Твоя по завещанию

Глава 18

Темнота была непроглядной, тишина — оглушительной, если не брать в расчёт периодическое шуршание в дальнем углу.

Свернувшись калачиком, я с головой нырнула под одеяло. Самые дурацкие мысли бомбили мою голову. Жутко до чёртиков, страшно до умопомрачения. Меня пробивало на холодный пот. Скованная паникой по рукам и ногам я минут десять пыталась успокоиться и утихомирить зашкаливающий пульс. Бесполезно. При малейшем непонятном шорохе я напрягалась как до предела сжатая пружина. Воображение рисовало зловещие картины из ужастиков. Я чувствовала себя маленькой девочкой, непуганой рассказами о неведомых чудищах…

— Руслан, — пропищала я, высовывая голову из-под одеяла.

Молчание в ответ.

— Руслан, — уже чуть громче, повторила я.

— М? — нехотя раздалось с противоположной стороны комнаты.

— Ты не спишь?

— Чего тебе, Кристин? — недовольно и лениво спросил он.

— Мне… мне… Можно я свет включу? — заикаясь, произнесла я.

— Зачем?

Ох, как на хотелось признаваться, но выбора не было…

— Мне тут страшно. Жуткое место. И в углу что-то шуршит, — жалобно проныла я.

Дядя громко хохотнул в ответ, вероятно, считая мое беспокойство надуманным и не обоснованным.

— Ты это серьезно сейчас? Шуршат мыши в погребе, скорее всего. Они тебя не съедят.

Сердце ускорило ритм.

Бесит. Раздражает. Я что по щелчку пальцев могу отключить все переживания?

— Вполне серьезно, — буркнула я в ответ, готовая вот-вот разреветься.

Что я могу поделать с собой, если состояние мое близко к панике? Если меня накрывает волнами ужаса, если я ощущаю себя здесь, в этом доме, в этой комнате, как в гробу?

— Ты издеваешься, Кристин? Тебе делать нечего? Просто закрой глаза и спи, — недовольно отозвался он, судя по скрипу дивана, переворачиваясь на другой бок.

Минута. Две. Три.

От непонятного ужаса я задрожала. Слёзы бесконечными горячими ручейками хлынули из глаз.

Не знаю, что со мной.

Истерика. Эмоции на пределе. Ещё чуть-чуть и окончательно сломаюсь.

Я снова нырнула под одеяло.

Трясло. Я судорожно сжимала ладони в кулаки, пытаясь не издавать и звука. Просто сложно психологически. И физически. Чувствую себя сумасшедшей.

— Эй, ты чего? — одним махом Руслан скинул одеяло с моей головы. В кромешной темноте его статный силуэт едва вырисовывался возле моей кровати. — Плачешь?

— Нет, — отозвалась я, шмыгая носом.

Он присел на край моей кровати.

— Кристина, ты чего? — он коснулся моего плеча, в голосе уже не было и грамма насмешки, скорее беспокойство и тревога.

— Я хочу домой. Мне здесь не нравится. Я не могу быть тут, — давясь слезами, наконец, выпалила я, отдаваясь во власть своих эмоций.

Я не поняла, как дядя оказался рядом. Близко. Как я очутилась в его крепких объятиях. Таких успокаивающих, надежных…

— Тихо, тихо. Все хорошо. Все временно, — шептал он, лёжа рядом, поверх одеяла, прижимая меня к себе, ласково поглаживая волосы.

Я нервно хлюпала ему в грудь, прячась, стараясь выровнять дыхание. Успокоиться нихера не получалось.

Не знаю, почему. Внутри что-то оборвалось.

Смерть отца, бесконечные переживания, нервы, поломанная психика — все это подкосило меня. Вчерашняя ночь, сегодняшнее тяжелое утро, этот внезапный переезд — окончательно убило во мне последние стремления быть сильной.

— Ну, чего ты, дурочка, — Руслан невесомо поцеловал меня в макушку.

