Трикстер

«Не усугубляй ситуацию, брат», — прошептал голос.

Я повернулся, намеренно посмотрев на Варлана.

«Не позволяй своему свету взвинтиться настолько, чтобы усугубить ситуацию, — послал он, всё ещё глядя то на Териана, то на Дигойза. — Какими бы ни были твои чувства… это может быстро скатиться псу под хвост, если кто-то применит силу. Уверяю тебя, с ним не контрактные наёмники. Они — причина, по которой ты вообще не видишь свет Дигойза, хотя он стоит посреди нашей конструкции и до сих пор делит резонанс с нами».

«Они все из Адипана? — послал я. — Не только тот, кого ты опознал?»

Последовала пауза, затем Варлан ответил:

«Они… внушительные», — загадочно послал он.

После того, как он сказал это, его разум сделался абсолютно тихим.

Сделав вдох, я кивнул скорее про себя.

Я глянул на видящего, стоявшего справа от Дигойза и чуть позади него, того же видящего средних лет с серыми глазами.

На сей раз я выделил больше времени, чтобы посмотреть на него, подметить каштановые волосы с маленькими прядками седины на висках. Теперь, когда я оценивал его более пристально, он выглядел лет на четыреста. Однако с этими ошеломительными серыми глазами и почти человеческими чертами ему была свойственна некая безвременность, которая заставляла меня задаваться вопросом, верны ли мои предположения о нём.

Я глянул на пятерых других видящих, окружавших Дигойза, два из которых теперь стояли за пределами света органических факелов. Я гадал, кто они такие.

Мог ли я действительно смотреть на разведчиков Адипана? Все они были из Адипана?

Териан наградил меня жёстким взглядом и нахмурился.

Но на сей раз мои мысли не разозлили его, а, похоже, выдернули из той эмоциональной бездны, в которой он кружил с Дигойзом.

Я увидел, как поджались полные губы Териана, после чего янтарные глаза сделались пронизывающими, хищными. Он тоже обвёл взглядом спутников Дигойза.

— Я передал твоё сообщение, — сообщил Териан деловым тоном, сосредоточившись обратно на Дигойзе. — Пожалуй, тебя не удивляет, что он требует доказательств?

Териан приподнял бровь, уставившись на высокого видящего.

Дигойз, похоже, ожидал такой реплики.

Он без колебаний кивнул в манере видящих.

— Да, — сказал он. — Но мы предоставим их лишь ему, — добавил он с лёгким предупреждением в голосе.

После его слов воцарилось молчание.

Казалось, будто все мы задержали дыхание.

Глава 16. Взыскать пошлину

Не знаю, когда именно я осознал, что со светом Дигойза что-то происходит.

Я вообще не знаю, что чувствовал в Дигойзе.

В какой-то момент всё пространство конструкции изменилось.

Жёсткие серебряные частицы света каскадом хлынули вниз… поначалу едва различимые, затем постепенно укрепляющиеся, пока капли не превратились в поток, а затем и в стену почти осязаемого света. Они ускорили вибрации моего aleimi, влияя на меня как разряд напитанного светом адреналина.

Через несколько секунд я ощутил, как новая частота полностью завладела конструкцией, напитывая её и меня как завеса искрящего ртутного дождя.

Я никогда не ощущал чего-то столь чистого.

Я никогда в жизни не чувствовал столько силы в любой частоте света.

Я увидел, как Дигойз вздрогнул, когда это началось, затем открыто дёрнулся, когда это продолжилось, а потом поморщился, будто его накрыло какой-то жёсткой болью.

Наблюдая за ним, я гадал, может, резонанс с Организацией реально причинял боль членам лагеря коленопреклонённых — как сейчас это происходило с Дигойзом.

Такая возможность вгоняла меня в ступор.

Глядя на него, я не мог точно решить, что он испытывает. Выражение его лица могло указывать на боль… а может, скорее на что-то сродни ощущению дурного запаха, знакомого, но неприятного, отчего его свет и тело испытывали отвращение.

В любом случае, его реакция озадачивала

Я глянул на Териана, гадая, как он интерпретировал странное поведение своего друга.

При этом я осознал, что Териан вообще не сосредоточен на эмоциональных реакциях и вздрагивании своего друга. Вместо этого его aleimi намеренно окружил Дигойза, стараясь пробиться через тот крепкий пузырь света и увидеть обмен репликами, в который его явно не включили.

Я осознал, что он пытается увидеть, что происходило между Дигойзом и Галейтом.

Несмотря на предупреждение Дигойза, Териан пытался использовать это отвлечение, чтобы попытаться пробить щит и увидеть сквозь стену, скрывавшую свет Дигойза.

Он не особо добивался успеха.

Я это знал хотя бы по чистому уровню раздражения, пульсировавшему и искрившему в свете Териана. Я всё ещё наблюдал за его усилиями, когда тон конструкции снова изменился.

Я ощутил, как тот резкий, напитанный силой свет начинает отступать.

На лице Дигойза отразилось облегчение, когда серебристая завеса вокруг него начала рассеиваться. Яркий серебристый свет отстранился от него, оставив после себя лишь куда более слабое и приглушённое свечение коленопреклонённого света.

В те же несколько секунд Териан нахмурился.

— И каково это было, Реви’? — холодно сказал он. — Ты показал папочке свою любимую сучку? Он по-прежнему любит тебя спустя всё это время?

— Почему бы тебе не спросить у него самого, Терри? — парировал Дигойз.

Голос Дигойза прозвучал жёстко.

Его слова отражали отголоски того облегчения, а также резкие нотки напряжения, которым до сих пор вибрировала конструкция вокруг моего света. Что-то в последнем заставило меня нахмуриться, затем пристальнее присмотреться к Дигойзу. Сделав это, я испытал лишь неверие.

Его руки дрожали.

Gaos d’lalente… его руки реально дрожали от взаимодействия с Галейтом.

Могучий Дигойз дрожал как ребёнок.

Я не мог понять, заметил ли Териан.

Я чувствовал, как он отступил в Барьер, в верхние уровни сети, и поймал себя на мысли, что он послушался совета Дигойза и теперь хотел поговорить с Галейтом. Териан отправился прямиком к своему боссу, чтобы узнать исход их взаимодействия.

Когда Териан отключился, я ощутил, как злость в его свете извращается в холодную ярость.

Он уставился на Дигойза, эта ярость и неверие отразились в его голосе.

— Значит, ты получил то, чего хотел, — сказал он, и его янтарные глаза ожесточились. — Хорошо тебе, Реви’. Галейт говорит, что мы должны отпустить тебя и твоих друзей.

Его слова прозвучали странно громко.

Отчасти это могло быть из-за того, что в остальном на поляне царила тишина.

Я слышал гул насекомых, когда позволял себе сосредоточиться на этом, а также время от времени крик птицы или мартышки на верхних ветках деревьев. Однако стоявшие тут видящие не издавали ни звука. Я не слышал их дыхание и тем более сердцебиение.

Из света Териана продолжала исходить ярость.

— …Однако Галейт не говорил, что мы не можем взыскать пошлину перед тем, как ты уйдёшь, Реви’.

Говоря, он скользнул ближе к другому мужчине, перемещаясь странными, боковыми, скользящими и крадущимися движениями, которые сбивали с толку моё зрение. Он сократил расстояние между собой и собеседником с дезориентирующей грацией, которую я никогда не замечал ни за кем, будь то человек или видящий.

Прежде чем я успел хоть моргнуть, в руке Териана оказался нож.

Он поднёс лезвие к горлу Дигойза, двигаясь так быстро, что я ничего не видел, пока сталь не прижалась к бледной коже, вминая её по изогнутой линии.

Другой видящий застыл, рефлекторно отводя голову и держа шею под странным углом. Теперь он смотрел в глаза Териана, сощурив собственные глаза до щёлочек.

Я впервые реально увидел это; я увидел живущего там хищника, о котором говорил мне Териан.

— Может, перед твоим уходом я пожелаю взыскать пошлину с тебя, Реви’.

Дигойз быстро окинул лица других видящих на поляне.

Этот взгляд был мгновенным и пронизывающим. Я буквально ощущал, как он оценил расстояние, отделявшее нас друг от друга, от места где он стоял, от видящих, пришедших с ним.

Я осознал, что это был взгляд бойца — быстрый, стратегический, исключительно собирающий информацию — и вновь я перехватил руками оружие, внезапно чувствуя необходимость заново оценить другого мужчину.

Мои мышцы напряглись, и я посмотрел на тот же неровный круг тел и лиц, намного медленнее, чем Дигойз, но пытаясь увидеть их так, как увидел он. При этом я ощутил, как по конструкции пронёсся интенсивный заряд, словно по щитам ударили разрядами в тысячи ватт, которые теперь струились в считанных миллиметрах от моей кожи.

— Не делай этого, Терри, — сказал Дигойз.

Его голос смягчился.

— …Если убьёшь меня, перемирие между Организацией и Семеркой будет нарушено, — сказал Дигойз. — Семёрка, может, и мирная по своей природе, но такого они не потерпят. Ты это знаешь. И Галейт тоже. Ты знаешь, что находится позади меня, среди тех холмов. Они выследят тебя как бешеного пса, Терри, просто чтобы сделать из этого пример. И вот так запросто мы оба умрём, а эта холодная война между нами… это относительное перемирие… за одну ночь сделается очень даже горячей. И тогда у нашей расы не будет ни единого шанса, Терри. Ни у кого из нас. Нам не придётся ждать, когда люди нас убьют. Мы сделаем это сами.

Териан одарил его лёгкой улыбкой.

— А ты всё ещё политик, да, Реви’?

— Ты знаешь, что я прав.

— Знаю ли? Тогда почему я так сбит с толку всем этим, мой старый друг? — он крепче прижал лезвие к его горлу, и Дигойз вздрогнул, закрыв глаза на несколько секунд.

— Чем ты сбит с толку, Терри? — бесцветным тоном спросил Дигойз.

— Тобой, Реви’, — тут же ответил Териан. — Ты меня сбиваешь с толку, старый друг. Зачем ты делаешь это? Зачем работаешь на них? Что тебе от этого, Реви’? На самом деле?

— Она посредница, Терри, — сказал Дигойз. — Не говори мне, что ты не знал…

Териан издал жёсткий смешок, в котором звучало больше злости, нежели веселья.

— Ты не можешь её убить, — сказал Дигойз, повышая голос вопреки ножу у горла. — Ты совершенно точно, бл*дь, не можешь убить её ребёнка. Ты знаешь, что это может означать.

Когда Териан сильнее прижал нож к его горлу, теперь уже реально порезав его и вызвав тонкую струйку тёмной крови, Дигойз ахнул от боли, а его голос ожесточился.

— …Чёрт подери, Терри! Повзрослей! Дело не во мне. И не в нас. И не в нас с ней. Нет вообще никаких «мы с ней». Она замужем, помнишь? Как ты и сказал, у неё будет ребёнок от другого видящего. Она и я… я ни разу не притрагивался к ней, Терри.

Когда Териан издал очередной злой смешок, Дигойз рявкнул:

— …и если ты думаешь, что она — настоящая причина, по которой я ушёл, то ты вообще меня не знаешь! — его голос вернулся к тому жёсткому рыку. — Бл*дь, я больше не хотел там быть, Терри! Я ничего из этого не хотел. Я уже годами был несчастлив. Я ненавидел всё, чем мы занимались, и то, насколько хуже мы делали мир. И ты бы понимал это, если бы знал меня хоть вполовину так хорошо, как тебе нравится притворяться. Просто забудь, мать твою! Всё кончено!

Но Териан уже качал головой.

— Нет, брат, — сказал он. — Нет, нет, нет… не кончено. Это никогда не закончится, потому что я не могу просто позволить тебе жить во лжи. Если бы ситуация была обратной, ты бы не позволил мне…

— Жить во лжи? — Дигойз фыркнул с явным презрением.

Я впервые заметил больше настоящего мужчины под этим фасадом.

— Иисусе, Терри. А что, бл*дь, по-твоему, я делал под началом Галейта все эти годы? Ты так убеждён, что тогда я был настоящим, а сейчас это какая-то иллюзия… что мне промыли и заморочили мозги, или что я как-то потерялся между Вьетнамом и Индией. Ты правда думаешь, что мне запудрила мозги Семёрка? Адипан? Бл*дь, или может, Кали, которая лишь пыталась мне помочь? Которая всегда была мне лишь другом…?

Челюсти Дигойза сжались, на щеке дернулся мускул, когда Териан сильнее вжал лезвие в его кожу.

— Она сейчас рожает ребёнка, Терри, — рявкнул Дигойз с настоящей злостью в голосе. — Прямо сейчас, пока мы говорим. Ребёнка, которого мы все должны пытаться защитить, а не продавать в рабство. И не использовать для какого-то инфантильного соперничества между нами.

Дигойз умолк, стиснув зубы.

Но глядя на него, у меня не складывалось ощущения, что он жалел о своих словах или боялся разозлить Териана, хотя к его горлу прижимался нож. Скорее, я поймал себя на мысли, что он вспомнил, как мало смысла его слова имели для Териана.

Для него разговоры с нами были лишь пустой тратой времени.

Точно так же, как мы относились к нему… ко всем коленопреклонённым.

Прищёлкнув языком, Дигойз посмотрел на видящего с золотисто-каштановыми волосами. Внезапно эти прозрачные глаза показались почти бриллиантовыми и пугающе интенсивными.

— Тебе никогда не приходило в голову, что ситуация может быть обратной, Терри? — спросил он. — Что, может, это ты живёшь во ли? Что это я наконец-то проснулся?

— Нет, — сказал Териан, снова давя на него ножом. — Не приходило, Реви’.

Дигойз поднял руки, отодвигая горло от лезвия настолько, настолько это возможно, делая лишь полшага назад, на что Териан ответил полноценным шагом вперёд.

Теперь его шея постоянно кровоточила.

— Опусти бл*дский нож, Терри, — холодно сказал Дигойз.

