Ты ждала меня, Заруна? (СИ)

Темно и сыро. Где-то в стороне капля за каплей, оглушая эхом и раздражая воспаленный слух, ныла капель. Кап. Кап. Кап. Слишком сыро. Шероховатая подстилка давит в локоть и бедро. Не могу поднять тяжелые веки и пошевелить затекшими руками. Глаза затянуты затхлой тряпкой, а руки впереди крепко затянуты ершистой веревкой. Вздохнула и закашлялась от холодного и гнилого воздуха. Где я? Кряхтя и постанывая, попробовала сесть. Ноги не связаны, это хорошо. Осмотреться не реально, поэтому стараюсь прислушаться к окружению, чтобы хоть что-то понять. Тишина. Лишь эта тоскливая капель. Кап. Кап. Кап. Поежилась от холода и попыталась сосредоточиться. Но вместо трезвой мысли в груди настойчиво захныкала паника. А потом этот звук…

– Тут кто-нибудь есть? — настороженно прошипела я, не узнав свой голос.

В ответ тишина и эта капель. Кап. Кап. Кап. Дрожь колотит все тело так, что цокотят зубы. Послышался снова этот короткий легкий шорох и негромкий звон метала о метал.

— Есть тут кто-нибудь? — жалостливые нотки моего голоса пугающе хрипели. — Пожалуйста, ответьте… Кто-нибудь!

Опять пугающий загадочный шорох. Жутко. Мозг лихорадочно принялся анализировать ситуацию, в которой я оказалась, и что к этому привело. Помню, как я безрассудно пустилась в преследование, чтобы узнать, с кем должна была встретиться Мара. Потом, не подумав, вошла в лифт, чтобы спуститься вниз, в подвальное помещение Дома Торжеств. Там меня сразу связали и дальше это раздраженное лицо старшей шиасу. Потом ее фраза про таинственную хаягетту и что она получит то, что требует. А далее темнота. Сейчас, придя в себя, я обнаружила, что нахожусь в гулком пустынном помещении с мерзкой капелью и эхом как в пещере. Еще связаны руки и завязаны глаза. Ладно, руки, но почему закрыты глаза? Зловещая тишина, разбавляемая жутким звонким капанием, приводила меня в ужас. Плюс эта противная сырость, заставляющая меня трястись, как осиновый лист. Я снова крикнула:

— Кто-нибудь! Пожалуйста! Отзовитесь!

— Что вопишь, как резанная?! — услышала я, наконец, чей-то недовольный скрипучий женский голос. — И так тошно!

— Мамочки! Кто вы?! Скажите что-нибудь. Где мы? Что мы здесь делаем?

— Какая разница?..

— Как какая?! Я ничего не вижу. Помогите мне, пожалуйста!

— Вот трындычиха! — голос недовольно переместился чуть в сторону. — Не могу я тебе помочь. Я прикована к стене цепью. И меня предупредили с тобой не разговаривать.

— Кто предупредил? Зачем? Что им от меня нужно?

— Сколько текста! Прикрути фонтан, и так тошно!

— Кто вы? Скажите хоть что-нибудь. Мне очень страшно! Пожааалуйста!

Она со стоном выдохнула и зашевелилась, звонко зазвенев цепью.

— В пещере мы! — соизволила ответить моя соседка. — Заключили нас сюда. Тебя принесли в отключке часов десять назад. Стража велела с тобой не разговаривать, иначе мне будет несладко, но, видимо, мне будет несладко, если ты будешь вопить, как умалишенная.

— Зачем они меня сюда притащили?

— А мне почем знать? Они не отчитывались.

— А что это за место?

— Мне откуда знать? Пещера. Огромная пещера. Эта долбанная капель уже достала меня! И эта дурацкая сырость!

— Ты давно здесь?

— Два дня.

— А почему ты здесь?

— Ууу! Сколько вопросов! Тебе не сложно помолчать?! Так было хорошо, когда ты спала.

— Умоляю вас! Только не молчите! Это хоть как-то спасает меня! — взмолилась я. — Что это за пещера? За что вас сюда посадили?

— Ты что, разве еще не догадалась? Ты вообще откуда? Верно, из центральных районов… — цепь снова зазвенела и я догадалась, что она села поуютней.

— Я из Ира.

— Ааа… значит, еще веришь в сказки о добрых наездниках.

— О чем вы? Я вас не понимаю!

— Пещера эта — тайник, где держат недовольных и провинившихся. А потом передают таракам. Тебе бы нужно знать об этом. Все, кто живет на побережье, уже давно знают, что наездники заключили договор с тараками и потихоньку подкармливают их людьми взамен на вольную рыбную ловлю за границей поля. Ведь бедненьким крылатым дружкам наездников так хочется рыбки! А если прервется поставка свежей рыбы, что будут кушать несчастные ниясыти?! Вот и расхлебываем мы, простые люди, нужды правителей Иридании. И сказать, главное, ничего не можем. Ведь как противостоять наездникам? Говорят, тараки бояться ниясытей. Да их все боятся! Столько силищи! — женщина недовольно фыркнула и заерзала.

— Не говори так! Ведь наездники — защитники Иридании! Без них мы бы никогда не выгнали тараков из Иридании и люди бы навсегда остались рабами!

— Наивное дитя… — голос ее прозвучал даже сочувствующе. — Ты еще веришь в эти россказни? Когда такое было? Много лет назад. А теперь… — она иронично цокнула. — Когда-то они нас защищали… теперь продают… — глубокий вздох сообщил, что моя собеседница пребывает в апатии.

— Но ведь тогда можно их наказать за это!

— Глупая ты! У них все шито-крыто. Поди докажи, что это они делают. Знаешь, как бывает. Факт преступления есть, а доказательств нет. Нет, деточка. Они знают, что делают. Там все повязаны. Брюхо ниясыти дороже жизни людей.

Волосы на голове встали дыбом от сказанного. Неужели это правда?

— Но ведь ятгор… Лахрет Ноа! Он же постоянно на границе! Он ищет пути решения этой проблемы! Он знает и хочет помочь!

Пауза. Женщина задумалась.

— Таких, как этот парень, осталось очень мало. Что он сделает против налаженной системы? Этот… главный… Тирет. Он же ему палки в колеса постоянно тычет. Что может этот ятгор против лорта? Видела я его один раз. Правда, честный человек, но таких как он слишком мало и они не имеют силы.

— Лахрет теперь лорт! Он сможет! — выпалила в сердцах я и приподнялась на колени, повернувшись лицом к голосу.

— Лорт? — она была явно удивлена. — Хм… все равно. Он слаб против Тиретовой машины. С ним Мара. Она страшная язва и гремучая пещерная змея. С ее королевой никто не справится. Так что не стоит напрасно тешиться его повышением. Его быстро поставят на место.

— Он сильный! Он сможет!

— Чего ты так его защищаешь? Родственница что ли? — я закусила губу, не решившись признаться, кто я. Но она не слишком и докапывалась: — А! Неважно! Может, что-нибудь когда-нибудь и сдвинется. Но что нам до этого? К тому времени нас уже оприходуют тараки… — голос ее дрогнул и затих.

От этих слов у меня внутри все связалось в тугой узел.

— А ты как сюда попала?

— Поймали на браконьерстве. И вместо суда, сюда посадили.

— Браконьерстве?

— Угу. Веришь, что все в Иридании послушны закону? Может, в центральных районах еще кто-то и чтит закон, а на границе все пытаются выжить. Признаю, я одна из тех, кто выживает. Захотелось хорошей жизни, и поддалась на уговоры дружка. Мол, деньги легкие. Подумаешь, порыбачим немного в запретной зоне… не тут-то вышло. Поймали нас на первом же деле. Вот, теперь буду отдуваться с тараками. А ты как сюда попала?

— Перешла дорогу одной шиасу… — и тут до меня отчетливо дошло, что со мной произошло, и какая участь меня ожидает.

— Не Маре случайно? Только она сюда может запраторить.

— Маре… — у меня внезапно к горлу подступил ком, и сперло дыхание от безнадежности моего положения.

— Змея пещерная… — зло прошипела моя собеседница. — А звать-то тебя как?

— Лана… — мой голос уже предательски дрожал, и я еще силилась сдержать нахлынувшую обиду.

— Хм… знакомое имя… Эй! Ты чего! — вздернулась она, увидев мою реакцию.

Я плюхнулась набок и скукожилась от панического ужаса, внезапно охватившего меня. Сначала тело затрусило от судорог немой истерики. Затем, через стоны прорвались всхлипы и плачь. Слезы потоками полились из моих глаз, моча зловонную тряпку. Больная фантазия рисовала печальный исход. Я подумала о Забаве, моей маленькой и смелой девочке. Что будет с ней? Ведь я столько времени уже не была рядом, а ее детский сон очень чуткий. А как же Лахрет? Что он сейчас делает? Он должен искать меня. Но как он будет искать? Где? Надо верить, что он сможет, но сейчас верилось во все очень плохо. Паника запеленала мой разум, туго утянув сознание. Я конвульсивно дергалась от истеричных рыданий и не могла обуздать себя. Не знаю, сколько это длилось. Но потом медленно пришла в себя и продолжила, молча, лежать на полу, ощущая гулкую опустошенность.

— Все? Закончила? — услышала я настороженный голос.

Я ничего не ответила, продолжая по инерции медленно туда-сюда сгибать и разгибать колени.

— Эй! Как там тебя! Лана! Успокоилась?

— Да… — еле слышно просипела я и, наконец, замерла. — Что теперь будет…

— Слушай… я тут подумала… от тебя так разит ниясытьским запахом. Ты, случайно, не наездница?

— Да.

— А ненароком, не та ли ты Лана, что прошла обряд единения с дочерью королевы Мары, Кары? Лана Арамс? — осторожно предположила она.

— Я.

