Ты создала меня

1

Человек стоял в стороне от всех. Его никто не знал. Одетый в черное с головы до ног, несмотря на жару июньского утра, он невольно притягивал к себе взгляды присутствующих на похоронах. Склонив голову, засунув руки в карманы куртки, он неотрывно смотрел на два белых гроба, готовых опуститься в землю. Вряд ли он слышал, что говорил священник. Потом он словно опомнился и обвел глазами лица собравшихся, одно за другим. Сжатые губы, заплаканные глаза… Знает ли этот? А этот? Или этот? Кто-нибудь из них знает, что это он виновен в смерти несчастной женщины и ее ребенка? Только он. Один он. Если бы у него был шанс… если бы вернуть все назад… изменить прошлое…

Как беззаботно перекликаются птицы на ветвях дуба, отбрасывающего тень на две вырытые могилы…

Дуг поднялся с колен и долго не мог распрямиться, сгорбившись под порывами холодного ветра. Он проникал сквозь одежду, ерошил его отросшие до воротника волосы, сдувал прядь, падавшую ему на глаза.

Он работал здесь с восьми утра, пытаясь поставить на место камни в головах двух могил, — их сдвинули с места ураган и наводнение, разыгравшиеся в последние три дня.

Больше всего давала знать о себе спина. Он с усилием потянулся, чтобы предотвратить судорогу, вызванную его стремлением поднять тяжелые мраморные плиты без посторонней помощи, нашел место, где боль была сильнее всего, и принялся энергично его массировать. Закончив со спиной, он размял другие мышцы, онемевшие от непосильной работы.

Ненастье еще не прошло, о чем свидетельствовало свинцовое небо. Дуг мог бы и не поднимать голову к небу — привычная боль говорила об этом лучше любого барометра. Он нахмурился, и глубокие морщины прорезали его лицо, морщины, которые он не замечал, как не замечал и недавно появившуюся седину, тронувшую его густую каштановую шевелюру. Собственная внешность его уже не волновала.

С надгробными камнями было покончено, оставалось навести порядок, убрать обломки и мусор.

Дуг потянулся за бутылкой из-под пива, выброшенной, вероятно, из проезжавшей мимо машины, но поскользнулся в грязи и упал, наткнувшись рукой на рваные края разбитой бутылки. Его пронзила острая боль.

— Проклятье! — Он поднял руку и увидел на ладони глубокую рану. Кровь уже заливала рукав темно-зеленой куртки.

Расстроенный, бормоча ругательства, он нащупал в кармане куртки носовой платок, не блещущий чистотой и мокрый от дождя. Ничего, сгодится, а дома он сделает все что нужно.

Глядя на рану, на кровь, он подумал о Мейбл, о том, что бы она сейчас делала, как хлопотала. Мейбл. Интересно, когда он перестанет думать о ней как о матери?

И когда все изменилось? Через неделю после ее смерти, о которой он узнал из газет? Или совсем недавно, когда очнулся в больнице с болью во всем теле, а воспоминания, воспользовавшись его беспомощностью, выскользнули из-под контроля, где они пребывали большую часть его жизни?

Прогнав воспоминания прочь, он сосредоточился на руке, обвязал ее платком и продолжил работать. Ни непрошеные мысли, ни рана не имели значения.

Ничего больше не имело значения, кроме необходимости сделать хоть что-нибудь в память Лили и Джун Стэплтон.

Последние пять месяцев он провел здесь, купил место на этом кладбище, оплатил все расходы по похоронам. Но вернуть им жизнь было не в его власти. Ему оставалось только одно — думать, вспоминать. Времени для этого оказалось теперь предостаточно, и о многом он передумал заново с тех пор, как были похоронены мать и ее ребенок, связанные с ним волею роковых обстоятельств.

Кладбище — место для невеселых размышлений и подведения итогов. Здесь человек судит о себе беспощадно. Пересмотрев свое прошлое, Дуг пришел к неутешительному для себя выводу: он человек высокомерный, самоуверенный и, что хуже всего, считавший себя… непогрешимым.

