись ей в кожу.

— Это значит, что ты никуда не поедешь, — со скрежетом произнес он.

— Сегодня вечером? — спросила она, полностью игнорируя его странный тон.

— Сегодня вечером и завтра ночью, потом следующей ночью и на следующей недели, — он остановился, потому что для него и все было слишком ясно, а не потому что после следующей неделе ей позволялось куда-то исчезнуть.

Эта мысль согревала ей душу, но она была практичной девушкой из Индианы, и у нее еще до сих пор имелись другие вопрос, которые она хотела бы обсудить.

— Но я живу в Сомерсете, — сообщила она ему.

— Теперь ты живешь здесь, — моментально откликнулся он, словно это было самой простой вещью в мире.

Ее тело непроизвольно дернулось от его неожиданного сообщения, которое для нее оказалось полным сюрпризом, она уперлась на локоть, тут же прикрывая свою грудь простыню. Он беспечно совершенно не обращал внимания на свою (довольно потрясающую) наготу, но она все же стеснялась.

Она смотрела на него сверху вниз. Всего лишь после одного свидания, он был уверен, что она переедет к нему?

— У меня есть свой дом в Сомерсете, — пояснила она.

Он перевел на нее взгляд, но в нем почти ничего не отражалось

— Мы съездим туда в выходные.

Она ахнула.

— Но у меня есть работа в Сомерсете! — сообщила она ему.

— Уволишься. Тебе больше не придется работать.

Она снова ахнула, впадая еще больше в шок от его слов.

— Я работаю с тринадцати лет!

Словно переключатель изменил его взгляд, как только она произнесла эту фразу, и Лили вдруг поняла, что смогла удивить его.

Она действительно работала с тринадцати лет. Ее родители и бабушка предполагали, что заработок ребенка вещь не плохая. Она работала почтальоном, разнося разную корреспонденцию каждое утро, не говоря уже о том, что она пошла на работу к другу ее отца, владеющим гольф клубом, чтобы подбирать мячи после игры по субботам. Как только у нее появилась возможность работать официально, она устроилась в ресторан быстрого питания, где работала в течение года. В Оксфорде ей однозначно пришлось работать, и она перетаскала такое количество пинт с пивом в местном пабе.

Она не стала всего этого объяснять Нейту, или как-то оспаривать его замечание, просто продолжила:

— Я не знаю, что значит не работать. Что я буду делать?

Он приподнялся на локте и посмотрел на нее, его рука направилась в ее волосы, спускающиеся на спину.

— Ты сможешь ходить за покупками, ходить на ланч с Лайрой, она будет только рада, — его глаза святились мягким светом, и остановились на ее губах, и он, очевидно, подумал, что это вполне достаточно для ответа.

Настолько, на сколько она любила шопинг, но она не могла совершать покупки каждый день, ей совсем было бы неинтересно совершать их каждый день. И у нее была ипотека на дом, кредит, ей просто необходимо работать.

— Мне необходима работа, — решительно произнесла она.

Он наклонился к ее губам.

— Потом получишь работу, — сказал он против ее губ, прижимая ее спиной к кровати, она совершенно не сопротивлялась. Она не смогла бы ему сопротивляться, даже если бы хотела. Он поцеловал ее. Ее живот опять затрепетал, устраивая внутри какие-то гимнастические кульбиты, она чувствовала.

— Нейт... — начала она, но менее пылко, поскольку ее голос дрожал.

И наконец, он воспринял ее всерьез.

Оторвавшись от нее, его голос был низким рокотом, глаза стали полностью черными.

— Лили, я буду заботиться о тебе. Постоянно. Все, что ты захочешь, стоит только сказать и я доставлю тебе это. Ты никогда не будешь нуждаться ни в чем, пока ты со мной. Я обо всем позабочусь.

Он посчитал, что тема закрыта, снова поцеловав ее и заскользив руками по ее телу, и ипотека вместе с кредитками просто стремительно выскользнули у нее из головы.

Позднее она научилась спать с кем-то. Нейт притянул ее к себе, прижавшись грудью, крепко обернулся вокруг нее руками, обняв за талию и зарылся лицом в ее волосы.

Лили уснула с последней мыслью — она ощущала себя с ним довольно-таки уютно.

Глава 10

Отъезд Лили

Лили волновалась.

Она не знала сможет ли быть более счастливой, более довольной и умиротворенной, какой была сейчас впервые за всю свою жизнь и в тоже время чертовски взволнованной.

То, что делал Нейт было замечательно... нет, восхитительно... нет, поразительно.

Ну, большую часть времени.

Он очень много работал. Несмотря на свой возраст (ему было всего 28 лет!), он был исполнительным вице-президентом двух отделений компаний отца, и относился к своей работе очень серьезно. Ужасно серьезно, словно его жизнь полностью зависела от этой работы. Нейт вставал рано, оставляя Лили одну в постели, несмотря на то, что она сама была ранней пташкой, а возвращался домой после восьми вечера.

Иногда она готовила ужин, когда он приходил домой. Но чаще он звонил ей днем, сообщая, что собирается вывезти ее в какой-нибудь сказочный ресторан (все было так сказочно, Нейт предложил в значительной степени максимально обновить ее гардероб). Дважды они ужинали у Виктора и Лауры.

Каждую ночь он занимался с ней любовью (и утром тоже), в большинстве ночей не единожды и каждый раз был лучше предыдущего.

На второе утро после проведенной первой ночи с ним, она вернулась в Клеведон, сказав, что должна сообщить Максин и продолжить работу в магазине. Он не испытывал радости, но она топнула ногой и честно призналась, что ее родители никогда не поймут и не простят, если она вот так просто бросит работу, без существенных оправданий, потому что они считали это дурным тоном. В конце концов, поняв насколько важно для нее было иметь работу, потому что Лили бесконечно твердила об этом громче и громче, он сдался. Это был единственный раз, когда он рано не отправился в офис. Вместо этого он довез ее до поезда, поцеловал на платформе так, что ей расхотелось куда-либо ехать.

— Я передумала, я буду работать, — прошептала она ему в губы.

Он улыбнулся, и она призналась самой себе, что ей очень нравилось, когда он улыбался.

— Сейчас, — пробормотал он в ее губы, и ей тоже это очень понравилось, даже слишком, — я не возражаю, что ты идешь на работу. — Он слегка поцеловал ее и закончил: — Увидимся в выходные.

Максин, поначалу, не была счастлива от ее сообщения.

