Твой суженый

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Я не могу, — вырвалось у Джил. Она и так уже потеряла бдительность — лежит, свернувшись калачиком, в его объятиях. А ведь, кажется, твердо решила держаться от него подальше.

— Почему? — спросил Джордан с уже привычной для нее прямотой.

— У меня… есть свои планы, — с запинкой произнесла Джил. Она чувствовала, что решительность оставляет ее. Когда его рука обвивает ей шею, а голова ее покоится у него на плече, трудно отвечать отказом.

— Отмените их.

Да, самонадеянности ему не занимать. Всемогущий бизнесмен даже не сомневается в том, что она поступится своими планами, раз он пожелал уделить ей несколько часов своего драгоценного времени.

— Боюсь, что мне это не удастся, — холодно отозвалась Джил, собрав всю свою решимость. Пришлось напомнить себе, что она уже заплатила за взятую напрокат машину и не собирается пускать эти деньги на ветер.

— Почему? — В голосе Джордана было удивление.

Разве ты сама не хочешь быть с ним? — шевельнулся в ее голове искушающий вопрос. НЕТ! — хотелось ей прокричать во все горло. Джордан Уилкокс ее пугал. Нетрудно себе представить, как они станут бродить рука в руке по залитому солнцем пляжу. Только этого не хватало. Он уже однажды поцеловал ее, поцеловал один-единственный раз, а теперь ей никак не удается отделаться от воспоминания.

— Джил?

Его голос прозвучал так мягко, что Джил невольно подняла на него глаза. И не смогла их отвести. Она никогда бы не подумала, что Джордану знакома нежность. Но как иначе назвать то, что она слышит в его голосе, видит в его взгляде? Этот взгляд чуть было не погубил ее. Отношение ее к Джордану неудержимо менялось, он все больше ее привлекал. Джил вспомнила, как, увидев его в самолете, однозначно причислила его к типу людей жестких и замкнутых. А сейчас он неожиданно раскрылся перед ней. Именно перед ней.

— Вы дрожите, — сказал Джордан, проведя ладонью по ее руке от плеча до кисти. — Что с вами?

— Ничего, — порывисто прошептала Джил. — Видно, я… немного устала. У меня был насыщенный день.

— Вы мне это уже говорили. Вчера вечером, когда я вас поцеловал. Помните? Вы еще пробормотали какую-то чушь о платье и стали вдруг невыносимо чопорной.

— Я просто устала, — твердила свое Джил, отодвигаясь от Джордана. Она выпрямилась и принялась разглаживать складки на юбке.

— Не заговаривайте мне зубы, Джил. Вас что-то тревожит.

Лучше бы Джордан не упоминал о платье тети Милли. Перед мысленным ее взором незвано непрошено возникло подвенечное платье, висящее в гардеробе ее номера.

— Вы бы тоже задрожали, если бы знали то, что знаю я! — поддавшись внезапному порыву, воскликнула Джил. И тут же об этом пожалела.

— Вы чего-то боитесь?

Джил уставилась в окно машины, затем ее нижняя губа задрожала — ей с трудом удалось сдержать смех. А ведь она и правда боится какого-то дурацкого платья! Боится влюбиться. Нет, вообще-то она не против. Но только не в Джордана Уилкокса.

— Для женщины, которая тащит с собой в отпуск подвенечное платье, вы не больно-то поощряете того, кто хочет за вами поухаживать.

— Я не привозила сюда это платье.

— Оно ждало вас в номере, когда вы туда вошли? Кто-то позабыл его?

— Не совсем так. Моя подруга Шелли сыграла со мной такую шутку. На полном серьезе. Это она прислала его сюда по почте.

— Вот уж не думал, что вы можете быть помолвлены, — медленно пробормотал Джордан. — Вы в самом деле помолвлены?

— Нет. — Но если верить Шелли, подумала Джил, скоро буду.

— Кто эта Шелли?

— Моя закадычная подруга, — объяснила Джил, — во всяком случае, была моей закадычной подругой. — И вдруг — как это случилось, верно, от глубокого сердечного смятения? — она выпалила: — Послушайте, Джордан, мне кажется, у вас есть все данные быть прекрасным мужем. Но я не могу вас полюбить. Не могу — и все.

