Ты обещала не убегать

2. Выбирай

– Ксю, выбирай!

Реми протянул мне два пластиковых контейнера, в одном из которых ровными рядочками лежали маленькие пузатые булочки.

– Это профитроли с уткой и грибами, – пояснил он.

– Звучит заманчиво, – облизнувшись, улыбнулась другу. Даже от одного их вида у меня потекли слюнки.

Конец октября в Париже выдался на удивление теплым и солнечным. Чем-то это время было похоже на наше бабье лето. Мы сидели в парке за моим домом и пили кофе, когда Реми захотел меня удивить и угостить своими кулинарными творениями.

– А во втором что? – Сделав глоток ванильного «латте», я указала на другой контейнер.

– Это лимонные меренги с миндальным кремом. М-м-м, ты только попробуй! – не без гордости ответил Реми, протягивая мне оба лакомства.

– Если они лимонные, то почему розовые? – не удержалась я и засмеялась над его важным видом.

– Потому что французский я знаю на троечку, а в мастерской все на нем. Перепутал чуток, – пожал плечами Реми.– Ну, так как? Что хочешь попробовать? – Он с хитрым прищуром смотрел на меня и ждал, что я выберу.

– Ты же знаешь, что безешки – моя слабость, и даже их малиновый оттенок не сможет испортить мой аппетит. – Я протянула руку и взяла самую симпатичную меренгу. – Слушай, Реми, не обижайся, но они чем-то пахнут.

Малиновые, хоть и лимонные, безешки отчего-то пахли то ли рыбой, то ли морепродуктами – так себе аромат для десерта. Реми, ни капельки не смутившись, закрыл лоток с ними и убрал в свой рюкзак.

– Тогда бери профитрольку, – с доброй и понимающей улыбкой предложил он, что показалось мне весьма странным. Обычно Реми остро реагировал на любую критику.

Осторожно подцепив аппетитную профитрольку, я положила ее в рот и зажмурилась от нежнейшего вкуса. Если бы я была котом, то обязательно заурчала бы от удовольствия.

– М-м-м, – протянула с наслаждением и тут же схватила еще одну под довольный и одобрительный взгляд Реми.– Ты чего такой счастливый?

– Ты ешь и улыбаешься. Знаешь, я так долго ждал, когда ты вернешься, когда снова станешь прежней Ксю, а не ее мрачной тенью. – Реми положил свою руку на мою и слегка сжал.– Не делай глупостей, ладно?

– О чем ты? – с набитым ртом решила уточнить.

– Ты знаешь. – Не отпуская моей руки, Реми сел чуть ближе, чтобы мне было удобнее положить на его плечо свою голову.– Это своего красавчика ты можешь обманывать, сколько хочешь, а я прекрасно видел, что в тот день ты не спала. Ты все слышала, Ксю, я знаю. И не хочу настраивать тебя против Лероя, но его слова меня напугали. Он ведет какую-то свою игру, сам или с твоим отцом. Мне хочется, чтобы решения ты принимала сама, а не под их давлением. По сути же не важно, кто примет или не примет твоего ребенка, главное – чтобы ты любила его и без угрызения совести могла смотреть ему в глаза.

– Реми, да с чего вы все взяли, что я беременна? Ну, смешно же! К врачу я только послезавтра. Зачем раньше времени думать о том, чего, возможно, и нет?

– Ксю, милая моя!– Реми положил контейнеры на край скамейки и обнял меня.– Ты только что отказалась от безумно вкусных безешек и уплетаешь четвертую профитролину с уткой, которую терпеть не можешь. Ты беременна, Ксю. Тут и врач не нужен. И я уверен, что будет мальчик. Копия своего отца.

С того момента, как я потеряла сознание, прошел всего день. Один день, который перевернул во мне все. Догадка, что где-то внутри, возможно, бьется сердечко моего малыша, дарила чувство необычайной легкости и непередаваемого счастья. Сомнения и страхи моментально отошли на задний план, стоило мне только представить свою кроху, так похожую или похожего на своего папу. Даже злость на Тимура и отчаяние испарились в один миг. Нет, конечно, я его не простила, хотя бы потому, что в этом он и не нуждался. Даже стало забавно, что он, со своей ненавистью и желанием мне отомстить, сделал меня самой счастливой, не подозревая об этом!

Было ощущение, что с меня сняли душную пелену, и я смогла рассмотреть мир по-новому – яркий, красочный, невообразимо красивый мир! Я хотела подарить его весь своему малышу. И, конечно, морить себя голодом или сидеть в четырех стенах стало для меня сродни преступлению. Именно поэтому сейчас я гуляла с Реми и грелась под все еще теплым осенним солнцем.

