Три розы

Глава 1

Эта женщина была явно не в себе, причем сильно: взять на мушку его, Дугласа Клейборна! Да ни один здравомыслящий человек никогда не осмелился бы на подобную выходку, твердо зная, что ему это не сойдет с рук. А эта особа… Ну ладно же! Вот сейчас он отнимет у нее дробовик и все объяснит этой нахалке.

Но сначала он будет ласково уговаривать ее выйти из стойла на свет, пока не подкрадется достаточно близко, чтобы женщина онемела от его внезапного появления у нее перед носом. Потом он выхватит из ее рук ружье, разрядит его и переломит чертову пушку о колено. В темноте не разберешь, что за оружие она на него наставила, но, если это окажется винчестер, его он, конечно, уродовать не станет.

Дуглас никак не мог отчетливо разглядеть храбрую воительницу, так как она стояла на четвереньках за воротами стойла, в тени, но ствол ружья на верхней перекладине он видел ясно. Керосиновая лампа болталась на крюке, вбитом в столб на другом конце сарая, но от ее тусклого света не было никакого проку, и Дуглас нерешительно переминался с ноги на ногу в нескольких футах от входа в сарай.

Дождь неистово хлестал его по спине. Он насквозь промок, его жеребец Брут тоже. Давно пора расседлать беднягу и поскорее вытереть досуха, но между тем, что надо сделать и что эта женщина позволит ему, очень большая разница.

Мощный удар грома, казалось, расколол небеса, дверной проем осветила ослепительная молния. Брут попятился, потом, громко храпя, поднялся на дыбы и вскинул голову. Жеребец не меньше хозяина хотел спрятаться от грозы и ливня.

Дуглас, не спуская глаз с ружья, попытался успокоить животное, шепча ему на ухо ласковые, обнадеживающие слова.

— Вы Изабель Грант? — вдруг спросил он женщину. В ответ раздался низкий глухой стой. Дуглас подумал, что ее испугал его грубый голос, и решил говорить помягче. До него донеслось тяжелое, с присвистом дыхание. Показалось? Нет, она дышала все громче и чаще, она почти задыхалась. Но почему? Она ведь ничего не делала, никакой тяжелой работы, требующей усилий, — по крайней мере с того момента, как он ступил на порог сарая. Немного подождав, Дуглас снова спросил:

— Вы жена Паркера Гранта?

— Вы прекрасно знаете, кто я. Уходите или я вас пристрелю. Не закрывайте дверь. Я хочу видеть, как вы уедете.

— Мэм, у меня дело к вашему мужу. Если вы объясните толком, где он, я пойду и поговорю с ним. Разве он не предупредил о моем приезде? Меня зовут…

— Мне плевать, — завопила она, не дав ему договорить. — Вы один из ублюдков Бойла! Убирайтесь ко всем чертям!

Такой прием отнюдь не понравился Дугласу, но без малейших признаков раздражения он спокойно сообщил:

— Незачем так волноваться, я ухожу. Скажите мужу, что Дуглас Клейборн в городе и готов отдать остаток денег за арабского скакуна. Но сперва я хотел бы посмотреть животное, как мы и договаривались с мистером Грантом. Вы скажете ему? Вы запомните?

— Он продал вам лошадь?

— Да. Он продал мне арабского жеребца еще два месяца назад.

— Вы лжете! — закричала женщина. — Паркер не мог продать ни одну из моих арабских лошадей!

Спорить с ней у Дугласа не было настроения.

— У меня есть бумаги, там все доказательства. Просто скажите ему, хорошо?

— Вы купили лошадь, которую никогда не видели? — Мой брат видел, — объяснил Дуглас. — А я доверяю ему как самому себе.

Женщина разразилась слезами. Он невольно шагнул к ней, но, подумав, что не очень-то годится на роль утешителя, резко остановился.

— Мне действительно жаль, что муж ничего не сказал вам.

— О Боже… пожалуйста… только не сейчас!.. Снова послышалось ее тяжелое, хриплое дыхание. Да что, черт побери, с ней творится? Неужели она так страдает из-за скрытности мужа? Конечно, он должен был сказать жене насчет лошади. Но тем не менее все равно она ведет себя весьма странно и непонятно.

Дугласу захотелось ободрить и успокоить Изабель Грант.

— Знаете, у каждой семейной пары время от времени возникают проблемы. Наверное, у вашего мужа были основательные причины продать жеребца. Скорее всего, он закрутился с делами и забыл вам об этом сказать. Вот и все.

Женщина продолжала тяжко, со свистом дышать, затем все внезапно стихло. А через минуту послышался такой пронзительно-жалобный, похожий на стон раненого животного звук, что Дуглас вздрогнул и у него защемило сердце. Он хотел бы уйти, но не мог оставить ее. А вдруг она в беде… И в конце-то концов, где этот старина Паркер?

— Этого не должно было случиться! — вдруг воскликнула женщина.

— Чего именно? — недоуменно спросил Дуглас.

— Да уходите же! — закричала она.

Но Дуглас Клейборн, по натуре человек упрямый, даже не пошевелился.

— Не уйду, пока не скажете, кто такой Бойл. Он вас обидел? — доброжелательно, но упорно продолжал расспрашивать он. — Мне кажется, вам ужасно больно.

Почувствовав заботу, прозвучавшую в голосе незнакомца, Изабель немного смягчилась.

— Так вы не работаете на Бойла?

— Нет.

— Докажите.

— Пожалуйста, могу показать письмо вашего мужа и бумагу с его подписью.

— Стойте там, где стоите!

Поскольку он и так не сдвинулся ни на дюйм, Дуглас не мог понять, почему она на него кричит.

— Если хотите, чтобы я вам помог, скажите, что случилось?

— Все очень плохо…

— А нельзя ли немного точнее?

— Он пошел, но для него слишком рано. Неужели вы не понимаете? Наверное, я сделала что-то не то. Боже, пожалуйста, не пускай его! — вскрикнула она.

— Кто пошел?

Дуглас нервно оглянулся и сощурился, вглядываясь в темноту. Наверное, она говорит о Бойле. Да кто он такой, черт побери?

Но он ошибался.

— Да ребенок же! — завопила она. — У меня снова схватки!

Дугласу показалось, что его изо всех сил ударили в живот.

— У вас роды?! Прямо здесь?! Сейчас?!

— Да.

— О мэм, не надо!

Он даже не понял, какую глупость сморозил, пока она, всхлипывая, не обозвала его идиотом. Дуглас откинул назад голову и спросил:

— Вам очень больно?

— Да-а, — протяжно простонала женщина.

— Ради Бога, снимите палец с курка и положите ружье на землю.

Она даже не воспринимала его слова. Схватки были настолько сильными, что Изабель едва держалась на ногах. Крепко сжав веки, стиснув зубы, она ожидала прекращения боли.

Едва открыв глаза, Изабель поняла свою ошибку, но было поздно. Незнакомец исчез. Нет, он не ушел из сарая. Его жеребец тихо стоял у входа.

Внезапно у нее из рук выдернули ружье. С криком ужаса она бросилась обратно в стойло, боясь нападения.

А дальше все происходило страшно медленно, как в кошмарном сне. Ворота скрипнули… Этот скрип походил на пронзительный, бесконечный вопль боли. Незнакомец, высокий мускулистый мужчина, казалось, заполнивший собой все стойло, приближался к ней. Темные как ночь волосы и глаза, сердитое лицо… Господи, ей не хотелось сейчас умирать! Он ведь убьет не только ее, но и ее дитя… Изабель поняла, что больше не выдержит. Она набрала в легкие побольше воздуха, чтобы закричать. Она будет кричать и кричать, звать на помощь, вопить без перерыва и никогда не остановится.

«Пожалуйста, Боже милостивый, пойми… больше не могу,.. Не могу…»

Но мужчина странным образом вернул ей разум и спокойствие. Он не произнес ни слова. Он просто отдал ей ружье.

— А теперь послушайте меня. Я требую, чтобы вы немедленно прекратили рожать! — рявкнул он.

Отдав этот грубый и совершенно нелепый приказ, Дуглас повернулся и направился к двери.

— Вы уходите?

— Нет, не ухожу. Просто мне нужно побольше света, я хочу видеть, что делаю. Если вам вот-вот рожать, почему вы в сарае? Не лучше ли лечь в постель?

Ее дыхание снова стало прерывистым и хриплым. По спине Дугласа пробежал холодок.

— Я просил вас прекратить! Ребенок не должен появиться на свет сейчас. Забудьте об этом.

Дождавшись окончания схватки, она снова обозвала его идиотом.

На этот раз Дуглас в душе согласился с ней.

— Я не хочу, чтобы вы это делали, пока не найду вашего мужа, — все же упрямо пояснил он.

— Но я же не нарочно!

— А где Паркер?

— Ушел… ушел Паркер.

Дуглас выругался.

— Я так и думал, что услышу именно это. Нашел время гулять!

— Почему вы на меня так сердитесь? Я ведь больше не собираюсь застрелить вас.

Дуглас нисколько не сердился. Он испугался. И очень сильно. Много раз ему приходилось принимать роды у животных, но никогда — у женщин: Он не сумеет помочь Изабель Грант. Да, он испугался. Но у него хватило ума не показать этого.

— Я не сержусь, — мягко сказал он. — Просто вы меня крайне удивили. Я помогу вам дойти до дома, а потом поеду за доктором.

Господи, только бы она не сказала, что в городе нет врача!

— Он не сможет сюда приехать, — горестно прошептала женщина.

Дуглас снял лампу с крюка, повернулся к Изабель и наконец рассмотрел ее. Прелестное личико, несмотря на хмурое выражения; нос весь в веснушках, а он всегда питал слабость к веснушчатым женщинам. Нравились ему и рыжие, как у Изабель, волосы. Темно-огненные, они пылали в свете лампы…

Дуглас тотчас напомнил себе, что Изабель — замужняя женщина, которая к тому же вот-вот родит, и ему не зачем обращать внимание на ее внешность. Но факт есть факт: Изабель Грант очень красива.

А какая она огромная! Как дом. Заметив это, Дуглас моментально пришел в себя.

— А почему доктор не сможет приехать?

— Сэм Бойл не позволит. Раньше доктор Симпсон сюда приезжал, но Бойл пригрозил убить его, если он когда-нибудь снова осмелится появиться здесь. И это не пустая угроза. Бойл — страшный человек. Он настоящий хозяин города, держит в своей власти всех его жителей. Горожане — неплохие люди, но они слова не скажут против Бойла. Все ужасно боятся его. Я их не осуждаю. Я тоже его боюсь.

— А почему Бойл и его люди настроены против вас с мужем?

— Его ранчо граничит с нашим. Он хочет расширить свои владения, чтобы пасти скот. Он предлагал Паркеру деньги за землю, но такую ничтожную сумму, которая и в сравнение не идет с той, что мы за нее заплатили. Но муж не пошел бы на такую сделку даже за деньги. Это наш дом, он воплощение нашей мечты…

— Изабель, но где все-таки Паркер? — перебил ее Дуглас.

Увидев слезы на глазах женщины, он догадался.

— Он умер, да?

— Да. Я похоронила его за сараем, на холме. Кто-то выстрелил ему в спину.

— Бойл?

— Я в этом уверена.

Дуглас оперся о столб, скрестил на груди руки и молча ждал, когда она успокоится.

Изабель, внезапно почувствовав невероятную усталость, сползла на землю, прижимаясь спиной к стенке сарая, и опустила голову.

Дуглас подождал еще с минуту и спросил:

— А шериф расследовал это дело?

— В Суит-Крике больше нет шерифа. Должно, быть, Бойл выжил его из города еще до нашего приезда.

— Наверное, никто не хочет здесь работать.

— А вы бы захотели? — Она вытерла слезы и посмотрела на него снизу вверх. — Доктор Симпсон рассказывал, что до появления Бойла Крик был маленьким, тихим и спокойным городком. Они с женой мои лучшие друзья, — пояснила Изабель. — Пытаются хоть как-то облегчить мое положение и разорвать этот замкнутый круг. Шлют телеграммы и пишут письма во все близлежащие городки с просьбой о помощи, — пояснила она в ответ на его вопросительный взгляд. — Когда я видела доктора в последний раз, он сказал, что в наших местах появился представитель федеральных властей. Симпсон думает, что этот человек ниспослан нам в ответ на наши молитвы. Только надо его найти. Доктор пока не сумел его разыскать, но уверен, что тот непременно появится в Суит-Крике, когда узнает, сколько законов нарушил Бойл. Я тоже живу надеждой на это, — печально добавила Изабель, — хотя прекрасно понимаю: чтобы справиться с людьми Бойла — а их человек двадцать, — понадобится не один, а целая армия федеральных представителей.

— Но есть же какой-то способ… — Дуглас осекся, вдруг осознав, что женщина уже несколько минут дышит спокойно. — Что, боль прошла?

Она тоже удивилась, потом положила руку на живот и улыбнулась.

— Да. Сейчас не болит.

«Слава тебе, Господи!» — подумал Дуглас.

— Вы действительно здесь совершенно одна? Да не смотрите на меня так затравленно, Изабель. Уже пора понять, что я не работаю на Бойла.

Она медленно кивнула.

— Я стала очень недоверчивой. Очевидно, слишком давно живу одна.

При мысли о том, что женщина на сносях вынужденно пребывает в полном одиночестве и постоянно находится в страхе, в душе Дугласа закипел гнев. Сейчас рядом с ней должны быть близкие люди, а ее даже некому поддержать!

— А кто-нибудь из города приезжает к вам?

— Мистер Клейборн, я…

— Дуглас, — поправил он.

— Дуглас, мне кажется, вы не понимаете серьезности моего положения. Бойл запугал абсолютно всех. Без его разрешения никто, ни одна живая душа сюда не проберется.

Он ухмыльнулся:

— Но я-то сумел!

А ведь он и впрямь добрался до ее дома! Она улыбнулась в ответ. Странно, но Изабель почувствовала, что начала понемногу приходить в себя и страх больше не терзает ее.

— Должно быть, когда пошел дождь, люди Бойла разъехались по домам. Я думаю, они возвращаются на ранчо каждую ночь, как только стемнеет. Но я не уверена.

Она оттолкнулась от стены, стряхнула пыль с юбки и выпрямилась, но внезапно ощутила на ногах теплую влагу. Изабель испугалась и прислонилась к стене, чтобы не упасть. Отвернувшись от Дугласа, она шепотом кое-как объяснила, что с ней.

Ей было стыдно и страшно. Дуглас подскочил к Изабель и неловко положил руку ей на плечо, пытаясь успокоить.

— Все нормально. Я думаю, у вас отошли воды.

Он старался говорить убедительно. Но на самом деле дальше этого его представления о родах не шли.

— Все не так! Ребенок должен появиться не раньше чем через три-четыре недели. О Боже, я сама виновата! Нельзя было вчера мыть полы и стирать. Но вокруг столько грязи… и потом мне надо занять себя, чтобы не думать, как я буду рожать одна. Мне не надо было…

— Никаких неправильных поступков вы не совершили, я уверен, —перебил Дуглас. — Перестаньте себя укорять. Просто некоторые дети торопятся на свет. Вот и все.

— Вы думаете…

— Ну не сами же вы его подтолкнули? Ребенок знает, что делает. Значит, пришло его время, только и всего. Даже если бы вы лежали в постели, воды все равно бы отошли, я уверен.

Он говорил с такой убежденностью в собственной правоте, что появившееся было у Изабель чувство вины исчезло.

— Я думаю, ребенок родится сегодня ночью, — задумчиво проговорила она.

— Да, — согласился Дуглас.

— Странно, но мне больше не больно.

Они разговаривали шепотом. Дуглас пытался понять ее чувства, а Изабель старалась преодолеть смущение. Конечно, этот человек совершенно чужой, и, возможно, она видит Его в первый и последний раз. Но, Господи, будь он старый и некрасивый, она не испытывала бы такого смущения. А он молод и очень хорош собой. Изабель подумала, что скорее всего умрет от ужаса, если позволит ему помогать при родах. Ей же придется раздеться, и он увидит…

— Изабель, вы перестанете прятать от меня глаза? Взгляните на ситуацию здраво. Давайте посмотрите на меня, я вас не укушу, — ласково уговаривал он ее.

Собравшись с духом, Изабель наконец робко подняла на него глаза. Лицо ее горело от стыда.

— Вы должны здраво смотреть па вещи, — повторил Дуглас, поднимая ее на руки.

— Что вы делаете?

— Несу вас в дом. Обнимите меня за шею.

Их глаза оказались на одном уровне. Он смотрел на ее веснушки. Она смотрела в потолок.

— Как это неловко, — прошептала Изабель.

—Я думаю, ребенку все равно, испытывает его мать неловкость или нет.

Он вынес ее из стойла, потом взял дробовик и прислонил его к столбу.

— Осторожнее! Ружье заряжено. Оно могло выстрелить, когда…

— Я его разрядил.

Она удивленно посмотрела ему в глаза.

— Когда?

— Прежде чем вернуть его вам. Вы же не станете сейчас из-за этого капризничать, а?

— Нет. Но сию же минуту отпустите меня. Мне надо позаботиться о Пегасе.

— Вы про жеребца?

— Да.

— Вы с ума сошли! Вам сейчас нельзя даже приближаться к нему.

— Но вы же не знаете — он поранил левую заднюю ногу! Надо ее промыть, пока не началось заражение. Это недолго.

— Я сам им займусь.

— А вы сможете?

— О да. Я умею обращаться с лошадьми.

Он почувствовал, как она расслабилась.

— Дуглас?

— Да.

— Вы и с женщинами умеете обращаться. Я вот думаю…

— Да?

— О родах. Вы когда-нибудь помогали при родах?

— Да, кое-какой опыт у меня есть, — уклончиво ответил Дуглас, чтобы успокоить ее. — «С кобылами», — добавил он про себя. — И вы знаете, что надо делать, если что-то пойдет не так? — Все пойдет как надо. — Убежденность в голосе Дугласа не оставляла Изабель никаких сомнений. — Я понимаю, вы напуганы, чувствуете себя одинокой…

— Но теперь-то я не одинока… О Боже! Вы ведь не бросите меня, правда? Не бросите?

— Не волнуйтесь. Я никуда не денусь.

Изабель с облегчением выдохнула и ткнулась лбом ему в подбородок, едва он переступил через порог сарая. Дождь все еще лил, и Дуглас пожалел, что ему нечем укрыть женщину. Бревенчатая хижина, которую она называла домом, стояла в полусотне ярдов от сарая, и когда Дуглас наконец донес Изабель до двери, женщина была насквозь мокрая, как и он.

Хижину освещал единственный фонарь. Внутри было и уютно, и первое, на что Дуглас обратил внимание, — аромат роз. Справа от входа, па длинном столе покрытом льняной скатертью в желто-белую клетку, стояла хрустальная ваза с дюжиной роз в полном цвету. Очевидно Изабель, как могла, старалась привнести красоту и радость в свою тоскливую и одинокую жизнь. Эта бесхитростная чисто женская попытка до глубины души тронула Дугласа. В домике было чисто и прибрано. Напротив двери находился камин, над ним на полке — несколько фотографий в серебряных рамках. Слева от камина — кресло-качалка с подушечкой в желто-белую клетку, а напротив — деревянный стул на длинных тонких ножках, с высокой спинкой. На скамеечке для ног лежал клубок пряжи цвета темно-красного вина с воткнутыми в него вязальными спицами. Длинные нити змеились по цветному вязаному половику.

— У вас очень хорошо, — похвалил Дуглас.

— Спасибо. Мне бы хотелось кухню побольше, тогда я повесила бы занавеску и отделила ее от главной комнаты. А то здесь у меня всегда беспорядок. Вот закончу дела в сарае и обязательно сделаю уборку.

— Да не беспокойтесь, Изабель. В доме и так образцовый порядок.

— А вы заметили розы? Правда, красивые? Они дикие, растут за полем, под деревьями. Паркер посадил розы и возле дома, но они пока что не прижились как следует.

— Вам не стоило ходить туда одной. Вы могли упасть, — нравоучительным тоном сказал Дуглас.

— Но ведь это такое удовольствие — принести домой цветы!.. И к тому же ходьба мне полезна. Ненавижу сидеть весь день дома как в клетке. Пожалуйста, отпустите меня. Я себя прекрасно чувствую.

Дуглас поставил ее на пол, но продолжал держать за руку, пока не убедился, что она стоит крепко и уверенно.

— Чем я могу вам помочь?

— Может быть, разведете в камине огонь? Я положила туда дрова, но решила не зажигать, пока не вернусь.

— Вы сами принесли дрова?

— Да. Какая я глупая! Это моя вина, что ребенок пошел раньше времени! Сегодня утром я ходила за дровами на холмы. Вернулась только после полудня: хотела собрать побольше — ночи стали холодные и сырые… Я не подумала. А теперь вот… ребенок…

— Успокойтесь, Изабель, — перебил ее Дуглас, опасаясь, что она начнет все сначала. — Многие женщины занимаются домашними делами до самых родов. Просто я беспокоился — ведь вы и в самом деле могли упасть, Вот и все.

— Тогда почему вы сказали…

— Могли упасть, — терпеливо повторил Дуглас. — Но не упали. И ничего ужасного не совершили. И теперь прекратите нервничать.

Она кивнула и направилась в комнату. Дуглас поймал ее за руку и велел опереться на него.

— Если вы будете обращаться со мной как с инвалидом, я и за час не доковыляю до спальни, — проворчала Изабель.

Дуглас пошел вперед и открыл дверь. В спальне было темно.

— Погодите, я зажгу фонарь. Не хочу, чтобы вы…

— Упала? Мне кажется, вы проявляете чрезмерную заботу.

— Не обижайтесь, но из-за такого большого живота вы наверняка не видите собственных ног. Вот я и опасаюсь, как бы вы не упали.

Изабель рассмеялась, чего давно не делала.

— Переоденьтесь в сухое, — напомнил Дуглас.

— Там, справа от вас, на комоде, пара свечей…

Дуглас обрадовался, что может хоть что-то сделать, Он чувствовал себя не в своей тарелке. Он не подозревал, что у него дрожат руки, пока не попытался зажечь свечи: ему это удалось только с третьей попытки. Когда он повернулся, Изабель уже складывала лоскутное одеяло на кровати.

— Вы совсем промокли. Вам надо поскорее переодеться. А делами займетесь потом, — сказал Дуглас.

— А у вас есть сухая одежда? — спросила Изабель.

— Есть, в седельной сумке. Если вам сейчас не нужна моя помощь, я займусь камином, потом пойду в сарай к лошадям. Ваши накормлены?

— Да, — ответила Изабель. — Но поосторожнее с Пегасом, он не любит чужих.

Она стояла, сцепив руки и глядя в пол. Дуглас уже повернулся, собираясь уходить, Изабель вздрогнула и испуганно спросила:

— Вы ведь вернетесь обратно, правда?

Сейчас ей надо волноваться совсем по другому поводу, подумал Дуглас. Он знал, что сегодня ночью Изабель предстоит тяжкое испытание, и хотел, чтобы она поберегла силы.

— Пора бы уже доверять мне.

— Да… Я постараюсь.

Изабель все еще выглядела испуганной. Он оперся о косяк, пытаясь придумать, как убедить ее, что он действительно не собирается оставлять на милость судьбы женщину в подобной ситуации.

— Становится темно, — робко заметила Изабель. Он отошел от двери и направился к ней.

— Вы сделаете для меня доброе дело?

— Конечно.

Дуглас вынул карманные золотые часы на цепочке и отдал Изабель. Цепочка тихо звякнула у нее в руках.

— Это самое ценное, что у меня есть. Подарок мамы Роуз. Подержите их у себя, пока я буду в сарае. Мало ли что: Пегас может взбрыкнуть, и часы упадут или я сам их случайно уроню…

— Ну разумеется.

Как только Дуглас вышел из комнаты, она прижала часы к груди и закрыла глаза. Они с ребенком в безопасности. Впервые за долгое время Изабель почувствовала себя спокойно.

Глава 2

Ей казалось, что она сходит с ума. Уже несколько долгих часов адская боль почти не отпускала ее, разливаясь по всему телу. Изабель была больше не в состоянии владеть собой. Как бы со стороны она слышала свой крик, похожий на звериный… Нет, это не она, это кто-то другой: она не может так кричать! Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что она ведет себя ужасно, постыдно, но тут же ее перебила другая — плевать, плевать на все!..

Она хотела умереть. Трусливое желание, но она не винила себя за него. Смерть станет избавлением от дьявольской боли. Мучительные схватки следовали одна за другой.

А Дуглас продолжал твердить, что все идет прекрасно! Изабель решила выжить хотя бы только для того, чтобы убить этого человека. Да как он смеет сохранять спокойствие и спартанское хладнокровие, когда ее тело словно рвется на куски?! Да что он знает? Что понимает? Он мужчина и, видит Бог, уже поэтому отвечает за все ее мучения.

— Я больше не могу, Дуглас. Я хочу отдохнуть! Ты меня слышишь? Я больше не мог-у-у!.. — завопила она.

— Осталось совсем немного, Изабель, — пообещал он шепотом.

В ответ Изабель посоветовала ему сдохнуть.

Он так хотел ей помочь! Какая мука смотреть на ее страдания! Но разве это в его силах? Дугласа угнетало сознание собственной беспомощности, ему было страшно, я он никак не мог сообразить, что делать дальше.

Но внешне Клейборн был само спокойствие: правда, он не знал, сколько еще времени сможет притворяться. Изабель заметит, как дрожат у него руки, и снова запаникует. Нет уж, пусть лучше она злится. Пусть кричит на него, вопит. Он выдержит.

Изабель отбросила мокрую тряпку, которую Дуглас приложил ей ко лбу, и случайно опрокинула миску с водой.

— Если бы ты был джентльменом, то позволил бы мне хоть капельку поспать и отдохнуть.

— Изабель, этого не следует делать.

— Я хочу отдохнуть!

Он покачал головой.

— Ну сколько мне еще мучиться? Сколько?! — со слезами вскричала она.

— Всего-то прошло каких-то шесть часов.

— Всего? Шесть часов? Я ненавижу тебя, Дуглас Клейборн!

— Знаю, Изабель.

— Я больше не могу терпеть.

— Схватки стали чаще, очень скоро ты будешь держать на руках свое дитя.

— Я не буду рожать! Я решила, Дуглас!

— Хорошо, Изабель. Ты не будешь рожать.

— Спасибо…

Она перестала плакать и закрыла глаза. Потом извинилась за непристойные слова, которыми обзывала его. Он подсчитал, что у него есть пять минут, и принялся вытирать тряпкой пол. Потом Дуглас решил запастись полотенцами перед следующими схватками. Он уже закрывал за собой дверь, когда услышал крик:

— Оставь дверь открытой! Иначе ты меня не услышишь.

Он криво усмехнулся. Должно быть, Изабель Грант решила пошутить: она орала так, что ее наверняка было слышно на много миль окрест. От ее последних воплей у него до сих пор звон стоял в ушах. Но Дуглас промолчал. Бессмысленно спорить с женщиной, которая корчится от боли и вот-вот родит. И уж совсем смешно ожидать от нее разумного поведения, Надо просто соглашаться с любой дикостью, которую она несет, и спокойно делать свое дело. Дуглас отнес фарфоровую миску на кухоньку Изабель, взял стопку чистых полотенец и направился обратно. Проходя мимо камина, он вдруг осознал весь ужас ситуации: сейчас он должен будет принимать ребенка! Новорожденного! Пол поплыл у него перед глазами. Дуглас положил полотенца и прислонился к стене, потом сполз по ней и уселся на корточки.. Обхватив голову руками, он закрыл глаза, отчаянно пытаясь подготовиться к неизбежному.

Брат Коул научил его одному фокусу, с помощью которого можно выстрелить совершенно неожиданно. Коул говорил, что главное при этом — не думать, а броситься в предлагаемые судьбой обстоятельства как в омут, заранее вообразив себя победителем. Дуглас всегда считал рассуждения брата пустым сотрясением воздуха, но сейчас ему ничего не оставалось делать, как последовать его рекомендациям.

«Я могу это сделать. К черту, не могу я этого сделать! Нет, нет, я справлюсь с этим. Хорошо. Допустим, я стою перед таверной Томми в Хаммонде. Пять… нет, десять головорезов ждут, когда я войду. Выбора нет. Я должен войти. Я это знаю, и я готов. Мне известно, что все сволочи вооружены, курки на взводе. Но я могу с ними справиться. Пятерых уберу из левой руки, остальных — из правой. Прежде чем нырну в укрытие. Все пройдет легко и гладко, как глоток хорошего виски в горло. Да, я с ними отлично справлюсь».

