Ты Моя!

15

Утро.

Джейн заворочалась, приподнялась.

— Крейг, — трясет меня за плечо. — Крейг, шум какой-то.

— Спи, показалось наверное.

И только она опустила голову, как мы услышали стук в дверь, будто чем то металлическим, и тут же приглушенный крик Марка: «Эй! Эй!». Мы вскочили с дивана, подбежали к двери и завопили как сумасшедшие.

— Мы здесь! Марк!

— Марк! Дверь заклинило!

— Потерпите ребята, мы вас вытащим! Не ранены? — его голос еле пробивался сквозь дверь бункера.

— Нет! — крикнул брат.

— Хорошо, отойдите подальше от двери, вырезать ее придется!

Мы отошли к дивану, Крейг обнял меня так крепко, что я не могла дышать, он целовал мои волосы, лоб, глаза, щеки и шептал:

— Я же говорил, Дженни, все будет хорошо, милая моя, любимая.

Я немного смутилась, было безумно приятно ощущать его губы на лице, руки на теле, слышать его голос.

Мы были счастливы, и плевать, что голодные как звери, что на мне одна ночнушка, а на Крейге только боксеры, нам холодно и слабость в теле от недоедания. Главное мы живы, Марк нас вытащит, и звук разрезаемой автогеном железобетонной двери, самый желанный для нас сейчас.

Дверь вскрывали часов пять, с матом, бранью и ворчанием, криками. Дикий шум, лязганье, металлический скрежет, запах гари и какой-то химии. Дверь была сделана на совесть, не считая того, что ее заклинило. Хорошо, что вентиляция в нашем убежище работала исправно, иначе можно было задохнуться, но все равно под конец пришлось дышать через мокрые тряпки, чтоб не надышаться гарью.

После продолжительного вскрытия «консервной банки», как ее ласково назвали наши освободители — Марк и еще пятеро рабочих, я с трудом поднялась с дивана, на котором лежала в нервном закостенении. Брат поддерживая меня под руку, помог одеть импровизированную обувь, которую мы с ним сделали из обивки дивана, и замотал меня покрепче в одеяло.

— Все, ребят, от двери отойдите подальше, ща рухнет! — усталый голос Марка возвестил об окончании нашего с братом заточения.

Дверь с диким грохотом ввалилась в бункер. Марк ворвался вместе с вихрем холодного воздуха. Грязный, весь в земле, потный, усталый, он накинулся сразу на нас обоих, заобнимал и только потом заметил наши изысканные наряды.

— Мать честная, это что? — осипшим от могучего русского прохрипел Марк.

— Марк, давай все объяснения по дороге, а то мы околеем скоро. И есть что-нибудь поесть у тебя в стрекозе? — спросил брат уже почти стуча зубами от холода.

— Так. Нет ни еды, ни одежды, но сейчас что-нибудь нароем. — обеспокоенно ответил Марк.

— Эй! Слав, поди-ка! — крикнул Марк.

После быстрых и четких указаний, по видимому старшему, нам собрали кое-какое барахлишко, брату достались брюки одного из рабочих, который остался в термобелье, и свитер, а мне добротная куртка Марка, ноги решили замотать одеялом. В таком пугальском прикиде мы и нырнули в железную стрекозу. Крейг донес меня на руках, не слушая доводов двоюродного брата о том, что меня может и кто-нибудь из рабочих донести. На улице снег уже сменил грязь и температура явно опустилась ниже ноля. Странно, снег в начале октября..

