Глава 7. Сражайся красиво

Я бегу.

Бегу со всех ног по тёмной звериной тропе, повторяя про себя его имя.

Таки-кун, Таки-кун, Таки-кун...

Всё в порядке, я тебя помню. И никогда не забуду.

Вскоре в просветах между деревьями начинает поблёскивать озеро Итомори. Ветер порывами доносит со стороны храма фестивальную музыку.

Таки-кун, Таки-кун, Таки-кун...

Смотрю на небо. Комета Тиамат с длинным хвостом сияет уже ярче луны. Я повторяю про себя его имя, и ужас, шевелящийся в животе, понемногу отступает.

Тебя зовут Таки-кун!


Поднимаю голову на рычание мотороллера и вижу приближающуюся вверх по склону одинокую переднюю фару.

— Тэсси! — кричу я и бегу ему навстречу.

— Мицуха? Ну, где тебя носит?!

В его голосе слышится упрёк. Но ответить ему так, чтоб он понял, я сейчас не в состоянии. Тэсси одет в школьную форму с закатанными рукавами, и у него большой, как у спелеолога, фонарь на шлеме. Я наскоро передаю ему то, что узнала от Таки-куна.

— А велосипед твой разбился, прости!

— Да? Кто разбил?!

— Я!

Тэсси хмурится, но ничего не говорит, а только глушит движок, зажигает фонарь на шлеме и слезает с мотороллера.

— Потом всё объяснишь как следует, — только и говорит он сердито.


Электрическая подстанция Итомори — владение частной компании, куда посторонним вход воспрещён. Об этом красочно извещает большой щит, висящий на ограждении из металлической сетки у самого входа. А дальше за ограждением виднеются навороченные силуэты трансформаторов и каких-то металлических башен. Территория совершенно безлюдная, из всего освещения лишь притороченные к механизмам одинокие красные лампы.

— Хочешь сказать, она упадёт? Ты серьёзно? — спрашивает Тэсси, глядя в небо. Мы стоим у проволочного ограждения подстанции и разглядываем ярко сияющую комету.

— Ещё как упадёт! Сама видела, вот этими глазами! — отчеканиваю я, глядя на Тэсси в упор.

До падения метеорита остаётся всего два часа. Ни на какие объяснения просто нет времени.

— Ха?! — выдыхает Тэсси, скорчив недоверчивую физиономию, и усмехается. Усмешкой человека, которого обстоятельства просто-таки вынуждают идти на отчаянные поступки. — Сама видела, говоришь? Ну что ж... Тогда придётся действовать!

С этими словами он открывает свой спортивный рюкзак и достаёт оттуда завёрнутую в коричневую бумагу увесистую трубку, похожую на эстафетную палочку, — взрывчатый гель на водной основе. Я судорожно сглатываю слюну. Из того же рюкзака Тэсси достаёт здоровенный болторез и, закусив им дужку висячего замка на воротах подстанции, говорит мне:

— С этого момента статьёй за хулиганство уже не отделаемся...

— Умоляю, не тормози! Всю ответственность я беру на себя!

— С ума сошла? Я же не к тому говорю! — Тэсси делает вид, что злится, но почему-то слегка краснеет. — Просто считай, теперь мы с тобой сообщнички!

Слышится пронзительный скрежет раскусываемого металла. Как будто разрывается на куски сама темнота.

— Если во всём городе вырубить свет, школа тут же переключится на аварийное питание! А значит, можно сразу пользоваться радиорубкой! — кричит Тэсси в смартфон.

Сам он ведёт мотороллер, поэтому смартфон к его уху прижимаю я, сидя сзади. Встречных машин на дороге почти не попадается, и вдоль дороги там и сям уже начинают попадаться крестьянские хозяйства. Мы же направляемся по горному склону туда, где сейчас горит больше всего огней. На фестиваль осени, в храм Миямидзу. И я вдруг чувствую странную, особую ностальгию, словно человек, который очень давно не был дома и наконец вернулся в родные края.

— Мицуха, Саечка просит тебя к телефону!

— Алё-алё, Саечка? — я подношу смартфон Тэсси к своему уху.

— А-а-а, Ми-ицуха-а!.. — причитает Саечка сквозь слёзы. — Слу-ушай, у меня же ничего-о-о не полу-учится-а-а!!

Бедняжка! От её рыданий у меня сжимается сердце. Я и сама, наверное, ревела бы на её месте. Пробираться одной, тайком, среди ночи в радиорубку? Если б не дружба — да ни за что!

