Ты мое наваждение (СИ)

Глава 5

Все что помню с того вечера — жаркие объятия Руслана. Та ночь стала настоящим безумием. Даже не знаю, как поддалась этому, ведь совершенно не пила тогда. Хотя, как выяснилось позже, уговаривать Руслан умел хорошо. А я, видимо, под влиянием воспоминаний о прошлом, о школе, тогда еще беззаботной жизни просто пошла у него на поводу.

О чем потом правда пожалела. И Руслан еще долго доказывал мне что секс на одну ночь — это совсем не то, что его устраивает. Только меня это не волнует. Я уже давно все решила. Больше никаких серьезных отношений. Тем более с тем, кто меня моложе. С красивым и богатым мажором, явно не подходящим такой разведенке как я. У которой еще и ребенок имеется.

И даже ночи с ним. Безумные. Сладкие. Страстные. Не поменяют моего решения. Мне хватило одного развода. Одного разбитого сердца. Одной сломанной жизни. Теперь я живу только для себя и для своего маленького сына.

— О чем задумалась, красавица? — знакомый, кажется уже въевшийся в подкорку, голос вырывает из горячих воспоминаний.

Но несмотря на легкую расслабленность и деланную непринужденность я всем телом ощущаю его напряжение. С того момента как я поговорила с бывшим мужем, отойдя на несколько метров и не покидая обзор его видимости (таково было условие Руслана), он не сводил с меня глаз. Не подпускал больше ко мне Олега ни на шаг. И как только мы забрали Славика, тут же запихнул нас скопом в свою машину и увез, даже не дав ни с кем попрощаться.

После весело проведенного времени в детском кафе мы отвезли моего сына к бабушке, а сами поехали домой. К кому домой я уточнять не стала. Похоже мне сегодня не поздоровится, уж больно злым и заведенным выглядел Руслан. Отыграется на мне по полной, как пить дать.

Завожусь с пол оборота от одного предвкушения, как вдруг Руслан с заметным напряжением повторяет вопрос:

— Так о чем ты там думала? Об этом придурке? Бывшем муже своем?

Моргаю наблюдая, как сильнее до белых костяшек сжимаются на руле мужские пальцы. Следует визг тормозов, и машина резко останавливается на обочине. В зоне, запрещенной для парковки.

— Рус, что ты делаешь? Здесь нельзя тормозить.

— К черту! У меня полно денег на штрафы!

Щелчок и его ремень безопасности отлетает в сторону. Еще один и туда же летит мой. Затем меня подхватывают и затаскивают на твердые мужские бедра. Скручивают по рукам и ногам, что даже пошевелиться невозможно становится, и шипят в самое лицо:

— Даже не думай, что сможешь к нему вернуться! Этот поезд ушел, моя хорошая! Теперь ты со мной! А я тебя никогда не отпущу. Ни для того я столько времени ждал!

Прежде чем успеваю сказать хоть слово, в меня впиваются острым почти болезненным поцелуем. Ощутимо прикусывают нижнюю губу. Оттягивают ее на себя, а затем проникают в рот глубоким поцелуем. Ощущаю, как одновременно с этим наглые руки ползут под мою одежду. Задирают подол платья и, кажется, готовы уже содрать трусики.

И все это средь бела дня у всех на виду. Стекла в машине только сзади тонированы. А вот лобовуха отлично открывает панораму на мое полное соблазнение и грехопадение.

— Руслан!!! — сквозь поцелуй бормочу я и пытаюсь тормознуть его руки, — что на тебя нашло? Давай хотя бы до дома доедем. Здесь же нас могут увидеть!

Упираюсь руками в широкие спортивные плечи. Невольно вспоминая, какое тело скрывается там под одеждой, под тонким свитером, накинутым, наверное, прямо на голое тело. Как он всегда любит. Конечно, на ногах его излюбленные кроссовки и широкие брюки, которые скрадывают то, что сейчас безусловно мешает ему сидеть.

Я всем телом, особенно отчетливо его нижней частью, чувствую, как он завелся. И если он сейчас тормознет, не станет доводить начатое до конца, считай мне крупно повезло. Потому что Руслан в такие моменты становится как бульдозер. Как говорится, вижу цель — не вижу преград.

— Руслан, пожалуйста, давай не здесь! — предпринимаю последнюю отчаянную попытку, пока меня окончательно не завалили на сидение и не поимели во всех доступных позах.

Ведь противостоять ему по силе я никогда не смогу.

На пару секунд он замирает, тяжело дыша надо мной. Затем возвращает обратно на собственное сидение и кладет руки на руль. Заводит машину, едва я усеваю пристегнуться. Накидывает свой ремень, уже выруливая с обочины, и на запредельной скорости несется к дому.

Сижу и молчу. Стараюсь больше не провоцировать. Когда он такой самое лучшее переждать. Я знаю по опыту, совсем скоро к нему вернется его былое легкое с оттенком ребячества поведение.

Но он все еще злится, когда агрессивно паркует свою машину. Злится, когда открывает дверь, обгоняя меня буквально на пару секунд. Я не очень люблю его ухаживания. Для меня все что связано с личными границами теперь священно. Секс, пожалуйста. Тем более секс с таким красавцем. Тем более я не просила и не навязывалась. Даже наоборот, долго от него бегала.

Но ползти мне в душу я больше никому не дам. Хватило.

— Руслан, ну, чего ты завелся? — пытаюсь снять напряжение.

Слегка касаюсь рукой его плеча. Глажу, словно невзначай. Знаю, ему приятны мои прикосновения. Они его всегда успокаивают. Я уже заметила. Словно большого тигра, внезапно получившего непривычную ласку. Примерно так я себя сейчас и чувствую. Будто дикое животное против шерстки глажу. И оно может либо лизнуть, либо пол руки откусить.

— Пообещай мне больше с ним никогда не встречаться!

Тут же прижимает к стене, едва порог его квартиры переступаем. Конечно же, мы приехали к нему домой. Глупо было считать иначе. Он опять будет использовать меня всю ночь так, что утром я ноги свести не смогу.

В животе вопреки все сладко и ожидающе замирает. Люба, ты спятила! Ты стала настоящей падшей женщиной. Забываешь обо всем на свете при одной мысли о твердом красивом мужском… теле. Очень молодом. Очень твердом. Очень красивом.

Старая извращенка!

— Рус, ну, не говори ерунды, — пытаюсь повернуть все в шутку, — я не могу с ним не видеться. Он ведь отец Славы. Предлагаешь оставить ребенка без папы.

— Я могу стать его папой!

Парень уже целует мои ключицы. Оттягивает ворот платья так, что ткань трещит. Лелька меня прибьет, если я его порву. Ведь она так старалась, его выбирала. А еще я обещала дать ей его поносить.

— Каким еще папой? У тебя самого молоко на губах не обсохло. Ты хоть представляешь, что значит быть отцом. У тебя детство еще в жопе играет.

— Детство, говоришь, в жопе играет, — рывок, треск ткани и мое прекрасно платье погибает в жестоких руках, — сейчас я тебе покажу, что и где у меня играет!