— Сначала я хочу свою пошлину.

— Пошлину?

Дигойз уставился на него, и в бесцветных глазах отразилось лёгкое неверие. Я поймал себя на мысли, что Териан намеренно провоцирует его абсолютной иррациональностью его требования, но что-то в этом вызывало у меня дискомфорт, будто я видел больше Териана, чем мне хотелось бы, а не наоборот.

Что бы там ни было, что бы тут ни произошло, Дигойз прав.

Всё кончено.

Галейт объявил, что всё кончено.

Но Териан не позволял этому закончиться.

— Что за пошлина, Терри? — спросил Дигойз.

— Я хочу, чтобы ты позволил Куэю пососать твой член перед твоим уходом, — сказал Териан, подвигаясь ближе к Дигойзу. — Я хочу увидеть, как ты кончишь, брат.

Я напрягся, чувствуя, как к моей коже приливает тепло.

Я чувствовал, как другие видящие на поляне взглянули на меня, ощутил реакцию их светов на слова Териана. Мельком почувствовал на себе внимание Дигойза, но оно быстро ускользнуло прочь.

Мои глаза не отрывались от их лиц.

Я наблюдал, как Териан оттесняет Дигойза назад, почти к краю круга света от факелов, изменяя направление лезвия и совершая маленькие, плавные, незаметные движения ногами. Дигойз двигался вместе с Терианом, его глаза и выражение оставались настороженными.

У меня сложилось отчётливое ощущение, что Дигойз прекрасно знал, чему именно он противостоит в лице Териана. Он знал, что Териан может перерезать ему горло, и что он сам не успеет достаточно быстро увернуться. Я гадал, может, Териан правда сделает это вопреки приказам Галейта.

Судя по тому, что я ощущал от света Териана, я подозревал, что он может это сделать… что это не пустая угроза, и неважно, как иррационально он это сформулировал.

Эта нестабильность вибрировала на переднем плане aleimi Териана, входя в тот бесконтрольный режим, который я замечал за ним с первой встречи. Глядя на этих двоих, я понимал, что хватит и мелочи.

Если Дигойз не так шевельнётся, совершит слишком резкое движение или попытается разоружить его…

Териан реально мог его убить.

— Думаю, тусовки с Семёркой мало способствовали твоей сексуальной жизни, Реви’, — сказал Териан, всё ещё совершая микродвижения и микрошаги одновременно с другим мужчиной, держа нож прижатым к этому длинному горлу. — …Правда, думаю, мне стоит заставить тебя отсосать всем здесь, друг мой. Включая твоих коленопреклонённых братьев и сестёр… мне же не хотелось бы, чтобы ты разучился это делать. Тем не менее, я буду доволен, просто увидев, как ты кончаешь в рот брата Куэя. Или можешь отсосать мне прямо здесь. Выбор за тобой.

Когда Дигойз нахмурился, Териан вжал нож сильнее, заставив того ахнуть.

Больше крови потекло по его шее, пятная верх его тёмно-голубой рубашки.

— Всего разок, брат. Что от этого плохого?

— Ты выжил из своего бл*дского ума, — сердито сказал Дигойз. — Иисусе, Терри. Какого чёрта с тобой не так?

— Что со мной не так? — переспросил Териан, выгибая бровь.

То интенсивное пламя плясало в его янтарных глазах, искря и изменяясь в трепещущем свете yisso-факелов. Теперь я видел это отчётливо, вопреки расстоянию, отделявшему меня от них двоих.

Голос Териана сделался хриплым.

— Я скучаю по моему другу, Реви’, — сказал он. — Я скучаю по моему чёртову другу. По моему другу, который ушёл, не сказав ни слова, который, бл*дь, предал меня, не дав даже шанса исправить всё между нами. Неужели это так сложно понять? Да? Я прошу лишь об этом символе его уважения, прежде чем он снова покинет меня. Неужели я прошу о многом, Реви’?

Глаза Дигойза скользнули вбок, к видящему с серыми глазами, но Териан вновь двинул ножом вперёд, опять порезав его, на сей раз глубже… достаточно глубоко, чтобы несколько струек крови превратились в узкий ручеёк, от которого потемнел верх его рубашки и бронированного жилета. Дигойз издал паникующий звук, отдёрнув голову от ножа.

И снова Териан последовал за ним ногами и пальцами, давя сильнее.

— Не смотри на него! — рявкнул Териан. — Не смотри на своего нового господина в поисках наставлений, Реви’. Смотри на меня. Только на меня.

Высокий мужчина повернул голову, переводя взгляд этих прозрачных радужек на Териана.

Как только он это сделал, Териан улыбнулся.

— Так-то лучше, — сказал он, коротко выдохнув. — В конце концов, мы можем подойти к этому абсолютно рассудительно. Ну же, Реви’. Просто сделай, как я прошу. Уверен, никто из этих твоих славных новых друзей не станет возражать. Чёрт, да я не сомневаюсь, что они оценят демонстрацию твоих талантов. Может, они тоже захотят позабавиться с тобой, когда ты закончишь.

Териан показал на шесть обрамлявших его видящих, не сводя глаз с лица Дигойза.

— Ты правда рискнёшь спровоцировать кровопролитие из-за такой мелочи? Ты откажешь мне даже в этом, брат, после стольких лет дружбы?

Воцарилось молчание, пока они оба просто смотрели друг на друга.

Дигойз настороженно наблюдал за Терианом, и его глаза выдавали, что он тоже знал об этой нестабильности.

Глядя на его лицо, я осознал, что он знает это намного лучше, чем я.

Я осознал, что гадаю, не стоит ли мне заговорить, но когда я посмотрел на Варлана, старший видящий лишь наградил меня суровым, трудно читаемым, предостерегающим взглядом.

Когда я посмотрел обратно на Териана, он свободной рукой потянулся к Дигойзу.

Он дотронулся пальцами до пряжки ремня Дигойза ещё до того, как я сообразил, что он делает. Прежде чем кто-либо на поляне сдвинулся с места, он уже начал расстёгивать пряжку одной рукой. Молчание сгустилось, пока Дигойз просто стоял там и позволял ему делать это, напрягшись всем телом. Через считанные секунды Териан запустил руку в брюки Дигойза… практически до того, как я признал себе, что он настроен серьёзно.

Как только это случилось, я испытал вспышку злости… и почувствовал, как боль покидает свет Дигойза под массирующими пальцами Териана.

Не просто боль… отвращение.

Дигойз испытывал отвращение от прикосновений Териана.

Я также чувствовал неверие другого мужчины, смешивающееся с почти примитивным страхом.

— Терри, jurekil’a mak rik’ali. Прекрати…

— Ну же, Реви’. Один минет. Разве это кому-то навредит?

— Ты реально сумасшедший, бл*дь. Ты окончательно рехнулся…

— Я хочу увидеть тебя на коленях, брат Ревик. Сейчас. Более того, немедленно.

— Иди нах*й…

— Реви’. Просто сделай это. Я чувствую, как ты голоден.

— Боги… — на лице Дигойза показалось злое, но явно более сбитое с толку выражение. Он пытался отступить, но Териан держал его, сильнее прижимая нож.

Я чувствовал, что уже реагировал на боль другого мужчины, почти теряясь в ней.

Что бы ни говорил Дигойз, что бы он ни испытывал в ответ на действия Териана, Териан был прав в одном. Дигойз получал не особо много секса. На самом деле, судя по его свету, создавалось ощущение, что у него давно не было секса.

Минимум несколько месяцев… наверняка дольше.

Возможно, даже несколько лет.

Я почувствовал, как мой язык разбухает во рту, когда другой мужчина закрыл глаза. Я видел, как напряглось тело Дигойза, когда Териан продолжил его массировать. Одна его ладонь теперь сжимала руку Териана, но я чувствовал, что он противится, почти так, словно…

— Прекрати, — прохрипел он. — Пожалуйста, Терри. Пожалуйста… не делай этого.

Он издал низкий стон, когда рука другого мужчины крепче сжала его.

Териан щёлкнул языком, качая головой и одаривая его странным смешком.

— Прекрати? — повторил он, подражая молящему голосу другого видящего. — Кого ты дурачишь, Реви’? Ты сейчас так голоден, что твой свет практически трахает мой. Через минуту ты будешь умолять меня. Чёрт, да я, наверное, и сейчас могу заставить тебя.

— Нет. Я не хочу этого. Терри…

— Ну же, Реви’, — произнёс Териан уговаривающим тоном. — Ну же, брат мой. Я знаю, что тебе нравится. Отпусти себя. Просто позволь этому случиться…

— Нет, чёрт бы тебя побрал!

Но голос Дигойза сорвался, и он натужно ахнул, что не имело никакого отношения к ножу у его горла. Он закрыл глаза, и на сей раз боль выплеснулась из него таким сильным импульсом, что я ощутил, как видящие вокруг меня открыто среагировали, переступая с ноги на ногу и не сводя глаз с высокого мужчины.

— Кончай, Реви’, — тише уговаривал Териан. — Кончи сейчас. Кончи для меня, брат. Ты знаешь, что тебе этого хочется. Позволь мне посмотреть на тебя всего раз. Потом я оставлю тебя в покое. Обещаю.

— Сумасшедший ублюдок, — Дигойз крепче сжал его руку, постанывая. — Иисусе… Терри. Иди ты нах*й…

Терри рассмеялся

— Я как раз х*ем и занят. Тебе надо представлять свою драгоценную пи*ду, пока я тебя дрочу? Вперёд, Реви’. Я не возражаю. Притворись, что это она тебя гладит. Притворись, что это её рот, а не мои пальцы.

Дигойз покачал головой, его глаза смотрели сердито.

И всё же я почувствовал, как боль другого мужчины усилилась.

— Ах, тебе это нравится, — сказал Териан, и его голос снова понизился до бормотания. — Тебе это очень нравится, не так ли, Реви’? Скажи мне ещё раз, что вы с ней просто друзья. Скажи мне, как ты благодарен за всю помощь, что она тебе оказала с тех пор, как ты убежал от меня и всех, кому когда-либо было не плевать на тебя. А потом скажи, что ты тут не надеешься, что она трахнет тебя из жалости, если ты сумеешь разлучить её с её супругом…

Челюсти Дигойза сжались ещё сильнее.

— Ты выжил из ума, Терри. Ты реально…

Но его перебил другой голос.

— Брат Териан. Отпусти его.

Я моргнул, опешив.

Это ощущалось как выход из транса.

Не осознавая этого до конца, я, как и большинство видящих на поляне, просто стоял, пялился и наблюдал, как эти двое практически предаются сексуальному контакту на наших глазах. Мы просто стояли и смотрели, пока Териан домогался до этого мужчины, и ничего не делали, чтобы это остановить.

Даже теперь я подавлял удушающие нити сочувственной боли, ощущая это во всех видящих вокруг, с обеих сторон поляны. Я ощущал это в Териане, Варлане, Каренти, большинстве членов моего отряда. Я даже видел это на лицах некоторых видящих из Адипана, которые стояли позади Дигойза, наведя оружие на остальных из нас.

Дёрнувшись при звуке более резкого голоса, мы как будто очнулись от коллективного сна. Моя злость тут же вернулась, к лицу прилило тепло, и я осознал, что всё ещё пялюсь, как Териан держит в руке член другого мужчины.

Но он перестал массировать Дигойза.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, почему.

Затем мой разум прояснился ещё сильнее.

Это Варлан заговорил.

Варлан стоял прямо позади Териана, твёрдо прижимая к его шее дуло той модифицированной антикварной винтовки.

Не подумав, я вскинул своё оружие.

Варлан с силой ударил по моему свету в Барьере.

На сей раз его посыл был недвусмысленным.

И всё же Варлан обратился и ко мне тоже.

«Не лезь в это, брат Куэй. Если не хочешь погибнуть».

Я напрягся, крепче сжимая оружие.

«Брат Куэй. Я действую не только по своей инициативе. И я действую не от лица брата Дигойза, — Варлан помедлил, позволяя переварить его слова. — Ты реально пойдёшь против своих людей? Ты так твёрдо уверен, что брат Териан прав?»

Поколебавшись ещё секунду, я опустил оружие.

Я мгновенно ощутил, как свет Варлана отступил от меня.

— Отпусти его, — сказал Варлан вслух, адресуя слова Териану. — Сейчас же, брат.

Чувствуя выброс адреналина, я посмотрел на лица остальных в моём юните. Они смотрели то на Териана и Варлана, то на Дигойза и Териана, то на оружие Варлана, то снова на Териана и Варлана, и их лица выражали потрясённое смятение, приведшее к параличу всей группы.

Некоторые смотрели туда, где Териан до сих пор держал Дигойза.

Я чувствовал смятенные импульсы во всех их светах, словно они только что осознали, насколько сильно затерялись во взаимодействии света между двумя мужчинами.

Почти все они снова навели винтовки вперёд, хотя никто не выглядел готовым стрелять и даже не знал, в кого стоит стрелять. Прежде чем я сам решил, что делать, голос Варлана опять нарушил тишину на освещённой поляне.

— Уважаемый брат. Галейт просит, чтобы ты убрал нож от шеи делегата. Он просит об этом с полным пониманием эмоциональной сложности, порождённой повторной встречей с братом Ревиком, а также с большим сопереживанием к этим чувствам. Он также говорит это с немалой настойчивостью, брат.

Териан не пошевелился.

— Немедленно, брат Териан, — сказал Варлан, сильнее вжимая дуло винтовки в шею Териана. — Ты должен понимать, что это не пустая угроза. И не только моя угроза. Подчинись. Иначе я подчинюсь другим приказам, которые мне дали.

Я почувствовал, как в груди нарастает боль.

Я ощущал намерение в свете Варлана.

Он реально сделает это.

Галейт угрожал жизни Териана.

Он выбирал Дигойза, а не брата Териана.

— Варлан! — взорвался я. — Не надо. Не делай этого, не можешь же ты серьёзно…

— Молчать! — прогремел Варлан, наградив меня взглядом.