— Саечка! Прости, родная, но я очень тебя прошу! Ничего другого я сейчас сказать не могу.

— Это просьба всей жизни! Если мы этого не сделаем, погибнет куча народу! Начнёшь вещание — повторяй его как можно дольше, поняла?!

Но ответа нет. В трубке слышится только слабое хлюпанье носом.

— Саечка? Алё, Саечка?

Я начинаю всерьёз беспокоиться. Пока наконец не слышу в трубке еле слышное «ладно...»

— Чёрт с вами! Только потом с тебя угощение, и с Тэсси тоже, так ему и передай!

— Всё, что захочешь, Саечка!

Пряча мобильник в карман юбки, я наклоняюсь к Тэсси и, перекрикивая рёв мотора, ору ему в ухо:

— В общем, с тебя она тоже требует угощение!

— Ур-ра! Наша взяла!!!

Он собирается прокричать что-то ещё, но в этот миг, словно в подтверждение его слов, за нашей спиной раздаётся грохот, напоминающий взрывы огромных праздничных фейерверков.

Остановившись, мы оборачиваемся. Два взрыва, три... Потом ещё один. Со склона горы, на которой мы только что были, поднимается густой чёрный дым. И огромная железная башня начинает плавно, как в замедленном кино, крениться набок.

— Тэсси! — Мой голос дрожит.

— Ха-ха! — смеётся Тэсси, но дыхание у него тоже неровное.

А затем следует особенно мощный взрыв — и весь город вдруг погружается в темноту.

— Ой! Что это? — беззаботным голосом спрашивает Тэсси.

— Кажется, свет отрубили, — в тон ему отвечаю я.

Мы всё-таки сделали это!

Неожиданно по округе разносится истошный вой сирены.

— У-у-у-у-у-у!..

Из динамиков на столбах по всему городу воет так, что хоть уши затыкай. Жуткий вой, словно вопли какого-то исполинского чудища, отражается в горах и возвращается обратно в городок.

А это наша Саечка захватила канал аварийного оповещения.

Не говоря ни слова, мы киваем друг другу, снова седлаем мотороллер, стартуем — и, словно подгоняя нас, из динамиков по всей округе начинает вещать Саечкин голос. И я не могу поверить, что ещё недавно эта дикторша заливалась слезами: голос спокойный, тон неторопливый, дикция внятная.


«Говорит радиостанция управы Итомори. Сообщаем, что на нашей электрической подстанции произошла авария со взрывами. Опасность повторных взрывов пока не исключается...»


Тэсси свернул с шоссе на просёлочную дорогу и направил мотороллер круто в гору. По этой дороге, в отличие от главной и более пологой, не нужно подниматься по ступенькам и можно доехать почти до заднего двора храма на мотороллере. Трясясь на кочках, я цепляюсь за спину Тэсси и слушаю несущийся отовсюду Саечкин голос. Интонации у неё точь-в-точь как у старшей сестры — вряд ли кто-нибудь смог бы усомниться в том, что читает профессиональная дикторша из управы.


«Жители следующих районов должны срочно покинуть свои дома и эвакуироваться в старшую школу Итомори: это районы Кадои́ри, Сакага́ми, Миямо́ри, Оядза́ва...»


— Ну, вот и приехали! Вперёд, Мицуха!

— Ага!

Мы слезаем с мотороллера. Спускаемся по деревянной лестнице на задний двор храма. Там под деревьями рядами расставлены сувенирные киоски и ларьки, меж которых суматошно бегают люди; всё это место напоминает бочку, в которую натолкали слишком много рыбы. Мы бросаемся к ним, на бегу срывая шлемы.


«Повторяю: говорит радиостанция управы Итомори. Сообщаем, что на нашей подстанции случилась авария со взрывами. Опасность повторных взрывов, а также лесных пожаров пока не исключается...»


Сбежав по ступенькам вниз, мы оказываемся во дворе главного храмового здания. Там тоже собралась толпа людей, не понимающих, куда им бежать и что делать. Мы с Тэсси бросаемся к ним наперегонки, крича во всё горло:

— Бегите! В горах начался пожар! Здесь опасно!..

Глотка у Тэсси лужёная — самый настоящий мегафон. Я, впрочем, тоже стараюсь не уступать. «Бегите, — ору во всю глотку. — Спасайтесь! В горах начался пожар!»

В итоге мы оказываемся в самом сердце храмовой территории.