Последовало изумленное молчание.

Джордан поднял брови.

— Вам не кажется, что вы склонны к преувеличению? Я пригласил вас осмотреть вместе острова, а не рожать мне детей.

Господи, какой же дурочкой она себя выставила! Сболтнула, не подумав, такую чепуху. Хуже того, ее снова понесло. Дети. Слишком близка и мила ее сердцу эта тема.

— При чем тут дети? — чуть не со слезами вырвалось у нее. — К тому же, спорю, вы вовсе не любите детей. Нет, я никак не могу поехать завтра с вами. Пожалуйста, не упрашивайте меня… мне так трудно будет сказать «нет»… — О, ужас, что она несет? Должно быть, слишком много выпила…

Джордан откинулся на кожаную спинку сиденья и скрестил длинные ноги.

— Хорошо, если вам не хочется ехать со мной, я, естественно, не буду вас принуждать.

Джил удивилась: чтобы Джордан так легко принял отказ!.. Она незаметно покосилась на него, испытывая едва ли не разочарование. Решительно, с ней что-то происходит. Это становится опасным. Джордан все больше нравится ей. Мало сказать — нравится. Но этого нельзя допустить. Она не может позволить себе полюбить человека, который так похож на ее отца. Уж ей ли не знать, к чему это может привести, какая жизнь ее ждет, сколько таится в ней горя!

Когда лимузин остановился у отеля, Джил еле дождалась, пока шофер откроет перед ней дверцу.

Не оглядываясь на Джордана, она поспешила в холл. Необходимо было вдохнуть немного здравомыслия, почувствовать, что рассудок наконец призвал сердце к порядку.

Остановившись перед лифтом, Джил нажала на кнопку и не отпускала ее в надежде, что так он придет быстрей.

— В следующий раз держите свои притчи при себе, — раздался за ее спиной резкий голос, не задерживаясь у лифта, Джордан пошел дальше через холл.

Держать свои притчи при себе? Первым ее порывом было кинуться вслед за ним и потребовать объяснений, но она не поддалась ему. И только в лифте до нее дошло, о чем речь. Вспомнилось, как она рассказала Джордану о цезуре, о том, что ей помешало стать настоящим музыкантом. И теперь он со зла обращает ее откровенность против нее самой!.. Джил не стала противиться праведному гневу, закипавшему в ее груди.

Но к тому времени, как она поднялась в номер и была готова лечь в постель, настроение у нее изменилось. Она чувствовала себя ужасно несчастной. Джордан пригласил ее провести с ним день, а она повела себя так, словно он нанес ей оскорбление. Мало того, что она без конца твердила, какой из него выйдет прекрасный муж, вдобавок еще завела разговор о детях. Надо же было так унизиться! И нечего все валить на вино.

А Эндрю Ховард!.. Вдруг вспомнился их разговор, и у нее все сжалось внутри. Она нужна Джордану, настаивал он, убежденный, по-видимому, что Джордан никогда не узнает любви, если она, Джил, его не научит. Ховард положился на нее. Жаль, конечно, разочаровывать старика, и все же… все же…

Уснула она с трудом, и неудивительно. Когда наступило утро, у нее не было ни малейшего желания вызывать заказанную машину, на которой она собиралась осмотреть достопримечательности в северной части острова.

Проглядев меню «Завтрак в номер», Джил заказала по телефону чашку кофе и тост, затем какое-то время пялилась на аппарат: да, неприятно, конечно, но еще одного звонка не избежать. Стремясь поскорей с этим покончить, Джил позвонила по внутреннему телефону.

— Слушаю, — сразу же раздался хриплый голос. Да, этот человек никогда не позволит себе отойти далеко от аппарата.

— Привет, — сказала Джил с несвойственной ей кротостью. — Я… я звоню, чтобы извиниться.

— Надеюсь, вы раскаиваетесь настолько, чтобы передумать и провести со мной этот день? Джил колебалась.

— Я уже заплатила за машину.

— Прекрасно, тогда мне не придется нанимать самому.