Он глубоко вздохнул.

«Я уверен, что смогу принять ребенка»;

Но игра Коула не помогла. Дуглас почти задыхался от страха и начал судорожно хватать ртом воздух.

Изабель почувствовала приближение новых схваток. «Эти будут самыми мучительными», — мелькнуло у нее в голове, и, крепко зажмурившись, она приготовилась кричать и звать Дугласа, но тут до нее донесся какой-то необычный звук. Ей показалось, что она слышит чьи-то тяжелое дыхание, как будто человек пробежал длинную дистанцию. Неужели это Дуглас? Да нет, не может быть. Господи, неужели начались галлюцинации?

Отвлекшись от схваток, Изабель сперва не почувствовала сильной боли, но уже через несколько секунд боль отомстила ей. Изабель показалось, что тело ее раздирают огромные огненные клещи, и она издала душераздирающий вопль.

Дуглас подскочил к ней, обнял за плечи, приподнял и прижал к себе.

— Держись, милая. Просто держись, пока не прекратится.

Когда Изабель отпустило, она разрыдалась; потом все началось снова.

— Дуглас!.. Ребенок идет…

Она оказалась права. Через десять минут он держал на руках ее сына. У ребенка были длинные ручки и ножки, он выглядел смертельно бледным и худеньким. Дуглас испугался, что у младенца не хватит сил не только открыть глаза, но и вообще прожить на свете хотя бы день. Он дышал часто и неглубоко, а когда наконец подал голос, Дугласу показалось, что пропищал мышонок.

— С ребенком все в порядке?.. — прошептала она.

— Мальчик, Изабель. Я дам тебе его подержать, только сначала выкупаю. Он ужасно тощий, — предупредил он, — но я уверен: с ним все будет прекрасно.

Дуглас подумал, что, возможно, подает ей напрасную надежду. Честно говоря, он не понимал, как такое слабое создание может выжить. В больших руках Дугласа дитя вообще потерялось. Ребенок открывал и закрывал глаза, гримасничал. Господи, какие же крошечные пальчики у него на руках и на ногах, какие тоненькие! Дуглас, опасаясь сломать что-нибудь, осторожно приподнял новорожденного и опасливо прикоснулся подушечками пальцев к его груди Сердце билось. Но как, о Господи, это малюсенькое существо может быть таким полным совершенством? Удивительно, что оно вообще способно дышать. Однако ребенок Изабель Грант дышал. Значит, он жил.

Дуглас бережными и нежными движениями вымыл младенца и старательно запеленал. Красота Божьего творения вызывала у него благоговение. Теперь главное сохранить ему жизнь.

— Ты должен бороться за жизнь, маленький мужчина, — прошептал он дрогнувшим голосом.

— Ему помогут, — услышав его, отозвалась Изабель. — Сестры говорили, что каждому новорожденному Бог посылает ангела-хранителя.

— Очень надеюсь, что скоро он прилетит.

На ее измученном лице появилась слабая улыбка. Изабель подумала, что у ее сына уже есть ангел-хранитель: он стоит рядом с ней и держит его на руках.

Целый час Дуглас потратил на то, чтобы поудобнее устроить Изабель и ребенка. От колыбели, приготовленной покойным мужем Изабель, пришлось отказаться: дно вывалилось, едва Дуглас задел сооружение коленом. Грант сделал колыбель из гнилушки, но даже если бы дерево оказалось свежим, Дуглас все равно выкинул бы эту штуковину — внутри торчали гвозди длиной чуть ли не с ладонь. Дуглас даже вздрогнул, представив себе, что стало бы с младенцем, поранься он ржавым металлом.

Он слишком перенервничал и устал, чтобы сейчас что-то мастерить. Переодевшись в брюки из оленьей кожи, он пошел в спальню, вынул нижний ящик комода и выстелил его самыми мягкими полотенцами.

Когда он закончил все приготовления, Изабель уже крепко спала. Торжественность ее лица зачаровывала: Дуглас не мог отвести от нее глаз. Эта женщина красива и совершенна, как и ее новорожденный сын. Волосы разметались по подушке, золотые, словно у ангела… А совсем недавно она была настоящим дьяволам.

Дуглас осторожно перенес дитя к комоду и положил в импровизированную кроватку. На пороге спальни Изабель вдруг окликнула его.

Он поспешил к ней, забыв, что не совсем одет, — без рубашки и в полузастегнутых брюках; но сейчас его гораздо больше беспокоило, что она скажет. Может, не дай Господи, у нее усилилось кровотечение?

— Что-то не так? Ты не…

— Сядь рядом со мной. Я хочу знать правду. Я должна видеть твои глаза и убедиться, что ты не лжешь ради моего спокойствия. Ребенок выживет?

— Я надеюсь. Но честно говоря, не знаю.

— Он такой крошечный! Мне надо было его доносить.

— Ничего страшного. Просто ему надо набрать немного веса.

Изабель заметно успокоилась.

— Да, он окрепнет. Правда, он красивый? У него черные волосики, как у отца.

— Да, красивый.

Задав ему этот вопрос еще раз пять, она попросила:

— Принеси, пожалуйста, колыбель в спальню.

— Ею нельзя пользоваться. Она развалилась.

Похоже, Изабель ничуть не удивилась.

— А куда же ты положил ребенка?

— В комод.

— В комод?

Он указал на нижний ящик. Изабель чуть наклонилась, чтобы посмотреть, и, откинувшись на подушку, расхохоталась.

— А ты изобретательный!

— Практичный.

— Вот именно. Спасибо, Дуглас. Ты словно ответ на мои молитвы.

— Ну все, Изабель, тебе надо поспать.

— Но ты побудешь со мной хотя бы несколько минут? Пожалуйста…

Он привалился плечами к изголовью кровати, вытянув ноги поверх одеяла.

— Ты уже решила, как назовешь сына?

— Паркер, — сказала Изабель, — в честь его отца.

— Отлично.

Она услышала, как он зевнул. Дуглас устал и нуждается в отдыхе, а она задерживает его болтовней. Но Изабель так не хотелось отпускать его и даже на мгновение разрушать ту невидимую связь, которая возникла между ними. Они разделили чудо рождения, и теперь он ей ближе любого другого человека на свете. Муж понял бы ее, она в этом не сомневалась. Сейчас он смотрит с небес на них с сыном и улыбается.

Изабель снова подумала о Клейборне. Она собиралась спросить, где он намерен спать, когда раздалось тихое похрапывание. Она не стала будить Дугласа, а просто подвинулась поближе, вложила свою руку в его и крепко сжала.

И только потом заснула.

Глава 3

Дуглас отчетливо осознавал, что Изабель оказалась в настоящей ловушке. Если все, что она говорит, правда, а он не сомневался в этом ни секунды, то ее положение более чем серьезно — оно просто отчаянное.

Ее преследуют головорезы под началом злобного негодяя Бойла. Она отрезана от города, а значит, не может рассчитывать на чью-то помощь или защиту. Ребенок родился слабеньким и требует безраздельного внимания, а Изабель невероятно измучена, и нужно время, чтобы она оправилась от родов…

Беда не приходит одна. Дождь продолжал лить не переставая. С утра слабый, едва моросящий, к обеду он превращался в ливень — небо начинало извергать неистовые потоки воды. Когда Дуглас днем вышел из хижины и увидел, где она выстроена, ему чуть не сделалось плохо. Спускаясь по склону холма ночью, в темноте, и ориентируясь лишь на слабый блеск огонька внизу, он ничего не разглядел. Он знал, что дом Изабель с трех сторон окружен горами, но и не подозревал, что он расположен как раз на пути бегущих с холмов водных потоков, которым ничего не стоит смыть его.

Дуглас не верил своим глазам. Надо же было догадаться построить дом в таком месте! Об умерших плохо не говорят, но тем не менее факт есть факт: Паркер Грант, то есть Паркер-старший, был довольно бестолковым человеком. Дуглас засомневался в его способностях, взглянув на колыбель. Существуют, конечно, мужчины, неспособные даже гвоздь вбить как следует, и ничего страшного в этом нет. Но построить дом вот здесь! Это уж слишком.

Однако Дуглас не спешил с выводами. А что, если дом строил не Паркер, если они купили его вместе с землей и поселились, собираясь возвести более подходящее жилище и в местечке повыше?

Дуглас надеялся, что так и есть. Если существует на свете везение, а один Бог знает, как заслуживает его Изабель Грант, то, наверное, у них выстроен где-нибудь другой домик. И если он поблизости, то дня через два надо отвезти туда Изабель и ребенка.

Двор превратился в сплошную лужу, поля за домом и сараем были залиты водой, земля под ногами чавкала, но Дуглас считал, что пока можно оставаться на месте. Кроме того, есть надежда, что дождь прекратится. А жаркое летнее солнце быстро высушит почву.

Дугласу надо было чем-то взбодрить себя, и он пошел в сарай, к лошадям. Ему не терпелось еще раз взглянуть на арабских скакунов. Жеребец просто замечательный, именно такой, как описывал брат.

Дуглас чувствовал недоверие жеребца. Изабель совершенно права: Пегасу не нравятся посторонние. Но Дуглас умел обращаться с лошадьми, и, видимо, конь это понял чутьем — немного привыкнув к запаху и голосу чужака, он позволил ему осмотреть рану. Подруга Пегаса была помельче и поспокойнее. Явно довольная собой, она горделиво, как тщеславная женщина, вскидывала голову и очень понравилась Дугласу.

Как только Дуглас вошел в стойло к кобыле, которое находилось рядом со стойлом жеребца, они уткнулись мордами друг в друга и разрешили Дугласу почистить их щеткой. Эта пара должна быть вместе. Понятно, почему Изабель хотела их сохранить. Муж не должен был продавать жеребца без ее согласия, даже если отчаянно нуждался в деньгах.

Дуглас задал корм своему Бруту и арабской парочке, прикинул, что еды осталось меньше чем на неделю…

Он вернулся в хижину. Там было все разбросано, но Дуглас не стал наводить порядок, Паркер заливался во все горло. Решив не будить Изабель, Дуглас направился в спальню, чтобы перепеленать ребенка, но дверь оказалась запертой.

Ему пришлось дважды постучать, прежде чем Изабель ответила. Заикаясь, она попросила его подождать, потому что одевается.

— Теперь можешь войти, — минуты через две негромко сказала она.

Изабель стояла возле комода в голубом халате, застегнутом под самое горло, с притихшим Паркером на руках. Она показалась Дугласу еще красивее, чем прежде, и он восхищенно уставился на нее, но, спохватившись, поспешно отвел взгляд. Он заметил платье, разложенное на кровати.

— По-моему, тебе лучше полежать, — назидательно произнес Дуглас.

Изабель наконец подняла глаза, сияющие материнской гордостью; на щеках ее играл слабый румянец. Но она, явно смущенная, избегала смотреть на Дугласа и, устремив взгляд на стену влево от него, покраснела еще больше.

— Что-нибудь случилось? — обеспокоенно спросил он?

— Нет-нет, ничего, — нервно ответила она. — Я хочу умыться и приготовить тебе завтрак.

Дуглас покачал головой.

— Да ради Бога! Я же не маленький, сам приготовлю; ты садись в качалку, пока я поменяю простыни.

Он говорил тоном, не допускающим возражений. Изабель опустилась в кресло слишком резко и невольно застонала.

— Ой, я лучше постою, — жалобно проговорила она. Дуглас помог ей встать, она все еще избегала смотреть на него.

— Почему ты так робеешь передо мной?

Она покраснела еще гуще. «Наверное, не стоит к ней привязываться», — подумал он.

— Ну-у… после того как.,.. Ну, ты понимаешь…

— Нет. Не понимаю. Потому и спрашиваю.

— Все это… как-то неловко. Мне так стыдно! Я все время думала о том, как встречусь с тобой после всего…

Дуглас не выдержал и расхохотался. Изабель, не понимая причины такого веселья, обиженно взглянула на него.

— Я так перепугался, что мне было не до деталей. Честно говоря, я вообще ничего не помню, кроме того, что безумно боялся уронить ребенка.

— Правда?

— Ну конечно! Что, больно сидеть? Обопрись о комод, пока я перестилаю постель. Тебе сейчас нельзя падать. Ты, наверное, очень слаба.

— Паркер капризничает, — запинаясь, проговорила Изабель, торопясь сменить тему разговора.

Дуглас наклонился и посмотрел на спящего младенца. Чтобы описать состояние малыша, слово «капризничать» подходило меньше всего.

— А по-моему, он очень спокойный парень.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.

Дуглас успел заметить, как хороши ее глаза: скорее золотистые, чем карие, нежные и выразительные. А веснушки… Веснушки, черт побери, просто сводили его с ума!..

Пока молодая мать перечисляла качества, которыми, как она была уверена, наделен ее сын, Дуглас быстро поменял младенцу пеленки и перестелил его постельку. Изабель сообщила, что Паркер уже успел проявить недюжинный ум и массу других достоинств. Когда она закончила свой панегирик, никто не посмел бы оспорить тот факт, что на свет появился гений…

— Я могу пойти с тобой на кухню и помочь приготовить завтрак, — предложила Изабель.

— Нет необходимости, — тихо сказал Дуглас. — Паркеру хватит еды?

— Скоро, думаю, да.

— Пожалуйста, прекрати наконец смущаться. Я должен знать, все ли у него в порядке.

— Да. Все идет прекрасно. Доктор мне заранее объяснил, чего ждать. Сегодня вечером я уже смогу покормить Паркера.

Дуглас кивнул.

— Если начнется кровотечение, ты мне скажешь.

Хорошо?

— Дуглас…

— Я думаю о Паркере, — строго перебил он. — Мне надо поехать за доктором, пусть он вас обоих осмотрит. Я смогу провезти его ночью мимо людей Бойла.

— Незачем. Я скажу тебе, если что…

Положив ребенка, Дуглас повернулся к Изабель, чтобы помочь ей снять халат. Желая доказать, что справится сама, она дрожащими руками попыталась расстегнуть пуговицы… Не обращая внимания на это слабое сопротивление, Дуглас спокойно раздел ее, уложил в постель и аккуратно подоткнул одеяло.

— Но я совсем не устала! Я хорошо выспалась, — протестующе проговорила Изабель.

Она попросила его еще раз взглянуть на сына, что он и сделал, а потом вышел из комнаты. Когда Дуглас закрывал дверь, Изабель уже погрузилась в глубокий сон.

В тот вечер она поужинала рано. Дуглас накормил ее поджаренным хлебом и комковатой подслащенной кашей. Он решил, что сейчас для нее ничего не может быть лучше каши.

Изабель считала совершенно иначе! «Ну и гадость!» — подумала она, едва проглотив первую ложку, но изо всех сил постаралась съесть остальное и при этом не давиться. Потом горячо поблагодарила Дугласа.

Убрав поднос, он сел на краешек кровати.

— Нам надо поговорить, Изабель.

Она уронила салфетку па колени.

— Ты уезжаешь?..

— Изабель…

— Я понимаю.

Лицо ее совершенно побелело.

— Нет, я не уезжаю. Но надо каким-то образом обеспечить тебя продуктами.

— Правда?

— Да..

— Вот тогда бы я смогла что-нибудь испечь. А у меня нет ни муки, ни сахара.

— Я поеду в город.

— А люди Бойла?..

Дуглас прикоснулся к ее руке.

— Послушай меня. Не надо волноваться. Я не настолько глуп, чтобы разгуливать у всех на виду или средь бела дня заявиться в магазин. Поверь мне, Изабсль.

— Тогда как…

Дуглас ухмыльнулся:

— Я отправлюсь туда ночью.

Изабель ошарашенно посмотрела на него.

— Ты собираешься ограбить мистера Купера?

— Нам нужны продукты. Я хочу взять и кое-что из одежды, У меня с собой всего одна рубашка и. пара брюк. Я оставлю деньги на прилавке.

— О, ты не можешь так поступить! Мистер Купер пожалуется Бойлу, что его обокрали. Он ему рассказывает абсолютно все. Пойми: это слишком рискованно, Дуглас. А если кто-нибудь догадается, что ты мне помогаешь? Погоди, я знаю, как лучше сделать. Спрячь деньги на прилавке, под бумагой. А он случайно их найдет. Не важно, догадается он, откуда они взялись, или нет, зато мы с тобой будем знать, что ничего не украли и наша совесть чиста! Да, вот так и надо поступить.

— А почему Купер во всем дает отчет Бойлу?

— Попробовал бы он этого не сделать, — грустно ответила Изабель. — Другие тоже все рассказывают Бойлу. Очень немногие в Суит-Крике держатся независимо, как доктор Симпсон. Он даже солгал Бойлу ради меня — сказал, что ребенок родится не раньше конца сентября. Доктор хотел, чтобы Бойл подольше не приставал ко мне.

— Отлично. Пусть Бойл верит словам Симпсона, тебе это только на руку. А доктор бывал здесь?

— Один раз.

— Он говорил тебе, откуда люди Бойла следят за тобой?

— Да, они устроились на холме за городом, полностью перекрыли сюда дорогу и постоянно сменяют друг друга. Одни уезжают в Суйт-Крик, другие приезжают на пост. Доктор говорит, что эти люди очень ленивые.

— Эти посты я видел, когда ехал сюда. Может, доктор упоминал еще о каких-нибудь? С последних холмов я спускался в темноте и мог не заметить.

— Нет, я думаю, других постов нет. Да и зачем им следить за самим домом? Они прекрасно знают, что я никуда не денусь. Пожелай я отправиться на запад, мне пришлось бы неделю ехать до соседнего городка. Куда мне! Нет, отсюда есть лишь один безопасный путь — через Суйт-Крик.

— Это хорошо, что они не наблюдают за домом.

— Почему?

— Чем дольше я останусь незамеченным, тем лучше. А хозяйством, лошадьми и прочими делами буду заниматься ночами. Но мне надо убедиться в том, что люди Бойла не перенесли свои посты в какое-нибудь другое место.

— Когда ты хочешь поехать в магазин?

— Как только стемнеет. Ты справишься без меня?

— Да. Но… Дуглас, В темноте опасно ехать верхом.

— Никаких проблем, — стараясь казаться беззаботным, ответил он. — Расскажи-ка мне все, что знаешь о городе, об улицах, объясни, где что находится.

Ее память поразила Дугласа. Изабель подробно описала едва ли не каждый дом. Она даже точно знала, где что лежит в магазине Купера.

— А теперь скажи, как мне быстро и незаметно разыскать дом доктора Симпсона. Я хочу узнать, сколько человек за ним наблюдает.

Изабель ответила на все его расспросы, стараясь не упустить ни малейшей детали.

— Но без тележки ты много не привезешь, — закончив, сокрушенно вздохнула она. — А ее брать нельзя: люди Бойла услышат скрип колес.

— Не волнуйся. Я справлюсь. Раньше утра меня не жди. Я оставлю тебе ружье и патроны… На случай, если Бойл надумает заявиться. Изабель, мне очень не хочется тебя оставлять, но я…

Она обняла его за шею.

— Пожалуйста, возвращайся. Жаль„ что я втянула тебя во все это… Но я так надеюсь, что ты вернешься.

Он обнял ее и крепко прижал к себе.

— Успокойся. Я вернусь. Обещаю.

Изабель казалось, что у нее недостанет сил отпустить его. Она ненавидела себя за то, что так сильно зависит от Дугласа. Никогда ни от кого она не зависела, даже от мужа. По натуре тот был слабый человек. Дуглас совсем другой. Наверное, ничто не способно вывести его из себя.

— Паркеру не обойтись без твоей помощи, пока я не окрепну как следует, — жалобно проговорила она.

— Я вернусь. Отпусти меня, Изабель.

— Чем я могу тебе помочь?

— Напиши список всего, что тебе нужно. А то я что-нибудь забуду.

— Возьми на кухне в ящике: я начала составлять этот список несколько недель назад. — Изабель оживилась: — Я назвала его перечнем желаний.

Выпустив наконец его руку из своей, Изабель откинулась на подушки, и Дуглас увидел на ее глазах слезы.

— Не надо плакать, дорогая. Тебе это вредно.

— Просто я немного возбуждена. Вот и все, — всхлипнув, прошептала Изабель.

Дуглас взглянул на младенца, потом взял карманные часы, сказал, который час, и положил обратно на комод.

— Знаешь, что тебе нужно? — повернувшись к Изабель, спросил он.

— Все в списке, — ответила она.

— Я не о том.

— Тогда не знаю.

— Вера. Попытайся обрести ее, пока меня не будет. Иначе мне придется серьезно поговорить с тобой.

Раздражение, прозвучавшее в его голосе, ничуть не задело Изабель. Напротив — она успокоилась. Значит, Дуглас и правда вернется, если намерен выругать ее за то, что она в нем сомневается. Он так уверен в себе и такой гордый… И пусть он как следует отчитает ее за глупое недоверие.

— Я не хотела тебя обидеть.

— Но сделала это, — уже мягче заметил он. Изабель постаралась скрыть, что его слова расстроили ее: она не хотела, чтобы он уехал рассерженный.

— Я найду в себе силы и поверю. — В глазах Изабель светилась искренность. — Будь осторожен, дорогой.

Глава 4

Старые привычки живучи. Дугласу, должно быть, никогда уже не разучиться открывать любой замок без ключа , и входить в чужой дом к выходить из него незамеченным. Несколько лет он скитался по улицам и выжил благодаря острому от природы уму и криминальным способностям, которые ребенком, находясь в приюте, довел до совершенства, А потом он встретил Трэвиса, Коула, Адама и малышку сестру… Все вместе они двинулись на Запад… Воровской опыт сейчас оказался очень кстати. Как и дождь, потому что из-за непогоды все сидели дома. Люди Бонда были для Дугласа не проблемой, а лишь некоторым неудобством.. Обнаружив, что на посту стоят четверо, он спрятал тележку в укромном месте на склоне холма, обращенном к Суит-Крику, а потом подкрался к ним, чтобы послушать разговор — в надежде узнать что-нибудь про их хозяина. Однако ничего интересного Дуглас так и не выяснил. Несколько раз они упомянули имя Бойла, ворча из-за пустякового задания, которое тот им дал, а в основном хвастались друг перед другом, кто больше всех выпьет виски за один присест. Слушать это было безмерно скучно, и минут через двадцать Дуглас собрался потихоньку обойти наемников и отправиться дальше, как вдруг услышал, что те решили оставить пост и вернуться на ночь в город — просто потому, что были уверены: хозяин об этом никогда не узнает.

Это сильно облегчило Дугласу его задачу. Он сделал шесть ездок на жеребце от магазина до тележки, собрав все, что нужно Изабель. А потом через весь город направился к домику доктора Симпсона.

Он вошел без стука через заднюю дверь, потому что, как и подозревала Изабель, Бонд поставил своего человека перед домом доктора: Дуглас заметил мужчину, подпиравшего коновязь па противоположной стороне улицы. В одной руке он держал дробовик, а в другой — бутылку со спиртным. За черным ходом никто не наблюдал. Дуглас подумал, что Бойл наверняка приказал кому-нибудь следить и за задней дверью тоже, но, очевидно, как и остальные: лентяи, тот сбежал по своим делам.

Хотя Изабель и говорила ему, что доктор Симпсон женат, Дуглас вспомнил об этом, только заметив венчик седых волос, торчащих из-под одеяла рядом с головой почтенного доктора. Миссис Симпсон спала глубоким сном, о чем свидетельствовало доносящееся из глубин постели тихое и монотонное похрапывание.

Дуглас легонько прикоснулся к руке Симпсона, прошептал, что он друг Изабель Грант, и попросил его спуститься вниз для разговора.

Доктор привык к тому, что его постоянно будили среди ночи: ведь болезни, смерти и рождения, как теперь узнал Дуглас на собственном опыте, случаются в самое неподходящее время, — поэтому тихо, чтобы не разбудить жену, поднялся и набросил халат. Доктор казался слегка встревоженным, но не стал возражать Дугласу и спорить с ним.

Закрыв дверь спальни, Симпсон повел Дугласа в кабинет, где сразу же задернул плотные шторы на окнах и зажег свечу.

— Вы действительно друг Изабель?

— Да.

— Как вас зовут?

— Дуглас Клейборн.

— Хм-м… А может, вы собираетесь доставить Изабель неприятности?

— Нет.

Доктор недоверчиво посмотрел на него.

— Я хочу ей помочь, — настойчиво повторил Дуглас.

— Да кто вас знает, — вздохнул Симпсон. — Вы ведь нездешний? Откуда вы знаете Изабель?

— Ну… вообще-то я только что с ней познакомился. Пару месяцев назад ее муж продал мне арабского жеребца, но я был занят делами — расширял дело — и не мог приехать за лошадью, пока не нанял дополнительно работников.

Симпсон, медленно потирая заросший щетиной подбородок, еще с минуту изучал Дугласа, переваривая его слова, потом наконец кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — Ей нужен друг, вот такой большой и крепкий, как вы. Надеюсь, молодой человек, вы сумеете защитить ее, если потребуется? Вы знаете, как пользоваться пистолетом, который, я вижу, при вас?

— Да.

— Действуете быстро? Точно?

Дуглас чувствовал себя как на суде инквизиции. Но он не обижался. Он понимал: доктор думает прежде всего о безопасности Изабель.

— Да, я неплохой стрелок.

— Полагаю, что так оно и есть, — ворчливо произнес Симпсон.

Он сел за стол и указал Дугласу на кресло напротив.

— Ну как там наша девочка? Я бы очень хотел ее увидеть. Думаю, она уже стала большая и неуклюжая.

— Прошлой ночью она родила ребенка.

— Боже, всемогущий! Но это слишком рано! И кого же? Мальчика или девочку?

— Мальчика.

— Он живой?

— Да, но очень худенький, ужасно худенький… И маленький. Не плачет — пищит, как мышонок.

Симпсон откинулся в кресле.

— Это просто чудо, что он жив! Так… Вы говорите, ребенок очень слабенький. Но надеюсь, не больной?

— Я не знаю, он почти все время спит.

— Он берет грудь?

— Пытается.

— Хорошо. Вот это хорошо! Материнское молоко поможет ему набрать вес. Скажите Изабель, чтобы она кормила его каждый час, пока малыш не окрепнет. Сначала он будет есть понемножку, но постепенно… Понимаете, если ребенок отказывается сосать или не в силах брать грудь, тогда дело серьезное. Не знаю, как мне ему помочь, если что случится. Он слишком мал, чтобы я смог прибегнуть к какому-либо медицинскому вмешательству. Так что остается молиться и уповать на Бога. Да, вот еще что: запомните, для младенца страшнее всего холод. Он может его убить. Так что держите его все время в тепле. Это очень важно, сын мой.

— Я буду держать его в тепле.

— Не хочу вас пугать, но вы должны иметь в виду„. дитя может не выжить. Что бы вы ни делали.

— Я не хочу про это думать.

— Но если такое все же произойдет, вы должны помочь Изабель пережить горе. Так поступают друзья.

— Да, я все сделаю.

— А как она? С ней все в порядке? Нет ли каких проблем?

— Роды были трудные. Но сейчас она хорошо выглядит.

— Вы помогли младенцу появиться на свет?

— Да.

— У нее есть разрывы?

— Нет, но сильное кровотечение. Не знаю, нормально это или нет. До этого я никогда не принимал, детей. Я спрашивал ее, как дела, но она смущается и не хочет со мной говорить об этом.

Доктор кивнул.

— Будь у нее что-то серьезное, она бы вам сказала. Хотя бы ради сына. Не позволяйте ей нервничать. Не волнуйте ее. Изабель — сильная женщина. Но сейчас она очень ранима. Молодые матери вообще слишком чувствительны. Думаю, Изабель не исключение. Любая мелочь, способна Вывести ее из равновесия. А ей это вредно. Вы не поверите, но жена Пола Моргана, например, плакала целый месяц после родов и совершенно извела мужа. Очевидно, она плакала от счастья и от воспоминаний о перенесенных страданиях, других разумных объяснений этому я найти немог. Но потом она наконец справилась с собой. А Изабель? Она ведь в такой тяжелой ситуации. Не знаю… Я бы на ее месте, наверное, не выдержал — если бы Бойл вот так дышал мне в затылок… М-да… Но меня очень беспокоит ребенок. Он родился недоношенным, это, конечно же, страшно тревожит Изабель… Но если малыш справится… Вы как, намерены остаться с нашей девочкой до тех пор, пока ребенка можно будет перевезти?

— Да, я останусь. Как вы думаете, сколько потребуется времени?