— Обалдеть!!! — она еще выпалила пару нецензурных фраз. — Мара точно рехнулась, раз решилась на такой дикий шаг!.. Неее… она правда умом тронулась…

— Что теперь будет с моей малышкой, — снова всхлипнула я, ощущая, как к груди подступает очередной приступ.

— Ее не посмеют тронуть. Другие ниясыти защитят, пока…

— Что значит «пока»?! — я немного протрезвела от тумана слез.

— Пока… Она ведь королева, хоть и маленькая. Но надолго ли, я не знаю. Мара, скорее всего, сделает все, чтобы замести все следы и придумает, как избавиться от последней улики и связующей нити мира с тобой. Я знаю, что ниясыти слишком привязаны к своим наездникам. Они видят их везде. Слышат их везде… Хм… Твою кроху не тронут, пока она полна сил. Но разрыв с тобой ее ослабит. Насколько мне известно, малыши в первое время очень сильно нуждаются в своем наезднике, особенно во время сна. Ей осталось мало времени. И тогда Мара что-нибудь придумает, уж не сомневайся. А глаза тебе завязали, чтобы скрыть место, где ты находишься, чтобы ниясыти тебя не нашли… — женщина на минуту смолкла, в то время как я пыталась совладать со следующим приступом истерики. Потом она торжественно воскликнула: — Это многое объясняет! Но вопрос в другом. Почему Мара рискнула пожертвовать молодой королевой — надеждой всего Ира и даже Иридании? Ведь во всей Иридании осталось так мало королев. Словно кто-то активно занимается их истреблением. Единственная королева, которая дает дочерей-королев — это Кара. И та уже давно не приводила королевы. Столько лет… А теперь, когда в мир пришла надежда… и лишить наездницы самую перспективную королеву! Это… это… — она задохнулась от возмущения.

Я продолжала всхлипывать. Слышу, женщина зашевелилась и подобралась ближе ко мне.

— Слушай! А это идея! Лана! Прости… иата Лана. Я знаю, наездники тесно связаны друг с другом и слышат друг друга, где бы ни были. Это правда?

— Не пробовала. Я всегда была рядом с моей Забавой. Мне не зачем было ее звать издалека.

— Теперь есть такая потребность. Попробуй! Может, мы сможем выбраться отсюда раньше, чем прибудут тараки?

— Ладно… я попробую… — я успокоилась и приободрилась.

Села. Сделала глубокий вдох и выдох. Успокоиться после такой мощной истерики — дело ни из легких. На это я потратила массу времени и силы воли. Мысли разбежались по полкам и помогли сосредоточиться. Потом попыталась коснуться сознания моей малышки. Я думала только о ней и представляла ее образ.

— Забава! — звала я ее. — Забава! — но в ответ ничего не могла услышать.

Я продолжала снова и снова звать свою малышку, все сильнее и сильнее сосредоточивая свой разум на ней. А потом, вдруг, вспышка и яркий свет. Меня куда-то потянуло, как в топь. А далее… Моргнула. Что-то не так. Тело как-то по-другому ощущается.

— Забава? — снова позвала я.

— Я здесь, — послышалась ее робкая мысль.

Я попыталась оглянуться и увидела… это не мое тело! Вроде бы понимаю, что лежу на циновке в пещере, и в то же время, я уже не я, а мое тело имеет четыре лапы, крылья, хвост и серебристую гладкую лоснящуюся кожу. Я сознанием в Забаве, как будто контролирую ее. Она нерешительно отозвалась и спросила, где я.

— Меня спрятали в какой-то пещере, — ответила ей.

— Я хочу к тебе. Мне очень плохо… — грустно ответила моя девочка.

— Я не могу, крошка. Но что сейчас происходит? Я чувствую тебя.

— Я пустила тебя в себя. Тогда я лучше тебя слышу. Ты далеко. Мне сложно находить твой разум. Я дала тебе зацепиться за себя. Я буду слушаться. Веди меня.

На глаза накатились слезы, только теперь слезы облегчения. Я могу найти выход. Мне его укажет Забава. Надо только правильно всем воспользоваться. Что делать? Надо срочно найти Лахрета и поговорить с ним! Но как? Потом решу. Пока что ищем Лахрета. Я захотела встать и понимаю, что тело Забавы легко слушается моих приказов. Как будто куклой управляю, только издалека.

И вот теперь я, Лана-Забава, поднимаюсь с постели, где оставила ее, выходит, около суток назад, и увидела рыбу на столе. Ее любимая. Желудок жадно сжался в приступе голода. Я велела есть, и она поела. Ощутила, как силы наполняют мышцы. Дальше что? Подхожу к дверям. Легко открыла и выглянула наружу. Уже знакомый сумрачный полуосвещенный коридор. Выхожу. Куда идти? Где Лахрет может быть? Он не должен оставить после моего исчезновения Забаву одну. Но кто может знать, где Лахрет? Лирит. Это идея. Надо найти Лирита. Он точно знает, где его наездник. Значит, ищем выход на улицу и на настэ. Повернула голову направо и увидела выход на узкий балкон, огражденный ажурными коваными перилами. Направилась туда. Ступила на теплый пол балкона и остановилась. Посмотрела на ясное небо. Раголар стоял в зените.

— Забава, ты слышишь Лирита?

— Нет. Я его не слышу. Он не здесь.

— Значит, и Лахрета здесь нет, — расстроилась я.

Но тогда что? Надо найти тех, кого я знаю. А кого? Натона Нарана. Еще… ммм… Шиму. Но разве она тут будет? И главное, захочет ли мне помочь? Велю Забаве взлетать. Тяжелый взмах крыльями и я уже парю в воздухе. Взмахи крыльев короткие и лихорадочные. Много сил уходит на то, чтобы держаться в воздухе. Теперь я понимаю, чего стоит малышам учиться летать. Организм растет быстро и крылья никак не могут соотнести силы и систему внутреннего равновесия с собственным размером. Но все-таки лечу. Поднимаюсь вверх. Сверху лурс или Дом Торжеств, где только вчера громко играла музыка и все поздравляли нас с Лахретом с заключением союза, казался пустым. Лишь изредка кое-где выскачет во двор какой-то слуга помахать тряпкой или метлой. Вверху парило около семи ниясытей. Все незнакомые. Что делать? Настэ на концах «лепестков» лурса образовывали ровные решетчатые шапки, едва заметные снизу. Не буду тратить напрасно силы на полет. Сяду на настэ и оглянусь. Попробую просканировать здание. Забава подскажет, как сделать. Крылья послушно сложились на спине, и я легко расставила лапы на мягкой сетке настэ.

— Забава, ты можешь просканировать здание? Надо найти кого-то знакомого.

— Хорошо, — откликнулась она и закрыла нижние веки.

Вокруг все посинело и приобрело размытые контуры. Неодушевленные предметы светились белым светом, а одушевленные переливались перламутром и светились разными оттенками от розового до фиолетового.

— Кого ты видишь и знаешь? — спросила я ее.

— Я не вижу Лахрета. Здесь есть Краф. Тот мужчина, что был с тобой вчера. Вот он идет по среднему коридору.

И она навела резкость на ярко-белый силуэт человека с синим светящимся шлейфом. Он спокойно перемещался по коридору. Остановился, открыл двери. Не шевелится. Затем он развернулся и быстро помчался прочь. Он, видимо, что-то искал, но не нашел. Как же мне с ним связаться? Он, наверняка, знает, где мой Лахрет. Смотрю, он побежал. Замер возле шахты лифта. Потом пустил его вниз. Я решила проследить, куда он выйдет. Если на улицу, тут же подлечу к нему и попытаюсь установить связь. Вот он уже в нижнем холле. Быстро идет к выходу, поднеся руку к голове. Видимо, звонит кому-то на коммуникатор. Я было уже собралась спрыгнуть с настэ и подлететь к парадному входу, откуда должен был выйти Краф, но тут…

— Что ты здесь делаешь?! Ты должна быть в своей комнате и ждать! — строгий голос мысли заставил меня вздрогнуть и оглянуться назад.

Кара! Старшую королеву трудно не узнать. Горделивая осанка, мягкие и плавные переходы линий тела и крыльев. Тонкая изящная шея. Ровная спина. Чистая порода! Ни одной лишней горбинки и неровности. Лучший образчик. Королева… Старшая королева!

Она грозно изогнулась и опустила голову на уровень груди. Мой-Забавы хвост нервно ударил об бок — признак нервного напряжения и несогласия. Я ответила за Забаву:

— Ищу Лирита.

— Он улетел. Немедленно отправляйся назад в свою комнату.

— Не хочу! — я упрямо вскинула голову. — Я должна найти Лирита!

— Я еще раз повторяю! — Кара грозно сверкнула глазом. — Он улетел со своим наездником. Ты должна быть в своей комнате.

— Почему?

— Так велела Мара!

Меня всю перекосило от упоминания этого имени и тут же вызвало бурю протеста и гнева. Я НИКОГДА НЕ БУДУ СЛУШАТЬ МАРУ! Грозное шипение вырвалось из груди вместо ответа. В животе судорожно свело, и уже через две секунды вокруг образовался перламутровый пузырь поля. Сработала естественная защита на внутреннее негодование. Потом, следуя сильнейшей эмоции, испытываемой мной, Забава опрокинула голову и протяжно тоскливо затрубила, громко и призывно. В этот стон вошла вся ненависть и обида, рожденная мною в сырой пещере моего заключения. Кара дрогнула, изумленно подняв голову над спиной. А затем изогнулась в спине как кошка и гневно затрубила в ответ. Ее голос звучал глубоко и страшно. Его эхо отразилось ото всех зданий глыбы, на которой гнездились человеческие строения. Затем Кара расправила широко крылья, закрыв ими Раголар. Темные извилины жил и сосудов рисовали замысловатый узор на ее светло-кремовых перепонках крыльев. Она слегка приоткрыла рот и грозно зашипела.

— Ты немедленно пойдешь в комнату! Иначе… — Кара наклонила голову.