Джил зажмурилась. Она знала, как ответить Джордану. Знала еще накануне, хотя понимала, что будет об этом жалеть.

— Да, — прошептала она. — Если вы не отказываетесь от своего приглашения, ждите меня в холле через полчаса.

— Через двадцать минут. Джил застонала.

— Хорошо, через двадцать минут.

Несмотря на дурные предчувствия, у нее сразу же поднялось настроение. Подумаешь, всего один раз, бодро сказала она себе. Ну что может случиться за такое короткое время? Ничего важного, ничего гибельного.

Кого она дурачит? Уж себя-то обмануть не удастся.

Теперь ей понятно, почему бабочки летят на огонь. Их манят тепло и свет. Джордан притягивал ее помимо ее воли. Нечего и сомневаться, она опалит себе крылья, ну и пусть.

Когда, спустившись в холл, Джил вышла из лифта, Джордан уже ждал. Он улыбался и вы глядел каким-то помолодевшим. Впервые Джил увидела его не в деловом костюме, а в белых брюках и светло-голубой рубашке с закатанными рукавами.

— Вы готовы? — спросил он, беря у нее пляжную сумку.

— Сперва один вопрос… — Сердце ее гулко билось в груди: какое право имеет она спрашивать?

— Пожалуйста. — Он выжидательно смотрел на нее, не давая отвести глаза.

— Ваш радиотелефон… он где, в номере? Джордан кивнул.

— А пейджер?

Джордан вынул крошечный аппаратик из кармана рубашки. Несколько мгновений Джил молча смотрела на него, чувствуя, как наваливается на нее какая-то тяжесть. Отец никогда не расставался с пейджером, от него зависели все семейные загородные прогулки, которые случались раз в год по обещанию. Еще в детстве Джил четко усвоила: для ее отца дела важней, чем дочь. По правде сказать, почти все казалось ему важней, чем общение с теми, кто его любил.

Видимо, Джордан прочел что-то в ее глазах.

— Я оставлю его у портье, — сказал он и тут же это сделал. Джил с невыразимым облегчением смотрела, как пейджер исчез в конторке. У нее будто гора спала с плеч.

Пока Джордан разговаривал с портье, Джил заполнила бумагу от прокатного бюро и вышла, чтобы подождать его возле крошечного, экономичного автомобиля.

Выйдя следом за Джил, Джордан резко остановился, глядя на машину прищуренными глазами, словно сомневаясь, что она довезет хотя бы до конца улицы, не говоря уже о другом конце острова.

— Мой бюджет ограничен, — объяснила Джил, скрывая улыбку. Для ее миниатюрной фигурки эта модель была подходящей, но для человека такого роста, как Джордан… все равно что засунуть тряпичную куклу в банку из-под пикулей, подумала Джил и рассмеялась про себя над этим забавным сравнением.

— Вы уверены, что эта штука способна двигаться? — спросил Джордан, забираясь на водительское место. Его длинные ноги с трудом уместились под баранкой, голова упиралась в крышу.

— В общем-то да. — Джил припомнила, что читала где-то, будто эта модель тратит очень мало горючего. Нечего удивляться, ведь ее мотор чуть больше, чем у газонокосилки.

Чтобы доказать ее правоту, автомобильчик с ревом сорвался с места после первого поворота ключа.

— Куда мы направляемся? — спросила Джил, когда они влились в общий поток машин на оживленной улице, где стоял отель.

— В аэропорт.

— Аэропорт? — повторила Джил, пытаясь скрыть разочарование. — Я думала, вы улетаете не раньше восьми.

— Мой самолет действительно улетает в восемь, а наш с вами — через полчаса.

«Наш с вами»? А как же поля сахарного тростника? А сбор ананасов? Неужели они все это упустят?

— Куда мы полетим?

— На Гавайи, — небрежно сказал Джордан. — На самый крупный из здешних островов. Вы занимались когда-нибудь подводным плаванием в тяжелом снаряжении?

— Нет… — Голос у Джил вдруг сорвался. Пусть она провела двадцать с лишним лет в Сиэтле, практически со всех сторон окруженная водой, ей вовсе не хотелось оказаться под водой.