— По меньшей мере восемь недель. Но лучше десять — если он будет медленно прибавлять в весе. Меня интересует еще одно, сын мой. Как вам удалось пробраться на ранчо Изабель?

— Было темно, я ехал при лунном свете, пока луна не скрылась за тучами и не полил дождь. Потом я чуть не наткнулся на один из постов Бойла. К счастью, наемники сильно перепились и ничего не слышали; Я еще удивился, почему они торчат тут в такой ливень, — Дуглас пожал плечами, — но выяснять этого не стал и очень рад, что не поддался любопытству.

— Очень опасно спускаться с горы в такой темноте.

— Я не спешил. Часть пути шел пешком, на свет в окне Изабель. Он служил мне маяком.

— А вы уверены, что сегодня ночью сумеете вернуться?

— Уверен.

— Эх, сбросить бы лет двадцать… Я бы отправился с вами и осмотрел Изабель и новорожденного. Но сейчас… Нет, не решусь. Я и в молодости-то относился к лошадям с почтительной осторожностью, а теперь просто-напросто их боюсь. Должно быть, оттого, что слишком часто падал с них. Поэтому мне гораздо спокойнее в двуколке, а запрягать помогает жена. Так-то вот. Впрочем, даже если я проберусь вместе с вами на ранчо Изабель, Бойл наверняка об этом прослышит, и тогда моей Труди придется несладко. Нет, я не могу на это пойти: но теперь, благодарение Богу, появились вы, и я спокоен. — Немного помолчав, старик доверительно продолжил: — Знаете, мне и Труди Изабель как дочь. После смерти Паркера я просил девочку переехать к нам. Но она и слушать не захотела — решила оставаться самостоятельной. Труди умоляла ее пожить у нас хотя бы до родов, а после появления ребенка… Моя жена нашла чудесный маленький домик неподалеку от нас, мы собирались переселить туда Изабель с малышом. Таким образом, девочка была бы независима, как и хотела. И к нам поближе. Мы помогали бы ей время от времени… Но Бойл разрушил все наши планы, мерзавец!

Искренняя любовь к Изабель, тепло и доброта, звучавшие в голосе старого доктора, глубоко тронули Дугласа.

— Я позабочусь о ней и о ребенке, — пообещал он.

— А вы заметили, как она хороша?

Дуглас чуть не рассмеялся: этого нельзя было не заметить.

— Разумеется.

— Тогда я хочу задать вам еще один вопрос. Каковы ваши намерения?

— Простите? — ошарашенно спросил Дуглас.

— Буду говорить прямо и откровенно. Может, вы даже разозлитесь на меня. Но я все же скажу. Так вот: после того как она придет в себя после родов, вы собираетесь поразвлечься с ней?

Дуглас замотал головой.

— Нет, ни о чем подобном я и не помышляю.

Похоже, Симпсона не убедил ответ. Он предложил Дугласу выпить бренди. Подождав, пока тот поставит рюмку, доктор откинулся на спинку кресла, обдумывая складывающуюся ситуацию.

— И все-таки это может произойти, — наконец задумчиво проговорил он.

— Но я же знаю Изабель всего… — начал было Дуглас, но Симпсон перебил его:

— Вы только что пообещали остаться с ней на десять недель. Помните? А вы человек слова, не так ли?

— Да, я останусь. Но это не означает, что я…

— Сын мой, позвольте рассказать об одном молодом человеке, с которым мне довелось столкнуться в Риверз-Бенд.

Дуглас почувствовал раздражение. Ему совсем не хотелось слушать всякие байки. Он предпочитал поговорить о Бойле, чтобы побольше узнать об этом гнусном типе.

Но, судя по тому, какими маленькими глотками доктор отпивал бренди, уставившись в пространство, он твердо намеревался поведать свою поучительную историю. Уважение к возрасту Симпсона обязывало Дугласа проявить внимание, и скрепя сердце он приготовился слушать.

Симпсон полчаса рассказывал о том, как однажды три молодые пары оказались застигнутыми снежной бурей и вынуждены были почти всю зиму прожить в шахте рудника. К весне все шестеро стали друзьями до гроба, как выразился доктор. Через пять лет ему пришлось встретиться с одним из них. Они разговорились. К удивлению доктора, этот джентльмен не смог вспомнить даже имени тех, с кем зимовал в шахте.

— Да, сэр! — назидательно подняв палец, произнес, Симпсон. — Если вы собираетесь жить рядом с Изабель столько времени, вспоминайте иногда человека, о котором я только что рассказал. Он боготворил дружбу, называл своих товарищей по несчастью братьями. Но стоило ему вернуться к привычной жизни, в свой мир, и он совершенно забыл о них.

— Я понял, — сказал Дуглас.

— Правда? У Изабель прекрасная душа. В эту девочку немудрено влюбиться. Я волнуюсь за ее будущее. Что произойдет после того, как вы разберетесь с Бойлом и вернетесь домой? Вы ведь намерены заняться этим негодяем?

Наконец Симпсон подошел к теме, интересующей Дугласа.

—: Ясное дело, намерен. Расскажите мне все, что знаете о нем, доктор.

— Самое главное: он чудовище. — В голосе Симпсона прозвучало глубокое отвращение. — Я до сих пор жив только потому, что могу пригодиться ему. Он грозился меня убить, но вряд ли на это пойдет: доктора сюда не едут. Но Бойл может навредить моей Труди. Он на все способен.

— Изабель говорила, что всего несколько человек в городе не покорились Бойлу и вы один из них. Почему остальные не могут ей помочь?

— Они хотели бы, но боятся. Они видели, что произошло с порядочными людьми, попытавшимися бросить вызов мерзавцу. Если кто-то попробует вызволить Изабель, Бойл непременно об этом узнает, и тогда пощады не жди. Уэнделлу Бордеру он сломал обе руки за то, что тот намеревался связаться с федеральным представителем, о котором здесь ходят легенды, — говорят, он из Техаса, а здесь кого-то ищет и прочесывает территорию. У Уэнделла не было и малейшего шанса отправиться на поиски этого человека: он всего лишь поговорил с: двумя, как он считал, друзьями. Дюди Бойла схватили его, прежде чем он успел выехать из города. Пока я чинил его сломанные руки, я пообещал ему найти способ помочь местным жителям. И молиться за них.

— Вы сами хотите найти этого федерального представителя?

— Нет, я слишком стар. Моя Труди придумала кое-что получше. Дважды в неделю я езжу наблюдать пациентов в Лиддивилл, это в двух часах езды на двуколке от Сунт-Крика, Моя жена посоветовала воспользоваться телеграфом и разослать телеграммы всем шерифам. Она считает, что кто-нибудь да захочет нам помочь. Но я пошел дальше. Я послал телеграммы двум церковным служителям, о которых узнал от Уэнделла, и попросил их найти этого федерального представителя. Пока я не получил ответа ни от кого, но у меня такое чувство, что, услышав о нашей беде, техасец обязательно приедет. Особенно если узнает, что нужна помощь матери и новорожденному. Он все бросит и примчится сюда.

— А почему вы думаете…

Симпсон не дал Дугласу договорить.

— Если верить слухам, этот человек случайно стал причиной убийства женщин и детей при ограблении банка в Техасе. Он не знал, что они находятся внутри и что грабители используют их в качестве заложников, когда со своими людьми ворвался в банк. Бандиты убили невинных людей, и слуга закона считает себя косвенно причастным к этому преступлению. Так что он точно приедет, стоит ему узнать о наших проблемах. Хотел бы я выяснить его имя. Тогда было бы легче его найти.

— Дэниел Райан, — сказал Дуглас. — Мои братья тоже его ищут. — Он замолчал, внезапно услышав скрип ступенек у себя за спиной. — Мы разбудили вашу жену?

— Просто Труди привыкла спать у меня под теплым боком. А так как меня долго нет, она замерзла и проснулась.

— А не могли бы вы ей сказать, чтобы она положила оружие?

Симпсон удивился:

— У вас что, глаза на затылке? Труди, убери эту штуковину и иди сюда. Я хочу познакомить тебя с другом Изабель. Он обещал помочь нашей девочке.

Дуглас обернулся и кивнул седовласой миниатюрной женщине.

— Мне очень жаль, что я нарушил ваш покой, — извинился он.

Труди положила на стол пистолет и с признательностью начала трясти руку Дугласа. Ее пожатие оказалось достаточно крепким для женщины, макушка которой едва доставала ему до плеча.

— Мы с доктором молились о чуде. Похоже, Господь нас услышал. Я знаю, вы не федеральный представитель. Правда, вы тоже большой и сильный, как он, но у вас не светлые волосы и не голубые глаза, а наш проповедник хорошо описал его. Мы бы сразу узнали, если б он появился в городе. Каждое воскресенье мы молимся, чтобы этот замечательный человек услышал о наших несчастьях и приехал. Но может, вы его друг? Не он ли послал вас сюда? |

— Нет, мэм, не он.

Труди Симпсон не могла скрыть разочарования.

— Но вы действительно собираетесь помочь нашей девочке?

Дуглас улыбнулся. Симпсопы обожали Изабель, и ему отрадно было это видеть. Одному Богу известно, как необходимы ему сейчас друзья. Как хорошо, что в Суит-Крике есть два человека, которых искренне волнует судьба Изабель!

— Да, я собираюсь ей помочь, — твердо заверил он миссис Симпсон.

Она еще раз горячо стиснула руку Дугласа.

— Доктор, я думаю, мне стоит пойти к плите, — обратилась она к мужу и, взглянув на Дугласа, решительно добавила: — Вы не уйдете, пока я не соберу вам на дорогу еду.

— Труди, но тебе придется готовить в темноте, — предупредил Симпсон.

— Я справлюсь. Зажгу свечу и поставлю в прихожей. Никто ничего не увидит, доктор.

— Мэм, но уже пора возвращаться к Изабель.

Она протестующе замотала головой и почти выбежала из библиотеки.

Симпсои захихикал:

— Сопротивление бесполезно: Труди не отпустит вас без мешка с домашней снедью. Сядьте в кресло поудобней и расскажите, почему ваши братья ищут техасца. Вы тоже хотите найти защиту у представителя закона?

— Нет, — ответил Дуглас, — Райан спас жизнь одному из моих братьев, Трэвису.

— Так вы хотите отблагодарить его?

— Да. И вернуть компас, который он… взял на время.

— Хм, любопытно.

— Я вам все расскажу как-нибудь в другой раз, — пообещал Дуглас. — По пути к вашему дому я обнаружил. что в городе есть телеграф. Интересно, почему же тогда вы посылаете телеграммы из Лиддивилла?

— Узнать о существовании телеграфной службы в Суит-Крике вы смогли, только побывав в магазине Купера. Аппарат стоит в задней комнате. Так зачем вы туда ходили?

— Взять кое-что из продуктов.

— Кто-нибудь вас видел?

— Нет.

— Прекрасно, — прошептал Симпсон. — Значит, вы туда залезли, да?

— Вы сломали замок или разбили окно?

— Конечно, нет! — возмутился Дуглас, оскорбленный таким вопросом. — Купер даже не узнает, что я там побывал, пока не начнет проводить учет;

Симпсон заулыбался от удовольствия.

— Значит, вы попросту ограбили Вернона Купера и его брата Джаспера, который как раз и занимается телеграфом! Они оба подлецы и сидят в заднем кармане штанов Бойла. Никто в Суит-Крике не посмеет отправить телеграмму, если не хочет, чтобы ее содержание стало известно Бойлу. Вот почему я посылаю их из Лиддивилла. Мы с Труди и продукты там покупаем. Из принципа. Мы скорее обойдемся без чего-то, чем дадим заработать братьям Куперам.

— Если Райан появится здесь и арестует Бойла, то человек, которому он сломал руки, даст свидетельские показания против него?

— Думаю, Райану придется поискать другой способ избавить нас от Бойла, — покачав головой, со вздохом ответил доктор. — Или выгнать сначала из города его прихвостней. Потому что Уэнделл слишком напуган, чтобы пойти в свидетели, У него жена и две маленькие девочки. Он не посмеет и слово сказать против Бойла, иначе его семье не поздоровится. Бедняга! Недели через две созреет урожай, а что он сможет с искалеченными руками? Только сидеть и смотреть, как все гниет на корню.

— А что, никто в городе ему не поможет?

— Да боятся они! Бойл ведь взбесится.

— Почему он хочет забрать землю у Изабель?

— Бойл всем говорит, что якобы она нужна ему под пастбище. Но у него полно земли вокруг собственного ранчо. Он сдает ее в аренду каким-то чужакам, покупающим скот в Техасе, и они гонят пастись свои стада сюда. За десяток лет Сэм сколотил на этом целое состояние, но он очень жадный, ему все мало.

— Если он хочет забрать земли Изабель, то почему тянет? Она ведь не сможет его остановить, и он это хорошо знает.

— Дело в том, молодой человек, что он хочет не только землю, но и ее хозяйку тоже. Он нагло заявляет, что Изабель все равно будет его, и так в этом уверен, что ходит до городу как надутый индюк, приглашая людей на предстоящую свадьбу. Говорят, как только он увидел бедняжку, в нем сразу взыграла похоть.

— Так чего он ждет? Он мог бы силой заставить ее выйти за него.

— Вы не понимаете… Гордыня, гордыня, сын мой! Он хочет, чтобы Изабель попросила его жениться на ней. Он намерен довести девочку до отчаяния.

— Он убил ее мужа?

— Если бы пуля не прошла через спину навылет, я бы подумал, что Паркер сам случайно застрелился. О мертвых плохо не говорят, я просто констатирую факт, а суть его в том, что от мужа Изабель было столько же толку, сколько от дырявого чайника, прости меня, Господи. Этот человек имел обо всем свое суждение, он хорошо — действительно хорошо! — относился к Изабель, был добр к сумасшедшему старине Пэдди, хотя знал, что если Бойл про это узнает, то придет в ярость… И при всем том поражал своей бестолковостью и неприспособленностью к жизни.

— Бойла так бесило сочувствие Паркера старику ирландцу? — спросил заинтригованный Дуглас.

— Как все сложно, да? Ну, слушайте. Пэдди приехал в Суит-Крик прямо из Ирландии и жил здесь всегда, сколько я себя помню. Бойл появился о наших краях лет десять— двенадцать назад и осел на земле, примыкающей к владениям Изабель. Через год он начал строиться, заложил большой трехэтажный дом; он вышел забавный, очень похожий на те, которые строят, на Западе. Сэм набил его всякой мебелью; привезенной на пароходе из Европы., и устроил большой праздник, созвав весь город, — ему очень хотелось похвастаться. Пригласил он и Пэдди. Но в ту ночь что-то случилось, и началась жуткая вражда между этими людьми. Никто не может вспомнить, чтобы их видели вместе на празднике; но именно с той ночи Бойл не переставал угрожать Пэдди местью. Ирландца стали называть сумасшедшим именно потому, что как бы Бойл ни наезжал на него, Пэдди только посмеивался в ответ. А знаете, что сказал этот «сумасшедший», когда я латал его однажды вечером? Уверял меня, что именно он, Пэдди, и будет смеяться последним! Можете себе представить? И как ни странно, он оказался прав.

— А как все вышло?

— Ну вот к этому-то я и подбираюсь, сын мой. Пэдди умирал от чахотки. Он был совсем плох, вот-вот отправится на тот свет, но продержался до субботнего вечера, когда Бойл, как обычно, явился в салун играть в карты. Случилось и мне оказаться там. Должен сказать, я никогда не видел подобной смерти. Пэдди явно с огромным трудом поднялся с постели, чтобы прийти в салун и улечься на пол. Он сложил руки на груди, как покойник в гробу, и объявил, что через несколько минут отойдет в мир иной. И тут началось что-то невероятное. Бойл, опрокидывая по пути стулья, кинулся к старику, опустился на колени, замахал всем остальным, и мне в том числе, чтобы мы убирались из салуна, потом схватил Пэдди за рубаху, затряс его и заорал: «Ну скажи мне, старый черт, скажи, кто он?»

— А потом?

— Дальше было еще удивительнее. Пэдди улыбнулся Бойлу беззубым ртом и что-то тихо прошептал. Его мог расслышать только Сэм. А потом он засмеялся. Бог свидетель, Пэдди умер хохоча!, Бойл просто взвился от бешенства. Он тряс мертвого ирландца, обзывая самыми последними словами. Двое дружков оттащили Бойла от покойного. Приехала похоронная карета и забрала тело. Я слышал, как один из дружков спросил Бойла, почему он не прикончил Пэдди еще несколько лет назад. Бойл, все еще в ярости на ирландца, пробормотал, что не может убить старика, пока не узнает то, что хочет. На следующий день мы с Труди пошли попрощаться со стариной Пэдди. Клянусь вам, когда я заглянул в гроб, то увидел, что на лице усопшего застыла довольная улыбка. Не странная ли история, а?

Дуглас кивнул. Доктор шумно вздохнул.

— Бойл привык всегда получать все, что он хочет, сразу. Поэтому на следующей неделе он принялся докучать Изабель и Паркеру Грантам. Никто не видел, что именно он убил Паркера. Но все в этом уверены. Наверное, он думал,, что наша девочка, оставшись одна, беременная и беспомощная, тут же бросится к нему. Бойл не сомневался, что с деньгами и властью над городом он заполучит её мгновенно. Но он здорово ошибся, этот негодяй. Изабель — сильная женщина. Сейчас она конечно, уязвима из-за ребенка, и все же Бойлу не видать ее как своих ушей.

— А что у него на уме? Он хочет на ней жениться?

— Да, — ответил Симпсон. — Я думаю, он выжидает, пока Изабель родит. Он неглуп и расчетлив, этот Бойл: большинство матерей готовы на все ради спасения жизни своего чада. Я обманул Бойла — сказал, что дитя появится на свет не раньше конца сентября. Беременность Изабель почти не была заметна до пятого месяца, так что у Сэма нет никаких оснований подозревать меня во лжи. Не знаю, поможет ли время, которое есть у Изабель в запасе, но уверен, что Бойл не будет приставать к ней до родов.

— Доктор, еда упакована, — раздался из прихожей голос Труди.

Симпсон быстро поднялся.

— Чем я могу помочь? — спросил он Дугласа.

— Буду благодарен, если вы дадите моим братьям телеграмму, что я задерживаюсь.

Доктор указал на бумагу и карандаш.

— Напишите, я отправлю завтра же утром.

— Но вы же ездите к пациентам в Лиддивилл по понедельникам.

— Нет, мои обычные дни — вторник и пятница, но мне нетрудно придумать причину, по которой надо поехать раньше.

— В этом нет никакой необходимости. Не стоит нарушать привычный распорядок.

— Вы собираетесь вызвать хоть какую-то подмогу?

— Да.

— Я так и подумал, но сейчас этого делать не стоит, — ответил доктор. — Совсем забыл сказать вам еще кое-что важное. Бойл скоро уезжает в Дакоту на ежегодное семейное сборище. За все время, что он здесь живет, ни разу его не пропустил. Весь Суит-Крик с нетерпением ждет каждой его очередной поездки — хоть ненадолго, да уберется из города. К чему я это говорю? Да к тому, что не следует привлекать к дому Изабель излишнее внимание. Ребенка сейчас перевозить крайне рискованно; вам самому надо тщательно скрываться, а наличие помощников… Пока что. Бойл приезжает к ней один, но, узнав, что она предприняла какие-то меры для своей защиты, приедет вместе со своими людьми, которые могут спалить дом Изабель. А они точно это сделают, если узнают, что вы и еще несколько человек живете у нее, — так же точно, как то, что после молнии всегда гремит гром.

— А сколько времени Бойл обычно отсутствует?

— Трудно сказать. По-разному. В прошлом году его не было шесть недель, в позапрошлом — месяц… Я слышал, это — большое семейное сборище, а он, как наиболее удачливый представитель клана, любит насладиться всеобщим вниманием.

— Тогда я напишу еще одно послание. Вы отправите его тогда, когда я скажу. Да, если что-то услышите о Райане, дайте Мне знать. Я бы хотел перемолвиться с ним словечком.

— А как мне с вами связаться?

— Каждый понедельник ночью я буду навещать вас.

— Только для того, чтобы узнать, не слышно ли что-нибудь об этом служителе закона? Сынок, похоже, ты питаешь напрасные надежды. Шансы его найти весьма невелики.

Дуглас покачал головой.

— Дело не в этом. Если в очередной понедельник я вдруг не появлюсь, то вы сразу поймете: что-то случилось. Вот тогда и пошлете вторую телеграмму. Ясно?

— Да, — сказал доктор. — Будь осторожен.

— Обязательно, — пообещал Дуглас. — И все же мне очень хочется каким-нибудь способом привезти сюда, к вам, Изабель и ребенка.

— О, тогда ты создашь всему городу серьезные проблемы. Бойл постоянно проверяет ее, и я более чем уверен, что один из его помощников заменит его на время отъезда. Если Изабель не окажется дома, они весь город поставят на ноги, по найдут ее. Ничего хорошего не выйдет, если отвезти ее и в Лиддивилл: у него там тоже дружки. Нет поблизости города, где она и ее дитя были бы в безопасности. Надо смириться с этим, сынок. Если тебя никто не обнаружит, люди Бойла оставят Изабель в покое. И потом, ты ведь не хочешь, чтобы этот гад стал преследовать и тебя тоже? Думаю, нет.

— Напротив, — возразил Дуглас. — Как только Изабель и ее сын окажутся в безопасности, я сделаю все, чтобы Сэм Бойл обратил на меня внимание.

У доктора мороз пробежал по коже; защитник Изабель произнес эти слова с улыбкой, но глаза его были холодны и жестоки… Симпсон понял: этот человек ничего не боится.

— В свое время тебе все же понадобится помощь, — вполголоса сказал он. — Учти: на ранчо Бойла работают двадцать четыре человека, все отъявленные подонки. Значит, вместе с Сэмом, получается двадцать пять.

— Меня это не волнует. Сюда приедут мои братья. Жена Симпсона услышала последнее замечание.

— А сколько же у вас братьев? — спросила она.

— Трое. Нас будет пятеро, включая зятя.

— Пятеро против двадцати пяти? — удивленно спросил Симпсон.

Дуглас хмыкнул;

— Это более чем достаточно.

Глава 5

Он вернулся на ранчо под утро и, прежде чем разгрузить тележку и отвести на место жеребца, поспешил в дом — Посмотреть, в порядке ли Изабель и новорожденный.

Изабель стояла возле камина с ружьем в руках. Когда Дуглас окликнул ее и тихо постучал, она подбежала к двери, отодвинула засов и кинулась к нему в объятия, не обращая внимания на то, что он мокрый с головы до ног.

— Я так счастлива, что ты дома!

Она крепко обхватила его за пояс, не выпуская из рук ружья. Дуглас перегнулся, забрал у нее оружие и положил его на стол.

— Как долго тебя не было! — прошептала Изабель. — Но я нисколько не сомневалась, что ты вернешься.

— Весьма рад это слышать, — с улыбкой ответил Дуглас. — Но ты вся дрожишь. Ты замерзла? Разреши, я подкину дров в огонь. Молодым матерям надо беречься от простуды. Ты ведь не хочешь заболеть?

Но она не собиралась его отпускать.

— Мне совсем не холодно. Какое счастье, что ты вернулся! Я беспокоилась за тебя, Дуглас.

— Я тоже волновался, как ты тут одна с малышом, — признался Дуглас.

Изабель прижалась щекой к его груди.

— Ты столько привез… Это было трудно?

— Ничуть, — ответил он. — Я взял все по «списку желаний» и даже намного больше. А потом поехал повидаться с доктором Симпсоном.

— Но Бойл говорил мне, что его люди круглые сутки наблюдают за домом доктора! — с тревогой воскликнула она.

— Меня никто не видел, — предупредил Дуглас. — Я познакомился и с женой доктора. Она прислала тебе целую сумку еды и свежее молоко.

— Ой, какая умница!

— А доктор надавал кучу советов.

Изабель погладила Дугласа по груди. Господи, подумал он, да соображает она, что с ним делает?

— Ты очень изобретательный, Дуглас, — восхищенно произнесла Изабель. «И надежный», — добавила она про себя. — А как тебе удалось пробраться в магазин и выйти оттуда, да еще побывать у Симпсона и при этом остаться незамеченным? Ты сломал замки?

— Нет. Я их просто открыл.

— Боже мой, да как же… Где ты этому научился?

— Когда-то, давным-давно, я был вором. Почему-то его признание рассмешило Изабель. А он не знал, как отнестись к ее реакции, но ему очень понравилось, как она смеется — открыто, искренне, радостно…

Heт-нет, он не должен об этом думать… Оторвавшись от Изабель, Дуглас взял ее за руку.

— Ты давно на ногах?

— Почти всю ночь, — призналась она. — Ребенок тоже не спал. Он только что успокоился.

— Доктор Симпсон сказал, чтобы ты кормила его каждый час. Он уже берет грудь?

— Да, — немного смущенно ответила Изабель.

— Как ты думаешь, ему хватает молока?

— Да, — кивнула Изабель.

В ее голосе звучала гордость. Она робко подняла на него глаза. Дуглас улыбнулся и велел ей немедленно отправляться спать.

— А разве мне не надо помогать тебе?

— Нет.

— Ой, чуть не забыла! Я приготовила завтрак. Он на столе.

— Я поем, когда закончу разгружать и отведу Брута на место.

— А ты оставил деньги мистеру Куперу? Никогда в жизни я не воровала и не собираюсь начинать.

— Я оставил столько, сколько он заслуживает.

Он ей и не солгал, и не сказал правду, но вины за собой не чувствовал. Он не оставил Вернону Куперу ничего, ни единого пенни. Купер отвернулся от Изабель, примкнул к сторонникам Бойла: Дуглас считал, что Вернона и его брата Джаспера, бесчестного телеграфиста, нужно выгнать из города. Они вполне заслуживают такого наказания.

Изабель, слишком возбужденная, чтобы заснуть, молча лежала с закрытыми глазами, мучимая волнением и любопытством, которые росли с каждой минутой. Она пыталась подсчитать, сколько раз скрипнула доска на полу перед камином. Ага, двенадцать! Значит, Дуглас шесть раз сходил к повозке и обратно. Интересно, всякий раз с полными руками или нет?

Изабель извелась от ожидания. Наконец она услышала, что он поволок тележку в сарай, и, не в силах больше ни секунды оставаться в неведении, сбросила одеяло, надела халат, тапочки и на цыпочках прокралась в гостиную.

Изабель радостно вскрикнула, увидев стол и кресло, заваленные пакетами, еще больше их лежало на полу. Она подбежала к столу и снова ахнула, обнаружив большой горшок масла, причем настоящего, и глиняный горшочек с кофе. Изабель ласкала пальцами каждую сумку. Куда бы она ни взглянула, повсюду лежало что-нибудь замечательное: вяленое мясо, ветчина, бекон, четыре огромные упаковки солений, из которых на скатерть сочился рассол… Она подумала, что ничего более прекрасного ей еще не доводилось видеть.

С трудом отведя взгляд от покупок, Изабель увидела, что в дверях стоит Дуглас еще с одним пакетом в руках и смотрит па нее. Интересно, что он о ней сейчас думает? У него такое странное выражение лица… Но во взгляде Дугласа она прочитала нежность и поняла: беспокоиться не о чем, он не станет сердиться на нее за то, что она вскочила с постели.

— Я не знала, что ты здесь, — прошептала Изабель.

— Я наблюдал за тобой; Ты похожа на маленькую девочку в рождественское утро.

В его голосе слышалось сострадание. Сколько времени эта женщина жила без самого необходимого? Она даже не отдает себе отчета, что прижимает к груди мешочек с мукой, а по щекам ее текут слезы!..

— На стойке, в кухне, есть еще кое-что, — проглотив подступивший к горлу комок, хрипло сказал Дуглас.

— Еще?! — воскликнула Изабель.

О Боже, так много всего, что просто не верится! Она застыла на месте, крепко сцепив руки и уставившись на несметные богатства, лежащие на столе.

— Иди же посмотри, — мягко предложил Дуглас. Не выпуская из рук мешочек, она пошла к стойке. Он потянулся, чтобы отдернуть длинную, до пола, занавеску, и хотел было отступить и дать ей пройти, но сна нетерпеливо протиснулась в крошечный закуток. И снова ахнула:

— Соль! Перец! И корица! И… О Дуглас, неужели мы все это можем себе позволить?

Она стояла прижавшись к нему, и восторженно смотрела на него снизу вверх. Ну какой мужчина не потерялся бы в этих веснушках и золотисто-карих глазах?

— Правда можем? — повторила она чуть не шепотом и еле дыша.

Вопрос отвлек его от фантазий.

— Можем что?