— Я никогда больше не разрешу тебе отпрашиваться! — закричала она, поскольку была немного драматической натурой, и Лили привыкла к ее воплям.

— Но Максин, я просто увольняюсь, — четко и мягко ответила Лили.

— Расскажи мне о нем. Что он с тобой сделал? — потребовала Максин, испытывая любопытство.

Максин не могла предположить такой поворот событий, потому что Лили Джейкобс никогда не заглядывалась на мужчин, не говоря уже о свиданиях, а тем более бросить все и переехать в Лондон к какому-то мужику, которого она знала всего лишь три дня, это явно было на нее не похоже.

Лили рассказала полностью свою историю, ничего не утаивая. Она хотела кое-что утаить, но Максин была так настойчива, желая узнать больше.

Когда она закончила свой рассказ, Максин стала противоречить сама себе.

— Я не хочу, чтобы ты увольнялась. Вернись к этому мужчине, вернись к нему сейчас же!

— Но, магазин..., — начала сопротивляться Лили.

Она полюбила Максин и полюбила этот магазин, которого ей будет не хватать. Он притаился в переулке, вымощенным брусчаткой, витрина была в два шага от булыжников, заполненная под завязку горшками и ящиками с благоухающими цветами. С обеих сторон старых, маленьких входных дверей свисали огромные, сверкающие синим кобальтом вазоны, с которых свешивались цветы и сочная зелень. Магазин был наполнен фанатами, весельем, причудливой одеждой и украшениями, сделанными местными мастерами. Но самой лучшей достопримечательностью в нем была Максин, которую бы ее бабушка назвала определенно «личностью с характером».

Максин продолжила драматично:

— Неожиданный успех магазин как-нибудь переживет. Мы разговариваем здесь уже в течение часа и пришел только один покупатель и ничего не купил, — она наклонилась ближе и в ее фиолетовых глазах плясали смешинки (Лили подумала, что Максин чем-то напоминает ей Элизабет Тейлор своими темно-фиалковыми глазами, черными волосами, следует отметить не такая доброжелательная, Максин походила на Элизабет Тейлор, но была более круглощекой и старше). — Большинство девушек никогда не находят такого мужчину, Лили. Ты держись за него, держись руками и ногами.

Максин, Лили знала об этом точно, любил читать любовные романы. Причем читала их слишком много.

Поэтому Лили позвонила Нейту и оставила сообщение на автоответчике, что приедет домой на две недели раньше, чем ожидалось. Она направилась к своему покосившемуся дому и стала паковать вещи, вернее пару сумок. Нейт сказал, что они вернутся позднее и заберут необходимые ей вещи, сейчас у нее было при достаточно времени, чтобы что-то упаковать. Она почувствовала тошноту, оставляя свой дом, который не мог отрастить ноги и убежать от нее на совсем, в то время, как у Нейта были ноги, но она не хотела давать ему повод убежать от нее, потому что знала, что Нейт самый лучший, и со временем они смогут прийти к другому соглашению.

Но сейчас он хотел, чтобы она жила в Лондоне. Он хотел, чтобы она была с ним, а он был замечательный, красивый и умный. Он фантастически целовался и у него имелись лучшие руки в мире и другие части тела, и он думал, что она смешная.

И он смотрел на нее так, словно она была красивой.

Он был всем, что она могла желать, именно всем тем, что она и загадала Фазиру, чтобы он осуществил ее желание.

И она будет держаться за него изо всех сил, всеми руками и ногами.

* * *

Первая неделя с Нейтом была просто фантастической, единственное, что испортило настроение — ужин у Лауры и Виктора. Джеф и Даниэлла тоже были приглашены, хотя Виктор и Лаура были счастливы, видя Нейта и Лили вместе (не столько счастливы, сколько восхищены), но брат и сестра не были, наблюдая за ними.

Даниэлла жестко выразилась о наряде Лили и акценте, ее слова заставили Виктора сжать губы, а щеки Лауры покрыться румянцем, на что Нейт сказал: «Даниэлла, достаточно», и сказал это так, что все за столом поняли, что это действительно было достаточно, и Даниэлла замолчала, в этот раз не устраивая бунта.

Затем, стало еще хуже, когда после ужина Лили возвращалась из дамской комнаты, Джеф поджидал ее в холле. Он зажал, в буквальном смысле загнал в угол у стены, преграждая путь, и она не смогла оттолкнуть его.

— Я не могу поверить, что ты выбрала его, Лили. Я не могу в это поверить. Ты знаешь, кто он? — говорил тихо Джеф, быстро окидывая ее взглядом, словно она была сочным стейком, а он — бешеной собакой.

Своим поведением он пугал ее до полусмерти.

— Джеф…

— Я не против, что ты спала с ним, мне плевать, что он лапал тебя своими грязными руками. Но ты и я можем начать все сначала, — она уставилась на него с открытым ртом, онемев. Она не поняла, что значит они могут начать все сначала. — Но как только ты узнаешь, кто он, что он из себя представляет, откуда он пришел... Лили, ты должна знать.

Лили прервала его, сказав:

— Я выбрала Нейта.

Она хотела убежать от него, ей необходимо было убежать от него. Он был таким отталкивающим, мерзким, а сейчас и пугающим в своей ненависти к брату. Она не разбирала его слов, потому что ей было все равно. Лили поймала себя на мысли — впервые увидев его, она оказалась права — в нем не было ничего, чтобы могло понравиться. Господи Боже мой, как он мог говорить о своем брате такое.

— Лили, как только я скажу…, — продолжил он, приближаясь к ней и протянув руки, словно собирался дотронуться до нее.

— Я выбираю Нейта! — огрызнулась она, не желая, чтобы он даже дотрагивался до нее, злясь на то, что он смог загнать ее в угол, и еще на то, что у такого человека, как Нейт имеется такой злобный избалованный брат, как Джеф. Ее гнев стал усиливаться, и она злилась уже на то, что у Лауры и Виктора был такой сын. — Не подходи, — потребовала она.

— Лили, — произнес он с мольбой.

— Отойди! — повторила она.

— Она сказала, отойди.

Голос был низким, просто убийственным и доносился из-за спины Джефа. Джеф оглянулся, Лили взглянула поверх его плеча, и они оба увидели Нейта.

Он стоял в коридоре в пяти шагах от них, расставив широко ноги, скрестив руки на груди. Весь его вид вызывал ужас.

Он готов был нанести удар.

И его лицо ужасно, даже убийственно, хмурилось на брата.

Джеф не отступил, наоборот уперся руку в стену рядом с головой Лили. Она нырнула под его руку и прямиком бросилась к Нейту.

