Ты — моя зависимость

15

Армина

Было странно наблюдать за Саидом, который играл в футбол с мальчишками, дарил тактильные ощущения, постоянно их обнимал, заваливал на газон, в общем вел себя не лучше своих детей. Таких моментов было немного, только вот последнее время чувствовалось какое-то деление времени с его стороны на внимание к детям. Даже Аману перепадало от Саида, часто перед сном они вдвоем прогуливались во дворе, сын был то на руках, то в коляске. Я выдохнула, если Аман не остался в стороне, значит он полноценный Каюм, Саид вряд ли бы стал находить время для него, будь тот сыном Фарида. От мысли о другом мужчине стало тоскливо внутри. Мне сейчас как-никогда хотелось ласки, нежности, любви, но Каюм был слишком поглощен своими делами последнее время, приходил домой таким уставшим, вымотанным, что сразу же после обязательного часа общения с детьми, ложился спать и моментально засыпал. Иногда я находила его в кровати полностью одетым.

Вчера, накануне первого месяца Амана, побывала у гинеколога, та дала добро на интимную жизнь. С рождением сына мне жуть, как хотелось секса, причем я со смущением просыпалась ночью, ощущая, как между ног было влажно, от того, что снились слишком реалистичные эротические сны. Я с вожделением смотрела на обнаженную спину Саида, мечтая расцарапать ее ногтями, и это самое малое, чего мне хотелось.

Я его ждала, предварительно накормив сына, теперь он проснется только к пяти утра, надела шелковый полупрозрачный пеньюар, и стояла посреди спальни. Я не боялась, была уверена в себе, как никогда, может потому что сейчас хотела именно я, а не он. И мне было плевать, в каком был Саид настроении.

Выйдя из ванны, суша одним полотенцем волосы, замер, наткнувшись взглядом на меня. Медленно скользнул по лицу, опустился ниже, под пристальным вниманием соски чувственно напряглись, грудь потяжелела от прихлынувшего молока. Шагнула в его сторону, остановилась, когда между нами оставалось расстояние протянутой руки. Заметила, как часто приподнималась и опускалась его грудь, дерзко опустила глаза ниже пупка и довольно улыбнулась.

Смело потянулась к концу полотенца, позволяя ему упасть к ногам.

Саид удивленно приподнял бровь, но промолчал и не шевелился.

Обвела пальцем его пупок, глядя прямо в глаза, опустила руку на его возбужденный член и сжала. Тонкие губы разлепились, показались стиснутые зубы.

Теперь, когда уверилась, что мои тревоги развеялись, когда поняла, что в доме наступил мир, позволила себе осознать, что мой муж, он мой и я могу вытворять с ним, все что взбредет в голову, даже требовать. Конечно, краем сознания я его все еще боялась, опасалась сделать неправильное движение, потревожив внутреннего зверя, но судя по теряющим с реальностью глазам, как он дышал уже ртом, напрягаясь от каждой ласки, втягивая живот, все было правильно.

Прильнула к его губам, приподнимаясь на носочках, все так же поглаживая рукой член. Саид сорвался. Он отбросил в сторону полотенце, которое держал в руках, подтолкнул в сторону кровати.

На миг стало страшно, потемневший взгляд скрывал Демонов в душе.

Еще один легкий толчок, и я наткнулась на кровать, легла, не спуская с него глаз. Он нагнулся ко мне, впился жестким поцелуем в губы, едва не разрывая уголки. Его ладони алчно обхватили груди, теребя пальцами соски. Отпустив меня для жадного вздоха, скользнул губами по подбородку, оставляя влажную дорожку, спускался ниже.

Язык, губы двигались вниз. Ощутила легкий укус, от неожиданности выгнулась, между ног стало влажно. Он посасывал сосок сквозь кружево пеньюара, рука сместила ниже, задирая подол, пальцы нырнули в мою горячую лаву. Шире развела ноги, двинулась ему навстречу, сквозь зубы сдержанно прорычали. Его ласки были на грани боли и нежности, на грани отдать и взять. Саид со стоном проник в меня, закидывая мои ноги себе на поясницу, он начинал медленно, но с каждым толчком убыстрялся, не слыша от меня возражений. Я забилась под ним, разлетаясь на осколки, ища его губы. Он вжался в меня до упора, сжимая мои плечи, утыкаясь лицом в изгиб шеи. Я чувствовала, как он тяжело дышал, как внутри все еще была пульсация, не торопился отстранятся. Позволила себе погладил его по спине, проведя пальцем вдоль позвоночника, ощупывая каждый шрам, каждое углубление.