— Позволить себе все это.

— Разумеется. У Купера объявился хороший покупатель, — пряча улыбку, ответил Дуглас.

— О, как здорово!

Они продолжали смотреть друг на друга. Дуглас медленно стер слезы с ее щек. И тут Изабель удивила его: приподнявшись на цыпочки, коснулась его губ быстрым поцелуем.

— За что это? — неловко попятившись, пробормотал он.

— За доброту ко мне и моему сыну. Я уверена, что очень скоро по-настоящему окрепну. Никогда раньше я ни от кого не зависела; Ни на кого не надеялась. Никогда. А это, оказывается, так хорошо, когда есть на кого положиться! Спасибо.

Изабель повернулась, собираясь уйти. Он остановил ее, дотронувшись до плеча, и осторожно взял мешочек с мукой.

— А как же муж? Разве он не был тебе опорой?

— Паркер обладал многими замечательными качествами. Жаль, что ты не знал его. Не сомневаюсь, что он бы тебе понравился. Он был хороший человек. Спокойной ночи.

Дуглас смотрел ей вслед. Изабель не ответила на его вопрос прямо, и он не знал, намеренно ли она уклонилась от ответа. Но сейчас не время настаивать — он слишком устал… Дглас вернулся в сарай, досуха растер жеребца, потом взял ведро, с дождевой водой, чтобы привести себя в порядок, прежде чем отправиться, спать..

Большую часть дня Дуглас проспал на своем походном матрасе, брошенном перед камином. Его разбудил плач Паркера, доносившийся из кухни. «Малыш плачет уже не так жалостно», — удовлетворенно отметил Дуглас. Ребенок заплакал сильнее; в ответ зазвенел голос Изабель, ласково уговаривающей сына, — сегодня она впервые купала Паркера.

Дуглас подошел к ним.

— Мальчик стал кричать гораздо громче, — сказал он.

— Потому что сердится.

Увидев, что ребенок, дрожит, Дуглас вспомнил настоятельную рекомендацию доктора держать младенца в тепле.

— Надо развести огонь в камине, — озабоченно сказал он.

— Не беспокойся, лучше поспи еще немного. Тебе нужно поспать.

— Нет уж. Давай-ка заканчивай. Очень опасно простудить ребенка.

— Ну вот мы и чистые. А теперь мы успокоимся, — уговаривала Изабель орущего Паркера. — Все, все, все, не надо сердиться. Дуглас, дай-ка мне вон то полотенце.

Он поспешил выполнить ее просьбу. Расстелив полотенце на его голом плече, Изабель прижала к нему ребенка, другим полотенцем быстро вытерла его и через минуту уже пеленала. Дуглас заметил, что губки Паркера посинели.

— Надо согреть его. Быстро расстегивай халат и рубашку.

Изабель подчинилась без звука.

— Ой, да он как лед! — в тревоге прошептала она. — Нельзя было его купать. Он так замерз, даже замолчал.

— Сейчас согреется, — пообещал Дуглас. Отвернув края халата и рубашки Изабель, он прикрыл ими младенца, а на головенку в черном пушке накинул сухой подгузник. — Скажи, когда он перестанет дрожать.

Она боялась пошевелиться.

— Какая же я неосторожная! О чем я только думала?

— Должно быть, о том, что твой сын здоровый и крепкий. В следующий раз будем купать его возле камина.

— Он перестал.

— Что? Дрожать?

— Да. Кажется, заснул. — Она с облегчением вздохнула.

— Да, спит, — прошептал Дуглас, взглянув на личико ребенка. — Счастливый человек!

— Человечек, — поправила Изабель, она подняла глаза на Дугласа и покраснела. — Да, он счастливый. И я тоже. Потому что ты с нами.

— Ты не плачешь? Нет?

— Я никогда не плачу.

Он подумал, что она шутит. Но Изабель не смеялась.

— Разве ты не заметил, что я неслезлива?

Дуглас пробормотал в ответ что-то невразумительное.

— Ты не сделаешь мне одолжение? У двух стульев шатаются ножки. Покажи мне, как их починить. Прибить гвоздями к сиденью или…

— Я сам этим займусь. А еще что-нибудь нужно починить или поправить?

Оказалось, у нее составлен целый список вещей, требующих ремонта. Хоть и не стоит приводить в порядок мебель, которую Изабель все равно не возьмет с собой, когда уедет отсюда, подумал Дуглас, но говорить ей об этом он не станет, чтобы лишний раз не волновать, — пусть как следует окрепнет, вот тогда можно будет завести разговор о будущем. К тому же домашние дела отвлекут его от опасных мыслей о привлекательности Изабель.

— А люди Бойла наблюдают за домом? — спросила она.

— Вчера ночью никого не было. Но они могли перейти в другое место, поближе. Я бы не хотел рисковать. Доктор посоветовал мне не выходить днем на улицу, а хозяйством заниматься ночами. Я и сам думал поступить именно так. Бойл не должен даже заподозрить, что ты в доме не одна.

— А как быть с лошадьми? Они могут застояться.

— Как только стемнеет, я начну переделывать загон, а пока буду выгуливать их ночью. Перестань волноваться, все образуется.

— Как мне тебе помочь?

— Набирайся сил — это лучшая помощь.

Изабель хотела возразить, но заплакал Паркер, требуя внимания…

Дуглас не обладал кулинарным талантом, поэтому он. попросту отрезал себе кусок ветчины и хлеба, посланного Труди Симпсон, и открыл байку маринованной свеклы, взятую в магазине Купера. Изабель он налил стакан молока: она хотела приберечь его и настояла бы на своем, если бы Дуглас не пообещал раздобыть еще.

Она вернулась в гостиную через час, с Паркером, и внимательно смотрела, как Дуглас чинит стул. Ребенок снова захныкал и Изабель, покачивая его, принялась расхаживать по комнате. Дуглас заметил, какой у нее усталый вид, и решил оставить другие стулья до завтрашней ночи. Он помыл руки и сказал:

— Давай мне его.:

— Не знаю, что с ним случилось. Пеленки поменяла, он срыгнул, но никак не засыпает.

— Да просто капризничает.

Она хотела уйти, потом передумала.

— Я посижу с тобой и…

— Нет никакой необходимости. Если понадобится, я тебя позову.

— А ты уверен, что с ним все в порядке?

— Абсолютно.

— Тогда спокойной ночи.

Дуглас опустился в кресло-качалку и принялся легонько похлопывать младенца по спинке. Вот так он обычно укачивал сестренку. О Боже, как быстро пролетело время! Скоро Мэри Роуз будет баюкать собственное дитя. Сына или дочь. Дуглас всегда что-нибудь рассказывал сестре, укладывая ее спать. Точно так же он поступил и сейчас. Его голос успокаивал Мэри Роуз, и она засыпала. Кто знает почему? Но так было всегда. Паркер тоже успокоился и через несколько минут начал похрапывать, как старичок.

Стемнело, и Дуглас решил заняться загоном для лошадей. Едва выйдя за дверь, он почувствовал, как его снова охватывает гнев. Дом посреди болота! Просто уму непостижимо!

Похоже, Грант во всем был никудышным хозяином. Загон, который от соорудил, мог повалиться от первого же сильного порыва ветра. Да и как он его сколотил? Жалко и стыдно смотреть! Наверняка Пегас повредил себе ногу гвоздем, вон их сколько торчит из перекладины. А если так, то инфекция могла попасть в кровь, и теперь прекрасное животное может погибнуть. Правда, Дуглас смазал рану, но не нужно ли повторить процедуру?.

Едва рассвело, как Изабель с Паркером на руках вышла к Дугласу.

В камине весело потрескивал огонь, освещая комнату теплым светом. Дуглас встал и отодвинул Изабель стул, а когда она села, подал комковатую кашу и подгоревшие тосты.

Сегодня Изабель заплела длинную косу, и она змеилась по спине, переливаясь золотом и медью в отблесках пламени камина. Непокорные огненные локоны выбились из-под повязки на волосах, обрамляя лицо светящимся ореолом. Черт побери, какая она красивая! Ей явно идет материнство…

Заметив, что Дуглас ее разглядывает, Изабель засмущалась.

— Паркер не срыгнул, — поспешно сказала она единственное, что ей удалось придумать, чтобы отвлечь его внимание от себя.

Он накинул на плечо полотенце, взял у нее ребенка, а затем встал и осторожно похлопал малыша по спинке. Изабель, не желая обижать Дугласа, заставила себя съесть полтарелки каши, запивая варево большими глотками воды — ей хотелось молоко оставить на ужин.

— Выпей молоко, в следующий понедельник я привезу свежее.

— А ведь совсем недавно у нас были свои коровы, — задумчиво проговорила Изабель.

— И где же они? Что с ними случилось?

— Точно не знаю. Однажды утром мы проснулись, а их нет.

— Думаешь, их украл Бонд?

Она пожала плечами.

— Паркер не хотел это обсуждать. Думаю, он просто забыл закрыть двери в хлеву. Он вообще отличался рассеянностью.

— Ты хочешь сказать, что коровы сами ушли?

— Ну-у… если двери были открыты настежь… — потупившись, сказала она.

Дуглас отвернулся, не желая, чтобы Изабель заметила его удивление. Да, ее муж был совершенно пустым местом, прости Господи!

— Изабель, ведь этот дом строил не Паркер?

— Конечно, не он, — вырвалось у нее. — Как ты догадался?

Дуглас хотел ответить, что догадаться совсем нетрудно — уж слишком разумно спроектирован домишко, хоть и построен на болоте, но, опасаясь рассердить Изабель, промолчал.

— А Паркер не заложил другой дом, где-нибудь повыше? — спросил он немного погодя.

— Не-ет, — удивленно протянула Изабель. — Какой странный вопрос! Мы ведь переехали именно сюда, зачем же нам еще один дом?

Изабель хотела подняться из-за стола, но Дуглас положил ей руку на плечо.

— Доешь все, тебе нужны силы, — твердо сказал он. — А каким образом поранился Пегас? — поинтересовался он.

— Люди Бойла палили в воздух. Ну, Пегас испугался и встал на дыбы.

— И напоролся на гвоздь?

Она не успела ответить: ребенок вдруг совершенно неприлично рыгнул. По улыбке, осветившей лицо Изабель, было ясно, как она рада такому подвигу.

— Не могу съесть больше ни ложки. Оставлю на потом. — Она торопливо встала. — Сегодня я сама приготовлю ужин. Я люблю готовить, — предвидя его возражения, быстро добавила она. — Это успокаивает.

Но Дуглас не купился на ее обман и громко расхохотался.

— Противная каша, да?

В глазах его прыгали веселые искорки.

— Она похожа на замазку, — смешно сморщив нос, ответила Изабель.

— Они смотрели в глаза друг другу, никто не хотел отводить взгляд. Казалось, это длилось целую вечность…

— Тебе лучше прекратить.

От хрипловатого голоса Дугласа по телу Изабель пробежала теплая волна.

— Что прекратить? — еле слышно прошептала она.

— Хорошеть.

— О-о… — выдохнула Изабель.

К счастью, Дуглас заметил его раньше, чем она. Не отрывая глаз от ее веснушек, которые хотел рассмотреть как следует, он каким-то боковым зрением уловил движение за окном, в аллее, и застыл. По дорожке двигалась тень. Человек был еще далеко, и Дуглас не мог рассмотреть его лица, но сразу понял, кто это. Одинокий всадник наверняка Бойл. Доктор Симпсон предупреждал: отвратительный хищник любит кружить возле дома женщины, которую терроризирует.

Первым побуждением Дугласа было успокоить Изабель. Она не должна паниковать, иначе разбудит ребенка. Бойл поймёт, что Изабель уже родила, и пришлет сюда своих людей, Дуглас, продолжая наблюдать за человеком, тихо спросил:

— Изабель, как думаешь, ребенок долго проспит?

— Да. Он почти всю ночь не сомкнул глаз. Поэтому днем должен наверстать.

Она взяла Паркера и понесла его в спальню. Дуглас направился следом, подождал, пока она уложит и укроет ребенка, а потом спокойно, сообщил о незваном госте.

Как ни странно, Изабель и бровью не повела.

— Он еще далеко? У меня есть время? — деловито спросила она, бросив на кровать халат и расстегивая ночную рубашку,

— Что ты делаешь? — воскликнул оторопевший Дуглас.

— Сейчас оденусь и выйду на улицу.

— Черта с два! Ты останешься здесь.

— Дуглас, будь благоразумен. Как только Бойл удостоверится, что я на месте, он сразу же уедет. Я всегда появляюсь на крыльце с ружьем. А теперь необходимо убедить его, что я все еще беременна. Мне нужен пояс. Дай-ка ремень Паркера, он лежит в углу. Скорее, мы должны торопиться. Бойл не любит ждать.

— Ты никуда не…

Изабель подскочила к Дугласу и приложила палец к его губам.

— Ну как ты не понимаешь: если я не выйду, Бойл начнет палить в воздух и разбудит Паркера. Ты что, хочешь, чтобы он услышал его плач? Успокойся и помоги мне одеться. Чем скорее этот тип меня увидит, тем раньше он отсюда уберется. Ну пожалуйста, Дуглас!

Он осторожно отвел руку Изабель и строго посмотрел ей в глаза.

— Об этом не может быть и речи! Ты и шагу не сделаешь. Я выйду и пристрелю эту сволочь.

— Нет!

— Это будет честный поединок, — пообещал он.

Она яростно замотала головой.

— Не спорь, Дуглас. Ты не знаешь Бойла. Он трус и не пойдет ни на какой поединок. Сейчас нет времени препираться. Можешь подстраховать меня из окна. Если тебе покажется, что мне угрожает какая-то опасность, можешь выйти и заставить Бойла убраться. Но не убивай его. Понимаешь?

Дуглас молчал, на скулах его двигались желваки.

— Ну пожалуйста, сдержись. Ради меня. Хорошо? — В ее глазах читалась мольба.

— Один Бог знает, как бы я хотел…

Изабель мягко прикоснулась к его щеке.

— Но ты ведь не сделаешь этого, правда?

— Может быть, — с трудом произнес он.

— Ремень, Дай, пожалуйста, ремень, Дуглас. Скорее! Он снял свой и протянул ей.

— Но это же не тот! — Но поскольку брюки еле держались на бедрах Дугласа, Изабель не стала тратить время на споры. Быстро соорудив себе из нескольких полотенец соответствующий живот, она подошла к окну посмотреть, близко ли Бойл. Тот уже выехал к подножию холма. Изабель отпрянула от окна и подошла к Дугласу.

— Похоже на тот срок, который назвал доктор? —спросила она.

— Думаю, да.

Она коснулась его руки.

— Ты бы хоть сначала взглянул на меня, а потом говорил.

Он окинул Изабель быстрым взглядом и нахмурился.

В темной блузке и в темно-синем вязаном джемпере, приподнимающемся на «животе», она, по мнению Дугласа, была слишком хороша, чтобы выйти к этому негодяю. Неужели она пытается соблазнить его? Да нет, конечно же, нет. Как он мог такое подумать? Просто Изабель даже при всем желании не может сделаться дурнушкой или внезапно превратиться в ведьму. Разве что наденет на голову мешок.

— Застегни блузку, — строго произнес он.

— Она застегнута.

— А две верхние пуговицы? — сварливо сказал Дуглас, засовывая пистолет в кобуру. — Этот подонок не должен видеть больше, чем надо.

— Ничего плохого он мне не сделает, — прошептала Изабель.

Дуглас выразительно посмотрел на нее.

— Уж об этом я позабочусь, будь уверена. А если мне все же придется его убить, я сделаю это без малейшего колебания. И не хочу слушать никаких возражений Ты согласна?

— Да.

— Тогда иди. Он почти у крыльца.

Изабель потянулась к дверной ручке, глядя на Дугласа и ожидая, когда он встанет у окна.

— Я выхожу.

— Изабель!

— Да?

— Не смей ему улыбаться!

Глава 6

Бойл был страшен как смертный грех: изрытое оспой лицо, близко посаженные водянистые глаза, рот, похожий на щель… Фигура его смахивала на цыплячью. Дуглас ничуть не удивился столь отвратительному облику — приблизительно таким он и представлял Бойла: Да и как еще может выглядеть мужчина, который, преследуя и запугивая беспомощную женщину, пытается вынудить ее выйти за него замуж? По всему видно, что у этого негодяя серьезные проблемы в отношениях со слабым полом. Женщин наверняка тошнит от его омерзительной внешности и кроющейся за ней дьявольской похоти.

Как же Дугласу хотелось, чтобы Сэм Бойл потянулся к оружию! Но тот и не пытался положить руку на пистолет. Он не взглянул и в сторону окна. Бойл не отводил глаз от своей жертвы.

Изабель твердо выдержала его взгляд.

— Убирайся с моей земли. Немедленно! — ледяным тоном отчеканила она.

— Разве так разговаривают с будущим мужем? Знаешь, какой прием я собираюсь, устроить по случаю нашего бракосочетания? О!.. Слушай, Изабель, ты сегодня что-то слишком взволнована. Боишься рожать в одиночестве, а?

— У тебя десять секунд, чтобы убраться отсюда. Или я разряжу дробовик, — процедила сквозь зубы Изабель. — Никакой суд меня не осудит. Весь Суит-Крик ненавидит тебя точно так же, как и я. А теперь проваливай, — с презрением уронила она.

Он угрожающе ткнул пальцем в ее сторону.

— Но-но, советую выбирать выражения! A в тебе еще полно огня, как я погляжу. Вот уж я с тобой поиграю, когда мы поженимся! Скоро ты сама меня попросишь, чтобы я взял тебя в жены. Умолять будешь, попомни мои слова!

Изабель взвела курок, и Бойл тронул шпорами коня и развернулся.

— Я скоро приеду! — крикнул он и скрипуче рассмеялся.

Дуглас держал Бойла в поле зрения, пока тот не достиг середины поля, Изабель вошла в дом и, закрыв дверь, прислонилась к ней.

— До чего он противный! — пробормотал Дуглас.

— Недели три он здесь не появится.

— Возможно. Но надо быть готовыми ко всему. Доктор Симпсон сказал мне, что Бойл собирается в Дакоту, на семейное сборище.

— Так он уезжает? О Дуглас, как здорово!

— Симпсон говорит, что обычно Бойл проводит там месяца полтора. Но нам нельзя терять бдительность.

— Разумеется. Дуглас, я хочу кое о чем тебя спросить.

Он не отрывал взгляда от удаляющегося силуэта всадника.

— Может, ты повернешься ко мне?

— Нет, пока Бойл не скроется за холмом.

— Не понимаю, что на тебя нашло. Ты сказал, что тебе не следует показываться Бойлу на глаза, — пусть он думает, будто я здесь одна, и дожидается рождения ребенка, который уже появился на свет…

— Да, я так говорил. Пока не узнал, что тебе всякий раз приходится выходить на крыльцо и вести переговоры с этим мерзавцем.

— Но…

— Не нравится мне это.

Изабель вздохнула и возвела глаза к небу.

— Мне тоже. Но я выхожу, чтобы не нарываться на лишние неприятности.

— Мы обсудим это потом, Изабель. Доктор говорит, что тебе вредно нервничать.

— Да ради Бога! — вспылила она. — В конце концов, я не тяжелобольная. Ты и сам видишь: я с каждым часом чувствую себя лучше. И мой сын тоже.

— Он должен набирать вес шесть недель со дня появления на свет, — тоном опытного человека заявил он.

— Да, но…

— А точнее, восемь, — упрямо повторил Дуглас.

— А когда ты уезжаешь?

Он улыбнулся.

— Через восемь недель. Если у вас с Паркером не возникнет проблем. А может, пробуду и дольше. Да, кстати., Изабель: вы с сыном поедете со мной. Я вывезу вас отсюда.

— Нет-нет! Я не собираюсь убегать из своего дома. Как ты не понимаешь? Никто не сгонит меня с моей земли, — дрожащим голосом проговорила Изабель. На глаза у нее навернулись слезы.

Дуглас запоздало понял, что разволновал ее, и поспешил успокоить:

— Ради Бога, ни о чем не думай и не тревожься — по крайней мере, эти восемь недель.

— Но разве ты сможешь пробыть с нами так долго? Уверяю тебя, я гораздо раньше приду в себя. И Паркер тоже. Ничего с нами не случится. Правда, мы будем скучать… — Изабель осеклась и слегка покраснела. «И очень сильно», — добавила она про себя.

Неожиданно для себя Дуглас наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Дорогая, у тебя нелады с цифрами. Я не собираюсь уезжать отсюда восемь недель. Объяснить, сколько это будет дней, а?

Изабель поняла, что он шутит, но не знала, как реагировать. Ее муж был абсолютно лишен чувства юмора. Дуглас совсем иной — он надежный, веселый, остроумный, серьезный, но не зануда… Она отступила на шаг: ей было трудно дышать и трудно думать, когда он находился так близко.

— Но учти, ты решил это сам, — предупредила Изабель. — Поэтому меня не будут мучить угрызения совести. Если ты намерен остаться, то я… Я хочу сказать… мы… То есть… ты понимаешь, я имею в виду меня и ребенка… Для нас будет большой радостью знать, что ты рядом.

Изабель понимала, что говорит заикаясь и к тому же немного обманывает Дугласа: она не просто рада тому, что он остается, а совершенно в восторге от подобного поворота событий.

— А почему бы тебе сейчас не поспать или просто немного отдохнуть? — ласково предложил Дуглас.

Он говорил ей еще что-то, но Изабель не могла заставить себя вслушаться в его слова. Она пыталась понять, как такой потрясающий мужчина умудрился остаться неженатым! Должно быть, ему около тридцати… А что, если он не одинок? И какая-нибудь прелестная молодая женщина с нетерпением ожидает его возвращения? Да, скорее всего так и есть. Она наверняка утонченная, элегантная… Изабель представила себе красавицу с непокорными золотыми локонами.

— Почему ты поцеловал меня? — вырвалось у нее.

— Захотелось. А ты против?

— Нет. Не против, — срывающимся голосом ответила Изабель.

«Спустись с облаков и посмотри правде в глаза», — тут же приказала она себе. Да, она уже не наивная молоденькая девушка, полная надежд, мечтающая о страстной любви, а вдова с грудным ребенком на руках, и с этим ничего не поделаешь. Разумеется, ей нечего стыдиться прошлого и она не собирается зачеркивать его; но разве есть что-то дурное в ее робких мыслях о будущем, невероятном и прекрасном, но неосуществимом? Разве не естественно почувствовать себя женщиной, которую полюбил бы такой человек, как Дуглас? Да, в этом все дело: просто ей интересно, а смог бы он полюбить ее? Только и всего. Ничего другого. Он сильный, крепкий, чувственный. Никогда в жизни Изабель не знала никого похожего на Дугласа Клейборна. Пожалуй, сейчас она не испытывала плотских желаний, но чувствовала исходящую от него мужскую силу, некую притягательную ауру.

Он, наверное, искусный и требовательный любовник, и она не смогла бы его остановить…

Боже мой, да о чем она только думает? Изабель заставила себя немедленно выбросить из головы эти невероятные фантазии.

— Мне надо немного отдохнуть, — нерешительно проговорила она.

— Ну-ну, — усмехнувшись, ответил Дуглас.

Изабель резко повернулась и, споткнувшись обо что-то, почти бегом выскочила из комнаты. Дуглас пошел за ней.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Мне показалось, что ты чем-то расстроена.

— Нет, я немножко устала, Дуглас. После родов прошло слишком мало времени. Мне лучше поспать.

Он привалился к косяку и, когда Изабель попыталась закрыть дверь, придержал низ ногой.

— Я хочу переодеться, Дуглас. И отдать тебе ремень, — напряженно проговорила она.

— А он валяется на полу вместе с полотенцами, которые изображали твой живот.

Изабель недоверчиво коснулась талии. Господи, она даже не заметила, как они вывалились!

— Ты не хочешь мне сказать, о чем думала минуту назад?

Изабель почувствовала, что краснеет.

— О… да о разном.

— О чем же именно?

— О лошадях, — ответила она первое, что пришло в голову. — О Минерве и Пегасе. Да, об арабском жеребце Пегасе и его подружке Минерве. Я разве не говорила тебе, как их зовут?

— Я слышал только одно имя — Пегас.

Изабель действительно хотелось, чтобы сейчас Дуглас оставил ее одну. Под его пристальным взглядом она чувствовала себя по-детски беспомощной.

— А как ты их окликаешь?

— Как придется, — потупившись, ответила Изабель. Дуглас медленно провел по ее щеке тыльной стороной ладони.

— Думаю, тебе следует кое-что знать. У меня слабость к женщинам с веснушками. Твои веснушки сводят меня с ума. — Он наклонился и быстро поцеловал ее в губы. — И у меня в голове бродят совершенно невозможные мысли. О тебе, — прошептал он.

У Изабель перехватило дыхание. Видимо, Дуглас эта почувствовал: подмигнув ей, он открыл дверь. Изабель оцепенело смотрела ему вслед, пока он не исчез па кухне. Она захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Боже, он все понял! Как она теперь будет смотреть ему в глаза?

Изабель охватил неподдельный ужас. Ей надо спасаться. Спасаться от него и от себя. Но как? Она не знала, а спрашивать об этом Дугласа, разумеется, не собиралась. Нет, надо запретить себе думать о нем!..

Она со стоном бросилась на кровать. Голову сверлила одна-единственная мысль.

Ему нравятся веснушки.

Глава 7

А еще ему нравились разные игры. За ужином Дуглас спросил, нет ли у нее колоды карт. Изабель кивнула, и он предложил сыграть в покер.

— А ты когда-нибудь играла… — Он назвал хорошо знакомую игру.

— О да! И у меня здорово получалось.

Итак, вызов брошен. Они успели сыграли пять раз, прежде чем Паркер потребовал покормить его. Вообще-то Изабель давно было пора спать — от усталости у нее глаза слипались, — но она настояла, чтобы Дуглас подсчитал ее проигрыш. Потом встала и, зевнув, заявила:

— Я расплачусь с тобой завтра вечером. Или отыграю долг в шахматы.

— Ты и в шахматах разбираешься?

— Сам увидишь.

Шахматы были его любимой игрой, он доказал это на следующий вечер. Дуглас побил ее в считанные секунды, выиграв несколько партий подряд. К концу недели Изабель задолжала ему уже больше тысячи долларов.

Тогда Дуглас поменял правила. Он предложил играть не на деньги, а на вопросы. Победитель вправе спросить о чём угодно, даже об очень личном, а проигравший обязан ответить совершенно честно и без утайки.

Внезапно мастерство Изабель резко повысилось, и Дуглас догадался о ее хитрости.

— Ты специально поддавалась, да?

— Некоторые мужчины любят выигрывать.

— Большинство, но только честно. А теперь давай-ка сразимся всерьез. Согласна?

— ответила Изабель. — Может, начнем счет сначала? Я и вчера нарочно проигрывала тебе.

Он разорвал лист бумаги с цифрами, потом протянул ей колоду карт. Изабель перетасовала ее с ловкостью, с какой это делают в салуне. Дуглас расхохотался.

— Ах ты, маленькая обманщица!

— Я игрок с большим стажем, — призналась Изабель.

— Не смеши.

Она подтвердила свои слова делом через несколько минут и, прежде чем Дуглас показал ей два своих несчастных валета, задала ему вопрос:

— Помнишь, ты говорил мне, что был вором? Я хочу знать, где и когда.

— Мальчишкой, в Нью-Иорк-Сити. Я был дитя улицы.

— Тебя хоть раз поймали? — с невольным восхищением в голосе поинтересовалась она.

— Нет, никогда. Мне везло.

Изабель выиграла еще раз и попросила рассказать о его семье. Дуглас коротко объяснил, как они объединились с Коулом, Трэвисом и Адамом: найдя на мусорной свалке брошенную девочку, решили сообща вырастить ее.

Изабель, потрясенная рассказом Дугласа, засыпала его вопросами, и он проговорил больше часа. Она узнала о зяте Дугласа — Харрисоне, и об Эмили, молодой жене Трэвиса. Под конец Дуглас повел речь о маме Роуз, и в голосе его звучала неподдельная нежность.

— Знаешь, как ни странно, но я сейчас здесь именно из-за мамы Роуз. Это ведь она услышала об арабских скакунах и предложила мне поехать посмотреть их. Я тогда был очень занят и потому попросил отправиться на аукцион Трэвиса.

— Паркер собирался продать Пегаса с аукциона? Невероятно! Да этого просто быть не может! Единственный раз он уезжал из Суит-Крика в Риверз-Бенд, к адвокату. С ним ездил Пэдди. Я уверена, что оба они прямиком вернулись домой, никуда не заезжая.