Как только она оказалась на расстояние вытянутой руки, он схватил ее и рванул в свою сторону, прижав к напряженному телу.

Она не сопротивлялась ни минуты. Она прижалась к нему и положила руку на его грудь, при этом тяжело дыша.

Джеф и Нейт уставились друг на друга, и казалось смотрели целую вечность.

Потом Джеф сказал:

— Ты должен сказать ей, ты же понимаешь.

Нейт не ответил.

— Если ты не скажешь ей, тогда скажу я, — угрожающе произнес Джеф.

Нейт опять ничего не ответил.

Тогда Джеф перевел глаза на Лили.

— Он усыновлен. Он не был рожден в этой семье.

Лили даже не могла поверить, что усыновление Нейта являлось причиной того, что всем своим видом показывал Джеф. Ее гнев превратился в ярость, причем настолько сильный, что она просто была вне себя.

Лили подалась вперед к Джефу, но не отодвинулась от Нейта ни на дюйм.

— Я знаю. Он уже сообщил мне об этом, — она осталась довольной, что ее голос прозвучал сильно и ровно.

— Держу пари, что он не сообщил тебе всего, — сказал Джеф, не смотря на то, что он был взрослым мужчиной, но вел себя, как мальчишка.

Лили подумала, что сейчас он собирается сообщить ей, что мать Нейта убили. Но она не собиралась давать ему такую возможность. В тот раз, когда Нейт сказал ей об этом, она поняла, что он до сих пор испытывает боль. Поэтому вместо этого, она сказала со всей лояльностью, которая воспитывалась в ней, будучи внучкой Сары и дочерью Ребекки, и живя среди людей прекрасного штата Индиана (потому что Лили до сих пор неприятно от колких замечаний, которые позволили Даниэллы в течение ужина, в ее адрес).

— Я знаю все, что мне необходимо знать.

Как только Лили произнесла эти слова, рука Нейта еще сильнее сжала ее талию, и она приподняла голову, заглянув ему в глаза.

— Я хочу уйти, — требовательно попросила Лили.

Нейт опустил на нее взгляд, в его глазах промелькнуло что-то, что она не смогла понять. Они отправились в гостиную, где все остальные пили кофе, а Джеф так и продолжал стоять на месте.

Одного взгляда на побледневшее и расстроенное лицо Лили было достаточно, чтобы Виктор подскочил со стула, Лаура побледнела. Даниэлла же наблюдала, оценивая создавшуюся ситуацию, с восторгом.

— Что случилось? — спросил Виктор.

— Мы уезжаем, — ответил Нейт.

— Лили, ты выглядишь так, словно увидела привидение. Натаниэль, отведи ее в комнату, я принесу ей выпить, — сказала Лаура, медленно поднимаясь с места.

— Мы уезжаем, — непримиримо повторил Нейт.

— Что случилось? — снова спросил Виктор на этот раз жестко.

— А где Джеф? — проворковала Даниэлла.

Моментально глаза Виктора и Лауры посмотрели на Лили, и должно быть они все поняли, потому что Виктор злобно выругался, причем громко.

— Натаниэль, — теперь была очередь Лауры обратится к чувствам. Полная загадка, как у нее такой милой женщины могли родиться такие дети.

— Я позвоню тебе позже, — ответил Нейт и на этом все закончилось, никаких прощаний, ничего. Они просто ушли.

Пока его «Мазерати» гладко урчал мотором по дороге домой, Лили поняла, что он не хотел обсуждать произошедшее, но она не могла терпеть, потому что очень злилась.

— Мне жаль, что такое способен сказать твой собственный брат, Нейт, и мне совершенно не нравится, Джеф.

Нейт молчал.

Лили продолжила:

— Сразу же, как только я его увидела, он мне не понравился и такого раньше никогда со мной не случалось.

Нейт молчал.

Лили опять продолжила:

— Мне просто не вериться, что он так разговаривал. Что с ним произошло?

Нейт по-прежнему хранил молчание.

Постепенно гнев Лили стал проходить, она не могла долго злиться, если учесть, что Нейт не поддерживал с ней разговора, поэтому замолчала.

Когда они приехали к Нейту домой, он налил себе виски в очень большой и стакан (не предложив ей в этот раз, поскольку знал, что она не будет его пить), Лили тогда заговорила снова.

— Сколько ты слышал из разговора Джефа?

К ее удивлению, он ответил:

— Все.

Лили уставилась на него.

— Ты видел, как он зажал меня в углу? — спросила она в ужасе.

Он залпом опустошил стакан, несмотря на то что стакан был далеко не маленьким, но он выпил все до капли.

— Почему же ты ничего не предпринял? — потребовала она ответа. Она стояла у одного из двух кожаных диванов, находящихся напротив друг друга в его гостиной, а сбоку от них был камин. Ее тело стало напряженным, словно одеревенело.

Это уже совершенно не походило на героя из романов. Романтические герои не позволяли своим сводным братьям зажимать свою героиню в углу, при этом совершенно не желая шевелить пальцем, чтобы ее освободить.

— Я хотел посмотреть твою реакцию, — ответил Нейт.

Она не знала, что ответить, просто продолжала пялиться на него широко открытыми глазами. И ей показалось, что скорее всего, она неправильно его расслышала.

Он пытался не смотреть на ей в глаза, наливая себе очередной стакан.

На удивление, он нарушил их напряженное молчание.

— Ты не спросишь, что он имел ввиду, — он поднял глаза на ее лицо, но они ничего не выражали.

— Что? — она еще не оправилась от мысли, что он просто стоял и наблюдал, как Джеф загнал ее в угол.

— Ты не просишь меня объяснить, о чем он говорил.

Лили напряженно на него посмотрела, оценивая, а потом взмахнула руками и резко выдохнула, потому все еще была раздражена.

Затем она начала ходить взад-вперед по комнате.

— Ты уже рассказал мне все, что хотел. Перво-наперво, это не мое дело, но ты все равно рассказал мне. Если есть еще что-то, что ты хочешь сказать, то ты скажешь, когда сочтешь нужным. Ничего из того, что ты скажешь или твой брат не способно изменить моих чувств к тебе…

Лили замолчала, потому что услышала, как его тяжелый хрустальный стакан с грохотом разбился о шкаф, в котором он хранил спиртное, она развернулась к нему и остановилась по середине комнаты.

Он направлялся прямо к ней.

Его лицо выражало...

Она в страхе смотрела на него.

