Твое нежное слово

Глава 13

Камелия сидела на земле, изучая огромный камень, стоявший у границы участка.

Это был внушительный камень, больше шести футов в высоту и двенадцати – в самом широком месте. Ветра и дожди, бушующие над Пумулани, за тысячелетия отполировали его грани, краски выбитых на нем рисунков поблекли. Рисунки не слишком отличались от многочисленных примеров африканского наскального искусства, которые ее отец обнаружил и описал за эти годы.

Но, наткнувшись на этот необычный камень, лорд Стамфорд пришел к убеждению, что он хранит тайну местоположения Могилы королей.

– У меня больше нет орехов, – твердо сказала Камелия Оскару, когда обезьянка запустила лапку в карман ее мятого льняного жакета. – Ты их все съел.

Оскар обвиняюще указал на Харриет и Руперта.

– Харриет ест мало, я съела только пять штук, – сказала Камелия, внимательно изучая в альбоме отца копии рисунков на камне. – А Руперт не любит орехи. Значит, все остальные съел ты, Оскар. Тебе повезет, если у тебя живот не разболится.

Подпрыгнув, Оскар принялся бегать по кругу, демонстрируя, что прекрасно себя чувствует.

– Ну хорошо. Но если не хочешь, чтобы Зареб отнес тебя в свою палатку, развел вокруг нее костры и стал лечить одним из своих противных лекарств, то больше тебе есть не стоит.

– Мои лекарства не противные, – возразил подошедший Зареб.

Подбежав к Камелии, Оскар вскочил к ней на плечо, ища защиты от необходимости пить что-нибудь из эликсиров Зареба.

– Как продвигается дело с насосом? – спросила Камелия, оторвавшись от альбома.

– Так же, как на прошлой неделе. Он работает несколько минут, иногда достаточно долго, чтобы откачать несколько ведер воды. Потом что-то происходит, и он перестает работать.

– Саймон знает причину?

– Он не уверен. Вода очень грязная, и, чтобы откачать ее, требуется большая мощность насоса. И хотя Саймон верит, что создал паровой двигатель большой мощности, его настораживает низкий огонь, потому что топливом служит навоз. Это влияет на образование пара, от которого зависит мощность насоса.

Камелия снова принялась изучать зарисовки отца, стараясь не выдать разочарования.

– Понятно.

Зареб уселся рядом с ней, расправляя одежды, пока они не растеклись вокруг него ярким пурпурно-сапфировым озерцом. Он молча смотрел на Камелию, на ее тревожно нахмурившиеся брови, решительный очерк подбородка. Она изменилась с тех пор, как они уехали в Лондон, с гордостью и болью подумал Зареб. В ней и раньше была печаль. Была пустота, чувство утраты после смерти отца, и трепет, свойственный любому, кто отправляется далеко от любимого дома. Но Зареб видел, что боль Камелии теперь иная, не та, что при отъезде в Лондон.

– Он еще говорит с тобой, Тиша? – спокойно спросил Зареб.

Камелия удивленно подняла глаза от рисунков отца.

– Кто?

– Камень. Он открыл тебе свои тайны?

Камелия с трудом рассмеялась.

– Если бы это произошло, я бы не сидела перед ним день за днем, как мой отец, пытаясь разгадать значение, фигур.

– Тогда давай начнем с фигур. Как ты думаешь, о чем они говорят?

Она внимательно посмотрела на камень.

– Рисунок напоминает обычную сцену охоты: стадо антилоп, окруженное воинами. Но звезды над ними указывают, что дело происходит ночью, значит, изображение имеет мифическую интерпретацию. Тут изображен лев, смотрящий на стадо, он может означать опасность для антилоп или воинов, или для тех и других. А может, это лев в опасности, его могут затоптать антилопы или застрелить охотники. – Камелия расстроенно покачала головой. – Мой отец был убежден, что этот камень – ключ к точному местоположению Могилы королей, но так и не смог расшифровать его. Порой я не могу отделаться от мысли, в правильном ли месте мы копаем?

– Это зависит от того, что ты ищешь.

– Ты знаешь, что я ищу, Зареб. Я хочу найти Могилу королей, на поиски которой мой отец потратил всю свою жизнь.

– Твой отец искал многое, Тиша. Могила королей всего лишь одна задача.

– Она была для него главной. Он многое отдал, чтобы найти ее.

Зареб, уставившись на камень, промолчал.

– Я тоскую по нему, – тихо сказала Камелия, перелистывая потрепанные страницы альбома отца. – Как бы мне хотелось, чтобы он подсказал мне, что делать.

– Твой отец никогда не говорил тебе, что ты должна делать, Тиша. Он просто любил тебя и давал свободу самой определить, что ты действительно хочешь.

– Я хотела быть археологом, как и он. Посвятить свою жизнь открытию тайн Африки.

– Некоторые тайны не предназначены для того, чтобы их раскрыли. Они откроются, если захотят, или так и останутся тайнами. Не ты это решаешь.

Камелия в замешательстве посмотрела на Зареба.

– Ты хочешь сказать, что мне не суждено найти Могилу королей?

– Могила королей или позволит найти себя, или нет. Ты можешь лишь решить, стоит ли посвятить себя этим поискам.

– Я отдам этому всю себя. Как это делал мой отец.

– У твоего отца было и другое. Поиск Могилы королей был всего лишь малой частью его жизни.

– За свою карьеру он сделал много открытий, но в археологическом мире их не считали существенными, поскольку они были сделаны в Африке.

– Я не говорю о его работе, Тиша. Я говорю о его жизни.

– Работа и была его жизнью.

Зареб покачал головой:

– Когда я познакомился с лордом Стамфордом, он разрывался между своей душой и работой. Аборигены назвали его Талиб, что означает «тот, кто ищет».

– В этом есть смысл, учитывая, что отец был археологом.

– Они понятия не имели, что такое археолог. И не могли понять, почему белый человек выкапывает то, что оставили жившие раньше. Они назвали его Талибом, потому что чувствовали, что он несчастлив. Они считали, что он приехал и Африку, чтобы найти то, что упустил.

– Он ничего не упустил, у него было все, кроме признания археологического мира.

– Ты смотришь на него своими глазами. И не можешь не видеть, как в тебе сияет его любовь к тебе. До твоего приезда сюда твой отец был совсем другим человеком. В нем была ужасная пустота. И даже его любовь к Африке не могла ослабить боль от этой пустоты.

– Но у него было все, – возразила Камелия. – Титул, работа, жена, ребенок…

– Жена и ребенок жили далеко за океаном.

– Думаю, он скучал по нас, – согласилась Камелия. – Но работа была очень важна для него. Она давала ему возможность реализовать себя.

– И все же он был готов бросить ее ради вас.

Камелия удивленно посмотрела на Зареба.

– Он никогда не говорил мне этого.

Зареб молча смотрел на камень. Она очень походила на своего отца, эта обожаемая девочка, которую много лет назад отдали под его защиту. Волевая. Умная. Решительная. Может быть, немного эгоистичная, как те, кому предназначено достигнуть больших целей, – она берегла свое время и душу. Но в ней поселилось горе, и его тень стала темнее за неделю, прошедшую с той ночи, когда она выбежала из палатки Саймона. Зареб чувствовал, что и белого изобретателя терзает мука.

Огонь бушевал между ними, и ни время, ни стены, которые они воздвигли, пытаясь отгородиться друг от друга, не сумели его погасить.

– Пока была жива твоя мать, – спокойно начал Зареб, – лорд Стамфорд знал, что за его работу вы расплачиваетесь ужасной ценой. Но пришло время, когда он захотел все изменить. Потом твоя мать умерла, и он привез тебя сюда, но не потому, что намеревался растить тебя в Африке, он хотел оставить раскопки и отправиться с тобой домой, в Англию.

Камелия нахмурилась:

– Если он собирался оставить раскопки, то почему привез меня сюда? Почему он не оставил меня в Англии ждать его возвращения?

– Ты была маленькой девочкой, Тиша, и только что потеряла мать. Ты была одинока и испугана. Твой отец понимал, что тебе нужно быть с ним. Кое-кто говорил, что тебя надо отправить в школу. У твоей матери была тетя, которая хотела забрать тебя и уверяла его сиятельство, что вырастит из тебя добродетельную молодую леди, а он тем временем сможет заниматься своей работой. Но твой отец на это не согласился. Он любил тебя и хотел сам о тебе заботиться, даже если придется отказаться от работы в Африке.

– Тогда почему он этого не сделал?

– Потому что, как только ты появилась здесь, он увидел, что Африка влечет тебя, Тиша. Точно так же, как и его.

– Это правда, – заметила Камелия. – Как только я оказалась здесь, то почувствовала, что я приехала домой.

– В этот момент и твой отец почувствовал себя здесь дома, потому что увидел, что ты здесь счастлива. Но не место дало ему ощущение дома, Тиша, а ты.

– Думаю, отчасти это связано со мной, – согласилась Камелия. – Но мой отец принадлежал этому месту. И не был бы счастлив, если бы ему пришлось вернуться в Англию.

– Его выбор – это быть с тобой, Тиша, и не важно, в каком месте. Ты была его домом.

– Почему ты говоришь мне это сейчас? – неуверенно посмотрела на Зареба Камелия.

– Что-то изменилось в тебе, Тиша. – Лицо Зареба было серьезным. – В тебе появилась печаль, которой раньше не было, и мне больно это видеть.

– Я тоскую по отцу.

– И будешь тосковать всю оставшуюся жизнь. Но печаль, которую я чувствую в тебе, это не тоска дочери, потерявшей отца.

Камелия отвела взгляд, вдруг почувствовав себя уязвимой и разоблаченной.

– Моя жизнь здесь, Зареб, – спокойно и настойчиво сказала она. – Ничто не может этого изменить.

– Это лишь часть твоей жизни, Тиша, – возразил Зареб, – сформировавшая крепкие узы между тобой и отцом, и это хорошо. Но это не вся твоя жизнь. Еще многое произойдет. Есть часть жизни, которую ты можешь изменить.

Зареб поднялся, стряхнул пыль с одежды и пристально посмотрел в небо.

– Ветер начинает меняться, – заметил он, наблюдая, как рассеиваются легкие облака, тонкой вуалью покрывавшие зубчатые пики гор.

– Значит, темный ветер наконец перестанет дуть? – попыталась беззаботно спросить Камелия. – Думаю, мы сможем воспользоваться такой удачей.

Зареб молча уставился в небо, пытаясь ощутить бушующие вокруг него силы. Что-то надвигается на них, понял он, чувствуя это точно так же, как чувствовал уверенный стук своего сердца.

Что-то мощное.

Он закрыл глаза и настроил все чувства, пока не ощутил слепящий свет сияющего солнца, теплую нежность ветра, запах костров, медленно плывущий по воздуху.

«Остерегайтесь», – шептал ветер, его голос был так слаб, что Зареб сомневался, правильно ли расслышал.

Остерегайтесь.

Пот выступил у него на лбу, когда он напряженно прислушивался, пытаясь понять.

Чего остерегаться? Этого места? Человека? Духа? Могилы?

«Скажи мне, – молил он, широко раскинув руки, и его одежды превратились в трепещущий яркий флаг. – Скажи мне…»

– Что? – вдруг спросила Камелия, встревожившись. – Что ты слышишь?

Ветер резко стих. Зареб, открыв глаза, взглянул на нее. Ее широко распахнутые глаза затуманил страх. Совершенно ясно, что и она что-то слышала.

– Мы должны быть осторожными; Тиша. – Голос Зареба не выдавал охватившего его беспокойства. – Темный ветер все еще дует.

– Что ты слышал, Зареб?

– Только предупреждение, – правдиво ответил он. – Духи стерегут это место. Мы должны двигаться осторожно, чтобы не вызвать их недовольства.

Камелия всматривалась в рисунок на камне, обдумывая предупреждение Зареба.

– Если бы Могила королей действительно хотела остаться тайной, то давно отогнала бы меня.

– Есть те, кто скажет, что она убила нескольких и спугнула большинство твоих рабочих. Что она насылает то засуху, то дожди. Проходы, которые строили несколько недель, обрушились, машины сломались или не работают, деньги почти кончились. На тебя напали в Лондоне, разгромили дом твоего отца, на обратном пути тебя поразила столь серьезная болезнь, что я думал, ты не выживешь. – С почти умоляющим видом Зареб спросил: – Ты не думаешь, что эти препятствия должны отогнать тебя, Тиша?

– Возможно. – Камелия все еще разглядывала рисунок на камне. Подняв руку, она обвела пальцем фигуру льва. – А может быть, это испытания, чтобы определить, достойна ли я найти Могилу королей?

Зареб молча смотрел на нее. Конечно, по-другому она истолковать это не могла. В ее жилах течет кровь лорда Стамфорда, а ее отец никогда не отступал перед препятствиями.

– Как это звучало? – спросила она, переведя взгляд к участку.

– Приветливо, – задумчиво сказал Зареб.

Поднявшись, Камелия заслонила рукой глаза от солнца.

– Это Оливер танцует?

– Да, вместе с Сенве и Бадрани, – улыбнулся Зареб. – Думаю, они празднуют, что насос мистера Кента наконец работает. Прислушайся, ты услышишь его шум.

Склонив голову набок, Камелия услышала ровное, ритмичное пыхтение насоса.

– Он сделал это! – ликуя, крикнула она. – Я знала, что он справится!

– Пойдем посмотрим?

Камелия пробежала несколько шагов, потом вдруг остановилась.

– Иди один, Зареб. У меня тут много дел.

– Ты уверена, Тиша?

Она снова села на землю перед камнем и раскрыла зарисовки отца.

– Уверена. Ты мне потом расскажешь, как работает насос.

Зареб с сомнением посмотрел на нее, разрываясь между желанием уберечь и осознанием, что сейчас ей нужно побыть одной.

– Хорошо. Ты останешься с Тишей, – наказал он Оскару, который собрался вскарабкаться ему на плечо. – И быстро найди меня, если я ей понадоблюсь.

Оскар покорно уселся на соседнем камне.

Зареб пошел к участку, где Оливер, кажется, пытался научить Бадрани и Сенве какому-то шотландскому танцу. Они сгибались пополам от смеха, повторяя странные движения Оливера, к удовольствию туземных рабочих.

Зареб решил лично убедиться, что насос действительно работает. Тогда он сможет возвратиться к Камелии и проводит ее в лагерь. Предупреждение ветра было ясно.

Надвигалась опасность, она подходила все ближе.

Глава 14

– Посмотри, Оскар, что ты натворил, – нахмурилась Камелия. – Почему нужно есть печенье на моем столе?

Оскар сунул в рот остаток печенья, обрушив на книги и бумаги дождь сухих крошек.

– Где ты его взял? – ворчала Камелия, стряхивая с них крошки. – В моих чемоданах овсяного печенья не было.

Оскар поднял оброненное перо Харриет и приложил его ко лбу.

– Если тебе их дает Оливер, тогда ешь их, пожалуйста, в его палатке, – серьезно сказала Камелия. – Иди сюда, Харриет, посмотрим, может, ты избавишь меня от крошек.

Она протянула птице кусочек печенья, соблазняя Харриет слететь со спинки стула и склевать крошки.

– С этого момента я строго запрещаю тебе есть в моей палатке. Я не могу работать, когда ты устраиваешь такой беспорядок.

Оскар печально посмотрел на нее.

– Руперт никогда не ест в моей палатке. – Камелия посмотрела на свернувшуюся на кровати змею. – Он выйдет, поймает хорошенькую ящерицу или жирную мышь, а потом возвращается сюда, чтобы переваривать еду. Руперт никогда не устраивает беспорядка.