В его фиолетовых глазах жила искра опасного света.

Что-то в этом взгляде, а может, а сопровождавшем его заряде aleimi, вынудило меня подчиниться практически прежде, чем я осознал своё намерение.

— Всё это намного выше твоего уровня допуска, брат Куэй, — предостерёг Варлан. — Поверь мне, когда я говорю тебе… ты не знаешь, в гущу чего лезешь.

Я сглотнул, промолчав.

Я невольно ощущал правдивость слов Варлана.

Эта правдивость словно задержалась в воздухе, помимо моей эмоциональной реакции.

Я снова опустил винтовку, лишь тогда осознав, что поднял её против другого видящего. Здесь происходило что-то, чего полностью не понимал никто, кроме Дигойза, Варлана, Териана и Галейта.

И, возможно, сероглазого Балидора, который продолжал стоять возле Дигойза.

Вспомнив про последнего и глянув на него, я осознал, что видящий средних лет тоже поднял винтовку и навёл её на грудь Териана. Как и у Варлана, свет Балидора источал абсолютную уверенность, что он применит смертоносное оружие, если представится возможность.

Наверное, он уже сделал бы это, если бы думал, что удастся выстрелить так, чтобы Дигойзу не перерезали горло.

Варлан, похоже, тоже понимал, что Териан всё равно мог убить Дигойза прежде, чем они что-либо предпримут.

Если он выстрелит сейчас, Териан всё равно может полоснуть клинком.

Более того, я уверен, что он так сделает.

— Брат? — Варлан сильнее вжал оружие в шею Териана. — Не делай этого, брат. Я умоляю тебя. Галейт заверяет меня, что если ты так поступишь, то пострадает не только это твоё тело.

Я уставился на Варлана, гадая, что может означать данная реплика.

У Териана реально имелась где-то семья? Дети?

Эта мысль вызвала распалённую боль в моём свете, такую острую, что на мгновение я не мог её выносить… или видеть вопреки ей.

Я знал, что я всего лишь на пике ощущения всего этого… того, какой я незначительный, всего-то какой-то реквизит в травме, от которой Териан страдал из-за видящего, которого теперь угрожал убить. Я старался продышаться, сосредоточиться на четырёх мужчинах, которые теперь как статуи стояли в центре полянки, и на двух винтовках, наведённых на Териана, и на окровавленном ноже, до сих пор прижимавшемся к горлу Дигойза.

Мог ли Териан реально иметь где-то детей? Супругу?

Или Варлан имел в виду, что Галейт уничтожит aleimi-тело Териана после смерти вместе с физической оболочкой? Он сломает сам его свет, проклянёт своего слугу вернуться в следующем воплощении личинкой или ещё более примитивной формой жизни?

Что бы он ни имел в виду, на сей раз Териан повернул голову.

Он уставился на Варлана, и янтарные глаза напоминали стекло.

И всё же я ощущал там конфликт.

Этого всё равно оказалось недостаточно, чтобы Териан сдал назад, по крайней мере, не сразу же.

Я чувствовал, как он взвешивает желания, вращавшиеся вокруг его следующего хода, делая это как будто в более высокой вибрации своего света, в слое, который едва связывался с повседневным сознанием Териана. Та часть Териана, казалось, до сих пор оперировала логикой, мотивами, стратегией и интеллектом… но тот другой, более животный элемент по-прежнему контролировал ситуацию.

Я чувствовал, что на том животном уровне Териан почти не думал.

Вместо этого он лишь реагировал, влекомый сильной эмоцией, жившей на краях тех бесконтрольных разрядов и света, который я одновременно любил и ненавидел.

Та же часть его вплеталась в некую часть Дигойза, и глядя на них вместе, я не мог это объяснить, но чувствовал некую схожесть, словно они реально были братьями… и по крови, и в разуме Териана.

Какой бы ни была эта связь, я невольно находил её прекрасной.

Это также пугало меня сильнее всего, что я когда-либо испытывал.

Это ударило по какому-то центровому элементу моей идентичности, и не только из-за Териана или моих реакций на другого мужчину.

Я чувствовал себя потерянным в том отдалённом заряде света, видя его ровно настолько, чтобы знать — я никогда не сумею дотянуться до той части Териана, или Дигойза, или любого другого видящего, обитавшего в тех верхних пространствах.

Как только я увидел это, горячая тошнота разошлась по моему свету.

Затем часть меня захотела, что Териан убил Дигойза… или хотя бы унизил его.

Я хотел, чтобы он показал истинную натуру Дигойза этим набожным, коленопреклонённым лицемерам… может, даже заставил его встать на колени, как изначально хотел Териан, вынудил оказывать услуги, как оголодавшего мудака, которым он и был.

Заставил его умолять. Избил его.

Показал, чтобы он был лишь животным, как и мы остальные.

Всё лучше, чем позволять ему стоять там и думать, будто он лучше нас.

— Я не могу просто отпустить его, — сказал Териан.

— Можешь, брат, — ответил Варлан. — И отпустишь. Это прямой приказ. Приказ, который ты уже нарушаешь. Публично, к тому же.

Я увидел, как в глазах Териана полыхнула жаркая злость, и та более структурированная рациональность вновь утвердилась в правах. Он обвёл взглядом полянку, своих братьев и сестёр из Организации, на полсекунды дольше задержавшись на мне. Он хмуро посмотрел мне в лицо, и я увидел, как что-то в тех янтарных глазах сместилось, и более жаркий огонь постепенно начал гаснуть.

Увидев это, я ощутил, как некая часть меня выдыхает с облегчением.

Сделав это, я осознал, что также боялся за Териана.

Териан снова посмотрел на меня, будто услышал мои мысли.

Затем, нахмурившись, убрал нож от горла Дигойза, плавно отступив назад. В то же мгновение он убрал руку от члена Дигойза.

Четыре из шести видящих, стоявших позади Дигойза, мгновенно грубо потащили его назад, затолкав его за свои спины, и шагнули вперёд, подняв оружие и образовав бескомпромиссную стену. Они умело прицелились из винтовок, охватив всю поляну, и на меня невольно произвело впечатление время их реагирования, а также щит, который они воздвигли вокруг света Дигойза, блокируя его от всех нас, но особенно от самого Териана.

Момент упущен.

Они больше никому из нашей группы не позволят приблизиться к бывшему оперативнику Организации.

Я поймал себя на мысли, что это последний раз, когда они позволили Дигойзу сыграть роль дипломата в чём-либо, что касается агентов Организации.

Сам Териан, похоже, едва заметил.

Я наблюдал, как видящий с золотисто-каштановыми волосами убирает в ножны нож, оставив его окровавленным, и засовывает его за пояс сзади. Челюсти Териана оставались сжатыми, когда он полностью отвернулся от Дигойза и шести других видящих из Адипана.

Заговорив в следующий раз, он не поворачивал головы. И всё же я и все стоявшие рядом знали, что он обращается к Дигойзу… ещё до того, как он произнёс его имя.

К тому моменту видящие из Адипана отходили назад бесшумными и синхронными движениями. Дигойз исчезал в тенях деревьев, росших за пределами двойных колец зеленоватого света искрящих yisso-факелов.

— Мы встретимся вновь, Реви’, — сказал Териан, всё ещё глядя в противоположную сторону. — Ты знаешь, что мы встретимся. В этой жизни… или в следующей.

Мои глаза метнулись к Дигойзу, который прижимал бледную ладонь с длинными пальцами к порезу на своём горле. Его глаза вновь выглядели холодными и злыми, но поначалу он не ответил Териану. Он уже закончил застёгивать ремень к тому моменту, когда позволил вооружённому эскорту увести его в темноту.

Когда я уже думал, что он не заговорит вообще, Дигойз повысил голос.

— Держись от неё подальше, Терри… и от меня, — сказал он. — Когда я увижу тебя в следующий раз, я убью тебя нах*й. Хоть покаяние, хоть нет, я, бл*дь, убью тебя, Терри, если ты ещё раз приблизишься ко мне или моим близким. При условии, что твоя драгоценная «Организация» не сделает этого за меня.

Териан улыбнулся, поворачивая голову.

Но Дигойз и его эскорт из Адипана… уже скрылись.

Я думал, на этом всё закончилось.

Я уже опускал оружие, выдохнув.

Я уже думал о том, скоро ли нас заберут, вернут ли нас сначала в Гуорум или прямиком отвезут в Манаус, Боготу… или даже в Рио.

Я услышал, как стихают отдаляющиеся шаги — Адипан и Дигойз, должно быть, перешли на бег, как только скрылись с края поляны.

Мой свет уже начал успокаиваться, выходить из режима боевой готовности.

Поэтому я вздрогнул так же сильно, как и все остальные, когда на небольшой полянке прогремел выстрел.

Я едва сообразил, кто нажал на курок, а всё уже закончилось.

Но я видел, как это случилось.

Я смотрел на профиль Териана, когда пуля из винтовки Варлана пробила его затылок в нескольких метрах от места, где стоял я.

Я отпрыгнул, вскрикнув от шока.

Мой aleimi-свет выстрелил жёсткой дугой, образуя щит, отдельный от конструкций над нашей группой захвата. Я действовал чисто рефлекторно, шок переполнил моё нутро, заставил все мышцы напрячься. Я послал вспышку, оповещая об опасности разведчиков Центра, а также тех, что были в работном лагере возле Манауса.

Я сделал всё это, вскидывая свою винтовку и целясь в высокого видящего с фиолетовыми глазами, который стоял там с длинной антикварной винтовкой, всё ещё дымившейся в резком свете желтоватых yisso-факелов, которые окружали нас на поляне.

Но Варлан не пошевелился.

Он просто стоял там, и его фиолетовые глаза оставались спокойными, но содержали интенсивную вибрацию серебристого света, в котором я узнавал Галейта хотя бы потому, что та же частота окружила свет Дигойза несколькими моментами ранее.

Мне показалось, что я также видел там сожаление.

А может, я чувствовал это от серебристого света.

Затем я посмотрел вниз, видя Териана, повалившегося на землю джунглей. В какой-то момент все эти образы и звуки встретились в моём разуме, и я внезапно осознал, на что смотрю.

Я вскричал в неверии, бросившись к изломанному телу видящего, чье лицо теперь испещрилось кровью, кусочками костей и мозгового вещества…

…но я уже опоздал.

Териан неподвижно лежал на тёмной земле.

Ну, не совсем неподвижно.

Он лежал, а его радужки быстро тускнели. Из его тела уходил свет, который я только начинал узнавать. Я смотрел, как его тело подёргивается, истекая кровью, а глаза теряют всё больше и больше света, как красивое лицо обмякает, уже не выражая удивления, или той резкой злости, или смятения и горя.

Остальной мой юнит стоял вместе со мной, среди папоротников и примятой травы.

Однако я едва видел их или чувствовал своим светом.

Я мог лишь стоять и в неверии смотреть, как Териан испускает свой последний вздох.

Глава 17. Звёзды в ночи

Безымянный пляж

Кабо-Сан-Лукас

Нижняя Калифорния, Мексика

27 апреля 1954 года

Холод разбудил его, заставив дрожать под пахнущим солью ветром.

Он уставился в безлунное ночное небо, на россыпь звёзд, таких ярких, таких частых, что от их красоты у него перехватило дыхание. Он лежал спиной на постели из одеял и песка, во рту ощущался неприятный привкус трёх видов алкоголя, сальсы, шоколада, пережаренных бобов, жареной рыбы, несвежих hiri.

Он лежал там, сглатывая, чтобы избавиться от этого привкуса, слушая шум волн, накатывающих на песок, простирая свой aleimi-свет на земли вокруг него.

Аleimi-свет в его сознании сразу же стал ярче.

Он чувствовал звёзды, ветер, облака… крабов в камнях и песке, сонных птиц, примостившихся на утёсах, рыб, дремавших, пока их качало туда-сюда волнами, травы и деревья, колышущиеся на холодном ветру.

Выше он чувствовал дома и людей, деревенских рыбаков и их жён, спящих в своих постелях, их детей в соседних комнатах, их собак, коз, кошек, кур и лошадей, которые дремали, бродили, спали и охотились снаружи.

Затем ветер переменился, и он почувствовал этот запах.

Поднимающееся облако от палочки hiri, доносящееся откуда-то гораздо ближе.

Прежде чем он успел повернуться, чтобы посмотреть, пальцы скользнули в его волосы, лаская и перебирая пряди, останавливаясь, чтобы потереть кожу головы нежными, твёрдыми движениями.

Прикосновение другого мужчины успокоило его, и он закрыл глаза.

— Тебе холодно, брат? — прошептал голос.

Голос был низким, с немецким акцентом.

Териан вздрогнул, как от услышанного в этом голосе, так и от ночного воздуха.

— Иди сюда, — мягко уговаривал другой.

Териан почти не колебался.

Сев, он скользнул выше по одеялу, наполовину забравшись на колени другого видящего.

Сильные руки обвились вокруг него, прижимая к более широкой груди, притягивая к изгибу своего тела. Дигойз подождал, пока Териан примет удобное положение, а затем, как только он устроился, набросил ему на плечи и спину грубое и толстое плетёное мексиканское одеяло.

Териан глубже прижался к этому большому телу, вдыхая его запах и выдыхая, а другой мужчина удобнее устроился на своём месте, крепче обхватив рукой спину Териана.

— Лучше? — мягко спросил этот низкий голос.

Териан кивнул, выдыхая.

— Намного.

Какое-то время они просто лежали там.

Дигойз продолжал курить, и его дыхание создавало в ночном воздухе медленные, ленивые, сладко пахнущие облачка.

Вместо того, чтобы пытаться снова заснуть, Териан положил голову на эту широкую грудь, глядя в ночное небо, теперь имея возможность смотреть на него из тепла и комфорта.

Он не хотел, чтобы этот момент заканчивался.

Это было всё ещё так ново, эти их отношения.

Очень, очень ново.

— Красиво, не так ли? — прокомментировал Дигойз.