Теперь Нейт пожирал ее глазами, как сочный стейк, при этом он не был похож на бешеного пса, он был оголодавшим мужчиной, которому предложили попировать, и этим пиром была сама Лили.

— В чем дело? — спросила она.

Он продолжал двигаться к ней.

Она начала пятиться назад, ускоряя шаг, так как он еще быстрее приближался.

— Нейт, что случилось?

Он не стал объяснять, но как только поймал ее, потащил к в спальню, бросив на кровать, а не нежно положив. Ни говоря ни слова, он любил ее так, как никогда раньше не занимался с ней любовью, жестко, яростно, собственнически. Как только она подошла к кульминации, он остановился, заставив произносить его имя снова и снова, и еще раз, и только затем разрешил ей кончить.

Все было великолепно и интуитивно она почувствовала, что это было чем-то очень важным для него, и хотя Лили упивалась предыдущими разами, она не совсем поняла этот раз.

* * *

В следующий раз, когда они отправились на ужин к Виктору и Лауре домой, Джеф и Даниэлла не присутствовали, и Лили была благодарна за это.

Лили попыталась найти работу, но удача не сопутствовала ей в этом вопросе. Максин переслала ей по почте счета и квитанции по ипотеке, которые следовало оплатить, но у нее не хватало денег, чтобы сделать это.

Больше всего на свете она хотела быть писателем, жить своей жизнью, сидя за компьютером и писать истории. Она не привезла свой компьютер из Кливдона, предполагая, что позднее они съездят туда за вещами. Как-то ночью она доверилась Нейту уже почти засыпая, после занятий любовью, свою мечту стать писателем, он сказал ей не беспокоиться о работе и сосредоточиться на написании историй.

Ему легко было говорить, у него не было счетов, которые стоило оплатить и при этом не хватало денег.

Он сказал ей, что позаботится обо всем, но Лили не могла попросить у него денег. Она просто не могла этого сделать и не собиралась. Ей придется что-то придумать, чтобы решить как-то свои собственные проблемы.

Однако Нейт, пока она как-то пыталась разрешить свои насущные вопросы, был очень проницательным мужчиной. Пошла вторая неделя, и он понял, что Лили что-то беспокоит, и спросил ее об этом.

Лили обманула его, хотя ненавидела лгать, но в этот раз ей пришлось. Она ничем не хотела пользоваться, что принадлежало его ужасному брату и сестре, чтобы как-то испортить их идеалистическую жизнь. Она была смущена, потому что сама поставила себя в такое положение, особенно по кредитной карте. Сумма, конечно, была не астрономическая, но для нее она все равно была большая, особенно если у тебя нет денег.

Поэтому она удвоила свои усилия, чтобы найти работу, любую работу.

В конце второй недели она отправилась на ланч с Лаурой, которая сразу же заподозрила неладное.

— Мне нужно кое с чем разобраться, — ответила Лили, когда Лаура спросила.

— Это касается Натаниэля? — поинтересовалась Лаура, глядя на нее с нежностью.

— Нет! Конечно нет, все прекрасно, отлично, с Нейтом все замечательно.

Лаура улыбнулась, потом ее улыбка исчезла.

— Это связано с Джефом?

Не колеблясь Лили схватила женщину за руку и сжала, заверяя, что это никак не относится к ее второму сыну. И им вообще не стоит говорить о Джефе.

Лаура опять улыбнулась и сказала:

— Что бы это ни было, просто скажи об этом Натаниэлю. Он разберется с ситуацией. Он очень хорош в таких вещах.

Она произнесла это таким тоном, который явно давал понять, что он хорош во всем. Лили в порыве чувств обняла женщину и была слегка удивлена, когда Лаура ответила ей крепкими объятиями.

Лаура смогла вырастить двух ужасных детей, но на удивление была превосходной матерью, проявляя терпение ко всем.

Этой же ночью в постели (кроме тех моментов, когда они ужинали в ресторане или были у Виктора с Лаурой, они, казалось, всегда находились в постели, но Лили не жаловалась), прижимаясь ближе к Нейту, положив руку ему на живот, она сказала:

— Тебе не кажется, что мы немного поспешили?

На самом деле вопрос был глупым, понятное дело, что они поспешили. Они едва знали друг друга и решили жить вместе — вернее он потребовал, чтобы она переехала к нему, и она согласилась.

Нейт продолжал быть все таким же, не очень разговорчивым. Он вообще мало когда говорил, и Лили не возражала, потому что он также мало разговаривал со своей семьей, поэтому дело было совершенно не в ней. Он всегда слушал ее истории, смеялся, когда она рассказывала о своей семье, Фазире и о том, как росла в Индиане. Но большую часть времени он работал, а оставшуюся часть времени, тоже большую, они занимались любовью. Оставшееся время от работы и занятий любовь, они ели, чтобы как-то набраться сил, которые были необходимы для занятий любовью. Разговоры совершенно не стояли во главе угла.

Сейчас у нее были существенные проблемы с деньгами, и она не знала, стоит ли ему сообщить об этом и стоит ли его просить о помощи.

Она не то, что не доверяла ему. Она не хотела использовать его.

Он и так предоставил ей жилье, кормил великолепной едой. Его квартира была просто фантастической, она немного знала о недвижимости в Лондоне и понимала, что такие апартаменты стоят очень больших денег, не говоря уже о том, что он заказывал все продукты из очень дорогого шикарного магазина и к нему приходила домработница раз в неделю убираться.

Лили, конечно, не собиралась просить его оплатить ее ипотеку. Она решила попросить его подыскать ей работу в компании Виктора, но это было тоже не слишком удобно.

Она купила тот дом по совершенно низкой, вопиюще низкой цене, потому что он был в таком упадническом состоянии, что он едва ли представлял из себя какую-то ценность, хотя бы в том сколько она за него заплатила. Но несмотря на то, что это были небольшие деньги, особенно для кого-то, он был куплен благодаря ипотечному кредиту.

Она остановила свои бесконечно роящиеся мысли и громко вздохнула.

Потом она поймала себя на мысли, что Нейт не ответил ей.

— Нейт? — позвола она.

Настала его очередь вздохнуть, и он спросил:

— Поторопились с чем?

— С моим переездом, — сказала она, уткнувшись ему в грудь.

— Лили, что у тебя на уме?

Она подняла голову и посмотрела на него, и он приподнял подбородок и пристально посмотрел ей в глаза. Он все время так делал — смотрел ей прямо в глаза. Он не относился к тем мужчинам, которые предпочитали прятать свой взгляд. Ей нравилась эта черта в нем, и наверняка ее отцу тоже понравится, потому что ее отец всегда не уставал повторять: «Никогда не доверяй человеку, который не смотрит тебе в глаза».