Дальше была дилемма, пятеро рабочих, Марк и нас двое, а мест в вертолете шесть и одно для пилота. Лететь довольно продолжительное время, барахтаясь на полу или стоя, никто не хотел, садиться на колени друг другу таким здоровенным дядям предлагать, это все равно, что быть закопанными обратно в бункере. Поэтому определили «наездницей» меня и, естественно к Крейгу. Меня понадежней обернули одеялом и впечатали в Крейга чуть ли не до хруста костей, пристегнули, и… СТАРТ! Оглушительный грохот лопастей вертолета, ёмаё! Где наушники!? Наверное посеяли в суматохе. Пока мы готовились к взлету Марк вкратце рассказал, что прилетел он за нами день назад. Увидев полностью разрушенный дом и его обуглившиеся останки, Марк решил проверить бункер. Пройти через подпол дома было невозможно, так как одному не хватит сил разобрать такой завал. Тогда он решил зайти с конца тоннеля, выходящего в лес. Пройдя метров десять, обнаружил преграду в виде осыпавшейся земли, как раз в том месте, где должен был быть вход в бункер. Марк покричал немного, пытаясь услышать отклик, но прекрасно понимая, что через слой земли и стены бункера его голосу не пробиться, отправился за подмогой. «Я оценил предстоящий объем работ и бегом понесся в вертолет, почему-то уверен был, что вы живы. Еще не долетев до площадки, договорился о доставке спасательного оборудования и бригады специальных рабочих. Приспособления для вскрытия этой чертовой консервной банки взяли так, на всякий случай. И хорошо, — пригодились. Все собиралось в такой спешке, что про еду и теплую одежду никто не вспомнил. Рабочих вообще прямо с объекта забрал.» — рассказывал Марк, пока мужики таскали оборудование обратно в вертолет, а мы с братом дожевывали честно располовиненный шоколадный батончик, так удачно завалявшийся у одного из рабочих в кармане куртки. «Раскапывали вас часа два — три, земля осыпалась, пришлось подпоры делать, потом пять часов дверь вырезали по периметру, решили, так быстрее будет, да и безопаснее штыри поспиливать, чем «окно в Европу» прорезать, там и резина в качестве герметизации проложенная, гореть будет, токсично… А когда все спилили, столкнулись с проблемой, дверь уронить не так то просто, она толстая очень и в коробке просто напросто застревает, пришлось сдвигать ее равномерно и уже потом только «ронять»». Что там заклинило, никто не понял, времени не было выяснять. Выходит, Марк уже восемнадцать часов только пилотирует, а не спит и переживает и того больше, и еще шесть часов лететь. Марк говорит, что подремал пару часиков, но что такое два часа, когда столько времени в напряжении.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Крейг очередной раз прижал меня покрепче, зарылся лицом мне в волосы. Я, стараясь сильно не беспокоить брата, попыталась поменять положение, сидения не предполагали двойной нагрузки и было не очень удобно периодически скатываться вниз. Каждый раз, когда я подтягивалась обратно, чувствовала, как напрягался братишка, вот-вот выскажет мне, все, что думает.

— Дженни, не ерзай. — протянул он мне на ухо, сильнее сжимая мою талию, не давая мне двигаться выше.

— Мне не удобно. — так же на ухо, пытаюсь перекричать шум вертолета.

Сажусь выше, и прикольная фраза «ну я же соскальзываю» застревает у меня в горле. Чувствую под своим мягким местом вполне определенное что-то твердое… вспышка молнии прострелила меня до самой груди, внизу живота сладко заныло, тело предательски обмякло и голова запрокинулась Крейгу на плечо. Дыхание парня стало тяжелым, стискивая мою талию еще сильнее, так, что думаю будут синяки, он прижался губами мне в шею. Я скорее почувствовала, чем услышала его стон, втянула ртом воздух, Крейг, почувствовав отклик моего тела, еще сильнее притиснул меня к себе. Тело окончательно теряя волю изогнулось дугой и это движение вызвало ответное движение под моей попкой. Я опустила голову, по телу побежали тысяча мурашек, захотелось еще повертеться у него на коленях, вызывая его стоны. Крейг взял меня за подбородок рукой и повернул к себе, его потемневшие от страсти глаза прожигали меня насквозь, он совсем потерял контроль, приблизился к моим губам… и в этот момент раздался треск и в окна вертолета стали биться какие-то предметы. Крик одного из работяг, который тряс за плечо Марка. Нет он не уснул, просто настолько устали глаза, что Марк уже не видел приборов, снаружи было темно, местность не жилая, так что ни фонарей, ни света от окон домов не было на много километров вокруг и вертолет потерял высоту, а так как пролетали мы над лесом, зацепили парочку верхушек. Когда снова набрали высоту, все вздохнули с облегчением. Было решено приземлиться, как только забрезжил рассвет и поменять пилота. А пока можно было наслаждаться ощущением наших разгоряченных тел. Не припомню, чтобы меня так сильно к кому-то тянуло, что мозги напрочь отключались..

В городе мы были к полудню, приземлились на вертолетной площадке на крыше бизнес-центра. Заночевать было решено на диванах в кабинете Марка. Я конечно знала, что мои братья не бедствуют, и что у них свой бизнес, но чтобы настолько! Огромный кабинет, дорогая мебель, каждый элемент интерьера был подобран идеально, а вид из панорамных окон просто потрясающий, невозможно оторваться.