— Что иначе?! — я повторила ее жест, ощутив, как крылья Забавы зашелестели над спиной, словно отражая действия старшей королевы.

— Я раздавлю тебя, как насекомое! — она тоже раздула пузырь своего поля.

Внутри все задрожало от страха, но боялась Забава. Я же пребывала в гневе. Я не собиралась уступать. Ведь что может сделать мне королева? Разве Забава может пострадать? Так я тогда думала. Наши поля столкнулись и! слились в одно целое. Еще миг, и Кара шагнула ко мне. Я слышала, как рокотало у нее в груди. А потом она замахнулась и с силой опустила лапу на плечо Забавы. Дикая боль обожгла плечо, и Забаву откинуло в сторону. Я выпустила когти и успела вцепиться в решетку настэ, поэтому мою девочку не выкинуло с площадки. Плечо мгновенно опалила жгучая боль и я почувствовала, как кровь тонкой струёй потекла вниз на решетку. Кара грозно нависла надо мной, повторив свое требование. Она посчитала, что силовое «наставление» подействует на непокорную «дочь». Однако старшая королева глубоко ошибалась. Я услышала, как несогласный стон вырвался из горла Забавы. Затем, качнув протестующе головой, она упрямо изогнулась и, ловко вывернув из-под нее, прыгнула ей на спину, вонзив тонкие и слабые коготки в бархатную нежную кожу. Кара дернулась и попыталась скинуть Забаву, но мы держались так, чтобы она не достала нас. Она замерла, думая, что делать. Наверное, со стороны это выглядело странно. Взрослая королева, сильная и уверенная в себе, пытается стряхнуть неприятное маленькое обстоятельство со своей спины.

— Что вы делаете?! — услышала я грозный возглас со стороны и обернулась.

Рядом приземлилась на площадку Шима! Королева излучала непонимание.

— Остановитесь! Кара! Ты же погубишь ее!

— Не лезь! — зашипела Кара на вмешавшуюся молодую королеву. — Это не твое дело!

Я-Забава, повернулась к Шиме и, понимая, что я не справлюсь, всхлипнула:

— Шима! Она меня не пускает отсюда искать мою Лану! Она заставляет меня слушаться Мару!

Шима на мгновение замерла, выражение ее морды изменилось, и она смерила меня взглядом.

— Я чувствую в тебе силу человека! Ты ведома своей наездницей, — сделала она вывод и сверкнула глазами.

— Не вмешивайся! — взбешенно взревела Кара, оскалив ряд коротких, но острых зубов. — Я раздавлю ее строптивый характер! Никто не смеет ослушиваться меня, Кару! Я — главная королева!

— Шима! — всхлипнула я, взывая о помощи, так как чувствовала, как из меня стремительно уходила сила.

Мне говорили, что защитное биополе ниясыти забирает у них массу энергии и лишает их сил. Я ощущала, как слабеет каждый мускул тела. Я понимала, что не смогу дальше держаться, а покориться не имею права. Кара вынуждала меня сдаться и не искать саму себя. Как я могу? Ведь тогда я погибну! И тут Шима неожиданно раздула свой пузырь поля и решительно слилась с нашим. Теперь она была рядом со мной и я почувствовала, как медленно спало напряжение. Изогнув спину, Шима угрожающе зарокотала, как только что делала это и сама Кара. Она задрала голову, пугающе закатив глаза, и велела мне стать рядом. Я проворно соскользнула со спины Кары и отскочила в сторону, послушно подойдя к младшей королеве. Теперь я не одна и мы с Забавой сумеем противостоять старшей королеве. Она расправила свои широкие крепкие крылья и бросила старшей королеве;

— Не смей ее трогать! Она еще слишком мала и слаба, чтобы противостоять тебе! Ты погубишь ее! Она принадлежит Лане!

— Я не собираюсь ее губить. Только проучить, чтобы она знала, как это — не подчиняться старшей королеве! И кто такая Лана? Я не знаю никакой Ланы! — гордо задрала голову Кара и еще сильнее прогнулась. — Если ты не отступишь сейчас, я тебя раздавлю! Так что лучше не вмешивайся.

В глазах Шимы на миг промелькнуло сомнение и навязанный с детства страх перед Карой, но уже через несколько секунд, смерив меня теплым взглядом, младшая королева встряхнулась и упрямо ответила:

— Не сможешь!

— Тогда не смей обижаться! Ты получишь по своему упрямству!

Они начали кружить, а меня резко выбросило из их круга. Чувство было такое, словно выкинуло из-под теплого одеяла в ледяную комнату. Однако я продолжала их слышать. Они не разговаривали, а закружили в странном медленном танце, угрожающе друг на друга шипя и воя, как это делают дикие коты. Не кидались друг на друга, не били, лишь кружили и на высоких децибелах выли друг на друга. Затем они замерли и замолчали. Стало легче дышать. Я смотрела на двух взрослых королев и только сейчас начала боятся. Это было пугающее зрелище. И скорее не визуально, а изнутри. Они давили внутренними силами, источая звуки в невероятном диапазоне. От милинизких до мегавысоких. От этого даже воздух волновался. Бой королев! Я-Забава встревожено протяжно протрубила и опустила взгляд. Внизу вокруг Дома Торжеств высыпало море людей. Они стояли, задрав головы, и с вытянутыми лицами следили за происходящим в небесах. Тогда я подняла голову и остолбенела в шокирующем недоумении.

Небо плотно затянуло стальными и серебристыми телами. Шелест крыльев в своем многоголосии оглушал и делал эту сцену еще более значимой и из ряда вон выходящей. Такого я никогда не видела. Они все, как один, опустили головы, пристально и молчаливо наблюдая за происходящим на настэ. Никто не выдавал ни звука, от чего становилось еще моторошнее. Слышались хлопки, сообщающие о прибытии все новых и новых ниясытей, словно кто-то невидимый созывал всех на роковое зрелище. Казалось, что воздух вокруг весь дрожал от их взмахов. А потом… они затрубили низко и глухо. Этот протяжный, тревожный зов заставил перевернуться все внутренности от потрясения. Рядом из зияния, разорвав пелену пространства, возникло еще три королевы. Одна из них отделилась и села рядом со мной, распахнув надо мной защитное крыло. Она была очень стара, но от нее исходила энергия, которая утешала меня и расслабляла одеревеневшие мышцы.

— Объясни, что здесь происходит?! — спросила она меня.

Ответить я не смогла, лишь поглядела на борющихся королев. Они продолжали смотреть друг на друга, переминаясь с лапы на лапу, словно в каком-то забытом ритуальном танце. Перестав оглядываться по сторонам, я-Забава опустила голову до самой земли и зашипела в сторону противостоящих королев. Я попробовала раскрыть крылья, но стоящая рядом королева, не дала. Позади снова послышались хлопки. Боковым зрением, заметила, что теперь прибыло много ниясытей с наездниками. Они опускали их на землю и поднимались в небо, присоединяясь к странному небесному хороводу, как к древнему танцу.

— Что здесь происходит?! — повторила стоящая рядом старая королева. — Я не могу услышать их.

— Кара требует моего подчинения, — коротко отмолвила я, не отрывая взгляда от противостоящих королев.

— Я — Орта, — представилась старая королева. — А ты — Забава? Не так ли? Я чувствую в тебе силу человеческой воли. Ты со своей наездницей… она тебя ведет, не так ли?

Я оглянулась на нее, удивившись чутью старой королевы. Они знают. Они чувствуют, когда что-то в других меняется. Вдруг, она зарокотала и в момент раздула вокруг себя пузырь. Она хотела войти в радиус борьбы младших королев, чтобы остановить их. Но Кара не дала. Повернув на нее голову и недовольно оскалившись, она недовольно дернула головой. Пузырь поля Орты не смог слиться с их пузырем, как бы она не старалась.

— Кара не пускает! Она все еще сильна! — потрясенно произнесла Орта и легко убрала свое поле.

Глаза Кары зловеще перелились фиолетовым перламутром, от чего сердце испуганно ёкнуло. Орта глянула на меня:

— Шима слабеет… Она долго не сможет противостоять Каре…

Я обеспокоено подняла глаза на старую королеву. Эмоция обреченности и тоска заставила меня издать грудную трель, переросшую в трубный зов. Парящие вокруг ниясыти повторили за мной, от чего мой зов стал еще более печальнее. Орта не решалась. Позади продолжались слышаться хлопки выхода из зияния ниясытей. Небо потемнело от тел и крыльев. Орта сложила крылья и просто, молча, стала наблюдать за развитием ситуации. Она не могла ничего сделать и вмешаться. Я застонала, и воздух дрогнул от отзыва многоголосого хора на небесах. Я словно почувствовала, что они поддерживают меня, вторя моему сильному волнению. Страх сковал тело. Я не знала, что делать.

— Забава! — среди какофонии звуков я услышала знакомый, громкий зов.

Оглянулась влево, откуда меня звали. И увидела. Верхом на Лирите с искаженным от сильного волнения и страха лицом сидел Лахрет. Он боялся. Дико боялся. За Забаву. За то, что могла сделать с ней Кара в этой ситуации. Сердце бешено затрепыхалось в груди от волнения. Он здесь! Только одно его присутствие придало мне сил. Я должна с ним встретиться! Но я не могу позволить, чтобы кто-то по моей вине погиб, защищая меня. И тогда я поняла, что делать. Развернувшись к противоборствующим королевам, игнорируя зов нура, я легко раздула пузырь поля и шагнула к ним. Мое поле свободно слилось с их, и я снова оказалась рядом. В памяти всплыли слова, однажды сказанные Забавой о Маре: «Ее чувства сильно бьют». Я знала, что причиняет боль ниясытям, особенно королевам.

— Кара, остановись! — крикнула я ей со всех хранимых мною сил.