Слишком поздно Дуглас понял, что затронул больную тему.

— Ну, может, они останавливались, чтобы дать отдых лошадям, — промямлил он и, чтобы сменить тему, быстро сказал: — Кстати, доктор Симпсон говорил мне о Пэдди. Этот ирландец и вправду был сумасшедший?

— Нет, но весь город так думал. Видишь ли, у Пэдди был, мягко говоря, весьма необычный характер. Но я-то знала, что он абсолютно нормальный человек. Он часто приходил к нам, ужинал у нас раза четыре в неделю. Вообще-то у них с Паркером были дела. Бывало, сядут, сдвинут лбы и проговорят ночь напролет. Их дружба многим казалась странной.

— А Паркер когда-нибудь рассказывал тебе, о чем они беседовали?

— Нет, никогда. Но я не приставала к нему с расспросами. Он объяснил мне, что обещал Пэдди держать их планы в секрете. Мне не хватает этого ирландца. У него было очень доброе сердце. Он приехал сюда еще до того, как Суит-Крик превратился в город.

— Я этого не знал. Скажи, а у Паркера были от тебя другие секреты?

— Если ты думаешь, что он собирался продать Пегаса у меня за спиной, то ошибаешься. Мы с Паркером вместе росли в приюте, недалеко от Чикаго, я знаю его как облупленного. Он никогда не сделал бы ничего подобного. Он понимал, что значат для меня эти лошади. Мне подарили их сестры из приюта, это — мое приданое.

— А откуда они у них?

— Их подарил приюту один человек, которого они подобрали. Он умирал в полном одиночестве, а они ухаживали за ним день и ночь. И он отблагодарил их.

Заметив, что Изабель погрустнела, Дуглас быстро сменил тему разговора:

— Ну как, я удовлетворил твое любопытство? Теперь ты знаешь о моей семье почти все.

Она перестала хмуриться и спросила:

— А как Трэвис познакомился с Эмили?

Дуглас рассказал. К тому времени когда он закончил, Изабель уже улыбалась и больше не думала о Пегасе, которого хотел продать Паркер.

— Эмили вам всем нравится, правда?

Дугласу послышалась в ее голосе печаль. Откуда она и почему?

— Да, она очень славная.

— Уверена, что мне она тоже пришлась бы по душе, — сказала Изабель и зевнула. — Может, на сегодня хватит, поиграем завтра вечером?

— Но после того, как я починю тебе стулья. Мне осталось еще три.

— Да не волнуйся, я их уже починила.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Честно, Дуглас, я не такая уж беспомощная. Я много чего умею. Посмотри сам.

Он не поверил, пока не убедился.

— Да ты сделала лучше меня!

— А я внимательно наблюдала за тобой.

— Слушай, у тебя глаза сами собой закрываются. Ты совсем спишь.

— Да, надо идти. Спокойной ночи, Дуглас.

— Спокойной ночи, дорогая.

Следующие четыре недели пролетели словно один день. Дуглас удивился быстротечности времени и тому, как уютно он чувствует себя в доме Изабель. У него возникло ощущение, что он глава семьи. С одной стороны, это его немного тревожило, но с другой — очень нравилось.

Он был занят делами с захода солнца до рассвета, а днем раз в неделю, сильно рискуя попасться на глаза наемникам Бойла, охотился за дичыо и ловил рыбу в ручье, который обнаружил в горах к западу от ранчо. Каждую ночь он прогуливал Брута, выезжая верхом в холмы, и проверял посты Бойла. Его заботило одно: на прежних, ли местах наблюдатели и не выросло ли их число. Вернувшись на ранчо, он рубил дрова, чистил стойло.

Его отношения с Изабель понемногу менялись. Если раньше он намеренно подшучивал над ней, чтобы заставить улыбаться, то теперь он делал это для себя — от ее улыбок у него поднималось настроение и на душе становилось теплее и радостнее. Дуглас не знал точно, когда это произошло, но он уже не думал о ней только как о молодой матери, требующей заботы и дружеской поддержки. Он видел перед собой прелестную чувственную женщину, с прекрасной фигурой и очаровательным лицом. Все в ней возбуждало Дугласа. Ему нравилось, как она говорит, как двигается, как смеется. Доктор Симпсон совершенно прав: Иэабель из тех женщин, в которых легко влюбиться. Дуглас прекрасно понимал, что его сердце в опасности, но не знал, как предотвратить неизбежное…

Словно семейная пара со стажем, они играли в карты до темноты. Несколько вечеров, Паркер был с ними, они по очереди держали его на руках. Изабель выигрывала чаще, чем он, пока наконец Дуглас не перестал пялиться на ее веснушки и не сосредоточился на том, что делает.

Бойл задерживался с очередным визитом, и Дуглас начал нервничать. Ему хотелось положить конец его наездам на ранчо Изабель.

— Почему ты хмуришься? Недоволен, что выиграл? — шутливо спросила она.

— Я думаю о Бойле. Что-то он давно тебя не проверял. Ты говорила, он появляется каждую неделю.

— Обычно он так и делал.

— Так почему его до сих пор нет? Первый вопрос, который я каждый понедельник задаю доктору Симпсону, — не уехал ли еще Бойл в Дакоту. Так вот, он все еще в Суит-Крике. Почему же тянет и не едет сюда?

— Не знаю. Не хочу о нем сейчас даже думать. Мы встретим его как полагается, когда он явится. Ну давай спрашивай меня, о чём хочешь, И начнем новую игру, пока Паркер не проголодался.

— Почему ты назвала своих лошадей Пегас и Минерва?

— Когда я училась в школе, мне очень нравилась мифология. Я все время рисовала Пегаса. По легенде он был красивой белой лошадью с волшебными крыльями. А Минерва — богиня мудрости у римлян. Сестры в приюте всегда говорили, что ее мудростью стоит воспользоваться. Но я в ту пору не отличалась здравым смыслом, — добавила Изабель. — И усвоила лишь одно: Минерва сумела заарканить Пегаса. Это казалось мне невероятно романтичным. Изабель прикрыла рот, чихнула и извинилась.

— Будь здорова. Скажи мне, а Паркер заарканил тебя так же, как Минерва Пегаса? Или ты его?

— Ну это совсем другое дело. Мы всю жизнь были с ним лучшими друзьями. Сестры в приюте называли его маленьким мечтателем. У Паркера было такое доброе сердце! Он хотел изменить весь мир, он со страстью относился к общественным обязанностям, он…

— А к тебе Паркер относился со страстью?

— Я уже и так ответила на много вопросов. Сдавай, Дуглас.

Он понял, что Изабель хочет уйти от ответа. Не стоит давить на нее, подумал Дуглас, но никак не мог удержаться. Она снова чихнула. Дуглас выиграл и сразу спросил:

— А как тебе жилось в приюте?

— О, очень хорошо! Сестры относились к нам как к родным детям. Они были любящие и строгие, но мне кажется, такими и должны быть родители.

— Ты чувствовала себя там одинокой?

— Нет. У меня был друг, Паркер; когда мы были детьми, я доверяла ему все свои секреты. Мне повезло, как и тебе — ты ведь нашел свою семью.

— Да, — согласился Дуглас.

Не прошло и часа, как он выиграл еще раз.

— Скажи, это трудно — выходить замуж за лучшего друга?

— Да нет. Мой муж во многих отношениях замечательный человек. Он мог сделать абсолютно все.

Господи, неужели она серьезно в это верит? Дуглас не стал спорить и уж тем более разубеждать ее, хотя, с его точки зрения, Паркер неспособен был сделать и пустяка.

— Святой Паркер! — пробормотал он.

Изабель вскинула подбородок.

— Он был моим самым дорогим другом!

— Это значит, что страсть в вашей постели отсутствовала. Так?

— Ты не имеешь права задавать мне такие интимные вопросы.

Она права, мысленно согласился Дуглас, однако желание выяснить еще что-нибудь оказалось сильнее.

— Чего ты боишься, Изабель? Быть честной в оценке своих отношении с мужем — отнюдь не предательство, ты ведь и сама знаешь, что заниматься любовью с лучшим другом довольно неловко.

— Разве ты не смог бы стать другом своей партнерши?

— Да нет, — ответил он. — Кроме дружеских чувств, должно быть то-то еще.

— Что же именно?

Он наклонился вперед.

— Волшебство.

Изабель покачала головой.

— Я не хочу больше говорить об этом. А с твоей стороны неприлично допытываться, каким был мой брак в смысле… Ну, ты понимаешь… Ты же никогда не знал Паркера.

— Я не допытываюсь. Я и так все знаю.

— Да что ты! Каким же это образом?

Прозвучавший в ее голосе сарказм вызвал у него раздражение.

— Легко догадаться, — ответил он. — Ты реагируешь на меня так… Для тебя ведь это внове? Ты действительно испугалась, когда почувствовала, что с тобой происходит?

Она стиснула кулаки.

— О! И что же со мной происходит? Уверена, тебе просто не терпится сообщить мне это.

Он перегнулся через стол и еле слышно прошептал:

— Я. Вот что с тобой происходит, дорогая.

Она вскочила.

— Я иду спать. Уже поздно.

— Собираешься убежать и спрятаться от меня?

— И не думаю.

Изабель не спеша направилась в спальню, хотя на самом деле еле сдерживалась, чтобы не побежать.

Глава 8

Паркер набирал вес медленно. Ребенку было почти шесть недель, но Дугласу казалось, что он такой же, как в день рождения. Правда, Изабель уверяла, что сын заметно потяжелел, и Дуглас не мог не признать, что выглядит младенец достаточно здоровым, аппетит у него хороший, но вот вес… Доктор Симпсон приказал держать Паркера в доме и не выносить на улицу восемь недель. Дуглас не знал, почему старик установил именно этот срок, но намерен был твердо следовать указанию, как бы ему самому ни хотелось уехать из дома Изабель Грант.

Если дела у Паркера и дальше пойдут хорошо, то недели через две они с матерью смогут тронуться в путь. Дуглас надеялся на хорошую погоду, хотя сейчас было холодно и сыро, как глубокой осенью.

Впрочем, его беспокоило не только состояние ребенка, но и свое собственное. Бог свидетель, он просто не представлял, как доживет оставшиеся две недели, не прикоснувшись к Изабель. Находиться в одной комнате с ней стало для него пыткой. Его преследовал ее аромат, нежная кожа так « притягивала взгляд; он думал только о том, как ему хочется обнять ее и ласкать, ласкать…

Он был полон решимости не поддаваться велениям плоти, старался ни минуту не сидеть без дела, загоняя себя до полусмерти, чтобы не возникало никаких желаний, кроме одного: добраться до постели, свалиться и заснуть.

На заре, закончив дела в сарае, он вернулся в дом и увидел, что Изабель сидит за столом, опустив голову на руки. Он заглянул ей в лицо: глаза заплывшие, нос покраснел. И волосы растрепаны, что для «ее совсем необычно. Она выглядела будто с похмелья.

— Что случилось? Паркер не давал тебе спать всю ночь?

— Нет, я немного простыла, — чикнув, объяснила она. И снова чикнула.

— Может, ляжешь в постель?

Изабель и слышать ни о чем подобном не хотела. Она вообще не имела привычки нежиться в постели, а сейчас тем более не собиралась этого делать. Изабель уже постирала, погладила, приготовила еду, но сама не могла проглотить ни крошки, только выпила чашку пустого чая.

Она все же поднялась из-за стола, переоделась в ночную рубашку и халат к, накинув на плечи старое рваное одеяло, побрела в спальню. Одеяло волочилось за ней по полу; Изабель наступила на край, споткнулась и непременно упала бы, но Дуглас подоспел па помощь.

— Я принесу тебе поесть, — ласково сказал он. — Надо хоть что-то проглотить. Пожарить хлеб?

Опять?! Неужели, кроме этого, он ни на что не способен?

— А ты не сожжешь его? — Она постаралась задать вопрос как можно мягче.

— Постараюсь. — Он невесело усмехнулся. — Наверное, у тебя такое самочувствие от усталости: ты слишком много работаешь.

— Это обычная простуда. Надеюсь, Паркер не заразится. Что мы будем делать, если у него поднимется температура?

Дуглас даже подумать об этом боялся: Паркер не мог себе позволить потерять аппетит, как Изабель.

— Мы справимся, — заверил он ее.

Когда Дуглас вернулся с подносом, Изабель полулежала с закрытыми глазами; он хотел уйти, но она окликнула его:

— Дуглас, я не сплю.

Он осторожно поставил поднос на комод, поправил подушки, а потом аккуратно пристроил поднос на постели.

Он снова пережарил тосты! И тут она увидела на подносе возле чашки белую розу. Это так растрогало Изабель, что у нее поднялось настроение, и она, не сказав ни слова упрека, молча принялась за хлеб.

— У тебя болит горло? — прошептал Дуглас.

— Нет. Перестань беспокоиться.

— Изабель, я хочу беспокоиться. Поняла? У меня это хорошо получается.

Она похлопала по краю постели, приглашая Дугласа сесть, и подняла розу.

— А ты, оказывается, романтик.

Он, хмуро глядя на Изабель, покачал головой. Она потянулась к нему и погладила заросшую щеку. Какой опасный и… соблазнительный вид у небритого Дугласа Клейборна!

Изабель вспомнила, как испугалась в ту темную дождливую ночь, когда он впервые появился у нее на ранчо, — стоял на фоне неба, расчерченного молнией, под ураганным ветром, а его жеребец, дико вращая огромными от страха глазами, громко ржал и метался у него за спиной. Она была уверена, что пришелец собирается ее убить, — пока он не вернул ей ружье. Боже, какая она глупая! Ей нечего было бояться Дугласа Клейборна, стоило прислушаться к тому, как нежно и ласково он успокаивал обезумевшего от грозы Брута. А когда он поднял ее на руки и понес в дом, в его глазах было столько сострадания и…

— Изабель, ты выглядишь ужасно! Хватит мечтать. Пей чай, пока он не остыл, — вернул ее в настоящее резкий голос Дугласа.

— Ты любишь приказывать. Тебе это говорили?

— Нет.

— Значит, я первая, — усмехнувшись, сказала она и после небольшой паузы спросила: — Помнишь ночь, когда мы встретились?

Смешной вопрос! Он каждый раз вздрагивал, вспоминая этот кошмар.

— В жизни не забуду.

Увидев, что он нахмурился еще больше, она улыбнулась.

— Ну, ничего уж особенно ужасного не происходило.

— Как сказать, — возразил он.

— Трудно было?

— Me то слово.

— Но не труднее же, чем с другими женщинами, которым ты помогал? Ведь правда?

— Да, мне доводилось помогать многим… особям женского пола. — Он пожал плечами.

— И я доставила тебе гораздо больше хлопот, чем другие?

— Уж это точно. Другие хоть не пытались меня задушить.

— Я этого не делала! — возмутилась Изабель.

— Пыталась, пыталась. Ты просто не помнишь.

— Господи… А что я еще делала? Можешь говорить без всяких опасений. Я не буду беситься. — Она взяла чашку с блюдцем и отпила чай. — Я жду.

— Обвиняла меня во множестве преступлений. Глаза Дугласа блестели; Иэабель не могла понять, шутит он или нет.

— В каких, например?

— Сейчас, дай вспомнить. Их столько… Начнем по порядку. Во-первых, ты косвенно обвинила меня в том, что беременна.

Изабель нервно звякнула чашкой о блюдце.

— Ничего подобного, — прошептала она.

— Да было, было!.. Ты почти убедила меня в этом. Черт побери, я даже извинялся, — ухмыляясь, добавил он. — Хотя совершенно ни при чем. Поверь мне, дорогая, я бы запомнил, если б побывал у тебя в постели.

Лицо Изабель стало таким же красным, как ее простуженный нос, Она быстро поставила чашку на поднос и прикрыла рот рукой. Дуглас понял, что она едва удерживается от смеха.

— А в чем еще я тебя обвиняла?

— Все время твердила, что я причина твоих мук.

— Это ты уже говорил.

— Извини. В общем-то все вспомнить трудно…

— А ты постарайся.

— Сейчас. Итак, еще я был виноват в том, что идет дождь, что у тебя было несчастливое детство, что…

— Оно было счастливым! — запротестовала Изабель.

— Ну значит, ты просто морочила мне голову. Но я на всякий случай извинился.

Она расхохоталась.

— Ты очень любишь преувеличивать. Уверена, что с другими, которым ты помогал, было не легче, чем со мной,

— Гораздо легче!

— Да что они, святые, что ли?

Дуглас передвинул поднос на край стола, словно из предосторожности и ответил:

— Ну-у… в общем-то это были, не совсем женщины. По крайней мере, не в прямом смысле слова.,.

Она перестала улыбаться.

— Да кто же они такие были?

— Кобылы, — наконец решавшись, отрывисто произнес Дуглас.

Изабель открыла рот. Но к его облегчению, нисколько не оскорбилась. Вместо этого она снова громко, расхохоталась.

— О Боже! Должно быть, ты боялся не меньше меня.

— Да уж…

— А ты хоть имел понятие, что надо делать?

Он усмехнулся.

— Не совсем.

Она хохотала до слез. Потом поняла, что может разбудить Паркера, и быстро прикрыла рот рукой.

— Но ты был такой… спокойный. Такой уверенный…

— Ага. Знаешь, чего мне это стоило? Я чуть не рехнулся от страха.

— Ты?

— Да, я. А ты еще орала на меня и всячески угрожала. От этого я чуть не впал в настоящую панику.

— Вовсе я тебе не угрожала. Перестань надо мной подшучивать. Я прекрасно все помню, У меня была ясная голова. Абсолютно. Ну раз-другой я, может, и повысила голос, чтобы ты мог услышать меня в другой комнате, но все остальное… Не было ничего из ряда вон выходящего.

— Изабель, мы говорим о родах или о чаепитии?

— Я никогда не бывала на чаепитии. Но рожать рожала. И хочу, чтобы ты знал: мои страдания ничто по сравнению с тем подарком, который я в конце концов получила. Ведь он прелестный.

— Кто это?

Она начала раздражаться.

— Мой сын! А ты думаешь, я о ком?

— Обо мне.

Изабель рассмеялась бы снова, если бы совсем не расчихалась. Дуглас дал ей чистый платок, велел немедленно спать и оставил наконец одну.

К его большому облегчению, дня через два Изабель стало лучше и Паркер не заразился. К середине понедельника Дуглас был уже совершенно без сил. Он буквально засыпал, укачивая Паркера на руках, когда уловил отдаленный лошадиный топот. Изабель готовила ужин. Она тоже услышала, а потом и заметила нежеланных гостей и бросилась к Дугласу, чтобы предупредить его. Он шел к ней с той. же целью, и они столкнулись у стола. Изабель взяла сына и поспешно принялась готовиться к встрече.

Дуглас подошел к окну. Увидев, что Бойл и какой-то незнакомец, скорее всего наемник, уже пересекают двор, он произнес про себя все самые страшные ругательства, какие знал. Дуглас решил не выпускать Изабель из дома и лично встретить Бойла. Пора положить конец его террору.

Заметив, что Дуглас взялся за оружие, она без труда угадала его намерения и решила схитрить.

— Дуглас, пусть Бойл немного подождет. Тебе надо взглянуть на Паркера. Мне кажется, у него жар. Да, пусть Бойл подождет, — еще решительнее повторила она, мысленно попросив у Бога прощения за свою ложь.

Как только он запер дверь на задвижку и быстро прошел мимо нее в спальню, Изабель схватила ружье и выскочила на крыльцо, пока Дуглас не раскрыл обман и не разъярился.

Бойл уже поднимал пистолет, чтобы выстрелить в воздух. Задыхаясь, Изабель остановилась, ухватившись за дверную ручку и прикрывая ее спиной, ружье она держала под мышкой.

— Опять явился? Что тебе надо? — крикнула она.

Бойл ухмыльнулся. До чего же он гнусный! Изабель с трудом переносила его вид. Незнакомец на вороном коне хмыкнул. Она не видела его глаз, скрытых под полями шляпы, нахлобученной до бровей, но чувствовала, как его взгляд пронзает ее насквозь. Они с Бойлом явно не считали ее дробовик серьезной угрозой.

— Какая ты неприветливая, Изабель, — прогнусавил Бойл, и губы его растянулись в холодной улыбке.

— Сколько раз тебе повторять: убирайся с моей земли! — услышал он в ответ.

— Только когда захочу. Я приехал сказать, что уезжаю на время. Но не надейся напрасно — я вернусь. Я отправляюсь на ежегодную семейную встречу. Жди меня через шесть недель. Ну, может, я еще немного задержусь, кто знает. А чтобы ты не чувствовала себя одинокой, я привез показать тебе моего главного помощника, мою правую руку. Он отвечает за тебя передо мной. Его зовут Спиро.

Он повернулся к своему дружку, велел приветствовать будущую супругу, потом снова обратился к Изабель:

— Спиро будет следить за тобой. Мои люди, что в горах, тоже не оставят твой дом без пригляда. Они на посту денно и нощно. Ну, как ты, довольна заботой? А то, чего доброго, подумаешь, что без меня можешь отсюда смотаться! Очень скоро, на следующий год, ты уже будешь со мной.-Понимаешь, о чем речь? — Он сально хохотнул.

— Проваливай! — в бешенстве крикнула Иэабель.

Бойл рассмеялся.

— Когда я вернусь, ты уже будешь без пуза, с формами что надо. Так ведь, лапочка? И ты о-очень скоро станешь умолять меня на тебе жениться.

В ответ Изабель взвела курок. Рука Спиро мгновенно легла на кобуру с пистолетом. Бойл тронул поводья и поехал. Спиро поспешил следом.

— Ну что, разве я тебе не говорил? Она аж шипит от злости! — крикнул Бойл. — Но она еще поваляется у меня в ногах, перед всем городом поваляется! Вот увидишь. Подожди немножко.

Ответа Спиро Изабель не слышала — его заглушил грубый смех Бойла. Несколько минут она стояла на крыльце, наблюдая, как они постепенно удаляются, и пытаясь сообразить, что ей сказать Дугласу.

Она стояла бы так до вечера, но у Дугласа были другие планы.

Изабель не слышала, как открылась дверь, но неожиданно почувствовала, что ее с силой втянули внутрь. Дуглас обхватил ее за талию так крепко, что ей показалось, будто она в тисках. К счастью; у нее хватило ума поставить ружье на предохранитель, прежде чем опустить его на пол.

Дуглас подхватил дробовик, чтобы он не упал, и пинком закрыл дверь. Потом повернул Изабель к себе лицом и убрал руки.

Ложный живот свалился на пол, сна отпихнула его ногой. Изабель уже знала, как будет вести себя с Дугласом. Догадавшись по его глазам, что сейчас он не в состоянии рассуждать разумно, она решила перейти в наступление, которое, как известно, наилучший способ обороны.

Шагнув вперед, Изабель подбоченилась и хмуро уставилась на Дугласа.

— Слушай меня, ты, мистер Клейборн. Если бы ты вывалился на крыльцо, тебе пришлось бы пристрелить обоих. Или же один из них уложил бы тебя. А как же мы с Паркером, я спрашиваю?! У Бойла полно дружков. Убей ты его, и они тут же явятся сюда. Двадцать бандитов! Как бы мы тогда защитили ребенка? Я хороший стрелок, думаю, ты тоже. Но я смотрю на вещи трезво и говорю тебе: мы бы не выбрались отсюда живыми. Ясно излагаю?

Видимо, не очень ясно, с досадой подумала Изабель, иначе бы он не заявил:

— Если Бойл снова сюда явится, ты больше к нему не выйдешь.

— Я знала, что ты упрям, ко не до такой же степени!

— Ты меня обманула. Я хочу, чтобы ты пообещала никогда больше этого не делать.

— Послушай-ка, чего ты добился! Ты разбудил ребенка. Иди и возьми его.

— Никто из нас с места не двинется, пока я не услышу от тебя обещания. Да ты отдаешь себе отчет в том, делаешь? Я до смерти перепугался, подумав, что Паркер и вправду заболел! Черт побери, Изабель, если ты мне еще когда-нибудь соврешь…

— Если надо будет скрыть, что ты в доме, я снова солгу, — твердо ответила Изабель и затем примирительным тоном добавила: — Давай не будем ссориться. Лучше отпразднуем. Разве ты не слышал, что сказал Бойл? Он уезжает! Какая прекрасная новость!

— Я жду, — с непреклонным выражением лица произнес Дуглас.

— Ну хорошо, хорошо. Обещаю никогда больше тебе не врать. А теперь прости, но я пойду к сыну.

— Я сам к нему пойду.

Паркер слегка подмок; Дуглас быстро поменял пеленки, и ребенок тотчас заснул.

У Клейборна из головы не шел Спиро: невооруженным глазом было видно, что этот тип гораздо опаснее Бойла.

За ужином Изабель заметила необычную задумчивость Дугласа и спросила его, в чем дело.

— В Спиро. Меня волнует не столько Бойл, сколько его подручный.

— И напрасно. Бойл — жестокий и бессердечный негодяй, и ты зря сбрасываешь его со счетов.

— Не сбрасываю. Но с ним справиться легче, потому что он трус.

— Откуда ты знаешь?

— Он преследует женщину — вот откуда. Избавиться от Бойла не проблема: мне известно его самое слабое место.

— У него сотня слабых мест. Но все равно ты не можешь его убить. Иначе весь остаток жизни просидишь в тюрьме… Или тебя, упаси Господи, повесят.

— Да не стану я об него руки марать! Убить Бойла? Я придумал для него кое-что похуже. Не дождусь дня, когда наконец расквитаюсь с этой мразью.

— А что ты собираешься сделать?

— Увидишь.

— Это законно?

Он пожал плечами и сказал:

— Интересно, не нанял ли Бойл еще кого-нибудь, кроме Спиро? Ну да ладно, это я выясню. Поскольку Бойл любезно сообщил нам, что его люди наблюдают за ранчо, я начну выезжать в холмы каждую ночь и подслушивать их разговоры.

— А это обязательно? — встревоженно спросила Изабель.

— Да. Паркеру скоро восемь недель, а доктор Симпсон сказал, что к этому времени ребенка уже можно будет перевозить.

— Он говорил, лучше в десять недель.

— А малыш прибавил в весе?

— Конечно.

Дуглас с сомнением покачал головой.

— Когда я беру его на руки, то совершенно не чувствую тяжести. Он такой худенький, почти прозрачный…

— Не забывай, какой ты большой. Неудивительно, что ты даже не замечаешь веса такой крохи. Но поверь, Паркер день ото дня становится крепче. Но выносить его на холодный ночной воздух все же еще рановато.

— Надо воспользоваться шансом.

— Я не могу рисковать ребенком.

— А оставаться здесь, по-твоему, не риск?

— Не хочу и говорить об этом.

— И очень плохо, — резко бросил Дуглас. — Но я все равно выскажу все, что думаю. Давай рассуждать здраво. Братья помогут мне защитить вас с Паркером, поэтому нам лучше всего убраться отсюда, пока Бойл в отъезде. Но прежде надо убедиться, что его и на самом деле нет в городе, и тогда…

— Об этом не может быть и речи: Паркер слишком мал, чтобы трогать его с места.

— А если доктор Симпсон разрешит? Ты согласишься? Несколько минут Изабель думала, потом наконец ответила:

— Да, но только в том случае, если ты не будешь на него давить. Не пытайся уговаривать его, Дуглас, ладно?

Он пообещал.

— Ты уже думала, чем займешься, когда уедешь отсюда?

Изабель пока не решила. Она может вернуться в Чикаго и преподавать в приюте, остаться в Суит-Крике или в близлежащем Лиддивилле и получить там место учительницы… Да мало ли что еще! Будущее не пугало молодую вдову. Она всегда отличалась трезвым взглядом на жизнь и понимала: ей все равно нужно уезжать отсюда, поскольку место, выбранное покойным мужем для их дома, отнюдь не безопасно и к тому же не годится для нормального существования. Но сама мысль о том, что придется собрать вещи и покинуть насиженное место, была для нее невыносима. Принять создавшуюся ситуацию как неизбежность было для Изабель равносильно поражению, а с этим она смириться не могла. Земля и дом были исполнением заветной мечты Паркера. Он умер, защищая родной очаг, и Изабель не находила в себе сил навсегда покинуть привычное жилье, эти стены, которые, казалось, еще хранили тепло и заботу ушедшего в иной мир друга и мужа. Дуглас сильный духом и мужественный, он не поймет ее колебаний, ее боли и сомнений. Она не станет ему ничего объяснять…

— Я не хочу сейчас говорить об этом.