Никогда раньше Дуг так трезво не оценивал мотивы, которыми руководствовался в жизни. Что бы он ни предпринимал, он всегда полагал, что поступает правильно. Теперь он знал правду: он лжец и вся его жизнь построена на обмане.

Последние десять лет он заблуждался, считая и себя и свое дело гуманным, — ведь он возвращал родителям пропавших детей, руководствуясь чувством долга и не ограничиваясь одними поисками. Всякий раз он докапывался, в каких условиях прежде жили дети, и если с ними плохо обращались, неизменно привлекал к этому внимание местных властей.

Он всегда считал, что поступает так исключительно из желания убедиться, что найденные им дети обретают безопасность и благополучие. Но это была чистая ложь, далекая от истинных мотивов его поступков. Он делал это не ради детей — он наказывал их родителей.

Внезапный раскат грома отвлек Дуга от его беспощадных мыслей.

Он посмотрел наверх: черные тучи заволокли небо, между ними сверкала молния. Ветер терзал ветви дуба, наклоняя их чуть ли не до земли.

Что-то, какой-то подсознательный инстинкт заставил его внезапно повернуться. Он всмотрелся в сгущающуюся темноту и обмер, затаив дыхание. Хотел бежать, но ноги словно приросли к месту. Хотел закрыть глаза, уверенный, что видение исчезнет, как только он вновь откроет их, но мышцы лица его не слушались.

Неясная фигура в развевающихся белых одеждах медленно приближалась к нему. Все вокруг исчезало, теряло свои очертания. Глаза у него испуганно расширились, рот непроизвольно раскрылся. Фигура не исчезала.

В мозгу Дуга возник образ давно умершей матери. Это она пришла за ним! Так же, как приходила, когда он был ребенком…

— Эй! Я заблудилась, по крайней мере, я так думаю!

Дуг помотал головой, чтобы вернуться к реальности, почувствовал, как расслабилось его тело при звуке человеческого голоса.

— Кто вы? — спросил он хрипло. — Что вам нужно?

Женщина подошла к нему, скользя по грязи. Внезапный мощный порыв ветра потряс ее маленькую фигурку, рванул подол белого плаща, развевающегося вокруг ее колен. Ей пришлось чуть ли не кричать, чтобы он услышал ее в завываниях ветра.

— Вы знаете человека… — слова отлетали в сторону, — …по имени Дуг Браун? — Она с трудом держалась на ногах.

— Зачем он вам? — занял оборону Дуг.

— Я ищу его. — Глаза женщины исследовали его лицо, и что-то в нем заставило ее спросить: — Вы Дуг Браун?

— Почему вы так думаете?

Она приблизилась еще на шаг.

— Я ищу вас.

— Зачем?

— Потому что нуждаюсь в вашей помощи, и отчаянно. — Белая замерзшая кисть высвободилась из-под плаща и вцепилась в его руку тисками. — Пожалуйста, вы должны помочь мне. Моя дочка… ее украли.

Дуг похолодел.

— Простите, но вы ошиблись. Я не тот человек.

— Разве вы не Дуг Браун?

— Я же сказал вам. — Слова заглушал ветер, да она и не хотела их слышать. — Я не тот человек.

— Подождите! — Он собрался уходить. — Пожалуйста!

Молния прорезала небо, ударила в дерево, под которым он стоял. Серый дым пополз вверх, послышался треск и огромная ветка, оторвавшись от него, устремилась к земле.

— Осторожно!

Услышав резкий звук, ощутив запах горелого дерева, Дуг мгновенно оценил грозившую им опасность. Схватив обеими руками легкое податливое тело, он рванулся в сторону, и они оба упали.