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

К ее удивлению, он тут же ответил на ее вопрос.

— Да, поспешили, поторопились, слишком быстро, но это не значит, что это неправильно. Ты прекрасно понимаешь это так же хорошо, как и я. Не этот вопрос тебя волнует. Поэтому я хотел бы узнать, что на самом деле тебя волнует.

Она улыбнулась, потому что ничего не могла с собой поделать. Он был очень проницательным. Казалось, Нейт видел ее насквозь, своим взглядом он прожигал ее до самых костей, и такое было не в первый раз, она замечала это и раньше.

— Сейчас ты пытаешься отвлечь меня своей улыбкой, — сказал он тихо, и она захихикала, положив голову обратно ему на грудь и обняв за талию.

— Ничего существенного. Это не имеет значения, — прошептала она.

И это действительно не имело значения. Она разберется с этим, она всегда так делала. Все, что имело значение сейчас то, что они были вместе. Если уж совсем настанет крайний случай, она всегда сможет попросить Фазира, используя свое последнее желание.

— Лили.

Она приподняла голову и посмотрела на него.

— Да?

— Ты же знаешь, что всегда можешь мне все рассказать, да?

Она не ответила, просто кивнула и переместила свою руку к ней на бедро.

Она вздохнула.

Она разберется, и все будет хорошо.

* * *

На следующий день пришла куча почты, пересылаемой Максин. Было письмо из журнала, в который она отсылала свою статью, ее собирались опубликовать и также прилагался чек на небольшую сумму денег, но их могло хватить на выплаты по ипотеке, а также на минимальные выплаты по кредитной карте.

Лили была в полном восторге.

— Я знала, что все будет хорошо! — крикнула она громко и закружилась по гостиной.

Зазвонил телефон, радостно кружась, она схватила трубку вне себя от счастья.

Она услышала Фазира, испытывая одновременно удивление и восторг.

— Фазир, Фазир, ой, я так рада, что ты позвонил, мне не терпеться…, – начала она.

Но он прервал ее.

— Лили-дитя, — произнес он голосом, который она никогда не слышала ранее от обычно беспечного и иногда напыщенного всезнайки Фазира.

Она замерла от его интонации, а когда услышала слова, то просто окаменела.

— Я скоро буду, — заверила она своего дорогого друга, как только он замолчал.

Она машинально повесила трубку и стояла замороженная может быть несколько минут, а может быть и час.

Затем она со скоростью начала действовать.

Она позвонила Нейту в офис, но его секретарша не отвечала, а Лили не хотела наговаривать сообщение на автоответчик, особенно не такое сообщение. Она позвонила в авиакомпанию, опустошила свою кредитную карту и купила билет. Она собрала свои собственные вещи, которых у Нейта было не много, в других она не особенно и нуждалась.

Затем позвонила Лауре и, к ее большому сожалению трубку взяла Даниэлла, сообщив, что Лауры нет дома.

— Ты не могла бы попросить ее, чтобы она перезвонила мне сию минуту, как только вернется? Я уйду из апартаментов Нейта в час, — Она затаила дыхание и попросила: — Даниэлла, мне очень нужно, чтобы ты сделала это, это срочно.

— Нет проблем, я передам, — кисло ответила Даниэлла.

Лили поблагодарила, подавив свои опасения по поводу нее и проглотила слезы.

Она положила трубку, подняла снова и позвонила Нейту.

Рабочий телефон не отвечал. У него не было прямой линии, все звонки шли через его секретаршу, потом она опять позвонила три раза, все с тем же результатом.

Она позвонила Максин и рассказала ей, что произошло, но довольно-таки быстро, стараясь надолго не занимать телефон, потому что боялась, что может позвонить Нейт или Лаура.

Время шло, и Лили становилась безрассудной. Лаура не звонила, Лили не могла дозвониться до Нэйта, а ей необходимо было немедленно улетать в Индиану. Она должна была прилететь к Фазиру, потому что он не знал, что делать. Он же не был человеком. Он находился совсем один в доме из белого известняка впервые без своей Бекки.

Она проглотила подступающие к горлу слезы, при одной только мысли о своей матери и отце, когда писала Нейту записку. Она уже подписывала ее, когда услышала звонок домофона, кто-то пришел.

Надеясь, что это все-таки была Лаура с неожиданным визитом, Лили подлетела к домофону.

Но скорее всего этот день был самым неудачным днем в ее жизни, мягко сказано, поскольку это оказался Джеф.

Сердце Лили упало.

— Лили, не вешай трубку! — быстро прокричал Джеф в домофон. — Я здесь, чтобы извиниться. Обещаю. Я не перейду границы дозволенного.

Она заколебалась, смотря на телефон через всю комнату, молясь про себя, чтобы он в конце концов зазвонил.

Но стояла тишина.

Ее последний шанс — это сказать Джефу. Ей казалось, что он поможет ей в отличии от Даниэллы, и он был уже здесь, чтобы извиниться. Возможно, он не такой уж и придурок, как она подумала о нем в самом начале.

— Поднимайся Джеф, — сказала она и нажала кнопку домофона.

Ей придется уйти через пять минут. У двери стояли упакованные сумки, она позвонила портье, чтобы тот поймал такси до аэропорта Хитроу.

Раздался стук в дверь, и Лили направилась к двери. Джеф увидел ее стоящие сумки в коридоре, он сделал свои выводы и его глаза засверкали.

Она была слишком напряжена чтобы заметить его изменившееся поведение, пытаясь побороть надвигающиеся слезы и испытывая потребность поговорить с Нейтом или Лаурой.

— Что случилось, Лили? — мягко спросил он.

Она посмотрела на него, и ее прорвало, она больше не могла сдерживаться, просто начала рыдать. Он притянул ее в свои объятия и стал поглаживать по спине.

— Скажи мне, Лили, скажи мне, что он сделал, — прошептал он ободряюще.

Она отрицательно покачала головой и ответила прерывающимся голосом:

— Это не Нейт. Мои родители. Они погибли в авиакатастрофе вчера. Оба.

Он крепче прижал ее к себе.

— Ох, Лили, — пробормотал Джеф, и она могла поклясться, что он на самом деле расстроился.

Она отстранилась, вытирая слезы с щек.