Она дернулась и посмотрела на меня презрительным взглядом. И тогда я сконцентрировалась и попыталась почувствовать… собрать всю свою обиду и боль, вызванную разлукой с Забавой и Лахретом, всколыхнув всю ту бурю эмоций, что еще час назад колотила меня в пещере, и направила всё это на старшую королеву. Я буквально ощущала, как они узким потоком выливаются из меня на нее. И Кара удивленно вздрогнула. Она испуганно отшатнулась, расширив на меня-Забаву шокировано глаза. А потом… Кара припала к настэ и заскулила, как маленький испуганный щенок. Пузырь ее биополя мгновенно испарился и она, беззащитная, прижимаясь к платформе, протестующе стонала. А далее, уже не сдерживаемая, боль, в сотни раз усиленная моей Забавой, мощным потоком хлынула в разные стороны, ударив молотом по остальным. Я не сумела ее удержать. Я просто чувствовала, закрыв глаза, а эмоции продолжали транслироваться в окружающий эфир. В ответ воздух дрогнул их болью и мольбой остановить посыл мощных эмоций. Им было тоже больно. Распахнув изумленно глаза, я поняла, что делаю. Собравшись с духом, я перестала о чем-либо думать, успокаивая себя. Небеса затихли в ожидании. И тогда я смогла снова посмотреть на Кару. Она прижималась к настэ и продолжала скулить, выражая покорность и страх, словно ее со всего размаха ударили по голове. Шима обессилено, как кукла, упала на бок и затихла. Я, было, шагнула к ней, но Орта опередила меня и накрыла мою спасительницу своим телом. Мерный рокот успокаивающего урчания послышался из груди старой королевы, и я услышала ее слова:

— Еще чуть-чуть и мы бы не спасли ее…

Тогда я подумала о том, что только что могла сделать старшая королева. Так вот почему, многие боялись ее. И почему люди бояться борьбы королев. Определяя первенство, одна королева могла лишить другую не только сил, но и жизни! И еще в тот день затрагиваются чувства всех ниясытей, причиняя боль… Они напряженно наблюдают и ждут… ждут новой Старшей королевы! Я поглядела на Кару. Та испуганно сжалась, как загнанный звереныш, подобрала под себя лапы и плотно прижала к телу крылья. От еще недавней цветущей и сильной Старшей Королевы не осталось и следа. Теперь это испуганная ниясыть, замкнувшаяся сама в себе. Выходит, что сейчас появилась новая Старшая Королева. Но кто?.. Я не могла допустить мысли, что это моя Забава. Она еще слишком мала. Тогда это Шима?

Не хочу сейчас об этом думать. Я-Забава выпрямилась и гордо подняла голову. Наверное, это выглядело странно: три взрослые королевы взволнованно прижимались к настэ, и только я, точнее Забава, маленькая, еще неокрепшая в крыле малышка-королева, возвышалась над ними. Как возможно такое? Или возможно? Торжественно расправив крылья, я сосредоточилась на эмоции радости и триумфа, довольства и покоя. Я понимала, что сейчас они ощущают меня каждым оголенным нервом своего тела. Кожей я почувствовала, как изменился эмоциональный фон вокруг. Внезапно, все ниясыти, парившие над нами в виде водоворота, замахали крыльями, создавая эффект блеска вверху, словно небеса стали водой и по ней в свете яркого солнца, бежала мелкая блестящая рябь. Они приветствовали меня! Они называли Забаву королевой! Они готовы были покориться! От этого дрожь потрясения пробежала по спине. Что все это значило? Знала ли я в тот момент, что этот день стал для всех ниясытей важным и решающим событием в их жизни? Понимала ли я, что моя Забава стала для них новой Старшей Королевой, которой они готовы беспрекословно подчиняться? Нет. Я лишь просто удивленно оглядывалась, рассматривая восхитительную красоту блеска массы стальных тел.

Но вечно длиться эта феерия не могла, и реальность позвала меня обратно. Особенно это было ощутимо из-за мерзкого холода, который продолжал бить мое человеческое тело там, в пещере. Я должна спастись. Я должна рассказать Лахрету, где нахожусь, чтобы он пришел и вызволил меня. Поэтому я собралась с мыслями и принялась искать среди этого фантастического блеска один, самый нужный и дорогой мне. Где он? Ведь он был где-то совсем рядом.

Кто-то отделился от основной массы и начал приближаться к настэ. Со стороны ситуация на платформе казалась весьма печальной. Четыре королевы приходили в себя после борьбы. Одна была почти без сознания, другая в панике, третья — пребывала в замешательстве, укрывая ото всех пострадавшую Шиму. И лишь Забава, маленькая малышка, едва стоя на ногах, лихорадочно оглядывалась по сторонам и искала глазами того, кто теперь летел к ним. Кто решился сделать первый шаг? Зацепившись за край настэ и дав спуститься со спины всаднику, нур оттолкнулся и снова воспарил в небо, оставаясь висеть в воздухе недалеко от человека. С обеспокоенным, полным страха и боли лицом, мужчина смотрел на Забаву глазами, полными вопросов. Лахрет. Он рискнул ступить близко к королевам. Почему?

— Забава? Как ты? — голос его слегка дрожал, но это было вызвано не испугом, а внутренним глубоким беспокойством.

Он знал, что ниясыти прекрасно могут понимать человеческую речь, но отвечать хотят не всем. Услышит ли Забава? Захочет ли ответить? Я выпрямила спину маленькой королевы и велела сложить крылья.

— Лахрет! — это я, моя мысль метнулась к нему, полная страха и волнения.

Он здесь, он ищет, он рискует быть задетым растерянными королевами. Услышав мой зов, он свел с сомнением брови и напрягся. Глаза пристально впились в силуэт Забавы. Словно что-то понял, но не верит столь смелым и невероятным догадкам. Через несколько мгновений потрясенного раздумья, он снова заговорил:

— Лана?

— Лахрет! — снова позвала я. — Спаси меня!

— Где ты?!

— Я лежу связанной в пещере, и скоро меня отдадут таракам. Мне страшно! Пожалуйста! Забава — единственная, кто слышит меня и отвечает.

Он оглянулся на притихших королев, с тревогой ожидающих действий маленькой королевы. Потом посмотрел снова на Забаву.

— Значит, это не Забава сделала? А ты?!

— Я не знаю… Спаси меня… найди меня!

Его ноздри напряженно раздулись, а жилы выдулись на скулах. Он недоумевал и пытался сложить все пазлы, будто не верил, что такое возможно. Потом он, словно собравшись с мыслями, произнес:

— Мне нужна твоя помощь, чтобы найти тебя. Расскажи, где ты находишься, что видишь? Что произошло до этого?

— Я ничего не вижу… глаза завязаны. Это Мара меня похитила. Последнее, что я помню, что она обещала странному человеку, что даст хаягетте то, что та требует.

На лицо Лахрета легла тень гнева, исказив красивые черты черной ненавистью и бесконечной яростью. Кулаки с силой сжались так, что костяшки пальцев побелели до молочной белизны. А глаза загорелись диким огнем жажды мести и действий. Сердце мое судорожно сжалось от ощущения беды и неизбежного кровопролития. Я обернулась на застывших рядом королев. Они все слышали. Кара повернула голову так, что ее глаза, полные замешательства и нерешительности, переливались в лучах Раголара розовым перламутром страха. Это была правда. Она знала это, но противилась своей наезднице. Та не слушала ее и действовала по-своему, поэтому Кара теряла силы. Она уходила в свой мир, закрываясь от других.

— Кара, — обратилась я к ней. — Ты знаешь, где я?

Она дернула головой и закрыла глаза, полностью закрывшись в себе. Она ничего не скажет, я поняла это сразу. Шима рядом всхлипнула и резко глубоко вздохнула, приходя в себя. Орта подняла голову над телом и протяжно протрубила. Ее зов был успокаивающим и повелительным. Через мгновения небо стало проясняться. Орта велела всем очистить небо. Улетать. Другие ниясыти почтительно повиновались ей, уходя в зияние или спускаясь вниз, к своим наездникам. Лахрет стоял черной тучей, в задумчивости опустив глаза. Он думал. Думал о том, что делать, с чего начинать. Я вопросительно повернулась к нему.

— Что делать? — услышала я вопрос Орты и оглянулась на нее.

— Ты о чем? — удивилась я.

— Вели. Кара молчит. Она отказалась от своей роли. Она не главная. Шима будет слушаться только тебя. Говори.

— Я не понимаю… Почему?

— Ты забрала право Кары решать… Она тебе покорилась. Другие будут слушаться. Говори.

— Но что я должна решить?

— Что делать с Карой?

— Пусть она идет к своей наезднице! Она должна пробудиться!

Орта повернулась к уже бывшей старшей королеве и грозно ей повелела лететь к своей наезднице. Та покорно развернулась и спрыгнула с настэ, расправив дрожащие крылья. Я изумленно проследила за ней, пока та не скрылась внизу за «лепестком» здания. Орта выпрямилась и сказала:

— Я пока решу проблему с Шимой. Ты решай свою. Но помни, они вернуться к тебе, — она загадочно блеснула глазом.

— Кто? Зачем?

— Чтобы выбрать тебя главной. Они запомнили твою силу. Они уважают тебя. Они будут слушаться тебя.

— Кто?!

— Другие ниясыти. Они видели твой триумф.

Я озадаченно моргнула Забавиными двумя веками. Что же произошло на самом деле? Неужели эта стычка перевернула весь мир? Орта поманила за собой Шиму и повела ее на широкую травянистую площадку, где собралось много народа. Там, поднеся к лицу, полному ужаса, руки, стояла Рия и плакала навзрыд. Мне жалко было эту девушку, но некогда сейчас об этом думать. Я снова посмотрела на мрачного Лахрета. Теперь в нем уже виднелся трезвый рассудок и собранное хладнокровие. Он взял себя в руки и уже прикинул план действий. Он шагнул ко мне и смуро заглянул в глаза. Затем он хлопнул перчатками, все это время сжимаемыми в кулаках, по бедру и резко развернулся к краю, призывая Лирита. Достал коммуникатор и набрал кого-то:

— Наран! Немедленно вылетай к лурсу! Я… связался с Ланой! Она в пещерах Нодсронского побережья!… И еще зови Минота, Агора, Нигида, Килару, Рогнеду и Сланцию. Через минуту вы уже должны быть здесь! — затем он повернулся ко мне снова и спросил: — Что ты еще можешь сказать о месте, где ты находишься?