– Я и не знал, что змеи настолько опрятны, – удивленно протянул низкий голос.

Камелия, задохнувшись, обернулась и увидела у входа в палатку Саймона.

– Нужно будет рассказать об этом моему младшему брату Байрону. Он пытается убедить родителей, что змеи прекрасные домашние животные, и добавит аккуратность в перечень их достоинств. – Саймон вопросительно поднял бровь: – Можно войти, Камелия? Или вы по-прежнему настроены избегать меня?

– Я вас не избегаю, – невинно ответила она, выравнивая книги и бумаги на столе. – Просто я была очень занята.

– Зареб мне сказал. Но думаю, даже в своем плотном графике вы могли бы найти время увидеть, что я наконец заставил насос работать. Больше недели я боролся с ним день и ночь. Бывали минуты, когда я опасался, что насос так и не справится с грязной водой.

Усталость в его голосе заставила Камелию оторваться от наведения порядка и посмотреть на Саймона.

Темные тени залегли под его глазами, морщины на лбу, кажется, стали глубже. Пронизанные солнцем спутанные рыжие волосы, которые так поразили туземных рабочих, теперь еще больше напоминали цветом пламя. Африканское солнце покрыло бронзовым загаром его кожу. Щетина на ввалившихся щеках свидетельствовала, что он не тратил время на еду и бритье. На Саймоне, как всегда, была мятая белая рубашка. Закатанные рукава открывали повязку на левой руке. Брюки, сильно измятые, но чистые, говорили, что Саймон перед визитом к ней переоделся.

– Простите, – извинилась Камелия, почувствовав раскаяние. – Когда я услышала, что насос наконец заработал и все радуются, я хотела броситься туда и все увидеть собственными глазами. Я была так взволнована и счастлива, я тоже хотела веселиться. И если бы пришла, наверное, попыталась бы станцевать тот смешной танец, которому Оливер учил Бадрани и Сенве.

Саймон с любопытством посмотрел на нее.

– Тогда почему вы этого не сделали?

Камелия отвернулась.

– Наверное потому, что не знала, как посмотреть вам в глаза.

– Думаю, так же, как после нашей близости в моем лондонском доме, – ответил Саймон. – Тогда вы, кажется, не испытывали неловкости.

– Это вы избегали меня в Лондоне, – возразила Камелия. – Вы заперлись в столовой и неделю оттуда не выходили.

– Так вот что я, по-вашему, делал? Избегал вас? – удивленно поднял бровь Саймон.

– А разве нет?

– Я занимался насосом. Когда я работаю над изобретением, то полностью погружаюсь в дело, исключая все остальное: еду, сон и контакты с человечеством. Мои родственники постоянно пытаются убедить меня, что это ненормально. – Он печально покачал головой. – Наверное, это действительно ненормально, но для меня это естественно. Точно так же, как жизнь в палатке среди африканских равнин и поиски мифической древней могилы нормальны для вас.

Камелия нерешительно смотрела на Саймона.

– Мы не можем изменить то, что произошло между нами, Камелия. – Его голос был низким и печальным, в нем слышалась обреченность. – Но даже если могли бы, я бы этого не сделал. Единственное, над чем мы властны, это над собственной реакцией на случившееся. И я, со своей стороны, не собираюсь позволять этой… – Саймон замолчал, подбирая верное слово, – …силе, – неловко продолжил он, – которая вспыхивает между нами всякий раз, когда мы оказываемся рядом, ставить под угрозу вашу работу здесь. Я сказал, что сделаю для вас насос и научу ваших рабочих управлять им. Я выполню свое обязательство, независимо от того, станете вы избегать меня или нет. Я пришел сюда, чтобы сказать вам это. – Саймон поднял полог палатки, собираясь уйти.

– Подождите.

Он остановился и выжидательно посмотрел на Камелию.

– Что у вас с рукой?

– Порезался о лопасть насоса, – пожал плечами Саймон. – Чепуха.

– Зареб осмотрел рану?

– Он любезно предложил помазать ее навозом и жиром антилопы. Я отказался.

– А Оливер?

– Оливер решил, что мне нужно пустить кровь. После того как я приказал ему убрать кинжал, он поинтересовался у Зареба, нельзя ли найти поблизости голодных пиявок. Зареб предложил каких-то личинок, которые будут пить из меня кровь не хуже английских пиявок. После этого я ушел и перевязал рану сам.

– Позвольте мне осмотреть ее.

– Это всего лишь царапина, Камелия.

– Здесь и царапина может оказаться смертельной, если ее должным образом не обработать. Сядьте и позвольте мне посмотреть.

Вздохнув, Саймон неохотно опустился на стул.

– Вы по крайней мере промыли рану? – спросила Камелия, осторожно снимая повязку.

– Да.

– Никогда бы не подумала, – нахмурилась она. – Рана выглядит грязной.

– Я спешил.

– Рану нужно снова очистить и, думаю, зашить, – решила Камелия. – Иначе края будут расползаться и начнется воспаление.

– Я не позволю Заребу и Оливеру подойти ко мне. Оливер готов разрезать мне другую руку, а Зареб скормит личинкам. Я предпочитаю рискнуть, может, рана и не воспалится.

– Это сделаю я.

Саймон недоверчиво посмотрел на Камелию.

– Вы умеете зашивать раны?

– Да, а вас это удивляет?

– Не больше, чем все остальное, что я узнал о вас, – пожал плечами Саймон.

– Когда мне было пятнадцать, мой отец настоял, чтобы я научилась обрабатывать раны. Он был вроде вас, немного брезгливый.

– Я не брезгливый, – возразил оскорбленный Саймон.

– Хорошо, он не доверял медицинским методам аборигенов, – поправилась Камелия, наливая воду из кувшина в таз. – Поэтому, когда мы жили в Кейптауне, отец пригласил доктора, чтобы тот научил меня справляться с ожогами, ранами, растяжениями и тому подобным. – Камелия опустила в таз салфетку и взяла кусок мыла. – Отец считал, что умение обрабатывать раны пригодится мне, когда мы будем жить на раскопках. – Камелия рылась в большом чемодане в поисках аптечки.

– Практичное решение.

– Отец мог быть весьма прагматичным, когда того хотел. – Открыв аптечку, Камелия достала иглу, нить, чистые бинты и баночку мази. – Но это не касалось его работы. Он не отступал перед препятствиями, хотя все уговаривали его отказаться.

– Иногда легче не отказываться.

Камелия удивленно посмотрела на Саймона.

– Почему вы так говорите?

– Отказ означает, что вы должны посвятить свое время и энергию чему-то другому. Если вы отказываетесь от небольшого проекта, это не так страшно. Но если вы отрекаетесь от дела всей своей жизни, то признать поражение и двигаться дальше гораздо труднее.

– Мой отец не ошибся, посвятив свою жизнь поиску Могилы королей. Многие мировые открытия были результатом долгих лет тяжелой работы и непоколебимой решимости. Вы это знаете.

– Да, но я знаю и о бесчисленных случаях, когда люди что-то всю жизнь искали и не находили.

– Могила королей существует, Саймон. Я в этом уверена.

– Я не говорил, что ее нет.

– И я не перестану искать ее, пока не найду.

Саймон серьезно посмотрел на нее.

– Я знаю.

Камелия отвернулась, не в силах встретиться с ним взглядом.

– Вам лучше лечь, – сказала она, раскладывая инструменты на маленьком прикроватном столике.

– Мне и на стуле удобно. Обещаю, что не упаду в обморок.

– Я думаю о себе.

– Если вы собираетесь упасть в обморок, то лечь нужно вам, – галантно предложил Саймон.

– Уверяю вас, что я сознания не потеряю, – парировала Камелия, переложив Руперта с кровати в чемодан, на груду одежды. – Зашить рану – дело нескольких минут, но мне будет удобнее делать это, сидя на стуле, а вы будете лежать на кровати.

– Хорошо, – вздохнул Саймон.

Он растянулся на кровати, заскрипевшей под его сильным телом.

– Рана весьма неприятная, – заметила Камелия, мягко очищая порез. – Нужно держать ее в чистоте и часто менять повязку, чтобы не было нагноения.

Приподнявшись на локте, Саймон посмотрел на рану.

– На мой взгляд, ничего страшного. Не думаю, что ее надо зашивать. Просто наложите чистую повязку, и я пойду.

– Если у вас начнется лихорадка, Зареб уложит вас в палатку и будет жечь вокруг нее костры, – серьезно предупредила Камелия. – А когда вы отвернетесь, посадит на руку личинок.

– Что ж, если приходится выбирать между вашей острой иглой и ордами голодных личинок, тогда зашивайте. – Снова растянувшись на кровати, Саймон закрыл глаза и покорился судьбе.

– Не надо отказываться от личинок, – заметила Камелия, вдевая нитку в иглу. – Их способность к заживлению известна много веков. У раненых солдат, которые ими пользовались, было больше шансов выжить. Поедая омертвевшие ткани, личинки очищали рану.

Саймон хмуро взглянул на Камелию:

– Это ваш метод – вести праздную беседу, вонзая в меня иглу?

– Я вас еще иглой не коснулась.

– Если вы продолжите рассказывать о личинках, вам такого шанса может не представиться.

– Хорошо. Просто я подумала, что вам это интересно, поскольку вы ученый.

– Мне многое интересно, но сведения о личинках, поедающих омертвевшие ткани в открытых ранах, к этому не относятся.

– Вот видите? – торжествовала Камелия. – Я была права, вы брезгливый.

– Я лишь прошу выбрать более жизнерадостную тему для разговора, пока вы будете меня зашивать, – возразил Саймон. – Разве я прошу слишком много?

– Ничуть. А теперь, пожалуйста, ложитесь на спину. Если вы будете опираться на руку, рана снова начнет кровоточить.

Саймон неохотно лег и закрыл глаза.

Камелия молча изучала глубокий порез, обдумывая, как лучше сшить края. Рана была глубокая, но ровная. Камелия решила, что нужно сделать ряд мелких стежков, оставляя между ними просветы для оттока крови, если потом начнется кровотечение.

– Чего вы ждете? – раздраженно спросил Саймон, садясь на постели.

– Я пытаюсь решить, как лучше это сделать.

– Я особой красоты не требую, вы не над лоскутным покрывалом трудитесь.

– Я никогда лоскутной техникой не занималась, так что затейливых стежков не знаю. Глубокую рану нужно зашить как следует, иначе плохо будет заживать. Вы ведь не хотите, чтобы остался уродливый шрам?

– Меня мало волнует, как он будет выглядеть. Просто я хочу, чтобы вы сделали это раньше, чем меня похоронят.

– Если бы вы не вскакивали каждые две минуты и не мешали бы мне, я бы давно закончила.

– Ничего шить не надо, – решил Саймон. – Рану вы промыли, теперь осталось только забинтовать ее, и я пойду. – Он попытался подняться.

Камелия встала со стула, преграждая ему дорогу.

– Если вы сейчас же не ляжете, Саймон Кент, мне придется вас заставить.

Саймон взглянул на Камелию, в его глазах плясали веселые огоньки.

– Серьезная угроза от женщины, которая ростом мне по грудь. И как вы собираетесь меня заставить?

– Думаете, если я женщина, то не смогу этого сделать?

– Тот факт, что вы женщина, не имеет к этому никакого отношения, – ответил Саймон. – Это скорее вопрос разницы в размерах.

– Не слишком научный подход, – парировала Камелия. – Даже могущественного слона можно свалить крошечной пулей.

– Вы планируете стрелять в меня?

– Нет, тогда придется заниматься двумя ранами вместо одной.

– Весьма разумно.

– Ложитесь, Саймон.

– Как ни соблазнительно ваше предложение, Камелия, я искренне уверен, что после того, как вы промыли рану, она выглядит гораздо лучше. Перевяжите ее, и я уверен, что все прекрасно заживет.

– Я не стану перевязывать, пока не наложу шов.

– Прекрасно, тогда я сам это сделаю. – Он хотел обойти Камелию.

– Простите, Саймон. – Схватив его за мизинец, Камелия резко дернула палец вверх.

– Черт… – выругался Саймон, споткнувшись и падая на кровать.

Отпустив его палец, Камелия спокойно посмотрела на Саймона.

– Теперь вы готовы к наложению шва?

– Где вы научились этой отвратительной уловке? – с негодованием посмотрел на нее Саймон.

– У Зареба, – ответила она, ополаскивая салфетку. – Он думал, что мне полезно знать, как защитить себя, когда потребуется.

– Судя по тому, как вы это сделали, у вас было мало возможностей испытать эти приемы на практике.

– В сущности, это был первый раз. – Камелия снова начала промывать рану. – До этого я тренировалась на Заребе и, конечно, никогда не делала этого так резко. – Бросив салфетку в таз, она улыбнулась. – Он будет очень доволен, узнав, как хорошо это сработало.

– Я предпочел бы, чтобы это осталось между нами. Думаю, моя мужская честь и без того достаточно пострадала. Ни к чему об этом рассказывать всему лагерю.

– Как хотите. – Камелия снова взяла иголку с ниткой. – Вы что-нибудь хотите, перед тем как я начну? – сладко спросила она. – Может быть, виски или…

– Есть кое-что.

– Да?

Саймон схватил ее, потянул на себя и прижался ртом к ее губам.

Камелия, задохнувшись, сопротивлялась, но Саймон крепко держал ее и целовал, его руки властно прошлись по ее спине.

Он лишь хотел, успокоить уязвленную гордость и сравнять счет. Возможно это ребячество, но вполне объяснимое. Но обняв Камелию, Саймон выпустил на свободу ошеломляющую страсть, которую он старался заглушить бесконечной работой. Он притянул Камелию ближе и нежно целовал ее, его язык исследовал сладкие глубины ее рта, уговаривая, упрашивая, пытаясь заставить ее понять то, что невозможно облечь в слова.

Камелия на мгновение затихла, чувствуя, как рушатся последние бастионы сдержанности.

Потом застонала и прильнула к мускулистому телу Саймона, которое было столь знакомым и возбуждающим. Камелия запустила пальцы в яркую копну его волос, истосковавшись по его прикосновениям, поцелуям, его страсти. Если огонь, вспыхнувший меж ними, неправилен, то все в ее жизни неверно. Только об этом она могла думать, оторвавшись от его рта и прижавшись губами к изящно очерченной скуле, пока ее пальцы лихорадочно расстегивали пуговицы мятой рубашки.

Она хотела его с абсолютным отчаянием, как не хотела ничего в жизни. И сосредоточилась на ощущении движущего под ней сильного тела, на мужском запахе, захлестнувшем ее чувства. Солоновато-сладкий вкус его загорелой кожи дразнил ее язык, когда Камелия, покусывая, целовала его шею.

«Я хочу тебя», – молча призналась она, хотя вряд ли нужно было говорить это вслух. Распахнув его рубашку, она целовала его мускулистую грудь.

«Ты нужен мне», – про себя добавила Камелия, пораженная силой собственного желания. Ее поцелуи спускались все ниже, по тугому плоскому животу. Саймон чуть ослабил руки и держал ее мягко и нежно. Независимо от того, какая сила возникла между ними, она была неодолима. Эта сила была сильнее стремления к независимости. Таинственнее секретов Могилы королей. И пугала больше, чем темный ветер, закружившийся вокруг нее после смерти отца. Она не могла бороться с этой силой. И в глубине души не хотела.

Хрипло вздохнув, Камелия прижалась щекой к плоскому животу Саймона, ища способ сказать ему о своих чувствах.

