У истории нет конца

Глава 2

Я быстро шагаю по коридору с бумажным стаканчиком в руке. Пара началась минуту назад. Каблуки туфель стучат по мраморному полу. Стараюсь смотреть под ноги, чтобы не свалиться. Людей совсем нет. Все давно разбрелись по аудиториям. Прохожу мимо лекционного зала. Оттуда раздаётся громкий и чёткий голос преподавателя. Кажется, он рассказывает про Первую Мировую войну. Чуть встряхиваю головой и круто поворачиваю за угол, но в этот же момент врезаюсь в преграду. Сначала я не понимаю, что происходит. Стаканчик в моих руках резко упирается в чью-то белую рубашку, а его пластиковая крышка подскакивает, выпуская содержимое наружу. Поднимаю голову и сталкиваюсь с практически чёрными глазами вчерашнего наглеца.

— Твою ж… — вырывается у него, но незнакомец тут же замолкает, глядя на меня сверху вниз. Его белоснежная рубашка уже успела прилипнуть к телу тёмными пятнами от кофе. — Опять ты?

Он говорит сквозь зубы, а веки слегка морщатся. Я и забыла, что напиток в моём стакане горячий.

— Прости, — выдавливаю из себя каплю вежливости, всё же чувствуя вину.

— … те, — бубнит незнакомец, отлепляя ткань от торса.

— Что?

— Простите, — поправляет он меня.

Я хмурю брови, глядя на него. Это уже хамство. Обхожу наглеца, выкидываю остатки кофе в мусорку рядом с ним, и отправляюсь к нужной аудитории, даже не оглядываясь. В голове всё перемешалось. Стыд и вина за причинённый ущерб разгоняют каплю злости, что ударила по моему сознанию от его выходки. Открываю дверь и захожу в уже заполненное одногруппниками помещение. Преподавателя ещё нет. Видимо, открыл нам аудиторию и ушёл куда-то. Мне же лучше.

Падаю на стул рядом с Виком и громко выдыхаю, уже собираясь начать свой рассказ, но подруга успевает опередить меня.

— Ты не поверишь, кто наш препод, — шёпотом проговаривает она. — Это тот…

Вика замолкает, как только слышится хлопок двери. Я поворачиваюсь.

— Итак, я взял ваш список, — разносится голос преподавателя по аудитории.

Нет, нет, нет. Этого не может быть. Я съезжаю вниз по стулу и пытаюсь хоть как-то спрятаться за спинами одногруппников. Лишь бы не встретиться с ним взглядами. Тот самый наглец из кофейни подходит к своему столу и поправляет пиджак, которого до этого на нём не было. Видимо, скрывает под ним следы нашей встречи. Я смотрю на подругу.

— Вик, я останусь без допуска.

— Да ладно. Подумаешь, немного поругались вчера, — также тихо отвечает она, отмахиваясь.

Решаю промолчать.

— Начнём с переклички, а потом я расскажу о том, как будут проходить наши семинары, — чётко проговаривает преподаватель, заглядывая в список группы. — Алфеева Катерина.

Он оглядывает аудиторию, пытаясь найти меня. Вот и пришёл мой конец. Я поднимаю руку, но продолжаю прятать лицо. Преподаватель делает несколько шагов в сторону, и мы встречаемся взглядами. В тёмных глазах промелькает что-то нехорошее, а его губы изгибаются в ухмылке. Можно прощаться с допуском к экзамену. Да лучше сразу отчислиться.

— Катерина, почему вы опоздали? — издевательски спрашивает он.

— Попала в пробку, — выпаливаю первое, что приходит в голову и только потом осознаю свою фатальную ошибку.

— А кофе вам прямо в пробке продали?

Вся группа оборачивается на меня, Вика удивлённо вскидывает брови, а я пытаюсь придумать хоть что-то. Внутри всё кипит от возмущения. Конечно, сама виновата, но он в открытую насмехается надо мной. Чувствую, как горят щёки.

— Раз уж вы всё пропустили, я повторюсь, — преподаватель снова усмехается. — Меня зовут Даниил Александрович. В этом семестре семинары по Истории России у вас буду вести я. И постарайтесь больше не опаздывать. Если преподаватель молодой, то это ещё не значит, что он окажется мальчиком-зубрилкой, который будет сам вас бояться.

