Твоя любовь со вкусом горечи (СИ)

Глава 9

— Знаешь, Алина, я тебя никогда не любил! — буквально выплюнул эти слова бывший, когда мы с ним встретились спустя несколько недель, чтобы решить вместе с юристом, как мы поступим с его кредитом.

И ситуация была не в пользу Егора. Ему или надо было найти кругленькую сумму, чтобы вернуть часть моих накопленных денег, или, выплатив кредит вместе со мной, продать машину и вернуть мне половину от её стоимости. В любом случае, его план оставить себе машину, а меня в дураках, прогорел по той простой причине, что закон в данной ситуации был на моей стороне.

— И зачем ты мне это говоришь? Чтобы ещё сильнее упасть в моих глазах? Так не старайся, ты и так уже на самом дне. Ниже падать просто некуда.

Егор надменно изогнул брови, смотря на меня как на что-то мерзкое. И было смешно оттого, как он пытался сделать меня крайней, так сказать, главной злодейкой своих неудач, лишь бы спастись от осознания, что это он никчёмный мужчина.

— Следи за языком! Иначе кто знает, вдруг, возвращаясь поздно домой…

— Егор Романович, я также советую вам следить за своим языком, — строго произнёс нанятый мной юрист, Арсений Елисеевич, — иначе озвученные угрозы сыграют против вас. И теперь, если с моей клиенткой что-то случится, я направлю полицию по вашему следу.

Чуть не подпрыгнув на стуле, Егор всё же сдержался, промолчав, но почти не участвовал в разговоре, сидя с видом человека, чью гордость задели.

И порой я искоса смотрела на бывшего, радуясь, что я полностью освободилась от флёра любви и зависимости, благодаря чему могу видеть его настоящим, без прикрас и смягчений.

Вроде бы прошло всего семь лет, как мы поженились, а с нашей первой встречи восемь, но за этот короткий срок Егор заметно изменился, будто вся та гниль, что в нём таится, стала просачиваться наружу, отображаясь на его внешности.

Его черты лица будто заострились, хотя тут напрашивается слово озлобились, взгляд стал тяжёлым, на лбу и под глазами появились дорожки из морщин, на висках уже виднелись залысины, и в глаза бросался нездоровый, желтоватый цвет кожи.

Спустя где-то час мы с бывшим вышли из юридического центра, собираясь разойтись разными дорогами. Но он взял и дёрнул меня за руку, агрессивно спросив:

— Ты же спишь с соседом? Просто признайся. Скажи правду. Я должен… Нет, я заслуживаю её знать!

— А зачем тебе это? Даже если я скажу, что не сплю с Пашей, ты мне не поверишь. Ну а если хочешь ещё сильнее меня возненавидеть, то просто спроси у своей матери, что она думает обо мне. Уверена, она обольёт меня грязью с ног до головы.

— Да ты и мизинца её не стоишь!

— Соглашусь. Мне очень далеко до такой женщины, как Ангелина Петровна. И я искренне надеюсь, что я никогда не буду на неё похожа.

Фыркнув в своей излюбленной манере, Егор отпустил меня, быстро поспешив в другую сторону, словно ему было невыносимо находиться рядом со мной и он пытался убежать.

Ну а я медленным шагом направилась вперёд, уже заметив высокую фигуру Паши, приехавшего меня поддержать.

На вид суровый мужчина, с которым порой было страшновато даже здороваться, ведь казалось, что ты или ему не нравишься, или он не в духе, на деле оказался вежливым и сопереживающим человеком, готовым прийти на помощь малознакомой девушке.

И я заметила, что Паша никогда не оставлял дела недоделанными, подводя всё к логичному завершению. Даже сейчас, словно взяв за меня ответственность, он поддерживал меня, без намёка на сексуальную заинтересованность, и оставался рядом, ничего не прося взамен.

А на мой вопрос, когда я набралась смелости его задать, пытаясь понять, почему он вдруг стал моей опорой, он коротко ответил, что его мать была в похожей ситуации, но в детстве он ничего не мог сделать, чтобы защитить её от отца-тирана.

Больше мы эту тему не затрагивали, стараясь говорить только о чём-то хорошем.

— Он опять тебя оскорблял? — сразу всё понял Паша, открыв мне дверцу машины.

— А он больше ничего и не может, кроме как оскорблять женщину, которая ни в чём перед ним не виновата.

— Если он ещё хоть раз попробует испортить тебе настроение, то сразу же звони мне. Я с удовольствием поговорю с ним по-мужски.

Улыбнувшись в ответ, я удобно устроилась на кожаном сидении, стараясь больше не думать о Егоре.

Хватит. Его и так было слишком много в моей жизни, чтобы он и дальше появлялся в моих мыслях.

Любовь этого мужчины, если она вообще была, худшее, что мне пришлось испытать на себе. И я хочу забыть её как страшный сон, стереть это мерзкое послевкусие и жить дальше, без оглядки назад.

Теперь я знаю, что всё у меня будет хорошо, ведь балласт, тянувший меня на дно, был наконец-то сброшен.