Дуг инстинктивно прижал к себе женщину и вместе с ней откатился прочь от падающей ветки. Лежа на земле, он чувствовал, как адреналин наполняет его кровь. Приподняв женщину за плечи и ощущая, как дождь заливает его лицо, он посмотрел ей в глаза и, задыхаясь, спросил:

— С вами все в порядке?

— Да. — Откинув массу мокрых каштановых волос, упавших ей на глаза, она слегка кивнула и повторила: — Да, у меня все в порядке, а как вы?

Их взгляды скрестились. Дуг бесстрастно наблюдал за ней, механически отмечая свои ощущения, — впервые за долгое время он был так близок к женщине, вернее, она была на нем. Дуг различил даже темные синие ободки вокруг серой радужки ее глаз, чувствовал ее неровное дыхание.

Пока он разглядывал, что-то промелькнуло в серых глазах женщины, и она вздрогнула. Дуг это почувствовал. Его руки, державшие ее за плечи, напряглись, новый толчок сблизил их, и ее губы оказались рядом с его губами.

— Кто вы? — выдохнул Дуг вопрос, горевший в его мозгу.

Бледные веки внезапно опустились. Она не могла говорить, так сильно и внезапно забилось ее сердце. Почему? Человек задал ей простой вопрос и посмотрел на нее странным взглядом своих молодых и в то же время старых глаз.

Дуг отодвинул от себя женщину и встал. Дождь лил сплошным потоком. После мгновенного колебания он протянул руку, помогая ей подняться.

Она схватила его руку не глядя, услышав резкий вздох, тут же увидела промокший от крови платок, обвязанный вокруг ладони Дуга.

— Господи, вы ранены. Как это случилось?

Дуг освободил руку и сунул ее в карман куртки.

— Пустяки, ничего страшного.

Повернувшись, он направился к куче мусора, который теперь плавал в луже воды. Достав из-под камня пластиковый пакет, он какое-то время возился с ним разворачивая, потом опустился на колени и начал руками собирать и бросать мусор внутрь. Почему она не уходит?

Женщина стояла рядом, наблюдая.

— Вы слышали, что я сказала? Мою дочку украли, мне необходимо ее найти. Куда вы идете?

Дуг уже встал, направляясь к ржавым железным воротам в стене, окружавшей кладбище. Пакет с мусором висел у него на плече, и он остановился, чтобы выбросить его в ящик, стоявший за воротами.

— Куда вы идете? — снова спросила она, следуя за ним по пятам.

— Домой, туда, где и вам следует быть в такую грозу.

— Пожалуйста, выслушайте. Вы — моя последняя надежда. Я должна найти свою дочь…

— Тогда идите в полицию.

— Я была в полиции, но они не смогли найти ее. — Она схватила его за рукав куртки, пытаясь остановить. — Разве вы не понимаете? Жизнь маленькой девочки в опасности.

Дуг почувствовал, как у него сжимается сердце.

— Я не могу вам помочь.

— О… пожалуйста… они говорят, вы самый лучший. — Слезы хлынули у нее из глаз, смешавшись с каплями дождя, заглушили голос. — Она еще совсем ребенок. Ей нужна мама… и я… — Женщина задыхалась от слез и качала головой, не в силах продолжать. Она оставила его куртку в покое, закрыв руками лицо, стараясь успокоиться.

— Простите. — Дуг бросил взгляд поверх ее дрожащих плеч в сторону кладбища, мысленно представил белые надгробия и ожесточился. — Я не тот человек, который вам нужен.

Ворота были открыты, он хотел пройти сквозь них, когда ее голос остановил его.

— Я только что спасла вам жизнь! Разве это ничего не значит? Разве не стоит нескольких минут вашего бесценного времени?

Дуг повернулся и посмотрел на нее мертвыми глазами. После долгой паузы он покачал головой.

— Нет, не значит.

— Нет?! Что вы хотите этим сказать? Что жизнь ничего не стоит для вас?

— Моя жизнь, — тихо уточнил он. — Моя жизнь ничего не стоит для меня. Теперь, если позволите, я пойду домой.