У меня замирает сердце. В голове всплывает вчерашний разговор с Викой в кофейне. Даниил Александрович же тоже был там! Всё слышал. Да он точь-в-точь повторил мои слова…

Я нервно сглатываю, а Даниил Александрович продолжает называть фамилии. Вика тоже пытается спрятаться и ей везёт больше. На неё даже внимания толком не обращают. Внутри всё сжимается от стыда. Я буквально похоронила свою возможность закрыть сессию нормально и сделала это ещё до первой пары.

— Я облила его кофем, — шепотом рассказываю Вике, немного наклонившись к ней. — Когда бежала на пару.

— Серьёзно? — спрашивает она чуть громче, чем следовало бы.

Даниил Александрович останавливает перекличку и смотрит на нас. Наши взгляды снова пересекаются, и по его глазам я понимаю, что лучше закрыть рот прямо сейчас.

— У нас будет два семинара в неделю, домашнее задания я буду отправлять старосте, а вам советую готовиться, — чётко проговаривает преподаватель, опускаясь на свой стул. — На сегодня я ничего не задавал, поэтому повторим то, на чём вы остановились в прошлом семестре.

Даниил Александрович снова опускает глаза на список, но очень быстро переводит взгляд на меня. Внутри всё сжимается. Он же не станет спрашивать меня насильно, а руку я не поднимала.

— Катерина, начнём с вас, — преподаватель откидывается на спинку, складывая руки на груди.

Всё понятно, теперь он будет мне мстить.

— Чем закончилось правление Павла I?

— Его смертью, — уверенно отвечаю. И не соврала ведь.

— А конкретнее?

Вопрос элементарный. Я же знаю. Или знала. Складываю руки в замок на столе, чувствую, как потеют ладони. Нужно что-то сказать, тишина слишком затянулась.

— Вы будете отвечать? — настаивает Даниил Александрович. Он снова усмехается.

Если я продолжу молчать, то опозорюсь ещё сильнее. В голове крутятся воспоминания прошлых семестров, школы. Пытаюсь заставить шестерёнки своего мозга двигаться быстрее, и ответ наконец-то выплывает на поверхность сознания:

— Его убили заговорщики.

— Ура, — преподаватель тихо смеётся. — Это вы знаете, уже хорошо.

Да уж, показала себя с лучшей стороны. Одногруппники хихикают и смотрят на меня. Почему он не спросил желающих?

— А назовёте организаторов заговора?

Хуже уже просто некуда. Рефлекторно тянусь в телефону, надеясь найти хоть что-то, спрятав его за спиной одногруппника, но Даниил Александрович встаёт. Своими широкими шагами он быстро оказывается рядом. Я замираю. Сердце бьётся о грудную клетку с такой силой, что мне слышно его стук. В ушах начинает звенеть. Нужно собрать себя в кучу. Всегда выкручивалась и тут смогу.

— Его подчиненные, — отвечаю с максимальной уверенностью, на которую сейчас способна, а потом прикусываю губу, чтобы унять дрожь.

И почему я его так боюсь? На экзамене у самого страшного преподавателя меня так в жар не бросало, а сейчас хочется окунуться в ледяную ванну.

— Неплохо, — снова слышу его усмешку.

Может, Даниилу Александровичу просто нравится издеваться над студентами? А я отличный кандидат для этого. В кофейне нагрубила, кофем облила.

— Ладно, — преподаватель шумно выдыхает и наконец-то отходит от меня.

Расслабляю плечи. Ритм сердца тоже потихоньку восстанавливается, хотя я всё ещё боюсь сталкиваться с ним взглядами. Хочется уйти, но пара только началась.

Даниил Александрович продолжает свой опрос. Вика наклоняется к моему уху и что-то шепчет, только вот я ничего не могу разобрать, поэтому поворачиваюсь к ней и переспрашиваю.

— Извинись перед ним после пары, — тихо повторяет подруга.

— По-твоему, я ещё не достаточно настрадалась?

— Это может помочь.

Я тяжело выдыхаю и перевожу глаза на преподавателя. Он смотрит на Оксану, что так увлечённо рассказывает про политику Павла I. Она активно жестикулирует, словно подтверждает этим свои же слова. Даниил Александрович периодически кивает, соглашаясь с ней, а потом переходит к первой парте, где уже спрашивает Олега. Главное, что меня не трогает. Я откидываюсь на спинку стула, стараюсь расслабиться, но сердце всё еще сжимается, когда прокручиваю в мыслях минуты своего позора.