Саид, наконец-то, лег на спину, подтягивая к себе. Я довольно прижалась к его груди, дрожа от удовольствия от его поглаживаний по спине. Когда робко подняла глаза, улыбка застыла на губах. Он смотрел не на меня, а перед собою, а в глазах застыла невыносимая тоска. Чем больше я всматривалась в него, тем больше во мне росла тревога за то, о чем он думал. И потому как темнел его взгляд, как тоска сменялась холодной решимостью, мне меньше всего хотелось знать, кому он мысленно подбирал приговор. Этому человеку однозначно не позавидуешь.

Саид

Войдя в свою приемную, застыл на пороге, вмиг напрягаясь, выставляя перед собою все защитные барьеры, активируя кнопку «Опасность». Посетитель с холодной вежливой улыбкой поднялся с кожаного дивана, смотрел на меня цепким, властным взглядом. Он меня не боялся, он сам был ужасом всех, кто хоть капельку имел к нему отношение. Я его не боялся, потому что наши пути никогда не пересекались, но сейчас впервые за всю сознательную жизнь, впервые за все время своей деятельности с отцом и без него, испугался. Просто так такой человек не приходит.

— Добрый день, Аркадий Владимирович, приятная неожиданность!

Какими судьбами? — заставлял себя говорить беззаботно, даже весело, пуская в ход весь свой арсенал очарования. Аркадий Владимирович усмехнулся, в глазах мелькнуло понимание и одобрение. Незаметно выдохнул, жестом приглашая гостя зайти в кабинет.

— Полина, две чашки кофе! — секретарша отмерла, кивнула, видно было, что женщина тоже на уровне подсознания испытывала страх перед мужчиной. Я не стал занимать стандартную позицию за своим столом, а пригласил за переговорный. Этот маневр тоже оценили и одобрили. Похоже пока я все делал правильно, но мне жутко хотелось побыстрее избавиться от этого посетителя и никогда с ним не сталкиваться.

Мы расположились друг напротив друга, смотрели в глаза, каждый держал взгляд, никто не опускал. Губы Аркадия Владимировича растянулись в похвальной улыбке. Чувствовал себя, как на экзамене перед грозным преподавателем. Любая ошибка и сразу в зачетку «неуд», отчисление.

— Достойный сын своего отца. Я не сомневался, что ты будешь более перспективнее, чем Ахмет! — голос был скрипучим, неприятным, хотелось заткнуть уши. Сцепил руки в замок.

— Чем обязан? — мне пока не ответили, в кабинет вошла, по тому, как дрожал поднос в ее руках, она нервничала. Расставив чашки, умудрившись никому не вылить кофе на брюки, быстро ретировалась.

— Меня попросили с тобою поговорить, последнее время ты мало кого слушаешь, безнаказанно злодействуешь, никому не даешь шанса оправдаться, реабилитироваться. Сразу же расправа. Саид, так дела не делаются. Если все будут так поступать, как ты, то ни о каком мире в нашем мире не может быть и речи. Где твоя хвалебная дипломатия? До определенного момента ты у всех был на хорошем счету, а сейчас… а сейчас каждый второй желает тебя прикончит, быстро и точно. Заметь, никто не желает тебе смерти в том формате, в которым ты предпочитаешь действовать. Даже враги к тебе снисходительны и жалеют, в отличие от тебя. Человек должен быть милосерднее к людям на этой Земле. Мы же не звери, чтобы грызть глотки, вырывать кусками человеческую плоть.

— На моей территории мои правила, я не должен идти кому-то на уступки только из-за того, что кого-то не устраивают мои методы ведения дел.

— Саид, через твою территорию проходят много людей, так сложилось, что Краснодарский край стал проходным двором. Но мне не нравится каждый раз выслушивать, как ты натравливаешь на моих ребят то своих псов, то ментов. Хотя снимаю шляпу, в таком деспотичном режиме у тебя царит порядок, четкое понимание людей, кто чем занимается.