Териан поднял глаза и увидел, что Дигойз смотрит на тот же участок ночного неба.

Глядя на это угловатое лицо, на стеклянные глаза, отражающие звёздный свет, на узкие губы, приоткрывшиеся ровно настолько, чтобы сделать затяжку hiri, Териан кивнул.

Его глаза не отрывались от лица другого мужчины.

— Да, брат, — пробормотал он. — Да… это действительно красиво.

Глава 18. Ради блага расы

Загоны для взрослых, Восточный участок

Работный лагерь Парват Шикхар

Королевство Сикким, Северная Индия

13 марта 1979 года

Я стоял на краю кишащей толпы, в другом работном лагере, в другой части мира.

Прошли месяцы с тех пор, как я покинул Южную Америку.

Теперь я управлял своим собственным юнитом.

Тем не менее, с тех пор я не бывал в работных лагерях, и какая-то часть моего света испытывала отвращение, оказавшись в таком сейчас.

Я сделал всё возможное, чтобы избавиться от этого привкуса во рту, забыть те сцены, запечатлевшиеся в моём мозгу в джунглях к северу от Манауса, но каким-то образом запахи остались — удушающие, не поддающиеся распутыванию.

Мне снились руки Териана на мне, его рот, его свет.

Я воображал, что временами даже могу чувствовать этот свет — он маячил на самых краях сети, пока я охотился; он вплетался в мой свет, когда я просыпался с эрекцией; он присутствовал в затяжных световых резонансах моих снов.

Я всё ещё чувствовал вкус его света.

Я всё ещё мог каким-то образом ощущать его, наряду со светом Дигойза, резонирующего на частотах более высокого уровня, извивающегося в областях Барьера, которые я не мог сознательно видеть.

Выбросив их обоих из головы, я почувствовал, как мои челюсти напряглись.

Я сосредоточился на сцене передо мной.

Немытые тела, прижатые к сетчатому забору, кричащие, одетые в поношенные шкуры и жилеты из овчины, а в некоторых случаях и этого не было.

Я видел женщин, которые были почти голыми, бесчисленные пугала всех возрастов и полов, одетые лишь в хлопковые брюки и рубашки, несмотря на снег и застывшую землю. Они дрожали без обуви, сбившись в группы, как животные, в убежищах без окон на другой стороне широкого тренировочного двора из замёрзшей, голой, чёрной земли.

Я знал, что некоторые уговорами или бартером прокладывали себе путь внутрь, в отапливаемые жилые помещения, чтобы по ночам согревать постель охранников и себя самих. Некоторые из наиболее привлекательных лагерных крыс, мужчины и женщины, также попадали в офицерские бараки, где их кормили офицерскими объедками, одевали в старую одежду, даже позволяли принимать душ и оставаться там в тёплые дни.

Некоторых за такие услуги выкупали или сразу освобождали, особенно если они цеплялись за видящего, обладающего достаточной властью, чтобы нарушать правила.

Большинство, однако, не имело такой роскоши.

Большинство защищало себя и друг друга с помощью тепла тел и менее пикантных форм торговли.

Я всё это знал. Никакая часть здешней реальности ни в коей мере не была для меня новой, но по какой-то причине сейчас это сильнее беспокоило меня.

Возможно, мне было труднее поверить в эвфемизм «работный лагерь» на контрасте с тем, чем он был на самом деле — аукционом рабов и центром содержания, а для Организации — средством вербовки, извлечения и даже медицинских экспериментов.

Это концентрационные лагеря. Они не сильно отличались от того, что немецкие люди во время войны сделали с нами… и с представителями своего собственного вида.

Варлан прав; мы все ответственны.

Толпа завизжала громче, когда я, нахмурившись, посмотрел на осаждённый забор.

Их голоса кричали на меня, изрыгая оскорбления, которые сливались в шум. Они продолжали угрожать в мой адрес и уговаривать, пока внезапная паника на одном конце забора не заставила их разбежаться, как нелетающих птиц.

Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из охранников бьёт электрошокером тела и обнажённую кожу, тыкая длинным прутом через отверстия в заборе.

Выдохнув облако пара, я взглянул на покрытую снегом вершину вдалеке, нахмурившись от яркого солнечного света, сверкавшего как бриллианты прямо над головой, даже когда в моих очках сработала защита от ультрафиолета, затеняя этот яркий свет поляризованными линзами, которые спасли мои глаза.

Это место напомнило мне Кандар, ещё одну из таких горных тюрем.

Я подышал на свои руки в перчатках.

Количество снега и льда в этой части мира увеличивалось по мере изменения климатических условий. На большей части земного шара стало жарче, но не на этих горных хребтах, примыкающих к Гималаям, будь то на западных или восточных окраинах Азии. Они превратились в замёрзшие сухие пустыни, и здесь стало холоднее, чем в самом холодном аду, и с ещё меньшим количеством еды.

То, где я сейчас находился, являлось практически частью Тибета, к востоку от Непала.

Земли здесь были красивыми — полагаю, это хоть что-то.

Небо сияло кристально-голубым, когда я выбрался из сиденья вертолёта тем утром и невольно задышал глубже, пока стоял там, испытывая облегчение от того, что для разнообразия выбрался из переполненных и пыльных городов. Последние шесть месяцев мы провели, подавляя беспорядки в Мумбае, а затем в Каире, где бушевали расовые беспорядки из-за какого-то дерьмового пророчества, выдвинутого новой группой Миферов, которые называли себя «Эволюционистами».

Казалось, в наши дни все только и говорили о посредниках.

Это было особенно верно в отношении тех, кто ожидал возвращения Моста, который, как говорили, положит конец человеческому владычеству на Земле.

Поморщившись, когда эта мысль вызвала воспоминания о Териане и Дигойзе, я отогнал её в сторону, хмуро глядя на беспорядки, продолжавшиеся у забора.

Здесь, наверху, религиозные фанатики называли себя «Восстанием».

Нам сказали, Галейт беспокоился о том, что этот новый культ вербует и растёт в численности… и это отчасти стало причиной, почему мой юнит отправили сюда.

В течение последних двух недель они сталкивались с постоянными и методичными нарушениями конструкции и периметра. Эти нарушения вызвали волнения на складе, но большинство внутренних проблем, как мне показалось, связаны не столько с политикой, сколько с нехваткой продовольствия и одеял.

Беспорядки, казалось, всегда усиливались, как только погода начинала улучшаться; зимой все были слишком сосредоточены на том, чтобы просто остаться в живых.

Охранники сказали мне, что несколько недель назад поймали нескольких потенциальных повстанцев в горах и заперли их в загонах вместе с другими политическими заключёнными. Они считали вероятным, что проблемы возникли из-за того, что их товарищи пытались освободить их, частично периодически взламывая конструкцию и провоцируя насилие изнутри.

Охранники-видящие также опасались, что заключённые повстанцы воспользовались возможностью завербовать новых членов из числа других заключённых с рангом видящих.

Так что да, здесь может произойти потенциальная катастрофа, если они не найдут агитаторов и не подавят беспорядки до того, как те выйдут из-под контроля.

На самом деле, я обвинил здешних управленцев в том, что они с самого начала не изолировали повстанцев и не экономили на продовольственных пайках, ибо наслаждались своими откатами и скупостью больше, чем душевным спокойствием… или кармическим здоровьем.

На самом деле, я в значительной степени возлагал вину непосредственно на горстку жадных охотников и работорговцев, которые, по-видимому, работали в лагерях на окраинах, добывая свой собственный скот и рекрутов, одновременно подкупая местную охрану.

Я точно знал, что эти ублюдки делали на территории повстанцев.

Они пытались получить несколько дополнительных комиссионных, чтобы пополнить свою казну и привлечь товар с рангами. Я не совсем мог винить повстанцев за то, что они сопротивлялись или за то, что хотели отомстить кровью.

Бл*дским работорговцам плевать на всё.

Версианские отбросы, которые доминировали в работорговле в этой части мира, были хуже всех.

Во всяком случае, повстанцы становились всё более смелыми. Из-за них и Миферов пограничные элементы в последнее время казались значительно лучше организованными. Они также казались лучше оснащёнными, лучше финансируемыми… и, да… все более смелыми.

Согласно официальному брифингу, который я получил, Галейт хотел усмирить повстанцев, а не затравить или уничтожить. Он хотел, чтобы я опознал всех тех, кто оставался в заключении в лагере, и освободил их как можно скорее. Ходили слухи, что он в течение многих лет время от времени вёл переговоры с лидером Восстания и пытался сохранить эти отношения цивилизованными.

Я это понимал.

По крайней мере, теоретически мы все были на одной стороне.

У Галейта имелся талант умиротворять психов и экстремистов в целом, но в последнее время я задавался вопросом, будет ли этого достаточно.

— Сюда! — позвала Кэт, заставив меня рывком повернуть голову вправо.

Я удивился, почему она не воспользовалась Барьером.

Затем я почувствовал это.

Кто бы ни помогал разжигать бунт в стенах лагеря, он снова проник в конструкцию. Выругавшись, я направился к той стороне Барьера, где находилась Кэт.

Кэт была моим заместителем.

Ранг видящего 8.6 (потенциальный).

6,9 — фактический.

Она также хорошо обращалась с оружием и обладала природной склонностью к тактике.

Говорила по меньшей мере на шести человеческих языках. Могла сойти за человека с контактными линзами. Я также проверил показатели IQ, и Кэт была явным лидером. Она провела в операциях почти в два раза больше времени, чем следующий за ней кандидат, несмотря на свой относительно молодой возраст — 175 лет.

Нахмурившись, она поддела мой свет, указывая на верхние ограждения.

За пределами основного периметра эти заборы были электрифицированы и имели колючую проволоку сверху и снизу, чтобы препятствовать копке туннелей или перелезанию через верх в случае отключения электроэнергии — что в любом случае было маловероятно, учитывая количество резервных генераторов или тот факт, что сами генераторы были защищены колючей проволокой и ограждениями под напряжением, в дополнение к наземным минам и ряду ловушек, включая варианты захвата живьём.

Однако я чувствовал, что Кэт хотела мне показать.

К конструкции была подсоединена линия.

Как только я сосредоточился на ней, она исчезла.

Конструкция здесь была более чем приличной, дистанционно поддерживалась командой разведчиков «Чёрной стрелы». Защитные барьеры были плотными, многослойными и наполненными множеством ловушек, которые могли мгновенно уничтожить взрослого видящего, затопив его структуры ядовитыми частотами света.

Несмотря на всё это, кто-то нашёл способ проникнуть внутрь.

Нахмурившись, я жестом попросил Кэт собрать отпечатки.

Когда я посмотрел на кричащие, грязные лица вокруг, мои внутренности скрутило тошнотворным чувством.

Что-то в этом заведении показалось мне подпольным — то есть, более подпольным, чем у нас. То есть, подпольным вне сети: без имен, стёртые личности, люди, которых вообще не было в реестре. Я подозревал, что это одно из тех учреждений, где определённый процент заключённых просто исчезал.

Вспомнив здание медицинских исследований, которое я видел в описании места, всего в нескольких километрах от загонов для взрослых, я отбросил эту мысль в сторону.

Тем не менее, в темноте моего сознания мелькали образы.

Мы с Варланом несём безвольное, изувеченное тело Териана обратно в лагерь.

Об этом я тоже не хотел вспоминать, но ничего не мог с собой поделать.

Он мёртв. Реально мёртв.

Его свет погас быстрее, чем я когда-либо видел у недавно скончавшихся.

Я вообще не почувствовал его в непосредственном Барьере вокруг, даже в те несколько секунд тишины, последовавших за выстрелом, который раскроил его череп, разбрызгав куски костей и мозги по бронированной рубашке Каренти.

Сразу после физической смерти обычно наступал период тишины, но почти всегда имелся какой-то контакт с умершим. Особенно это касалось внезапной, насильственной смерти. В таких случаях видящий обычно возвращался в aleimi-форме, хотя бы для того, чтобы разобраться в том, что только что произошло.

Обычно они не до конца понимали, как умерли.

Если они были людьми, то часто вообще не знали, что умерли.

С Терианом я не испытал ничего из этого.

Мне также ничего не сказали о ритуалах, запланированных или проведённых Центром, чтобы направить его aleimi-форму в места за Барьером. Если эти ритуалы и имели место, то меня не пригласили.

Я старался не принимать это близко к сердцу.

На самом деле, я знал его всего несколько дней.

Но даже так, это причиняло боль. Не столько из-за статуса.

Тишина.

Если не считать обязательных брифингов с Центром после инцидента, я никогда ни с кем это не обсуждал, даже с членами моего юнита. Конечно, мне было приказано не обсуждать это.

Териан никогда не упоминался в каналах как умерший.

До меня даже не доходили слухи о его смерти.

Честно говоря, я не мог понять, как такое способно столь долго храниться в секрете, или почему Центр вообще захотел продолжать это после определённого периода времени. Среди видящих имя Териана было хорошо известно. Как и Дигойз, Териан прославился даже за пределами Организации.

Меня удивило, насколько эффективным было это замалчивание.

Я ожидал, что какие-нибудь утечки попадут в каналы — от охранников в Гуоруме, которые видели, как мы несли тело. От видящих Организации, поддерживающих нас из Центра. От прямых подчинённых Териана и других людей, с которыми он тесно сотрудничал. От видящих из Адипана, которые слышали или видели выстрел. От одного из сотрудников Зачистки с нами в джунглях — или от одного из тех, кто наблюдал за нашей конструкцией из центра в Гуоруме.

Чёрт возьми, сам Дигойз мог бы сообщить эту новость… не говоря уже об агентах СКАРБа, которые допрашивали тех из нас, кто там присутствовал.

Как никто из этих людей не заговорил?

Я не знал, как относиться к этому молчанию.

С тех пор я даже слышал истории о Териане.

То есть, как будто он всё ещё жив.