Громкий храп внезапно нарушил тишину палатки.

Камелия в замешательстве подняла глаза. На лице Саймона было почти детское выражение, он блаженно прижался к подушке, не обращая внимания ни на смятение чувств Камелии, ни на ее страстные поцелуи. Он, должно быть, совершенно измучился, сообразила она. Он действительно день и ночь работал, чтобы запустить насос.

Осторожно, чтобы не разбудить его, она поднялась, накрыла Саймона одеялом, быстро обработала рану.

Потом села за стол и сквозь слезы смотрела на записки отца, задаваясь вопросом, как найти в себе силы жить, когда Саймон уедет.

Глава 15

– Просыпайся, приятель, – твердил Оливер. Застонав, Саймон глубже зарылся головой в подушку.

– Не хочу я никаких личинок, Оливер. И навоза тоже. Уходи.

– Нам нужно поговорить с вами, – настаивал Зареб.

– Поговорите, когда я проснусь. – Натянув одеяло на голову, Саймон повернулся на бок.

– Я знаю, что ты устал, – серьезно сказал Оливер, – но думаю, захочешь услышать новость.

– По твоему тону понятно, что новость плохая, – протянул Саймон. – Что случилось? Навоз кончился?

– Боюсь, хуже.

– Так в чем дело?

– С твоим насосом произошло небольшое несчастье.

Саймон отбросил одеяло и недоверчиво посмотрел на Оливера.

– Что значит – несчастье?

– Он упал, – объяснил Зареб. – И получил повреждения…

Саймон спрыгнул с кровати Камелии и вылетел из палатки, не дослушав, что говорил Зареб.

Туземцы с мрачным видом столпились на топких краях участка. Подойдя ближе, Саймон понял, что они смотрят на Камелию, Бадрани, Сенве, Ллойда и Эллиота, в поисках чего-то бродящих в грязной воде. Он перевел взгляд на землю.

И увидел искореженные остатки насоса.

Саймон безучастно смотрел на разрушенный механизм. Это невозможно. Саймон медленно пошел к нему. Должно быть, он грезит. Он протянул руку и коснулся теплой стали.

Нет, это не греза. Реальность.

Горячая ярость захлестнула его, столь сильная, что Саймон на мгновение потерял дар речи.

– Вы можете отремонтировать его?

Повернувшись, Саймон посмотрел на Камелию. Золотистые волосы в беспорядке разметались по плечам, платье намокло, по лбу и щекам стекала грязь.

– Вот. – Она разжала мокрые руки и показала винты, гайки и мелкие части насоса. – Я нашла их в воде. Другие тоже кое-что нашли, – натянуто сказала Камелия. – Мы продолжим поиски, пока вы начнете ремонт.

Саймон смотрел на нее в беспомощном молчании. Ее красивое лицо было бледно, на лбу залегли морщинки страха. Но широко распахнутые глаза цвета полыни смотрели с надеждой, в них горел огонь решимости и невероятной веры в Саймона. Он смотрел в глубины этих необычных глаз. Его ошеломила удивительная убежденность Камелии, что он может исправить беду, и собственная уверенность, что это невозможно сделать.

– Камелия, – хрипло начал Саймон, – я не могу починить насос.

– Я обещаю, что мы найдем все недостающие части, – горячо сказала она. – Если нужно, мы будем искать днем и ночью. Как только у вас будут все детали, вы сможете снова собрать насос.

Саймон покачал головой:

– Даже если найдутся все части, я не смогу этого сделать. Механизмы клапана повреждены, котел треснул, лопасти сильно помяты, вал сломан. Я не могу восстановить насос.

– Мы закажем нужные части в Кейптауне. – Камелия сунула гайки и болты ему в руку, не желая соглашаться с тем, что он говорил. – Составьте список, и мы с Заребом сегодня отправимся в Кимберли, может быть, что-нибудь достанем там. Остальное закажем в Кейптауне.

– Это не так просто, Камелия. Большинство деталей я разработал сам, их сделал специально для меня старый лондонский сварщик. Они уникальны.

– Тогда мы пошлем письмо вашему сварщику, чтобы он сделал для нас еще детали.

– На это потребуются месяцы, Камелия.

Она спокойно выдержала его пристальный взгляд, изо всех сил пытаясь казаться сильной и решительной. Но ее нижняя губа дрожала, руки вцепились в грязные промокшие юбки. Она подавлена не меньше его, сообразил Саймон. Рабочие смотрели на Камелию в мрачном молчании, ожидая, как она справится с очередным несчастьем. Только это держало в узде ее рвущиеся наружу эмоции. Она была борцом, но сейчас она была еще и лидером. Она не могла допустить, чтобы страх и разочарование захлестнули ее, иначе ее малочисленные рабочие решат, что она наконец сдалась. И тогда они разбегутся.

– Простите, мистер Кент. – Бадрани медленно приближался к Саймону и Камелии, повесив голову от стыда. – Это моя ошибка. Я дежурил вчера вечером. – Он горестно встал на колени перед Камелией. – Вы должны наказать меня, как считаете нужным, миледи.

– Я не собираюсь наказывать тебя, Бадрани, – заверила его Камелия. – Пожалуйста, встань. Я только хочу знать, что случилось.

– Это были злые духи, – сказал Бадрани, поднимаясь. – Они появились поздно, когда все в лагере спали. Они навели на меня наваждение, чтобы я тоже уснул. Когда я проснулся, они уже разломали насос на кусочки и бросили их вводу.

Оливер недоверчиво посмотрел на него.

– Ты хочешь сказать, что заснул на часах?

– Это были темные духи, – настаивал Сенве, поддерживая друга. – Они околдовали его.

– Похоже, его околдовала выпивка, – неодобрительно нахмурился Оливер. – Что ты пил перед дежурством?

– Только молоко с медом, – ответил Бадрани.

– Так я и поверил, что такой здоровый парень пьет молочко на ночь!

– В нашем племени все пьют молоко с рождения, – вмешался Зареб. – Оно делает нас сильными.

– Если вы мне не верите, то посмотрите, я это еще не мыл. – Бадрани вынул из петли скорлупу страусиного яйца, висевшую на груди, и вручил Оливеру. – Сейчас его уже нельзя пить, но вчера вечером оно было свежее.

Оливер взял необычный сосуд и недоверчиво заглянул внутрь. Тонкий запах защекотал его ноздри, когда он разглядывал белую жидкость внутри. Нахмурясь, он поднес скорлупу ближе к носу и снова фыркнул.

– Что там? – спросил Саймон.

Оливер серьезно посмотрел на него.

– Ладаниум.

– Ты уверен?

– Да.

– Что такое ладаниум? – недоуменно свел черные брови Бадрани.

– Средство, чтобы сделать тебя сонным. Кто-то подмешал настойку опия тебе в молоко, чтобы ты заснул, – объяснил Оливер.

– Мед, вероятно, приглушил его горечь, – добавил Саймон. – Вот почему ты ничего не заметил.

– Ты сам наливал молоко, Бадрани? – спросил выбравшийся из воды Ллойд.

– Да, – кивнул Бадрани. – Но пока не пошел на дежурство, я оставил его в своей палатке, чтобы оно было холодным.

– Зайти в твою палатку и добавить несколько капель настойки опия было нетрудно, – размышляла Камелия.

– Значит, это были не злые духи?

– Нет, – заверила его Камелия. – Не злые духи.

На красивом лице Бадрани появилось облегчение.

– Не важно, кто виноват, но у нас большие проблемы, – мрачно заметил Саймон. – Насос сломан, участок все еще затоплен.

– Думаю, проблема даже больше, – добавил Оливер. – Какой-то негодяй болтается в округе и пытается согнать нас отсюда.

– Оливер прав. – Грязный и мокрый Эллиот выбрался из ямы и отдал Саймону горсть винтов и гаек. – Предыдущие насосы, которые арендовала Камелия, тоже ломались, но не так. Кто бы это ни сделал, он был настроен решительно. – Уикем обвел пристальным взглядом кучку рабочих. – Вы видели, как кто-то входил вчера в палатку Бадрани до того, как он заступил на дежурство?

Аборигены, нервно переглянувшись, дружно покачали головами.

– Не верю, что это сделал кто-то из моих рабочих, Эллиот, – возразила Камелия. – Они добрые люди и хорошие работники, которые уважали моего отца. Никто из них такого бы не сделал.

– Они не скрывают, что считают этот участок проклятым, – возразил Эллиот. – И если верят, что Могила королей существует, то явно не хотят, чтобы ты нашла ее. Они рады впустую тратить твое время и вытягивать у тебя деньги, тем временем тайно саботируя работу.

– Когда мы, африканцы, боремся, мы боремся открыто, лорд Уикем. – Голос Зареба был обманчиво спокоен. – Ложь и обман не наш метод.

– Извини, Зареб, но не все аборигены такие, – ответил Эллиот. – Ясно, что это сделали люди, а не злые духи. Кто-то хочет остановить раскопки.

– Среди нас ли этот негодяй или наблюдает за нами со стороны, ясно, что он не успокоится, пока не добьется своего, – рассудил Оливер.

– Поэтому мы должны поймать его, – настаивал Эллиот.

– Я могу увеличить ночную охрану, но ненамного, – сказал Ллойд. – Все работают от зари до зари и слишком устают, чтобы ночью бодрствовать и охранять лагерь.

– Тогда пусть шесть человек по очереди спят днем, а ночью в три смены дежурят, – предложила Камелия. – Если охранять лагерь вдвоем, то один всегда может поднять тревогу, если что-то случится с напарником.

– Хорошая идея. – Эллиот повернулся к Саймону: – Как выдумаете, Кент, вы сможете починить насос? Если да, то я полезу в воду и буду искать остальные части.

Саймон удивленно посмотрел на Эллиота. Он думал, что Уикем обрадуется поломке насоса. Ведь это очередная неудача Камелии и, следовательно, еще один аргумент в пользу отказа от раскопок. Но Эллиот решительно встретил пристальный взгляд Саймона, горя желанием оказать любую помощь. Саймону пришло в голову, что Эллиот просто пытается продемонстрировать Камелии свою поддержку. В конце концов, гораздо легче завоевать ее благосклонность, изображая стремление осуществить ее мечту. А может быть, Эллиот тайно лелеял надежду, что Камелия преуспеет и обнаружит Могилу королей. Несмотря на утверждение, что он больше не верит в ее существование, в глубине души Уикем, возможно, это вполне допускал. Каковы бы ни были причины, вместо того, чтобы посоветовать Камелии отступиться, он пытался помочь.

За это Саймон тут же простил напыщенного болвана.

– Возможно, я сумею починить его. – Он не хотел вселять в Камелию несбыточных надежд. – Узнаю, когда осмотрю насос и выясню, насколько велик ущерб. Но даже если смогу, то на это потребуются недели или даже месяцы, Камелия. Вы должны это понимать.

Камелия кивнула. Недели, месяцы… Все это время ей придется платить рабочим и расходовать оставшиеся деньги. Лорд Кадуэлл неохотно вложил некоторую сумму в ее раскопки. Она даже сумела убедить лондонских кредиторов немного отсрочить платежи, уверяя, что скоро начнет возвращать ссуды. И надеялась с помощью Саймона быстро откачать воду и наконец найти драгоценную Могилу королей.

Поломка насоса была гибельной задержкой.

– Я понимаю. – Камелия как-то сумела изобразить спокойствие, хотя душа разрывалась от безмолвного крика. – Если вы дадите список, Саймон, мы сегодня же отправимся с Заребом в Кимберли, и я закажу все необходимое. А пока будем вычерпывать воду ведрами, как делали раньше.

– Несите сюда все ведра, что есть в лагере, – обратился к собравшимся Ллойд. – Вычерпывая воду, мы найдем пропавшие детали. За работу, время идет!

– Иди переоденься, Камелия, – мягко сказал Эллиот. – А я продолжу искать детали.

– Нет смысла переодеваться, пока не придет время отправляться в Кимберли, Эллиот, – ответила Камелия. – До тех пор я останусь здесь, и буду искать.

Подойдя к краю ямы, она начала нащупывать в грязной воде мелкие детали. Эллиот, вздохнув, пошел вслед за ней.

– У этой девушки храброе сердце, – заметил Оливер, глядя, как Камелия по плечи погрузила руки в воду. – Думаю, и ней есть шотландская кровь.

– У Тиши африканская душа, – сказал ему Зареб. – Именно поэтому я дал ей такое имя. Оно значит «решительная». Я понял это, как только ее увидел.

– Как лорд Стамфорд реагировал на новое имя своей дочери? – поинтересовался Саймон.

– Его сиятельство был счастлив слышать, что, по моему мнению, она обладает такой силой, – ответил Зареб. – Он очень боялся за свою маленькую дочь, когда Камелия впервые приехала в Африку. Она была маленькая, бледная, растерянная, похожая на хрупкий цветок. Он боялся, что она не сможет жить вдали от мира, в котором родилась. И планировал отвезти ее назад, в ту страну, которую она знала, в Англию.

– Тогда почему он этого не сделал? – спросил Оливер.

– Потому что скоро понял, что Африка горит в сердце Тиши. В ее сердце были Африка, отец и поиск Могилы королей. Много лет не было ничего иного. Но сердце может измениться, – серьезно рассуждал Зареб.

– Камелия никогда не оставит Африку, Зареб, – с абсолютной уверенностью сказал Саймон. – Ее сердце здесь, и она знает это.

– Я говорил не о Тише. – Зареб пристально посмотрел на пего.

Саймон, вдруг смутившись, отвел взгляд.

– Если нужно составить список, то пора начинать. – Саймон в последний раз взглянул на Камелию, которая, согнувшись, все еще искала в воде детали насоса. – Извините.

Глубоко вдохнув, Камелия нырнула в чистые объятия реки, смывая накопившуюся задень грязь, пыль и отчаяние. Закрыв глаза, быстро взмахивая руками и энергично работая ногами, она скользила сквозь усеянную отражениями звезд прохладную черноту. Камелия старалась сосредоточиться на омывающей ее воде и больше ни о чем не думать. Она плыла все дальше от берега, где лежали ее полотенце и ночная рубашка, от камня, на котором сидели, охраняя ее, Зареб, Харриет, Оскар и Руперт. Одинокой фонарь Зареба служил маленьким маяком.

Камелия плыла все дальше от раскопок, сломанного насоса, испуганных взглядов туземных рабочих, которые опасались, что скоро тоже падут жертвой проклятия Пумулани. Прочь от гнева Эллиота, от крушения планов Саймона, хоть он и старался это скрыть. Подальше от Оливера и Зареба, которые пытались подбодрить ее, смягчить сокрушительное чувство неудачи, когда она увидела лежащий в грязной жиже сломанный насос.

Она уплывала от болезненных воспоминаний о любимом отце, который умер, так и не узнав, окажется дело его жизни блестящим открытием или смехотворным безумием.

Вынырнув, Камелия набрана в легкие воздух. Звук больше походил на рыдание, чем на вдох. Она сделала еще несколько вдохов, стараясь дышать ровно и шумно, потому что боялась, что Зареб, услышав ее рыдание, забеспокоится.

– С тобой все в порядке, Тиша? – тревожно окликнул ее Зареб.

– Все хорошо. – Камелия видела, что он стоит на берегу реки с Харриет на одном плече и Оскаром на другом, и замешательстве глядя в темноту. – У меня просто сбилось дыхание.

– Не нужно заплывать так далеко, – предупредил Зареб. – Пора выходить.

– Я хочу еще немного поплавать.