— Но рано или поздно тебе придется взглянуть будущему в лицо.

Она встала из-за стола и направилась в кухню.

— У меня есть время. Ведь Бойл уехал.

— У тебя нет времени! Если, конечно, ты не настолько потеряла голову, чтобы верить словам этого подонка.

— Хочешь, я испеку кекс? Вернешься из города и поешь.

— Да ради Бога! Лучше подумай о жизни, чём печь какой-то там кекс! — раздраженно воскликнул он.

Изабель отодвинула занавеску и сурово посмотрела на Дугласа.

— Сейчас я хочу печь кекс, — четко и с расстановкой произнесла она. — И это поможет мне думать гораздо больше, чем твои сентенции. Ну так как, хочешь кекс или нет?

Изабель разозлилась на него так сильно, что, казалось пристрелит, если услышит отказ, и Дуглас, решив не, искушать судьбу, больше не пытался взывать к здравому смыслу.

— Разумеется, хочу, — поспешно сказал он примирительным тоном,

Через несколько минут Дуглас уехал. Он проверил посты Бойла и только потом повернул в город. В доме Симпсона он появился среди ночи.

Доктор ждал за столом на кухне — с дымящейся чашкой кофе в одной руке и с пистолетом в другой.

— Ты сегодня поздно, сынок. Садись, я сварю тебе кофе. Как малыш?

Дуглас взял стул и уселся на него верхом.

— Не беспокойтесь. Мне, честно говоря, не до кофе. С Паркером все в порядке. Но Изабель все еще немного простужена. А если ребенок заразится? Что тогда?

— Только тепло.

— Мы и так держим его в тепле. А еще? Вдруг у него подскочит температура?!

— Дуглас, незачем на меня кричать. Ребенок слишком мал, чтобы использовать лекарства. Мы можем лишь надеяться и молиться, чтобы он не заболел.

— Я хочу вырвать их из смертельной ловушки, которую Изабель называет домом. Если соблюдать все меры предосторожности, то можно.,.

Он осекся, увидев, что доктор Симпсон негодующе затряс головой.

— Великое чудо, что, родившись преждевременно и таким слабеньким, этот ребенок жив! Ты понимаешь, что вынести малютку на ночной холод — огромный риск? И потом: куда ты собираешься их деть? Бойл перевернет весь Суит-Крик вверх дном, отыскивая Изабель и малыша. В Лиддивилле ты их тоже не спрячешь, у Бойла и там наверняка есть свои люди, я тебе уже говорил об этом. Кто-нибудь из жителей услышит о вашем появлении, посплетничает с соседом — и пошло-поехало. Повторяю, сын мой, это очень опасно.

У Дугласа заломило в висках.

— Какой клубок… — пробормотал он.

— Изабель очень хочет уехать? — с сочувствием спросил доктор.

Дуглас покачал головой.

— Я бы не сказал. Она понимает, что должна это сделать, но не желает даже говорить о будущем. Откладывает на потом. Это меня очень тревожит.

— Ясно… А у меня к тому же есть неприятная новость, — сказал Симпсон. — Бойл нанял нового человека. Зовут его Спиро. Страшный тип! Я узнал о нем все, что мог. Сэм познакомился со Спиро в пути, во время своей предыдущей поездки в Дакоту, и вот теперь решил воспользоваться услугами этого зверя. Завтра утром Бойл уезжает, это совершенно точно: я слышал, как он говорил Джасперу Куперу, что оставляет вместо себя Спиро. — Доктор сделал глоток кофе и продолжил: — Никто в городе и не подозревает, что у Изабель есть защитник. Так что время работает на тебя, сын мой. До возвращения Бойла у вас есть месяц, чтобы как следует подкормить ребенка.

— Но вы же говорили, что Паркера можно перевозить в восемь недель.

— А еще я говорил, что в десять — лучше и безопаснее.

— А если у меня будут помощники? Могу я…

— Подумай хорошенько, сынок, ты ведь не хочешь, чтобы Изабель с сыном оказались в эпицентре сражения? Конечно, нет. Тебе не следует торопиться. Во всей этой ситуации есть и светлые стороны. Да-да, есть, — повторил доктор, поймав недоверчивый взгляд Дугласа, — Ты прекрасно справлялся аж целых семь недель. Я уверен, что ты сумеешь выдержать еще какое-то время, тем более что сейчас вы сможете чувствовать себя немного поспокойнее — без Бойла будет гораздо легче. А потом пошлешь за помощью и вызволишь Изабель с сыном. Чем крепче будет дитя, тем больше у него шансов выжить, пойми наконец. Все не так уж печально, правда?

— Да, черт побери.

Симпсон захихикал:

— Достается тебе от нее, а?

Дуглас молча пожал плечами.

— Да это ясно как Божий день, — фыркнул доктор. — А ты не подумываешь влюбиться в нашу девочку?

— Нет-нет!.. — горячо опроверг предположения доктора Симпсона Дуглас. И он не обманывал. Он не «подумывал». Он уже влюбился.

Глава 9

Жизнь Дугласа Клейборна превратилась в сплошное мучение. Он постоянно пребывал в таком раздражении, какого никогда раньше не испытывал, и ему это сильно не нравилось.

Он все время сердился на Изабель и по возможности старался держаться подальше от нее и вести себя так, чтобы она не заметила его жадных, горящих глаз. Он поклялся себе пресечь физическое влечение, возникшее между ними. Естественно, Изабель в жизни не признается, что ее брак с Паркером не принес ей особой радости. Да, Паркер был далеко не так хорош, как она пыталась внушить Дугласу. Но если она хочет вознести его, превратить в святого, пусть так и будет, решил Дуглас. Поэтому каким бы непрактичным, бестолковым и даже глупым ни считал он этого человека, он придержит свое мнение при себе. Да и какое у него, собственно, право критиковать покойного? Почему его, Дугласа Клейборна, должно волновать, как Изабель Грант чтит память Паркера Гранта, которого, судя по всему, до сих пор продолжает любить?

Дуглас понимал, что рассуждает нелогично. Ведь то, что вызывало у него недовольство, всего лишь преданность.

А он всегда уважал и любил людей преданных, особенно когда быть таковыми не легко и не просто, как, например, было в его семье… и в семье Изабель. Это качество характера он ценил выше всех остальных. Да, она продолжает хранить верность умершему мужу. Но ведь, по правде говоря, Дуглас и не ожидал от нее ничего другого. Иное дело, что верность эта слепая — Изабель подарила Гранту свою любовь, а он… он подвел ее по всем статьям…

Впрочем, что до этого Дугласу? Как только ребенок наберется сил, его можно будет вместе с матерью отвезти в Суит-Крик, а потом Дуглас расквитается с Бойлом и его приспешниками и вернется домой, где ему и положено находиться. А до этого будет вежливым, предупредительным и постарается держаться в некотором отдалении от Изабель.

Легко сказать!

Стоило Дугласу закрыть глаза, как в мозгу его возникали картины одна соблазнительнее другой. Не в силах бороться со сладостными видениями, он дошел до того, что боялся смежить веки.

Еще хуже стало, когда Изабель потребовала, чтобы он перестал спать на полу и перебрался на ее кровать: дескать, днем она не спит, постель Паркера легко перенести в другую комнату, а Дуглас может спокойно устроиться в спальне, где ему никто не помешает.

Но мог ли он заснуть, чувствуя легкий, таинственный женский аромат? Да лучше умереть, чем так мучиться! Сказать ей? Объяснить? Она все равно не поймет. И бедный Дуглас вертелся в постели, скрипел зубами и спрашивал себя: интересно, сколько он еще способен выдержать, прежде чем сойдет с ума? Единственной радостью был Паркер, который бодро набирал вес и становился здоровее день ото дня. Его голосок уже не был похож на слабый писк, а звучал в полную силу и очень требовательно. Дуглас не подозревал, что в столь раннем возрасте у детей проявляется индивидуальность. Месяцев в пять-шесть — еще куда ни шло, но сын Изабель, похоже, не совсем обычный ребенок, как и Мэри Роуз, когда была совсем крохой.

Паркер был несколько худее Мэри Роуз, но стоило ему просто открыть рот, как его власть над взрослыми становилась полной.

Дуглас очень привязался к маленькому тирану. Правда, бывали моменты, когда среди ночи, расхаживая по комнате и укачивая Паркера, он жаждал заткнуть уши ватой, чтобы хоть мгновение послушать тишину. Но когда малыш, вцепившись ручонками в большой палец Дугласа, наконец крепко засыпал, тот умиленно смотрел на мирно сопящее у него на руках существо и думал о том, насколько крепка связь между ними. Он помог Паркеру появиться на свет; разумеется, он ему не родной отец, но так хотелось увидеть его первые шаги, услышать первые слова, наблюдать за его развитием…

Да, ребенок был радостью. Но физическое влечение Дугласа к его матери становилось все сильнее, и, хотя он пытался убедить себя, что для него Изабель должна быть неприкосновенна, ничего не помогало. Восемь недель, прожитые в такой близости, давали о себе знать. Напряжение и возбуждение, казалось, ощущались даже в воздухе, они словно стали осязаемы.

Изабель на все это смотрела иначе. Она была уверена, что Дуглас ждет не дождется, когда избавится от нее. Он едва выносил ее присутствие в комнате. Как ни старалась она привлечь его внимание, он ее демонстративно не замечал. Если же она случайно прикасалась к нему или подходила слишком близко, он становился напряженным и злым. Такое отношение тревожило Изабель гораздо больше, чем ей этого хотелось бы. Она часто видела Дугласа во сне и ужасалась и стыдилась этих видений, где они неистово любили друг друга, причем каждый раз именно она, Изабель, была активной стороной. Она не могла понять, почему ей никогда не снится покойный муж. Ведь, наверное, должен? Паркер всегда был ее самым близким и верным другом. Дуглас тоже друг, но он совсем не похож на ее мужа. Паркер был нежный и ласковый, но непрактичный, а Дуглас — страстный, чувственный, невероятно мужественный, практичный абсолютно во всем — он даже роды сумел принять. Он такой уверенный, спокойный, надежный… Впервые в жизни Изабель почувствовала, что рядом с ней человек, на которого она может опереться. До появления Дугласа она полагалась только на себя и одна отвечала за все и все решала…

Она хотела его так, как никогда не хотела мужа. Да, как это ни горько сознавать, интимная жизнь с Паркером была простой обязанностью: оба они горели желанием завести ребенка, но ни один из них не пылал страстью к другому. Забеременев, Изабель почувствовала огромную радость и… облегчение. После того как доктор Симпсон подтвердил диагноз, она уже спала отдельно от Паркера…

Изабель тяжело переживала потерю дорогого друга, но не возлюбленного; она не могла тосковать по тому, чего никогда не испытывала… И тут в ее жизни появился Дуглас.

О, как же Изабель хотелось, чтобы Дуглас Клейборн разонравился ей, чтобы прекратились эти ужасные и сладкие сны, в которых она вела себя так непристойно! Но стоило ей подумать о предстоящем расставании, как сердце больно сжималось, а на душе становилось пусто.

Изабель простить себе не могла, что не только сама мучается от раздирающих ее противоречивых чувств, но и смущает ими Бога: то она просила его в молитвах сделать так, чтобы Дуглас уехал, то умоляла оставить его с ней… Но она верила, что уж Господь-то сумеет разобраться во всей этой сумятице, которая царит в ее мыслях и сердце…

Как-то днем Дуглас застал Изабель за купанием. Увидев, что дверь в спальню закрыта, она посчитала, что он крепко спит, и решила вымыться. Изабель ступала тихо, как мышка. Налив полное корыто воды, нагретой на печи, она разделась и с наслаждением погрузилась в эту импровизированную ванну. Боясь разбудить Дугласа, она даже не плескалась, а лишь осторожно поглаживала тело. Потом, завязав ленточкой волосы на макушке, чтобы они не намокли, Изабель откинулась назад и блаженно закрыла глаза, но вдруг услышала скрип половицы. Она мгновенно открыла глаза и увидела Дугласа, выходящего из спальни.

Оба замерли. Они были слишком ошеломлены, чтобы произнести хоть слово. Изабель затаив дыхание в упор смотрела на Дугласа, который стоял словно громом пораженный. Он никак не ожидал увидеть ее в корыте, из которого торчали плечи да кончики пальцев на ногах.

Дуглас был босой, только в одних брюках из оленьей кожи, которые не потрудился застегнуть. Темные волосы покрывали всю грудь. Взгляд Изабель скользнул ниже, и она заставила себя закрыть глаза.

— Ты забыл застегнуть брюки, — наконец хрипло проговорила она.

Она в своем уме? Брюки! А сама в этом чертовом корыте лежит совершенно голая! Дуглас смотрел на Изабель всего лишь несколько секунд, но ему вполне хватило этого времени, чтобы увидеть золотистые плечи, розовые пальчики на ногах и, черт побери, все остальное тоже!

О Боже, у нее веснушки даже на груди!

За невольно доставленные муки он отомстил единственным способом, каким мог: повернулся и кинулся обратно в спальню, громко хлопнув дверью.

Шум разбудил ребенка. Изабель просто взбесилась. Смущения как не бывало! Да что же это такое в конце концов? Шарахается как от прокаженной? Она даже хотела, завернувшись в полотенце, прямиком броситься к Дугласу, чтобы высказать ему, как надоело ей подобное отношение, но вовремя опомнилась.

Паркеру-младшему не было никакого дела до переживаний матери. Пока Изабель вытиралась и надевала халат, он а исходил криком, полным голодной ярости. Изабель вынула ребенка из комодного ящика, стоявшего на столе, и прижала к себе. Она злилась все сильнее. Не должен ее милый сыночек спать в ящике от комода! Боже праведный, ну почему этот Дуглас не может придумать ничего толкового?!

Сменив Паркеру пеленки и распашонку, Изабель опустилась в кресло-качалку и начала кормить сына, тихим шепотом рассказывая ему обо всех провинностях Дугласа. Паркер таращил на нее глазенки, с жадностью глотая молоко; наконец он насытился, и еще до того как Изабель прижала его к плечу, довольно срыгнул и смежил веки.

Изабель укачивала его, пока не почувствовала, что сама засыпает.

Через минуту появился Дуглас. Изабель не решалась заговорить с ним, чувствуя,, что еще слишком сердита. Она молча передала ему ребенка, поменяла белье в ящике, потом так же молча взяла сына обратно и положила его спать.

Ужин был почти готов. В большом железном котле Изабель приготовила наваристый бульон, оставалось лишь накрыть на стол и подогреть бисквиты.

Она чувствовала, что Дуглас тоже злится на нее, но сдерживается. Неужели он всегда способен контролировать себя? Он ведь не железный. Раздражение охватило Изабель с новой силой. В довершение ко всему она сожгла бисквиты, и это стало последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Он все равно их съест, поклялась себе Изабель, даже если ей придется затолкать их ему в горло. Съест он и бульон с мясом, из-за которого она простояла у плиты несколько часов!

Изабель понимала, что не права и что Дуглас в общем-то ни в чем не виноват. Ну и пусть! Ей осточертело постоянное нервное напряжение, в котором она пребывала последние дни… Немного успокоившись, Изабель решила вести себя разумно. Она отнесет Дугласу ужин в сарай, тем самым предлагая перемирие. Может быть, такая забота поднимет ему настроение? А после того как он поест, она потребует с него ответа, почему в последнее время ему стало так трудно жить с ней в одном доме. Если Дуглас спросит, с чего она это взяла, аргументов у нее предостаточно!

Изабель еще раз взглянула на Паркера, потом завязала волосы белой лентой и направилась с подносом в сарай, по пути репетируя свою речь: «Уверена, что ты хочешь есть, поэтому я…» Нет, надо придумать что-то получше. Это какой-то робкий лепет. «Я оставлю поднос у двери, Дуглас, Если проголодаешься, поешь…»

Так, уже лучше. Гораздо лучше! А потом, когда он поужинает, ока предложит ему сесть и поговорить.

Набрав в легкие побольше воздуха, Изабель решительно вошла, Дуглас, закатав рукава, выливал большое ведро воды в металлический чан. На полу стояли еще два, уже полные.

Он выпрямился, расправил плечи, вытер руки висевшим на столбе полотенцем и пошел в стойло к Пегасу.

Изабель направилась туда же. Она слышала, как Дуглас что-то шептал животному, но слов не разобрала. Он ласково погладил коня по шее. Пегас, давая понять, что ему нравится такое внимание хозяина, ткнулся мордой ему в плечо.

Дуглас знал, что Изабель стоит и смотрит на него; он замер в ожидании того, что она скажет, — наверняка начнет на него нападать. Видимо, она с трудом заставила себя прийти сюда, к тому же ей тяжело держать поднос: стакан дребезжал, стукаясь о края тарелки, а вилка и нож аж подпрыгивали, как Дуглас заметил краем глаза. Изабель или нервничает, или делает это нарочно, чтобы обратить на себя его внимание.

Прежде чем заговорить с Изабель, Дугласу необходимо было справиться с охватившим его раздражением. Если он сейчас посмотрит на нее, то, потеряв терпение, может наговорить грубостей, оскорбить ее лучшие чувства, а потом его заест совесть…

— Долго ты еще намерен не замечать меня? — осведомилась Изабель.

Дуглас решительно повернулся к ней.

— Не могу понять, почему ты все-таки нарушила свое обещание. Я ведь просил тебя не выходить из дома по вечерам, помнишь? Не могу же я охранять тебя и одновременно находиться в сарае!

— Да, я прекрасно это помню. Но я подумала, что ты, должно быть, голоден и…

Он перебил ее:

— А ты помнишь, почему мы решили, что это опасно?

— Дуглас, перестань обращаться со мной как с ребенком! Еще раз тебе говорю — я все отлично помню. Как-то я тебе рассказала… что однажды люди Бойла напились и ночью спустились по холму… Услышав об этом, ты запретил мне выходить вечером.

— Ты кое-что упустила.

— Разве? — невинным тоном спросила Изабель. Дуглас выразительно посмотрел на нее — в его взгляде читалось явное неверие в столь поразительную забывчивость.

— Ты говорила, что они пытались сломать дом, — холодно отчеканил он.

Изабель понимала, что Дуглас прав. Она поступила крайне неразумно: поддавшись минутному порыву, оставила в доме сына и побежала в сарай. А что, если в это время… Не дай Господи! Она обязана защищать ребенка. О Боже, она к тому же ружье не взяла!

— Я… я не подумала, — неохотно признала Изабель. — Ты доволен? В последнее время у меня слишком много забот. А теперь, извини меня, я пойду к мальчику.

Она повернулась и поспешно вышла из сарая.

— А где ружье? — крикнул Дуглас ей вслед.

Изабель не ответила. Он прекрасно знает, где это чертово ружье, раз она вошла в сарай с одним только подносом. Специально спросил, чтобы выставить ее полной идиоткой! Она себя таковой отнюдь не чувствовала, но разозлилась на себя еще сильнее. Если бы ее не отвлекали мысли о непонятном поведении Дугласа, она в жизни бы так не поступила!

Ребенок спокойно спал в ящике, который стоял на столе. Когда Дуглас вошел в дом, Изабель стояла рядом, глядя на сына. Надо бы отнести его в спальню, подумал Дуглас, но не произнес ни слова. Больше нельзя откладывать обсуждение будущего Изабель, сейчас он приведет себя в порядок и заставит ее принять решение…

Дуглас схватил полотенце, кусок мыла и пошел обратно в сарай помыться.

Он вылил на себя несколько ведер холодной воды, но это ничуть не облегчило горячку, которую он испытывал уже несколько недель подряд, стоило ему подумать об Изабель. Да хоть снегом натрись, чертыхнулся про себя Дуглас, все равно внутри будет бушевать огонь.

Надо поскорее уехать отсюда. Но он не может это сделать, не узнав, куда в конце концов хочет отправиться Изабель. А она все время откладывала решение, но сегодня ночью ей придется его наконец принять. Дуглас понимал, что при разговоре ему надо держаться подальше, — одно только присутствие Изабель превращало его во взбудораженное животное.

Он переоделся во все чистое, погасил в сарае свет и попытался внутренне собраться, зная, что беседа с Изабель будет долгой и нелегкой.

Поднос с нетронутой едой Дуглас поставил на кухне.

— Нам надо поговорить, — тихо прошептал он, боясь разбудить ребенка. — Но сначала я отнесу Паркера.

— В комод? — язвительно спросила Изабель.

— Сейчас не время поддаваться дурному настроении. Нам надо…

— Ах настроению? Просто не верится, что ты произнес это слово… Оставь ящик на столе и пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать.

Они вошли в спальню, Изабель закрыла дверь. Потом драматическим жестом указала на простыни на полу.

— Может быть, ты объяснишь мне, почему спал на полу, а не на моей кровати? Я догадываюсь почему, но хочу услышать это от тебя.

— А с чего ты взяла, что я спал на полу?

— Да с того, что даже сама мысль лечь на мою кровать тебе омерзительна. Я права?

— Нет, не права.

Дуглас посмел нахмуриться! Взбешенная, Изабель отскочила к другому концу кровати, чтобы оказаться подальше от этого невыносимого типа.

— Не отрицай! — прошипела она. — Я знаю, тебе осточертело здесь сидеть. Ты с трудом выдерживаешь мое присутствие. Да что я такого сделала, чтобы стала тебе так противна? — Заметив, что Дуглас собирается что-то сказать, она махнула рукой. — Не надо, не отвечай. Я все понимаю: думаю, тебе пора уехать. Ведь ты поэтому хочешь поговорить со мной. Да?

Неужели она говорит серьезно? Как глупы и наивны порой бывают женщины! Она все перевернула с ног на голову. И как только она умудрилась прийти к столь невероятным выводам? Не может быть, чтобы никто и никогда не говорил ей, какая она красивая… Но по всей видимости, дело обстоит именно так.

— Ты и понятия не имеешь о том, что я думаю в действительности, — тихо сказал Дуглас, потрясенный этим открытием.

Изабель набрала в легкие побольше воздуха и приказала себе прекратить нападки на Дугласа и извиниться.

— Прости меня за то, что накричала на тебя. Я такая неблагодарная! Ведь если б не ты, мы с Паркером просто пропали бы! Я… я сорвалась. Но пойми меня и ты — в последние дни я чувствую себя очень скверно, внутренне разбитой, опустошенной….

— Но почему?

— Почему? И ты еще спрашиваешь? Да взгляни правде в лицо! Моя жизнь разлетелась на мелкие осколки. Я не знаю, как…

— Ты преувеличиваешь, Изабель. Все не так уж плохо, — мягко сказал Дуглас.

Он собирался напомнить ей о прелестном сыне, который приносит столько радости, но Изабель не дала и слова вставить. Она была не в состоянии разумно мыслить и не хотела выслушивать никаких возражений.

— Нет, плохо! Все плохо! — истерично выкрикнула она. — Сын лежит в ящике от комода, а у него должна быть нормальная колыбель! А мой дом? Думаешь, я сама не понимаю, где он построен? Многие в городе пытались отговорить Паркера селиться в этом месте, но он был уверен: на чертовом болоте можно жить — и хотел доказать, что все кругом ошибаются! Ну что, доволен? Наконец-то я признала, что Паркер отнюдь не был совершенством. А ты? Ты-то чем лучше? Грубый, холодный, черствый! И такой практичный, что просто визжать хочется.

— Ты и так визжишь, дорогая.

— Не смей называть меня «дорогая»! Ты что, никогда не теряешь терпения? У тебя нервы железные?

— Теперь моя очередь. А то ты все время задаешь вопросы и не позволяешь на них ответить.

Как всегда, он, говорил ровным, холодным голосом. Изабель пришла в отчаяние.

— Неужели ты не понимаешь? Ты меня губишь!

— Это еще надо посмотреть, кто кого. Хочешь об этом поговорить? — Он резко хохотнул и подошел к ней. — Должно быть, ты слепая или совершенно чокнутая, если не понимаешь, что делает со мной один только твой вид.

Слова полились сами собой, Дуглас уже не мог остановиться.

— Я сплю на полу, потому что запах твоих простыней, женщина, возбуждает меня невероятно и я не могу заснуть. Я способен думать только о том, как буду любить тебя. Понимаешь? — Он прижал Изабель к стене и уставился прямо в глаза. — Ну что, испугалась? Я тебя ошарашил так сильно, что ты потеряла дар речи? Я тебя шокировал? Какого черта ты улыбаешься, Изабель? Я хочу с тобой в постель. Дошло до тебя? — Дуглас перевел дыхание. — Ну что, испугалась? — снова спросил он.

Она медленно покачала головой.

— Изабель, умоляю тебя, прикажи мне уехать.

— Останься.

— Понимаешь…

— О да, я понимаю, — прошептала Изабель. Она подняла руки и обняла Дугласа за шею.

Он нежно обхватил ее лицо ладонями и наклонился.

— Я старался держаться подальше от тебя… — хрипло проговорил он.

— Правда? — спросила она, глубоко вздохнув.

— Но мне не хватило сил сопротивляться до конца. Эти сексуальные…

— Веснушки?

— Они, дьявол бы их побрал! Ну сколько может мужчина терпеть искушение, прежде чем надкусит яблоко, дорогая? Когда я увидел тебя обнаженной, я чуть…

— Дуглас, ты наконец поцелуешь меня или нет?

Едва она успела договорить, как он прижался к ее губам и приоткрыл их. Это был невероятно прекрасный, чувственный поцелуй, Изабель словно растворилась в нем. Все ее существо было охвачено негой, ей хотелось прижаться к Дугласу как можно теснее, слиться с ним, и она послушно подчинялась этому сладкому и повелительному напряжению своего тела…

Они даже не заметили, как разделись и оказались в постели. Дуглас собирался уложить ее на спину, но каким-то странным образом Изабель оказалась сверху; нежно касаясь кожи, она целовала его грудь — кагкдый дюйм…

Боже, как он ее любит! В ней есть все, что он всегда хотел иметь в своей любимой.

Ее теплая атласная кожа возбуждала Дугласа. Изабель была полным совершенством; ему нравилось, когда ее груди касались его груди, ему нравилось, что она не пыталась скрыть необузданность своего желания. Ее стоны доводили его до неистовства. Он тоже перестал сдерживать себя; набросившись на Изабель словно изголодавшийся, он жадно целовал ее шею, плечи, грудь. Потом двинулся ниже… Самый властный из всех человеческих порывов овладел Дугласом с мощью потока, смывающего на своем пути все преграды и запреты. Разум, воля, столь долго державшая в узде плотские желания, — все отступило перед этой разбушевавшейся стихией.

— Ой, что ты делаешь? — страстно прошептала она, пылая в блаженной истоме.

— Я хочу поцеловать каждую веснушку.

Изабель казалось, что более романтических слов она в жизни не слышала.

— О Боже…— простонала она, почувствовав, что теряет власть над собственным телом, что горячая волна желания накрыла ее с головой и она тонет в ней, тонет…

Когда он вошел в нее, Изабель ощутила легкий укол боли. Он начал медленно двигаться, и она, мгновенно угадав нужный ритм, ответила и вскоре почувствовала огромное наслаждение. Дуглас словно стал частью ее самой.

Он упивался каждым словом, каждым стоном, каждым движением Изабель и все не мог насладиться ее наготой, ее гладкой кожей, мягкими волосами, восхитительными, пьянящими ощущениями ее груди под своими ладонями… Когда желание достичь вершины стало почти нестерпимым, он заставил сначала ее испытать мгновение наивысшего блаженства и лишь тогда дал себе волю — в неистовых содроганиях тела и торжествующем крике любви.

Острота никогда прежде не изведанного наслаждения потрясла Изабель; она страстно прижалась к Дугласу, ей показалось, что мир рассыпался на тысячи сверкающих звезд. Счастье любви буквально затопило ее, так что ей захотелось плакать и смеяться одновременно…

Несколько минут Дуглас не мог прийти в себя, он прижимал Изабель к груди и, уткнувшись ей в шею, медленно гладил по спине.

— Тебе хорошо? — шепотом спросил он.

Она не ответила, но вздохнула так выразительно, что он все понял, прежде чем нашел в себе силы поднять голову и заглянуть ей в лицо.

Он испытал невольное чувство гордости, увидев, что довел Изабель почти до изнеможения. Она уснула, прижавшись к Дугласу: их ноги сплелись, золотистая головка Изабель покоилась у него на груди. В этот миг Дуглас понял, что эта женщина целиком принадлежит ему.

Как хорошо лежать с ней рядом, держать ее в объятиях… Он бы провел так всю жизнь!

