Тридцать ударов плетью

Глава 3

После чудесного утра в компании отца своего ребенка, я не то что еле хожу, я парю от счастья! Лев сделал удивительную вещь: вселил в меня надежду хоть на какое-то будущее!

Во-первых, он назвал ребенка «нашим»! Ведь это так! Он именно «наш», мой и его! И лучшего отца для своего малыша я и желать не могу! Во-вторых, он обещал, что отсюда можно выбраться! Нужно только запастись терпением! А уж я это могу! Сцеплю зубы, сожму кулаки, но выберусь отсюда! Ведь я нужна своему ребенку! Живой, и по возможности здоровой, нужна! А посему, лучше выключать психику и включать здоровый пофигизм на этих уродов. Тупо делать то, что они говорят.

Я принялась за уборку с удвоенной силой. Наоборот, лежа на лежанке, взаперти, в клетке, точно птица с оборванными крыльями, время не идет вообще! А тут оно летит! И отвлечься можно! Нет, физический труд просто необходим в моей ситуации, расхаживаться-то после резекции надо! Только нужно дозировать нагрузку. Тем более после операции.

Бычара заводит меня в номер, закрывает на замок, и через какое-то время появляется проверить, закончила ли я уборку, если да, то запирает в следующем номере, а если нет, ворчит, но не подгоняет. И откуда только в нем человечность появилась?

К третьему номеру я уже порядком устаю. Пот валит с меня градом, несмотря на то, что я не надрываюсь. Собираю раскиданные повсюду презервативы, тюбики от анальных и вагинальных смазок, бутылки от спиртного и бычки в пепельницах в огромный пластиковый мешок, перестилаю чистое белье на постелях, смахиваю пыль и орудую моющим пылесосом. Правда меня очень мутит, когда мою с хлоркой унитазы, но в целом, всё терпимо. Возвращаться в клетку не хотечется до ужаса. В номерах хоть какое-то разнообразие…

Интересно, Лев тоже провел сегодняшнюю ночь в одной из этих комнат? Один или с девушкой? Нельзя об этом думать, ведь при мысли о ком-то другом рядом с ним, мне сразу делалается грустно. Я ничего не знаю о нем. Возможно, у него есть любимая девушка, возможно, он даже женат! Такой красивый привлекательный надежный мужчина… о таком можно только мечтать! Но он скорее всего давным-давно прибран к заботливым женским рукам!

Как же так случилось, что его сперму случайным образом использовали вместо семени Азамата, и оплодотворили ею меня? У меня до сих пор нет ответа на этот вопрос. Азамат не захотел поверить в подмену. Да я бы и сама не поверила, случись это все не со мной! Причем, мой муж не поверил очень избирательно. У него не было ни единого доказательства моей измены, ведь я всегда была под замком, или под надзором его человека, а Льва в период зачатия нашего малыша вообще не было ни то что в городе, а в стране! Он был в Европе, и Шенген, красноречиво предъявленный моему мужу в загранпаспорте спас Льва от убийства.

И если Азамату пришлось признать под напором неопровержимых доказательств, что Лев не касался меня ни разу, то мне он не поверил на прочь. Знаю, это ужасно нелогично. Но сам факт того, что я забеременела от чужого мужчины взбесил его до такой степени, что я оказалась тут. В рабстве. В насильственном донорстве.

Подозреваю, что он просто решил избавиться от надоевшей игрушки, и моя беременность стала лишь предлогом. В подтверждение моим догадкам, ходят слухи, что он взял себе новую девушку, которой едва ли исполнилось девятнадцать лет! Наверно, уже успел жениться, потому что мое свидетельство о смерти, заверенное нотариально как полагается, уже лежит у Ашотджана в сейфе! Они выправили его, когда вырезали мне почку, оформив это так, будто берут орган у трупа. Поэтому для всего мира я умерла от несчастного случая, и единственная надежда для меня, это Лев!

Застываю с мокрой тряпкой в руках посреди комнаты. Вспоминаю сегодняшние прикосновения Льва. Его запах… Блаженно улыбаюсь. Его поцелуи, стиревшие мои слезы… его слова о нашем ребенке…

Ключ проворачивается в замке. Я раскрываю глаза, готовая вновь выслушать ворчание охранника. Но это не бычара, к сожалению…

Нагло посмеиваясь, прищурившись, словно обкурился, в комнату вваливается Джамаль!

– Ну что, сучка, попалась? – идет он прямо на меня. – Ща повеселимся!

***

Лев

Еду домой. В голове пустой гул. Всю ночь не спал, околачивался в клубе. Пытался уговорить старого лиса, но все, как и говорил Алине, не так просто. Ее придурочный муж не оставит ее в покое, пока не сгноит в этой клоаке!

А я ведь тоже хорош! Не думал, не гадал, и умудрился в суп попасть, как тот индюк! И ведь дал зарок себе не сближаться с девушкой. Не мои это проблемы, не моя война! У меня что своих зае*ов мало? А Алина уже создает мне такие, что грохнут меня где-нибудь под мостом, и искать никто не будет. Вернее Тигран будет, чтобы и его грохнули. За компанию.

Черт! Бью по рулю, а рядом свистит гаишник.

Не свисти, бл*! Денег не будет!

Чуть опускаю стекло и сую ему пятитысячный «спецталон». Пусть идет в жопу! Пусть все идут! Я устал. Не спал. Голодный и злой!