— Что?! В горах и правда пожар? — начинают включаться люди вокруг.

— Бежим скорей отсюда!

— Где укрываться, в старшей школе?

Постепенно план эвакуации, без устали повторяемый Саечкой и подкреплённый нашими криками, начинает доходить до людей. Женщины и мужчины в юкатах, их дети и внуки, ведущие за руку стариков, вереницей торопливо семенят к воротам-тории[44] и покидают опасную зону. У меня постепенно отлегает от сердца. Если так будет и дальше, мы действительно успеем всех спасти. И всё благодаря ему... Кому?

— Мицуха! — резко зовёт меня Тэсси, и я оборачиваюсь к нему. — Здесь же опасно!

Я смотрю туда же, куда и он, и вглядываюсь в полумрак. Там, за ларьками и киосками, расселась большая группа отдыхающих. Люди стоят и сидят на траве, балагурят, курят, пьют саке, смеются и, ни о чём не тревожась, прекрасно проводят время.

— Этих уже не сдвинуть с места даже предупреждением о пожаре! Придётся вызвать пожарных и эвакуировать их принудительно. Беги в управу, и теперь уже поговори с мэром как следует! — Торопливый голос Тэсси разносится по округе безо всякого громкоговорителя.

Но всё-таки — кто же он?

— Эй, Мицуха! Что с тобой?

— Тэсси! Я не знаю, что мне делать... — жалуюсь я ему, больше не в состоянии думать ни о чём другом. — Я не могу вспомнить, как его звали... Ну, того человека!

Лицо Тэсси искажает тревога. И тут...

— Да какая уже разница, идиотка?! — орёт он вдруг. — Оглянись вокруг! Это же ты всю кашу заварила!

Он очень сердито смотрит на меня в упор. Я наконец замечаю, что теперь голос Саечки, повторяющий объявления об эвакуации, дрожит от еле сдерживаемых слёз.

— Беги, Мицуха! — кричит мне Тэсси страшным голосом. — Беги и уболтай наконец своего папашу!

Я выпрямляюсь так резко, словно получила пощёчину.

— Ладно!

Я кланяюсь как можно ниже и бросаюсь вон из храма, подальше от его укоризненного взгляда. А за спиной всё слышу его зычный голос:

— Говорю вам, спасайтесь все! Бегите в старшую школу!..

По всему Итомори разносится эхо от Саечкиного голоса:


«Опасность лесного пожара! Всем укрыться во дворе старшей школы!»


Расталкивая локтями выходящих из храма людей, я выбегаю из ворот-тории и несусь по каменным ступенькам вниз.

«Это же ты заварила всю кашу!» — крикнул мне Тэсси. Так и есть. План разработали мы втроём, но изначально всю кашу заварила я. Не останавливаясь ни на секунду, я поднимаю голову и смотрю на комету. С каждой минутой та делается всё ярче. Раскинув свой длинный шлейф над облаками, она сияет, как огромная ночная моль, рассеивающая вокруг свои флюоресцирующие чешуйки.

«Лишь бы всё получилось, как ты сказал», — думаю я на бегу. И упрямо повторяю слова, которые кто-то сказал мне так убедительно: «Ничего. Всё сработает, как задумано. Успеем!»

Это было в начале осени, я тогда ещё учился в средней школе.

Мы с отцом, уже привыкнув к жизни вдвоём, кое-как соорудили нехитрый ужин, поели, и потом он принялся за своё пиво, а я грыз яблоки и пил чай.

По телику в тот день так и мелькали последние новости про комету. И хотя я никогда особенно не интересовался ни звёздами, ни космосом, сам факт того, что в нашей обычной реальности фигурируют такие числа, как 1200 лет облёта вокруг Солнца или 160,8 миллиарда километров орбитального радиуса, не мог не поразить моего воображения. Как ни глупо звучит, это и восторгало, и пугало до дрожи в сердце одновременно.

— Взгляните на это зрелище! — возбуждённо закричал очередной репортёр в прямом эфире. — Похоже, только что комета распалась надвое! И вокруг неё образовался дождь из бесчисленных падающих звёзд!

Зум камеры увеличивает изображение, и становится действительно видно: комета, висящая в небе над токийскими небоскрёбами, развалилась на две огромных глыбины. А из сердцевины ядра вырывается сноп мелких падающих звёзд, которые рассыпаются по небу и исчезают. Я таращусь на это шоу во все глаза и не могу поверить, что такую потрясающую красотищу не срежиссировал кто-то заранее.