Глава 10

Лежа в темноте с открытыми глазами и обнимая уснувшую Изабель, Дуглас терзался сознанием своей вины. Какую ужасную ошибку он совершил! Воспользовался беззащитностью молодой женщины, ее полной зависимостью от него! Он повел себя недостойно. Боже, да о чем он думал! Он вообще потерял разум, а если и думал, то не головой. Иначе никогда не прикоснулся бы к ней. Это непростительно. Ведь Изабель испытывает по отношению к нему чувство благодарности, глубокой признательности, и только поэтому… Дуглас едва не застонал от досады и негодования на самого себя. И все же из головы не выходила мысль: он до конца своих дней не забудет тех невероятно прекрасных ощущений, которые пережил сегодня ночью, минуты любви с Изабель останутся с ним на всю жизнь…

При свете дня она взглянет на него совсем другими глазами. Обстоятельства заставили их броситься в объятия друг друга, в иное время и в ином месте Изабель вряд ли выбрала бы его. Стоит ей вернуться в большой мир, и она сама это поймет.

Он, Дуглас, полная противоположность ее покойному мужу. Паркер был мечтателем, а Дуглас — реалист до мозга костей. И до недавнего времени весьма разумный человек.

Захныкал Паркер, и Дуглас прервал свои мрачные раздумья. Он переодел ребенка в сухое, взял на руки и начал баюкать, шепотом делясь тем, какие адские муки ему приходится терпеть. Малыш на несколько минут затих, с любопытством тараща глазенки на разглагольствующего Дугласа, который с грустью смотрел на его крошечное личико: Клейборну казалось, что скоро ему предстоит разлука с собственным сыном, ибо с первой минуты жизни Паркера по-отцовски полюбил его.

Ребенок уснул. Дуглас поцеловал его в лобик, шепотом признавшись, как сильно любит его, и положил обратно.

Он ласково коснулся плеча Изабель. Она обвила руками его за шею и притянула к себе. Он поцеловал ее брови, заставляя открыть глаза.

— А ты каждую ночь должен проверять людей Бойла? — сонно пробормотала она.

— Да.

Все еще во власти сна, она не спорила, просто встала и пошла за Дугласом, чтобы запереть за ним дверь.

— Ты надолго? — спросила она его у порога.

— Как обычно. Послушаю, о чем они говорят, и вернусь.

— До сих пор они не сказали ничего для нас важного, — сказала Изабель.

— И все же лучше проверить.

— Будь осторожен, — нежно проговорила она и, крепко прижавшись к нему, поцеловала.

Дуглас с трудом удержался, чтобы не ответить на ее призыв, и часом позже был вознагражден за то, что не нарушил заведенного порядка: на сей раз люди Бойла на удивление разговорились. Как обычно сильно пьяные, сегодня они не жаловались друг другу на Бойла за то, что он заставляет их сторожить каждую ночь. Они злились на Изабель. Только на нее! Какого дьявола она кочевряжится, упрямая ослица, неужели не понимает, как богат и могущественен Бойл? Ничего, поймет и сразу подчинится ему. Хозяин жаждет увидеть, как молодая вдова бросится перед ним на колени, умоляя жениться на ней. Ну так в чем дело? Наемники Бойла не сомневались, что так и случится, и очень скоро.

Дуглас и прежде слышал подобные высказывания, но никогда еще в них не звучало столько злобы. Кто-то из бандитов предложил поддержать план Спиро — разрушить дом Изабель и перевезти ее на ранчо Бойла.

— Спиро хочется произвести впечатление на хозяина. Он говорит, что если мы уложим эту бабу в постель к Бойлу, тот наградит нас всех немалыми деньгами.

Против замысла Спиро были только двое, один из которых все время бубнил, что Бойл до сих пор не заплатил им за последний месяц и обещал отдать деньги только после своего возвращения из Дакоты.

Чем дольше Дуглас слушал, тем яснее понимал, как сильно наемники боятся Спиро; вряд ли кто-нибудь из них решится спорить с «правой рукой» Бойла.

Дугласа приводило в ярость каждое слово, произнесенное негодяями в адрес Изабель, и лишь забота о безопасности ее и Паркера удерживала его от решительных действий. Но очень скоро Бойлу и его людям предстоит ответить за все их гнусные делишки.

Время истекло. Дуглас Клейборн принял решение вызвать братьев…

Как он и ожидал, доктор Симпсон начал возражать.

— Бойла не будет еще неделю или две, а для ребенка имеет значение каждый лишний час. Он еще очень хрупок для переезда, — запротестовал он. — Я категорически против подобного…

— А знаете, что случится, если явится Спиро? — резко оборвал его Дуглас. — Я убыо его, и Бойл с двумя десятками помощников незамедлительно явится на ранчо. Тогда у Паркера вообще не останется шанса выжить. В глубине души вы и сами понимаете, что я прав. Пошлите эту проклятую телеграмму завтра же.

— Ну, Бог тебе в помощь, сынок, — со вздохом ответил Симпсон.

Дуглас и раньше не любил признавать свои ошибки, и когда утром он заговорил с Изабель, эта черта его характера снова дала о себе знать.

Он нервно расхаживал перед камином, когда она вышла, держа в руках корзинку с шитьем. Изабель быстро поставила ее на стол, чтобы обнять Дугласа, но он мрачно попросил ее сесть.

Изабель понятия не имела, что он собирается ей сообщить, пока не взглянула ему в лицо.

— Что-то не так? — с тревогой спросила она.

— Мы — вот что не так, — отрывисто, почти грубо проговорил он.

Она удивленно захлопала ресницами.

— Не-ет… — в полном недоумении протянула Изабель и заморгала.

— Да, — твердо сказал он. — Мне не надо было тащить тебя в постель. Попытайся понять меня правильно, Изабель. Получается, что я воспользовался твоей беззащитностью и зависимостью от меня. Я поступил крайне неразумно, если не сказать — бесчестно. Ради Бога, не тряси головой! К тому же ты могла забеременеть. Что сделано, то сделано, но больше подобное не должно повториться.

Ее потрясла жестокость его слов. И прозвучавший в голосе гнев.

— Да не хочу я ничего понимать! Зачем ты так говоришь? Неужели не понимаешь, как сильно ты обижаешь, даже оскорбляешь меня?

— Пожалуйста, не осложняй наше положение. Оно и так достаточно сложное. Есть множество причин, по которым наш поступок следует считать ошибкой.

— Приведи хоть одну, которая имела бы смысл.

— Ты чувствовала себя обязанной мне.

— Конечно. Но я вовсе не поэтому отдалась тебе. Я хотела тебя. Я… То, что между нами произошло, прекрасно… Такая любовь… И… — Изабель была не в силах продолжать, глаза ее наполнились слезами, и она отвернулась от Дугласа. Неужели волшебные часы, проведенные вместе, значили для него так мало? Нет, она ему не верит. Не может поверить!

— Как только ты уедешь отсюда, весь этот эпизод…

— Эпизод? — прошептала она. — Хоть на минуту перестань быть таким рассудочным! Прислушайся наконец к своему сердцу!

— Черт побери, женщина!. Да следуй я на самом деле советам разума, я, во-первых, давно вытащил бы вас с Паркером из этой ловушки, а во-вторых, держал бы подальше от тебя свои руки!

— Напрасно ты так полагаешь. Я бы никуда не поехала. Это опасно для ребенка. Остаться гораздо благоразумнее. А вчера ночью я хотела тебя так же сильно, как ты меня.

Она подбежала к Дугласу, попыталась обнять, но он отстранился, качая головой.

— Изабель, попытайся понять. Обстоятельства бросили нас в объятия друг друга, мы пошлина поводу плотских желаний. Ты была в отчаянии, испытывала благодарность за помощь и это чувство приняла за любовь. Плохая основа для совместной жизни. Со временем, на расстоянии, ты поймешь мою правоту. У тебя и у твоего сына впереди вся жизнь.

— Без тебя?

— Да, без меня, — бесцветным голосом произнес Дуглас. Все, он с этим покончил! Он чувствовал себя внутренне разбитым и опустошенным.

Мысли Изабель путались. Даже если бы она захотела сейчас возразить ему, она не в силах была бы вымолвить ни единого слова. Ее всю трясло, голова закружилась, и она прислонилась к стене, прикрыв глаза. У нее не было сил, чтобы попытаться заставить Дугласа переменить решение.

Неровными, спотыкающимися шагами Изабель направилась в спальню, моля Бога, чтобы Дуглас пошел за ней, сказал бы хоть что-то, дающее надежду на совместную жизнь.

Он молчал.

Тогда Изабель вернулась, собираясь поговорить с ним в последний раз, но при взгляде на суровое, замкнутое лицо Дугласа, ставшее для нее загадочным, слова застряли у нее в горле. Сердце ее разрывалось, в голове колоколом звучали резкие слова Дугласа. Она снова в отчаянии взглянула на него. Он стоял, склонив голову, опершись о каминную полку. Теперь его лицо выражало такую душевную муку, такую глубокую боль, что она внутренне содрогнулась.

Он казался убитым горем. Неужели он и правда сказал ей «прощай» и они расстанутся навсегда?

— Дуглас, разве не имеет никакого значения то, что я люблю тебя? — сдавленным голосом проговорила она.

Он ничего не ответил.

Глава 11

Последующие два дня Изабель и Дуглас старались избегать друг друга. Изабель мучили тяжелые раздумья о будущем и тщетные попытки смириться с решением Дугласа покинуть ее и Паркера. Его же занимал более практичный вопрос: как им всем остаться в живых до тех пор, пока не придет помощь.

Он еще не рассказал ей о подслушанном разговоре людей Бойла и плане Спиро. Не сообщил и о посланной братьям телеграмме. Всякий раз, когда он касался этой темы, Изабель отворачивалась от него и под тем или иным предлогом уходила в комнату или спальню.

Днем Дуглас хлопотал по хозяйству, а с наступлением темноты верхом отправлялся на холмы — проверять людей Бойла.

Изабель все время что-то пекла. К раннему утру второго дня на столе стояло четыре пирога и два кекса. Она все еще толклась у плиты, когда Дуглас собрался уходить.

— Ты можешь наконец прекратить терзать тесто и послушать меня? — обратился он к ней.

— Конечно, — спокойно ответила Изабель.

Дуглас понимал, что Изабель глубоко оскорблена, но если бы она знала, каково у него на душе! Быть с ней, склониться над ней, заключить в свои объятия, прижать к своему сердцу и обо всем забыть, чтобы осталось только блаженство ласк, прикосновений, тихий шепот, два смешавшихся дыхания, ответные поцелуи… Желание это было таким острым, что его тело чуть не разрывалось от боли. Но Дуглас упорно не затрагивал темы их дальнейших взаимоотношений и стоически молчал, не желая затевать очередной спор. Если Изабель снова расплачется, он этого не перенесет! Решение принято, и Дуглас был убежден, что оно верное. Когда они будут далеко друг от друга, Изабель и сама это поймет…

— Если тебе не трудно, упакуй кое-какие вещи, которые ты хочешь взять с собой, — сухо сказал он.

— Мне не трудно, — тихо ответила Изабель.

— Как следует запри за мной дверь.

— В такой дождь никто не будет следить за домом. — Я все-таки поеду и проверю.

— Дуглас, я люблю тебя! — неожиданно для нее самой вырвалось у Изабель. — Не могу понять почему…

— Ты слишком взвинчена, чтобы говорить на эту тему, — резко оборвал он ее. — Когда будешь более…

— Разумной? — не скрывая иронии, спросила Изабель. Тень грустной усмешки пробежала по ее лицу.

— Да, — твердо припечатал он, сделав вид, что ничего не заметил.

Изабель, вне себя от ярости, готова была швырнуть в него тесто, которое месила. Дрожащими от негодования руками она быстро поставила миску на стол, чтобы удержаться и не запустить ее Дугласу прямо в голову, и пошла за ним к двери.

Изабель робко надеялась, что он поцелует ее на прощание, хотя в глубине души понимала, что он не станет этого делать, — и, к своему глубокому огорчению, оказалась права. Заперев дверь, она залилась слезами. Разве любовь должна причинять столько боли? Как заставить его понять, что произошедшее между ними было настоящим? Она чувствовала: Дуглас любит ее. Но зачем, зачем он вбил себе в голову, что бесчестно воспользовался ее бедственным положением? Мало того, он верит в этот бред всем сердцем! Как заставить его понять всю абсурдность подобных мыслей? Она не знала. Может быть, расставшись с нею, он со временем опомнится и вернется? Или по-прежнему будет считать, что поступил правильно, уехав, поступил как порядочный человек?

«Боже, молю тебя, не дай ему покинуть меня и Паркера! Наставь его на путь истинный: помоги понять, как много он значит для меня, а я — для него, я ведь это чувствую…»

Мысль об одиноком и безрадостном будущем без Дугласа вновь пронзила ее словно раскаленной иглой. Изабель согнулась пополам, содрогаясь от рыданий и невыносимой душевной боли.

…Людей Бойла Изабель услышала, только когда их лошади галопом ворвались во двор. Раздались выстрелы, степы дома изрешетили пули. Наемники, не прекращая стрельбы, выкрикивали угрозы и оскорбления.

Изабель выпрямилась, словно пружина, и повернула залитое слезами лицо к окну, потом, вздрогнув, посмотрела на дверь в спальню.

— О Боже! Маленький… — прошептала она помертвевшими губами.

Она в панике рванулась к Паркеру с одной-единственной мыслью: защитить сына, спасти его от смерти. Схватив его на руки, Изабель почувствовала, как горло ее сжал сильнейший спазм. Она застонала, словно раненый зверь, и, судорожно прижав ребенка к груди, повернулась к стене, закрывая его своим телом. Пускай град пуль прошьет ее, но ни одна из них не должна коснуться святого тельца ее сына!

Снаружи доносился оглушительный шум — хлопки выстрелов, визг пуль, отскакивающих от стен, злобные выкрики бандитов. Перепуганный младенец громко плакал. Но Изабель некогда было успокаивать его, в ее мозгу билась единственная мысль: где найти безопасное место, чтобы спрятать ребенка и спасти его.

Спасти! Боже, помоги его спасти… Помоги… Шкаф. Да, шкаф возле внутренней стены. Изабель подбежала к нему, резко дернула дверцу, опустилась на колени и быстро выкинула оттуда всю обувь.

— Ну тише, тише, — шептала она, стягивая с вешалки плотный халат и расстилая его.

Она положила Паркера на мягкое, вскочила и быстро закрыла дверь, оставив небольшую щель для притока воздуха.

С того момента как раздался первый выстрел, не пролетело и минуты, а Изабель казалось, что прошла целая вечность. «Скорее, скорее!»— неотступно звучало у нее в голове.

Она бросилась в гостиную, погасила свет и, схватив ружье, взвела курок. Держась спиной к стене, Изабель начала медленно красться к окну, чтобы выглянуть на улицу.

Последнее уцелевшее стекло внезапно взорвалось тысячью осколков, они со звоном посыпались на пол. Стены прошило несколько пуль. Упала свеча и покатилась по каминной полке, свалилась на коврик, а с него — в огонь.

Потом неожиданно наступила тишина. Она пугала еще сильнее, чем шум и грохот. Уехали эти негодяи или просто перезаряжают ружья? Если они пьяны, пальба им быстро надоест, и они отправятся восвояси.

«Господи милосердный, молю тебя, сделай так, чтобы они убрались отсюда!»

Изабель подошла к пустому оконному проему, концом ствола приподняла разорванную в клочья штору и осторожно выглянула.

Кругом была кромешная тьма. Вдали громыхнул гром, капли дождя упали на лицо и шею Изабель. Она напрягла слух. Ни звука…

Вдруг сверкнула ослепительная молния, и Изабель совершенно ясно увидела, что врагов шестеро. Они стояли, выстроившись в одну линию, прямо перед входом в дом, меньше чем в двадцати шагах от ее сына!

Перед ней мелькнуло лицо Спиро, в свете молнии принявшее какой-то омерзительный оттенок. А глаза, Боже… Красные, как у дьявола!..

Едва сдержав крик ужаса, она отпрянула к стене и прижалась к ней, судорожно хватая ртом воздух. Спиро она убьет первым!..

Внезапно тишину расколол громкий голос, который ударил Изабель, точно плеть; она вздрогнула и отпрянула еще дальше.

— Помнишь меня, сука? Меня зовут Спиро. Я теперь главный. Я жду тебя, слышишь? Считаю до десяти, и если ты не хочешь неприятностей, то выйдешь прежде, чем я закончу.

Голос был холодный и полный ненависти. Нет, похоже, Спиро не пьян, а потому вдвойне опасен: его действиями руководят не винные пары, а сам дьявол.

— Раз, два, три…

— Погоди-ка, Спиро, — прервал кто-то из приспешников. — Не ребенок ли там плачет?

— Сукин сын! — завопил другой. — Так она уже родила!

Дуглас медленно завернул за угол сарая и двинулся к Спиро. Он задыхался от ярости и непрерывно твердил себе: не спеши.

— Кто-то из нас должен войти в дом и забрать щенка. Тогда сучка сама побежит за нами! — нервно ухмыляясь, предложил бандит, стоящий слева от Спиро. — Пойди за ним, Спиро. Давай сам отправляйся к этой ведьме.

— Да я сейчас пойду и вытащу обоих, — хвастливо выкрикнул другой. — Я и черта не побоюсь!.

В ту же секунду он дико завопил.

— А-а-а! Меня ужалили! — визжал он. — Прямо в ногу!

— Чего орешь, Бентон? Никаких змей тут нет. «Не боюсь…» Да тебе с перепугу-то и показалось!

Спиро спешился.

— Заткнитесь оба! А то я не услышу, как эта стерва будет нас звать.

— Ты что, ждешь от нее приглашения? — насмешливо осведомился один из наемников.

Бентон меж тем развернул коня и стремглав понесся к холмам. «Интересно, скоро ли этот пьяный дурак поймет, что у него в бедре торчит не жало, а нож?»

Спиро, держа лошадь под уздцы, нерешительно топтался на месте, видимо, раздумывая, войти ему в дом или остаться снаружи.

Дуглас молил Бога, чтобы Спиро наконец вошел, — тогда он уложит этого негодяя без колебаний. Мерзавец почти разрушил дом Изабель, напугал ее до полусмерти, а теперь намерен схватить и мать, и ребенка и увезти с собой!. При одной мысли, что кто-то посмеет прикоснуться к Изабель или Паркеру, Дуглас вскипал от бешенства.

«Ну давай же, Спиро, иди!»

Спиро вынул пистолет из кобуры. И это стало его роковой ошибкой: как только он сделал шаг к крыльцу, Дуглас выстрелил ему в правую ногу.

Черт побери, отлично!

Спиро взвыл и повалился на колени. Пытаясь подняться, он вертелся на месте, бессмысленно размахивая пистолетом. Наконец он поднял его вверх, но выстрелить не успел: Дуглас всадил ему пулю в другую ногу. Спиро, сжимая пистолет, упал ничком прямо лицом в грязь.

— Кто-нибудь еще хочет охрометь на всю жизнь?

Злой голос Дугласа и вопли Спиро убедили наемников прекратить борьбу.

Спиро копошился в грязи, как свинья, тщетно пытаясь сохранить достоинство. Он кричал своим людям, чтобы они убили Дугласа. Потом, видя, что те не торопятся выполнять его приказ, повернулся на бок, поднял голову и прицелила из пистолета.

Дуглас выстрелил ему в лоб. Один из дружков Спиро потянулся было к оружию, но в то же мгновение следующая пуля Дугласа прошила бандиту плечо. Он вскрикнул и осе; на землю.

— Бросайте оружие! — приказал Дуглас.

Он подождал, когда они выполнят его команду, и крикнул Изабель:

— Все кончено! Вы с ребенком не пострадали?

— Нет, нет! Слава Богу, все в порядке, — ответила она дрожащим от пережитого страха голосом.

Несколько секунд спустя через окно во двор пробился свет керосиновой лампы.

— Между прочим, у нас есть друзья, которые ждут нас наверху, мистер, — хвастливо заявил один из пленников. — Если у тебя есть мозги, ты постараешься удрать, пока они не спустились и не прикончили тебя.

— Мне кажется, он тут вообще один, — шепнул кто-то из дружков.

— Попробуй сосчитать как следует, болван, — раздалось s ответ.

Голос принадлежал Коулу. Дуглас был так счастлив услышать его, что расхохотался. Даже не оборачиваясь, он понял: все братья стоят у него спиной. Он не слышал, как они подъехали, и это было прекрасно, ибо означало, что парни еще не совсем обленились. А здесь, на Западе, быть ленивым — все равно что быть убитым.

— Черт побери, где вас носило? — наигранно сурово спросил он.

— Да мне надо было с другими разобраться, — спокойно ответил Адам.

— Ты хочешь пристрелить всех этих типов? — деловито осведомился Коул.

— Нет, он не собирается их убивать, Коул, — назидательным тоном сказал Харрисон. — Хотя мог бы. Как и я.

— От души рад последнему обстоятельству, Харрисон, — не без иронии проговорил Дуглас, и в глазах его зажглись веселые огоньки.

— Отпусти нас, мистер. Бентон уже там, он скажет другим, и тогда вам несдобровать, — заныл один из пленников.

— О Господи, они ко всему еще и дураки, — вздохнул Адам.

— А-а, наверно, парень с ножом в бедре и есть Бентон, — предположил Харрисон. — Трэвис поехал за ним. Отличный нож! Ты ведь хочешь вернуть его, а, Дуглас?

Дуглас кинул ружье Коулу.

— Свяжи их. И запри в сарае.

Вдруг дверь распахнулась, и выскочила Изабель с дробовиком.

Дуглас быстро шагнул вперед и выхватил у нее ружье, чтобы она случайно не застрелила кого-нибудь из братьев. Она резко остановилась и уставилась на них поверх плеча Дугласа. Оглядев каждого, Изабель повернулась к наемникам Бойла.

— Где он? — спросила она голосом, дрожащим от гнева.

— Кто? — поинтересовался Дуглас.

— Спиро. Ты его убил? Не важно. Плевать мне, мертв он или нет. Я все равно пущу в него пулю.

Убедившись, что дробовик на предохранителе, Дуглас бросил его Адаму.

— Ни в кого ты не выстрелишь.

— Я хочу, хочу их всех убить! —выкрикнула Изабель И крепко вцепилась в его рубашку. — Я хочу застрелить кого-то из них, Дуглас! Они… разбудили… моего… ребенка… и они…

Голос ее пресекся, она уткнулась лицом Дугласу в грудь, и разрыдалась.

— Мы уедем отсюда, Дуглас! Я больше не буду c тобой спорить. Мы уедем… уедем…

Глава 12

Братья Клейборны набились в кухоньку доктора Симпсона. Труди Симпсон хлопотала, подавая почетным гостям свежезаваренный чай и кофе. Она с признательностью и теплотой смотрела на замечательных парней, сидящих за столом. Как ей хотелось приготовить настоящий, достойный их подвига обед, чтобы проявить свое огромное уважение к этим людям! Братья приехали в Суит-Крик на помощь к Изабель, и уже поэтому Труди готова была боготворить их.

Мужчины говорили шепотом, опасаясь потревожить Паркера, мирно сопевшего на руках у Коула.

Через несколько минут вошел доктор. Он бросил на стул рядом с Дугласом толстую пачку пожелтевших бумаг, перевязанных розовой лентой.

— Я забрал их у Изабель. Во втором часу ночи я застал ее за чтением бумаг, а ей гораздо полезнее по ночам спать. Почему бы тебе, Дуглас, не изучить их? Тут есть над чем подумать. Может, что-то стоит даже и сжечь.

— Как она себя чувствует, доктор? — спросила Труди.

— Измотана, конечно. А в остальном все нормально. Можешь не волноваться за нашу девочку.

— Это чудо, что малыш выжил, — заметила Труди, поставив на стол тарелку с ветчиной и отправляясь за бисквитами. — Он ужасно маленький, никогда в жизни не видела таких крошечных детей.

Доктор втиснул стул между Адамом и Харрисоном и сел.

— Да, он мал, но не настолько, чтобы приходить в отчаяние. Я ожидал худшего. Разумеется, ему еще далеко до нормального веса. Ты понимаешь, о чем я говорю, Дуглас? Изабель и малыш должны остаться здесь. А теперь, поскольку вы привезли их к нам, я хочу знать, что вы намерены предпринять, когда начнутся неприятности.

— Вы имеете в виду Бойла и его наемников? — спросил Харрисон.

Дуглас уже рассказал братьям о Бойле, а когда закончил излагать детали, тем уже не терпелось встретиться с негодяем, терроризировавшим население целого города. Особенно горел желанием поквитаться с ним Коул.

— Мы позаботимся о том, чтобы это никак не коснулось жителей Суит-Крика, — пообещал Дуглас.

— И каким же образом? — полюбопытствовал доктор Симпсон.

— Миссис Симпсон, перестаньте, пожалуйста, на меня | таращиться, — сказал Коул. — А то я нервничаю.

Труди рассмеялась:

— Не могу с собой совладать, молодой человек. Вы просто копия федерального уполномоченного Райана! Тот же цвет волос и глаз, такого же сложения и роста, как нам рассказывали про него.

— Но вы же никогда не видели Райана. Разве не так, мэм? — спросил он с явным раздражением.

— Не важно. Священник прекрасно описал его. Во время воскресных проповедей он рассказывал нам множество историй о мужестве Райана.

— Лучше бы ваш священник обратился к притчам или к Библии. Почему он говорит именно о Райане? — спросил Адам.

— Чтобы дать нам надежду. — От переполнявших Труди чувств глаза ее увлажнились. — Каждому нужна надежда. Вот почему, когда Коул такой важной походкой вошел ко мне в кухню, я сразу подумала: наконец-то Райан! Поэтому я обняла его и поцеловала.

— Мэм, у меня самая обычная походка. И мне очень не нравится, когда меня сравнивают с Дэниелом Райаном, — заявил Коул.

— Почему? Он человек-легенда. Разговоры, которые идут о нем, о его…

— Прошу прощения, мэм, но не стоит пересказывать Коулу истории о Райане. Он не любит этого человека. А если уж совсем честно — он его просто терпеть не может, — объяснил Адам.

Труди ахнула:

— О нет! Этого не может быть! Его любят все!

Дуглас не прислушивался к беседе. Он задумчиво смотрел на пачку бумаг, которые Паркер Грант оставил жене. Ему не хотелось в них копаться: каждый раз, вспоминая о покойном муже Изабель, он начинал сердиться — ведь Паркер невольно обрек Изабель на испытания, которые не в силах вынести ни одна женщина.

Он подвинул пакет Адаму.

— Просмотри эти документы. И отложи самые важные.

Адам тут же передвинул бумаги Харрисону:

— Ты у нас юрист. Давай займись.

— А почему прямо сейчас? — спросил Харрисон.

— Изабель хочет найти купчую на арабских скакунов. У нее возникла какая-то мысль, — объяснил доктор. — А женщины очень упрямы… Всем известно, что они…

— Доктор, придержи язык, — напомнила мужу Труди.

— Да я не собирался говорить ничего плохого, просто… — начал было оправдываться Симпсон, но, услышав, как Труди недоверчиво хмыкнула, быстро сменил тему разговора, чтобы избежать спора. — А где сейчас арабские лошади?

— За ними присматривает Трэвис, — пояснил Адам. — Великолепные животные!

Харрисон склонился над столом, углубившись в чтение документа. Дуглас тем временем объяснял доктору, как вести себя, пока они будут разбираться с Бойлом.

— Вы не должны выходить из дома, — велел он.

— А если потребуется помощь моим пациентам? — возразил Симпсон.

— Тогда двое братьев пойдут с вами. Коул и Адам, вы останетесь в городе. Позаботьтесь, чтобы никто не приближался к дому.

— Тогда придется убить кого-то из людей Бойла, — с видом кающегося грешника произнес Коул.

— Ну значит, так и сделаешь.

— Кто такой Патрик О'Доннелл? — подняв голову от бумаг, поинтересовался Харрисон.

Вопрос привлек внимание доктора:

— А почему вы спрашиваете о Пэдди-ирландце? Вы его знали?

— Нет, даже никогда не встречался с ним. Но вот его завещание. Его подпись. Я подумал…

— О сын мой, я непременно должен рассказать историю, которую Дуглас уже слышал, — перебил Харрисона доктор. — Историю о том, как Пэдди-ирландец решил, что будет смеяться последним.

Дуглас жестом попросил Харрисона передать ему завещание и, пока доктор излагал странную историю о сумасшедшем старике ирландце, а братья слушали, внимательно изучал документ. Он трижды перечитал список собственности, которую Паркер Грант наследовал от Патрика О'Доннелла, но все еще не мог до конца переварить написанное.