С вертолетной площадки спускались отдельной лестницей, чтобы не попасться никому на глаза. Когда секретарша приносила еду, мы с Крейгом прятались в комнате отдыха, в которую мы вошли из кабинета Марка. Там и сидели, пока рабочий день не закончился и все обитатели офиса не отправились по домам. Мы по очереди приняли душ, кроме Марка, тот сразу завалился спать, предварительно дав указания охране. Крейг лег на одном из диванов в кабинете, а я в комнате, на удобной двуспальной кровати.

Вроде бы удобно, ощущение чистоты легкости и мягкая кровать должны были усыпить меня в один миг. Но почему-то не спалось, чего-то не хватало. Я разглядывала серебристый ночник интересной, но простой формы. Интерьер комнаты отдыха был выдержан в тех же серо-черных с серебристой отделкой тонах. На мой взгляд мрачновато, но это же мужская территория и это точно лучше, чем черно-красный, как у одного из приятелей Макса, к которому мы заходили в гости.

Утром меня разбудил Крейг, уже успел переодеться в один из костюмов брата. Он сидел на полу перед кроватью и гладил меня по волосам, перебирал их пальцами, время от времени заправляя выбившиеся пряди мне за ухо.

— Дженни — тихо произнес брат, глядя на меня с такой нежностью и любовью, что мне сразу захотелось обнять его, прижаться крепко крепко. — пора вставать, поедем домой. В квартире нас легче будет охранять, чем здесь. Да и Марку хватит от работы отлынивать.

— У меня одежды нет. Идти через все здание в простыне как-то не комильфо. — улыбаюсь братишке, а он в свою очередь сканирует меня взглядом, потом вздох, опускает глаза, на губах легкая улыбка.

Кажется, я догадываюсь, о чем он думает. Поднимает взгляд, смотрит мне в глаза, зрачки расширены, дыхание тяжелое.

— Жарко. — его охрипший голос не сразу доносит до меня смысл сказанного.

— Это конечно достойный повод прогуляться в одной простыне по всему офису.

Мой сарказм остался незамеченным. Его дыхание становится еще тяжелее, Крейг прикрыл глаза. Приблизившись, он тихо произносит:

— Как же ты вкусно пахнешь… — его лицо так близко, что я чувствую от него жар.

Вижу как раздуваются его ноздри, он облизывает губы, прикусывая нижнюю. Опять словно разряд тока по моему телу. Крейг уже наклонился надо мной, почти касаясь носом моей щеки, втянул воздух, потом около уха, он что нюхает меня? Теперь шея, и мне уже жарко, чувствую его горячее дыхание. Мне уже хочется отдаться ему, лишь бы он прекратил эту пытку, тело предательски выгибается ему навстречу. Он тяжело выдохнул и отпрянул, смотрит мне в глаза.

— Извини… я не должен был..

Крейг вышел из комнаты, минут через пять в дверь постучал Марк.

— Как тебе спалось, солнышко?

— Отлично. — мне действительно спалось неплохо, по сравнению с бункером.

— Сегодня поедем домой, Крейг сказал тебе?

— Да, Марк. Мне бы одежду… — Это становится традицией — я не одета, а вокруг одни мужики, хоть одетой спать ложись!

Не успела я задуматься, в комнату зашел брат с двумя пакетами, явно из бутика напротив офисного здания, в котором мы находились. Правильно, зачем далеко ходить. Я на радостях чуть не вскочила, в чем была, так хотелось расцеловать Крейга.

— Тут, мне кажется, кое-что будет великовато… Но это ребята из нашей охраны покупали, они не разбираются.

Крейг поставил пакеты и, обсуждая с братом план дальнейших действий, не оглядываясь ушел.

Что ж, посмотрим, что мне купила личная охрана. Приятно то как звучит «личная охрана»! Светло голубые джинсы вроде моего размера, ага, и про белье не забыли, комплект светло-персикового цвета из прозрачного кружева — наверное на свой вкус выбирали. Но прикол я оценила полностью, когда увидела футболку размера на два больше, еще и свободного кроя. Так что когда я ее одевала было не понятно, где перед. Огромный вырез, модель предполагала быть приспущенной на одно плечо, но тонкий белый трикотаж никак не хотел держаться на втором и я все время проскакивала в вырез футболки целиком. Джинсы с мириадой разрезов сели отлично, футболку кое-как зацепила за одно плечо. Сапоги на высокой шпильке и короткая куртка были куплены там же. Так, стоп, мне просто домой доехать, нечего придираться, мальчики старались. И тут я представила их старания:

«— Дим, ты долго будешь в белье копаться? Возьми что попроще и пошли уже. — потряс Антон черным бюстгальтером.

— Такой размер прятать в уродском бесшовном белье?! — возмущается Димка.