— А как насчет акваланга?

— Ax… — Джил неопределенно взмахнула рукой. — Но на другом конце нашего острова есть плантации ананасов. Вы не хотите на них досмотреть?

— Возможно, в другой раз. Мне бы хотелось поймать веретенника или кроншнейца, но боюсь, для этого не хватит времени.

— Акваланг… — проговорила Джил так, словно никогда раньше не слышала этого слова. — Что ж… возможно, это интересно. — Она вспомнила, что в путеводителе описываются зеленые пляжи из хризолита и черные пески из сыпучей лавы. Такого зрелища она не увидит больше никогда. Однако в ней не было уверенности, что ей так уж хочется любоваться всем этим через очки в резиновой маске.

Маленький частный самолетик уже был готов к взлету. Пилот, видимо давний знакомый Джордана, сердечно приветствовал их. Джордан представил их друг другу, и, перекинувшись несколькими словами, они поднялись в воздух.

Машина, поджидавшая их на другом острове, была куда больше той, которую взяла напрокат Джил. На заднем сиденье возвышалась большая белая корзина с едой.

— Надеюсь, вы проголодались?

— Еще нет.

— Скоро проголодаетесь, — пообещал Джордан, садясь за руль.

Они ехали примерно полчаса, пока не добрались до безлюдной бухточки. Неподалеку шумел великолепный водопад. Джордан остановил машину, вышел и открыл багажник. В нем было все необходимое для плавания с аквалангом.

Джил взглянула на прозрачную, как хрусталь, бирюзовую воду. Она ни разу еще не плавала под водой и не совсем представляла себе, что надо делать. Джордан терпеливо отвечал на ее расспросы. Зайдя вместе с Джил по пояс, он еще раз все подробно объяснил, затем взял ее за руку. Это придало ей храбрости, и скоро они уже вместе обследовали изумительный подводный мир. Какая красота! У Джил перехватывало дыханье. Выбравшись из бухточки, они натолкнулись на риф, где среди белых коралловых ветвей сновали разноцветные рыбки. Джил показалось, что прошла всего минута с тех пор, как они спустились под воду, когда Джордан повернул к берегу.

— Никогда не видела ничего более прекрасного! — в восторге воскликнула она, стягивая с лица маску.

— Я тоже, — согласился Джордан, и они вышли на пляж.

Пока Джил причесывалась и надевала рубашку, чтобы не обгорели плечи, Джордан успел достать плетеную корзину с едой и расстелить плед в тени пальмы. Джил тут же присоединилась к нему.

Став на колени, она раскрыла корзину. Ах! Сэндвичи с салатом из крабов, свежие ломтики папайи и ананаса и шоколадное печенье. Джил вынула две жестянки с холодной содовой водой, одну протянула Джордану.

Они поели, затем немного вздремнули, обвеваемые ласковым, свежим ветерком.

Джил проснулась первой. Джордан еще лежал на спине, небрежно прикрыв рукой глаза от яркого солнца. Она впервые видела его лицо таким умиротворенным. Несколько минут Джил изучала его черты, и в сердце ее все нарастала тоска по тому человеку, которого она так давно и так сильно любила. По ее отцу. По человеку, которого ей, в сущности, так и не удалось узнать. Во многом Джордан настолько походил на него, что Джил его общество было в тягость, но вместе с тем и привлекало ее. И не только потому, что, все больше узнавая Джордана, она открывала для себя свое детство — безвозвратно, казалось, ушедшее — и обретала саму себя, но и потому, что ни с кем еще не чувствовала себя такой по-настоящему живой.

Что толку закрывать глаза на правду? Джил вздохнула, ощущая камень на сердце. Она вовсе не хотела влюбляться в Джордана. Боялась повторить жизнь матери. Элайн Моррисон ожесточилась. Она была еще молодая женщина, когда умер ее супруг, но не вышла вторично замуж, никого больше не впустила в свое сердце, не желая снова искушать судьбу и подвергать себя тем страданиям, которые принесла ей любовь к покойному мужу.

Джил села, откинула с лица уже высохшие волосы. Обняв руками колени и опершись на них подбородком, она упивалась — глоток за глотком — ароматным воздухом.