По сети до меня доходили слухи об операциях, которыми он якобы руководил в других частях мира. Раз или два я тоже слышал шепотки вокруг той южноамериканской операции, но ничего о том, что Териана подстрелили, и уж тем более о том, что он мёртв.

Вместо этого они говорили о посреднице, сбежавшей из работного лагеря «Чёрная стрела», видящей, находящейся под защитой Перебежчика Дигойза. Они размышляли о том, кто же эта посредница, об её отношениях с Дигойзом — жена, подруга, кузина, сестра — об её возможной значимости для Семёрки. До меня также доходили слухи об участии Адипана, и я слышал, как другие разведчики смеялись над этими слухами, даже мои друзья.

Что довольно интересно, ходили слухи о смерти Дигойза.

Некоторые говорили, что Дигойз погиб в тех джунглях.

Некоторые говорили, что женщина-посредник родила Моста.

В смысле, того самого Моста.

Многое из этого звучало для меня как религиозный бред, и, честно говоря, учитывая культ Эволюционистов, Восстание и ту чушь, которую я только что подавил в Египте, я не хотел это слышать, даже зная, что сами истории были полной чушью.

Я сильно сомневался, что кто-либо из членов моего бывшего юнита распространял то, что я слышал.

Через несколько дней после того, как всё пошло прахом, нас в срочном порядке распустили.

В тот же день я получил приказ о передислокации на Ближний Восток вместе со списком имён, статистикой и подробными личными делами для моего нового юнита, который должен был встретить меня в Каире.

Я был не из тех, кто смотрит дарёному коню в зубы.

Мы все вместе напились во время полёта в Вашингтон, округ Колумбия, возбуждённо обсуждая наши новые должности и назначения… но никто ни словом не обмолвился о том, чему мы стали свидетелями, даже в самых приватных разговорах шёпотом между нами.

Мы все боялись.

Я боялся так же сильно, как и любой из них.

Я боялся, вероятно, сильнее любого из них, учитывая мои отношения с Терианом в те последние дни.

После этого события всем нам повысили уровень допуска к секретной информации, но это не уменьшило страх, а усугубило его. Все в группе понимали связь между нашими повышениями в сети и тем, что случилось в тех джунглях.

Нас вознаградили за наше молчание.

Это означало, что они будут наблюдать за нами.

Возможно, на протяжении неопределённого срока.

Мы также знали, что в какой-то момент Центр может решить, что позволять нам жить — это слишком большой риск. Я не до конца понимал риски безопасности, о которых шла речь — я подозревал, что никто в моей группе этого не понимал — но мы могли чувствовать и наблюдать достаточно, чтобы понять, что они были значительными.

Очевидно, увиденное нами имело большое значение для Центра и для Галейта.

Что бы это ни было, мы, скорее всего, никогда не узнаем наверняка.

Поэтому я предполагаю, что мои бывшие товарищи по юниту сделали то же, что и я.

Мы держали головы опущенными, выкинули этот инцидент из головы и вернулись к работе.

Мы поблагодарили Центр за увеличение нашего допуска, выразили благодарность за любые продвижения по службе или льготы, которые нам предоставлялись, и трудились на нашей новой работе, не проявляя ничего, кроме послушания, лояльности и уважения… необходимые столпы сети Организации.

И мы держали наши рты на замке.

— Предатель расы! — кричал мне женский голос на хинди, сотрясая забор.

Я повернулся, чтобы посмотреть на неё.

Она уставилась на меня в ответ, нахмурившись, и её лицо покраснело от ярости.

Я рефлекторно отступил назад, когда мужчина-видящий плюнул в меня, а другая женщина, державшая картонную табличку, на которой по-английски было написано «РАБСТВО», плюнула в Кэт.

Я хмуро посмотрел на первого видящего, не в силах скрыть своего презрения, когда оглянулся на остальную часть моего юнита, которая рассеялась по передним линиям того же забора, настороженно наблюдая за бушующей толпой, наполовину внутри Барьера, наполовину извне. Я разослал сигнал, чтобы напомнить им игнорировать хаос на другой стороне, и что на самом деле мы здесь не для этого.

«Нам следовало улететь в Киев на одном из самолётов Организации, — пошутил Оркай по каналу связи, предназначенному только для юнита, говоря тихо, чтобы более широкая конструкция не уловила этого. — Во всяком случае, у них в Киеве обычно есть наркотики получше. И подушки помягче».

«Или, по крайней мере, более привлекательные приманки для траха в фетиш-клубах», — вмешался другой из моих видящих, Кливер, ухмыляясь как в моём свете, так и в реальной жизни, с того места, где он стоял рядом с главным входом в ближайший из длинных цементных тюремных блоков.

Я закатил глаза в манере видящих, но только хмыкнул.

Как и они, я чувствовал себя пресыщенным этими протестами, скорее раздражённым, чем тронутым.

Возможно, за эти годы я слишком часто насмотрелся на это лицемерие. Одежда менялась, как и конкретные лица. Содержание вывесок и лозунгов оставалось прежним — за редким исключением остроумных крылатых фраз или аллитераций.

Я мог только надеяться, что некоторые из этих видящих проживут достаточно долго, чтобы история признала работу, проделанную Организацией.

Я знал, что однажды это неизбежно произойдёт.

— Dugra-te di aros! — выплюнула другая женщина, прижимаясь лицом к проволочной сетке ограждения вольера. Когда я проходил мимо, она яростно трясла стенку своей клетки, состоявшую из звеньев цепи.

Она взвизгнула, когда другие грязнокровки и люди толкнули её, врезаясь в её спину, но она продолжала свирепо смотреть на меня и ругаться на прекси, почти как будто знала меня лично. Затем женщина-сарк плавно перешла на испанский, человеческий язык, и начала жестикулировать и кричать на меня на этом языке.

К счастью, я не понимал большинства этих слов.

— Чтоб ты сгнил в отбросах преисподней… — крикнул мне другой видящий, ещё один мужчина.

У него на лице был нацистский шрам.

Мне было интересно, заметил ли он почти идентичные шрамы на Кэт, Джарвисе или Мугве.

Я не читал его, чтобы выяснить это.

Обменявшись взглядами с несколькими местными охранниками, стоявшими у наружных дверей, я только хмыкнул, когда они одарили меня серией циничных улыбок. По выражению их лиц я догадался, что им нравилось для разнообразия быть не единственными, на кого плюнули заключённые.

— Есть что-то? — спросил я, обращаясь к своим людям по связи.

Мой взгляд снова переместился на хаос и драку по другую сторону ограждения. Несмотря на примитивные заборы, эта часть объекта была в основном оборудована по последнему слову техники.

Здесь нет стареющей безвкусицы шестидесятых.

Ни кирпичных зданий, ни каменных хижин.

На стенах красовались первоклассные мониторы каналов, а некоторые стены, которые я видел, изобиловали органикой. Из Барьера казалось, что по крайней мере часть здания должна была работать на искусственном интеллекте, возможно, даже на разумном ИИ.

Я бросил последний взгляд на эти окна с антибликовым покрытием, затем повернулся, чтобы посмотреть, как толпа заключённых бросается на сетчатый забор. Охранники отбили их ещё одним выстрелом, активировав болевые датчики в ошейниках, выбивая электрошокером дерьмо из тех, кто продолжал сопротивляться.

Я заметил, что местные охранники осмелели, вероятно, от осознания того, что я не буду вмешиваться или даже судить их слишком строго.

Большинство из них теперь вооружались чёрными безликими прутами в дополнение к вариантам контроля, доступным им через их гарнитуры.

Полностью вытянутые пруты из чёрного металла искрили током на своих шарообразных концах, представляя достаточную угрозу, чтобы заставить ближайших к ним видящих отшатнуться назад. Однако они не могли далеко отступить из-за потных и грязных тел, прижатых к их спинам, так что многие из этих бедных ублюдков всё равно получили удары электрошокером.

Я наблюдал, как один охранник, достаточно крупный, чтобы быть, по крайней мере, частично версианцем, ударил кричащую, говорящую по-испански видящую несколькими сотнями вольт из своего электрошокера, вдавливая похожий на луковицу конец ей в живот, пока у неё не закатились глаза.

Она упала на колени, когда он деактивировал заряд, и несколько других заключённых оттащили её назад, так что она исчезла из моего поля зрения.

«Скатертью дорога», — только и подумал я.

Я продолжал бесстрастно наблюдать, как охранники обрабатывали толпу — несколько сотен видящих и несколько дюжин людей, покрытых грязью, потом и раскрасневшихся, несмотря на ледяной воздух. Мои мысли вернулись к Мумбаю, где несколько дней назад собралась похожая толпа, свободная, но лишь незначительно, размахивающая плакатами, как муравьи, и такая же бесполезная.

Временами знание того, как на самом деле всё устроено в мире, казалось скорее бременем, чем благословением.

Хотелось бы мне взять отпуск. Настоящий.

Я с тоской мысленно возвращался к пляжам с белым песком и прохладным голубым волнам.

Передо мной крики усилились, стали более хаотичными, их становилось труднее разобрать.

Выдохнув, я прищёлкнул, с негодованием уставившись на них.

Я делал свою работу для них.

Даже если они никогда не узнают об этом, никогда не оценят это, никогда не поблагодарят меня за это. Они могли всегда видеть во мне своего врага, но это не имело значения.

Я делал это для них.

Я делал это на благо расы.

Глава 19. Отключение от сети

Бараки для посетителей, Восточная сторона

Работный лагерь Парват Шикхар

Королевство Сикким, Северная Индия

13 марта 1979 года

Я бросил чёрную спортивную сумку на металлический стол, всё ещё переваривая полученную из Центра информацию о многочисленных группах, обходящих периметр работного лагеря.

Я уже был взбешён.

Мой aleimi мерцал вокруг маленькой группы, испуская заряженные искры.

— Так, объясните. Что, чёрт возьми, произошло? — потребовал я.

Оркай, Рингу и Джаэла посмотрели друг на друга.

Кэт не сводила с меня своих почти чёёрных глаз с белой каёмкой.

— Вам действительно нужно, чтобы мы сказали вам это, босс? — спросил Оркай спустя мгновение.

«Нет, — раздражённо подумал я, — не особенно нужно».

Нас только что сняли с задания.

Из Центра позвонили и сказали нам, что повстанцев обнаружат другими способами. Они сказали мне оставаться здесь до тех пор, пока местные жители не возьмут инвентаризацию под контроль, а затем возвращаться в Москву.

Я не получил никакого другого объяснения.

Вскоре после этого последнего загадочного сообщения меня отключили от моей удалённой команды разведчиков в Центре. Через несколько минут после этого меня также отключили от разведывательных каналов среднего уровня. Ставни опускались один за другим, не оставляя ничего, кроме статического шума, даже когда мы пытались получить доступ к разведчикам лагеря, работающим по частному контракту.

Никто из моей команды, включая меня, не мог получить доступ ни к чему выше четвёртого или пятого уровня. Даже ранние рекруты обычно могли получить доступ к уровням, с которыми мне теперь оставалось работать. Это было почти полное отключение, с которым я никогда не сталкивался в полевых условиях.

Я знал, что вся моя команда почувствовала это практически сразу, когда это произошло.

Сначала я подумал, что нас заглушили на период операции, что означало, что комплекс подвергся нападению. Военные действия часто сопровождались такого рода потерей доступа к разведданным, так что мы все готовились к чему-то большому.

Затем Центр прокричал мне в ухо, сказав, чтобы я пошёл и сделал кучу грёбаной грязной работы, прежде чем моя команда сядет в самолёт и улетит отсюда.

Я знал, что мой юнит тоже услышал это сообщение.

В сплочённом юните всё, как правило, происходило практически одновременно, и я приложил все усилия, чтобы создать такие рецепторы в моей новой команде. Я знал, что это сделает их более эффективной боевой единицей, устранит задержки в общении.

Уединение было роскошью, о которой я не заботился настолько, чтобы умереть из-за этого.

Более того, из-за сложностей сетевой структуры Организации и потребностей моей новой роли я мог чувствовать не только живой свет моих основных оперативников, но и их мысли, воспоминания, эмоциональный опыт, личные и неличностные связи с конкретными другими оперативниками и гражданскими лицами, с которыми они работали и имели отношения — я мог чувствовать множество людей, стоящих за ними.

Это означало, что я мог, в той или иной степени, чувствовать каждого видящего, входившего в сеть Организации, по крайней мере, ниже определённой ступени лестницы.

Ниже моей ступеньки этой лестницы, если быть точным.

Однако прямо сейчас я ни хрена не чувствовал… за пределами моего собственного юнита.

Я знал, что это должно быть как-то связано с повстанцами, но также понимал, что я экстраполирую, а это не совсем то же самое, что и обладать реальными знаниями.

Всё, что я знал наверняка — это то, что меня сняли с задания.

Я знал, что причины этого, вероятно, подпадают под ту же самую расплывчатую реплику «выше моего уровня», которую Варлан часто бросал мне, когда я работал на него. Спустя несколько недель или месяцев до меня доходили слухи о том, что произошло, точно так же, как у нас было в Южной Америке.

Я, вероятно, никогда не узнаю правды.

Вспомнив свои мысли в Бразилии о том, как я за счёт славы Териана мог бы подняться на более высокую ступень в сетевой иерархии, я не смог удержаться от смеха над собственной глупостью.

Каким гребаным идиотом я был.

Затем другая мысль промелькнула по самым краям моего света.

Они точно так же отключили мою команду после той операции в джунглях к северу от Гуорума.

Воспоминание вибрировало в верхних слоях моего света, пока я не погасил его.

Тем не менее, оно оставалось со мной в более мягких потоках моего света. Я поймал себя на том, что борюсь с желанием сложить частицы воедино и всё равно делаю это, как будто вне контроля моего разума.

После Вашингтона я больше никогда ничего не слышал ни от одного из моих бывших товарищей по юниту.

С некоторыми из них я проработал десятки лет.