— Я должна идти, — быстро произнесла она и посмотрела на часы. — Сию минуту! — в панике закричала Лили. — Я не смогла дозвониться до Нейта и до твоей матери. Джеф, ты должен позвонить Нейту. Расскажи ему. Ты должен. Пожалуйста. Скажи ему, что я позвоню ему позже, через несколько дней. Обещай мне.

Его рука прикоснулась к ее щеке, по которой скатывалась слезинка.

— Я обещаю, — прошептал он.

Она крепко при крепко обняла его и сказала:

— Спасибо.

Затем схватила свои сумки и рванула за дверь, чтобы улететь домой.

К Фазиру.

* * *

Джеф наблюдал, как за ней хлопнулась дверь и увидел записку на столе.

Он спокойно подошел и стал читать.

Он смутно подумал, что это все довольно-таки грустно.

Затем смял записку и засунул себе в карман.

Он знал, что Нейт через несколько дней переедет.

Лили только что сказала ему, что позвонит через несколько дней.

Как раз хватит времени.

Он прошелся по шикарной квартире брата, выискивая что-нибудь, что она могла оставить.

Нашел флакон духов на комоде, пару сережек на тумбочке и ночную рубашку, единственную в пустом ящике.

Как раз то, что надо.

Он запихнул все это в мешок для мусора, и выбросил на улице в первый попавшийся контейнер.

Затем позвонил своей сестре.

Глава 11

«Смерть» Нейта

— Я думаю, что мы должны сделать это.

Нейт возвышался за своим столом, Виктор сидел напротив. Они просматривали какие-то цифры по предполагаемому соглашению, которое Виктор очень хотел заключить.

Нейт смотрел в окно недоумевая, думая о том, что происходит с Лили.

Она защищалась, скрывая что-то от него.

Он не хотел давить. После того, как Джеф загнал ее в угол у стены, она могла заставить Нейта обнажить свою душу и рассказать о своем прошлом, но она сказала, что готова ждать, пока он сам не решит ей открыться. Хотя он хотел ей все рассказать и разделить с ней свое прошлое, а также все, что ее беспокоило, он решил для себя, что лучше будет поступить также, как и она — ждать, пока она сама будет не готова поделиться с ним.

Нейт понятия не имел, как стоит вести себя в нормальных отношениях между двумя влюбленными людьми. Он мог легко справиться с неприятием, равнодушие, злобой и жадностью, но он был безнадещен от глубины чувств с Лили.

Он понимал, что она хотела большего, но он не мог ей этого дать. Он боялся сделать что-то, что заставило бы ее отвернуться, он боялся потерять ее глаза, светившиеся так ярко, когда она смотрела на него, он боялся этого.

Он стоял позади, слушая Джефа и Лили, которая выбрала его, чувствуя первый раз за всю свою жизнь непомерную гордость за самого себя, что это величественное создание захотело его и выбрало его. В то же время он хотел, чтобы Джеф рассказал ей все, и как бы там ни было, он понимал, что рассказать ей было бы открыться, было бы честнее.

Джеф не сказал, оставив на нем все тоже бремя и в то же время огромным облегчением.

Нейт даже лелеял мысль упаковать ее вещи, перевести их, вернуться в Индиану вместе с ней, так и оставив свое прошлое позади навсегда. Он не хотел брать на себя больше, чем он есть, он не хотел разрушать свою жизнь, наоборот, надеялся построить новую с Лили.

Но он не мог этого сделать, он никогда не сможет оставить своих родителей. Он задолжал им, потому что был многим обязан Виктору и Лауре, и должен был заботиться о Джефе с Даниэллой.

Нейт уже подумывал закончить со всем этим, когда встретил Лили.

Поэтому как всегда у него был план.

— Натаниэль?

Нейт повернул голову, чтобы взглянуть на отца, который поднял документы, напоминая ему зачем они здесь собрались.

— Нет, — наотрез заявил Нейт.

— Ты не хочешь это делать? — в недоумении спросил Виктор.

— Это слишком большой риск.

— Хо, хо, хоооо..., — последнее «хоооо» отец произнес с большим чувством. — Ты становишься слишком мягким. — Он понимающе уставился на Нейта, и он понял, что отец имел в виду Лили.

— Не мягкий, Виктор. Это соглашение, похоже на крушение поезда, — спокойно произнес Нейт.

— Две недели назад, ты бы так не говорил, — произнес Виктор.

— Две недели назад, эти бумаги были у меня на столе. Я просмотрел их и выбросил в мусорное ведро, — ответил Нейт.

Глаза Виктора округлились.

— Джеф привез их мне только два дня назад.

— Джеф хочет подписать это соглашение, но я также скажу Джефу нет.

Больше нет необходимости говорить о Джефе или соглашении. Джеф потратил достаточно денег компании, принимая глупые решения, не советуясь и не думая.

Нейт, тем не менее, был движущей силой их успеха и оба, Виктора и Джеф это знали. Виктор всегда был беспощадным любителем риска, Нейт же всегда оценил свои возможности и предлагал направление деятельности. Виктор всегда прислушивался к советам Нейта. Нейт, в свою очередь, никогда не ошибался, поэтому Виктору не приходилось о чем-либо сожалеть.

Кроме того, после инцидента, произошедшего на ужине, Джеф был больной темой, и Виктор прекрасно это понимал. Он точно знал, что Нейт после этого никогда не пересекался с Джефом, кроме как дома или в офисе.

Виктор кинул ненужные бумаги на стол Нейта и откинулся на спинку кресла.

— Значит, никакой сделки не будет. Давай тогда поговорим о чем-нибудь другом. Как там Лили?

В приемной зазвонил телефон, но никто не ответил. Его секретарь находилась на больничном, а у отдела кадров не было подходящей кандидатуры, чтобы на время заменить ее.

Нейт проигнорировал звонки, говоря отцу:

— Она в порядке.

— Ты собираешься жениться на ней? — спросил Виктор.

Нейт решил проигнорировать этот вопрос и посмотрел в окно снова.

— Сын, я задал тебе вопрос, — тихо сказал Виктор, по-доброму. Он никогда не говорил с Нейтом возмущаясь или угрожая, каким на самом деле он и был, причем даже слишком. Во-первых, Нейт никак бы не отреагировал на это. Во-вторых, Виктор видел в Нейте слишком много достоинств. В-третьих, Нейт не относился к тому типу мужчин, которые могли бы бояться угроз или опасностей.

— Думаю, Лили решила немного снизить скорость, — наконец-то ответил Нейт.