– Воздух прохладный, Тиша. Если ты замерзнешь, то заболеешь.

– Я никогда не болею.

– На пароходе ты болела.

– Ну, морской болезни от ночного плавания в реке у меня не будет.

– Ты можешь простудиться и схватить лихорадку. – Взяв полотенце, Зареб протянул его Камелии. – Выходи. Тиша, уже поздно.

– Еще минуточку.

Она повернулась на спину, мокрые волосы окутали ее шелковистой вуалью. Камелия не хотела спорить с Заребом, но и выходить на берег ей тоже не хотелось. Стояла тишина, лишь тихий шепот воды напоминал шум морской раковины, плачущей по океану. Камелия вздохнула и закрыла глаза.

«Посмотри наверх».

Нахмурясь, она открыла глаза. Бархатный черный плат ночного неба раскинулся над ней, украшенный россыпью мерцающих звезд. Луна плыла за пеной облаков, смягчавших ее жемчужный свет. Звезды от этого блестели еще ярче, словно крошечные драгоценности на черном бархате африканского ночного неба.

«Звезды поведут тебя».

Вздрогнув, Камелия огляделась вокруг. Зареб снова стоял на камне и подкармливал Оскара орехами.

– Ты что-то сказал. Зареб?

– Я сказал, что пора выходить из воды, Тиша. Река холодная.

– Ты говорил что-нибудь о звездах?

– Нет. Но они сегодня очень яркие. Если хочешь посмотреть на них, выходи.

– Сейчас. – Камелия осторожно легла на воду.

Река снова баюкала ее. Камелия замерла, напрягая все чувства и прислушиваясь. «Звезды поведут тебя».

– Ты слышал? – спросила она, посмотрев на Зареба. – Что?

– Этот голос.

– Я ничего не слышал, Тиша. – Зареб осмотрелся. – Здесь никого нет. Наверное, ты услышала, как поют в лагере.

– Это не пение.

– Может быть, крик какого-то животного?

– Нет.

Зареб долго молчал.

– Что этот голос сказал тебе, Тиша? – спокойно спросил он.

Камелия вдруг почувствовала себя неуверенно и глупо. Вероятно, ей это просто пригрезилось. Наверное, она перегрелась на солнце.

– Ничего.

Она ждала, что Зареб станет расспрашивать ее, но он этого не сделал.

Камелия снова легла на спину. Еще несколько минут, и она выйдет на берег. И отправится прямо в постель. Ей определенно надо выспаться.

«Позволь звездам вести тебя».

На сей раз Камелия не шевельнулась. Она плыла по течению, пытаясь решить, не сходит ли с ума. Но все вокруг выглядело совершенно нормальным. «Позволь звездам вести тебя». Зареб всегда полагался на звезды. Поэтому-то он и не любил Лондон. Дым и сажа, постоянно висевшие в воздухе, не только закрывали солнце днем, но и не позволяли разглядеть звезды ночью. Не имело значения, что Зареб находился в городе, расчерченном площадями и улицами с табличками названий и газовыми фонарями. Без звезд Зареб терялся.

Камелия лежала на воде, едва дыша. Река мягко покачивала ее. Камелия прислушалась, но все было тихо. Смешавшись, она перевернулась, чтобы плыть к Заребу. И услышала рык льва.

– Что это, Тиша? – Когда Камелия в мокрой сорочке и панталонах выбралась из реки, Зареб подал ей полотенце, на его лице читалась глубокая озабоченность. – Тебя что-то напугало?

– Мне нужно осмотреть камень. – Она торопливо замоталась в полотенце и сунула ноги в туфли.

– Уже поздно, Тиша, – возразил Зареб. – Посмотришь утром. Камень никуда не денется.

– Мне нужно увидеть его сейчас, Зареб.

– По крайней мере, вытрись и переоденься в сухую одежду, Тиша. Я никуда не пойду, пока ты этого не сделаешь. – Он отвернулся, давая ей возможность одеться.

И в замешательстве покачал головой, когда Оскар и Харриет заверещали, сообщая, что Камелия ушла без него.

Глава 16

– Проснись, Саймон!

Саймон разлепил сонные глаза и нахмурился.

– Почему каждый считает своим долгом разбудить меня?

– Мы копали в неправильном месте, – сообщила ему Камелия.

– Замечательно. Расскажете мне об этом завтра. – Закрыв глаза, он уронил голову на подушку.

– Мы копали в неправильном месте, Саймон! Разве тебя это не интересует?

– Единственное, что меня сейчас интересует, – это возможность хоть немного поспать.

– Успеешь еще за свою жизнь выспаться. – Схватив Саймона за плечи, Камелия грубо тряхнула его. – Проснись!

Повернувшись на спину, Саймон посмотрел на Камелию.

– Если ты так собираешься будить меня по утрам, то наша жизнь будет довольно трудной.

– Мне нужно, чтобы ты выслушал меня.

– Прекрасно. Я слушаю.

– Ты уже достаточно проснулся, чтобы понять, что я говорю?

– Достаточно, чтобы понять, что, если я не уделю тебе внимания, ты будешь продолжать трясти меня. Этого хватит.

– Мы копали в неправильном месте, Саймон.

– Ты все время это твердишь. Ты все-таки веришь, что могила существует?

– Конечно, существует!

– Подожди. У тебя есть предположение, где она находится?

– Я не уверена. Я надеялась, что ты поможешь мне разгадать эту загадку. Ты в этом специалист.

– В чем?

– Ну… в странном мышлении.

– Ты пытаешься оскорбить меня, чтобы я тебе помог?

– Я не пытаюсь тебя оскорбить, – уверила его Камелия. – Я и раньше тебе говорила, что ты смотришь на мир не так, как другие. Там, где большинство людей видят границы, ты видишь возможности. Именно поэтому ты блестящий изобретатель.

– Если бы я был блестящим, то сделал бы насос, который не свалился бы в эту гигантскую грязную лужу, – сухо заметил Саймон. – Или по крайней мере придумал какой-нибудь выход, когда насос сломался так, что и не починить. Вот это было бы действиями блестящего стратега, кем я, очевидно, не являюсь.

– Ты не можешь предусмотреть каждую мелочь.

– Я бы сказал, что развалившийся на куски паровой двигатель довольно крупная вещь.

– Да забудь ты о паровом двигателе, Саймон! – Рассердившись, Камелия направилась к выходу из палатки. – Ты идешь или нет?

– Это как сказать. Ты действительно считаешь меня блестящим?

– Да. Невероятно. А теперь идем! – Она резко откинула полог палатки и растворилась в темноте.

Вздыхая, Саймон поднялся с кровати и устало натянул ботинки.

– …если посмотреть на льва, то сцену можно толковать по-разному, – горячо продолжала Камелия, указывая на фигуру льва на камне, который Зареб освещал фонарем. – Лев может напасть на антилопу или на одного из воинов. Это означает, что он символизирует опасность. Но возможно, что именно лев в опасности, потому что его могут растоптать антилопы или застрелить воины. А может быть, это вообще не лев, а шаман, который принял его облик. Значит, никакая опасность ему не грозит, поскольку считается, что шаманы сильнее животного, чей облик приняли. Но если это так, тогда почему он здесь?

Саймон зевнул.

Камелия сердито взглянула на него.

– Ты внимательно смотришь?

– Как ни странно, да. И это несмотря на тот факт, что меня среди ночи вытащили из кровати после шестнадцати часов работы над двигателем. Думаю, я заслуживаю некоторой снисходительности к моей зевоте.

– Как ты думаешь, что это значит?

– Это означает, что мне нужно выспаться.

– Я не об этом, что значит рисунок на камне?

Саймон вздохнул:

– Я правда не знаю, Камелия. В археологии ты специалист, а не я. Не понимаю, зачем тебе было нужно тащить меня сюда и в темноте обсуждать значение рисунка. Разве нельзя было подождать до утра?

– Нет.

– Почему?

– Потому что на рисунке изображены звезды. – Она указала на поблекшие желтые звезды над антилопами и воинами. – Я долгие годы смотрела на них и, как и мой отец, считала, что звезды – это мифический элемент живописи. Но теперь я думаю, что отец был не прав. Звезды не символизируют дух шамана или животных. Я думаю, что звезды – своего рода карта, указывающая, где могила.

– Каким образом?

– Не знаю, – призналась Камелия. – Именно поэтому; я и хотела, чтобы ты посмотрел рисунок. Мы с Заребом больше часа изучали его, прежде чем я отправилась будить тебя. Мы не могли разобраться в том, что означают звезды.

– Они могут ничего не значить.

– Нет, они – указатель, – настаивала Камелия. – Я в этом уверена.

– Что заставило тебя вдруг в это поверить? – Камелия замялась. Она не думала, что сейчас подходящее время рассказывать Саймону о странном шепоте. – Я просто чувствую это, как чувствовала на судне, что мы подошли к берегам Африки. Ты как-то сказал мне, что порой интуиция – единственное, чему можно доверять. Саймон повернулся к Заребу:

– А вы что думаете?

– Я думаю, что сегодня ночью Тиша слышала голос Пумулани, – серьезно ответил Зареб. – Может быть, Могила королей наконец позволит найти себя.

– Тогда почему бы ей не сделать это яснее, вместо всех этих недомолвок о звездах, львах и шаманах?

– У Пумулани есть собственные причины хранить тайну. И когда она наконец откроется, на это тоже будут свои причины. Нам не дано это понять.

Саймон вздохнул. Поскольку Камелия не отпустит его обратно в постель, придется попытаться разобраться, о чем идет речь.

– Хорошо, – начал он, сосредоточив внимание на огромном камне. – Здесь лев, потом антилопа, а тут воины, которые, на мой взгляд, слишком тощие. Наверху россыпь звезд. Сейчас посчитаю… четыре, пять, шесть.

– Пять, – поправила Камелия.

– Я вижу шесть.

– Их только пять, – настаивала Камелия. – Видишь? Столько нарисовано в альбоме отца. – Она открыла нужную страницу, чтобы показать Саймону.

– Возможно, он нарисовал только пять, но это не меняет того факта, что я вижу шесть, – стоял на своем Саймон. – Зареб, пожалуйста, посветите.

Зареб поднес фонарь ближе, и золотистый свет осветил потускневшую поверхность древнего камня.

– Видишь? Шесть звезд. – Саймон по очереди указывал на каждую точку.

– Последняя – это не звезда, – возразила Камелия. – Тут кусочек камня откололся, или это просто царапина.

– Это сделал человек, который изображал звезды, – настаивал Саймон. – Свежий взгляд все видит по-иному. Проведи пальцем, ты почувствуешь, что это именно звезда.

– Возможно, – уступила Камелия, проведя пальцем по грубой поверхности камня. – Но даже если это так, что это означает?

– Я не уверен, что это вообще что-нибудь значит. Я только говорю, что вижу шесть звезд, не пять.

– Хорошо. Шесть звезд. Что еще ты видишь? Сведя брови, Саймон уставился на древний рисунок.

– Не думаю, что звезды изображают какое-то созвездие, так что трудно определить, пытался ли художник запечатлеть что-то определенное.

– Тот, кто это рисовал, не знал о созвездиях, – заметил Зареб. – У них не было телескопа, чтобы видеть то, что недоступно глазу.

– Значит, это случайный набор звезд, свидетельствующий только, что охота происходит ночью.

– Но ночью не охотятся, – спорила Камелия. – Охотятся днем, когда животные пасутся и хорошо освещены. Поэтому звезды на рисунке очень важны. Они что-то означают. Я пробовала соединить их воображаемыми линиями, но это мне ничего не дало.

– Если, их соединить, получится нечто похожее на воздушного змея, – размышлял Саймон. – Но я сомневаюсь, что древние племена делали их.

– Где ты видишь воздушного змея? – спросила Камелия. – Если соединить звезды, получится треугольник.

– Я учитываю и шестую звезду, которую ты считала простой царапиной. Если ты проведешь линию от звезды к звезде, то последняя окажется верхушкой воздушного змея. – Саймон провел воображаемую линию между звездами. – Видишь? Змей.

Глаза Камелии расширились.

– Это щит, – выдохнула она.

– Пусть будет так, – пожал плечами Саймон. – Лично я думаю, что это больше похоже на воздушного змея, чем на щит.

Радостное волнение осветило ее лицо.

– Конечно! Как я не увидела этого раньше? Это щит, парящий в небе между антилопой и львом!

– Замечательно. И что это означает?

– Щит символизирует охрану, попытку уберечь что-то или кого-то, – взволнованно объяснила Камелия. – Щит повернут ко льву, что означает, что он защищает льва.

– С каких это пор лев нуждается в защите?

– Лев символический, – сказал Зареб. – Он представляет мощный дух.

– Он безразлично смотрит на воинов и антилопу, – продолжала Камелия, – и не имеет намерения бежать, потому что он что-то охраняет… он охраняет Могилу королей!

Заинтригованный, Саймон поднял бровь:

– Если он охраняет Могилу королей, где она?

Камелия неуверенно прикусила губу. Потянувшись, она провела пальцем по звездам на камне и почувствовала тепло, когда коснулась последней звезды на верхушке щита. Она заколебалась.

Потом ее палец, словно по собственной воле, начал медленно двигаться вниз, пока не остановился у льва.

– Она позади льва, – мягко сказала Камелия. Саймон поглядел в бесконечную темноту.

– А он где? К сожалению, рисунок не дает нам никаких указаний. Если они и были, то стерлись.

«Позволь звездам вести тебя». Запрокинув голову, Камелия взглянула на небо.

– Посмотри, – прошептала она.

Саймон поднял глаза. Шесть звезд в форме щита блестели на черном фоне.

– Странно, – изумился он. – Не припомню, чтобы звезды раньше так выстраивались.

– Это означает, что выбран правильный момент, – глядя на звезды, улыбнулся Зареб.

– Если мы проведем линию от вершины щита вниз, как ты делала на камне, Камелия, то лев где-то там. – Саймон указал на темный кустарник и камни у подножия горы.

– Идем! – заспешила Камелия, бросившись к кустарникам.

– Разве нельзя сделать это утром? – взмолился Саймон. – Если нам придется вести раскопки, я предпочел бы выспаться и делать это при свете.

– Мы должны сделать это теперь, – настаивала Камелия, быстро осматривая кусты и камни. – Звезды указывают, что мы на правильном пути.

– Зная направление, мы можем оставить тут метку, – заметил, подходя к ней, Саймон. – Днем будет гораздо легче работать.

– Может быть, Пумулани не желает открывать свою тайну на свету. – Зареб подошел к ним с величественно восседающими на его плечах Оскаром и Харриет. – Мы должны уважать знаки, которые открылись нам сегодня ночью.

– Если мы не найдем могилу сейчас, то можем навсегда потерять такую возможность. – Камелия начала пробираться сквозь кусты в поисках указаний, что делать дальше. – Смотри вокруг, и двигай все, что увидишь. Только осторожно, чтобы не повредить находки.

– Коли уж ты здесь, то мог бы тоже поискать, Оскар. – Сняв обезьянку с плеча Зареба, Саймон посадил ее на землю. – Если что-нибудь найдешь, то для тебя найдется овсяное печенье.

Оскар послушно подбежал к огромному камню и устроил спектакль, пытаясь сдвинуть его лапками.

– Странно. – Камелия, нахмурившись, глядела на густой кустарник, росший перед камнем. – Тут кусты гуще, чем в других местах.

Подойдя ближе, она пыталась разглядеть, не скрыто ли что-нибудь под кустами.