Я мигнула и опустила глаза, от чего сразу же стала плохо его слышать.

— Я ничего не могу тебе сказать. Только то, что вокруг сыро, холодно и… рядом со мной есть еще одна женщина. Она тоже пленница. Она говорит, что ее тоже отправят к таракам.

— Спроси у нее, где вы находитесь, может, она знает?

— Нет.

Лахрет раздраженно выдохнул и положил ладонь на шею севшего рядом Лирита.

— Это хуже…

— Но ты же только что сказал, что я на этом… Нордм… Норс… на том побережье!

— Это огромное побережье, усеянное гротами и пещерами. На нем очень легко спрятаться даже от ниясытей. Сильное магнитное излучение и запутанные фьорды мешают что-либо отыскать. И еще… там только что вышла из строя вышка. Но это лишь предположение. Нужен хороший ориентир! — он постучал раздраженно носком и повернул голову в сторону запада. — Нужен тот, кто скажет, где ты…

А потом, ничего мне более не сказав, прыгнул на спину своего нура и велел ему спустить его к парадному входу. Я осталась одна на настэ. Что делать? Лахрет мне ничего не сказал. Лететь за ним? Подняла голову в небо. Оно уже почти опустело, если не считать двух парящих в синеве патрульных ниясытей. Они постоянно прочесывали периметр Ира: правило, установленное еще много веков назад.

Глубоко вздохнув, я прислушалась к Забаве. Она ответила далеким робким окликом. Она боялась. Ей было страшно, что она здесь одна, а я где-то далеко в темной пещере. Посмотрела вниз. Лахрет спешился и стал возле парадного входа, замерев в ожидании.

— Лирит! — позвала я его нура. — Что мне делать?

— Лахрет сказал, чтобы ты никуда не летела и оставалась на месте. Я буду рядом, — подлетая, ответил он, пахнув на меня порывом хвойной свежести. — Я защищу тебя.

— Не думаю, что меня кто-то тронет… — оглянулась я вокруг. — Расскажи, что здесь было, пока я была без сознания, а Забава спала. Ее кто-то пытался тронуть?

— Нет… Забава все это время спала, кроме того момента, когда ты должна была прийти к ней продолжить сон. Она очень тебя звала, но ты не отвечала и тогда мы с Лахретом забеспокоились серьезно. До этого мы искали тебя только на территории Небесного Ира. Потом, когда поняли, что тебя здесь нет, полетели в атконнор и даже в твой родной поселок Со.

— Как? Я не…

— Не переживай, мы не беспокоили жителей, только просмотрели территорию. Когда поняли, что тебя там нет, стали тщательно обыскивать весь атконнор. Тебя искали по всему Земному Иру. Как вдруг, почувствовали всплеск силы… Когда королевы вступают в бой, все из нашего рода это чувствуют. Мы с Лахретом, как и все наездники, полетели по зову всплеска. Тут мы увидели вас… Кара раздавлена. Она не скоро придет в себя… — Лирит моргнул нижними веками, смерив меня, то есть Забаву, с ног до головы. — Еще там, в небе, когда вы только боролись, мы с Лахретом поняли, что сама бы Забава не справилась. Ей нужен был стимул и сила эмоций. Поэтому мы поняли, что ты связалась с нею, но боялись в это поверить, так как это под силу не каждой женщине… Такое было лишь несколько раз в истории Иридании.

Если бы у Забавы были волосы на голове, они, наверное, зашевелились от полученной информации. И вправду, мир перевернулся и притаился, ожидая действий королев и наездниц. Что будет далее. Я посмотрела вниз, где ходил взад-вперед Лахрет в ожидании тех, кого он позвал. Я ощущала его напряженную работу мыслей. Он продумывал ходы, просчитывал и… боялся… за меня… его сердце дико сжималось в страхе, что со мной что-то могут сделать. Это мешало ему трезво мыслить. Он постоянно заставлял себя собраться и откинуть негативное. Из здания выбежал стройный мужчина и остановился возле Лахрета. По плавным жестам узнала Крафа. Он спросил что-то. Я прислушалась, и удивительная способность Забавы сразу услужливо усилила слух в десятки раз так, что мне показалось, что они разговаривают рядом:

— Где она? — молодой человек говорил с прерывающимся дыханием.

— Она не знает. Говорит, где-то в пещере. Ей завязали глаза, — Лахрет выжидающе смотрел в небо. — Я думаю, в районе Нодсронского побережья.

— Как она туда попала? — Краф источал искреннюю обеспокоенность и чувство вины.

Лахрет кинул на него мрачный взгляд и снова поднял голову:

— Мара.

Этого Крафу было достаточно. Дальше он себе все объяснил сам. Он закинул руку за затылок, задрав высоко локоть, и шокировано расширил глаза.

— Она все-таки решилась на это… Я думал, что побоится тронуть кашиасу, тем более наездницу дочери ее Кары. Она, что, действительно не понимает всю безумность этой идеи? Она же себе подписала смертный приговор! Если это все обнародуется… ее же четвертуют! — в голосе Крафа дрожал ужас.

Лахрет смерил друга взглядом и хмуро ответил:

— Если узнают… чтобы обнародовать эту информацию, нам нужны самые веские доказательства. И самым лучшим будет Лана. Живая, — при этом его голос дрогнул. — Если Мара учует опасность, она пойдет и на крайние меры…

Краф превратил глаза в блюдца и распахнул рот:

— Она не посмеет убить наездницу королевы!!! Тем более, после сегодняшнего инцидента!!!

Ноздри Лахрета расширились в гневе, а лоб прорезало три суровых морщины:

— Нет, Краф, как раз это событие ее и подтолкнет. Лана своим необдуманным поступком выбила у нее почву из-под ног. Неограниченная власть вытекает сквозь пальцы Мары. Ее Кара пала! Мир вокруг нас дрогнул. Все в ожидании. Ты видел, что сегодня было? Это конец правлению Мары. Ниясыти в ожидании действий Забавы. Они готовы ее слушать. Они уже ее слушаются!

— Но ведь она же маленькая! — брови Крафа взлетели до макушки.

— Ниясыти знают. Но они видели и другое. Они почувствовали ее наездницу. Все. И они видели действия Шимы. Эта королева действовала против своей наездницы, что, если честно, меня очень озадачило. Неужели, Лана сумела затронуть эту королеву настолько? — говорил Лахрет, скорее размышляя вслух, чем желая поделиться информацией с Крафом, но тот мотал себе на ус и внимательно слушал лорта. Лахрет же продолжал: — Теперь ниясыти в замешательстве. Впрочем, как и люди… Власть ушла от прежней шиасу, но и в руки Ланы еще не перешла. Ее нигде нет. Это очень плохо… — он прерывисто вздохнул и сморщил лоб. — Мы с тобой в курсе, что кое-кто не хочет, чтобы она вернулась. Тогда полетит много голов. Если Забава будет и дальше действовать в таком же духе, мы можем потерять и Лану, и Забаву! Мы должны опередить Тирета и Мару. Нам нужно действовать быстро и без промедлений. Каждая секунда приближает нас к поражению… — Лахрет поджал губы и стиснул челюсти.

— Как ты думаешь, Тирет уже в курсе случившегося сейчас?..

— Ниясыти в курсе. Все. А значит, и Тирет тоже… Я не буду тебе объяснять, что может произойти… Он так просто не отступит.

Краф ничего не ответил, лишь потрясенно глядел на моего мужа. И я тоже. Лахрет осудил меня, назвав мои действия необдуманными. Но я не могла поступить иначе! Как?! Подчиниться Каре и не искать возможности спастись? Позволить Забаве всю жизнь безропотно прятаться в стороне, как это делают все королевы? И вообще, если меня не станет, то что станет с моей Забавой? Не хочу об этом пока думать. Но Лахрет рассердился на меня! Мои действия действительно рушили все, что он с таким трудом строил. Ведь и вправду, Мара может от отчаяния натворить страшных дел, только чтобы не потерять столь вожделенной и дорогой власти. То, что сейчас произошло, может ее побудить к радикальным действиям, и, скажу, не во благо мне и моей Забаве! Страх сковал легкие, мешая дышать. Последние слова Лахрета молотом о наковальню звенели в мозгу, и я уже не слышала их дальнейший разговор. Он слишком холодно говорил обо мне. Не как любящий муж, потерявший жену, а как следователь, стремящийся разобрать дело. Может, так и надо. Паника и слезы сейчас не помогут. Однако я посмела спросить себя, что его больше расстроило, что я в плену и могу лишиться у тараков жизни, что его любимую похитили, или то, что его планы рухнули и столь трудно доставшаяся власть уходит из рук? По его каменному сосредоточенному лицу ответить было трудно. Больно ли ему? Или он расчетливо думает о своих действиях? И почему я задаю себе эти вопросы и никак не могу отделаться от сомнений в его чувствах? Одно сейчас поняла точно, что сомнения рождаются у меня из-за власти, которую мне навязали против моей воли. Она мешает мне понять его истинные намерения и мысли. Она мешает мне распоряжаться моей жизнью так, как мне хочется. Такова участь всех властьимущих.

Раздались резкие хлопки и из зияния выскочили шесть ниясытей с наездниками. Прибыли вызванные Лахретом соратники. Что он будет дальше делать? Я попыталась просчитать его шаги. Прежде ему надо узнать, где Мара спрятала меня. Но если она не скажет? Что тогда? Уверена, он подумал уже и об этом. Но что же он тогда придумал в запасной план? Ведь он должен быть. Иначе как? Или он еще думает? Уходя, Лахрет ничего не сказал, что решил. Так, намек. Может, он запланировал прочесывать это Норд… ну, то побережье? Или знает, кого еще прижать? У него люди во всех инстанциях. Недаром же он — начальник Внешней Безопасности. Однако он оставил это у себя в голове.

