Тяжело дышать (ЛП)

Глава 3

— Еще раз, курсант, — рычит Гарет, глядя на меня, пока я медленно (и болезненно) опускаюсь на четвереньки.

Над нами безоблачное небо, а под ногами опасно скалистая земля. Мы тренируемся над пропастью, на узком выступе земли, окруженной резкими обрывами.

— Господи, — бурчит Джойсайя себе под нос, наклоняясь, чтобы подать мне руку. — Что, блять, с ним не так?

Мои зубы сжимаются от жалости, которую вижу в его глазах, той жалости, которую я наблюдаю в глазах каждого в последнее время. Спустя неделю после того как я призналась Гарету в своих чувствах, он делает все возможное, чтобы оттолкнуть меня.

— Пусть сама встанет, — рявкает он Джойсайю, размахивая длинным посохом в руке так, что он свистит в воздухе. Мы боролись на кулаках почти час, гораздо дольше, чем любой другой из курсантов нашей эскадры.

Бетани шагает вперед.

— Я готова к бою, сэр.

— Еще нет, — возражает он коротко, глядя, как я отпускаю руку Джойсайи и встаю.

Сделав глубокий вдох, мгновенно сгибаюсь, резкая боль пронзает меня, не давая встать с колен.

Взгляд Гарета ожесточается.

— Мы все ждем пока кадет Анналиса решит, стоит ли ей присоединяться сегодня к нашему обучению.

Насмешка в его голосе становится последней каплей.

Я ударяю плечом в его корпус, прежде чем осознаю, что делаю. Мое левое крыло взмывает и подныривает под него, выбивая рыхлую почву из-под ног. Мы мчимся к краю обрыва и падаем, кружась в порывистом шквале крыльев, пока широкий каньон устремляется вверх по обе стороны от нас, поглощая, словно в открытый рот. Его тело прижимается к моему, большое, тяжелое и мощное, но я отталкиваю его, ненавидя свою нежеланную физическую реакцию.

Влечение по-прежнему существует, неутоленный голод, который гложет.

Мои крылья широко раскрываются, чтобы замедлить спуск, но сила ветра слишком велика, и я падаю под неправильным углом. Мои крылья оттягивает слишком далеко назад, посылая агонию вдоль позвоночника. Я сжимаюсь и переворачиваюсь, мои зубы скрипят от боли.

— Анналиса! — восклицает он, ныряя ко мне в черном порыве.

Я опрокидываюсь на спину, мои крылья обернуты вдоль бицепсов и направлены вверх, волосы растрепались из хвоста, в который обычно собраны. Воздух ревет в ушах с ураганной силой, призывая замедлиться.

— Держитесь от меня подальше! — кричу я на Гарета, брыкаясь ногами, когда он достигает для меня.

— Черт! Позволь мне помочь тебе.

Перевернувшись, я меняю направление, заправляю свои крылья и несусь к небольшому выступу в пещере. Там едва достаточно места для удачного приземления, но в любом случае у меня нет выхода. Все, лишь бы уйти от ангела, который медленно, но верно сводит меня с ума.

Приближаясь к усыпанному камнями выступу, я заставляю свое тело расслабиться, готовясь к тому, что буду вынуждена удариться о землю согнутыми коленями, а затем быстро перекатиться. Я практически на месте, мое дыхание сбивается в ожидании…

Гарет врезается в меня сзади, впечатывая свою грудь мне в спину, и прежде чем его ботинки касаются земли, мы падаем в отверстие каньона.

Мы переворачиваемся раз за разом. Окутанная в его крылья, я словно в коконе, избегаю ударов, и мы со всей силы врезаемся в стену. Воздух выбивается из моих легких. Я лежу ошеломленная, раненая и заслоненная мягкими черными перьями.

Он стонет и притягивает меня ближе. На мгновение, я позволяю ему удерживать себя, слишком потрясенная, чтобы противостоять комфорту его объятий.

Затем он открывает рот.

— Глупая девчонка, — бормочет он, шевеля губами, прижатыми мне в горло.

Я напряглась:

— Отпустите меня.

Он игнорирует, его крылья напрягаются, а руки скользят по моему животу.

— Ты ранена?

Мурашки пробегают по коже, несмотря на тепло его тела.

— Я в порядке.

— Бред собачий. Я слышал какой-то треск, когда ты пыталась лететь.

От его слов, начинаю ощущать жжение в правом крыле.

— Отстань от меня.

— Не будь так чертовски упряма. Скажи, где тебе больно.

— А где мне НЕ больно? Ты надирал мне задницу всю неделю!

Его хватка ослабевает.

— Анналиса…

Я начинаю вырываться, но когда мое раненое крыло ударяется об него, я кричу и отступаю.

— Ради всего святого, — рычит он.

Он поднимает нас обоих на ноги, придерживая меня за талию, и прислоняет к стене. Моя грудь прижата к прохладному камню, его бедра изгибаются в попытке не касаться выступающей части моего тела, а руки проносятся по верхнему сгибу крыльев в поисках травмы.