Рядом с ним было спокойно. Касания убаюкивали. Я вдыхала его запах и постепенно расслаблялась. Страх отступал, напряжение отпускало мышцы.

Не знаю, сколько мы лежали вот так, молча и непозволительно близко, но мне не хотелось вновь оставаться одной.

— Давай, засыпай. Я буду рядом, — укладывая подбородок на мою голову, едва слышно проговорил он.

Я прикрыла глаза и почти сразу же провалилась в мягкую пелену сна.

Утро было поздним, пасмурным и холодным. Открыв глаза я не сразу поняла где нахожусь. Унылая обстановка. Бревенчатые стены и серый потолок из фанеры быстро вышвырнули меня в неприглядную реальность. Я поморщилась и лишь сейчас осознала, что до сих пор прибываю в объятиях дяди. Он не ушёл от меня этой ночью. Мы под одним одеялом, он плотно прижимается к моей спине своим телом, его дыхание чуть щекочет кожу на шее, а правая рука покоится на моей талии.

Улыбка. Глупая улыбка озарила мою ещё недавно недовольную физиономию. Улыбка, которую правильно было бы скрыть. Неуместная. Счастливая. Дебильная. Абсолютно тупая и глупая улыбка. Во все тридцать два.

Близость Руслана была приятной и чертовски возбуждающей. Я тихонько повернулась, оказываясь к нему нос к носу. Боже, какой он красивый! Безмятежное лицо, длинные темные ресницы, чуть приоткрытые губы, едва наметившаяся щетина на подбородке. До одури захотелось провести подушечкой пальца по его скуле, дотронуться до нижней губы, скользнуть к шее, очертить косточки ключиц…

К лицу прилип румянец, я вздохнула, отгоняя от себя эти мысли. Вот дура! Слюни развесила!

Дядя зашевелился, я поспешила закрыть глаза, прикинуться спящей.

Руслан убрал с меня свою руку, повернулся на спину, затем поднялся, очень медленно, плавно, стараясь не шуметь.

На миг я приоткрыла глаза. Дядя натягивал на себя темную водолазку. Моему взору открылась обнажённая спина, с парой небольших тёмных родинок на правой лопатке. У меня даже дыхание перехватило. Пожар на щеках разогрелся с новой силой. Я зажмурилась, ныряя носом между подушек, чтобы не выдать себя с потрохами. Проскрипев половицами, Руслан вышел из комнаты на кухню, щелкнул чайником, затем хлопнул входной дверью, видимо, решив прогуляться на улице.

Я поднялась. Первое, что ощутила после того, как выбралась из-под одеяла — холод. Пол был ледяной, по нему гулял сквозняк, сама температура в помещении была максимум градусов пятнадцать! Я потёрла плечи, надела тёплые носки, штаны, толстовку. Что же, стало чуточку теплее.

— Уже проснулась, — сказал Руслан, который возник в комнате с охапкой дров.

— Угу.

Я поспешила отвести глаза, дико его смущаясь. По-хорошему, стоит поблагодарить его за сегодняшнюю ночь, вот только как правильно эту самую благодарность сформулировать? Спасибо, что спал со мной? Ночевал? Был рядом этой ночью? Не слишком ли интимно это прозвучит? Пока я подбирала слова, Руслан сгрузил поленья возле печки и принялся разводить огонь.

— Спасибо тебе за… — я осеклась, выискивая правильное окончание фразы. — За поддержку. Сегодняшнюю.

От волнения руки вспотели, собрав волю в кучу я перевела взгляд на дядю. Он хитро улыбался.

— Не за что.

Из печки пахнуло дымом, языки пламени потихоньку сжирали дерево, окутывая его своими горячими объятиями.

— Мы же семья, я не мог оставить тебя одну, — уже серьёзно добавил он.

Я ухмыльнулась, вновь стараясь не смотреть в его сторону.

Ага. Семья. Только вот у меня к тебе чувства совсем какие-то не правильные, не семейные…

— Кстати, не думал, что ты боишься темноты и мышей.

Я нахмурилась. Усмешка скользила в его словах.

