У лорда неприятности

Глава 3

— Сколько еще осталось претенденток, Темпл? — спросил Гарри, устало снимая очки и откидываясь на спинку кресла в отдельной комнате, заказанной заранее в местной гостинице специально для собеседования.

Темпл сверился со списком.

— Дайте-ка взглянуть… претендентка номер четырнадцать сообщила, что слишком больна для поездки…

— Вычеркивай. Если у нее слабое здоровье, она не выдержит нагрузок с детьми. Чтобы справиться с моими отпрысками, требуется женщина крепкая и здоровая.

— …а номер двадцать третий передумала у дверей…

— Робкая. Робость тоже не пойдет. Моя жена должна быть человеком целеустремленным. И решительным. Твердость характера тоже не повредит.

— …а номера тридцать и тридцать один сбежали вместе…

Гарри вскинул брови, но от комментариев воздержался.

— …а номер тридцать три, то есть последняя претендентка, похоже, просто не явилась на встречу. — Темпл поднял глаза. — Это все, сэр.

Гарри встал, потянулся, потер шею и взял шляпу.

— Что ж. Потеряно шесть часов. Надеюсь, что больше мне никогда не придется встречаться с таким количеством женщин.

Он вышел из гостиницы. Темпл задержался на минутку, чтобы сунуть хозяину гостиницы несколько монет, а потом тоже повернул к небольшой конюшне.

— И что, ни одна не отвечает вашим требованиям, милорд?

— Тсс! — замахал на него Гарри, дожидаясь, когда выведут Тора. — Никаких «милордов», Темпл! Чем меньше народу знает мое подлинное имя, тем лучше. По крайней мере до тех пор, пока я не найду жену.

— Прошу прощения, сэр. Так что, среди них не было женщины…

— Не было, — отрезал Гарри, похлопывая себя по ноге хлыстом и оглядывая тихий гостиничный двор. — Ни одна из них не подходит. В основном все слишком молоды. Есть несколько в нужном возрасте, но им не хватает интеллекта. Я не жду, конечно, что она будет гением, но это должна быть женщина, с которой можно поговорить, которая интересуется книгами и текущими событиями. — Тут он заметил очень привлекательную женщину, спешившую в гостиницу. Подол ее темно-красного платья был дюймов на шесть заляпан грязью, словно она пробиралась по лесу. — А две последние — как бы это поизящнее выразиться — оказались весьма невзрачными.

— Но вы же сказали, что не требуете красоты. — Сказанное прозвучало укоризненно.

— Красоты — нет, но мне бы хотелось, глядя на нее, не вспоминать о бульдогах. У одной из сегодняшних претенденток прямо посередине лба растет огромная волосатая бородавка. Куда бы я ни смотрел, мой взгляд то и дело возвращался к ее лбу. Не могу же я жениться на даме, чей лоб обладает для меня такой нездоровой притягательностью. Та женщина, что проскочила мимо нас в гостиницу, — вот она как раз того типа, что я ищу. Не красавица, но приятной внешности, с мягким взглядом, изящным овальным лицом и такими… округлостями. Почему ни одна из претенденток не похожа на нее? Неужели я прошу так много?

Тор выскочил из дверей конюшни, фырча, как паровая машина, прядая ушами и волоча за собой юного подручного конюха. Гарри перехватил поводья с легкостью, дающейся только долгой практикой, похлопал коня по шее, бросил мальчику монету и сел на свирепого жеребца.

— Поторопись, Темпл, я хочу вернуться до того, как дети окончательно разнесут дом.

— Уже еду, сэр, — отозвался Темпл, настороженно глядя на новую кобылу, купленную Гарри взамен старой. Кобыла оскалилась и прищурилась. И как раз тогда, когда Темпл твердо решил покончить счеты с жизнью, то есть забраться в седло, послышался женский крик:

— Мистер Харрис? Сэр?

Гарри обернулся и увидел ту самую женщину с соблазнительной фигурой, в сильно поношенном красном платье. Она торопливо шагала через грязный гостиничный двор, придерживая одной рукой юбки. Гарри восхищенно посмотрел на мелькнувшую щиколотку.