Его прикосновения, такие сильные и теплые, божественны. Мягкие касания ладоней… нежные ищущие пальцы… легкое давление…

К моему ужасу из меня вырывается тихий стон удовольствия.

Гарет замирает.

В смущении я закрываю глаза. Как он может оказывать на меня такое сильное влияние, даже не прилагая особых усилий?

— Пожалуйста, — шепчу я. — Отпусти меня.

Он долго не двигается с места. Затем его губы касаются моей шеи.

— Скажи мне, где тебе больно, — бормочет он, его теплое и мягкое дыхание проносится через растрепанные пряди моих волос.

Мои пальцы впиваются в ладони.

— Правое крыло.

Его руки двигаются вдоль моих крыльев, тщательно прощупывая. Я хнычу, когда он находит место, которое чертовски пульсирует.

— Разрыв сухожилия, — резюмирует он тихо.

Я склоняю голову. У меня не будет возможности летать в течение нескольких месяцев. Я не смогу выпуститься вместе со своим классом. Горячие слезы катятся по лицу.

— Милая.

Его руки опускаются на мои бедра, и он прижимается ко мне лицом:

— Мне жаль.

— Не надо. — Я не вынесу его сочувствия. — Просто уходи.

— Я должен вернуть тебя обратно.

— Отправь кого-нибудь другого.

Его пальцы зарылись в мою плоть.

— Будто я позволю кому-то другому нести тебя.

Я впитываю сказанное, пытаясь понять. Но когда он рядом, думать становится невозможным. Его грудь тяжело вздымается напротив моих крыльев.

— Гарет…?

Он издает низкий, мягкий звук.

— Ты не должна звать меня по имени.

Упрек заставляет меня отодвинуться. Он стонет и прижимается ко мне сильнее. Я чувствую, как он упирается в меня — толстый и твердый. От его возбуждения у меня спирает дыхание.

— Дай мне минуту, — просит он хрипло.

Сбитая с толку, я стараюсь повернуть голову и посмотреть на него.

— Прекрати извиваться!

Я бросаю взгляд на вход пещеры, в мир за пределами скалы. Мир, в котором Гарет на мое признание в любви холодно взглянул на меня и ответил: «Сделай нам обоим одолжение — держи это при себе».

— Ты, должно быть, шутишь, — возмущаюсь я.

— Заткнись, Анналиса.

— Когда это произошло? Прямо сейчас?

Он начинает отстраняться.

— Мы не станем говорить об этом.

— Черта с два!

Я в одно мгновение разворачиваюсь и обнаруживаю, что стою и смотрю прямо в хорошо знакомое мне жесткое лицо инструктора.

— Ты хочешь меня, Гарет? Или ты всегда так возбуждаешься, упав со скалы?

— Не забывайте свое место, курсант.

Он выпрямляется, его хладнокровие восстановлено, выражение лица непоколебимое, будто никогда и не было минуты слабости.

— Вы должны обратиться в больницу.

— Они заставят меня пройти обучение заново, — замечаю я быстро, изнывая от желания снова дотянуться до него, прежде чем мы вернемся в разделяющий нас мир.

— Вы больше не будете моим инструктором. Я смогу вступить в другую эскадрилью.

— Вы все еще будете курсантом.

Гарет отряхивает свои великолепные крылья, посылая пыль кружиться в воздухе.

— По крайней мере, я не буду Вашим курсантом.

— О нет, будете.

— Вы не можете этого знать!

— Я об этом позабочусь, — заверяет он сурово.

— Почему? — Слезы разочарования жгут горло. — Я вас не понимаю! Почему вы так сопротивляетесь? Мы могли бы…

И затем меня словно ударяет током.

Каковы шансы попасть к нему в эскадрилью? Когда ты стоишь в строю с другими новобранцами в ожидании случайного выбора номера эскадрильи.

— Вы обманули систему! — обвиняю я. — Вы сделали что-то, чтобы я попала к вам! И все это время я злилась на судьбу за то, что мне выпал неправильный номер эскадрильи, а это были вы! Из-за вас между нами легион!

Его слова действуют, как кнут:

— Вы слишком одаренная, Анналиса. Они будут эксплуатировать вас. Вы должны стать лучше, чем сами себе это представляете. Жестче, смертоноснее. Вы должны быть готовы ко всему.

В груди жжет.

— Вы сказали, что другие преподаватели равны вам, — напоминаю я ему. — Но вы не доверяете им меня, да? Я слишком важна для вас.

— Ты важна для легиона в целом.

Я делаю шаг к нему, мои руки умоляюще распростерты.

— Почему вы не сказали? Неужели так страшно признать, что вы заботитесь обо мне?

— Достаточно!

Гарет и я оборачиваемся в виноватом удивлении, когда Ребекка приземляется на выступе и шагает в пещеру. Ее серебряные крылья отражают свет блестящими пятнами вдоль темных каменных стен. Ее яркий свет настолько силен и устрашающ, что сводит желудок.

— Это, — рычит Капитан, — немедленно прекратится.