— И как вы можете уйти? А что будет с моей дочкой? Ребенок в опасности, а вы так хладнокровно уходите. Что вы за человек после этого?

— Человек, который знает, что он проиграл.

— Как вас понимать? — сердито спросила она. — Я пришла сюда за помощью, а не для того, чтобы отгадывать загадки. Ответьте мне на один вопрос: вы Дуг Браун?

Какая разница, если она это узнает?

— Да.

— Тогда вы тот человек, которого я ищу. Почему с вами так трудно говорить?

— Я вовсе не тот человек, которого вы ищете, — возразил он с силой. — Идите к полицейским, — добавил он, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Я же сказала, что уже была у них. Полиция не может найти Лу, даже ФБР не может. Вот почему я здесь. Пожалуйста, выслушайте меня, хотя бы выслушайте. Потом… — эти слова дались ей с трудом, — если вы откажетесь помочь… я уйду тут же, обещаю.

Ей показалось, что она проиграла: он не подал вида, что слышал последнюю просьбу. Мужчина молча стоял по другую сторону ворот. Наконец он спросил:

— Кто послал вас?

— Простите, — она попыталась подойти ближе, борясь с ветром, — что вы сказали?

— Я спросил, — он пристально посмотрел ей в лицо, — кто послал вас?

— Человек по фамилии Брендон.

— Элиас Брендон! — В его возгласе прозвучало больше гнева, чем удивления.

— Да, — кивнула она, — он.

— Ну! — Дуг сердито схватился за створки ворот, держа их открытыми.

Она поняла: он ждет, пока она подойдет к нему. Закрыв за ней ворота, Дуг засунул руки в карманы куртки и быстро зашагал по дороге. Через несколько ярдов он остановился и оглянулся.

— Долго вы собираетесь стоять и мокнуть под дождем? Мне холодно, я совсем разбит.

Мгновение спустя она шла рядом с ним.

— Я Нора Уайт.

— А ваша дочка? — Он не хотел знать, но слова, казалось, вырвались помимо воли.

Она колебалась, перед тем как ответить.

— Лу, ее зовут Лу. — Нора посмотрела на строгий, словно вырезанный из камня профиль этого человека.

Сжав челюсти, ускорив шаги, Дуг не отозвался на ее ломкий от внутренней боли голос.

До дома было добрых две мили ходьбы от кладбища. Они шли под ледяным дождем, и Нора старалась не отставать от своего спутника, идти рядом, не сетуя на то, что не поспевает, не может шагать так же широко, как он. Хорошо уже то, что он согласился выслушать ее, — она не надеялась даже на это! Заглянув в первый раз в его потухшие, темные глаза, она подумала, что заглянула в ад, и содрогнулась. После, когда она слегка пришла в себя от шока и отбросила всякие мысли о чем-то тайном и страшном, таящемся в глубине его души, она почувствовала к нему симпатию и сострадание, и если бы не была на грани отчаяния, то оставила бы в покое этого человека.

Элиас Брендон не стал вводить ее в курс дела, объясняя, почему Дуг отгородился от всего мира. Он только упомянул, что после недавней трагедии его сослуживец превратился в отшельника. И добавил, что, если кто-нибудь и может найти Лу, так это Дуг Браун. Вот почему она из последних сил пыталась приноровиться к его широкому шагу.

До дома, окруженного высокими деревьями, они добрались в рекордное время. Это было здание с портиком, очень старое, построенное из камня, с трубой на красной крыше.

Нора медленно вошла в дом вслед за Дугом, краем глаза заметив, что он не остановился, чтобы отпереть дверь. В небольшой передней Дуг снял куртку, повесил ее на вешалку, освободился от грязных ботинок. Потом не глядя протянул руку за ее плащом. Не стал он и ждать, пока она скинет мокрые туфли, прежде чем последовать за ним в холл. Туда выходили две двери, по одной с каждой стороны холла.

Обе были закрыты. Лестница в конце холла вела на второй этаж.