— Я просто так ни на кого не наезжаю, наказание всегда имеет причину.

— Я рекомендую тебе вернуться к своей дипломатической политике и не превращаться в дикого зверя, который только и рад в кого-то вцепиться.

— Вы меня дипломатически предупреждаете?

— Да. Иначе Саид я сам лично доберусь до тебя, используя различные пути, в том числе и через семью, и, — Аркадий Владимирович довольно улыбнулся, словно имел в руках выигрышную карту. — И через милую Арину Берзникову. Алексей, до сих пор находится на дне своей депрессии, после того, как ты разрушил его детище! — мы одновременно поднялись со стульев. Кофе так и стоял не тронутым.

Я шел позади, анализируя наш разговор, пытаясь понять, что мне сказали напрямую, а что подразумевали другой смысл, поэтому едва не налетел на Аркадия Владимировича, когда тот внезапно остановился возле двери и повернулся. Его серые глаза равнодушно скользнули по мне, смотрели так, словно давно вынесли мне приговор.

— Кстати, у тебя очень милая дочь! — я не дрогнул. Я нашел в себе силы не выдать себя ничем. Смотрел ему в глаза, словно ничего не было сказано. Впервые он растерялся, нахмурился, внимательно еще раз меня оглядел с ног до головы, вышел из кабинета, не соизволив вежливо попрощаться. Наверное, только через полчаса пришел в себя, направился к бару, где сразу же плеснул себе стакан виски.

Выпил залпом, налил еще, только на четвертом стакане меня отпустило, я почувствовал, как алкоголь согрел мою заледевшую кровь в венах.

Отменил все встречи, переговоры. Попросил не трогать меня до завтрашнего дня. Отключил рабочий мобильник. Я пил в кабинете, глушил в себе страх, панику. Призывал себя собраться, но в ушах стоял этот противный голос: «…милая дочь». От бессилия что-либо придумать разбил об стену стакан. Когда часы отбили девять вечера, когда бар основательно поредел, оставалась лишь водка, захотел увидеть Арину и Анну. Просто увидеть, убедиться, что все только слова, что никто ничего не сделал.

Попытался своим ключом открыть дверь, но координация была полностью нарушена. Дверь открыли и на пороге показалась мать.

Попытался улыбнуться, выпрямился, но ее поджатые губы сказали о том, что не хер строить из себя трезвого, когда ты едва на ногах стоишь. Она впустила, но настороженно смотрела на меня, взяла пиджак.

— Ты пьян!

— Я в курсе!

— Иди к отцу, проспись, завтра придешь.

— Где Арина? — двинулся в глубь квартиры, но мать схватила за руку.

— Саид, она сейчас укладывает Анну, она очень устала, день выдался трудным! Оставь в покое девушку!

— Я сам решу, когда ее оставить! — сбросил руку и направился в детскую. Арина стояла возле окна, мягкий свет от ночника обволакивал ее силуэт. Чувствовалось в воздухе умиротворенность, спокойствие. Я даже расслабился, прислонившись плечом к дверному косяку. Я просто смотрел на нее и думал, как меня угораздило так попасть! Как мне теперь обезопасить своих родных, как контролировать свой бешенный нрав, загонять себя в рамки, вновь возвращаться к приличному виду. Как-нибудь. По-другому никак, иначе доберутся до всех.

— Саид! — Арина стояла передо мною, сдвинула брови в недовольстве, почуяв запах алкоголя. — От тебя разит, как от сапожника! Сколько ты выпил?

— Много. Никогда так не пил!

— Но при этом еще понимаешь, что говоришь! Будешь спать в гостиной, раз пришел! — она попыталась пройти мимо меня, но я взял ее за руку и притянул к себе, прислонившись щекой к макушке. От нее пахло все тем же яблоком. И молоком.

— Арин, разреши сегодня спать с тобою! — я просил, впервые в жизни просил женщину разрешения лечь рядом. Она посмотрела в глаза, над чем-то раздумывала.

— Просто спать? Без секса?

— Просто спать, а секс тебе еще не разрешили, так что глупо говорить об этом!

— Есть хоть что-нибудь, о чем ты не знаешь?