— Послушайся моего совета, — сказал Виктор, и глаза Нейта переключились на него, —пусть она забеременеет. Это помогло мне в свое время с Лаурой. — Сказав, он нахально ухмыльнулся.

Нейт чуть не вздрогнул от его слов, но остановил себя.

— Виктор, вы женаты тридцать лет, Джефу двадцать восемь, — Нейт не верил, что отец мог что-то выдумать такое шокирующее, чтобы услышать его ответ.

— Она потеряла ребенка. Это был мальчик, — объявил Виктор, и Нейт ошеломленно уставился от неожиданного сообщения, Виктор стиснул челюсти. Нейт никогда раньше не слышал эту историю. — Лаура говорит, что ей понадобилось четырнадцать лет, чтобы получить того мальчика обратно.

От этих еле слышных слов, Нейт почувствовал, словно его ударили в живот. Он не стал показывать свою реакцию, просто кивнул.

Потом Виктор решил продолжить, но с другим настроением:

— Лаура — лучшее, что случилось со мной. Я был убийцей, худшее, что может быть, и я не мог быть с ней. Я знал это, Натаниэль, знал до самых своих костей. Но ничто не могло остановить меня, ничто. Это неправильно, бл*дь, даже сама мысль уже ужасна, о том, чтобы сделать ее беременной, но я сделал. Она забеременела от меня, и я сделал это специально. Я бы сделал что угодно, чтобы привязать ее к себе.

Нейт хранил молчание и сохранял внешнее спокойствие, но слова отца, словно молотом, вколачивались в него.

— Ты и я, сынок, мы с тобой похожи. Я не знаю, как ты обмозговываешь многие вещи, потому что ты шибко умнее меня, но я знаю, как ты думаешь.

Нейт перевел свое внимание обратно на окно.

Затем он сказал:

— Лили была девственницей.

— Я знаю, — ответил Виктор.

Тело Нейта расслабилось от такого ответа Виктора, который всегда почему-то все знал.

Хотя Нейт не спрашивал, но Виктор все равно стал объяснять:

— Она доверилась мне, сказав, что у нее это первое свидание.

Глаза Нэйта снова переместились на отца от такой новости. Он едва мог поверить в это.

Как обычно, Виктор хорошо понимал, о чем думает Нейт, хоть он и не сказал ему ни слова.

— Я знаю, что ты в шоке, я тоже был тогда в шоке, но клянусь, она не лгала. Она нервничала, безумно нервничала.

Это заставило Нейта улыбнуться.

Виктор продолжил:

— Повезло, что у тебя был мотоцикл, который объединил ваши интересы, — Виктор улыбнулся.

Для Нейта было совершенно нехарактерно, но он вдруг решил поделится своими мыслями:

— Она ничего не говорила о противозачаточных таблетках.

Виктор пристально наблюдал за ним.

— Я считаю, что ты их и не увидишь.

Нейт покачал головой, об этом он тоже уже однажды подумал.

Виктор просиял.

— Мы думаем одинаково, мы с тобой всегда думаем одинаково.

Ней совершенно не волновался по этому поводу, Виктор уже сказал, что это неправильно и не совсем правильно, но ему было все равно. Он подумал, что если бы она решила оставить его, то скорее всего он бы приковал ее к кровати. Если же она будет беременной, то будет привязана к нему на всю оставшуюся жизнь. Он хотел, чтобы она была беременной и собирался именно так и поступить.

Если она забеременеет, то не оставит его, потому что семья для нее значила очень много, даже больше, чем что-либо в этом мире. Она совершенно ясно дала это понять, не только из-за того, что взахлеб рассказывала о своей семье, но и потому что очень переживала из-за того, что у него не было такой семьи.

Даже если бы она узнала о его прошлом, возможно Джеф когда-нибудь скажет, или Виктор с Лаурой сболтнут что-то лишнее, она все равно не сможет его оставить. Она могла съехать от него сейчас, в конце концов развестись, если бы они были женаты, но Лили никогда бы не разрушила семью. Он, точно знал это, как и его отец.

В приемной вновь зазвонил телефон.

— Ответишь? — спросил Виктор, вставая с кресла.

— У меня есть работа, я не буду отвлекаться, хочу пораньше прийти домой.

— Не осуждаю тебя за это, — пробормотал Виктор, небрежно махнув на прощанье рукой и ушел.

Нейт окунулся в работу.

У него не было никаких идей по поводу дальнейшей жизни, и во второй раз за многие недели, Лили опять поколебала все его принципы.

* * *

Нейт вернулся домой пораньше, с желанием сообщить Лили, что они скоро переедут, он собирался уже давно сказать ей об этом, но все не представлялся удобный случай, все время находились дела поважнее.

Завтра появятся грузчики и начнут паковать вещи для переезда, который состоится после завтра. Он хотел сказать Лили, что, если ей необходимо они могут перевезти все самое нужное из ее дома в Сомерсете.

Он приехал домой в пустую квартиру.

Он не звонил ей заранее и не сообщал, что собирается прийти пораньше, поэтому возможно она ушла куда-то. Последнее время она была одержима идеей найти работу. Или возможно она отправилась вместе с Лаурой.

Он поднял трубку и набрал номер матери.

— Натаниэль, мой дорогой, я так рада, что ты позвонил. Ты не хотел бы вместе с Лили прийти к нам на ужин на следующей неделе?

Нейт направлялся в спальню, чтобы переодеться и остановился, как вкопанный.

Затем замер.

— Натаниэль? — позвала его Лаура.

— Извини, Лаура, я перезвоню, — пробормотал Нейт.

Он нажал на кнопку, даже не выслушав ее слова прощания и стал оглядываться по сторонам.

Не было косметики Лили, наваленной на комоде с зеркалом. Он чувствовал запах ее духов, но духов тоже нигде не было.

Он пошел в ванную.

Ее зубная щетка и множество баночек, бутылочек (когда Нейт увидел их в таком количестве впервые, то к своему удивления почувствовал необычное чувство удовлетворения), пропали.

Он вернулся в спальню и открыл один из ящиков, в котором она хранила свои вещи.

Он был пуст.

Он вытащил следующий.

Тоже пустой.

Он вернулся в гостиную, увидев несколько писем на столе, которые валялись в полном беспорядке, пересланные ее подругой Максин. Некоторые были распечатаны.

Нейт заметил, чтобы выплаты по ипотеке были просрочены, так же как и две кредитные карты. Нейт почувствовал какое-то смутное чувство, почему она не сказала ему об этом. Он же сказал ей, что позаботиться обо всем, и не было абсолютно никаких причин, оставлять ее счета не оплаченными.

