Ты меня отпустил

Глава 8

Я пытаюсь уснуть, но стоит закрыть глаза, как снова вижу Руслана и слышу: «Маленькая капризная девочка… маленькая капризная девочка…»

Кручусь с боку на бок, и вновь:

«Маленькая капризная девочка наконец-то подумала не только о себе, но и о ком-то другом?»

Хочу отмахнуться и не могу. Его слова и голос задевают за живое, выдергивают его наружу и неумолимо затягивают в прошлое…

Мне шестнадцать. Девчонки предлагают отметить мой день рождения вместе, на даче у друзей, но я отказываюсь.

– Поехали, – соблазняет Светка, – там будут красивые ребята. Да ты и сама знаешь, что Исхаков красавчик. Исхаков, конечно, мой, но у него и друг ничего. И ты ему нравишься.

– Не могу, – повторяю. – В другой раз отметим так, как хотите. Но сегодня не могу.

– Вообще-то, это тортик с родителями ты могла бы съесть в другой раз, – замечает Светка. – Но как знаешь, мы просто хотели, чтобы этот день для тебя был незабываемым.

Девчонки уверяют, что на даче будет весело и интересно, но я не хочу ехать. Они ведь понятия не имеют, что у меня будет гость. Очень важный гость. И благодаря ему этот день и правда будет незабываемым.

Мне с трудом удается отбиться от подруг. Наверное, они все-таки слегка обижаются, но я знаю, что простят. Обязательно простят. Просто пока они не знают всего.

Я не рассказываю им о Руслане. Не могу. Это мое. Наше с ним. Сокровенное.

В детстве мои чувства к нему были такими простыми. И мне было просто с ним – я могла сказать ему все что угодно. А потом стало сложнее, запутанней, и при этом глубже, проникновенней.

Я давно поняла, что это не просто интерес, не просто симпатия. И меня не просто тянуло к нему.

Думаю, это понял и он, потому что последние несколько лет стал появляться в нашем доме все реже и реже. А если и появлялся, то как будто специально не один, а с какой-нибудь новой «ошибкой».

Они об этом не догадывались. Иногда бросали на меня цепкие или снисходительные взгляды, липли к нему еще больше и намеренно громко хохотали. Ну да, пожалуй, им было смешно – пока мне было тринадцать, четырнадцать… Они подозревали о том, что я чувствую. Или видели это, не знаю.

Но вот когда я стала немного постарше, новые временные пассии Руслана уже не смеялись. Да и сам он будто прочертил между нами черту.

А я постаралась ее перейти. И однажды, когда он приехал уже с новой девушкой, сказала ему:

– Тебе уже совсем недолго осталось меня подождать. Какой-то год – два, и все.

– Действительно, все, – усмехнулся Руслан. – Если кто-то попытается к тебе приблизиться через год или два, твой брат его прибьет, а потом прикопает.

Я подумала и решила, что, пожалуй, он прав. А Руслана мне терять не хотелось.

– А если через три года? – поинтересовалась я, прикинув, сколько мне осталось до совершеннолетия.

– Ну, это другое дело, – ответил Руслан. – Может, твой брат этого «счастливчика» просто закопает живьем.

– Подходит, – согласилась я. – Если что, я тебя откопаю.

Тогда я впервые услышала смех Руслана. И если бы уже не была в него влюблена, думаю, влюбилась бы в эту минуту.

Наверное, другие тоже редко слышали его смех, потому что я помню удивленные лица его пассии и моего брата.

Смех…

Я не раз вспоминала его. К сожалению, мне все чаще приходилось прибегать к воспоминаниям, потому что черта отчуждения между мной и Русланом не исчезла, а лишь разрасталась.

Приезды все реже, куцые минуты общения, которые мне удавалось урвать, а если мы случайно пересекались в городе, я вообще была для него невидимкой. Он лишь едва заметно кивал.

Но всегда появлялся на мой день рождения.

Всегда, кроме этого раза.

Ничего не радует: ни подарки, ни поздравления. Я с трудом заставляю себя улыбаться, а сама то и дело смотрю на часы. Сейчас… сейчас он придет…

– Ты кому звонишь? Руслану? – спрашиваю нетерпеливо, заметив, как брат набирает чей-то номер.

– Нет, – улыбается он. – Рус занят, не хочу его отвлекать.

Занят.

Нет, я знаю, что он с кем-то встречается. Но в такой день… Он ведь всегда освобождал этот день для меня.

Стоит только представить, как он кого-то целует в эту минуту, и меня переполняет такая горечь, что становится невыносимо. Одна точно не справлюсь. Я не смогу притворяться и дальше. Мне душно здесь. Мне хочется глотнуть свежего воздуха. И, как и Руслану, хочется что-нибудь изменить.