Симпсон закончил рассказ в тот самый миг, когда Дуглас принялся громко хохотать. Он пытался объяснить свое веселье, но всякий раз, начиная говорить, трясся от смеха.

— Сынок, я начинаю думать, что ты такой же сумасшедший, как старый Патрик. Что это тебя так разобрало?

Тот подал ему бумаги. Через несколько секунд доктор хохотал так же, как Дуглас.

— Боже мой! Все-таки есть справедливость в этом мире! — наконец проговорил он, вытирая слезы.

— Да что с вами? — спросила Труди, сердито сдвинув брови.

Коул встал и принялся расхаживать по кухне с Паркером, проснувшимся от шума.

— Вы, потише! Ребенку не нравится ваше ржание. Адам поднялся и взял у него младенца.

— Хватит, теперь моя очередь.

— Дело в том, Труди, что Пэдди не был сумасшедшим. Он был очень умным человеком.

— И Паркер Грант тоже, — вынужден был признать Дуглас. Он откинулся в кресле и покачал головой.

Пэдди оформил право на владение куском земли за много лет до того, как Бойл появился в Суит-Крике и обустроился на этой земле.

— Бойл никогда не уважал закон, — подхватил доктор. — Он предпочитал обходить его силой или хитростью брать все, что ему заблагорассудится. И поступает так до сих пор. Обосновавшись в наших краях, он решил построить большой дом на вершине холма, за городом. Но все удивлялись, чего ради Пэдди-ирландец каждый день, в любую погоду, ходит и смотрит, как продвигается строительство. Возводился дом больше года, да что там, почти два. Да, именно так. Трехэтажный дом со всякими выкрутасами. Люстру для гостиной привезли аж из Парижа! Да, это настоящий дворец. Бойлу хотелось выделиться.

— А откуда у него деньги на такой дом? — спросил Адам.

— Большую часть земли он сдавал в аренду заезжим |скотоводам под пастбище. Дело оказалось очень выгодным. Скот гнали из Техаса на сладкую травку Монтаны. Он сколотил огромное состояние.

— Но деньги-то были уже не его, а Пэдди, поскольку тот являлся законным хозяином земли, на которой Бойл построил дом, — пояснил Дуглас.

— Должно быть, именно это он и сказал Бойлу на новоселье. Потому что с того дня Сэм возненавидел ирландца и всячески преследовал его. Я уже и счет потерял, сколько раз мне приходилось чинить беднягу Пэдди!

— Судя по всему, Сэм Бойл — подлец высшей марки и способен на все. Почему же он просто не убил старика? — поинтересовался Коул.

Ха! Да потому, что Пэдди пошел к адвокату и забрал завещание! — торжествующе сказал доктор. — Бойл остался юридически не защищенным. Зная, как сумасшедший ирландец любит позабавиться, он, очевидно, терялся в догадках, кто же унаследует землю после смерти Пэдди. Разумеется, Пэдди ему не сказал, где лежит завещание. Ирландец был достаточно хитер.

—И кто наследник? — спросил Адам. — Я не знаю, кому он сначала хотел все оставить. Но после знакомства с Паркером и Изабель Пэдди переписал завещание. Они по-доброму отнеслись к старику, и, может быть, поэтому он решил отдать все им.

— Так значит, Изабель — владелица его дома и его земли? — спросил Трэвис.

— Да, — ответил доктор.

— И деньги, которые Бойл собирал со скотоводов, тоже ее, — вставил Харрисон.

Дуглас кивнул.

— Возможно, перед смертью Пэдди сказал Бойлу, что земля отойдет к Паркеру, Или Паркер сказал Бойлу. Так или иначе, но это было ошибкой. Следовало обратиться в суд и предъявить права на землю в законном порядке.

— Но Сэм никогда не подчинялся закону, — повторил Симпсон.

— Хороший адвокат сумел бы через суд конфисковать его счета в банке и тем самым принудил бы Бойла пойти в суд, — возразил Харрисон. — Чтобы выиграть дело, Сэму потребовались бы деньги. Лишенный возможности оплатить грязные услуги крючкотворов, он неизбежно проиграл бы это дело.

Вдруг братья Клейборны вскочили со своих мест и мгновенно рассредоточились по кухне. Дуглас и Коул выхватили оружие и встали у задней двери. Адам унес Паркера в прихожую, а Харрисон с пистолетом наготове загородил Труди Симпсон.

Все молча ждали. Труди подпрыгнула, когда за окном раздался тихий свист.

Через секунду ввалился Трэвис; он выглядел усталым, но довольным. Приветствуя миссис Симпсон, Трэвис дотронулся до полей шляпы, потом, сняв ее, направился к столу, мимоходом хлопнул Дугласа по плечу, сел на стул и спокойно оглядел присутствующих.

Его со всеми познакомили. Труди засуетилась, расставляя на столе очередные тарелки с различной снедью.

— Я думаю, вам надо поесть, молодой человек, — заявила она.

— Не беспокойтесь, мэм.

Но Труди уже передала доктору кофейник, тот налил Трэвису кофе и снова сел.

— Вы должны поест», сын мой. Если моя Труди так решила и если еда готова, то выбора у вас нет.

— Хорошо, сэр, — слегка улыбнувшись, ответил I Трэвис.

— Ты привез мой нож? — спросил Дуглас.

— Да. Я привязал Бентона к столбу в сарае, чтобы своими воплями он свел с ума всех наших пленников. В жизни не видел человека, который бы так хныкал и рыдал, честное слово.

Коул рассмеялся.

— Между прочим, мы слышали, как ты подходил к двери! Стареешь, Трэвис, становишься неуклюжим, — заметил он.

— Я намеренно не осторожничал — мне хотелось, чтобы вы меня услышали, — парировал Трэвис.

В кухню вошел Адам с ребенком на руках.

— Паркер хочет есть, — объявил он. Дуглас поднялся, взял малыша и пошел наверх. Труди поспешила следом.

— Дуглас! Дуглас… теперь тебе нельзя входить в комнату Изабель. Это неприлично.

— Труди, да он ее ребенка принимал! — крикнул ей муж. — Ничего страшного, если он увидит ее в ночной рубашке. Они прожили под одной крышей больше двух месяцев.

— Это было тогда, а теперь другое дело, — тоном, не терпящим возражений, ответила Труди. — Дуглас вынужден был принять ребенка, раз больше некому было это сделать, а сейчас все должно идти как полагается. Я отнесу младенца.

Она вытерла руки о фартук, прежде чем взять малыша. Дуглас не стал спорить, решив, что Изабель сейчас лучше не видеть его. Он и так причинил ей много боли…

Дуглас прислонился к стене, сложил на груди руки и уставился в пространство, пытаясь представить свою жизнь без Изабель и Паркера.

Харрисон прервал его мрачные мысли.

— Так ты принимал роды?

— Да.

— Садись и рассказывай, что это такое.

— Зачем? — вскинулся Адам.

— Я хочу подготовиться к появлению на свет моего сына или дочери. Я немного… э-э… нервничаю. Мне не нравится, что жене придется мучиться от боли.

Дуглас был рад отвлечься. Он сел верхом на стул, повернувшись лицом к Харрисону.

— Ты нервничаешь? А я думал, тебя ничего не берет.

Харрисон пожал плечами.

— Расскажи мне, что это такое.

Дуглас решил быть совершенно честным. Он наклонился вперед и прошептал:

— Сущий ад.

— Что он сказал? — переспросил Коул.

— Он сказал, что это сущий ад, — повторил Адам. — Перестань шутить, Дуглас, а то у Харрисона физиономия уже приняла серый оттенок.

Братья фыркнули. Дуглас подумал, что ничего смешного в его определении нет, напротив, оно очень точное. Но потом поправил себя:

— Нет, все не так ужасно. Сначала я, конечно, сильно испугался, а потом был слишком занят, чтобы думать, правильно ли я все делаю. Трудилась-то Изабель, а когда Паркер был у меня в руках…

Братья ждали.

Дуглас покачал головой. Он не хотел делить свои воспоминания ни с кем. Они принадлежат только ему и Изабель, и это единственное, что он может увезти с собой из Суит-Крйка.

— Харрисон, это было чудо. Так что перестань волноваться. К тому же тебе ничего не придется делать. Мама Роуз поможет с родами.

— Я собираюсь быть рядом с женой, — заявил Харрисон.

В кухню вошла Труди с кофейником и начала разливать кофе.

— Спасибо, — сказал Коул, беря свою чашку. — А вы знаете, чего я никак не могу понять?

— Чего? — спросил Адам.

— Поведения жителей Суит-Крика. Столько людей — и боятся одного бандита!

— Не одного, а с двумя десятками наемников, — заметил доктор. — В Суит-Крике нет трусливых. Но в основном здесь живут фермеры. У них нет опыта в борьбе с такими, как Бойл и его свора; они не приспособлены к ней. Взять, к примеру, беднягу Уэнделла Бордера…

— А что с ним стряслось? — заинтересовался Адам.

— Уэнделл с женой и двумя маленькими дочками выходил из церкви, когда его схватили, заставили встать перед Сэмом Бойлом на колени и просить прощения за то, что дурно отзывался о нем. А потом Бойл приказал сломать несчастному обе руки. И все это происходило на глазах у семьи Уэнделла!.. Люди пытались остановить издевательство, но наемники Бойла схватились за оружие, угрожая убить любого, кто окажется у них на пути.

— Теперь понимаете, почему я так обрадовалась, когда решила, что вы Дэниел Райан? — обращаясь к Коулу, спросила Труди. — Мне показалось, вы посланы нам в ответ на наши молитвы.

Глаза Трэвиса округлились.

— Да-а… — удивленно протянул он. — Бьюсь об заклад, вам и впрямь здорово хотелось видеть здесь этого человека, раз вы приняли за него моего брата.

— Любой в нашем городе может ошибиться точно так же, как я, — не отступала от своего Труди.

Это невинное замечание натолкнуло Дугласа на интересную мысль, и он повернулся к доктору Симпсону который, извинившись, собирался уходить.

— Доктор, а в Суит-Крике есть тюрьма?

— Да, на другом конце города, возле конюшни. Правда, она пустует с тех пор, как старый шериф положил на стол свою звезду и уехал из города. А почему ты спрашиваешь?

— Коулу придется ею воспользоваться, — коротко ответил Дуглас. — Не думаю, что вы захотите знать детали, сэр. Иначе у вас возникнут проблемы с законом, — добавил он, заметив, что доктор вопросительно поднял брови.

— Хорошо, — согласился Симпсон. — Пойдем, Труди, людям надо побыть одним. Мне кажется, завтра у всех нас будет тяжелый день. Не мешало бы поспать, если удастся.

Дуглас дождался, когда пожилая пара поднимется по лестнице, а потом изложил братьям свой план.

— Слыхали? Миссис Симпсон сказала, будто в городе все молили Бога, чтобы явился Дэниел Райан и спас их.

— Ну и?.. — спросил Коул. Дуглас ухмыльнулся:

— Завтра их молитвы будут услышаны.

В пятницу утром, ровно в десять часов, Дэниел Райан, а точнее Коул Клейборн, изображающий Дэниела Райана, ехал верхом вниз по главной улице Суит-Крика. Он отправился прямиком на телеграф, где, как рассказывали позднее, приставил дуло пистолета к голове Джаспера Купера и вынудил его отправить Сэмюэлю Бойлу телеграмму, сообщающую о том, что все его счета конфискованы.

В это же самое время Харрисон вошел в банк и предъявил служащим весьма впечатляющий документ, который предписывал все деньги со счета Бойла переправить в банк Лиддивилла, где они будут оставаться до тех пор, пока суд не примет решение, чьей собственностью они являются.

Под документом стояла неразборчивая подпись судьи. Никто из служащих банка не пытался ее прочесть.

Президент банка, как оказалось, не был сторонником Бойла и, не вникая в бумаги и не тратя понапрасну времени, быстро переправил деньги в Лиддивилл. При этом он улыбался, из чего можно было заключить, что действия эти доставили ему удовольствие.

Два кассира печатными буквами написали объявление и прибили его к коновязи. Оно извещало, что деньги Бойла ушли из города.

Слух распространился со скоростью пожара. Через два часа по крайней мере пятнадцать из двадцати пяти нанятых Бойлом людей удрали из Суит-Крика, скрывшись в неизвестном направлении. Их преданность и верность улетучились вместе с состоянием хозяина. Те, кто решил дождаться Бойла и выяснить ситуацию, были арестованы и надежно заперты в тюрьме «Дэниелом Райаном» и двумя его помощниками.

Конечно, Клейборны действовали не по закону, и Харрисон не раз указывал им на это, твердя, что Коул, выдав себя за федерального представителя, может получить двадцать лет тяжелых принудительных работ, а сам он разделит с ним камеру — за подделку документов.

Но Коула не волновали последствия. Он страстно надеялся, что Райан услышит о появлении двойника и сразу кинется его искать. И тогда Коул наконец-то вернет себе компас, который тот забрал у мамы Роуз.

Дуглас отправился за Бойлом. Никому из братьев он не разрешил поехать с ним, более того, он даже отказался посвятить их в детали своего плана, лишь попросил доктора Симпсона передать Уэнделлу Бордеру, чтобы тот пришел с семьей к церкви в следующее воскресенье в одиннадцать часов — его там будет ждать сюрприз.

Нет нужды говорить, что в тот день церковь была набита битком. Преподобный Томас Стивенсон, взволнованный столпотворением, решил, однако, извлечь из него выгоду: он не стал читать приготовленную проповедь, а обратился к другой, дабы излить свой гнев на наиболее нерадивых прихожан. Священник возмущался, негодовал, угрожал, осуждал всех, кто не ходит в церковь регулярно, обещал им, что они проведут вечность в аду, и в конце концов довел себя почти до исступления. Он кричал и размахивал кулаками до тех пор, пока не нагнал на паству страха и не внушил им чувства вины перед Богом.

Но когда Уэнделл Бордер и его семья поднялись со своих мест, преподобный оборвал свою обличительную речь на полуслове.

— Уже пора, Уэнделл? — с нескрываемым любопытством спросил он.

— Почти одиннадцать, — ответил тот.

В наступившей тишине не слышно было даже вздоха. Толпа ждала, когда Уэнделл выйдет на улицу. Жена, держась за руку мужа, шла сзади, а маленькие дочки семенили следом.

Горожане медленно потянулись из церкви. То, что они увидели, превзошло их самые смелые фантазии.

Посередине улицы, ведущей к церкви, шел Сэм Бойл, которого стволом ружья толкал в спину Дуглас.

Толпа ошеломленно замерла, затем послышались робкие смешки, и через секунду хохотали все. Сейчас Бойл не казался страшным. Он шел, опустив голову, в одном грязном длинном нижнем белье, босиком, переваливаясь с ноги на ногу. И хотя гомерический хохот заглушал все звуки, было ясно, что Бойл… рыдает!

Теперь его не боялись даже дети. Все звериное слетело с Бойла как короста, и всем открылось, какое он ничтожество и трус.

Позже доктор Симпсон скажет Изабель, что Дуглас придумал Бойлу наказание получше, чем смерть: лишил его гордости.

Бойл лил слезы до самых церковных ступенек, потом он опустился на колени перед Уэнделлом и попросил прощения. Уэнделл, не собиравшийся его прощать, упрямо молчал…

Законопослушные жители Суит-Крика изгнали Бойла из города. Никто из них не сомневался, что негодяй никогда не осмелится вернуться. Но если даже такое произойдет, то теперь, когда всем открылось истинное лицо Бойла, они сумеют найти на него управу!

Конюх Питер Коллинз вышел вперед и предложил свои услуги шерифа. Коул, все еще изображавший Дэниела Райана, не спеша и с достоинством привел его к присяге.

Через несколько часов Клейборны покинули город, Дуглас оставил в нем свое сердце.

Глава 13

Большую часть времени Дуглас посвящал работе, стараясь, чтобы у него не оставалось ни минуты на раздумья об Изабель. Его дело процветало: даже из Ныо-Иорк-Сити приезжали в Блю-Белл посмотреть на замечательных лошадей, которых разводили братья Клейборны.

Дуглас купил земли, прилегавшие к главному ранчо. Дикие лошади, которых отлавливали Коул и Адам, паслись на зеленых пастбищах, их объезжали, а затем выставляли на продажу.

Конюшня в Блю-Белл была расширена, как и вторая, купленная Дугласом на окраине Хаммонда.

Он работал от зари до зари, но ни время, ни расстояние, ни тяжелый труд не смягчали боль при мысли об Изабель. Братья старались держаться от Дугласа подальше. Настроение у него все время было крайне мрачным, он рычал на всех, кроме мамы Роуз и сестры, и Адам даже окрестил его медведем. Все согласились, что прозвище очень подходящее. Дуглас редко улыбался и был угрюмым и раздражительным, но наотрез отказывался объяснить причину, по которой впал в подобное состояние.

Впрочем, последнего и не требовалось: Коул, Адам и Трэвис сами обо всем догадались. Познакомившись с Изабель Грант и проведя пять минут в одной комнате с ней и Дугласом, они сразу поняли, что брат влюбился в красивую вдову, и про себя одобрили его выбор. У Изабель ласковый голос, чудесный характер, она гораздо умнее Дугласа и более открытый человек — не пытается скрывать свои чувства. Дуглас ведет себя как последний осел. Если даже им ясно, что он любит Изабель, то уж ей-то это точно известно!

Но они терпеливо ждали, когда брат наконец опомнится и что-нибудь предпримет.

Коул предположил, что Дуглас возьмется за ум месяца через три, и поставил пять долларов. Трэвис тоже поставил пять долларов, но на срок в два месяца, а потом удвоил сумму. Адам возмутился и сказал, что заключать пари в подобных случаях отвратительно и бесчеловечно, но счел, что брату понадобится месяцев восемь, чтобы поехать за Изабель. Не выдержав, он забыл все свои упреки и поспорил с Трэвисом па двадцать долларов.

Дуглас ничего обо всем этом не знал. Полтора месяца назад он расстался с Изабель и Паркером, и не было дня, чтобы он не думал о них. Больше так продолжаться не могло, он вконец измучился и понятия не имел, сколько еще протянет, прежде чем сдастся и поедет к ним.

Дуглас собирался уехать из Хаммонда на аукцион в Риверз-Бенд, когда получил телеграмму от Адама, в которой тот просил его срочно вернуться домой.

Решив, что у сестры начались преждевременные роды, Дуглас спешно отправился в Роуз-Хилл. Мэри Роуз потребова всех братьев клятвенное обещание собраться дома, когда ей придет время рожать первенца. Она не боялась за себя и не нуждалась в их утешении и тем более помощи — Мэри Роуз волновалась за мужа. Так что братьям предстояло позаботиться о Харрисоне.

Дуглас подъехал к Роуз-Хиллу примерно в три часа дня. Солнце обжигало плечи, он два дня не брился, и единственное, о чем сейчас мечтал, — это ванна и стакан чего-нибудь холодного.

Спускаясь с последнего холма, Дуглас увидел Пегаса, который разминался в загоне, и удивился. «Должно быть, показалось», — подумал он. Прищурившись, Дуглас заметил Адама и Коула, сидящих на крыльце в любимой позе — уперев ноги в перекладину.

Проезжая мимо загона, он перевел жеребца на шаг. Нет, ему не показалось — в загоне был Пегас. Пока Дуглас слезал с лошади, открылась дверь сарая, и Трэвис вывел… Минерву.

— Погляди, какая красавица! — как ни в чем не бывало обратился он к Дугласу.

Тот онемел.

— Как они здесь оказались? — спросил он хриплым от волнения голосом.

Трэвис пожал плечами.

— Спроси у Адама. Может, он знает.

Дуглас вошел в дом, Адам тут же предложил ему холодного пива.

— Ну ты и поджарился!.. — заметил он.

— Похож на больного с высокой температурой, — сказал Коул.

— Как они тут оказались? — требовательно спросил Дуглас.

Кто? — вскинул брови Адам.

— Лошади.

— Наверное, сами пришли, — невозмутимо проговорил Коул.

— Или примчались галопом, — добавил Адам. Они обменялись загадочными улыбками, желая подразнить Дугласа.

Он прислонился к столбу, глядя через стеклянную дверь в холл. В его глазах была такая мука, что Адам почувствовал себя виноватым.

— Слушай, Коул, может, скажем ему?..

— Нет уж, пусть еще немного пострадает. Последние полтора месяца он был просто невыносим. И к тому же я проиграл. Или проиграю, стоит ему только ее увидеть.

— Она здесь? — встрепенувшись, отрывисто спросил Дуглас.

— Была, — сказал Адам.

— А где сейчас, черт побери?!

— Что ты орешь? Мы не глухие, — нарочито обиженным тоном ответил Адам.

— Изабель Грант — женщина противоречивая, — медленно произнес Коул. — Она выглядит такой невинной и милой, и характер у нее ангельский, но у нее есть и темные стороны, Дуглас, из-за которых, кстати, я к ней и неравнодушен. Ты должен знать, что тебе предстоит, прежде чем пойдешь искать ее.

— Да о чем вы говорите? Нет у Изабель никаких темных сторон. Она совершенство, черт побери! Она очень добрая и…

— Великодушная? — спросил Адам.

— Да, именно.

— Согласен, — сказал Адам. — И все же Коул прав — у всех женщин есть темные стороны. Эта, например, хочет подарить тебе арабскую лошадь в благодарность за помощь. Великодушно и благородно, правда, Коул?

— Конечно. Но… — Коул предостерегающе поднял вверх указательный палец, — она приехала сюда еще и затем, чтобы убить тебя. Она полна решимости. Может, мне не стоит заряжать ей ружье? Как ты думаешь, Адам?

— Да, пожалуй, не стоит.

— Она еще здесь? — нетерпеливо спросил Дуглас и направился к двери.

— Да, здесь, — с серьезным видом ответил Адам.

— Если Изабель тебя убьет, лошади наши! — крикнул Коул. — Она нам это обещала.

Дуглас даже не обернулся — он был уже в доме. Бросился наверх, заглянул в гостиную, в библиотеку, в столовую, потом на кухню… Мама Роуз стояла у плиты. Когда сын вошел, она повернулась, и он увидел у нее на руках Паркера.

Дуглас замер и уставился на ребенка.

— Право, никогда не видела младенца милее этого, — проворковала мама Роуз. — Он все время улыбается. Посмотри, посмотри на него, вот опять…

Дуглас потянулся, чтобы прикоснуться к ребенку, и кончиками пальцев нежно дотронулся до его макушки. Паркер посмотрел на него и улыбнулся.

— А где его мать? — сдавленным голосом спросил Дуглас.

— Пошла в сарай, — сказала мама Роуз. — На твоем месте я была бы поосторожней. Она на тебя очень сердита.

Дуглас вдруг улыбнулся:

— Я уже слышал.

Он вышел через заднюю дверь, завернул за угол дома и побежал к сараю. Коул издал заливистый свист. Дуглас обернулся и увидел Изабель. Она стояла па верхней ступеньке крыльца и смотрела на него.

У Дугласа внезапно ноги словно приросли к земле. Он все еще не мог поверить, что перед ним и в самом деле Изабель. До крайности взбешенная и такая красивая… Самая красивая женщина, какую он когда-либо видел… или любил…

К черту гордость! Прав он или нет, но ему не следовало ее покидать. Дуглас шагнул к Изабель, она приподняла подол юбки и стала спускаться по лестнице. Но Коул остановил ее.

— Изабель, не забудь ружье.

— О, спасибо, что напомнил.

Она подхватила дробовик, повернулась и двинулась дальше. Остановившись в пятнадцати шагах от Дугласа, Изабель предостерегающе подняла руку.

— Стой там, где стоишь, Дуглас Клейборн! Я должна тебе кое-что сказать, а ты — выслушать.

— Я соскучился по тебе, Изабель. Она покачала головой.

— Думаю, ты ничуть не соскучился. Я ждала, ждала, но ты так и не приехал. А я была уверена, что приедешь. Ты меня оскорбил, Дуглас. И мне пришлось явиться сюда самой, чтобы сказать, как жестоко ты поступил, оставив меня. Все, что ты мне сказал перед отъездом… Ты помнишь? Я помню каждое слово. Ты сказал мне, что в большом Мире я забуду тебя. Ну что ж, ты оказался не нрав. Я никогда тебя не забуду. А ты? Ты забудешь меня?

— Нет, я никогда не смогу тебя забыть. Я собирался…

— Ты никогда не говорил мне о любви, — прервала его Изабель — Но я знаю: ты меня любишь. А я призналась тебе в своих чувствах. Я любила тебя тогда, люблю сейчас и буду любить до конца своих дней. Да, и это мне тоже надо было тебе сказать. Надеюсь, ты так же несчастен, как и я. Ты, толстокожий упрямец, тупоголовый мул!

Он сделал еще один шаг вперед. Она отступила и снова подняла руку.

— Стой спокойно. Дай договорить. Я еще только начала. Я долго собиралась с мыслями, так что тебе придется выслушать все. Как ты осмелился сказать мне, что я приняла за любовь простое чувство благодарности?! Я была в бешенстве. Неужели ты и вправду так считал? Но потом я задумалась над твоими словами и чем больше думала, тем больше понимала, как ты прав.

Услышав такое признание, Дуглас растерялся.

— Нет, я был не прав, — промямлил он.

— Прав, Дуглас, прав. Я чувствовала себя обязанной тебе и поэтому легла с тобой в постель. Любовь не имеет к этому никакого отношения.

— Изабель… ты не можешь так думать… — прерывающимся голосом проговорил он.

— Прекрати меня перебивать! Я должна закончить. После твоего отъезда у меня было много времени, чтобы хорошенько обо всем подумать. И я поняла, что точно так же чувствую себя обязанной нашему дорогому доктору Симпсопу. Поэтому я переспала и с ним тоже. Труди ничего не имела против. Потом я сочла себя обязанной Уэнделлу Бордеру. Ведь в конце концов, он тоже пытался мне помочь. Ничего смешного я тут не вижу, Дуглас Клейборн, и перестань улыбаться.

— Ну и что, ты переспала с Уэнделлом?

— Разумеется. Его жена тоже поняла меня. Арабские скакуны твои. Их нельзя разделить. Паркер уже продал тебе Пегаса. Кроме того, мне их негде держать.

— Да тебе принадлежит половина Монтаны! — напомнил он ей.

— Половина Монтаны принадлежит приюту. Сестры с детьми переедут в большой дом Пэдди. Им хватит денег от доходов с аренды пастбищ. Я взяла с сестер обещание назвать их новый дом Пэдди-Плэйс. Сначала они хотели назвать его Сент-Патрик-Плэйс, но я настояла на своем.

— Ты все отдала? А как же твой сын? Как же ты?

— У нас все будет в полном порядке. Я собираюсь преподавать в школе, мне хватит денег на двоих.

— Изабель, я хочу тебя поцеловать.

— Нет, — сказала она, — я еще не закончила свою обвинительную речь. Я поняла, что обязана и твоим братьям. Они мне очень помогли, и, как ты догадываешься, в благодарность я должна переспать с каждым из них. Это будет честно. А когда я это сделаю, застрелю тебя за упрямство и уеду.

Изабель положила ружье на землю и повернулась, чтобы уйти.

— Коул, можешь уделить мне несколько минут? — томным голосом попросила она и покосилась на Дугласа.

Дуглас рассмеялся, схватил ее за руку и притянул к себе.

— Я люблю тебя, Изабель. Я любил тебя тогда, я люблю тебя сейчас и буду любить до конца своих дней. Мы — как твои арабские скакуны, моя родная. Нас нельзя разлучить. Я чувствовал себя таким несчастным без тебя и Паркера! Я хочу любить тебя всегда, я хочу быть единственным человеком, которому ты обязана! Дорогая, любимая моя, не плачь. Я собирался поехать за тобой. Я не мог больше бороться с собой. Быть вдали от тебя и Паркера — безумие, и я…

— На этот раз я уезжаю от тебя.

Он крепко обнял ее, наклонился и поцеловал.

— Нет, ты не уедешь. Мы принадлежим друг другу.

Она обняла его, позволила ему снова поцеловать себя.

— Ты больше не будешь таким дураком?

Дуглас снова рассмеялся.

— Не буду, — пообещал он.

— Мне надо вернуться в Суит-Крик. И тебе лучше поехать со мной. Если ты не поедешь, пеняй на себя. Ты будешь ухаживать за мной, ходить со мной на чаепития и танцы. И мне плевать, хочешь ты этого или нет.

— У меня есть идея получше. Выходи за меня замуж, дорогая…