Ты - Яд в моей крови

Глава 7. Воспоминания Алекса

Алекс

Влетел в ванную, и мой взгляд сразу нашел ее. Она сидела в ванне, обхватив руками колени и опустив на них голову, и тихонько плакала. Мельком огляделся вокруг, подмечая детали.

Вот смеситель для душа лежит так что, вода попадает за пределы ванны. Она что, била им об стены? Похоже. На лейке душа обнаружил несколько царапин и только устало покачал головой. Невыносимая. Так, что еще? Полотенца валяются в луже воды. Угу. Полочки вывернуты, и все их содержимое валятся на полу.

«Более детальный осмотр надо будет потом провести», — подумал, устало вздохнув.

Подошёл к ней и опустился на колени перед ванной, не обращая внимания на воду и то, что мои джинсы оказались намочеными до колен.

Я дотронулся рукой до ее руки и тихо прошептал:

— Эй, котенок, — она вздрогнула, как будто только обратила внимание, что кто-то есть рядом. И медленно повернувшись, пустым взглядом посмотрела на меня. — Ну же, малыш, что произошло?

— Давай, расскажи мне.

Она мне не ответила, отвернувшись к стене. Ее маленькое тельце подрагивало ещё от не до конца прошедшей истерики. То что, это была именно она, я был уверен почти на 100 %. Не давая ей уйти обратно в себя, обнял крепче и притянул к своей груди, к облегчению, не встретив никакого сопротивления.

«Значит, есть контакт».

— Котёнок, давай, я тебя подниму или помогу подняться из ванны, и мы пойдем с тобой в мягкую постельку, м-м-м?

Она, не смотря на меня, едва слышным, подрагивающим голосом спросила:

— Ты же не бросишь меня? Не оставишь? Алекс, пожалуйста… Ты только не оставляй меня. Мне так страшно, — она резко повернулась ко мне и ухватилась за мою руку. В ее глазах сквозила легкая безуминка.

А вот это уже было плохо, она шептала и дергала меня за руку:

— Не оставишь? Не оставишь? Не оставишь?

Мое сердце сжалось: бедная. Бедная моя девочка.

«Я постараюсь тебе помочь, не оставлю тебя и буду с тобой до конца, что бы ни случилось, я обещаю. Если не тебе, то точно себе».

Обхватив ее под спину и попку, вытащил из воды, предварительно накрыв плечи лёгким полотенцем, чтобы не было так холодно. Как же мало она весит. Такая хрупкая. Но мне ли не знать, какая она сильная.

Когда умерла моя мама, рожая мою младшую сестренку, именно Алиса поддерживала меня и всегда была рядом, да и у нее самой не было отца, он погиб, когда она была совсем маленькая.

Это произошло, когда ее отец с женой и маленькой дочкой решили поехать отдохнуть на природу ― пикник. Ее отец и мать всегда, ещё со своей молодости любили риск, и в тот раз тоже так было. Пикник они решили устроить недалеко от горы Рэн, и это стало их самой большой ошибкой.

Надо сказать, что тогда они нашли довольно живописное место, насколько я знаю, там было: Красивое маленькое озеро, такое чистое, что как через зеркало можно увидеть маленьких рыбок и других его обитателей. Небольшие деревья возле самого озера и много луговых цветов с потрясающим запахом.

Там они и расположились, но когда уже собирались уходить, неожиданно случился обвал в горах. Как рассказывали потом спасатели и специалисты, обвал случился спонтанно, никто так и не понял, как и почему это вообще произошло.

Камни летели с горы Рэн, крупные и мелкие осколки разлетались по сторонам настолько быстро, что вообще чудо, что ее отец успел оттолкнуть с пути летящих камней напуганную женщину с ребенком на руках. Скорей всего, только его быстрота реакции оборотней и помогла, но сам спастись не смог. Попал под самый большой камень, а сверху навалилось много камней поменьше.

Его тело доставали очень долго, специалисты никак не могли убрать камни так, чтобы не раздавить тело в лепешку, в итоге решили оставить как есть. Тело до сих пор не нашли, говорят, там и находить-то было особо нечего.

И вот когда умерла моя мать, мне на тот момент было тринадцать лет, когда начинается самый пик подросткового возраста у оборотней, и они становятся наиболее неуправляемыми. В этот период времени она очень сильно меня поддержала, смешила и всячески пыталась завлечь в разные игры, только чтобы я не оставался один.

Ведь только она и могла понять, как в тот момент мне было тяжело. За что я очень ей благодарен до сих пор. Да и со временем в каждой трудной ситуации пытались поддерживать друг друга в разных моментах нашей жизни.

Поднимаясь по ступеням на второй этаж, где в особняке были расположены спальни и гостевые комнаты, я смотрел на ее лицо.