Я не получал никаких сообщений, никаких предложений выпить, когда мы работали в соседних районах, хотя я отправлял сообщения, чтобы сказать им, где нахожусь. Я не слышал никаких слухов. Я не видел ни одного из них мельком в новостных передачах и не слышал, чтобы их имена упоминались в бюллетенях. Я ни разу не ощутил ни одного из них, находясь в Барьере.

Я не уловил ни единого резонанса ни от одного из их светов.

Это означало, что ни один из них не думал обо мне… вообще… за всё это время.

Я думал о них.

Даже думая о них, я не чувствовал ни единого тёплого импульса или дружеского сигнала в ответ, даже когда эта мысль была относительно конкретной, наполненной искренними эмоциями.

Мои бывшие товарищи по команде не резонировали со мной в ответ. Ни один из них, кто был моим другом, а в некоторых случаях и кем-то большим на протяжении многих лет, не оказывался в ситуации, которая напоминала бы им обо мне или о какой-либо из миссий, которые мы выполнили вместе.

Внезапно я осознал, насколько это маловероятно.

Или, может быть, я и раньше знал, насколько это маловероятно.

Может быть, я просто не хотел думать о том, что это, скорее всего, означало.

Впервые я позволил себе посмотреть этому в лицо, хотя бы на несколько секунд.

Заставив своё выражение лица снова стать непроницаемым, я повернулся лицом к Кэт и Рингу, которые теперь оба внимательно наблюдали за мной, и в их радужках отражалось легкое беспокойство.

— Мы, бл*дь, только что приехали сюда, — пожаловался Пауло.

— Что-то случилось? — спросил Оркай, заставляя меня перевести взгляд влево, на другую сторону зелёноватого металлического стола.

Оркай оглядел всех нас, и его лицо исказилось от беспокойства.

Я тоже оглядел их и пожал плечами.

— Вы знаете столько же, сколько и я, — сказал я.

— То есть, них*я, — пробормотал Пауло себе под нос, бросая свою сумку на стол.

Я нахмурился, но не мог поспорить с его наблюдением.

Я даже позволил им почувствовать моё согласие.

Расстёгивая сумку перед собой, я остановился, открыв её, ухватившись за металлический стол и откинувшись назад, чтобы размять руки. Издав раздражённый смешок, я покачал головой, мрачно оглядывая остальных — Кэт, Рингу, Джаэлу, Пауло и Оркая — пятерых видящих, которые практически формировали мою руководящую команду.

— Я не знаю, — сказал я.

— Вы это уже сказали, босс, — произнес Оркай, слегка улыбаясь.

Но что-то в моих словах сняло напряжение с их лиц, заставив их всех выдохнуть, даже если эти выдохи были приправлены раздражённым щёлканьем языками.

— Значит, мы действительно только что закончили эту вечеринку? — уточнила Кэт. — Отправляемся домой, брат Куэй?

— Я не знаю, — сказал я, вздыхая и проводя рукой по своим волосам. — Наверное. А пока они хотят, чтобы мы помогли охранникам снова взять ситуацию под контроль.

— Значит, мы действительно просто оставим повстанцев в покое, босс? — спросил Оркай. — Они действительно только что сняли нас с этого дерьма, lao ban?

— Или, может быть, наоборот? — напомнила нам всем Джаэла уже тише.

— Мы собираемся куда-нибудь приближаться к этой лаборатории? — сказал Пауло обманчиво небрежным голосом. — Ну, ты знаешь. К той, что на заднем дворе. К той, которую защищают эти ублюдки из «Чёрной стрелы»?

Я бросил на него резкий взгляд.

— Нет.

— Хорошо, — пробормотала Кэт, расстёгивая молнию на своём костюме.

— Почему хорошо? — пробормотал в ответ Пауло.

Она уставилась на него.

— Ты действительно хочешь увидеть это дерьмо, Пауло? — наклонившись, чтобы продолжить собирать свои вещи, она хмыкнула. — Дай угадаю. Ты был одним из тех детей, которым нравилось отрывать крылья мухам, na?

Тихо щёлкнув, я улыбнулся, посмотрев на женщину-видящую.

Её почти чёрные глаза сверкнули, глядя на меня, и в них отражались подвесные светильники над головой. Её мускулистые руки блестели от пота, выглядывая из-под обрезанных рукавов клетчатой рубашки, которую она надела под зимний костюм и куртку на меху. Она уже трижды обошла периметр, двигаясь достаточно быстро, чтобы согреться под термокостюмом. Теперь, когда она находилась внутри, в отапливаемом бункере, я мог видеть влагу от пота на её шее сзади.

Я наблюдал, как она ловкими загорелыми пальцами расстегнула нижнюю рубашку спереди, готовясь переодеться в облегающую, бронированную одежду с длинными рукавами, которую все мы надевали под жилетами и куртками, прежде чем отправиться в настоящий лагерь.

Мы все так много раз видели друг друга обнажёнными, что она, казалось, едва замечала, что теперь мы все созерцаем её голый торс. Тем не менее, она поймала мой пристальный взгляд и не без интереса приподняла бровь.

Когда я лишь тихонько щёлкнул, она улыбнулась.

Она бросила рубашку расстёгнутой, поставила ботинок на нижнюю перекладину другого металлического стола и начала расстёгивать застёжки, чтобы натянуть бронированные штаны, которые шли в комплекте с рубашкой. Секунду спустя я наблюдал, как она стянула ботинок, носком другого ботинка снимая тот с пятки, затем полезла в свою огромную чёрную спортивную сумку, теперь уже покрывшуюся грязью по брезентовому дну от пребывания на улице.

Снова взглянув на меня, она пожала своими мускулистыми плечами в ответ на мой рассеянный взгляд.

— Думаете, здесь происходит что-то ещё, босс? — спросила она обманчиво небрежным голосом. — Что-то большее, чем просто операция, внезапно поменявшая приоритет? Может быть, мы сейчас на передовой, а, босс? Как Джаэла намекала в своей обычной вкрадчивой грёбаной манере?

Я взглянул на Джаэлу, затем снова перевёл взгляд на Кэт.

— Мы ни хрена не знаем. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас разводил кучу сплетен, пока мы здесь. Просто делайте, как вам, бл*дь, говорят.

Кэт пожала плечами, не тронутая моими словами.

— Тогда тишина в эфире, пока они определяют, военная ли это операция, босс?

Я думал об этом.

Она была моим заместителем не просто так. Это её работа — указывать мне на такое дерьмо, может, особенно когда я злился.

Как бы то ни было, это придало отключению от разведданных другой оттенок, причем значительно менее зловещий. Я также не подумал об этом в своей вспышке паранойи.

Если уровень доступа к этой операции изменился, потому что они беспокоились, что здесь вспыхнут настоящие боевые действия, тогда они, вероятно, вводили на наше место настоящие войска, вероятно, из одной из человеческих армий. Они не захотели бы рисковать в обычном наземном бою специализированной командой по эвакуации и охране вроде нас.

Могли ли разговоры с повстанцами вести к такому плохому результату?

Наверное, вполне вероятно, что переговоры могли сорваться.

В любом случае, это не наше дело — и не нам решать.

Они ещё не отстранили нас полностью, так что, возможно, сами пока не знали, в каком направлении будут развиваться события. Отключение доступа могло бы быть мерой предосторожности.

— Слушайте, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал так же нейтрально, как у Кэт. — Мы ни хрена не знаем, ясно? Так что да, тишина в эфире. Мы предполагаем, что на данный момент отключение должно быть полным, — я пристально посмотрел на Кэт. — Но не проявляй изобретательности, сестра. Не надо, пока у нас не возникнет причины. Мы делаем свою работу. Пришли и ушли. Как всегда.

Я наблюдал, как света Оркая и Пауло медленно теряют свой заряд.

Часть предвкушения тоже исчезла с их лиц, но я мог с этим жить.

Их скука — не моя проблема.

— Мы, бл*дь, только что добрались сюда, — снова пробормотал Пауло.

Свет Кэт испустил слабую вспышку одобрения, явно направленную в мою сторону. Прежде чем я успел отреагировать, она вернулась к тому же нейтральному тону, что и раньше.

Она была чертовски умна, подумал я про себя.

Мне нужно почаще вспоминать об этом.

При этой мысли Кэт бросила на меня беглый взгляд, и в этот раз я почувствовал, как шёпот боли покинул её свет. Мне снова пришло в голову, что у меня давно не было секса. На самом деле, у меня уже несколько месяцев не было ничего, хоть отдалённо напоминающего секс.

Выбросив эту мысль из головы, я взялся за свои лацканы и стащил тёмный пиджак с плеч. Я стянул рукава со своих рук, по одному за раз, слегка охнув, когда ткань от пота прилипла к моей рубашке и коже под свободным пальто.

Я бросил мятый пиджак на стол — остатки гражданской одежды, которую я надел под подбитым мехом пальто, приземляясь в Москве. Я развязал галстук и тоже снял его с шеи, расстегнув воротник рубашки.

Я снова почувствовал на себе взгляд Кэт и пытался решить, стоит ли ответить взаимностью.

Она была нужна мне как агент.

Я не знал, хочу ли это усложнять.

С другой стороны, в юнитах всегда были свои мини-драмы, а также длительные и краткосрочные сексуальные связи.

Более того, голод в её свете усиливал мой.

Вместо того, чтобы расстёгивать рубашку до конца, я потянулся за спину, ухватился пальцами за воротник и стянул её через голову. Я бросил рубашку на стол, как только стянул ткань с влажной кожи спины.

Затем я расстегнул перед своих брюк, скидывая начищенные туфли с чёрных носков. Посмотрев вниз, я заметил, что на моих новеньких итальянских кожаных мокасинах уже имелся слой красновато-коричневой грязи.

Я почувствовал, что Кэт снова наблюдает за мной.

На сей раз, когда её свет подобрался ближе, я не оттолкнул его.

— Расскажи мне вкратце, что у тебя было до отключения, — проворчал я в адрес Оркая. — Убедись, что мы все на одной волне, прежде чем выходить.

Оркай сделал краткий жест уважения.

— Спецификации находятся в портативной конструкции, босс, и всё ещё загружены в мёртвую сеть для ВР.

Под мёртвой сетью он имел в виду электронную сеть, а не полупространственную сеть в Барьере. У нас имелись сокращения для самых разных терминов.

— Изложи это мне устно, — сказал я, указывая на Кэт. — Режим отключения. Помнишь?

Оркай кивнул, затем немедленно начал пересказывать информацию, которую он получил из Центра перед отключением, используя свою память видящего.

— В пять часов ноль-ноль минут минимум один неотмеченный, незарегистрированный мудак забрёл за периметр кроличьего загона… — («во двор работного лагеря для взрослых», — перевёл мой разум) —…Точного возраста нет. Aleimi-сигнатура не обнаружена ни в одном из банков, так что никаких судимостей в досье или законных работодателей-людей. После второго контакта, в пять часов двадцать две минуты, пятеро охранников лагеря пустились в погоню. Они достигли разрешённой границы преследования, оценили угрозу и решили, что не могут снять достаточное количество Барьерных отпечатков, чтобы с уверенностью идентифицировать личность. Похоже, они в точности следовали правилам, сэр, так что никаких проблем нет. Всё равно возможно, что кто-то помогал изнутри, но они действовали достаточно умно, чтобы не быть очевидными. Я не видел никаких аномалий во время последнего прыжка во времени.

«Ещё одна пятерка с плюсом для Оркая», — тихо подумал я, улыбаясь Кэт.

Я оценил тщательность видящего.

— И? Что у нас есть на незарегистрированного? — подтолкнул я. — Что-нибудь? Кто-нибудь уловил пол? Физические характеристики? Рост, вес…

— Нет, — Оркай покачал головой, затем сделал более примирительный жест одной рукой. — Нет никаких надёжных вторичных признаков, сэр.

Я нахмурился, выпрямляясь и снимая последний носок.

— Что это значит? Они же должны быть увидеть по камерам?

— Нет, — Оркай покачал головой. — Местные утверждают, что видели незваного гостя, то есть, своими глазами. Но все их описания противоречат друг другу, — заметив, что я нахмурился, Оркай добавил: — Большинство из них предположили, что это мужчина… наиболее вероятно, исходя из средних значений веса и роста по словам свидетелям. Судя по сложности aleimi-сигнатуры, ему по меньшей мере два, если не три столетия.

Оркай переступил с одной мощной ноги на другую, которые уже были одеты в чёрные армейские штаны, поскольку он первым зашёл внутрь, чтобы принять душ и переодеться. Что имело смысл, поскольку я назначил его нашим связующим звеном с частной охраной.

— …Они тоже уловили какие-то странные сигналы, сэр, — добавил Оркай.

Вспомнив, как сам уловил привкус этого странного света, задержавшегося сразу за стенами комплекса, я нахмурился.

— Дай определение этой странности.

Оркай с каменным лицом пожал плечами.

— По правде говоря, не знаю, сэр. Они получили несколько снимков aleimi-структур, которых никогда раньше не видели. Они показали мне, и это какое-то странное дерьмо, босс. Очень сложное. Функциональные черты, которые я не смог идентифицировать. Однако я всё равно не уверен, что это изначальный незарегистрированный, которого они отслеживали, сэр.

— А что сетевой анализ? Или ты не получил его до того, как нас заглушили?

— Получил, сэр. Самые основы. Высокая корреляция с экспертными прыжками во времени, — Оркай снова пожал плечами. — …и несколько задокументированных случаев провидения.

— Провидения?

Я резко поднял глаза от того места, где вытаскивал чистую одежду из открытой сумки передо мной. Я уставился на более крупного мужчину, нахмурившись.

— Ты сказал «провидение»?

Наступила тишина.

Остальные пятеро видящих теперь все уставились на меня.

Оркай только кивнул.

— Да, босс.

Я почувствовал, как мой желудок сжался в болезненном спазме.

Я почувствовал, что тошнота усиливается, и подавил её, хотя бы для того, чтобы скрыть это от остальных.