И тамже лежало письмо, написанное аккуратным слегка каллиграфическим почерком от ее матери, которая рассказывала Лили «последние шалости» Фазира и волновалась по поводу скорого отъезда в отпуск на Гавайи.

Он налил выпить, сел на диван и стал ждать.

Наступила ночь, он очень много курил и пил намного больше, чем обычно. Он не курил с той ночи, когда стоял у входной двери родительского дома. Ему не хотелось курить.

Она не вернулась домой и не позвонила.

Не той ночью и не следующей.

Грузчики перевезли его вещи, и в этот день он отправился по адресу, указанному на ее счете за ипотеку.

Город, в котором она жила, был элегантным, он мог судить по тому количеству дорогих БМВ, Мерседесов и Ягуаров, припаркованных на подъездных аллеях.

Ее дом стоял на берегу моря, можно было из окна увидеть Викторианский пирс. Он отстраненно заметил, что это очень хорошо сохранившийся объект недвижимости в удобном месте. Ее дом представлял из себя трех ярусный таунхаус, первый этаж, выходящий на улицу, а другие упирающиеся в крутой отвесный склон берега. Этот дом был создан словно именно для Лили. Он выглядел немного вальяжным и шикарным, несмотря на то, что был в запущенном состоянии. Она поставила два огромных терракотовых вазона с разнообразными цветами по обе стороны от входной двери.

Он постучал, увидев слева от себя в окне залитую солнцем комнату, находящуюся в передней части дома с полами, выложенными мозаикой, плетенной мебелью и веселыми разноцветными подушками, которые так и приглашали вас присесть. Но Нейт был не в настроении, чтобы обращать внимание на мебель, которая была далеко не новой и довольно потрепанной. Он также был не в настроении, вообще что-либо замечать, потому что никто не вышел из дома. Дом выглядел опустевшим.

Затем он услышал:

— Вы ищете Лили?

Соседка вышла на прогулку со своей собакой, Нейт повернулся к старой леди.

— Да, она здесь?

— Нет, переехала, а потом уехала назад домой, так я слышала. Улетела обратно в Америку. Меня удивило, она мне казалась решительной девушкой и вроде бы собиралась остаться. Но вот ведь, чем черт не шутит.

Она продолжила свой путь со своей маленькой собачкой, и Нейт наблюдал за ней, пока она шла вниз по маленькой улице, которая вела к дому Лили. Он смотрел, как она перешла на широкий тротуар главной дороги, которая поворачивала к улице Лили. Он наблюдал за этой старушкой, пока она не скрылась из виду, свернув к причалу.

Затем он сел в машину и поехал обратно в Лондон.

* * *

Через три дня, после того как Лили ушла, Нейт переехал в свою новую квартиру, в тот же день он отключил свой старый телефон. Его секретарь взяла отпуск, чтобы поправить здоровье после непредвиденной продолжительной болезни.

Его временная секретарша никогда не слышала ничего о Лили Джейкобс. Принимая звонки от женщины с таким именем, она потеряла большую часть ее сообщений под грудой тех, что шли с пометкой срочно (почти все звонки к Нейту МакАллистер, казалось, были срочными, и секретарша просто была не в состоянии справиться со всем этим). Она потеряла много сообщений за те две недели, пока Нейт терпел ее, причем большинство из них были срочными, и не только от Лили.

Те, что не потеряла она, украл Джеф.

Даниэлла захлебывалась от восторга от странного и резкого исчезновения Лили. Несколько недель спустя, она предприняла последнюю, отчаянную попытку захватить сердце Нейта, пытаясь соблазнить его своим телом. Его это настолько возмутило, что не постеснявшись Нейт высказал ей все, причем гораздо большим количеством слов, нежели обычно. И после этой драматической сцены, буквально пять минут спустя, когда Нейт вытащил свой «Мазератти» из гаража родительского дома, Лили позвонила в дверь в последний раз, стоя со своим любимым Фазиром. Лучшего времени и нельзя было предположить, потому что именно в тот момент Лили была самым последним человеком на земле, которого Даниэлла Робертс хотела бы увидеть. Но Даниэлла и ее брат хорошо подготовились к этому моменту.

Виктор и Лаура сначала смутно переживали, а потом они оба стали злиться на Лили, которая просто сбежала, не объяснив ничего. Удивительно, но впервые за всю свою жизнь Нейт увидел Лауру в ярости, она взрывалась на все за считанные минуты. Казалось, она пествовала Нейта в течение нескольких дней, недель, и готова была продолжать это делать годами, и тут же превращалась в фурию, стоило только упомянуть имя Лили в разговоре (обычно это делал Джеф).

Джеф был также вполне доволен и очень гордился собой по поводу отъезда Лили. Он что-то знал, Нейт чувствовал это по тому, как Джеф вел себя. Сначала он нервничал и затаивался, как будто ждал, что правда всплывет наружу, так всегда и происходило с Джефом. Но когда стали проходить годы, он успокоился, осталось только самолюбование.

Нейт подумал, что Джефф рассказал Лили о его прошлом, о том с чего начались его отношения с отцом Джефа, и она убежала из-за этого. Она же сказала ему, что даже если Джеф что-то и расскажет, то не сможет изменить ее чувств, но получилось, что она солгала.

Нейт много повидл таких людей за свою жизнь, которые лгали. Это его нисколько не удивило. Потрясающая, двадцати двухлетняя девственница из Индианы, живущая, вероятнее всего в роскошном доме, окруженном гектарами земли (по крайней мере, именно так Нейт всегда ее представлял, когда думал о ней, очень часто он вспоминал о ней особенно в первые несколько месяцев, но позже, видно стало что-то притупляться, он вспоминал, но не постоянно, по крайней мере, не в светлое время суток) была изнеженной и обласканной всю свою жизнь, вдруг столкнулась с тем, кем Нейт был...

Скорее всего она часто принимала дух, там у себя, чтобы смыть грязь после него.

* * *

В тот день, когда Лили Джейкобс узнала, что ее родители погибли в авиакатастрофе, новая жизнь, которую она вдохнула в Нейта МакАллистера умерла.

Он стал встречаться с новыми женщинами, но ни одна из них ничем не была похожа на Лили. Его отец стал председателем правления, а Нейт занял пост генерального директора компании. Он купил огромный пентхаус и установил огромную кровать.

И он спал в ней в полном одиночестве, в те редкие моменты, когда находился дома (или, по крайней мере, большую часть времени).