Когда прибывшие спешились, Лахрет кивнул головой на вход в здание и стремительно исчез в двери. Остальные, угрюмо вытянув лица, последовали за ним. Позади всех ступал Краф, опустив лицо вниз и пытаясь осмыслить сказанные ему слова. Видимо, в шок Лахрет вверг не только меня. Другие о чем-то перешептывались до лифта. Рядом с Лахретом шел Наран. По пути Лахрет вкратце всем объяснил, что произошло. Друзья, молча, слушали. Все прекрасно понимали, что за собой влечет мое исчезновение, возможная гибель (от этой мысли желудок мой скручивало в тугой узел), и падение статуса Кары. Если меня не найдут, другие королевы будут возмущаться против Кары, возьми она попытку вернуть себе прежнее влияние. Что весьма сомнительно, исходя из ее нынешнего настроения. А если найдут, тогда Мару ждет суд.

Мир в Иридании висел на волоске. Грядет гражданская война. Узнай народ о поступке старшей шиасу, он взбунтуется и поднимет меч. Такое не прощается! Неужели Мара считала, что ей это так легко сойдет с рук? О чем она думала? Ведь существует много способов устранить противника менее заметными способами. Или я ей не дала времени хорошо подумать? Она в отчаянии из-за тараков? Что означало требование загадочной хаягетты? Сложно понять. В общем, факт остается фактом. Я в плену и меня хотят отдать таракам. Как теперь поступит Лахрет? Став лортом, он обрел власть, влияние и, исходя из сегодняшних событий, его статус резко поменялся. Я продолжила вслушиваться, но когда они вошли в помещение, могла лишь видеть их. Что делать?

Я решилась… Что-то мне подсказывало, что Лахрет решил надавить на Мару, пока она пребывает в потрясении от эмоционального взрыва Кары. Она сейчас неуравновешенна и может себя выдать. Тирета здесь не было и это еще один плюс, на руку Лахрету. Значит, надо искать Лахрета там, где эта женщина. Попросила Забаву найти ее, так как она знала особое «свечение» старшей шиасу Ира. Мара, обхватив руками колени, сидела на балконе в уголке и плакала навзрыд, как малое дитя. Неужели это из-за унижения Кары? Может, она испугалась разоблачения? Странно. Сложно определить истинные чувства этой женщины. Но удивительно и то, что женщина Иридании плачет! Тем более — навзрыд! Мара, действительно, была и есть необычной и особенной женщиной этой планеты.

Решение пришло само собой. Не обращая внимания на сидящего рядом Лирита и его предупреждающий возглас, я велела Забаве соскользнуть с настэ и лететь. Расправив дрожащие и неокрепшие еще крылья, она спикировала на балкон, где находилась эта женщина. Замерев в двух шагах от шиасу, Забава повернула на нее один глаз так, чтобы полностью оценить обстановку. Мара вскинула голову и застыла. Зрачки резко сузились, она с силой стиснула зубы и оскалилась, как дикий загнанный зверь.

— Будь ты проклята! — выплюнула в бешенстве она и вскочила на ноги.

В руках она держала боевой нож. Где она взяла его, остается загадкой. Подняв его над головой, она с воплем подпрыгнула к перилам и замахнулась, чтобы ударить им по шее Забавы. Королева среагировала молниеносно, и Мара пролетела мимо, наткнувшись на перила так, что чуть не вылетела по инерции за них. Перегнувшись пополам и свисая над высотой, она продолжала изрыгать проклятия и вопить. Затем, извернувшись, как змея и горя бешеными глазами, она повторила нападение. Реакция ниясыти в десятки раз быстрее человека, поэтому взбешенная женщина с грохотом ударилась в высокое окно балкона, ведущее в кабинет. Мара резко повернула голову, прогнувшись в спине и злобно зашипела:

— Тебе никогда не быть Старшей Королевой! Сдохни так же, как сдохнет и твоя наездница! — она снова подняла нож, и намерилась повторить бессмысленное нападение на Забаву, но тут ее ловко схватила мужская рука и вывернула за спину.

— Остановись, безумная! — голос Лахрета звенел тверже стали.

Он легко вывернул и вторую руку, вытащив из цепкой хватки опасное оружие. Мара, не обращая внимания на схватившего ее мужчину, извиваясь змеей, вперила в мою королеву безумные глаза и продолжила шипеть:

— Как ты посмела задавить мою Кару?!!! Да я на тебе живого места не оставлю. Ты будешь биться в диких муках от пыток, которыми тебя одарят тараки!

Жестко дернув за руки, Лахрет привел в чувства обезумевшую женщину и повернул ее лицо к себе.

— Закрой свой рот! — прорычал он, больно стиснув ее запястья (ишервой иридане называли лесную падаль, изъеденную червями). — Не смей поднимать своей гнилой руки на королеву Ира! Задавлю на месте и не посмотрю, что ты — наездница! За твои грязные дела тебя надо не только четвертовать, но и повесить на дереве на обозрение всем, чтобы каждый знал как это, поднять руку на королеву! Никто! Слышишь? Никто не смеет убивать ниясытей! Тем более королеву!

Мороз прошелся по коже от этих его слов. Я изумленно вскинула на него взгляд, не веря глазам. Неужели Лахрет может быть таким суровым?! Презрительно скривив в гневе губы, он с ненавистью смотрел на правительницу Ира. В проеме возник Наран. За ним выглянул Краф. Глаза Нарана хранили холодную задумчивость. Ни капли сочувствия! От этого мое сердце сжалось. Наран ненавидел родную мать! Он знал! Он знал, кто был виноват в смерти Унты и исчезновении его жены! Мороз снова охладил кожу, заставив вздрогнуть от этой мысли. В его остекленевших глазах была лишь боль и презрение. Неужели у такой женщины мог родиться такой сын? Мара крикнула от боли и только сейчас, видимо, поняла, что происходит. Она застыла и повернула изумленный профиль на схватившего ее мужчину, скривив рот в насмешке.

— Это ты мне говоришь?! Ты посмел мне, шиасу, приказывать?!! Как ты смеешь вообще ко мне прикасаться?! Червь земной! Я тебя раздавлю, как насекомое и глазом не моргну! Немедленно меня отпусти! — ее голос неожиданно сровнялся и обжигал самоуверенным холодом.

— Я имею полное право тебя арестовать, по обвинению в похищении кашиасу Ира! — Лахрет повернул ее ко входу в кабинет.

— Ты не имеешь права это делать без разрешения Высшего Совета! Я — главная шиасу! — ноздри женщины гневно раздулись, а подбородок гордо вскинулся вверх.

— Имею, Мара! Имею! — он грубо толкнул ее в кабинет, когда стоявшие в проходе молчаливые его спутники сделали шаг назад.

Она споткнулась на пороге, но Лахрет удержал ее под локоть и завел внутрь. Я подошла за ним к проходу, продолжая внимательно и молчаливо наблюдать за его жесткими действиями. Лахрет находился на грани. Я понимала, скольких сил ему стоило держать себя в руках. Мне показалось, что он был готов ее задушить на месте за то, что она сделала, но не мог. Она знала, где я и она действительно была шиасу.

С силой надавив на плечо, он усадил ее на кресло и навис над ней, упершись в подлокотники.

— У тебя нет доказательств! — бросила зло Мара, вжимаясь в мягкое кресло.

— Есть, — он головой кивнул в сторону балкона. — Лана об этом сказала.

Мара покосилась в сторону балкона, понимая, что Забава, имея со мной связь, является свидетелем и доказательством ее вины. На ее лице мелькнула разочарование. Она не учла этого. Но это ее ничуть не обезоружило. Она насмешливо вспрыснула и подняла на Лахрета упрямые глаза:

— Ты не посмеешь мне ничего сделать, если хочешь, чтобы твоя женушка осталась жива!

Сколько яда хранила в себе эта женщина! Она ни перед чем не остановиться в достижении своих планов. Теперь я это ясно поняла, убедившись сегодня воочию.

— Ты скажешь мне, где ты спрятала мою жену, иначе… — Лахрет выдвинул в гневе челюсть и резко выдохнул, оттолкнувшись от кресла.

— Иначе что? — она дернула подбородком.

Лахрет оглянулся на присутствующих, угрюмо наблюдавших за допросом. В глазах их горело потрясение, смешанное с гневом. Лишь Наран слегка опустил уголки губ в пренебрежении. Он давно охладил свое сердце к сидевшей сейчас в кресле женщине. Давно. Очень давно. Мара пробежалась взглядом по остальным и вернула его к Лахрету:

— Ты, Лахрет, оказался весьма недальновидным. Я предупреждала тебя отозвать свой запрос в Палате, но ты упрям, как ос! И свою девку за собой потащил! В этом я хочу тебе отдать должное, сумел меня опередить и подпихнуть ее под себя. Но я сильнее! Даже если на твою сторону стала наездница королевы! Она ничто, в сравнении с моей армией! Тебе меня не одолеть! И то, что ты сейчас вломился в мой кабинет, ничего тебе не даст. Я под защитой закона Иридании. Я — Закон Иридании! Что я скажу, то и будет! Тебе никогда не совладать со мной, что бы ты ни делал! И то, что я упрятала твою упертую и глупую девку — лишь урок тебе!

Щека Лахрета нервно дергалась, когда она говорила свою речь.

— Ты забываешься, Мара. Закон — это не ты, это правила, которые защищают мир Заруны. Он останавливает таких, как ты. И еще… — он покосился на меня, точнее Забаву, всунувшую голову в дверной проем, чтобы лучше видеть происходящее. — Где твоя Кара? Лирит говорит, она замкнулась. Она не слышит тебя.