Решив, что сделал достаточно, Оскар вскочил на камень, который пытался сдвинуть, и протянул лапку, требуя награду.

– Недолго ты работал, приятель, – заметил Саймон.

Оскар невинно посмотрел на него и сильнее вытянул лапку.

– Хорошо, думаю, ты кое-что заслужил, хотя бы за попытку. – Прислонившись к камню, Саймон порылся в кармане и, достав печенье, разломил его пополам. – Половина тебе, – сказал он, отдав кусочек Оскару, – а вторая для Харриет, за то что ей спать не дают. – Он отошел от камня, чтобы покормить птицу.

– Лев, – прошептала Камелия. Испуганный Саймон оглянулся на камень.

На нем смутно, но безошибочно угадывался контур головы льва. Она скрывалась под многолетними наслоениями грязи, которая отвалилась, когда Саймон прислонился к камню.

Подбежав, Камелия стремительно стряхнула руками остальное.

– Посмотри, здесь лев, точно такой же, как на другом камне!

– Наверное, рисунок покрыли грязью, а потом посадили кусты, чтоб окончательно спрятать его, – сказал Зареб.

– Нужно сдвинуть камень. – Обхватив глыбу, Камелия начала толкать ее. – Ну же, помогайте!

– Подожди, Камелия. Так его никогда не сдвинуть. – Саймон задумчиво изучал тяжелый камень. – Чтобы приподнять его, нужно что-то вроде рычага.

– Но тут ничего похожего нет.

– Мы можем воспользоваться меньшими камнями, – решил, оглядевшись, Саймон. – Мы немного подкопаем камень, и он станет менее устойчивым. Потом втроем раскачаем его и столкнем.

Зареб одобрительно кивнул.

– Иногда простейшие инструменты работают лучше всего.

Опустившись на колени, все трое начали камнями отгребать рыхлую землю у основания глыбы, пока Саймон, не решил, что довольно.

– Хорошо, теперь держите камень, – инструктировал он, – и когда я скажу «три», наваливайтесь всем телом, пока он не сдвинется. Готовы?

Зареб и Камелия кивнули.

– Хорошо, тогда взялись. Раз… два… три!

Камень немного сдвинулся.

– Толкайте! – скомандовал Саймон. – Приготовились, толчок!

Грубая поверхность камня больно впивалась в руки Камелии, ее тело дрожало от напряжения. Зажмурив глаза и стиснув зубы, она сражалась с сокрушительным весом камня.

«Толчок, – нараспев повторяла она про себя, всем телом наваливаясь на камень. – Толчок, толчок, толчок…»

Камень сдвинулся чуть больше.

И вдруг ускользнул от нее, опрокинувшись с громовым гулом.

Камелия увидела узкое отверстие у подножия горы, которое было скрыто камнем. Из щели, словно маленькая армия, хлынул черный поток огромных пауков.

Оскар, заверещав, вспрыгнул на плечо Саймона.

– Надеюсь, ты не полезешь туда, пока мы не принесем фонари? – спросил Саймон, вздрогнув, потому что Оскар дернул его за волосы.

Камелия покачала головой:

– Нужно спуститься сейчас, Саймон. Не думаю, что есть какая-то опасность. Духи не показали бы мне путь, если бы не хотели, чтобы я туда входила.

– Я не духов боюсь, а противных маленьких тварей, которые там ползают, кусают и жалят.

– Отлично. Тогда жди здесь. – Взяв фонарь, Камелия исчезла в отверстии.

– Так я и думал, – вздохнул Саймон. – Ну, Оскар, ты идешь?

Оскар крепко обнял Саймона за шею и уткнулся мордочкой в его волосы.

– Как я понимаю, ты согласен. А вы, Зареб? У вас есть желание лезть в эту черную дыру, полную пауков и еще бог знает чего среди ночи?

– Я иду туда, куда идет Тиша, – торжественно объявил Зареб. – Это моя судьба.

– Отлично. Втроем нам будет гораздо веселее.

Опустившись на колени, Саймон протиснулся в темное отверстие.

– Посмотри на это! – Камелия взволнованно указала на рисунки, покрывавшие каменные стены узкого прохода, по которому они пробирались.

Слабый шелест заставил Саймона поднять глаза.

– Что это за гадость там висит? – насторожился он.

– Это летучие мыши, – отмахнулась Камелия. – Посмотри на эти рисунки, Саймон, на них изображены воины, несущие тела, а следом за ними несут дары.

Не спуская глаз с летучих мышей, Саймон принюхался и сморщил нос.

– Будем надеяться, что они додумались принести что-то кроме забитых животных. В пещере пахнет сгнившими шкурами и костями.

– Даже шкуры и кости существенно помогут нам понять древних людей, – уверила его Камелия.

– Воины, которые пользовались этим проходом, должно быть, были очень худые, – жалобно ворчал Зареб, пробираясь вперед. – Харриет и Руперт к таким тесным местам не привыкли.

Открыв кожаный мешок, Зареб выпустил Харриет, которая уселась ему на плечо, сердито топорща серые перья. Руперт поднял голову, ощупывая языком прохладную темноту пещеры, потом позволил Заребу положить себя на землю.

– Черт побери! – выругался Саймон, едва не споткнувшись о скелет, рядом с которым лежало копье. – Это один из королей?

– Нет, вероятно, это стражник, – сказала подошедшая Камелия. – Его оставили охранять могилу.

– Наверное, ему было не очень весело, когда проход завалили камнем, – заметил Саймон. – Если это могила, то где тела и богатства?

– Это только проход. Мы должны идти дальше. – Выставив вперед фонарь, Камелия пошла в глубь пещеры.

– Прекрати размахивать хвостом, Оскар, ты мне спину щекочешь, – ворчал Саймон, пробираясь вслед за ней.

Оскар, посмотрев вниз, завопил, потом вскарабкался на голову Саймона и закрыл ему глаза лапами.

– Прекрати, Оскар, что за глупые шутки!

– Стойте спокойно, – скомандовал Зареб, быстро проведя руками по спине Саймона.

Оторвав от своего лица лапы обезьянки, Саймон увидел, что с него сыплются огромные черные жуки и, падая на землю, разбегаются.

– И почему в мою лабораторию не пришла обыкновенная женщина, – кисло спросил он, стараясь не раздавить отвратительных насекомых, ползающих по его ботинкам, – для которой путешествие – это приятная прогулка в карете по парку солнечным днем?

– Это не ваша судьба, – сказал ему Зареб.

– Вы считаете, что моя судьба – ползать по темной, отвратительно пахнущей пещере с вцепившейся в голову перепуганной обезьяной и ползающими вокруг противными крошечными существами?

– Не надо было входить. Это был ваш выбор.

– Я не хотел пропустить такое удовольствие, – пробормотал Саймон, отводя в сторону липкую паутину.

– Саймон! Зареб! Идите скорее!

Саймон заторопился по проходу, стараясь не обращать внимания на мечущихся над головой летучих мышей и на жуков под ногами.

Свернув за угол, он увидел, что Камелия стоит в большой камере, освещенной только мягким золотистым светом фонаря.

– Боже милостивый! – потрясенно пробормотал Саймон.

Восемь скелетов лежали по кругу, завернутые в истлевшие плащи из шкур леопарда, зебры и льва. Руки скелетов украшали тяжелые браслеты из золота и слоновой кости, на груди бусы из камней и раковин. Великолепные щиты, копья, кинжалы и маски были тщательно разложены вокруг каждого тела. Стены камеры покрывали затейливые рисунки, изображающие жизнь племени: сражающихся воинов, готовящих еду и нянчащих детей женщин, мчащихся по африканским равнинам животных. Саймон перевел взгляд к глиняным сосудам, стоявшим в изголовье каждого мертвого короля.

– Что в них?

– Вероятно, кусочки кварца и других камней, которые люди считали красивыми, – ответила Камелия, глядя на горки грубой гальки. – Посмотри на эти рисунки, Саймон, они великолепны!

Подняв белесый камешек, Саймон рассматривал его в свете стоявшего на полу фонаря. Из любопытства он провел камешком по фонарному стеклу.

На закопченном стекле появилась глубокая царапина. Саймон недоверчиво смотрел на нее.

– Это алмаз.

Зареб скептически выгнул бровь.

– Вы уверены?

– Не совсем. – Оглядевшись, Саймон поднял с земли обломок простого камня и сильно потер им гальку, пытаясь поцарапать. Потом медленно поднял голову. – Теперь я уверен.

– Почему ты так уверен? – скептически поинтересовалась Камелия, оторвавшись от рисунков.

– Потому что алмаз царапает любой другой минерал, а сам алмаз нельзя ничем поцарапать, – объяснил Саймон. – Учитывая, что все камни в горшках похожи, я почти готов держать пари, что это необработанные алмазы. – Он, сдерживая волнение, посмотрел на Камелию. – Ты понимаешь, что это значит?

– Это значит, что я наконец хорошо оденусь, – протянул Берт, входя в погребальную камеру с пистолетом в руке.

Саймон тут же заслонил Камелию своим телом.

– Привет, Берт, – любезно сказал он, пряча алмаз в сжатой ладони. – Долго пришлось добираться из Лондона?

– Держите руки так, чтобы я их видел, и не дергайтесь, – приказал Берт. – Мы со Стэнли не побоимся вас всех пристрелить, так что не делайте глупостей.

– Кто такой Стэнли? – нахмурился Зареб.

Берт осторожно оглянулся и насупился.

– Стэнли! Тащи сюда свою толстую задницу, чурбан ты эдакий. Разве ты не видишь, что у нас полно работы?

– Прости, Берт. – Стэнли протиснулся в проход, держа к руке недоеденную картофелину. – Эта пещера ужасно маленькая, Берт, я все время головой в потолок бьюсь.

– Говорил я тебе, не поднимайся, олух, – рявкнул Берт.

– Но мне нужно было встать, Берт, иначе как я пойду?

– Чем жаловаться, лучше бы немного пригнулся, как эта обезьяна на плече изобретателя. Ты что, не мог этого сделать?

– Верно, Берт, – дружелюбно сказал Стэнли. – Я постараюсь.

– Хорошо, – нахмурился Берт. – На чем я остановился?

– На том, что эти алмазы помогут вам хорошо одеться, – напомнил ему Саймон, не выпуская из рук камешек. Он не сомневался, что если запустить камнем в голову Берта, то можно сбить толстого коротышку с ног.

К сожалению, надо было еще одолеть Стэнли.

– Правильно, – кивнул Берт. – Думаю, нам хватит, чтобы приобрести уютную квартирку.

– На Чипсайде, Берт? – нетерпеливо перебил Стэнли.

– Чипсайд нам больше не подходит, Стэнли, – усмехнулся Берт. – Со всеми этими алмазами мы будем достаточно богаты, чтобы жить где пожелаем, даже на Сент-Джеймс-сквер, если захочешь.

– Я хочу жить на Чипсайде, – настаивал Стэнли. – Там хороший магазин с пирогами.

– Мы не станем таскаться по лавкам с пирогами, Стэнли, а будем три раза в день есть тушеного ягненка, жареную говядину и цыпленка под сливочным соусом!

Разочарованный Стэнли сник.

– Я люблю пироги.

Берт закатил глаза:

– Ладно, будут тебе и пироги. А теперь бери веревку и свяжи эту троицу, – приказал он, указывая на Камелию, Саймона и Зареба. – Я не хочу, чтобы они помешали нам забрать отсюда алмазы.

Стэнли двинулся к Камелии.

– Простите, миледи, – извинился он. – Я постараюсь не связывать вас слишком туго.

– Это очень любезно с вашей стороны, Стэнли, – сладко улыбнулась Камелия, вытаскивая из ботинка кинжал. – Я учту это, когда нанесу тебе удар.

Стэнли, забеспокоившись, вдруг остановился.

– А когда мы заберем алмазы, мы их развяжем, правильно, Берт?

– Конечно, нет, дубина! Тогда они погонятся за нами!

– Но если мы их не развяжем, как они отсюда выйдут? Связанные вместе они не пролезут через маленькую дыру, в которую мы прошли.

– Правильно, не пролезут, – теряя терпение, согласился Берт. – Таков план, Стэнли. Мы берем алмазы и возвращаемся в Лондон, а миледи останется здесь с этими драгоценными скелетами и прочим барахлом навсегда. – Он в усмешке оскалил желтые зубы. – И все будут счастливы.

– Это неправильно, Берт, – покачал головой Стэнли. – Старый тип, который нанял нас в Лондоне, никогда не говорил, что нужно оставить ее и ее друзей связанными в пещере. Он только сказал, что мы должны ехать за ней в Африку и делать ей неприятности, чтобы она захотела вернуться в Лондон.

– Он никогда не говорил о том, чтобы не оставлять ее связанной в пещере, – здраво возразил Берт.

– Но если мы оставим их в этой пещере, где они возьмут воду и еду, Берт? Они же будут голодать.

– О Господи! Конечно, будут, чурбан здоровый! В этом-то и смысл. Они останутся и не смогут донести на нас, потому что умрут!

Глаза Стэнли расширились от ужаса.

– Мы не можем этого сделать, Берт! Это неправильно! И потом, что подумает старый черт?

– Он ничего не узнает. Этот негодяй никогда не заплатит нам столько, сколько мы получим за алмазы. Мы приехали в Африку, потому что ее светлость не осталась в Лондоне, как от нее требовалось. – Берт с негодованием посмотрел на Камелию. – Я чуть не помер по дороге и ненавидел каждый день, проведенный в этом проклятом Пу…му…лани. Теперь я нашел алмазы и без них не уйду.

– Алмазы нашла леди Камелия, – дружелюбно напомнил Саймон.

– Здесь они ей не понадобятся, – глумливо ухмыльнулся Берт.

– Вы правы. – Камелия старалась говорить покорно, тем временем постепенно передвигаясь.

Идея воткнуть кинжал в Стэнли ее не радовала. Кроме того, рассуждала Камелия, именно Берт представляет реальную угрозу, поскольку у него пистолет. Как только Стэнли уйдет с дороги, она бросит кинжал в Берта. Но сначала она хотела узнать, кто их нанял.

– Кто этот старый черт, Стэнли? – небрежно спросила Камелия, пытаясь отвлечь великана, пока занимала удобную позицию, чтобы поразить Берта.

– Старая шишка, которая наняла нас следить за вами, – объяснил Стэнли. – Он хотел знать, куда вы ходите.

– Это лорд Багли, археолог? – мягко спросила Камелия. – Нет никакой беды, если вы нам теперь сообщите.

– Он никогда не говорил нам своего имени. Он увидел нас с Бертом однажды ночью в харчевне и сказал, что нужно понаблюдать за одной леди. И когда мы сообщали ему, что видели, он давал нам другую работу, например напугать вас в переулке или поджечь дом изобретателя.

– Это поступки людей без чести, – презрительно сказал Зареб. – Духи будут судить вас как трусов.

– Здесь нет трусов, – оскорбленно возразил Берт. – Мы лишь пара пройдох, которые пытаются устроить свою жизнь, как и все остальные.

– Скорее пара грязных мерзавцев, – объявил низкий хриплый голос, – которые получат дыры в заднице, если сейчас же не бросят пистолет!

– Оливер! – радостно вскрикнула Камелия. – Как вы нас нашли?

– Хоть я и стар, милая, но неприятности за версту чую, – хвастливо заявил Оливер, входя в погребальную камеру. – Этому поневоле научишься, воспитывая братцев и сестриц этого парня, – усмехнулся он. – Помню, они решили обчистить маленький магазинчик…

– Камелия с удовольствием послушает эту историю в другой раз, – перебил Саймон, ловко выхватив у Берта пистолет. – А теперь, Стэнли, надеюсь, ты не возражаешь, если я воспользуюсь вашей веревкой, чтобы связать тебя и Берта?