Али уснула, пригревшись в моих объятьях. Нежность затапливала мое сердце с каждой ступенькой и с каждым моим вздохом: какая же она красивая и такая хрупкая.

Не волчица — маленькая фея.

Прижимая к груди свою драгоценную ношу, я вошел в свою спальню, положил ее на широкую кровать, сняв с ее плеч полотенце. Мельком глянул на девушку, пройдясь по хрупкому телу задумчивым взглядом.

Что я хотел сделать? Ах, да! Новое полотенце и хм, простыня тоже понадобится. В кладовке нашел все нужное и вернулся к своей девочке, надеясь, что невольно издаваемый мною шум не разбудил ее.

Но она не проснулась.

Не проснулась она и тогда, когда приподнимал ее тело, чтобы обтереть немного спину и волосы, хоть я и старался осторожно и тихо себя вести. Большим полотенцем аккуратно растер ее тело, приподнял ее за попку и, чуть сдвинув в сторону, подложил простыню под мокрое тело. Там, где не смог достать полотенцем, прикрыл одеялом. Справился. Я молодец.

Прилег рядом с ней, любуясь на ее умиротворенное лицо. Следов былой истерики уже не было, и слава Луне. Слегка приобнял, положив свою руку на талию и немного поерзав, устраиваясь поудобней, затих.

День нашего с Али первого знакомства вспыхнул в сознании. Надо же. Столько лет прошло, а все словно случилось вчера.

17 лет назад

— Алексей! — крикнула мне мама с кухни. — Сходи к соседке с противоположной улицы, мне надо немного молока для блинов… Не хватило.

Я сидел и играл в кубики, мне в тот момент было семь лет и, услышав мамин голос, подпрыгнул, откинул кубики в сторону и поспешил к ней.

Залетев на кухню и обняв маму со спины, быстро протараторил:

— Блины? А с чем? А вкусные?

Мама рассмеялась, погладив меня по голове, и весело сказала, что вкуснее я еще не пробовал.

А мама врать не будет! Блины-ы! Мясо, конечно, лучше, но блины… хочу!

Облизнувшись от предвкушения, на бегу хватая кепку, крикнул:

— Хорошо, мам! Будет тебе молоко.

На улице было ещё не холодно, но и уже не так тепло. Сентябрь. Деревья окрасились в золотой цвет, там и тут на дороге лежали листья, сорванные ветром, неласковым ветром.

Я шел по дороге, засунув руки в карманы и пиная мелкие веточки и листья. Быстро дошел до дома соседки. Постучал в дверь. Открыла мне девочка, на вид моего же возраста. Симпатичная. Странно, что раньше ее не видел.

Она, увидев меня, изумленно подняла брови и уже через секунду, нахмурившись, грубо спросила:

— Ты кто такой? Что тебе нужно?

Опешив от напора и недружественного тона девчонки, осторожно ответил:

— Я к твоей маме. Моя мама прислала за молоком для блинов. У нас закончилось.

Она ничего мне не ответила. Только поморщилась и толкнула дверь, раскрывая ее шире и пропуская меня в дом. Я по-дружески улыбнулся и, сухо поблагодарив, отправился за девчонкой. Ее мама сидела на кухне и читала журнал.

Увидев меня, улыбнулась и спросила, чего я хочу. Я передал слова мамы, она кивнула и дала мне то, что я просил. А затем сказала этой дерзкой девчонке, чтобы она проводила меня. Она так скривила лицо, что я чуть было не рассмеялся, но все же пошла.

Удивленный такой на себя реакцией девчонки, решился спросить:

— Почему ты так себя ведешь? Я разве тебе что-нибудь сделал?

Она посмотрела на меня с удивлением. В ее глазах отразилось какое-то чувство, которое понять я не смог. Буркнув мне, что это не мое дело, вывела из дома и громко хлопнула дверью, чуть не прищемив мой любопытный волчий нос. Дерзкая!

В растрепанных чувствах побрел домой, пиная по пути маленькие камушки. Так ко мне еще никто не относился. А тем более просто так.

Уже через месяц началась школа. Первый класс ― и с этой девчонкой я оказался в одном классе.

«Вот уж повезло…», — думал я, с неудовольствием косясь на всегда тихую девчонку.

После заметил, что с ней что-то не так.

Она была тихая и ни с кем не общалась. Если кто-то пытался с ней заговорить, она резко отвечала всем, что это не их дело, и просто уходила.

Один раз я возвращался поздно с кружка по футболу, задержался в раздевалке. Проходя мимо женского туалета, услышал всхлипы и рыдания. Что это там? Не долго думая, вошел.

Там сидела она, «дерзкая» девчонка, и горько лила слезы. Заметила мою скромную персону, и у нее зло сверкнули глаза:

— Что тебе здесь нужно, Листопадов? Ты же знаешь, что это женский туалет?! Или не знаешь?!