— Мистер Харрис?

Темпл обернулся к женщине, повернувшись спиной к кобыле. Гарри только собрался сказать ему, что это большая ошибка, но тут до него дошло, что эта леди и есть последняя, не явившаяся претендентка. Он еще раз окинул даму взглядом, на этот раз более внимательным, оценивая не только миловидное лицо с раскрасневшимися от быстрой ходьбы щеками, но и иссиня-черные волосы, видневшиеся из-под шляпки, росчерк черных бровей на высоком лбу и привлекательный, даже экзотический разрез темных глаз.

— Мистер Т. Харрис? Я Фредерика Пелем. Прошу прощения, что так поздно, но я заблудилась. Пришлось спрашивать дорогу.

Женщина обращалась к Темплу, но смотрела при этом на его лошадь.

— Я не слишком опоздала, нет? Эээ… место еще… не занято?

Она закусила зубками нижнюю губу, явно волнуясь и даже тревожась. Гарри удивился — почему такая привлекательная женщина так отчаянно рвется замуж? У нее нет бородавок, нет никаких физических недостатков, и, судя по голосу, она образованна и говорит весьма обходительно.

Темпл откашлялся и посмотрел на хозяина. Секретарь явно был в замешательстве.

— Эээ…

— Нет, вы не опоздали, — произнес Гарри, от души наслаждаясь вниманием этих темных бархатных глаз, повернувшихся к нему. — Мистер Харрис — мой секретарь. А жену ищу я.

— О, понятно, — отозвалась претендентка и посмотрела на него с таким же любопытством, с каким изучал ее он. Вроде бы она не нашла в Гарри ничего отталкивающего, разве что не поняла, почему он так дурно воспитан — до сих пор не спешился. Он мысленно проклял свое неумение знакомиться и решил, что это собеседование должно пройти очень быстро.

— Мы уже собирались вернуться домой, но если вы не против ответить на несколько вопросов прямо здесь, я уверен, что мы сможем быстро все решить. Вы сказали, ваша фамилия Пелем?

Она как-то странно вздрогнула, но тут же вздернула подбородок и посмотрела Гарри прямо в глаза.

— Да, сэр. Фредерика Пелем, но мои друзья называют меня Плам.

Гарри вскинул брови:

— Плам?

— От «Пелем». Это такое прозвище. Отец называл меня Плам. Мой отец — сэр Фредерик Пелем, из Ноттингема.

Наверняка дочь разорившегося баронета.

— Вы любите читать, мисс Пелем?

Кажется, вопрос ее поразил, но она очень быстро оправилась, только щеки порозовели.

— Когда есть такая возможность.

— А. Хорошо. У меня большая библиотека. — Гарри продолжал смотреть на нее, пытаясь отделить похотливые требования тела от куда более житейских мыслей.

— Правда? — вежливо спросила Плам и протянула руку, чтобы потрепать Тора по длинной морде. Гарри выхватил из-под колен поводья, готовый осадить жеребца, если тот попытается ее укусить, но, к его огромному удивлению, этот легковозбудимый конь не только позволил ей погладить себя по ушам, но еще и ткнулся носом в ее ладонь, выпрашивая угощение. Плам засмеялась негромким гортанным смехом, показавшимся Гарри исключительно чувственным. Этот смех словно ласкал его кожу, и Гарри невольно представил себе эту претендентку в постели, окутанную облаком блестящих черных волос и сладострастно смеющуюся.

— Вы ему понравились, — произнес Гарри, все же сумев вернуться в настоящее.

— Наверное, он понимает, что я люблю лошадей. Он очень красивый. Как его зовут?

— Тор. Вы ездите верхом?

В ее взгляде промелькнула тоска. Она в последний раз потрепала Тора по морде и мягко оттолкнула его голову.

— Я очень люблю верховую езду, но у меня давным-давно не было такой возможности.