— Тут вообще есть где умыться? — игнорируя его фразу, спросила я, резво подскакивая на ноги.

— В коридоре душ и туалет.

Я посмотрела на Руслана, как на сумасшедшего. Кто вообще делает ванную комнату в коридоре? Что за идиотское строение с непонятной планировкой?

— Только там сейчас прохладно. Трубы с водой греются от печи. Как она разгорится, так и там потеплеет.

Я скептически осмотрела печь. Действительно, от неё в коридор шли две серых трубы до коридора. Вероятно, в душевую. Какая-то непонятная адская конструкция…

— А ещё там бойлер. Так что горячую воду придётся расходовать экономно. Не сильно плескайся.

Я с недоверием посмотрела на дядю.

— Что ещё? Там вместо унитаза не дыра в полу, надеюсь?

— Нет. Но если хочешь туалет именно этого формата, то в огороде такой имеется.

Я злобно зыркнула на дядю.

Эмоции, которые я испытывала к нему были настолько разными, что я самой себе удивлялась. От смущения к влюблённости, от непонимания до ненависти.

Качели. То вверх, то вниз. То ударить его хочется, то оказаться в его крепких объятиях.

— Кофе будешь? — прерывая мои раздумья, спросил Руслан.

— Буду. Если только он не растворимый.

Опять улыбка. Обезоруживающая. Манящая.

Я отвернулась.

Блин, дура, возьми уже себя в руки!

Кофе, пусть и сваренный на электроплите, был сносным. Как и завтрак из пары яиц и баночки обезжиренного йогурта. Туалет с душем тоже оказались не совсем стремными, как мне думалось ранее. Правда горячая вода в бойлере закончилась и домывалась я уже еле тёплой.

Когда я вернулась обратно в дом, застала Руслана лежащим на кровати, бесцельно тыкающего в пульт крохотного допотопного телевизора.

— Ты что-то пытаешься рассмотреть в эту куриную задницу? — фыркнула я, кивая в сторону мельтешащего цветными полосками экрана.

— Фу, как некрасиво, — отозвался он, осуждая мою грубость.

Я поправила полотенце на голове, уселась на стул, стоявший возле дивана. Несмотря, на то, что от растопленной печи в комнате стало тепло, пол все равно оставался ледяным.

— Я тебе нашёл ночник, — кивая в сторону пыльного светильника с железным плафоном, сказал Руслан.

— Уродский. Где взял?

— На чердаке.

Я брезгливо поморщилась.

— Пожалуйста, Кристин.

Его ирония была мною проигнорирована.

— А фен, случайно, ты не раздобыл?

Дядя вздохнул, сел на кровати.

— Нет. Ты же умение благодарить нигде не раздобыла, — вновь саркастично отозвался он.

Я осеклась. Ну, правда, он частично решил мою проблему. Теперь я не буду трусить спать в одиночестве. Наверное, не буду… Правильно было бы выдавить из себя «спасибо»…

— Окей. Обойдусь без фена. И с сырыми волосами похожу. Не заболеть бы только в этой вечной мерзлоте, — равнодушно парировала я, закидывая ноги на диван. Слова благодарности из меня никак не хотели звучать.

— Поищи сама. В ящиках шкафа или комода, например. Может найдёшь, — тыкая в очередной раз на кнопку пульта, ответил дядя.

Чуть поразмыслив, я поднялась со стула, принимаясь копошиться в бабкиных вещах. По шкафам и комодам в основном было рассовано постельное белье и одежда. Спустя минут десять я все же обнаружила дряхлый «Филипс» перемотанный изолентой в районе ручки. Фен был запрятан на антресоли, лежал в коробке. Интересно, он работает вообще? И не шарахнет ли меня током? На свой страх и риск, я все же решила посушить волосы, правда времени на это ушла уйма.

— Дома ты тоже со светом спишь? — поинтересовался Руслан, когда я, наконец, причесалась и заделала волосы в высокий хвост.

— Нет.

Я вновь плюхнулась на стул.