— Знаю, — покивал ей, плюхнулся рядом на не совсем чистый пол туалета и приказал тоном, не терпящим возражений: — Рассказывай.

Она зло сузила глаза и возмущенно открыла рот. А мне стало так смешно, что я не смог удержаться от легкого смешка. Но под гневным взглядом быстро взял себя в руки и сделал сосредоточенное лицо.

Тихо радуясь, что слезы девочки уже высохли, и она больше не плачет. Но вот только она не спешила что-либо рассказывать и, к моему удивлению, уходить.

Хоть я этого и ожидал.

Но она не ушла. Тяжело вздохнув, она мне рассказала, что с ней происходило и почему она так себя вела. Оказывается, у нее недавно погиб отец, и она тяжело переносила его смерть. Ведь тело осталось там, под завалами. И все, что она может сделать, это приходить к камням, которые, по ее ощущениям, были «мертвыми».

Я ей на это тогда не слишком весело фыркнул, ответив, казалось, «очевидную» вещь:

— Конечно, это же камни. Не одушевленный предмет.

Она на меня посмотрела как на идиота и сказала, что во всем есть живое, даже в камнях.

А в тех нет.

На это я не стал ничего говорить, думая о том что, мама мне всегда говорила:

«У каждого есть свое мнение, которое надо уважать».

Тогда я предложил ей, что сам могу ее слушать, всегда, когда она этого захочет.

Она мне благодарно улыбнулась, и как-то с того момента закрутилась наша дружба.

Из моих воспоминаний меня выдернуло копошение рядом. Перевел взгляд на Алису: она хмурилась и ворочалась во сне. Слезы лились по ее щекам, моей волчице снилось что-то страшное.

Вздохнув, крепко обнял ее, притянув к своему телу, и прошептал:

— Ш-ш. Ты помнишь? Я всегда рядом.

Почувствовав меня, она успокоилась. А я, прикрыв глаза, вернулся в самый тяжелый период моей юности, который был скрашен поддержкой двух моих самых близких людей.

В тот момент я и узнал, что такое настоящая дружба. Когда дружба проходит через период огня, воды и стальных нервов.

11 лет назад

Я сидел в школе на уроке истории и устало смотрел в окно, находясь в своих мыслях. Рядом со мной сидела Алиса и что-то мне тихо рассказывала, вроде о том, что надо будет сходить после уроков в торговый центр в поселке и купить моей маме бандаж, который она просила у Али.

Краем уха я пытался слушать и ее, и учителя, и если Алису я еще пытался слушать, то учителя почти не слышал. Да и сам урок истории считал нудным и скучным.

Нет. История, конечно, нужный предмет и должна быть интересной. Но вот интереса сейчас она во мне не вызывала.

Вот уже почти девять месяцев, как беременна моей младшей сестрой была моя мама. Беременность давалась ей тяжело. Были частые боли в спине, отеки и еще ее часто рвало, да так сильно, что она не могла есть. Она находилась почти все время в клинике при поселке, под строгим наблюдением врачей.

Отец почти все время жил у нее, уходя домой только чтобы принять душ и переодеться. Моя мама по происхождению оборотень, и беременность, как и роды, должна была быть легкой. Тем более это был не первый ребенок в семье, но на месяце втором у плода обнаружилась какая-то патология. Вроде что-то связанное с сердцем. Но я был ребенком и слабо что-либо понимал. И вот как раз с этого момента все пошло кувырком.

Мы с Алисой, тоже были частыми гостями у мамы. Как раз сегодня должны были к ней зайти, принести что-то для поддержания живота, чтобы хоть немного снять боль со спины.

Внезапно в дверь класса постучали. Учитель разрешил зайти тому, кто был с той стороны. Все повернули головы к дверям и с интересом смотрели на того, кто прервал наш урок. Я тоже взглянул. И каково же было мое удивление, когда я увидел своего отца. Бледный, с красными глазами и дрожащими руками.

По моей спине прошел холодок от неприятных предчувствий, но я отогнал их.

Зря.

Папа подошел к учителю и начал тихо что-то ему говорить, косясь на меня. Учитель побледнел лицом и с жалостью посмотрел на меня. Что такое?!

Я сглотнул вязкую слюну, предчувствие плохого усилилось. Учитель повернулся ко мне и негромко сказал:

— Алексей. Ты можешь быть сегодня свободным, сочувствую.

Отец зло посмотрел на него, и тот побледнел еще сильнее, опустил глаза на стол и, не смотря на меня, поправлял свои документы.

Я встал с места и начал медленно собрал свои вещи. Перевел взгляд на Алису: она сидела и смотрела на моего отца, ее руки, как и у него, начали дрожать. Заметив мой взгляд, она спрятала их под стол и слабо улыбнулось.