— Есть! — притянул к себе еще теснее, фиксируя ее подбородок рукой.

— Я не знаю, о чем ты думаешь, что ты чувствуешь, о чем мечтаешь…. Я не знаю.

— Ну, хоть что-то не подвластно твоему контролю. Хоть что-то осталось для себя.

— Арин…

— Саид, пойдем спать, не знаю, как ты, а я безумно устала, плюс Аня к полуночи, потом к раннему утру проснется. Последнее время минуты сна — это большая роскошь для меня.

Она отстранилась и направилась в спальню, я последовал за нею.

Наблюдал, как настроила видеоняню, разобрала постель, скрылась в ванне. Мне ничего не оставалось, как сбросить с себя одежду и лечь.

Едва голова коснулась подушки, провалился в сон, но на самом краю успел почувствовать, как кто-то прижался к груди, провели рукой по лицу, словно прогоняли плохие мысли дня, словно хотели успокоить.

Напряжение отпустило, и я уплыл в царство Морфея.

Арина

Перебирая свои вещи, постоянно посматривала на кровать, где спал Саид, а рядом с ним Анна. После первого кормления нового дня я всегда ее забирала к себе. Сегодняшнее утро не стало исключением, просто теперь на другой половине спал мужчина. Я следила, чтобы Саид ненароком не придавил дочь, она почему-то устроила возле его спины, словно искала в нем защиту, тепло. Или что там дети ищут возле родителей.

Странный он какой-то последнее время. Загнал себя в какие-то рамки. Работал на износ, словно работа спасала его от чего-то дурного. Его приход в нетрезвом виде — это исключение из правил.

Саид начал переворачиваться, я, бросив платье, подскочила к кровати и вцепилась в его плечо. Он недовольно приоткрыл глаза, не понимая почему я держу его. Кивнула головой ему под бок, он заметил Анну, отодвинулся и перевернулся. Села на свою половину, Саид одной рукой пододвинул дочь к себе и вновь заснул.

Во сне, когда лицо полностью расслабленное, когда глаза закрыты, он казался безобидным, можно было пофантазировать, какой он заботливый, добрый, нежный, самый лучший мужчина на свете. Но это были б именно фантазии. Да, он меня обеспечивал, тратил огромные деньги на Анну, у нас были самые лучшие врачи города, все в доступе для развития малышки. Каждый день мы ездили на массаж, в бассейн, на процедуры. Мы посещали каждый день невролога, хотя не понимала зачем так часто посещать данного врача, раз в неделю было б достаточно. Но если Саид решил, что так надо, спорить было бесполезно. Огромная помощь и поддержка были со стороны его матери, даже Ахмет Рамзанович блестяще исполнял роль дедушки, он приходил и забирал Анну на прогулку. Я только через неделю поняла, что эти люди были мне опорой, сама бы сломалась под гнетом трудностей, быта, морально истощилась быстрее, чем Анне исполнился месяц. Сам Саид занял позицию нейтралитета. Он появлялся каждый день, ко мне обращался по необходимости, час-полтора проводил именно с дочерью. Он мог попасть на купание, тогда купал именно он, мог прийти в часы прогулки, уходил он с нею.

Иногда просто брал на руки и стоял возле окна. Меня ни о чем не просил, не требовал, вчерашняя просьба лечь со мною в одну кровать — это единственное, что случилось за месяц.

— А где Анна? — Наиль суетилась на кухне, на минутку замерла, когда я вошла.

— Она спит с Саидом. Надеюсь он ее не раздавит.

— Саид? Нет, он спит поверхностно, годы войны научили его спать урывками и быть всегда на чеку, — я с интересом прислушалась к словам. О прошлом Саида мне ничего не было известно, судя по всему Наиль думала, что я знаю всю его подноготную.

— А каким был Саид в детстве?

— Обычным ребенком, ничем не выделялся среди сверстников. Учился, как и все мальчишки, из-под палки, любил больше убегать в горы, воображать себя властителем мира.

— А почему он сейчас такой? — на «такой» Наиль повернулась ко мне и несколько минут молчала.

— Он вырос бы таким, как Зарим и Ашот, не хуже и не лучше. Но что ему полезло в голову, когда уходил Ахмет, никто не знает, сам он никогда не объяснял причину, побудившую его залезть в машину.