— Дома не страшно, — добавила я.

— Вот уж не думал, что ты трусишка, — ухмыльнулся дядя.

Я поникла, погружаясь в тоску. Непонятную, вязкую.

— Вообще такая фигня происходит со мной уже во второй раз. Не знаю, почему и с чем это связано, — понуро начала я, отчего-то решив открыться Руслану.

Дядя с интересом посмотрел на меня, принимая вертикальное положение.

— Я не боюсь темноты, не боюсь спать одна, но ночью меня до чёртиков пугают вот такие полузаброшенные, стремные сооружения, как дом, в котором мы находимся. Сразу паника накатывает, если темнеет и я остаюсь в подобном месте. Впервые со мной такое случилось, пять лет назад, когда мы с подругой Сашкой вечером забрели в полуразваленную школу. Мы были за городом у ее родителей в коттедже, вечером пошли гулять. Где-то на окраине посёлка нашли заброшку, ради интереса решили залезть туда, поднялись на второй этаж, а дальше я себя не помню. Я будто оцепенела от страха. Реветь начала, истерить. Успокоилась только когда Алекс вывела меня на улицу. До сих пор не могу адекватно объяснить себе, что произошло. Собственно, как и прошедшей ночью… Вроде никто за мной не гонится, не пытается напугать, не убивает, а ощущения, будто остаёшься наедине со своим самым большим страхом. Словно что-то нехорошее произошло со мной когда-то давно, в какой-то прошлой жизни, вот в таком вот мрачном заброшенном строении…

Руслан молчал и внимательно изучал меня, видимо переваривая полученную информацию. В какой-то момент я даже пожалела о том, что решила открыться ему, поделиться переживаниями. Наверное, считает меня сумасшедшей или глупой курицей, которая прикрывает боязнь темноты нелепыми выдумками.

— Не хочешь прогуляться? — вдруг предложил он.

Я ждала чего угодно. Подколок и издёвок, сочувствия и сопереживания, но никак не приглашения на прогулку.

— Пока нет дождя и снега и ветер не сильно задувает. Пройдёмся по округе, — добавил он.

— Хорошо, — немного растерянно кивнула я, довольно быстро соглашаясь.

Дядя поднялся на ноги, направился прочь из комнаты.

— Только все равно оденься потеплее. Не хочу, чтобы ты заболела, — обернувшись добавил он.

В пасмурную погоду, на фоне хмурого неба, деревня казалась совсем убогой. Сплошное серое пятно. Ничего яркого. Глазу не за что зацепиться. Беспробудная депрессия — именно так я бы охарактеризовала увиденное.

Руслан захлопнул калитку и приблизился ко мне. Неспешно мы зашагали вверх по дороге, мимо пустых домов с покосившимися деревянными заборами и выцветшими жестяными крышами.

— Я тоже до девяти лет спал с включённым светом, — начал дядя, глядя куда-то вдаль перед собой. — Боялся монстров из-под кровати, — хохотнул он.

Я с удивлением, как-то иначе, взглянула на Руслана. Да ладно? До одури уверенный в себе, довольно жесткий в решениях, где-то непоколебимый владелец известного скандального клуба и боялся темноты? Быть не может. Ощущение создавалось, что он сделан из стали и чувство страха в любом возрасте ему чуждо.

— Мама ужасно злилась на меня за это, — добавил он.

— Злилась?

— Да. Говорила, что таким образом я стараюсь привлечь внимание.

Я примолкла. В какой-то момент захотелось посочувствовать Руслану, но я вовремя прикусила язык.

— А ты помнишь свою мать? — неожиданно спросил он.

Этот вопрос не стал болезненным для меня. Я потеряла маму сразу после рождения. Отец сказал, что она попала в аварию на машине и шанса на выживание не было… Вот так в авариях я лишилась обоих родителей…

— Я ее даже не знала, — равнодушно отозвалась я, пожав плечами. — Да и папа не особо делился воспоминаниями. Конечно, мне, как и любому ребёнку хотелось расти в полной семье, но… Как бы грубо это не прозвучало я никогда не скучала по матери. Наверное, потому что не знаю, каково это материнская забота и любовь.