— Джил? — Голос Джордана был мягким, хрипловатым. Нежным.

— Лучше бы вы не оставляли в отеле пейджер, — сдавленно сказала Джил. — Да и телефон тоже. — Без них Джордан делался живым мужчиной, красивым и неотразимым, который взывал к ее чувствам. Перед таким Джорданом она была беззащитна.

— Почему?

— Потому что сейчас вы слишком мне нравитесь.

— Что в этом плохого?

— Все! — вскричала Джил. — Неужели вы не понимаете?

— По-видимому, нет, — сказал Джордан с такой нежностью, что Джил захотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать его голоса. — Может быть, вы мне объясните?

— Не могу, — прошептала Джил, не поднимая головы от колен. — Вы мне не поверите. Я вас не виню… я бы тоже не поверила.

— Это имеет какое-нибудь отношение к тому поцелую на берегу? — неуверенно спросил Джордан.

— Единственному поцелую!

— Это нетрудно исправить.

Джил испуганно встрепенулась. Джордан сказал это так небрежно, словно ничем другим их прогулка кончиться не могла.

Он оказался прав.

Как ни бережно Джордан ее поцеловал, Джил сопротивлялась, желая уберечь свое сердце, зная, что происходит с женщинами, которые любят таких мужчин. Таких, как Джордан Уилкокс.

И опять, как в тот первый вечер, ее охватило такое же неописуемое чувство, только на этот раз куда сильнее. Казалось, ее пожирает огонь, как еще иначе описать свои ощущения? Пальцы Джордана гладили ее виски. Губы приникали к лицу, легко касались подбородка, щек, глаз. Джил застонала — не от наслаждения, а от страха, от боли, возникшей глубоко внутри.

— О, нет… не надо.

— Снова то же самое? — шепнул Джордан. Джил кивнула.

— И вы это чувствуете?

— Да. Как в тот раз. — Глаза ее медленно раскрылись, брови страдальчески сдвинулись. — Я не могу, не должна вас любить.

— Вы мне уже говорили.

— Это не относится к вам лично. — Джил попыталась осторожно высвободиться из его рук, но Джордан еще крепче сжал ее в объятиях.

— Скажите мне, что вас так тревожит?

— Не могу. — Джил отвела глаза, задержала взгляд на туманном очертании горы, лишь бы не смотреть на Джордана.

— У вас кто-то есть, да?

Как легко было бы ему солгать! Изобразить дружбу с Ральфом как пылкую любовь. Но что-то мешало ей прибегнуть к такой уловке.

— Нет, никого, — чуть не со слезами ответила Джил. — К великому сожалению.

— Отчего? — резко спросил Джордан.

— А у вас? — ответила Джил вопросом на вопрос. — Почему вы ищете моего общества? Почему пригласили на званый ужин? Не сомневаюсь, вам было кого позвать. Кого-нибудь куда более подходящего.

— Не спорю, ни одна женщина не реагировала на мои поцелуи так, как вы, — сказал Джордан.

— Я вела себя грубо?

— По правде говоря, не столько грубо, сколько забавно.

— Но почему? — спросила Джил. — Чем я вас привлекаю? Мы совсем разные люди. Совсем чужие, у нас нет ничего общего.

Джордан нахмурился. По его глазам Джил видела, что он глубоко озадачен.

— Я не знаю.

— Вот видите! — Джил говорила, как судья, объявляющий приговор. — Все это сплошная нелепость. Вы целуете меня, и… меня охватывает какое-то странное… состояние…

— Состояние? И это все, что вы можете сказать? Милочка, да когда я вас обнимаю, меня пронзает такой ток, что куда до него молнии.

У Джил перехватило дыхание. Неужели на Джордана так действует подвенечное платье и его чары? Не может быть… А вдруг? Проклятие, как только она прилетит к себе в Сиэтл — немедленно вернет его Шелли и Марку. Незачем рисковать.