Дуг повернул направо. Они оказались в маленькой, скудно меблированной комнате. Подойдя к камину, он зажег уже подготовленные дрова.

Грея над огнем замерзшие руки, он бросил взгляд на окровавленный и грязный платок и почувствовал, что рана все еще пульсирует. Наверное, следовало бы подняться и осмотреть ее, но вначале придется выслушать рассказ женщины и избавиться от нее.

— Так в чем дело? — спросил он, стоя к ней спиной.

— Меня с детства учили, что следует смотреть на человека, который разговаривает с вами. Этого требуют хорошие манеры, — мягко упрекая его, она в то же время подумала, что холод и аскетизм комнаты отражают характер ее собеседника.

Сжав зубы, Дуг повернулся к легкой фигурке, стоявшей у дверей.

— Вы пришли, чтобы давать мне уроки хорошего тона, или хотите рассказать о дочери?

Нора прикусила губу, но легкий вызов читался в ее взгляде. Потом она опустила глаза и воскликнула:

— Ваша рука!

Дуг посмотрел на свою руку, которую он бессознательно сжал в кулак. Обвязанный вокруг нее платок промок от крови. Она капала на пол, оставляя на дереве темно-красные пятна.

Подняв раненую кисть, он прошел мимо Норы к выходу из комнаты, с явным раздражением на лице. Она быстро отошла в сторону.

— Подождите, это займет только минуту, — бросил он ей через плечо.

Наверху Дуг наклонился над раковиной и снял платок. Он поранился почти до кости. Судя по всему, требовалось наложить швы. Все, что нужно, находилось на столике рядом с раковиной, вот только неудобно делать это левой рукой.

— Разрешите мне помочь.

Дуг посмотрел в зеркало и увидел Нору.

— Я сам, — бросил он коротко и тут же уронил на пол пузырек с антисептиком, который пытался открыть.

— Я не утверждаю, что вы не сможете. — Она наклонилась, поднимая коричневую бутылку.

Открыв пластиковую коробку, стоявшую сбоку от раковины, и достав маленький квадратный пакет, Дуг взял его в зубы, но раньше, чем он открыл его, Нора перехватила пакет. Она слегка потянула его к себе, но он не отпускал. Его глаза говорили: ухаживая за ним, она мало чего добьется. Нора это поняла и только кивнула. Через минуту пакет оказался у нее в руках. Он пристально следил за ее движениями. Достав иглу и нить для сшивания ран, она положила их на маленький столик и потянулась к его руке.

— Угу. — Дуг сжал пальцы. — Еще не все.

Здоровой рукой с полки за ее спиной он достал запечатанный пакет и пояснил:

— Бактерии.

Нора поджала губы, но открыла пакет и натянула резиновые перчатки. Потом, взяв его кисть, подняла на него внимательные серые глаза.

— Теперь потерпите, поболит недолго, в самом начале.

— Вы знаете, что делать? — Он не скрывал своего скептицизма.

— Конечно.

— И делали это раньше?

— А как вы думаете? — ответила она вопросом на вопрос.

Дуг медленно распрямил ладонь. Нора глотнула воздух, положила его кровоточащую руку на свою и как бы случайно спросила:

— Как это получилось?

— Стекло. Я поскользнулся и упал.

— Тогда лучше промыть рану, вдруг там остались осколки стекла или еще какая-нибудь дрянь.

Дуг разрешил ей оттянуть края раны — открылась синевато-белая пленка, покрывающая кость.

Услышав, как она тяжко и быстро ахнула, он почувствовал некоторое удовлетворение.

— Предупреждаю, сейчас будет больно, — пробормотала Нора, выливая антисептик прямо на рану.

Он крепко сжал губы, но она ощутила только, как дрожит его рука, лежащая на ее ладони. Нора облизнула пересохшие губы, отбросила прядь волос с влажного лба и наклонила его руку над раковиной. Вторая порция лекарства омыла всю открытую рану.