От этих слов лицо Мары перекосилось в дикой боли и ненависти.

— Она придет в себя! И тогда я раздавлю всех вас! — она обвела всех красными глазами.

— Мы все прекрасно знаем, что пришел конец правлению твоей Кары, — холодно заметил Лахрет. — Уже нет ее авторитета.

— И кто их поведет?! Мелкая пигалица? — она презрительно скривилась. — Забава слаба! То, что сегодня случилось — случайность!

— То, что сегодня случилось — твой конец! — не выдержал Краф, стукнув кулаком по столу, стоявшему напротив кресла.

Она бросила насмешливый взгляд на смельчака и снова обратилась к Лахрету:

— Это ничего не значит!

— Тогда свяжись сейчас со своей Карой, — иронично кивнул мой муж. — Спроси ее, хочет ли она сейчас бороться за власть?

Ее глаза послушно остекленели, а потом наполнились слезами. Кара не отвечала ей. Она закрылась ото всех. Мару начали сотрясать судороги сухой истерики. Разум ее на миг отключился. Хорошо встряхнув женщину, Лахрет привел ее в чувства и заставил посмотреть себе в глаза:

— Где. Лана?!

Она расширила глаза и покосилась на рабочий стол. На прозрачной столешнице среди книг и бумаг лежал ее черный коммуникатор.

— Еще раз спрашиваю! Где Лана?! — Лахрет с силой стиснул подлокотники кресла.

Мара расширила глаза и, молча, покосилась вбок вмиг опустевшим взглядом. Лахрет оттолкнулся снова от нее и прошелся вдоль кабинета, заложив руки за спину. Остановился у дверей, где стояло двое его охранников: женщина и мужчина. На миг замер. Картинно оглянулся через плечо и тяжело вздохнул. Его воля была на пределе и, казалось, он был готов наброситься на женщину, чтобы вытрясти из нее душу. Тут ожил Наран и шагнул к матери.

— Признай же! Ты проиграла. Остановись, пока не поздно! — голос ее сына устало дрогнул.

Она подняла на него невидящий взгляд, но все-таки ответила:

— Тирет отправил ее на западное побережье. Через несколько часов ее отдадут таракам. Вы не найдете ее. Никогда! Слышишь? Лахрет! Никогда! И Забава ее скоро сгинет от тоски, как все малыши-ниясыти без своих наездников.

— Ты вообще понимаешь, что ты наделала? — Наран потрясенно уставился на мать.

— Да. Избавила Ир от наездницы, способной подорвать мир всей Иридании! — Мара действительно верила тому, что говорит. — Она не поддается контролю. Ей не место в нашем обществе! Она угроза. Гниль в кости.

— Это ты — угроза миру всей Иридании! Ты так до сих пор и не поняла?!! Ты подписала себе смертный приговор! — стоя у дверей, бросил шиасу Лахрет.

— И что вы мне сделаете? Кто посмеет убить ту, кто единственная в Ире может дать новую королеву! — ее глаза самоуверенно блеснули.

— Откуда ты так уверена, что другая королева не даст Иру достойную замену? — удивился Лахрет.

— Потому что их наездницы слабы! — самодовольно выпрямила плечи Мара. — Они бесстрастны! Они не способны пробудить в королеве сильное желание в полете! От этого их полет недолог и бескрасочен! Их королевы тогда дают мало своих детей! А моя Кара всегда далеко и долго летит! Она в состоянии породить еще много королев!

Нарана всего нервно передернуло, и он с перекошенным лицом отвернулся к окну. Лахрет стремительно подлетел к Маре и снова навис над ней.

— Так вот почему так мало шиасу в Иридании! И от Ланы, единственной достойной соперницы, ты жаждешь избавиться! — он, черный как смерть, собрав в жесткую линию брови, казался воплощением негодования.

— У тебя нет доказательств и твои обвинения — лишь пустое сотрясение воздуха. Тирет тебя не пустит к власти. И, поверь, зубы обломаешь при первой же попытке! — Мара прямо источала презрение к Лахрету. — Ты слаб, когда нет поддержки со стороны твоей Ланы. Она далеко и скоро пойдет на мясо таракам или на каторжные работы. Так что сворачивайся и прячься подальше! Тирет пошел на тебя войной. И даже мой сын тебе не поможет! — она покосилась на Нарана.

Лахрет нервно сглотнул и посмотрел на Забаву, то есть меня. Он знал, что я все слышала. Во взгляде его промелькнуло отчаяние. Я вдруг зашипела и шагнула в кабинет, желая задавить ее вместо взбешенного мужчины. Мара оглянулась на меня со звериными глазами.

— Лана, я тебе не советую вмешиваться! И пора бы оставить сознание своей Забавы. Ты ее разрушаешь своим постоянным присутствием! — шиасу покачала головой. — Хотя чего это я?

Я застыла от ее слов. Только что она брызгала слюной ненависти в сторону моего мужа и тут же раздает советы. Что-то тут неладное. Я посмотрела на Лахрета. Тот оторвался от допрашиваемой и полностью повернулся в мою-Забавы сторону. В глазах его мелькнуло замешательство.

— Она права, Лана, — услышала я голос стоящего рядом Нарана и оглянулась на него.

Воцарилась немая тишина. Лишь мерное цокание дергаемой сквозняком занавески у балкона нарушало безмолвную тишину. Она хочет, чтобы я не вмешивалась. Она чего-то боится. Видимо, я могу что-то сделать, но не знаю этого, так как не обучена. Но слушать ли мне ее? Хвостом ударила по боку и повернула глаз к Лахрету. Он раздраженно стучал костяшкой пальца по столу.

— Я сам с этим разберусь! — бросил он в сторону Мары. — Ты должна сказать мне, где Лана и я обещаю, что с тобой обойдутся по статусу.

— Не угрожай мне, Лахрет. Я тебе ничего не должна. Ты — никто! И все твои трепыхания — предсмертная агония. Уходи! И я закрою глаза на то, что ты так дерзко посмел обойтись с шиасу Ира!

— Значит, ты не скажешь, где Лана?

— Нет!

Лахрет повернулся ко мне и произнес:

— Тогда я велю Лане, чтобы она уничтожила твою Кару. Я ей объясню, как это сделать… — он сказал это ровным хладнокровным тоном.

— Нет!!! — она дернулась и широко распахнула в ужасе глаза. — Она этого не посмеет сделать!

Значит, это возможно… вот чего она побоялась и поторопилась отозвать меня.

— Лахрет! Но ведь это опасно! — вмешался Наран. — Она может погубить свою Забаву!

Внутри у меня от ужаса все задрожало. Я была в растерянности, не зная, что делать. Лахрет повернул голову к Маре:

— Она другого языка не понимает, — его слова о Маре были обращены к другу.

Непонимание Нарана, каменное лицо Лахрета, замешательство остальных на вытянутых лицах. Все это взволновало меня пуще прежнего. Неужели Лахрет готов был рискнуть жизнью моей Забавы ради достижения своей цели? Или же он блефовал? Где-то в подсознании я догадалась, что он не мог рисковать моей Забавой в любом исходе. Она ему необходима даже, если ему нужна только власть. И почему я снова возвращаюсь к своим сомнениям? Однако угроза Лахрета подействовала на Мару.

— Тирет не послушает меня… — через минуту напряженного переглядывания, наконец, произнесла сокрушенная женщина в кресле. — Он уже давно не слушает моих слов… С тех пор, как Унта ушла в долгий путь…

Наран вздрогнул, подошел ближе к столу, возле которого сидела Мара, и всей тяжестью тела навалился на него, чтобы приблизиться к женщине.

— Ты убийца! — он сказал это негромко, но мне показалось, что воздух вздрогнул от напряжения.

Мара дернулась как от удара и отвела глаза в бок.

— Ты не оставил мне выбора, сын.

— Я тебе не сын! И никогда им не был! У тебя вообще никого из детей не было! Лишь твоя проклятая власть и мой отец!!! который тебя никогда не любил!

Она зажмурилась и прикусила губу. Сколько боли было в словах Нарана. Он взволнованно заморгал, сгоняя непослушные слезы еще детской обиды, и резко оттолкнулся от стола, повернувшись к ней спиной.

— Я должна была так поступить! — ее голос задрожал. — Ята тебя уничтожила! Она не могла даже родить тебе ребенка!

— Я любил ее!!! Ты слышишь? Любил! — он повернул профиль в ее бок, и я увидела океан невыразимой боли в его глазах. — Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить, когда я потерял ее! Я ненавижу тебя!

Наран скрестил руки на груди, замкнувшись в себе и пытаясь собраться. Скудная слеза блеснула на его щеке, и он отвернулся, желая скрыть ее от других. Мара же потупила взгляд, сжав плотно губы. Голова моя шла кругом. Вихрь сильнейших эмоций давил на мою Забаву и теперь я поняла, почему она так их боялась. Они разрушали психику ниясыти, причиняя почти физическую боль. Накал эмоций, растущий в арифметической прогрессии, заставил отступить к балкону, на котором восседал угрюмый Лирит. Он тоже наблюдал за сценой, и я чувствовала, что он тоже физически ощущает накал эмоций. Как хорошие эмоции притягивали магнитом ниясытей, так негативные — пугали и причиняли боль. Шаг за шагом я отступала назад. Это все разрушало связь с моей Забавой. Мне казалось, что меня словно насосом вытягивало обратно. Отступая, я еще видела как Лахрет положил сочувствующе ладонь на плечо друга и поглядел на Мару. Покачал утомленно головой и повернулся к Крафу:

— Лети к западному побережью. Если тараки захотят пересечь границу по привычному пути, им нужен будет код. Они его получат от Тирета. Как, видимо, мы не узнаем, — он покосился на женщину в кресле. — Пошли наших людей на каждую вышку. По двое. Мы не должны пропустить их. Нам нужно найти, где сейчас Тирет. Килара, — он посмотрел на фигуристую девушку в облегающем черном кожаном костюме и с длинной тугосплетенной косой, — лети в Ернон. Он отвечает за работоспособность пяти западных вышек. Ищи там. Агор, — он повернулся к тому парню, что стоял у выхода. — Организуй связь со всеми западными пограничными контрольными пунктами. Через границу не должна пролететь незамеченной ни одна птичка!