— Эта великовата будет. — не унимается Антон, указывая на белую футболку с вырезом.

— Я тебе не мешал джинсы выбирать, говорю, куда столько дыр, а ты: «модные, модные»! А эта футболка как раз по стилю подходит. И потом я представляю, как она изящно сползает с натянутого на четверку комплекта. Ммммм… — почти пропел Димка.

— Но ты этого не увидишь! — заржал Тоха.»

Да, ребята в охране шутники те еще, наслышана от брата об их приключениях, а еще говорит не разбираются. Им по службе многим приходилось заниматься. Хотя по их внушительным бицепсам и серьезным напряженным лицам не скажешь, что оба весельчаки.

Я медленно продефилировала на высоченных шпильках мимо изумленных братьев, развернулась, руку на бедро, как на показе, и откинув волосы томно произнесла:

— Ну как?

— Я убью этих шутов! — Злился Крейг, глядя, как завораживающе сползает футболка.

Мы с Марком начали хохотать, я чудом успеваю подхватить футболку, пока она не съехала совсем и не показала меня во всей красе.

— Да ладно тебе, Крейг, ей только из здания и в машину сразу. И потом, ты вряд ли сказал, для кого эти вещи. Над твоей сестрой они бы шутить не стали. — Марк еще раз хохотнул, чуть ли не пальцем тыча в стремящуюся сползти мне на талию футболку. — Держи ее, Дженни, а то я щас от смеха помру. — это уже мне, корчащийся от смеха, такой обычно серьезный и непоколебимый руководитель, как оказалось не просто фирмочки, а огромной компании.

Покатываясь со смеху и придерживая это нечто на себе, пытаюсь спокойно сказать Крейгу:

— Крейг, правда, не ругай их, давно так не смеялись. Хорошо еще джинсы не падают!

Новый взрыв хохота, на этот раз мы втроем смеялись.

Когда увидел, как сползающая футболка открывает нашим взорам край кружевного белья, готов был порвать этих шутников, я же написал этим олухам все размеры! С ребятами из охраны общаюсь давно и точно знаю, что это не было случайностью. Позже конечно успокоился, сестренка не расстроилась, а это главное.

Через полчаса мы уже сидели в салоне теплого инфинити и гнали домой.

Кстати, дома Джейн все-таки потеряла футболку, забыв о ней, когда снимала куртку. Хорошо, что кроме меня этого никто не видел. Я оторопел, проследив за спадающим трикотажем. Вид был великолепный, белье парни подобрали обалденное и сидело оно на ней как влитое, обрамляя сочную упругую грудь. На мое удивление сестренка со словами «да ладно, Крейг, ты меня уже видел в белье», натянула треклятую футболку и улыбнулась моей вытянутой физиономии.

Я был рад наконец-то оказаться дома, но что-то расстраивало меня, только это что-то начинало принимать еле понятное очертание, как снова ускользало от меня.

— Ты не рад? — спросила она, и в ответ на мой вопросительный взгляд, добавила: — Что мы дома?

— Рад. Почему же..

— Выглядишь расстроенным. — сестра подошла ближе, обеспокоенно разглядывая меня.

Кажется я понял, что меня так расстраивает, теперь я не смогу каждый день обнимать ее, прикасаться к моей девочке, испытывать то чувство эйфории, когда мы вместе. Обниматься у нас вроде бы как не принято и в этом я сам виноват, всегда отталкивал ее, указывая на то, что она мне сестра. В голове всплыли картинки нашего очередного утра, в котором я обнимаю сладко спящую Дженни, вдыхаю ее пьянящий аромат, чувствую под пальцами ее бархатистую кожу. Другая картинка, когда Марк забрал нас и сестренке пришлось всю дорогу сидеть у меня на коленях. Было не удобно и Джейн все время ерзала, вызывая во мне вполне закономерную реакцию. Кажется я даже потерял контроль, когда она чувственно выгнулась запрокинув голову мне на плечо. В суматохе я забыл это, но сейчас четко помню ее стон, смешавшийся с моим. Вероятно она думала, что из-за шума вертолета я не услышу, но она была так близко, что я не только слышал, я чувствовал. Неужели она..

Надо что-то ответить.

— Да, пожалуй расстроен, что нельзя пока выйти, прогуляться, надоело взаперти.

— Не знаешь, долго нам еще дома сидеть? Я хотела друзьям сообщить, что жива и со мной все в порядке.

— Думаю через пару дней все прояснится.

Совсем забыл про ее приятеля, с которым мне еще предстоит познакомиться. В груди неприятно царапнуло и заныло, что за хрень!