— Вы напоминаете мне Адама Моррисона, моего отца, — сказала Джил, упорно отводя взгляд. Одно упоминание его имени вызвало в ее сердце глухую боль. — Он вечно спешил куда-то по делам. Когда мне было десять, мы решили отдохнуть всей семьей. И осмотрели Калифорнию за день, Диснейленд — за час. Можете себе представить? — Джил не ждала ответа. — Он умер от сердечного приступа, когда мне было пятнадцать. Мы были состоятельны, согласно общепринятым меркам, и после его смерти маме не пришлось работать. Он даже успел отложить деньги на мое образование…

Неловкий момент прошел. Джордан никак не отозвался, и Джил, взглянув на него, спросила:

— Вы ничего не хотите сказать?

— Нет, пожалуй, разве что напомнить вам: я не ваш отец.

— В чем-то вы такой же, как он. Я поняла это в первую минуту, как только увидела вас. — В каком-то неясном порыве Джил вскочила на ноги, схватила полотенце и запихала его в пляжную сумку.

Джордан нехотя поднялся вслед за ней и, пока она стряхивала песок с пледа и складывала его, уложил в багажник подводное снаряжение.

На обратном пути в аэропорт оба молчали — напряженная, неестественная тишина. Раз или два Джил кинула на Джордана взгляд. Суровость его вернулась. Сжатые губы, жесткое, даже жестокое выражение лица. Так и тянет представить себе Джордана на совете директоров. Неудивительно, что его, по-видимому, не так уж волнует угроза потерять свой пост. Он преодолеет нынешние свои затруднения, как и многие другие, что ждут его впереди. Но какой ценой? Власть требует жертв, престиж стоит недешево. Джордану придется платить, чем — можно только гадать. Здоровьем? Счастьем?

Думать об этом было невыносимо. Джил просто изнемогала, стараясь удержать рвущиеся из глубины души слова. Слова предостережения. Слова мольбы. Но Джордан не станет их слушать, как отец не слушал слезные просьбы матери.

Когда впереди показался аэропорт, Джил решила, что не может допустить, чтобы их поездка кончилась так удручающе.

— Я правда провела замечательный день. Большое спасибо.

— Ммм, — промычал Джордан, не отрывая глаз от дороги.

— И это все, что вы можете сказать?

— А что вы хотите от меня услышать? — Холодный, равнодушный голос.

— Ну, не знаю. Что вы тоже получили удовольствие от нашей прогулки.

— Это было занятно.

— Занятно?! — возмутилась Джил. Такое дивное приключение. Мало того, Джордан на самом деле расслабился. Исчезли усталые морщины у глаз. Можно спорить на месячное жалованье, что он отдыхал днем впервые за много лет. Возможно, за десяток лет. Вероятно, за всю сознательную жизнь он не расставался так надолго с телефоном.

А для него всего лишь «занятно».

— А что вы скажете насчет поцелуя? Это тоже было занятно?

— Само собой.

У Джил все внутри закипело.

— Для меня тоже. Не больше.

— Так вы и заявили.

Джил убрала за ухо выбившуюся прядь волос.

— Я всего лишь была честной с вами.

— Не спорю, у вас свежий подход. Вы всегда обсуждаете замужество и детей на первом свидании?

Джил вспыхнула и смущенно потупилась.

— Нет, но вы не такой, как все… и это не был подход.

— Простите, вы правы, вы просто были честной. — Холодная насмешка в его голосе удержала Джил от попытки что-нибудь ему объяснить.

Они уже подъезжали, когда Джил вновь заговорила:

— Вы можете оказать мне небольшую услугу? — Ей пришлось спрятать гордость в карман — обращаться к Джордану с просьбой было немыслимо трудно.

— Какую?

— Когда увидите в следующий раз мистера Ховарда, передайте ему от меня… передайте, что я прошу меня извинить. — Ховард будет разочарован, но не может же она рисковать своим счастьем только потому, что симпатичный старый джентльмен оказался романтиком и вбил себе в голову, будто именно от нее зависит, познает ли Джордан Уилкокс настоящую любовь.

После секундного колебания Джордан резко остановил машину и, повернув голову, негодующе взглянул на Джил.

— Вы хотите, чтобы я попросил у него за вас прощения?

— Пожалуйста.

— Извините, но это вам придется сделать самой.