– Я не возражаю, – бодро сказал Стэнли, вручая Саймону веревку. – Только не связывайте Берта слишком туго, он сердится, если ему неудобно.

– Вы не можете оставить нас в этой пещере! – протестовал Берт, когда Саймон связывал ему руки. – Это убийство!

– Я не собираюсь оставлять вас здесь, – уверила его Камелия.

Берт удивленно посмотрел на нее.

– Вы этого не сделаете?

– Конечно, нет. Эта могила чрезвычайно важная находка, мне понадобятся годы, чтобы изучить ее. Я не хочу, чтобы вы сидели тут и скулили, пока я работаю.

– Я не стал бы жаловаться, миледи, – пообещал Стэнли. – Если хотите, я мог бы вам помочь, – застенчиво добавил он. – Я умею поднимать тяжести. Я опрокинул ваш паровой насос, а он ужасно тяжелый, – простодушно признался великан.

– Спасибо, Стэнли. Это очень любезное предложение.

– Что вы собираетесь с нами делать? – спросил Берт.

– Вас будет судить вождь племени, – сердито проворчал Зареб. – Он отправит вас в пустыню без пищи и воды и велит не возвращаться, пока не обретете мудрость!

– Это слишком сурово, Зареб, – вступилась Камелия. – Меня вполне устроит, если я сдам их полиции в Кейптауне.

– Камелия! – В погребальной камере вдруг появился Эллиот, лицо его горело, грудь тяжело вздымалась. – Что здесь происходит?

– Мы нашли Могилу королей, Эллиот!

Обуреваемая эмоциями, Камелия бросилась к нему и обняла. После долгах поисков она наконец осуществила мечту своего отца. Как хорошо, что Эллиот разделит с ней волнение и радость этого момента. Но болезненное чувство потери кольнуло ее сердце. Ее отец должен был быть вместе с ними. Прижавшись головой к теплой груди Эллиота, Камелия закрыла глаза и судорожно вздохнула. Она была уверена, что с высоты, где над пещерой сияли в ночном небе шесть ярких звезд, отец смотрит вниз и улыбается.

– Правда, великолепно? – бормотала она, говоря и с отцом, и с Эллиотом. – Все так, как мы думали.

– Да, Камелия, это замечательно, но я забочусь только о тебе! – Уикем крепче обнял ее. – С тобой все в порядке?

– Все хорошо. – Камелия смахнула слезы и посмотрела на него с дрожащей улыбкой. – Это Стэнли и Берт, – продолжала она, указав на связанную парочку. Понимая, что Эллиот, вероятно, захочет объяснений, Камелия продолжила: – Это те, кто чинил мне неприятности и здесь, и в Лондоне. Кажется, они последовали за нами сюда и пробовали загубить всю нашу работу, уничтожив насос.

Эллиот с негодованием посмотрел на двух мужчин.

– Так это они разгромили твой дом и пригвоздили кинжалом к подушке отвратительную записку?

Замешательство охватило Камелию. Она медленно высвободилась из объятий Эллиота и нерешительно посмотрела на него.

– Что ты сказал?

– Записку, о которой ты говорила. Ты рассказывала, что ее прикололи к подушке любимым кинжалом твоего отца. Это сделали эти двое?

У нее стиснуло грудь. Нет, думала Камелия, глядя на Эллиота. Этого не может быть. Уверяя себя, что словам Эллиота должно быть какое-то логическое объяснение, она спокойно сказала:

– Я никогда не говорила, что ее прикололи кинжалом к подушке, Эллиот.

– Конечно, говорила, – настаивал он. – Ты рассказала мне все, что случилось.

– Нет. Я не хотела, чтобы ты знал о кинжале, потому что боялась твоей реакции. Ты знал о предполагаемой силе кинжала, знал, как мой отец любил его. Я думала, что, если скажу, что им воспользовались, чтобы угрожать мне, ты сделаешь все, чтобы помешать мне вернуться в Пумулани.

– Хорошо, значит, кто-то здесь сказал мне об этом, – отмахнулся Эллиот. – Может быть, Кент.

– Извините, Уикем, – покачал головой Саймон. – Я никогда не обсуждал с вами ту ночь.

– Тогда я услышал это от Зареба.

– Я ни с кем не обсуждаю дела Тиши, – с суровым видом сказал Зареб. – Даже с вами, лорд Уикем.

Эллиот нетерпеливо оглядел всех, считая смехотворным, что они цепляются к такой мелочи.

– Прекрасно, тогда я, наверное, узнал об этом от Оливера.

– Я вам этого никогда не говорил, приятель, – нахмурил белые брови Оливер. – Лучше держать язык за зубами, когда не знаешь, откуда грозит неприятность.

Взгляд Эллиота медленно вернулся к Камелии.

Ее широко распахнутые серебристо-зеленые глаза смотрели на него с хрупкой надеждой. Эллиот видел, что она старается сохранять спокойствие и веру в логическое объяснение факта, что он знал о кинжале в подушке. Эллиота ошеломило горячее желание Камелии сохранить веру в него, веру, которая тихим, но ровным пламенем горела в ней с детских лет. Он с болью понял, что предал ее. Он этого не замышлял, но теперь это вряд ли имело значение. То, что началось с сердечного желания защитить ее и создать совместную жизнь свелось к этому ужасному моменту. Стыд терзал Эллиота, смешиваясь с бессильным гневом, ожесточая и свидетельствуя о крушении планов и надежд. Куда делась та красивая юная девочка, которая смотрела на него с удивлением и восхищением, мучительно размышлял Эллиот. Когда она начала ускользать от него, уходя все дальше и дальше? Когда его слова и мысли стали вызывать у нее лишь нетерпение и робкое сопротивление? Было краткое время, когда после смерти отца Камелия обратилась за утешением. Эллиот чувствовал тогда ее любовь, И думал, что Камелия понимает его чувства к ней. После того как он поцеловал ее в парке лорда Багли, она, конечно, поняла, как он любил ее.

Но ей этого мало, понял Эллиот, чувствуя, как что-то в нем начинает рушиться. Он предложил ей все, что мог: свое имя, дом, сердце.

И тем не менее этого было недостаточно.

– Прости, Камелия, – хрипло выговорил он. – Я не хотел ранить тебя. – По крайней мере, это была правда. Глядя на Камелию, Эллиот видел, как тают последние клочки ее доверия, но это уже не имело для него значения. Выхватив из-за пояса пистолет, он направил его на Камелию, стараясь держать руку твердо. – Боюсь, что я оказался перед необходимостью попросить тебя отдать мне кинжал, который ты прячешь в ботинке.

Она оцепенело нагнулась, вытащила кинжал и бросила на землю к его ногам.

Эллиот прочистил горло.

– Если не возражаете, Кент, я бы хотел, чтобы вы с Оливером положили сюда свои пистолеты, а потом развязали моих друзей Стэнли и Берта.

– Я не ваш друг, – смутившись, запротестовал Стэнли. – Я даже не знаю вас.

– Заткнись, Стэнли, разве ты не видишь, что его сиятельство пытается нам помочь? – рявкнул Берт.

– Почему он пытается помочь нам, когда он нас не знает? – спросил Стэнли.

– Потому что я действительно знаю вас, глупые трусы, – ответил Эллиот. – Я тот старый черт, о котором вы говорили. Хотя без маскировки я не слишком похож на старого алкоголика, который нанял вас в грязном углу харчевни. Берт в изумлении уставился на него:

– Вы?

– Да. И должен сказать, Берт, я очень разочаровался, услышав, как вы планировали отнять у меня эти алмазы, а ведь именно я оплатил ваше путешествие сюда.

– Я просто пошутил, ваше сиятельство, – торопливо заверил Берт, пока Саймон развязывал веревки. – Надеюсь, вы не думаете, что я говорил всерьез!

– По мне, так это звучало вполне серьезно! – рассудительно сказал Стэнли.

– Заткнись, Стэнли, дай языку отдохнуть!

– О, теперь я понял, ты просто шутил. Когда Берт говорит то, что не имеет в виду, он говорит это так, будто это правда, – путано объяснил Стэнли Оливеру, пока тот медленно развязывал его. Нахмурившись, великан добавил: – Это немного сбивает с толку.

– Почему, Эллиот? – Камелия проглотила ком в горле, стараясь сдержать застилавшие глаза слезы. – Ты долгие годы работал вместе с моим отцом. Он любил тебя как сына. Он научил тебя всему, что знал. Как ты мог так предать его?

– Я не хотел, чтобы все так кончилось, Камелия, – ответил Эллиот. – Поверь. Долгие годы я с той же страстью, что и твой отец, верил в существование Могилы королей. Но пятнадцать лет поисков ничего не дали. Рабочие разбегались. Финансы почти иссякли. Потом умер мой отец, оставив после себя огромные долги. У меня на руках оказались мать и три незамужние сестры. Пришлось содержать несколько домов, платить слугам. И никаких доходов.

– Трудное положение, что и говорить, – насмешливо протянул Оливер.

– Твой отец умер за год до моего, Эллиот, – сказала Камелия. – Ты мог сразу же вернуться в Англию, чтобы начать свое дело. Тебе не нужно было здесь оставаться.

– Знаю. Я так и планировал. Но когда я пришел сказать твоему отцу об этом, то увидел, что он рассматривает найденные алмазы.

Камелия недоверчиво посмотрела на Эллиота.

– Ты ошибаешься. Мой отец никогда не находил алмазов в Пумулани.

– Нет, он их нашел, Камелия. Но не хотел, чтобы кто-нибудь об этом узнал, даже ты. Он боялся, что если пойдут слухи, то участок наводнят желающие перекупить его или просто украсть. И понимал, что добыча алмазов погубит археологическую ценность Пумулани.

Камелия покачала головой, отказываясь понимать то, что говорил ей Эллиот.

– Если ты говоришь правду, тогда что случилось с этими алмазами? После смерти отца их не было среди его вещей.

– Я взял их… для сохранности.

– Вы так это называете? – с отвращением фыркнул Оливер. – В свое время мы называли это воровством.

– Просто мне нужно было время, Камелия, – настаивал Эллиот, пытаясь заставить ее понять. – Я знал, что алмазы твои по праву, но знал и то, что ты смотришь на вещи так же, как твой отец. Мне нужно было время, чтобы помочь тебе понять преимущества настоящих раскопок перед бесконечным перекапыванием каждого дюйма совочком, не находя ничего по-настоящему ценного.

– Я никогда не согласилась бы устроить на участке шахту, Эллиот. Я всегда верила в существование Могилы королей и не позволила бы подвергать ее опасности.

– Он знает это, Камелия. – Саймон пристально смотрел на Эллиота, раздумывая, швырнуть ли в него алмаз, который сжимал в руке, или подождать, пока Зареб и Оливер вытащат у Стэнли и Берта пистолеты. – Именно поэтому он никогда не показывал тебе алмазы. Он не пытался убедить тебя продать участок «Де Бирс» как алмазоносную землю. Он знал, что ты слишком похожа на своего отца и никогда на это не согласишься. Он хотел запугать тебя, а тем временем убеждал, что земля ничего не стоит.

– Но почему? – Камелия умоляюще смотрела на Эллиота. – Даже если бы я решила продать землю, какая тебе от этого выгода?

– Сначала я не собирался прогонять тебя с участка, – мягко продолжил Эллиот. – Ты знаешь, что я любил тебя. Я надеялся, что мы поженимся и после этого я расскажу тебе об алмазах. Я полагал, что сумею убедить тебя, что для нас лучше продать землю и жить в Англии. – Его глаза затуманились. – Но ты отвергла мои ухаживания. Тогда я понял, что нужно принять решительные меры, чтобы заставить тебя отказаться от Пумулани и вернуться ко мне. Но, несмотря на беды, которые я тут устроил, на то, сколько я заплатил этим двум безмозглым дуракам, чтобы запугать тебя, ты не отступилась от мечты отца.

– Это кого вы называете безмозглыми? – вмешался Берт.

– У девушки отважное сердце, – заметил Оливер, нежно глядя на Камелию. – Ее не запугать.

– Тиша африканка, – многозначительно посмотрел на Камелию Зареб. – Она воин.

– Должно быть, вам очень досадно, Уикем, – сказал Саймон. – Полагаю, вы уже сообщили «Де Бирс» об алмазах?

– Я кое-что предпринял, – признался Эллиот. – И увидев алмазы, они, естественно, заинтересовались приобретением земли. Я обещал заставить Камелию продать участок за весьма приличную цену, взамен мне щедро оплатят мои услуги.

– Не удивлюсь, если вы оговорили процент от добычи.

– Мне эхо предлагали, но в обмен на меньшее вознаграждение. Поскольку я не знал, есть ли в этой земле что-то, кроме камней, которые уже нашел лорд Стамфорд, я предпочел получить деньги сразу.

– Весьма прагматично. Вижу, вы не слишком, рисковый человек.

– Я рисковал большую часть жизни, Кент, – кратко ответил Эллиот. – Мой отец грозился лишить меня наследства, когда я сказал, что хочу быть археологом. Он назвал меня идиотом и пообещал, что не даст мне ни пенни. Перед отъездом в Африку он выгнал меня и лишил содержания, убежденный, что у меня не хватит смелости отправиться в Африку без его финансовой помощи.

– Ты никогда не говорил мне об этом, Эллиот, – от удивления раскрыла глаза Камелия.

– Я никому этого не рассказывал, кроме твоего отца. Я должен был сказать ему. Лорд Стамфорд согласился учить меня, но у меня не было возможности добраться до Африки. Я спросил твоего отца, не ссудит ли он мне денег на билет. Вместо этого он сам купил мне билет и предложил небольшую зарплату. Он позволил мне пойти против голи отца и следовать за своей мечтой. За это я его вечный должник.

– И все-таки вы его предали, устраивая аварии на его участке и обижая его дочь. – Голос Зареба был полон ярости – Духи будут недовольны.

– Я расплатился с ним долгими годами работы и верой я его утверждения, что мы на грани фантастического открытия, – настаивал Эллиот. – И получил лишь огромные долги и насмешливое презрение Британского археологического общества. Меня считали болваном, который впустую тратит время, перекапывая Африку с лордом Стамфордом. – Он посмотрел на Саймона, и его рот сжался в жесткую линию. – Но только когда здесь появился Кент, я понял, каким был дураком.

Подтекст был абсолютно понятен.

– Осторожнее, Уикем, думайте, что говорите, – предупредил Саймон, сжимая кулаки.

– Вы искренне считаете, что я не знаю, в какую игру вы вдвоем играли в вашей палатке ночью?

– Довольно, – нахмурился Оливер.

– Советую вам придержать язык, лорд Уикем, – едва сдерживая гнев, добавил Зареб, – иначе мне придется сделать это за вас.

– Ах да, преданный кафр встал на защиту леди Камелии, хотя на него направлены два пистолета, – язвительно протянул Эллиот. – Это ты отчасти повинен в том, что она стала такой.

– Я всю жизнь защищал ее от злых сил. – Зареб смотрел на него с деланным спокойствием. – И от вас.

– Она не нуждалась в защите от меня, старый дурак! Я заботился бы о ней!

– Она никогда не была вашей, и не вам заботиться о ней, ваша светлость, – возразил Зареб. – Вы не заслуживаете такой чести.

Эллиот перевел взгляд на Камелию.