Даниил Александрович же ведёт себя спокойно. Он уверенно расхаживает по аудитории, вежливо ведёт себя со всеми студентами, кроме меня. Строгость в его голосе пропала, но речь такая же чёткая и размеренная. Белые рукава рубашки выглядывают из-под пиджака. Он проводит рукой по волосам, слушая очередную тираду про Павла I. Неужели нельзя уже сменить тему? Хочется выйти из аудитории и пройтись по коридору, чтобы окончательно успокоиться, но это привлечёт ко мне лишнее внимание.

— Ладно, давайте немного передохнём, — Даниил Александрович еле заметно улыбается, возвращаясь к своему столу. — Вопрос очень простой. С каким цветом у вас ассоциируется Павел I и почему?

Несколько человек поднимает руку. Преподаватель не спеша осматривает их, а потом останавливает свой взгляд на мне. Нет, только не это. Снова.

— Катерина, может попробуете? — Даниил Александрович слегка наклоняет голову набок. Мне показалось, или он снова усмехается?

Я выпрямляю спину. Мозг судорожно начинает работать, придумывая ответ. Что это за вопрос такой?

— Красный, — кое-как выдавливаю из себя, наконец-то решившись посмотреть в его глаза.

— Почему же?

— Потому что его убили.

Очень банальный ответ на не совсем банальный вопрос. Теперь он точно усмехается. Даниил Александрович медленно кивает и больше ничего не говорит, лишь берёт со стола телефон и смотрит на время. Когда уже этот семинар закончится?

— У кого-нибудь ещё есть версии? — спрашивает он у аудитории.

Руки снова поднимаются. Одногруппники по очереди что-то говорят, а мой живот издаёт крик о помощи. Очень вовремя.

Я снова смотрю на Даниила Александровича. Вика права, нужно извиниться, но как это сделать? Сказать: «Извините, что нахамила вам, а потом испортила рубашку»? Опускаю локти на стол, а потом кладу подбородок в ладони. Чувствую на себя взгляд. Преподаватель очень увлечён Оксаной и её интересными фактами о жизни императора, поэтому на меня не смотрит. Поворачиваю голову. Андрей. Он моментально отводит глаза в сторону и создаёт вид бурной деятельности. Ему-то что он меня нужно?

— Итак, наше время подходит к концу, — оповещает Даниил Александрович, глядя на часы.

Я готова кричать от радости, но она быстро покидает меня.

— Можете идти, со старостой я свяжусь позже.

Все поднимаются со своих мест, начинают собирать вещи. Вика указывает мне глазами на преподавателя. Я не могу снова опозориться перед всеми. Нужно подождать.

Аудитория постепенно пустеет. Даниил Александрович усаживается за свой стол и открывает ноутбук. Последней выходит Вика, подтолкнув меня перед этим. Я сжимаю губы, глядя на него. Пора. Подхожу ближе. Он даже глаза не поднимает.

— Даниил Александрович, — голос срывается, пытаюсь прокашляться.

— Я вас слушаю, — спокойно отвечает тот, не отвлекаясь от своих дел.

— Я хотела бы извиниться.

— За что? — он наконец-то поднимает взгляд, но от этого становится только хуже.

— За те неприятные инциденты, — держусь из последних сил, чтобы не сбежать.

— Вы про ваше хамство? — усмехается Даниил Александрович.

У меня ноги чуть не подкашиваются от возмущения. Ему смешно!

— Постарайтесь в следующий раз быть повежливее с незнакомыми людьми, — его губы еле заметно изгибаются в улыбке. — Никогда не знаете, кем они могут оказаться.

— Учту, — проговариваю я практически сквозь зубы.

Он снова опускает взгляд к ноутбуку и очень тихо смеётся, практически не слышно, зато прекрасно видно. Разворачиваюсь на каблуках, а потом быстро срываюсь с места и выхожу в коридор. Щёки горят. Хочется провалиться сквозь землю. Уверена, он не даст мне спокойно жить.

Около двери меня встречает Вика. В её глазах явный вопрос, но я молчу. Сначала нужно убраться отсюда поскорее. Мы в тишине подходим к другой аудитории. Перерыв между первой и второй парой маленький. Я хватаюсь за ручку двери и только сейчас понимаю, насколько мокрые у меня ладони. Наглец! Как такого человека вообще могли допустить к студентам? Он же просто поиздевался надо мной.

Только когда мы уже усаживаемся за парту, Вика решается спросить:

— Всё настолько плохо?

— Да он посмеялся с меня, — выпаливаю я громче, чем следовало бы.