Тем не менее, я увидел, как Кэт и Рингу обменялись взглядами, а затем Кэт устремила свой взгляд на моё обнажённое тело, и её свет испустил ещё одну голодную вспышку боли. Я почувствовал, как Пауло и Джаэла тоже посмотрели друг на друга, и в их взглядах жило ещё больше замешательства.

Очевидно, эта история с провидением тоже была новостью для них.

Либо так, либо они были замешаны в этом, что бы это ни было.

Если уж на то пошло, они могли вообще не быть моим юнитом. Они все могли находиться здесь, чтобы шпионить за мной для Галейта, для руководства сети. Может быть, всё это было своего рода проверкой.

Или, может, они просто убьют меня теперь, когда я оказался в месте, где не будет свидетелей. Всё, что им нужно сделать — это убрать меня из поля зрения камер лагеря.

Я выбросил эту мысль из головы.

Провидение. Иисусе.

Вопреки человеческим мифам, провидение как навык видящих было чрезвычайно редким, чуть ли не мифическим. Большинство видящих могли совершать то, что мы называли прыжками во времени, то есть использовать Барьер, чтобы заглянуть в прошлое или мельком увидеть фрагменты возможного будущего.

Временные прыжки в основном использовались как средство сбора разведданных, обычно после того, как событие уже произошло.

Я знал, что в Центре Организации есть целое подразделение видящих, которое занимается сбором переменных для построения будущих сценариев, пытаясь оценить шансы на различные исходы, которые могут завершиться ключевыми событиями, особенно наиболее важными для более обширных исторических закономерностей.

Но это не было провидением.

Это также не было надёжным средством, поскольку опытные видящие могли скрывать от глаз целые инциденты и различными способами манипулировать ими в Барьере.

События даже могли полностью переписываться, особенно если блок вводился до события или во время него. В таких ситуациях зачастую лучшее, что мог сделать опытный разведчик — это определить наличие конструкции или манипуляции. Гораздо реже можно было определить характер и масштабы внесённых изменений.

Ещё реже получалось определить истинную причину этих изменений.

Скачки вперёд во времени, то есть те, что связаны с будущим, были ещё менее надёжными.

Будущее по самой своей природе было постоянно движущимся, изменяющимся, смещающимся вспять, расщепляющимся и рекомбинирующимся. Сложная матрица переменных, точек принятия решений, слияний, совпадений, хаоса и коллизий — они менялись практически всё время.

Если кому-то требовались доказательства, чтобы продемонстрировать свойства свободы воли, то они воплощались в виденных мной образах возможного будущего. Они трансформировались, колыхались, захлопывались, задерживались только для того, чтобы исчезнуть и вновь появиться в разных конфигурациях.

Как давным-давно предупреждали меня мои учителя, ещё в первые дни моей работы в Организации, в изучении будущего в Барьере было очень мало «правды».

Это делало истинных провидцев чрезвычайно ценными.

Истинный провидец мог каким-то образом заглянуть за пределы этого беспорядка и подключиться к некой области временной шкалы, которая интерпретировала эти переменные в их наиболее вероятных проявлениях.

Ну, так мне это объяснили.

Истинное провидение было подобно телекинезу и считалось чуть менее редким.

Это означало, что провидцем нужно было родиться.

Индивида нельзя «сделать» провидцем, как бы усердно он ни тренировался.

По словам Варлана, некоторые считали Териана провидцем.

Сам Териан отчасти намекнул мне на то же самое, в своём единственном случайном упоминании о наличии некоторой «общности» с женщиной-провидицей, которой так увлёкся Дигойз.

До Манауса я даже никогда не слышал о живом провидце.

До этой миссии я ни разу ничего не слышал о провидцах.

Мне показалось тревожным и, возможно, зловещим совпадением, что я внезапно снова слышу об одном из них.

Заговорив, я сделал свой тон нейтральным.

— Есть рекомендации от Центра? В то время, — уточнил я. — До отключения. Были у них рекомендации?

Оркай посмотрел мне в лицо.

Он снова пожал своими большими плечами.

— Приоритет отдаётся захвату живым, — сказал он так, будто это очевидно. По сути, так и было. — Никаких убийств, за исключением чрезвычайных ситуаций. Они собирались посоветоваться с начальством, чтобы выяснить, насколько высоким должен быть риск, чтобы мы могли нарушить запрет на убийство, но потом…

— Отключение, — пробормотал я, заканчивая за него.

— Да, lao ban, — подтвердил Оркай.

— Есть ли шанс, что он вернётся сюда? В лагеря? — спросил я.

— В лагеря? — глаза Оркая опустели. — Кто? Провидец?

— Да.

Оркай взглянул на Кэт, затем на Пауло.

Мускулистый мужчина пожал плечами, посмотрев снова на меня, и его маска разведчика осталась неизменной за этими странными золотисто-красными радужками. Он мог бы сойти за человека, если бы не эти шокирующе яркие глаза, которые даже контактные линзы едва могли скрыть, по крайней мере, не ухудшая его зрение..

Я знал, что у Оркая тоже имелась кое-какая подготовка старой школы.

Согласно его досье, он когда-то состоял в Семёрке.

Думая сейчас об Оркае и о том факте, что у него, Пауло, Кэт, Джаэлы и Рингу могли иметься другие мнения об этом отключении, которые они не были готовы озвучить или даже подумать вслух, я пожал плечами вместе с ними, решив оставить всё как есть, вероятно, по тем же причинам.

Я сохранял невозмутимое выражение лица, мои мысли были защищены.

Внутри Организации всё тщательно изучалось. Всё.

Я не возмущался этим фактом. Я это одобрял.

Мы на войне. Мы не могли позволить себе рисковать.

Мы не могли позволить себе рисковать даже в моём случае.

Мне просто нужно усерднее поработать, чтобы убедить их, что я не представляю для них опасности.

Мне нужно показать им любым возможным способом, что я верен им, и только им.

Глава 20. Наблюдение

Западные загоны, внешний периметр

Работный лагерь Парват Шикхар

Королевство Сикким, Северная Индия

13 марта 1979 года

Я нахмурился, ещё раз осматривая открытое пространство.

Теперь мы находились на краю лагеря, возле его периметра, и довольно далеко от кричащей толпы.

Видящие, которые ранее кричали и голыми руками пихали мой прозрачный защитный экран через ограждение, в основном были схвачены и возвращены в свои цементные камеры предварительного заключения.

Формально я мог бы приказать своим людям вернуться в бункеры, но я решил, что мы проведём ещё одну зачистку, соберём всех отставших.

Мы уже нашли следы ног.

Они не могли быть оставлены охранниками.

Следы, которые я видел на снегу, были от босых ног, так что ничего похожего на отпечатки, оставленные ботинками, которые носили охранники лагеря «Чёрная стрела».

Мы собрали большую часть лагерных видящих внутри как раз к тому времени, когда снова начал падать снег. Примерно часом ранее я слышал по местным каналам предупреждения о снежной буре, о приближающемся шторме, который, вероятно, не позволит нашему самолёту взлететь, по крайней мере, до следующего дня.

Возможно, это было частью моей мотивации для того, чтобы ещё раз обойти все заборы.

Во-первых, шторм, скорее всего, убьёт всех, кого мы оставим здесь, а уничтожение товара без необходимости вряд ли входило в мои полномочия. Во-вторых, и что более важно, у нас будет достаточно времени, чтобы спрятаться в этих бункерах, как крысы, если нас на несколько дней завалит снегом.

С таким же успехом мы могли сначала попытаться собрать какую-нибудь полезную информацию, прежде чем столпиться вместе с местными вокруг органических обогревателей, деля бутылки дешёвой водки и поедая всё дерьмо, оставшееся в их замороженных запасах.

Однако снег начал падать густой пеленой.

Эти плотные белые слои крупных хлопьев, вероятно, побудили запертых видящих прекратить беспорядки намного быстрее, чем тычки и дубинки охранников. Мои люди совсем немного вступили в бой, а работа уже была выполнена, оставив нас разгуливать, как бессильных штурмовиков, в наших тёмных бронированных костюмах с органическим оружием.

Это была дерьмовая работа, и в нашей помощи не было необходимости.

Сейчас за пределами этих ограждений из цементных блоков я видел только нескольких видящих, включая старого мужчину, собирающего свежий снег в вёдра и перетаскивающего его обратно к цементным стенам.

Я наблюдал, как он передавал эти вёдра через окна без стёкол, где пары бледных рук, выглядевших моложе, нетерпеливо забирали их у него.

Снег, должно быть, предназначался для питьевой воды внутри загонов.

В любом случае, через несколько секунд вёдра возвращались старому мужчине пустыми, и он повторял ритуал, высматривая свежие сугробы снега.

Как и все видящие в загонах и тюремных блоках, пожилой мужчина носил на шее ошейник, ограничивающий зрение, один из современных органических ошейников с двусторонним блоком. Тем не менее, я поймал себя на мысли, что они, вероятно, держали его при себе, как старую племенную кобылу при скаковых лошадях — чтобы успокаивать остальных и оказывать услуги, которые охранники не хотели выполнять.

Например, заботиться о пресной воде.

Я снова просканировал близлежащее пространство Барьера и нахмурился.

Снова этот странный бл*дский сигнал.

Действительно ли здесь кто-то скрывался? Сейчас? С началом снежной бури? Или я уловил кого-то, кто на самом деле здесь работал и должен был участвовать в строительстве, возиться с краями ограждений?

Кем бы он ни был, его aleimi-маркеры не были зарегистрированы у местных.

— Есть что? — я разослал это сообщение всем.

Кэт ответила сразу же, находясь на пол-километра впереди, рядом с деревьями.

— Нет, — сказала она. — У тебя?

— Я кое-что улавливаю, — сказал я, нахмурившись. — Рядом с тобой. Ты можешь увидеть это глазами?

Я подсветил для неё соответствующую область конструкции, которая, казалось, находилась прямо через забор от наклонного сарая из цементных блоков, с открытыми окнами без стёкол и экранов. Вероятно, ещё одно убежище, забитое до самых стен грязнокровками, которые жались друг к другу, чтобы согреться от снега и холода.

Я даже представить себе не мог, как здесь, должно быть, чертовски холодно по ночам.

Этот старик чертовски вынослив просто потому, что оставался в живых.

Поморщившись, я во второй раз показал Кэт, а также Дезери и Оркаю, которые были с ней, конкретную сигнатуру.

— Получили? — спросил я. — Его защищат, верно?

— Эти грязнокровки? — в голосе Солай звучало сомнение. — Вы действительно думаете, что у кого-то есть ячейка, действующая отсюда, босс?

— Может быть, — сказал я. — Я чувствую искажение. Какое-то Барьерное поле, и я не могу зафиксировать точную сигнатуру.

— Повстанцы?

Я не ответил, но позволил им почувствовать, как я пожимаю плечами.

— Мы можем отследить это позже? — предложила Кэт. — Просто забрать их сейчас?

Я нахмурился.

— Пока ничего не делайте. Просто найдите его. Но мне бы хотелось узнать источник этого щита, прежде чем вы приблизитесь к нему. Они дадут дёру в ту же секунду, как его заберут. Если они хоть немного хороши, они также могут стереть любые следы щита, прежде чем мы получим нормальный отпечаток, так что будьте осторожны.

Кэт послала мне сигнал, что она поняла.

Я посмотрел на затянутое облаками небо, наблюдая, как падают крупные хлопья снега, пока Кэт, Оркай и Солай проверяли световую сигнатуру неизвестного, а также искажение, вызванное Барьерным щитом, который я почувствовал вокруг этого придурка.

Ожидая, я остро осознавал своё тело.

Моё плечо болело от того, что я держал щит из оргстекла, а спину всё ещё ломило от удара, который я получил в Каире — мне врезали доской, которой размахивал разгневанный протестующий, кричавший о правах видящих. Приём обезболивающих и стимуляторов по дороге из Москвы заставил меня забыть о травме, но теперь их действие заканчивалось.

Я поймал себя на том, что жалею, что мы просто не сделали один заход и не вернулись в комплекс.

Что бы мы здесь ни обнаружили, Центр, вероятно, в любом случае прикажет нам оставить это в покое.

Может быть, снежная буря станет скрытым благословением.

Мне нужно было дать моим людям отдохнуть после этого.

Все мы измотаны после четырёх заданий подряд, и все они были связаны с протестами видящих. Как бы мы ни притворялись, что это не так, на нас сказывалось то, что наши собственные братья и сёстры постоянно швыряли нам в головы камни и бутылки.

То, что нас называли предателями и трахателями червей, тоже сказывалось на нас.

Такое не удавалось блокировать вечно.

Существовали правила о том, сколько наркотиков мы могли употреблять, чтобы снять напряжение от подобного рода вещей. Однако и Центр, и СКАРБ закрывали глаза на множество аспектов типа «личных привычек», пока конкретная команда выполняла свои функции, а у нашей команды было самое высокое количество поимок и перехватов в нашей оперативной секции. Тем не менее, я не хотел терять своих лучших людей из-за эмоционального выгорания — или зависимости.

Я знал, что такое случалось.

Это случалось достаточно часто, чтобы Центр посчитал необходимым сделать это правилом.

Пот просачивался сквозь мою форменную рубашку и под мышками в тяжёлом пальто и бронежилете, заставляя меня переступать с ноги на ногу, испытывать своего рода скрытый дискомфорт, даже не считая веса снаряжения. Я знал, что, вероятно, замерзну, как только мы вернёмся в цементную нору бараков, но сейчас разные части моего тела колебались между экстремальными температурами, что заставило меня пожалеть, что нельзя снять несколько слоев и, возможно, заставить всех нас двигаться быстрее.

Однако становилось всё холоднее.

И ещё влажнее.

Мокрый, удушающий снег прилипал к моей одежде и волосам.

Мои чуткие уши видящего уловили низкое гудение, доносившееся от соседнего ограждения по периметру, и каким-то образом это мешало мне сосредоточиться на Барьере и наблюдать за тем, что делали Кэт и остальные.

Я поймал себя на том, что снова думаю о Манаусе.