В динамиках аварийного оповещения вдруг раздаётся грохот распахиваемой двери.

— Ой! — слышится короткий вскрик Саечки, а за ним звучит сразу несколько хорошо знакомых разъярённых мужских голосов:


«Ты что тут творишь?!»

«А ну, выключай немедленно!»


Бабах! — гремит упавший стул. Затем раздаётся резкий писк, и вещание обрубается.

— Саечка! — кричу я, останавливаясь как вкопанная.

Учителя нашли её! Пот градом стекает с меня и звонко капает на асфальт. Я стою на префектурном шоссе, огибающем озеро, отсюда можно добраться как до управы, так и до школы. Несколько человек, шедших в сторону школы, озадаченно замедляют шаг, и до меня доносятся их растерянные голоса:

— Эй, что там у них происходит?

— Какие-то проблемы?

— А как же эвакуация?!

«Плохо дело...» — не успеваю подумать я, как динамики на столбах оживают снова. Но это не Саечка и даже не её сестра, а знакомый диктор действительно из управы Итомори.


«Говорит радиостанция управы Итомори. В настоящее время ситуация выясняется. Просьба к уважаемым жителям не поддаваться панике, оставаться на своих местах в ожидании дальнейших указаний!»


«Только не сдаваться!» — повторяю я про себя и снова бросаюсь вперёд.

Итак, в управе вычислили источник вещания и связались со школьными учителями. Значит, Саечку сейчас допрашивают. А скоро наверняка заметут и Тэсси...


«Повторяю: не паниковать, всем оставаться на своих местах и ожидать дальнейших указаний».


Но на тех местах оставаться никак нельзя! Это чёртово вещание нужно немедленно прекратить!

Срезая дорогу, я сворачиваю с шоссе и врезаюсь в кустистые заросли горного склона. Так добраться до управы можно быстрее всего. В ноги впиваются какие-то шипы, но я, превозмогая боль, продолжаю бежать сквозь колючий кустарник. На лицо налипает паутина, мошки влетают в рот.

Наконец я спускаюсь со склона и опять бегу по шоссе. Вокруг не видать ни души, и только динамики на столбах продолжают уговаривать население не двигаться с места. Не прекращая бега, я отплёвываюсь от мошек, вытираю рукавом пот, срываю с лица паутину. Сила уходит из ног, я уже почти ковыляю. Но всё-таки бегу — снова вниз, по склону холма, так что скорость почти не падает.

За небольшим поворотом — к защитной ограде, за которой начинается спуск к самому озеру.

— Что-о?!

Не верю своим глазам. Всё озеро охвачено тусклым сиянием. Продолжая бег, я вглядываюсь внимательнее.

Я ошиблась. Вода не светится, а просто отражает небо. И, словно в огромном зеркале, в ней отражаются два светящихся шлейфа... Два?! Я смотрю на небо.

A-а! Комета...

— Она распалась!..

Переключаю все каналы телевизора один за другим. На каждом возбуждённые репортёры взахлёб рассказывают о происходящем прямо сейчас феноменальном небесном шоу.

«Комета и правда распалась надвое!»

«Никто не мог даже предположить такое заранее!» «Совершенно фантастическое зрелище!»

«Можем ли мы сделать вывод, что распалось само ядро?» «Поскольку приливные силы не превышают предела Роша, мы можем предполагать, что в ядре кометы произошли какие-то аномальные изменения...»

«Из Национальной астрономической обсерватории Японии пока никаких официальных заявлений не поступало...»

«Подобное явление уже было зарегистрировано в 1994 году, когда комета Шумейкеров — Леви столкнулась с Юпитером, предварительно распавшись по крайней мере на двадцать один фрагмент...»[45]

«Но есть ли уверенность, что нам, землянам, сейчас ничего не угрожает?»

«Ядро кометы состоит изо льда, поэтому по мере приближения к Земле отделившийся фрагмент, скорее всего, расплавится. Кроме того, даже если он вдруг превратится в метеорит, вероятность его падения в зоне обитания человека ничтожно мала...»

«Прогноз изменения орбиты отделившегося фрагмента в реальном времени весьма затруднён...»

«Сама возможность наблюдать такое поразительное небесное явление, равно как и тот факт, что в Японии это происходит в тёмное время суток, — огромная удача для всех нас, живущих сегодня, ведь подобный шанс выпадает людям раз в тысячу лет!»