По-хорошему Ахмету стоило его вернуть домой, он бы его и вернулся, но вмешались обстоятельства, и Саид остался рядом с отцом. Я не в восторге от того, кем он стал, но он мой сын и мне остается принимать его таким, какой есть.

— Но он невозможен в своем контроле, в своем вмешательстве. У меня создается впечатление, что была б у него возможность, он бы и души своих близких контролировал.

— Это у него после смерти Аиши. Да и весь он изменился после смерти дочери. Сейчас я вижу, что через Анну пытается искупить свою вину, пытается восполнить пробелы, исправить ошибки. Отсюда этот контроль, рука на пульсе.

— Вы пытаетесь вызвать во мне жалость и пожалеть его?

— Саида жалеть? Вот чего-чего, а жалость он терпеть не может, как и предательство. Просто принимай его со всеми тараканами.

Мы резко замолчали, услышав шаги. На кухню вошел Саид. Сердце пропустило удар. Взлохмаченные волосы, сонные глаза, вид слегка примятый, проступавшая утренняя щетина, в спортивных штанах и футболке, выглядел одомашненным животным.

— Сушняк? — поддела, когда он поставил видеоняню на стол, сам направился к графину с водой. На меня лишь косо посмотрел. Пол-литра точно в себя влил.

— Завтракать будешь? — Наиль достала ему кружку, но он отрицательно замотал головой, скривился от боли в голове. Ему тут же протянули таблетку, которую выпил залпом.

— Кофе, — Саид сел во главе и смотрел перед собою.

— Саид, я хотела поговорить с тобою по поводу частого посещения невролога. Мне кажется мы у него скоро пропишемся, зачем каждый день к нему приходить??? Лучше бы это время выделили для дополнительной прогулки! — выпалила на одном дыхании, он слушал меня, нахмурившись, пытался видно понять, о чем я.

— Арин, давай потом поговорим, я сейчас не в состоянии правильно принимать решения.

— Ты на работу не пойдешь? А то еще напортачишь, доказывай потом, что не верблюд, — я усмехнулась, откидываясь на стуле. Его глаза прищурились, подвигал челюстью, но промолчал.

— Окей, невролога сегодня можете не посещать, тогда это время мы погуляем в парке, втроем! — выдвинул предложение Саид, беря кружку с горячим кофе. Я согласна кивнула. Во-первых, мне жутко надоел ближайший парк, хотелось сменить обстановку, во-вторых, как и все мамочки в декрете, я жаждала увидеть других людей, кроме домочадцев, врачей, охраны. Ну, и почувствовать, каково это иметь полноценную семью.

Конец мая, в парке было шумно, весело, вокруг было полно школьников, которых привезли для развлечений перед первым июня.

Саид с коляской смотрелся уместно, словно только и делал, что катал своих детей. Я вышагивала рядом с ним. Мы ни о чем не говорили, просто смотрели на людей. Вскоре проснулась Анна, пришлось зайти в кафе, Саид заказал столик на веранде. Он с недовольным прищуром наблюдал, как я накинула на плечи шаль, скрывая дочь от посторонних глаз, ловко приоткрыла секретный кармашек на платье, приложила малышку к груди.

— Ты бы разделась, поверь, было б интереснее! — он взял протянутое меню, опуская глаза в папку. Я не стала отвечать, зная, что не докажу ему удобство и практичность одежды для кормления, но попыталась объяснить, когда официант принял заказ и удалился.

— Если исходить из твоей логики, то мне надо запереться в четырех стенах и никуда не выходить, а данная одежда все же развязывает ноги, не метаться в поисках уединенного места, чтобы покормить ребенка. Никто толком и не понимает, что я делаю! — поправила одежду, возвращая все на место, уложила спящую Анну в коляску.

— Арина, это неприлично!

— Неприлично иметь любовницу при живой жене, неприлично публично целоваться, заниматься сексом, неприлично не обоснованно сверлить собеседника бешенным взглядом! Выдохни, Саид, я не мусульманка, чтобы прятать себя под ворохом одежды и платка, опускать глаза, когда смотрит мужчина! И поэтому я буду кормить ребенка, где угодно и когда угодно, и мне плевать, что обо мне подумают окружающие, главное то, что получает мой ребенок!