Руслан перевёл задумчивый взгляд себе под ноги. Его дорогие кроссовки контрастировали с грязной, едва припорошенной снегом, деревенской дорогой.

— Почему ты спрашиваешь о ней?

— Просто стало интересно, — не поднимая глаз, отозвался он.

— А ты? Ты знал мою мать?

— Нет. Только слышал о ней от твоего деда и видел на фотографии…

Руслан спрятал руки в карманы куртки, выдерживая задумчивую паузу, словно сомневаясь, рассказывать дальше или нет.

Мы не сговариваясь остановились. Я терпеливо ожидала продолжения истории. В отличие от дяди я даже никогда фото своей матери не видела. Более того, отец намеренно избегал упоминаний о ней.

— И? Что дед о ней говорил? Какая она была? — не выдержала я.

— Да ничего такого, — пожал плечами он, продолжая путь.

Я поспешила следом, нутром чувствуя, что Руслан чего-то недоговаривает.

— Ты, кстати, внешне очень похожа на нее. Ну, если судить по той фотографии.

— Похожа?

— Да. Схожие черты лица, такие же светлые волосы. Хороша собой.

Последнее слово словно вырвалось случайно. Он осекся, быстро замолкая, а я не посмела больше интересоваться своей матерью. Не знаю почему. Возможно просто не хотела, возможно боялась узнать что-то лишнее. Например то, что заставит меня горевать о ее смерти…

Оставшаяся часть нашей прогулки по разбитым дорогам забытой богом деревни прошла практически в полной тишине.

Уже к четырём часам дня начало темнеть. От безделья и скуки в восемь я завалилась спать.

Стоило головой коснуться подушки, я погрузилась в сон. Мрачный, наполненный какими-то жуткими воспоминаниями прошлого.

Я ощущала себя ребёнком лет пяти-шести. С растрёпанными хвостиками на голове, в заляпанном белом платьице и светло-зелёных, смешных сандаликах. Вокруг незнакомая комната, с выцветшими, местами облезлыми обоями и криво висящими шторами. Оглядевшись, я несмело шагнула за дверь, в тёмный и узкий коридор, свернула направо, увидела крохотную кухню, плотно уставленную мебелью, с кучей немытой посуды и драным линолеумом на полу. Дальше по коридору раздался то ли смех, то ли всхлип. Я пошла на звук и оцепенела, когда увидела перед собой мать. Да. Ту самую женщину, которую не помнила и, как мне казалось, никогда не видела. Она, молодая и вполне себе симпатичная, расплылась по дивану, широко раздвинув ноги, запрокинув голову. Глаза ее были полузакрыты, губы застыли в довольной улыбке. Мама что-то невнятно бормотала, периодически истерично хихикая, возле неё, на полу, сидел неизвестный мне парень. Тощий, с длинной челкой. Он тоже был не в себе: опустил голову на грудь, пускал слюни.

Меня обуял ужас, когда я поняла причины состояния матери. Возле неё, на круглом журнальном столике был рассыпан белый порошок, рядом с ядовитой горкой лежала пара скрученных из бумаги трубочек.

— Криска, — брезгливо буркнула родительница, переводя на меня свой туманный взор. — Че тут делаешь? А ну, брысь! — сказав это, она швырнула в меня подушкой.

Я заорала. Громко, пронзительно. На грязное платьице полетели крупные капли слез, детские пальчики крепко сжались в кулачки.

Тощий зашевелился, очухиваясь и матерясь.

— Че орешь, дрянь! — с трудом ворочая языком, возмутилась мать.

Она еле поднялась на ноги, приблизилась ко мне, замахнулась и…

Я проснулась. Резко села на кровати, жадно хватая ртом воздух. Вся в холодном поту, руки дрожат. Давно забытый ужас окунул меня с головой в прошлое. Я вспомнила. Я все вспомнила…