Как бы я ни жаловался на снег и холод, я всё равно гораздо больше предпочитал это, а не возвращение в ту дерьмовую дыру в джунглях. В Бразилии одни только насекомые были похожи на инопланетную форму жизни, не говоря уже о жаре, змеях и всём остальном. Я вспомнил, как мои ноги хлюпали от пота в ботинках, и как я думал, что они там гниют, что вызвало уродливые воспоминания о Вьетнаме, вероятно, моей наименее любимой войне в череде плохих и уродливых человеческих войн.

Как и большинство видящих, я определённо предпочитал холод.

— Да, — сказала Кэт, повысив голос по связи. — Я засекла его, босс. Определённо живой. Я не получаю информации об оружии, но, возможно, они используют мёртвый металл Ты хочешь, чтобы я подошла? Посмотрим, смогу ли я его выманить.

— Одна? — сказал я. — Нет. Мы придём к тебе. Просто не позволяй ему убежать.

— Все мы? — уточнил Уэйлен.

— Да.

— Как думаете, кто его защищает? — Пауло уже обходил загон с другой стороны. — Повстанцы?

— Кто знает? — пробормотал я, думая тише: — «Мы, бл*дь, не должны спрашивать об этом, помнишь?»

Я почувствовал, как Пауло отреагировал, возможно, уловив запах этого сжатого послания, или, может быть, просто почувствовав эмоции, стоящие за ним.

В любом случае, он, казалось, понял намёк, потому что больше не спрашивал.

Я пожал плечами.

— В любом случае, братья и сёстры, сегодня ночью нас, вероятно, занесёт снегом, — сказал я. — Может, с таким же успехом притворимся, что мы разведчики, пока мы здесь, na? Я сомневаюсь, что так далеко от Кандары есть много баров с недобровольными.

Оркай издал низкий смешок, слышимый по субвокальному каналу.

Несмотря на мой легкомысленный тон, мой свет снова был в состоянии повышенной готовности.

Часть меня чувствовала правдивость моих собственных слов. Правильно это или нет, но я действительно хотел знать, есть ли у них шпионы повстанцев, работающие вне этого лагеря. Я подозревал, что Центр всё равно предпочёл бы, чтобы я оставил эту проблему местным жителям, но я мог убедить себя, что не знал этого наверняка.

В любом случае, если бы они действительно не хотели, чтобы мы находились здесь, они бы приказали нам вернуться.

Продолжая прокручивать в голове эти и другие мысли, я просканировал нескольких ближайших заключённых. Я не обнаружил ни одного из выданных нам признаков терроризма, хотя знал, что этого окажется недостаточно, чтобы распознать даже полукомпетентного агента под глубоким прикрытием.

Этого было достаточно, чтобы дать мне общее представление о группе, ютившейся в этих цементных бункерах, но не более того.

Мне пришло в голову, что мы всё равно могли бы сделать это медленным способом, поскольку мы уже находились на месте. Нам дали разрешение поговорить с лагерными крысами. Я мог бы вызывать их на допросы, одного за другим.

Я мог бы заниматься этим всю ночь, если бы захотел.

Однако, оглядевшись вокруг, я нахмурился, задаваясь вопросом, есть ли какой-то реальный плюс в том, чтобы потенциально раздражать моё начальство подобным манёвром. Никто не говорил мне не делать этого, но существовал чертовски высокий шанс, что это будет выглядеть как переступание границы дозволенного.

В Центре это также могли расценить как вызывающее поведение, возможно, даже использование отключения в своих интересах, поскольку это радиомолчание также означало, что я и мои люди находились вне наблюдения Центра.

— Найдите мне этого придурка, — я колебался всего мгновение, прежде чем добавить: — Мы поймаем его и приведём сюда. И тогда мы здесь закончим.

Произнеся это вслух, я выдохнул с некоторым облегчением.

Я не собирался затевать подобное сражение. Не в этот раз.

Для этого не было абсолютно никакой причины.

Подумав об этом, я почувствовал, что некая более высокая вибрация в моём свете начала ослабевать.

Итак, кто-то наблюдал за мной здесь, внизу. Я не мог перестать задаваться вопросом, кто это… потом я вспомнил, что это тоже не имело значения.

Я снова выдохнул, делая ещё одно быстрое сканирование.

Я наблюдал, как Кэт приближается к краю деревьев вдоль самой высокой части забора.

— Я всё ещё не получаю предупреждения об угрозе, но не делайте глупостей, — предупредил я всех. — Если на вас набросится этот парень или кто-то, кто его защищает, то оставьте этих ублюдков. Используйте дубинки, если понадобится. Я изменю назначения, если дела будут выглядеть достаточно плохо, и мы попросим охранников тоже прийти сюда, помочь нам затащить их всех внутрь. Но я не хочу этого делать, пока они не дадут нам чертовски весомую причину.

— Мне приблизиться с другой стороны, босс? — спросил Оркай.

— Нет. Я хочу, чтобы ты оставался на месте, — резко сказал я. — Посмотри, не сумеешь ли найти блок. Когда мы окажемся достаточно близко, они наверняка это почувствуют, а я хочу заполучить того, что защищает этого клоуна.

Кэт и Оркай оба прислали мне утвердительные сигналы.

Оглядев территорию работного лагеря, я увидел группу лагерных крыс, стоящих у забора недалеко от того места, куда направлялась Кэт. Я не мог сказать, на что они смотрели, но все они, казалось, уставились на деревья.

Коснувшись настроек на моей гарнитуре, я использовал виртуалку, чтобы увеличить изображение пяти видящих, стоящих там.

Тот, что посередине и стоял так, будто вёл за собой остальных, был мускулистым видящим с азиатскими чертами лица и высоким ростом — намного крупнее обычной лагерной крысы. Я мог видеть татуировки на задней части его шеи и на руках, обнажённых до локтя.

Похоже на что-то из пантеона. Религиозное.

Это означало «коленопреклонённый».

Семёрка. Может быть, повстанцы.

Судя по информации, которую я видел, повстанцы ещё сильнее помешаны на религии, чем Семёрка.

Выдохнув, я начал идти в направлении Кэт.

Поскольку крысы работного лагеря просто стояли там, я не видел никакого смысла пытаться подкрасться к тому, кто находился среди деревьев. Заключённые, кем бы они ни были, должны были догадаться, что к ним уже приближаются охранники.

— Отменить последний приказ, — прорычал я в гарнитуру. — Почему, чёрт возьми, ты не сказала мне, что у тебя там заключённые?

— Только что увидела их, босс. Извини.

— Ты только что их увидела? — переспросил я, не веря своим ушам. — Ты прямо перед ними, Кэт.

— Да, но что-то мешает и их сигналам тоже.

Я сканировал, продолжая быстро шагать и сжимая винтовку в правой руке. Теперь я мог почувствовать, что она имела в виду. Что-то перебивало Барьерные сигнатуры этих заключённых. Что-то вблизи них. Может быть, даже та же цель, которую мы отслеживали.

— Насколько ты близка? — спросил я.

— Может, метров девяносто, — сказала она. — Не будь я в укрытии, мы бы видели друг друга. Я теперь чувствую цель и заключённых работного лагеря, используя ваши координаты, сэр. Похоже, никто не удирает, но мы до сих пор не можем определить источник щита.

— То же самое здесь, босс, — добавил Оркай.

— То же самое, — отправил Пауло с сигналом.

Я раздражённо выдохнул.

— Хорошо. Оставайтесь там. Я иду.

Я прищурился, глядя на шеренгу заключённых у забора и чувствуя, как по спине стекает струйка пота, когда я ускорил шаг. Пот бежал и с моей линии роста волос, щипая глаза.

Мой разум по большей части оставался в Барьере.

Я наблюдал за конструкцией вместе с Оркаем, пока Рингу и Солай обходили его сзади, тоже держа в руках пистолеты. Заключённые, казалось, теперь наблюдали за мной, особенно большой парень посередине, тот, что с татуировками и китайскими чертами лица. Парень был ещё более накачанным, чем я предполагал издалека, так что он не мог пробыть здесь долго.

Он был сложен как грёбаный танк.

Я поймал себя на том, что задаюсь вопросом, каков был его ранг видящего.

Возможно, это интересная возможность для вербовки, даже если он был одним из этих ублюдков-повстанцев. Что-то в его свете показалось мне интересным, и, несмотря на щит, у меня возникло ощущение, что у него могут иметься прекрасные структуры.

— Видите здоровяка? — послал я в гарнитуру. — Того, что посередине?

Я получил четыре сигнала в ответ.

— Изучите его свет, — продолжил я. — Насколько сможете. Личность опознали?

— Нет, сэр, — ответила Кэт. — Только что отправила маркеры обратно местным, чтобы посмотреть, что у них есть в файле. Ты думаешь, он — крот?

— Я думаю, что этот ублюдок обучен, — ответил я. — Может быть, нам стоит поговорить с ним.

Кэт подтвердила мои слова ещё одним сигналом.

Она не потрудилась указать на то, что это прямо противоречило моим словам несколько мгновений назад о том, что мы заканчиваем это и возвращаемся.

Я разделил свой свет и внимание между моим видом через виртуальную реальность, или ВР, и тем, что мог видеть в Барьере. Я искал области совпадения, чтобы начать создавать карту маркеров.

Теперь я также мог видеть Кэт среди деревьев — во всяком случае, моим светом.

Как раз в этот момент голос Оркая раздался по субвокалке.

— Сэр. Вам нужно проверить этого парня.

— Пришли мне спецификации.

— Я… не могу, — признался Оркай, и его свет мерцал от замешательства.

— Почему нет? — спросил я.

— Он… — Оркай снова поколебался. — Он блокирует меня, сэр. Полностью. Я могу видеть его. Я даже могу видеть его свет прямо сейчас, но он не позволяет мне посылать какие-либо отпечатки.

Я напрягся, и мои пальцы сжались на рукояти моего оружия.

— Кто тебя блокирует? Татуированный видящий? Тот здоровяк?

— Нет, сэр. Главная цель. Тот, что стоит за забором.

Я нахмурился. Я не почувствовал, что кто-то стоит за забором.

Я всё ещё чувствовал цель, но решил, что он где-то за теми деревьями. Теперь, глядя на то место, где стояли все заключённые, я понял, что могу различить очертания шестой фигуры, и, похоже, он действительно стоял по другую сторону забора, как и заключённые.

— Di’lanlente a’ guete, — вполголоса выругался я на прекси. — Что это, чёрт возьми, такое?

— Не знаю, сэр, — честно ответил Оркай. — Должен ли я попытаться поговорить с ним?

— Нет, — я чувствовал, что моё терпение на исходе, и стиснул челюсти. — Я почти на месте.

— Мы прикроем вас, сэр, — подтвердила Кэт.

Прикусив губу от раздражения, я послал ей сигнал подтверждения.

Я почувствовал, что Оркай слушает, и послал бессловесный импульс в Барьер, приказывая ему оставаться там, где он был, но присматривать за этим щитом.

— Обрушьте сетку им на головы, если понадобится, — прорычал я в свою гарнитуру, отбросив осторожность, и добавил: — Если вы не будете безупречно соблюдать протокол в этом деле, я сделаю выговор с занесением в личное дело. Я серьёзно. За нами наблюдают, чёрт возьми.

На сей раз мне никто не ответил.

Но я почувствовал, как они признают мои слова.

Что, чёрт возьми, здесь происходит?

Кем были эти придурки у забора? И с кем, чёрт возьми, они разговаривали? Как ему удалось проникнуть так глубоко в лагерь, не спровоцировав сигнализацию?

Я бы никогда не подумал, что такое возможно. Люди не могли просто подойти к ограждениям в работных лагерях военного уровня, чёрт возьми.

В любом случае, сейчас не было никакого смысла пытаться подкрасться к ним.

Оставшуюся часть пути я пробежал трусцой вокруг этого участка забора по свежему снегу, который продолжал падать, делая видимость только моими глазами почти нулевой.

Солай и Рингу бежали трусцой позади меня, чтобы не отставать, и я понял, насколько тусклым стал свет солнца, поскольку снегопад усилился. Вероятно, у нас оставался всего час или два, прежде чем само пребывание здесь станет проблемой для безопасности, исключительно из-за погоды.

Я миновал участок деревьев, где почувствовал, что Кэт присела на корточки с двумя другими, и почувствовал, как она отстала от моей небольшой группы.

Всё наше оружие теперь было нацелено на один и тот же участок забора.

Тогда я увидел Нулу, присевшую на корточки в снегу прямо передо мной, всего в десяти метрах от видящих, столпившихся по обе стороны забора. Я понял, что Кэт, должно быть, послала её вперёд, чтобы она действовала как своего рода снайпер, возможно, чтобы убрать нарушителя, если он попытается сбежать.

Логично, поскольку никто, казалось, не мог читать дальше щита этого парня.

Мой взгляд переместился на группу у забора, а двое охранников рядом со мной вытащили парализаторы, открывая их резкими щелчками запястий, чтобы телескопические дубинки удлинились.

Однако я заметил это лишь частью своего сознания.

Теперь я мог видеть их своими глазами.

Глава 21. Любовь

Западные Загоны, внешний периметр

Работный Лагерь Парват Шикхар

Королевство Сикким, Северная Индия

13 марта 1979 года

Группа видящих в ошейниках стояла у забора, сжимая его звенья бледными руками.

Я заметил, что в дополнение к ошейникам двое были в наручниках. Из мёртвого металла, но, вероятно, привязанного к тем же импульсным триггерам, что и ошейники.

Значит, есть риск побега.

Или их за что-то наказали.

Тот, что был впереди, черноволосый монстр с китайской внешностью и кучей религиозных татуировок, вполголоса разговаривал с видящим, стоявшим прямо по другую сторону забора. Я заметил, что у мускулистого видящего были странные глаза. Угольно-чёрные по цвету, они сияли так темно, что зрачки почти поглощались столь же чёрными, но каким-то образом наполненными светом радужками.