– Было время, Камелия, когда я действительно полагал, что мы созданы друг для друга. – Подавшись вперед, он провел пальцами по ее испачканной грязью щеке. – Но теперь, когда я понял, что тебя привлекает обыкновенный олух, считаю, что мне очень повезло, что ты отвергла мое предложение.

– Он говорит, что миледи интересуется мной? – изумился Стэнли.

– Думаю, Стэнли, его сиятельство говорит обо мне, – ответил Саймон.

– Но вы не обыкновенный. Вы первоклассный изобретатель.

– Спасибо.

– Замолчи, Стэнли! – рявкнул Берт. – Не видишь, что у нас здесь есть работа?

– Прости, Берт, – застенчиво посмотрел на него Стэнли. – Что мне сейчас делать?

Берт вопросительно взглянул на Эллиота.

– Свяжите их, – приказал Эллиот, – и высыпайте алмазы из горшков. И поторапливайтесь, черт возьми! Я хочу опустошить и закрыть эту пещеру, прежде чем их смогут найти.

– Вот как? – холодно спросила Камелия, когда Стэнли и Берт неохотно начали делать, что им велели. – Ты замуруешь нас и уйдешь?

– Прости, Камелия, но у меня нет выбора. Я никогда не думал, что ты найдешь эту могилу. Теперь, когда ты сделала это, ты должна признать, что самое подходящее тебе и твоим друзьям – остаться здесь. Ты всю жизнь потратила, пытаясь найти это место. Теперь ты останешься здесь навечно.

– Но я уже говорил Берту, что это неправильно, – возразил Стэнли, перестав связывать руки Оливера. – Я не хочу, чтобы они умерли в этой пещере, здесь пауки водятся!

– Ты сделаешь, что тебе говорят, чурбан, или я и вас тут оставлю, – яростно пригрозил Эллиот. – Ты понял, или нужно, чтобы твой дружок это тебе объяснил?

– Это неправильно, Берт. – Стэнли умоляюще посмотрел на товарища.

– Заткнись и делай, что велят, – посоветовал Берт, нервно уставившись на пистолет Эллиота.

– Хороший совет, – сухо заметил Эллиот.

Камелия застыла, сжав руки в кулаки. Ледяной воздух окутал ее, заставив остро почувствовать, как быстро бьется сердце, как кровь бежит по жилам, как покалывает иголочками кожу. Она нашла Могилу королей. И при этом обнаружила, что Эллиот, который стал ее отцу сыном, а ей – старшим братом, готов променять годы дружбы и преданности на несколько горшков с алмазами.

Значит, все было не так, как казалось, с мучительной болью поняла она.

«Позволь звездам вести тебя».

– Пора, Тиша, – спокойно сказал Зареб.

Камелия в замешательстве взглянула на него. Зареб смотрел на нее с необычайным спокойствием, в его темных глазах горела любовь и мрачная решимость.

– Духи сказали, Тиша, – тихо прошептал он. – Время пришло.

– Ты никогда не откажешься от своей идиотской ерунды о злых духах, темных силах и проклятиях, Зареб? – пробормотал Эллиот. – Не понимаю, почему Стамфорд выбрал в няньки своей дочери старого невежественного кафра. – Пристально глядя на Камелию, он закончил: – Все было бы по-другому, если бы отец оставил тебя в Англии на попечении хорошей английской гувернантки.

– Ты прав, Эллиот, – согласилась Камелия. – Все было бы совсем иначе. Но, думаю, кое-чему английская гувернантка не сумела бы меня научить.

– Чему же?

– Вот этому. – Камелия схватила Эллиота за мизинец левой руки и изо всех сил рванула, выдергивая из сустава.

Эллиот взвыл от боли и отшатнулся назад, случайно нажав на курок пистолета.

Оскар, завопив, прыгнул на голову Эллиоту, на время ослепив его. Пока Эллиот пытался оторвать от себя обезьяну, на помощь Оскару бросилась Харриет. Хлопая крыльями, она яростно клевала голову Эллиота. На земле вспыхнула оранжево-черная лента – это Руперт глубоко вонзил зубы в ногу Эллиота.

– Помогите! Заберите их от меня! Помогите! – неистовствовал Эллиот, спотыкаясь вслепую о скелеты вождей и опрокидывая горшки с алмазами. – Помогите!

Вдруг висящие на потолке пещеры летучие мыши с резким свистом бросились вон из погребальной камеры.

– Думаю, им не понравился выстрел из пистолета, – почесал голову Оливер.

Громовой треск сотряс пещеру. Посыпались Осколки камней, повисли облака пыли.

– Сейчас обрушится! – закричал Саймон, схватив Камелию за руку. – Выходите!

– Беги, Стэнли! – крикнул Берт, бросившись к проходу с такой скоростью, какую позволяли его короткие ноги.

– Сразу за тобой, Берт! – сказал Стэнли, быстро развязывая Оливера и Зареба.

– Оскар, Харриет, хватит! – Камелия схватила ползущего к ней Руперта и повесила себе на шею. – Надо выходить!

Харриет последний раз клюнула Эллиота и взлетела на плечо Зареба. Оскар сердито ударил Эллиота по голове и вскарабкался на Саймона.

– Как ты, Эллиот? – быстро спросила Камелия. – Ты сможешь выйти?

Эллиот в замешательстве смотрел на нее, вокруг падали камни, сыпалась пыль.

– Мои алмазы! – Упав, Эллиот начал шарить руками по земле, пытаясь собрать рассыпавшиеся камни и набить карманы.

– Уикем, ради Бога, бросьте их! – закричал Саймон.

– Они мои! – Эллиот на коленках отчаянно шарил в пыли.

– Эллиот, пожалуйста, – умоляла Камелия, – нужно сейчас же выходить!

– Еще минуту!

Зловещая трещина поползла по стене, раскалывая рисунок между воинами и львом, которого они пытались убить.

– Идем, Тиша, – сказал Зареб. – Тебе пора оставить это место.

– Эллиот, умоляю тебя, брось их! – Голос Камелии сорвался.

– Еще немного, – ответил Эллиот, ощупью пробираясь по полу.

– Это его выбор, Камелия. – Саймон взял ее за руку. – Идем!

– Я не могу оставить его здесь!

– Если ты останешься, то умрешь, – резко возразил Саймон. – И если тебя это устраивает, то для меня это совершенно неприемлемо.

С этими словами он схватил ее на руки и побежал по рушащемуся проходу, за ним спешили Оливер и Зареб.

– Стэнли, пошевеливайся! – скомандовал Саймон, увидев втиснувшегося во входное отверстие великана.

– Не могу, я застрял!

– Хуже не придумаешь, – пробормотал Саймон, поставив Камелию на ноги. – Берт, ты уже выбрался?

– Да! – ответил Берт. – А он так застрял, что и мышь не проскочит. Я не могу сдвинуть его с места!

– Ладно, мы вытянем его немного назад, а потом попробуем повернуть, чтобы он смог вылезти. Оливер и Зареб, берите его за ноги, а мы с Камелией возьмемся за туловище. Все готовы? Тянем!

– Получается! – закричал снаружи Берт. – Он сдвинулся!

– Хорошо. Стэнли, теперь опускай правое плечо вниз, а левое поднимай и постепенно поворачивайся боком. Получается?

– Кажется, да, – выдохнул Стэнли. – Мне стало легче дышать.

– Отлично. А теперь втяни живот. Когда я скажу «три», тяни изо всех сил, Берт, а мы его подтолкнем. Готовы? Раз… два… три!

Все напряглись, чтобы освободить Стэнли от объятий скалы.

– Это все равно что пропихнуть слона сквозь замочную скважину! – ворчал Оливер, его старые руки дрожали от напряжения.

Снова посыпалась земля и обломки. Масса жуков и змей обрушилась на них, когда они стремились выбраться из быстро рушашейся пещеры.

– Ну же, Стэнли, – толкал Саймон, – подумай немного!

– Он двигается! – закричала Камелия.

Стэнли продвинулся на дюйм, потом еще на один. И наконец вылетел из отверстия как гигантская пробка и рухнул на Берта.

– Иди! – скомандовал Саймон Камелии, вытолкнув в дыру Оскара и Харриет.

– А Зареб и Оливер?

– Сразу за тобой, – пообещал Саймон, бесцеремонно выпихивая ее с Рупертом наружу. – Оливер, ты следующий!

– Не мешкай, приятель. Я не собираюсь возвращаться в Англию один! – Старый шотландец неловко выбрался из пещеры.

– Теперь вы, Зареб.

Зареб мрачно посмотрел на него.

– Духи говорили…

– Правильно, они велели нам выбраться из этого ада, так что идите!

Зареб посмотрел на него, потом торжественно склонил голову.

– Она теперь ваша. Охраняйте ее хорошо.

В его темных глазах блеснули слезы, он повернулся к рушащемуся проходу.

– Ради Бога…

Схватив Зареба за плечи, Саймон резко повернул его:

– Вы действительно думаете, что я уйду без вас, Зареб?

– Вы должны идти, – настаивал Зареб. – Тиша нуждается в вас.

– Мне льстит, что вы так думаете. Но ей нужны и вы.

– Мое время следить за ней кончилось, – покачал головой Зареб. – Теперь ваша очередь.

– Это какое-то безумное африканское верование? Оливер никогда не думает, что его работа со мной закончена. Он еще присматривает за моей матерью, а она замужем и у нее девять детей! Он считает, что с каждым годом у него становится больше работы!

Глаза Зареба расширились.

– Правда?

– Я бы поболтал с вами об этом, – протянул Саймон, уворачиваясь от огромного камня, – но предпочел бы сделать это снаружи. Вы идете?

Зареб удивленно посмотрел на протянутую руку Саймона. Потом вложил в нее свою ладонь, впитывая тепло сомкнувшихся вокруг нее сильных пальцев Саймона.

– Конечно, – улыбнулся он. – Тиша ждет.

– Тянул до последней секунды, – пробормотал Саймон, выталкивая Зареба сквозь узкое отверстие.

И под лавиной земли и камней сам вынырнул на поверхность.

Схватив Камелию, он прикрыл ее собой. Могила королей, вздохнув, обрушилась, вновь похоронив тайную камеру.

Глава 17

– У меня больше нет для тебя еды, – сказала Камелия Оскару, – когда он легонько толкнул ее под руку.

Она сидела на земле, скрестив ноги и развернув на коленях драгоценный альбом отца, и пристально рассматривала изображение льва и воинов.

– Если хочешь есть, иди к Оливеру. Может, он даст тебе последнее овсяное печенье, прежде чем они с Саймоном уедут.

Оскар продолжал тянуть ее за руку. Вздохнув, Камелия подняла руку. Оскар стремглав бегал рядом, тревожно глядя на нее маленькими темными глазками.

– Все в порядке, Оскар. – Она мягко погладила его по голове, стараясь говорить убедительно. – Все будет хорошо.

– Зареб сказал, что я найду тебя здесь.

Резко обернувшись, Камелия увидела рядом Саймона. На нем, как всегда, были свободная рубашка и темные брюки. Вещи сильно помяты, но чистые. Руперт небрежно свернулся кольцом вокруг его шеи, а Харриет царственно восседала на плече.

– Кажется, Руперт и Харриет прониклись симпатией к моим вещам, – сказал Саймон, осторожно снимая змею и укладывая ее на землю. – Харриет вытаскивает их из чемодана и разбрасывает по палатке, а Руперт прячется в моей одежде. Он бросился на меня, когда я собрался закрыть крышку чемодана.

Камелия наблюдала, как Руперт, обмотавшись вокруг ботинка, неторопливо высовывал язык, выжидая, куда пойдет Саймон. Харриет возмущенно захлопала крыльями, когда Саймон попытался снять ее с плеча. Казалось, они каким-то образом понимали, что он уезжает.

Закусив губы, Камелия уставилась на рисунок.

– Что ты теперь будешь делать, Камелия? – Оставив попытки отделаться от Харриет, Саймон сел на землю, не рядом с Камелией, но достаточно близко, и она болезненно ощутила его соседство.

– Не знаю. – Она продолжала мягко поглаживать голову Оскара.

– Ты могла бы попытаться откопать Могилу королей. На это потребуется время, но по крайней мере теперь ты точно знаешь, где она.

– Я не хочу этого, – покачала головой Камелия.

Саймон молча смотрел на нее. В ее глазах цвета полыни была печаль, темные тени под ними свидетельствовали, что Камелия не спала.

– То, что случилось с Эллиотом вчера ночью, ужасно, – мягко начал Саймон, – но это был его выбор, Камелия. Он, возможно, оставил бы всех нас в пещере. И предпочел задержаться, пока не стало слишком поздно.

– Я не думаю, что он сознательно делал выбор, Саймон. В могиле действовали силы, которых ни ты, ни я не можем понять.

– Не говори, что ты начала верить рассказам Зареба о темных ветрах и проклятиях. Это не очень научный подход для такого опытного археолога, как ты.

– Некоторые явления бросают вызов принципам науки, – задумчиво сказала Камелия. – Зареб всегда говорил, что есть вещи, которые мы не можем знать, потому что нам их знать не положено, по крайней мере, пока не настанет правильное время. Вчера ночью Могила королей показала себя мне. При этом мне показали и Эллиота. Эти два события внутренне связаны. Не думаю, что духи позволили бы Эллиоту выбраться, даже если бы он попытался. Именно поэтому они похоронили пещеру.

– Не духи обрушили ее, Камелия, – возразил Саймон, – а Эллиот. Он выстрелил из пистолета, и пещера обвалилась или потому, что он повредил свод, или из-за резонанса. На каждое действие есть своя реакция, и в этом специфическом случае физической реакцией был обвал.

– Я сломала палец Эллиоту, и он случайно нажал на курок, – сказала Камелия. – Если все случившееся – это действие и реакция на него, то в разрушении могилы повинна я.

– Если бы ты не сломала ему палец, то мы с Заребом и Оливером сделали бы все, чтобы сбить Эллиота с ног, и его пистолет все равно выстрелил бы. Думаю, даже Стэнли и Берт в конечном счете помогли бы нам. Стэнли сегодня все утро болтался около меня и спрашивал, как он может расплатиться со мной за то, что я помог ему выбраться. А Берт предложил помочь Оливеру с чемоданами, хотя наверняка имел в виду, что заставит Стэнли нести их. Так что не нужно мучить себя мыслью, что ты виновата в обвале могилы и смерти Эллиота, Камелия. Я рад, что Зареб научил тебя этому приему с пальцем, хотя, должен признать, – с улыбкой добавил он, – когда ты испытала его на мне, я так не думал.

– Эллиот никогда не стал бы вредить нам, если бы мы не нашли пещеру с алмазами. И мы никогда не нашли бы пещеру, если бы я не услышала, что шептал мне голос на реке.

– Какой голос? – нахмурился Саймон.

– Не имеет значения. – Камелия закрыла альбом отца и отложила его, пытаясь разобраться в своих эмоциях. – Я просто пытаюсь сказать, что есть вещи, которые лучше не тревожить, Саймон. Ради чего, терзая землю, годами перекапывать участок? Чтобы вырвать экспонаты из родного дома, отправить через океан и поместить в английский музей, где их запрут в стеклянные ящики и выставят напоказ зевакам, которые не оценят их важность?

– Это на тебя не похоже, Камелия. Ты всегда верила в ценность распространения информации о прошлом.

– Тела и предметы положили в ту пещеру не для того, чтобы их вытащили и предъявили миру. Это погребальная камера, Саймон. Все, что в ней есть, начиная от похороненных там вождей до духов, их охраняющих, принадлежит Африке и африканцам. С моей стороны было бы неправильно извлекать их.