— Свалилась на мою голову! — пробормотал Саид, напяливая очки на глаза.

— Да, моя ошибка в том, что я помчалась за тобою, не понимая в какую пропасть падаю! — улыбнулась официанту, который расставлял тарелки с заказанным блюдами.

— Что ты хочешь этим сказать? — он крутил вилку, по тому, как напряглась его рука, ленивый голос не соответствовал внутреннему состоянию.

— А то, что нужно было наплевать на давление отца, Ромы и не лезть к тебе. Ты, Саид, очень многое у меня отнял, — глаза устремила на коляску. — Но дал самое главное.

— Папа! — раздался звонко со стороны детский голос. Саид от неожиданности выронил вилку, поднял очки и поискал глазами того, кто его окликнул. Черные брови удивленно взлетели вверх.

— Ахмет! — по тому, как дрогнул его голос, он занервничал. Я с любопытством посмотрела на мальчишку, который уже бежал к нам.

Он лучезарно улыбался, без опаски кинулся к отцу. Саид обнял его и усадил на коленки, голубые глаза, смотря на сына, искрились, а на женщину, которая бежала следом, уже смотрели с опасным прищуром.

— Ах, вот ты где негодный мальчишка!!! — в голосе женщины было полно возмущения, грозный вид, но видно она была близорукой, потому что не видела у кого на коленях сидел Ахмет, а когда приблизилась, застыла на месте. — Здравствуйте, Саид Ахметович! — ее маленькие глазки заметались в разные стороны от страха.

— Здравствуйте, Роза Львовна! — губы растянулись в улыбке, но оскал акулы казался более безобиднее, чем улыбка Саида. Об этом подумала женщина и я, глядя на то, как на скулах заходили желваки.

Он убежал от группы… промямлила Роза Львовна, без надежды оправдаться. Саид посмотрел на сына, тот насупился, взял столовой нож и покрутил его.

— Мне там скучно, как малые дети! — признался Ахмет.

— Я с тобою еще поговорю поэтому поводу, а вы, Роза Львовна, возвращайтесь к остальным, Ахмета я забираю.

— Вы не могли бы расписаться в журнале о том, что забрали его! — Саиду тут же протянули большой блокнот, ручку. Он размашисто расписался, кивком головы отпустил женщину. Я рассматривала мальчишку, который уже сел на соседний стул, непоседливо крутился на месте. Теперь могла наглядно представить, каким Саид был в детстве, сын был его уменьшенной копией с карими глазами.

— Я хочу картошку-фри, кока-колу, шашлык! — его гастрономические вкусы меня шокировали. Саид даже бровью не повел на заказ сына.

Ахмет уже с любопытством рассматривал меня, попытался с места заглянуть в коляску. Я вскинула на Саида глаза, во мне рос страх, что, если Ахмет спросит кто я, кто Анна.

— Пап, а почему ты вчера не пришел домой?

— У меня были дела.

— Мы тебя ждали.

— Я знаю.

— Пап, а ты обещал, что летом мы поедем в Эмираты вместе. Мы поедем?

— Посмотрим.

— Пап, а это вторая наша мама? — моя вилка выпала из рук. Официант тут же ее заменил, я широко распахнула глаза, глядя на Саида, тот невозмутимо смотрел на Ахмета.

— Ахмет, ты мне лучше расскажи, как оказался один посреди парка?

Один! — голос отца зарычал угрожающе. — Я тебе не раз говорил, чтобы никогда не оставался без взрослых!

Но мне было с ними скучно!!! Почему все могут ходить без сопровождения, а я нет??? — ой, как я была сейчас солидарна с мальчиком, даже не заметила, что вместе с ним вызывающе смотрю на Саида, словно его вопрос касался и моего личного пространства.

Саид заметил наш молчаливый сговор, потер подбородок, покачал головой, но не ответил. Мы с Ахметом переглянулись и засмеялись.