Несколько одногруппников поворачиваются в нашу сторону. Делаю вид, что не замечаю их, и глубоко вздыхаю. Нужно успокоиться, постараться забыть об этом, но как только я думаю о том, что видеть его наглое лицо придётся ещё целый семестр, хочется написать заявление на отчисление и закрыть за собой двери университета раз и навсегда. Вика сжимает губы. Знаю, что она придумывает новый способ спасти ситуацию, хотя именно по её совету я пошла к Даниилу Александровичу с извинениями. Зачем я вообще влезла в тот разговор в кофейне? Это же было не моё дело. Да и смотреть по сторонам мне надо почаще.

Откидываюсь на спинку стула и закрываю глаза. Ещё один глубокий вдох, потом выдох. Собираю остатки самоуверенности, чтобы не рассыпаться окончательно. Хочется, чтобы этот день закончился побыстрее.

Вторая пара проходит спокойно, а за ней и третяя. Я почти перестаю думать об этой ситуации, но иногда она всё равно выплывает на поверхность сознания. Расстаёмся с Викой на первом этаже. Подруга выходит на улицу, а я шагаю по мраморному полу в актовый зал.

Большие деревянные двери раскрываются с противным скрипом, но как только я ступаю в помещение, то забываю обо всём. Ряды мягких красных кресел раскинулись по обе стороны от входа, а между ними — дорожка прямо к сцене, на краю которой уже сидела компания студенток. Некоторые из них мне знакомы. Танцевальный кружок стал частью моей жизни ещё на первом курсе, но теперь к нам пришло много новеньких девочек. Я широкими шагами преодолеваю расстояние между нами и здороваюсь, искренне улыбаясь.

— Катя, — радостно проговаривает Маша, собирая рыжие кудрявые волосы в высоких хвост.

Уже несколько лет она наш хореограф. Иногда я думаю, что только ради этого Маша поступила в магистратуру.

— Итак, теперь все в сборе, — она спрыгивает со сцены и оглядывает всех присутствующих. — Во-первых, я хочу поприветствовать новеньких. В этом году у нас прям наплыв.

Пробегаю взглядом по всем девочкам. И правда, знаю я максимум человек шесть из них.

— Во-вторых, — продолжает Маша. — Я собрала вас не просто так.

Вскидываю брови. Неужели готовится концерт?

— Меня попросили подготовить номер для мероприятия. Что-то похожее на конкурс талантов, но мы там нужны лишь для того, чтобы открыть концерт, — она упирает руки в бока. — Хотя если кто-то хочет поучаствовать отдельно, я могу вам с этим помочь.

Несколько первокурсник вызываются, но Маша предлагает поговорить об этом после собрания. Я молча слушаю. С радостью бы поучаствовала, но сейчас совсем не до этого.

— У нас есть один готовый танец, только его нужно немного переделать, хотя новеньким придётся учить его с самого начала, но за две недели мы, думаю, справимся.

— Две недели? — вырывается у меня.

Маша кивает. Я открываю рот в безмолвном возмущении и быстро понимаю, что она тут не виновата. Деканат сказал — мы делаем.

— Сегодня репетиции не будет, пока просто определимся с днями. Очень прошу всех не пропускать, это важно.

— Маш, у меня работа, — напоминаю я, стараясь заранее скинуть с себя ответственность за пропуски.

— Я понимаю, но мне нужно как можно больше стареньких девочек, — она сжимает губы.

— Сделаю всё, что смогу.

Глубоко вздыхаю. Я не против репетиций. Я хочу танцевать и с радостью бы занималась этим вместо работы, но квартира сама себя не оплатит. Да и номер я знаю. Не думаю, что Маша решит сильно изменить его.

— Если мы будем заниматься во вторник, четверг и субботу, вам будет удобно? — спрашивает она, на что все, кроме меня, дружно кивают.

Я даже не знаю, что ответить. Мой график такой же непредсказуемый, как желание отчислиться. То хочу, то не хочу, потому что мама расстроится. Девочки шумно обсуждают будущий танец: спрашивают про музыку, будет ли сложно, и вдруг я понимаю, о каком номере идёт речь. В прошлый раз мы готовили его два месяца. Как Маша хочет успеть за две недели?

Все разговоры проходят словно мимо меня. День был настолько тяжёлый, что звенит в ушах. Хочу побыстрее вернуться домой и уснуть. Вдруг завтра будет лучше.