В лифте еле стою. Глаза слипаются. На шестом этаже заходит Светка. Бывшая эскортница, а ныне любовница соседа-бизнесмена. Он то ли купил ей тут хату, то ли снял. В общем, захаживает она ко мне периодически. По-соседски, так сказать. Бизнесмен-то богатый, а член вялый. А Светка девка молодая, с аппетитами. Короче оба мы стресс так снимаем, периодически.

– Ле-ва! – подается она ко мне, призывно улыбаясь.

Обниматься лезет. Склоняет мою голову и шепчет в ухо, душА своим конфетно-карамельным запахом.

– Сто лет тебя не видела, Лёв, соскучилась вся, истосковалась! – и руками быстрей за НЕГО хватается.

А от меня до сих пор Алиной пахнет, и ее лицо несчастное перед глазами. Ее даже обнять страшно, такая она хрупкая и беззащитная в моих медвежьих объятиях…

Убираю быстрей Светины руки от ремня джинсов, мягко отставляю ее в сторону, хоть и бугай, но поведение самца гориллы не входит в паттерн моих правил по отношению к женщинам.

– Не сегодня, Свет.

– Почему?

– Настроения нет!

– Так давай, я тебе его подниму, Лёва! – не отстает эта женщина.

– Свет! – в моем голосе появляются металлические нотки. – Я не хочу. Точка!

Не попрощавшись, Света пулей вылетает из кабины. Ну и пошла к черту!

Захожу к себе в квартиру, снимаю куртку. Запах Алины усиливается. Она ведь беззвучно плакала в мою футболку. Не на показ, знаю я эти женские показательные выступления. Так вот, бедная девочка плакала от горя. От безысходности. А я не мог ничего поделать. И это добивало меня больше всего.

Зачем спустился ночью к ней? Я и сам не знаю. Но совесть терзает меня с того самого момента, как мне сообщили, что моя сперма оказалась в организме незнакомой женщины. Я не хотел принимать эту проблему на себя. Кое-как отбрехался от предъяв Азамата, чудом жив остался… Но девушку было ужасно жаль и я решил проверить, жива ли она, жив ли ребенок.

Лучше бы не ходил туда. Я совершил большую ошибку. Пообещал ей то, что вряд ли смогу выполнить. Я – урод, скотина, но я не мог по-другому! Эти козлы вырезали ей почку, скорее всего, она потеряет ребенка. Невозможно просто выносить беременность в таких условиях. И скорее всего, она сама не выживет. Но я попробую дожать Ашотджана на счет обследования. Ведь я обещал ей!

Иду в душ. Под тугими струями вновь вспоминаю ее. Бледная, подавленная, испуганная. Но не сломленная. И красивая. Да, пожалуй в нее легко влюбиться. Миниатюрная, волосы цвета спелой ржи, большие блюдца синих, васильковых глаз, губки пухлые, которые обязаны быть залюбленными, заласканными, зацелованными, а не вот это вот все!

При мысли о ней я возбуждаюсь. Смотрю на то как мой член наливается кровью, становится колом, твердым монолитным сооружением. Утром, утешая ее, я тоже возбудился, но очень постарался, чтобы никто этого не заметил. Не хватало еще смутить девушку этим, чтобы она и мне перестала доверять!

– Прекрати, похотливая скотина! – прикрикиваю я на себя. – Ты же не будешь дрочить на мысленный образ несчастной рабыни?!

Говорю-то я одно, но моя правая рука поступает по-своему. Она обхватывает ствол, движется вверх-вниз, убыстряя темп. Я представляю себе, как целую Алину, как подхватываю ее под аккуратные ягодицы, как закидываю ее ноги к себе на бедра и аккуратно вхожу в узкую до невозможности дырочку. Я представляю, как ее гибкое тонкое тело отзывается на каждый мой толчок, как она обнимает меня за плечи, как прикусывает мою губу в особо острые моменты. А я тянусь к ее упругим грудкам, чтобы приласкать соски по очереди, и сорвать ее сладостный стон.

Надо действовать аккуратно, чтобы потихоньку отогреть ее от всего ужаса, который ей довелось пережить. Да, я был бы очень нежным и осторожным с ней. Ни капли грубости, только плавные медленные движения, чтобы не навредить ей. Но в какой-то момент, мои поступательные движения убыстрились бы. Я прикоснулся бы к горошине, чтобы дополнительно стимулировать ее, потому что очень хочу, чтобы мы закончили в унисон. Одновременными движениями пальцев и собой я довел бы ее до пика, и только потом разрешил бы закончить себе. А потом бы я сам освежил ее в дУше, и отнес отдыхать в спальню, где мы бы обязательно продолжили любить друг друга.

Но увы, я заливаю спермой свой кулак. И хотя тело получает желаемую разрядку, но разум страдает, что нет никакой Алины рядом. И вряд ли будет. Она внизу, в грязном подвале, после тяжелой каторжной работы, которую ей нельзя выполнять! А я тут, у себя в пентхаусе, самоудовлетворяюсь как животное, и ничего не могу поделать, потому что обстоятельства, мать их, выше меня!

Нет, я не должен бросать ее в беде. Отосплюсь и снова поеду в клуб! Надо дожимать лиса. Только бы ее там не тронули! Особенно шакаленок!