И только через время я понял, что она догадалась почти сразу о том, что произошло.

Собравшись, кинул последний взгляд на Алису и пошел за отцом.

Молча мы дошли до машины, отец кивнул на пассажирское сидение, показывая, чтобы я сел. Не став с ним спорить, быстренько запрыгнул в машину и пристегнулся. Наблюдал за отцом. И все-таки, что произошло? Отец обошел с другой стороны, сел за руль и медленно тронулся в сторону дома.

— Отец, — тихо позвал его. Но он даже не взглянул на меня.

— Отец, что произошло? Как мама?

Паника начала медленно подступать, но я пытался заглушить навязчивое чувство беды.

Отец сжал руль, да так сильно, что костяшки пальцев побелели, и сухо негромко сказал:

— Твоей мамы больше нет, Алекс. Крепись, сын.

— Она не смогла… Не смогла, — он тихо шептал слова, смысл которых доходил до меня не сразу.

Я замер. Сердце глухо билось о ребра, мешая мне думать. Мешая понять.

— Но как?… — пролепетал я, смотря на отца.

— Так произошло, и мы с тобой ничего не сможем изменить. Похороны завтра. После того, как мы заберем ее из больницы. Ждать не будем, — отрезал он.

В тот день мы больше не разговаривали. Отец заперся в их с мамой спальне, я слышал, как там раздавались его крики, звон битой посуды, а в конце вой. Настолько страшный и обреченный, что больно было даже дышать.

Я же сидел у себя в комнате и тупо смотрел на дверь, пытался осознать, что мама больше не войдет в нее. Не скажет доброго слова, ничего не скажет и не улыбнется.

Больше нет.

Тихие слезы катились по щекам, но я даже не обращал внимания. Алиса пришла ближе к вечеру и просто обняла меня, прошептав:

— Я рядом, ты только помни… Что я всегда рядом!

И это действительно было так. Алиса всегда была рядом. Как в дальнейшем мы бы ни ссорились, как на друг друга ни кричали и ни обижались, она всегда была рядом. Всегда чувствовалась ее незримая поддержка. Всегда. Без исключений, она пыталась быть ближе мне. Со мной. За это я любил ее с каждым разом все больше.

Как друга и как сестру, которая могла быть. Но не было. Рядом часто был Влад, и так, втроем, раз за разом поддерживая друг друга, провели свою юность.

Похороны прошли быстро. Я даже и не успел заметить, как уже все закончилось. Словно во сне. Очень плохом сне. Алиса и Влад молчаливо стояли рядом, просто были рядом со мной.

Отец пытался держаться, но было видно, как всего за год он постарел, появилась седина на висках, темные круги под глазами и обреченный взгляд. Я понимал, насколько ему сложно, он жил только ради меня.

Из воспоминаний меня вырвал звонок. Открыв глаза, я посмотрел на тумбочку, где лежал мобильный. Поднимать трубку особо не хотелось, но я, взяв телефон в руки, посмотрел на дисплей и замер. Звонил отец. Как символично.

Устало вздохнул и, прикрыв глаза, ответил на звонок:

— Отец. Что произошло?

Он молчал. Удивившись такой реакции и усмехнувшись, спросил:

— Пап? Ты позвонил для чего, чтобы посопеть в трубку?

— Сынок… — услышал его срывающийся на хрип голос, — это правда? Она беременна?

Меня прошиб холодный пот. Вот ведь, волк! И откуда только узнал?!

— Да, — нехотя ответил.

— Ты же знаешь, что может быть? От плода придется избавиться, Алекс. Я не хочу потерять еще и дочь, — стальным голосом сказал он.

— Не думаю, что ее получится убедить, — мрачно ответил я. Прекрасно понимая, что сейчас чувствует отец. Ведь Али для него была как дочь. Которая так и не смогла родиться. — Мы завтра едем в клинику за консультацией, потом заедем к тебе и поговорим, хорошо?

— Сын… — начал было он, собираясь дожать меня.

Но я только покачал головой и жестко сказал:

— Нет, папа. Ты не понимаешь! Я нашел ее сегодня в ванне, представляешь? В ванне! Полной воды и с разбросанными вещами по всему дому. У нее случилась истерика. Исте-е-рика. Понимаешь?

Отец вздохнул в трубку и согласился подождать результатов исследований и консультации, коротко сказал, что будет ждать, и положил трубку.

Я сидел и еще некоторое время смотрел на погасший дисплей. Отец, отец. Так как ты хочешь, увы, не получится.

Положил смарт обратно на тумбочку, обнял Алису и, закрыв глаза, наконец-то уснул. Оставляя этот тяжёлый день в прошлом и надеясь, что новый будет лучше.