Меня больше не тревожили мысли о собственной ненужности или одиночестве. Я вдруг стала казаться себе цельной и вполне счастливой. Единственное, что беспокоило меня в данный момент, так это то, что я действительно слышала разговор Реми и Лероя в своей комнате, после того как ушел врач. И совру, если скажу, что поведение Лероя не показалось мне странным. По сути, мы с ним совершенно чужие люди. И то, что почти месяц мы живем под одной крышей, не делало нас даже друзьями. Порой его чрезмерная забота обо мне сильно напрягала, но обычно я списывала все на указания отца. Оберегать меня – его работа, не больше! Именно так я всегда и думала. Всегда, но не сейчас.

– Когда ты уезжаешь в Ле-Ман? – Я решила сменить тему, чтобы не портить настроение ни себе, ни Реми.

– Уже завтра, – печально выдохнул парень.– Месье Томази перенес сроки. Почти на три недели, Ксю. Я так не хочу оставлять тебя одну!

В Ле-Ман открывался новый ресторан, и шеф-повар Томази отправлял часть своих учеников туда на стажировку. Для Реми это был уникальный шанс не только набраться опыта в «высокой» кухне, но и получить отличный старт. Поэтому, как бы сильно меня ни печалила предстоящая разлука с ним, я постаралась не показывать своего огорчения.

– Все будет хорошо, не переживай. Просто звони иногда. – Я чуть крепче прижалась к Реми, а тот молча кивнул.

***

– Ну, что сказал врач? Не успела я шагнуть из кабинета доктора Орея в коридор, как взъерошенный Лерой налетел на меня с расспросами. В моем ребенке он определенно видел угрозу нашей безопасности.

– Я беременна, Лерой, – спокойно ответила ему.– У меня будет ребенок от Тимура.

Эта новость уже не была столь ошарашивающей и внезапной, нет. Теперь я просто перестала сомневаться. Врач подтвердил, что скоро я стану мамой.

И мне совсем не показалось, что при упоминании имени Черниговского в контексте моей беременности у Лероя промелькнул нездоровый блеск в глазах. Неужели ненависть Горского была настолько заразна?

– И что ты решила? Еще не поздно сделать аборт? Здесь, во Франции они разрешены? Если нет, то…

– Ты в своем уме?! – рявкнула я на него, чтобы он перестал нести чушь, и меня затрясло. Нервное напряжение последних дней, похоже, вырвалось наружу.– Никогда! Слышишь меня? Я никогда не убью своего ребенка! И никому не позволю!

Я совершенно забыла, что нахожусь в больнице, где все старались вести себя тихо и говорить шепотом. Но слова Лероя не оставляли выбора. Какое право он имел даже заикаться об этом?! Я вышла из кабинета счастливая и окрыленная, а он умудрился все испортить. Я всё больше повышала голос , а выражение лица становилось все агрессивнее. Шагнув к Лерою и ткнув его указательным пальцем в грудь, продолжила:

– Мне наплевать на то, кто его отец, мне совершенно безразлично отношение к этому факту Горского, твое, да вообще любое! Это мой ребенок! И ты больше никогда не посмеешь говорить мне такие вещи!

– Qu'est-ce qui se passe ? Oh! Mademoiselle Mironova! Vous avez tous bien? – На мой крик из кабинета выбежал месье Орей. Заметив меня, он тут же перешел на английский, прекрасно зная, что французским я не владею.– Я же вам только что сказал, что вам нельзя волноваться. Совсем нельзя. А вы, месье Лерой, следите, чтобы ваша невеста была предельно спокойна, если не хотите навредить своему ребенку.

Слова врача вкупе с въевшимися под кожу словами Лероя окончательно вывели меня из себя.

– Он мне не жених! – с новой силой ткнув пальцем в Лероя, прорычала я.– Это раз! И он уж точно не отец моего малыша – это два!

Врач недоуменно посмотрел на меня, потом на Лероя, а затем, взмахнув руками, ушел обратно в свой кабинет, лишь пробубнив себе под нос:

– Я предупредил. Дело за вами.

Молча, развернувшись на пятках, я быстрым шагом полетела прочь из этого места. Сейчас мне как никогда хотелось побыть одной. Но Лерой этого не понимал. Как верный пес, он не отставал от меня ни на шаг.

– Прости меня, – повторял он на ходу.– Прости!