– А как же мечта твоего отца?

– Мой отец мечтал найти Могилу королей. Мы сделали это.

– Если ты не представишь археологическому сообществу доказательства, тебе никогда не поверят. Эту историю сочтут сильным преувеличением или чистым вымыслом.

– Я знаю. И мне больно думать, что работа моего отца никогда не будет оценена, хотя он всю жизнь стремился заслужить уважение коллег. Но если бы он был здесь, он согласился бы со мной. Мой отец любил археологию, Саймон, но Африку он любил больше. В конечном счете, он хотел сделать лучше для Африки, а не для своего имени.

Камелия изменилась, понял Саймон, тронутый и посрамленный ее зрелостью. Дело, которому она отдавала все свои мысли, каждый вздох, с тех пор как он увидел ее, растянувшуюся в мокрых юбках на полу его лаборатории, теперь ушло. И хотя печаль затуманивала ее взгляд, Саймон чувствовал, что Камелия примирилась с этим решением.

– Ты всегда сможешь добывать алмазы, – предложил он. – Вдали от могилы, конечно.

Она покачала головой:

– Я не буду разорять землю в поисках бесполезных камешков. Алмазы мне неинтересны, от них нет никакой пользы.

– Являясь самым твердым минералом на земле, они имеют определенную ценность, по крайней мере, с научной точки зрения, – возразил Саймон, – и, вероятно, будут иметь большое значение для науки и техники. Даже если я не смогу убедить тебя в этом, ты должна кое-что учесть. Эллиот отнес взятые у твоего отца алмазы в «Де Бирс». Компания об этом помалкивала, потому что надеялась купить у тебя землю. Но слухи об алмазах Пумулани все равно пойдут, это лишь вопрос времени. И как ты тогда остановишь добытчиков?

– Пумулани принадлежит мне. Я никому не позволю тут копать.

– Вот и прекрасно. Ты сможешь защитить его, если будешь держать постоянную охрану. Но где ты найдешь деньги, чтобы платить за это? И что случится с этим местом после твоей смерти?

– Я приму меры на этот случай, – не сдавалась Камелия.

– Даже если ты преуспеешь и защитишь землю на сто лет вперед, все равно будут пытаться копать здесь, – рассуждал Саймон. – Вопрос в том, насколько осторожно отнесутся к земле, как будут обращаться с рабочими, как используют полученную здесь прибыль.

– Не знаю. Я могу только отвечать за то, как сама отношусь к земле и людям, которые работают на меня. За других я отвечать не могу.

– Вот поэтому ты и должна сама заняться добычей. Подумай об этом, Камелия, – убеждал Саймон. – Прежде всего, ты сможешь разрабатывать землю так тщательно, как пожелаешь, сохранить все найденные предметы и держаться как можно дальше от могилы. Во-вторых, ты обеспечишь аборигенов работой и гарантируешь, что с ними будут хорошо обращаться и честно им платить. И в-третьих, ты сможешь использовать часть прибыли на благо африканцам.

«Это звучит убедительно», – размышляла Камелия. Она всегда презирала добывающие компании, потому что они в погоне за прибылью разрушали землю и нещадно эксплуатировали аборигенов. Но если бы она разрабатывала свою землю, все было бы по-другому. Землю копали бы тщательно и осторожно, сохраняя все свидетельства прошлого. Она относилась бы к рабочим честно и уважительно. И могла бы за счет прибыли помочь племенам, испытывающим нехватку продовольствия, подготовить их к встрече с новым миром, который стремительно надвигался на них. Можно построить школу. И даже маленькую больницу, на тот случай если силы горящих трав и шаманов будет недостаточно. Поиск алмазов в Пумулани вовсе не означает предательства всего того, во что она верила, поняла Камелия. Нет, если с его помощью можно улучшить жизнь хотя бы немногих африканцев.

Но даже при этом ей не хотелось браться за новое дело.

– Не знаю. – И бесцветным тоном она осторожно добавила: – Не уверена, что я здесь останусь.

Саймон, недоумевая, посмотрел на нее.

– Тебе не нужно жить на участке, если ты этого не хочешь. Подобрав хороших рабочих, которым доверяешь, и надежного управляющего, ты сможешь руководить работой из своего дома в Кейптауне.

– Я думаю перебраться несколько дальше.

– И куда же ты решила переехать? – выгнул бровь Саймон.

Камелия протяжно вздохнула:

– В Лондон.

– Почему? – изумленно округлил глаза Саймон.

«Потому что я не смогу жить здесь без тебя, – подумала она, почувствовав себя уязвимой и испугавшись собственных мыслей. – Все, что я буду делать, видеть, чувствовать, трогать, все будет по-другому, если тебя не будет со мной. И, если ты уедешь, а я останусь здесь, то до конца дней буду жить с разорванным пополам сердцем».

– Просто я хочу туда поехать. – Камелия надеялась, что Саймон будет доволен, что она поедет в Лондон вместе с ним. Но его эта новость ошарашила. – Это настолько странно?

– Для большинства женщин, вероятно, нет, – пожал плечами Саймон. – Но для тебя, презирающей Лондон и всем сердцем любящей Африку, – да.

– Я научусь любить Лондон.

– Сомневаюсь. Но даже если это правда, с какой стати ты хочешь переехать, если все важное для тебя находится здесь?

– Потому что не все важное для меня здесь. Кое-что чрезвычайно важное останется в Лондоне.

– И что же это?

Камелия посмотрела на Саймона и, собрав все свое мужество, прошептала:

– Ты.

Саймон изумленно смотрел на нее.

А потом, к глубокому возмущению Камелии, рассмеялся. Харриет слетела с его трясущегося плеча, сердито захлопав серыми крыльями.

– Я не еду в Лондон, Камелия, – наконец выговорил сквозь смех Саймон.

Она оцепенело смотрела на него.

– Не едешь?

– Ну, если ты едешь, то и мне придется, но думаю, это будет короткий визит. Моим родственникам не терпится познакомиться с тобой, особенно после историй о тебе, которые они, без сомнения, услышали от Дорин, Юнис и Джека. Но пообещай, что мы возьмем с собой Руперта. Мой маленький брат Байрон не простит мне, если мы этого не сделаем. Он пытается убедить Женевьеву, что змея – прекрасное домашнее животное.

– Но я собралась в Лондон из-за тебя, – возразила Камелия. – Бадрани сказал, что ты складываешь вещи. Он сказал, что они с Сенве проводят тебя и Оливера в Кимберли, откуда вы сегодня на поезде отправитесь в Кейптаун.

– Да, но если вы оба будете тут сидеть и болтать вздор, день пройдет, и я опоздаю на поезд, – сурово сказал подошедший Оливер.

– Лучше вам уехать завтра, – настаивал, неторопливо приближаясь, Зареб. – Я еще не приготовил вам червячков мопани.

– Такой причины задержаться я никогда не слышал, Оливер, – язвительно заметил Саймон, которого позабавило отвращение на лице старого шотландца, и помог Камелии подняться.

Оливер почесал щетинистый подбородок, притворяясь, что обдумывает предложение Зареба.

– Я и так слишком задержался, – наконец вздохнул он. – Как ни заманчивы эти червячки, Зареб, придется им подождать, когда я вернусь. Возможно, я сумею убедить родных этого парня следующим летом несколько месяцев обойтись без меня.

Зареб торжественно поклонился другу:

– Тогда я постараюсь найти самых лучших червей.

– Оливер уезжает, – объяснил Саймон Камелии. – Он считает, что наконец может доверить мне пожить некоторое время без него. Думаю, после волнений прошлой ночи он торопится вернуться в Шотландию, где его не затянут в пещеру с летучими мышами, в которой он едва не погиб.

– Чепуха, – усмехнулся Оливер. – С твоими братцами и сестрами я побывал в худших переделках и пока еще жив.

– Но Бадрани сказан, что вы оба укладываете вещи и собираетесь в Кимберли, – смутилась Камелия.

– Я помог Оливеру упаковаться и собираюсь проводить его в Кимберли, чтобы удостовериться, что он сел в нужный поезд, – сказал ей Саймон. – А потом я вернусь сюда.

– Почему?

– Потому что, хоть я и человек широких взглядов, но не настолько либерален, чтобы жить с женой на разных континентах. – Склонив голову набок и с притворной серьезностью глядя на Камелию, Саймон закончил: – В этом я буду тверд.

– Ты просишь меня выйти за тебя замуж? – недоверчиво спросила Камелия.

– По любому обряду и в любом месте, которое тебе нравится, – улыбнулся Саймон.

– Я совершу церемонию сейчас, перед этим древним камнем, – быстро предложил Зареб, шагнув вперед. – Духи, которые свели вас вместе, наблюдают за вами. Они сделают ваш союз священным.

– Здесь и сейчас может быть замечательно для духов, но парню и девушке нужна надлежащая церемония в церкви, – возразил Оливер. – Если я расскажу Юнис и Дорин, что их поженили перед камнем, а свидетелями были птица, змея и обезьяна, то Юнис следующим же рейсом примчится в Африку с шотландским священником на буксире.

– Но твоя жизнь в Лондоне… – настаивала Камелия, задаваясь вопросом, сознает ли Саймон, от чего отказывается.

– Нет, Камелия, – с нежностью посмотрел на нее Саймон. – Моя жизнь с тобой. Я видел тебя в Лондоне, любимая, и ты была несчастна. Твой дом – Африка, с ее освещенной солнцем красотой, открытыми пространствами и возможностью делать то, что действительно имеет значение. Кроме того, есть Оскар, Харриет и Руперт. – Он бросил на троицу многострадальный взгляд. – Я не уверен, что смогу жить с ними в маленьком лондонском доме.

– А как же твоя работа?

– Чем хорошо изобретательство, так это тем, что изобретатель может работать где угодно, – пожал плечами Саймон. – Но ты должна пообещать мне, что пару месяцев в году мы будем проводить с моими родными. Таким образом, ты сможешь познакомиться с ними, а я не отстану от новых европейских технологий и закуплю достаточно оборудования, чтобы работать здесь. Мое семейство, вероятно, займется получением патентов на то, что я изобрету здесь. Они убеждены, что однажды я изобрету что-то важное.

– И это чистая правда. – Морщинистое лицо Оливера сияло от гордости. – Картофелемялка, которую он сделал для Юнис, просто гениальна.

– Саймон блестящий ученый, – согласилась Камелия, глядя на него. – Я всегда это знала.

– Наверное, нам нужно грузить вещи, Оливер, – тактично предложил Зареб, видя, что Камелия и Саймон не сводят глаз друг с друга.

– С помощью Саймона мы сделаем это быстрее, – ничего не замечая, сказал Оливер.

– Я приду через минуту, Оливер, – ответил ему Саймон.

– Ты говорил это полчаса назад…

– Идем, мой друг, – сказал Зареб, поманив Оливера. – Напомните мне, как делать ваш прекрасный хаггис, на тот случай, если в ваше отсутствие Саймон захочет отрастить волосы на груди.

– Ну конечно, – ответил Оливер, обрадовавшись, что Зареб запомнил его слова. – Самое главное – это найти мясистый овечий желудок, хорошо отмыть его от крови и десять часов вымачивать в холодной соленой воде…

Саймон нетерпеливо ждал, когда двое пожилых мужчин исчезнут. Наконец он и Камелия остались одни на медно-красной, прокаленной солнцем земле под ярким синим небом.

– Я кое-что хотел тебе сказать. – Саймон остановился, внезапно потеряв уверенность.

– Да?

Он отбросил с ее лба шелковистый локон.

– Я люблю тебя, Камелия, – хрипло сказал он. – Думаю, я полюбил тебя с того момента, когда увидел тебя в смешной шляпе растянувшейся на полу лаборатории. Мне все равно, где мы будем жить: в Лондоне, в Кейптауне или в маленькой палатке на землях Пумулани. Главное, что я буду с тобой. Хотя, – добавил Саймон, обняв Камелию, – если ты хочешь остаться здесь на сезон дождей, то, надеюсь, позволишь мне привезти древесины для строительства дома? Сомневаюсь, что захочу до конца жизни есть пищу, приготовленную на костре из навоза.

Камелия положила руки ему на плечи и улыбнулась.

– Ты просто еще не привык к навозу, – поддразнила она. – Через некоторое время тебе его уникальный аромат понравится.

– Прекрасно. Я буду есть копченное навозным дымом мясо, если ты станешь есть хаггис, который Зареб намерен готовить для меня. – Наклонив голову, Саймон провел губами по ее щеке.

– Думаю, нам нужно жить в Кейптауне, – быстро ответила Камелия, запустив пальцы в красно-золотую копну его волос. – У меня там дом с прекрасной дровяной печью, и, насколько я знаю, Зареб никогда не пробовал жечь в ней навоз.

– Похоже на компромисс, – пробормотал Саймон, не спеша целуя впадинку между ее ключицами. – Выходи за меня замуж, Камелия, – убеждал он хрипло, касаясь губами ее рта. – Выходи, всю свою жизнь я потрачу на то, чтобы сделать тебя счастливой.

Радость охватила Камелию, делая ее чувство сильным, уверенным, целостным.

– Да, – пылко прошептала она. – Только пообещай мне одну вещь. – Камелия крепче прижалась к Саймону.

– Все, что угодно, – пробормотал он, борясь с желанием опустить ее на теплую африканскую землю и войти в нее. Его рука начала ласкать ее грудь, пробуждая соски. – Что ты хочешь, любимая?

– Обещай, что никогда не перестанешь любить меня. – Камелия поцеловала его.

– Собирай свои вещи, – хрипло проговорил Саймон. – Ты поедешь со мной в Кимберли.

– Зачем? – недоуменно посмотрела на него Камелия.

– Потому что там есть церковь, – объяснил он. – И, надеюсь, найдется священник, который устроит Оливера.

– Ты хочешь жениться сегодня?

– Я хочу жениться сейчас же. Но так как Оливер возражает против церемонии Зареба, мне не остается ничего другого, как ждать, пока мы приедем в Кимберли. – Саймон неуверенно посмотрел на Камелию: – Или ты предпочитаешь повременить и устроить пышную свадьбу?

– Я была бы вполне довольна, если бы Зареб поженил нас прямо здесь, – рассмеялась Камелия и нагнулась за альбомом отца. – Идем.

Саймон поглядел на наблюдавших за ними Оскара, Харриет и Руперта.

– Ладно, – вздохнул он, – вы тоже можете идти.

Радостно завизжав, Оскар прыгнул на голову Саймона, Харриет взлетела на плечо Камелии, а Руперт заскользил к ее ноге, чтобы она взяла его и повесила на шею.

– Очень соблазнительно, – сказал Саймон и, не в силах удержаться, чмокнул Камелию в нос. – Я, наверное, единственный жених в мире, невеста которого надела на свадьбу змею и птицу.

– Я сниму их перед официальной церемонией, – пообещала Камелия.

– Если бедный священник не упадет в обморок, то меня это мало волнует, – заверил Саймон, подавая ей руку – Идем?

Глаза Камелии блеснули озорством.

– Значит, тебя не волнует, что я надену сегодня вечером?

– Дерзкая девчонка, – упрекнул Саймон. – Мое, единственное условие, чтобы сегодня ночью в нашей палатке не было никаких животных. Я не хочу, чтобы меня отвлекали.

Камелия рассмеялась и припала к нему долгим горячим поцелуем, свидетельствующим, что она намерена завладеть его вниманием в наступающую ночь и на долгие годы вперед.