— Пойду-ка я тоже взгляну! — бросил я отцу, выбрался из кресла, сбежал вниз по лестнице нашей многоэтажки и вышел на улицу. Нашёл по соседству холм повыше, взобрался на него и посмотрел на небо.

Я увидел там бесчисленные огни: казалось, в небесах над городом висел ещё один, перевёрнутый Токио. Это зрелище было похоже на сон и настолько прекрасно, что перехватывало дыхание.

Распавшаяся надвое комета над оставшимся без света городом, по которому я, точно потерявшийся ребёнок, бегу в одиночку, лишь подхлёстывает мою и без того разыгравшуюся тоску.

Кто же он? Кто он, тот самый парень? Не спуская глаз с продолжающей падать кометы, я продолжаю бег и отчаянно пытаюсь вспомнить.

Кто-то очень важный. Тот, кого нельзя забывать. Тот, о ком я забыть не хотела...

До здания управы уже остаётся совсем немного. Как и до падения метеорита.

«Кто же ты? Кто?!»

Бросаю все остатки сил на последнюю сотню метров и бегу быстрее.

«Скажи своё имя!»


— Ай!!! — невольно вырывается из меня. Ногти царапают шершавый асфальт, и, прежде чем я понимаю, что лечу кувырком, земля, вздыбившись, с силой бьёт меня по лицу. Моё тело переворачивается, по нему разливается острая боль, перед глазами всё плывёт, и сознание отключается.


Но...

Я наконец-то слышу твой голос.

— Так мы не забудем друг о друге, даже когда проснёмся, — сказал ты тогда. — Напиши своё имя на мне!

И написал своё на моей ладони.

Всё ещё лёжа на асфальте, я открываю глаза.

Глазам очень больно смотреть, но прямо перед собой я вижу свою правую руку, стиснутую в кулак. Разжимаю её. Точнее, пытаюсь разжать. Но она очень крепко стиснута и словно онемела. И всё-таки понемногу мне удаётся разогнуть пальцы.

На моей ладони что-то написано. Я вглядываюсь в буквы и читаю:


Люблю тебя


У меня перехватывает дыхание. Я пытаюсь подняться. Силы долго не возвращаются, приходится подождать. Но, так или иначе, я наконец-то снова на ногах. Ещё раз смотрю на ладонь. Смутно ностальгическим, когда-то знакомым мне почерком там написано: «Люблю тебя».

«Но ведь я...» — думаю я. Мои глаза наполняются слезами, по-прежнему больно смотреть. Но, несмотря на слёзы, по телу вдруг разливается какая-то тёплая волна. Одновременно и плача, и смеясь, я говорю тебе:

— Но ведь я даже не знаю твоего имени!

И из последних сил бегу дальше.

Больше мне ничто не страшно. Я больше никого не боюсь. Ведь я больше не одинока.

Теперь я поняла это.

Я люблю его. Мы с ним любим друг друга.

И поэтому обязательно встретимся снова.

Для этого мы и живы.

Я непременно останусь в живых. Что бы ни случилось. И какой бы метеорит ни упал.

Ни о том, что ядро кометы расщепится на подлёте к Земле, ни о том, что внутри ледяной глыбы окажется глыба из камня, заранее никто догадаться, конечно, не мог.

Насколько я слышал, в Итомори в тот день проходил осенний фестиваль. Время падения метеорита — 20:42. В центре зоны поражения оказался храм Миямидзу, где и располагались подмостки фестиваля.

Упав на землю, метеорит мгновенно уничтожил всё на огромной территории, а прежде всего сам храм. И образовал гигантский кратер диаметром около километра. Из соседнего озера в него тут же хлынула вода и затопила большую часть жилых домов. Итомори явился сценой для самой страшной метеоритной трагедии в истории человечества.

Обо всём этом я вспоминаю, разглядывая с горы гитарообразной формы озеро и новый город Итомори. В лучах солнца и лёгкой дымке утреннего тумана этот пейзаж кажется бесконечно мирным и спокойным, и невозможно представить, что всего три года назад именно здесь разыгралась столь жуткая трагедия. Как невозможно смириться и с тем, что случилась эта трагедия из-за той прекрасной кометы, что три года назад пленила меня в Токио своей красотой.

Я стою на вершине горы среди скал и камней.

Я оказался здесь, стоило мне только закрыть глаза.

Смотрю на свою правую ладонь. На ней несмываемым маркером нарисована одна-единственная черта.

— Откуда это? — бормочу я. — И чем я здесь занимался?

Загрузка...