Это правильно. Он ведь первым захотел перемен. И я тоже могу. Могу обойтись без него.

Наша договоренность кажется смешной и наивной. Раньше я запрещала себе думать об этом, а теперь…

Теперь это становится очевидным.

Я ему не нужна. Я ему безразлична. И ничего не изменится. На меня стали засматриваться ребята, я знаю, что выгляжу хорошо. Но он не замечает во мне перемен. Я просто сестра его друга.

– Свет, – звоню подруге, – я передумала.

Родители меня отпускают. Они доверяют мне, хорошо знают Свету. И правда, к чему сидеть дома? Смотреть в окно, ждать, когда мелькнут фары знакомой машины, если все бесполезно?

На даче хорошо. Я ничуть не жалею о том, что приехала, несмотря на то, что меня сильно раздражает Исхаков. Громко смеется, много говорит, много курит. Я морщусь и стараюсь держаться подальше, но все равно кажется, что моя одежда пропитывается его дымом. Но Светка от него просто в восторге.

– Он так круто целуется! – восхищается она.

– Надеюсь, после сигареты он жует жвачку, – ворчу я.

Она смеется.

– Круто целуется – это когда ты таких мелочей не замечаешь, – говорит она. – Вот это тот случай. Ну а ты как? Как тебе Вова?

Я кошусь на симпатичного парня, с которым сегодня познакомилась. Он мне подмигивает.

– Ничего вроде бы, – говорю я.

– Проверь, как он целуется, – советует подруга, перед тем, как снова уйти к Исхакову. – Тогда будешь знать точно.

Я снова бросаю взгляд в сторону Вовы и вижу, как тот широко улыбается. Он слышал? Может быть так, что он слышал наш разговор?

Отворачиваюсь. Рассматриваю дом – красивый, кажется простым, но очень комфортный. Сделан с умом.

– Грустишь? – отрывает меня от созерцания чей-то голос.

Повернув голову, вижу, что это Вова. Наверное, не дождался, пока я на него брошусь, как мне советовали, и решил ускорить процесс.

– Да нет, просто отдыхаю.

– Держи. – Он протягивает мне какую-то баночку с напитком, но, заметив, что я не тороплюсь ее брать, поясняет: – Энергетик. Просто чтобы не уснуть и дождаться, когда Исхаков с твоей подружкой намилуются и мы отсюда уедем.

Я смеюсь. Да уж, судя по тому, как Светка его хвалила, нам здесь куковать еще долго. Напиток оказывается вкусным, я пью еще один и еще один. И он отлично поднимает настроение – шутки Вовы мне кажутся очень смешными. Я смеюсь так, что аж щеки болят. А еще он замечательно расслабляет и как-то отключает внутренние тормоза.

Потанцевать у костра? Конечно! Посмотреть на то, как ребята спихивают друг друга в бассейн? А как же без меня? Попробовать и правда поцеловаться с Вовой? А почему, собственно, нет, тем более, что он так убеждает:

– Я погрыз жвачку, – говорит, глядя в глаза и склоняясь ко мне все ближе. – Зуб даю!

Он так и целует меня, когда я смеюсь. Я закрываю глаза и пытаюсь насладиться этими ощущениями. Но единственное, что я чувствую, – это сладкий ментол. И от этой сладости мне даже становится дурно. Или оттого, что он слишком крепко ко мне прижимается. Я еле успеваю прервать поцелуй и глотнуть свежего воздуха.

– Жарко, – говорю я, стараясь отдышаться. – Еще и ты кислород перекрываешь. Нужно чуть-чуть отдышаться.

Вова довольно улыбается и вызывается сходить за освежающими напитками. Я с легкостью его отпускаю. А стоит ему скрыться в доме, почему-то лезу в сумочку за телефоном. Нет, я не собираюсь никому звонить, просто…

Да, признаюсь себе: я так надеялась, что мне позвонят. Мама, папа или брат. Позвонят и скажут, что приехал Руслан, а меня нет. И он очень расстроился. Сам-то он мне не звонит, хотя знает мой номер.

Но пропущенных вызовов нет. И тогда… Я не знаю, зачем это делаю. Меня как будто что-то подталкивает. Я сама набираю номер Руслана. Еще можно сбросить. Идут гудки, еще можно сбросить, ну или сказать, что ошиблась, случайно его набрала. Но едва в трубке раздается грозное «Да», я неожиданно для самой себя выдаю:

– Я люблю тебя, знаешь? Давно люблю… Я так мечтала, что ты будешь первым, кто меня поцелует… Но теперь все. Теперь все, мечта не сбылась. Это ты виноват. Мне совсем-совсем не понравилось.