Сын Саида болтал без умолку, не давал нам и слова вставить, задавал вопросы и сам же на них отвечал. Под конец обеда я полностью была покорена этим ребенком. Когда у него развязался шнурок, он пыхтя пытался его завязать, в то время, как Саид даже не думал ему помогать, присела перед ним и аккуратно завязала узел. Мы смотрели друг на друга, я терялась в этом омуте шоколада. Он определенно будет покорителем девчачьих сердец. Когда мы подошли к Саиду, тот держал одной рукой коляску, другой мобильник, с кем-то тихо разговаривал, Ахмет дернул меня за руку, нагнулась к нему.

— А это моя сестричка? — в нем было столько серьезности, даже стало не по себе. Я решила не врать, не начинать отношения со лжи, кто знает, может однажды все дети соберутся под одной крышей.

— Да, это твоя сестричка, ее зовут Анна.

— У меня была сестра, Аиша, но она умерла, когда мне было три года.

— Я знаю! — погладила его по черненьким волосам, ласково улыбаясь.

— Я маме не буду говорить, что у папы есть еще ребенок, у нее ведь тоже есть Аман! — продолжая улыбаться, почувствовала, как стало внутри больно, вот она расплата за иллюзию семьи. Именно иллюзия, у Саида есть законная семья, которая больше имеет прав на него, чем я и Анна.

— А можно я поведу коляску? — его глаза горели огромным желанием показать себя страшим братом перед сестрой, которой то было все равно, кто катил коляску, но я кивнула, заговорщически шепнув:

— Надо только папу оттеснить!

— А ты его отвлеки, а я перехвачу!

— Окей! — мы догнали Саида, я подмигнула Ахмету, прильнула к Саиду, он с опаской смотрел на меня, не отнимая телефон от уха.

Сделала вид, что споткнулась на ровном месте, его свободная рука обхватила за талию, придерживая, в этом время Ахмет ухватился за ручку и отбежал на пару шагов вперед.

— Что за черт! — голубые глаза вспыхнули недовольством, — Это я не вам! Хорошо, жду на почту копии документов, завтра вам сообщат решение! — мобильник был выключен. — Арина, что за игры? — он держал в поле зрения сына с коляской.

— Он хотел покатать сестру.

— Сестру? — Саид резко повернулся ко мне, впиваясь пристальным взглядом. — Ты ему рассказала?

— Он спросил, я не стала врать.

— Понятно, теперь по секрету всему свету! — раздраженно выдохнул. — Я тут подумал, вам всем надо уехать в Эмираты.

— В смысле?

— В прямом. Все — это значит все.

— Почему? — вопрос без ответа, Саид не отвечает, когда кто-то затрагивается тему его дел.

— Потому что у меня проблемы.

— У тебя проблемы??? — рассмеялась, откидывая голову, но смех застыл на губах, когда он не присоединился и не улыбнулся. — Ты шутишь?

— Нет. Под присмотром отца вы все будете в безопасности, и я смогу спокойно заняться своими делами, не отвлекаясь на личные вопросы.

— Я никуда не поеду, тем более жить под одной крышей с твоей женой, это безумие!!! Ты сумасшедший, раз подумал о реальности такой затеи!

— Арина, я не спрашиваю, я ставлю перед фактом.

— Нет!!!

— Арина, поверь, мне меньше всего хочется видеть кого-то из вас с прострелянной башкой в луже своих мозгов! — зашипел Саид, срываясь на шепот, обычно люди скрывают на крик, когда сильные эмоции переполняют, он же понижал голос.

— Не надо устраивать гарем!!! Я не хочу хоть как-то соприкасаться с твоей семьей, я не хочу видеть в глазах твоей жены ненависть, ревность, жажду убить! Я вообще не претендую на тебя, отпусти на все четыре стороны, и мы сами спрячемся так хорошо, что ни одна ищейка не найдет!

— Я не буду рисковать дочерью из-за твоего упрямства. Ты будешь делать то, что я скажу, шаг влево-вправо, застрелю сам! Поняла?

— Деспот!!!

— Разговор окончен! — он отвернулся и нагнал сына, что-то ему с улыбкой сказал, от чего мальчишка засмеялся. Вдвоем они вели коляску, я шла позади. Что делать??? Он же все воплотит в жизнь.

Страх перед опасность, страх за жизнь дочери полностью парализовал мыслительные процессы. Ничего толкового не придумала, чтобы избежать совместного проживания с его женой.