— А теперь? — спросила она, затаив дыхание и провожая глазами розовую жидкость, стекающую в раковину.

— Болит адски, — ответил он кратко.

— Простите, — пробормотала она.

В устремленных на него серых глазах не было и следа извинения.

— Продолжайте, — сказал он нетерпеливо. — Можно накладывать швы.

— У вас есть что-нибудь… обезболивающее?

— Нет! Просто зашейте. Если боитесь, дайте мне и покончим с этим.

— Хорошо. В-все в порядке.

В следующие за этим пятнадцать минут трудно было сказать, кто страдает больше. Нора полностью ушла в то, что делала, ощущая всем своим существом каждый укол иглы, проходящей сквозь твердую кожу на ладони Дуга. Он терпел ее манипуляции в мрачном молчании и с крепко сцепленными зубами. Конечно, ему было больно, но никто бы не сказал этого. Наложив последний шов, Нора уставилась на неаккуратный ряд черных узелков и с сожалением качнула головой.

— Может быть, вы сделали бы это лучше, чем я.

Дуг сжал руку, чтобы скрыть дрожь.

— Дело сделано, и это главное.

Нора обмотала, несмотря на возражения, полоску марли вокруг его ладони, чтобы предохранить швы. Но когда она начала убирать следы своей работы, он кивнул на дверь и велел ей выйти.

— Я сам. Это займет минуту.

Нора была на середине лестницы, когда звук захлопнувшейся двери громко разнесся по дому. Она все-таки получила больше, чем надеялась. Теперь он знает: она не из тех, кто отступает при первой же неудаче.

Несколько минут спустя, когда он присоединился к ней, Нора сидела, сложив руки, и смотрела на огонь в камине. Он придвинул к камину свой стул с прямой спинкой, такой же, как у нее, и тоже сел.

— Ладно, послушаем вашу историю.

Нора не отводила глаз от своих рук, лежащих на коленях. Она знала, хотя он этого не говорил, что решение уже принято. В ту минуту, как он вошел в комнату, она это знала. То, что произошло наверху, не укрепило ее позиций, и она не могла понять, почему.

— Даже я не знаю с чего начать. Может быть, лучше рассказать немного о Уилли?

— Уилли?

Нора кивнула.

— Да, Уилли — мой бывший муж. Он… мы… встретились в колледже. Я была студенткой, а он преподавал литературу…

— Преподавал?

— Да, профессор колледжа. Старше меня. После того, как мы поженились, он захотел сразу же иметь ребенка, хотя я считала, что нужно подождать. Я тогда не знала… — Она сжала пальцы, прикидывая, как покороче рассказать обо всем, что произошло. Хладнокровная, спокойная женщина, которую он видел перед собой наверху, исчезла. В его комнате сидела измученная горем мать, которую больше всего на свете тревожила безопасность своего ребенка. — Откуда я могла знать… — Она встретила вопросительный взгляд его глаз. — Откуда я могла знать, что он… болен…

— Болен?

— Да… вы не понимаете?

Дуг молча смотрел на нее.

Глубоко вздохнув, она сказала:

— Давайте, я начну сначала. Уилли и я встретились в колледже, полюбили друг друга. О, не сразу, но вскоре после того, как начали встречаться. Поженились мы через год после того, как я закончила учебу, и были счастливы. Уилли хотел завести ребенка сразу же, но я уговорила его подождать немного. Мне нравилось быть с ним только вдвоем… — Она запнулась. — Вы знаете, что я имею в виду? — спросила она, встретив неподвижный взгляд Дуга.

— Продолжайте.

— Я забеременела через год, и у нас родилась Лу. — Тут Нора улыбнулась своим воспоминаниям о первых днях, когда она вернулась из больницы. — Все шло отлично. Уилли оказался добрым и любящим отцом и мужем, он вставал по ночам и смотрел за ребенком, чтобы я могла отдохнуть.