Трое названных людей быстро покинули кабинет. К выходу шагнул Наран, не оборачиваясь к матери, и бросил коротко другу:

— Я тоже пойду… есть у меня одна идея.

Лахрет коротко кивнул. В кабинете остались только Лахрет, Мара, стройная девушка тоже в кожаном обтягивающем костюме и густым черным хвостом на макушке, да еще один незнакомый молодой человек. Они, молча, стояли в стороне. Я же все созерцала с балкона, ютясь на нем вместе с Лиритом. Тот упрямо не хотел меня покидать, заявив, что охраняет меня. Я со вздохом снова повернулась к кабинету и решила слушать дальше разговор Лахрета и Мары, хотя внутри зародилось беспокойство о словах Мары о том, что мне долго нельзя быть связанной с Забавой, чтобы не разрушить ее личное сознание. Я должна была знать дальнейший разговор.

Лахрет сел рядом, поставив кожаный стул с торца стола. Уперев локоть в угол стола и уронив другую руку на колено, он обратился к шиасу:

— Я всегда считал, что женщина, которая проходит обряд Единения с королевой — особенная женщина, обладающая весьма положительными качествами. Как такая женщина как ты, корыстная и эгоистичная, стала наездницей?

Она вскинула на него взгляд из-под лба.

— А ты не думал о том, что я тоже могу быть жертвой? — меня даже удивило ее утверждение.

Лахрет повел бровью.

— Ты? И жертва? Ты шутишь?

Мара сощурила глаза и тихо прошептала:

— Кому, как ни тебе знать, что шиасу легко манипулировать таким как ты! Ты ведь эмпат! Тебе ли не знать… — Лахрет наклонил заинтересованно голову, вслушиваясь в слова и эмоции говорившей женщины. — Наверняка, твоя Лана еще не заподозрила, как легко ты управляешь ею и ее желаниями. Я вот поняла это только после десяти лет совместной жизни… Тирет легко меня контролировал. Всегда. Ты, наверняка, в курсе, что он весьма похож на тебя… — она медленно закивала, когда увидела удивленную реакцию сидящего рядом мужчины, а потом резко встала и шагнула в сторону балкона, где была ловко поймана подскочившим мужчиной. Она же крикнула в сторону балкона, где сидела я-Забава: — Слышишь? Лана? Он манипулирует тобой! Он такой же как и Тирет! Иридания страдает от таких правителей и ничего хорошего не выйдет от них. Иридания уже проклята из-за Тирета! Она будет в проклятии и от твоего Лахрета!

— Замолчи! — схватил ее за руку Лахрет и с силой усадил обратно в кресло.

— Он не любит тебя, Лана! Он любит только власть! Поверь мне! Они все такие — эмпаты! — вопила она с места истеричным голосом.

— Закрой рот, Мара! — грозно грымнул Лахрет на разбушевавшуюся женщину. — Я не Тирет. Заруби это себе на носу! — его глаза гневно сверкнули.

А я слышала ее слова. Они больно резали по ушам, вызывая давно задавливаемые чувства в груди. Будоража забитые в глубине души старые сомнения и внутренние беспокойства. Я так сильно хотела верить в любовь Лахрета, но ее слова… Сердце тревожно сжалось. Мара сжалась на кресле, как маленький воробушек перед коршуном, выпучив на него глаза:

— Тирет часто так делает, когда я надоедаю ему с претензиями! Это его конек! Я знаю, когда он пользуется своими способностями! Ты не обманешь меня! Не смей давить на меня! Я уже учена!

Лахрет отшагнул в сторону и посмотрел на балкон, желая знать мою реакцию.

— Тебе точно уже Лахия рассказала нашу с ней историю? — продолжила шипеть она, но уже не так громко и смело. — И про ее вечную любовь с Тиретом? И о том, как я ее жестоко толкнула с лестницы? Да-да… рассказала! А она не рассказала о том, почему я ее толкнула? Ах! Как же? Она ведь не знала! И я тоже не знала! — Мара сжала кулаки так сильно, что кровь побежала от ран прорезанных ногтями. — Пусть она радуется, что избежала участи быть вместе с этим ужасным человеком! Я бы с удовольствием сейчас с нею поменялась местами!

— Мара! Тебе незачем об этом говорить! — дернул локтем Лахрет и уставился на нее тяжелым взглядом.

— Я хочу! — она вздернула упрямый подбородок. — Я скажу! Я думала, что быть рядом с ним — самое большое счастье. Как я ошибалась. Это великое проклятье! Он всегда любил только власть. И ничего, кроме нее. И сейчас она для него дороже жизни. Он ни перед чем не остановиться, чтобы ее сохранить! У него на это хватит и ума, и связей. У него все схвачено! — она шипела, как гремучая змея. — Он легко моргнет и раздавит тебя одним веком! Вы, эмпаты, единственное, что в жизни любите, это манипулировать людьми. И никакой бред о Зарунской Рукописи тебя не остановит! Россказни о ней оставь для сказок деткам на ночь! — она смолкла, тяжело и хрипло дыша. — И то, что я похитила твою жену — это попытка защитить мир от таких, как ты, перекрыв тебе дорогу к власти! Ты все равно не любишь свою жену! Пусть она об этом знает! Не любишь, потому что вы, эмпаты, боитесь открыть свои сокровенные чувства и потом быть от кого-то зависимыми и уязвимыми. Мало кто знает ваш секрет! А я знаю… Ваш маленький и страшный секретик. Тирет боится этого, как огня. И ты тоже не позволишь себе эту роскошь!

Я перевела непонимающий взгляд на мужа. О каких секретах она говорила? Неужели мои сомнения — правда? Не хочу этому верить! Лахрет же мрачно хмурился, но не делал никаких попыток ее остановить. Почему? С каждой минутой голова болела все больше и больше от длительного слияния с моей Забавой. Я понимала, что не могу долго находиться с ней. Сила, вытягивающая меня из нее, становилась все сильнее и сильнее. Посмотрела на Лирита и лишь успела сказать ему перед тем, как вернулась в себя:

— Найдите меня…

— Мы найдем… — были последние слова Лирита.

Все поплыло в глазах и меня потянуло назад, будто кто-то ледяными металлическими руками схватил меня за голову и сдавил со всей силы. Судорожный вздох вывел меня из пустоты. Хотя я понимала разумом, что продолжаю лежать на жесткой циновке в сырой пещере, сознание мое блуждало где-то глубоко в прострации. Я еще минут пять приходила в себя, пытаясь собраться с мыслями и оценить ситуацию.

Где-то все так же капала вода. Все так же пробивала сырость до самых костей, и душило жуткое ощущение одиночества. Все так же эхо от капель отражалось от высоких влажных сводов пещеры, делая надоедливый звук еще тошнотворней. Приступы головной боли сводили тело в судороге. Вот, что имела в виду Мара, когда сказала об опасности. Связь нетренированного разума с ниясытью вызывала адские боли. Особенно, если она длительная. И еще… появилось сильное жжение в плече. Откуда? Неужто я отлежала так плечо? Стон вырвался из горящей груди, раздразнив воспаленное горло.

— О! Очнулась! — прозвучал чей-то грубый мужской голос. — Эй! Вставай! — меня больно пхнули ногой в бок.

Я снова застонала. Каждое движение отдавало нечеловеческой болью и судорогами в мышцах. Тело так болело, словно я сутки носила мешки с песком, а потом копала глубокую траншею. Крепатура сводила с ума. С всхлипом втянув воздух, я дернулась, когда меня болезненно схватили за плечи и попытались поставить на ноги. Они тут же непокорно согнулись и уронили меня вниз. Кто-то подхватил под локоть и ворчливо пробубнил:

— Женщины с центральных равнин такие хилые!.. — а потом поволок за собой.

Холодный камень пола опалил босые ступни. Почему я разута? Конвоир жестко дергал меня за руку, заставляя идти куда-то. Слышались звонкий лязг цепей и неясная возня. Я протестующе стонала и шипела от боли.

— Куда вы меня ведете?! — проронила я болезный вопрос.

— Куда надо! — ответил все тот же грубый мужской голос.

— Пожалуйста! Отпустите меня! Я вам ничего плохого не сделала! Прошу вас! — взмолилась я.

— Заткнись! Не мне решать, что с тобой делать! Пшла! — меня с силой пихнули в бок так, что я согнулась пополам от острой боли и закричала.

Но мои стоны, протесты и возгласы никто не слушал и больше не отвечал ни на один вопрос. Как дикого зверя меня тащили по каменному туннелю. Потом мы вышли куда-то на берег. Я услышала шум прибоя, и прохладный соленый ветер раскидал мои волосы по влажному лицу. Ступая по щебнистому грунту, лишь болезненно всхлипывала. Где я? Почему я не слышу Забаву? Я должна ей сообщить, что меня перевозят, но не могу сконцентрироваться и позвать ее. Боль путала все мысли в тугую косичку, лишая меня всяких сил. И эти постоянные «Быстрей! Куда прешь! Туда!»… Потом мы ступили на палубу деревянного корабля. Там шум голосов увеличился, и прибавилось множество других, страдальческих, молящих и полных безысходности голосов. Некоторые плакали, другие кряхтели и тяжело храпели от одышки. Затем меня по лестнице спустили в трюм и пхнули куда-то в угол, где я скрючилась в калачик и, упершись подбородком в ключицу, тихо заплакала. А дальше мозг снизошел ко мне в своей великой милости и выключил сознание, лишив возможности стойко переносить все треволнения долгого путешествия, морской качки и мучений организма…