Мне бы нужно было насторожиться, когда он предложил, чтобы я вышла на работу в школе уже через шесть недель после родов. Я хотела оставаться дома с ребенком хотя бы первый год. Но он убедил меня, что ничего не случится, если мы пригласим женщину ухаживать за Лу. Не напрасно же я трубила четыре года, чтобы получить диплом учителя. Он меня убедил, тем более что я люблю свою работу — хотя, конечно, и не больше, чем Лу, — но я позволила ему уговорить себя. Мне казалось, он знает, что так будет лучше. Я бы ничего не заподозрила, если бы декан английского отделения не позвонил и не спросил, серьезно ли больна Лу. Оказалось, что Уилли часто уходил с уроков, поручая их проводить выпускникам, объясняя это необходимостью присматривать за дочкой. Я почувствовала себя полной дурой, не зная, что он имеет в виду. Могла только пробормотать извинение и притвориться, что в курсе дела. В этот же вечер, придя домой, я отвела в сторону Матильду — женщину, которая смотрела за Лу, — и спросила ее, что происходит. Понимаете, — медленно продолжала Нора, — вначале я подумала, что у него какая-то любовная связь. Но Матильда утверждала, что это не так. Ее тоже удивляло, когда мой муж начал приходить днем и отсылать ее домой. Она решила, что плохо работает, и поделилась с ним своим беспокойством. Однако он уверил ее, что к ней нет претензий, просто у него есть свободное время, а он хочет получить удовольствие от общения с дочерью. Потом Уилли сказал, что не следует никому говорить об этом, и повысил ей плату. Именно тогда я впервые заподозрила неладное и поняла, Что он хочет изолировать меня, вычеркнуть из жизни дочери.

Нора остановилась, проглотив слезы.

— И самое ужасное то, что я невольно этому потворствовала, из-за работы долго не замечая происходящего.

Она постаралась успокоиться, покрутила золотой ободок кольца на левой руке, затем вновь продолжила:

— Когда я сказала ему о том, что узнала от Матильды и декана английского отделения, он пришел в ярость. Я была потрясена. Уилли всегда себя контролировал, таким я его никогда не видела.

Дуг бросил на нее быстрый взгляд: всегда контролировал? Вероятно, не когда они были наедине.

— Муж заявил, что знает, как будет лучше для его дочери, и не стоит этого даже обсуждать. Именно тогда он перешел из нашей спальни в отдельную комнату — по другую сторону от детской. Этим не ограничилось. Он уволил Матильду, не посоветовавшись со мной, и каждое утро начинал заниматься с Лу раньше, чем я уходила на работу. Я не знала, что делать. Пыталась поговорить с ним, но он приходил в неистовство. Поэтому я обратилась к близкой подруге, объяснив, что произошло. Она предложила помочь Уилли в колледже. Как это сказать ему? Наконец я решилась. В итоге он… ударил меня. — Нора сжала дрожащие губы, не в силах продолжать. Вздохнула, чтобы успокоиться, и пробормотала: — Я подала на развод на следующий же день. Уилли совсем распоясался. Мне пришлось уйти из дома вместе с Лу под защиту полиции, потому что он грозил мне убийством. Он без конца звонил мне, даже на работу, говорил отвратительные вещи. Пришлось призвать его к порядку. В первый день, когда слушалось дело о разводе, Уилли проклинал судью, снова угрожал Лу и мне. Опекунство над нашей дочерью выиграла я — неуравновешенность отца была слишком очевидна. После развода я не встречала его целых три месяца. Он подстерег меня на стоянке автомашин возле продуктового магазина, когда уже стемнело. Лу была со мной. Он силой заставил нас сесть в его машину и отвез за город. Там он открыл дверь, выпихнул меня… и сказал…

— Да? — спросил Дуг увидев, что она замолчала.

— Он сказал… если я приду за Лу, он убьет ее… а потом себя.

Эти слова прозвучали для Дуга как гром среди ясного неба.