Дочь совершенно обнищавшего баронета, заключил Гарри. Но приданое не являлось обязательным условием. Пока эта Плам отвечала буквально всем его ожиданиям, оставалось только одно.

— Эээ… а как вы относитесь к детям?

— О, я их просто обожаю, — ответила она, и глаза ее засияли, а их полночная глубина стала нежной и неотразимой.

Гарри просто не мог ей не поверить — истина светилась в глубине этих темных глаз; как будто солнечный свет играл на неподвижной поверхности пруда. Он облегченно вздохнул, а потом махнул рукой в сторону Темпла.

— То, что нужно. Не вижу причин для отказа. Я должен… эээ… вернуться домой. Сведения о себе отдадите Темплу. Вы не будете возражать, если мы обвенчаемся послезавтра?

Плам даже глазом не моргнула.

— Никаких возражений, кроме одного. Я еще ни о чем не спросила вас, сэр.

Гарри удивленно заморгал. Она собирается расспрашивать его? Этого не сделала ни одна из откликнувшихся женщин. С ней восхитительно приятно иметь дело! И Гарри с чувством теплого удовлетворения подумал, что не так-то просто предугадать поступки Плам.

— А. Да. Разумеется. Вы хотите узнать и обо мне.

— Да, сэр, хочу, — отозвалась она, еще выше вздернув подбородок.

Гарри ужасно нравился этот подбородок. Он мысленно поаплодировал силе ее духа и уже с удовольствием думал об их совместном будущем, быстро перечисляя о себе самое главное:

— Меня зовут Гарри… Хавершем. Я живу в Рейвинге, по направлению к северной косе. Знаете, где это?

Она покачала головой.

— Понятно. Это… эээ… в общем, это не важно. Мне сорок пять лет… — Гарри замолчал и прищурился, внимательно всмотревшись в ее лицо. — Если вас не обидит мой вопрос — а сколько лет вам?

— Я… мне… — Плам на мгновение пришла в замешательство, но ее очаровательный подбородок тут же снова взлетел вверх. — Мне сорок, сэр.

Вот теперь Гарри довольно улыбнулся. Право же, Плам подходит ему просто идеально! Умная, любит детей, не слишком молоденькая, и, Бог свидетель, он ее хочет, причем весьма основательно. Всякий раз, как она вздергивает подбородок, ему хочется ее поцеловать.

— Превосходно. Итак, мне сорок пять, здоровье у меня неплохое, имеются средства для комфортабельной жизни и нет никаких неумеренных пороков. Еще вопросы имеются? Нет? Прекрасно. Темпл останется, чтобы записать ваши данные, и завтра же получит специальную лицензию, чтобы послезавтра мы смогли обвенчаться. — Он вежливо приложил рукоятку кнута к шляпе в знак прощания и уже едва не отъехал, как вдруг ему в голову пришел последний вопрос. — Гм… из какой вы деревни?

Вокруг глаз Плам появились едва заметные морщинки, она на мгновение замялась.

— Из Рэмс-Боттома, сэр.

Гарри кинул взгляд на ее заляпанный грязью подол и изумился:

— И вы прошли пешком восемь миль?

Подбородок опять взлетел вверх. Гарри улыбнулся, более чем довольный собственным выбором. Эта женщина не наскучит ему через несколько дней, как непременно случилось бы с остальными.

— Да, прошла. Я нахожу пешие прогулки очень полезными для фигуры.

— Оно так, но шестнадцать миль вдень — это больше, чем нужно даже для человека в вашей… — он позволил себе приласкать взглядом изгибы ее фигуры, совсем быстро, чтобы это не показалось ей оскорбительным, но достаточно, чтобы леди поняла: он считает ее привлекательной, — физической форме. Темпл?

— Да, сэр. Я позабочусь, чтобы мисс Пелем доставили домой.

Гарри ослепительно улыбнулся ей, пожелал хорошего дня и вонзил шпоры в бока Тора. Он скакал домой, посвистывая, с улыбкой на губах, удовлетворением в сердце и пульсацией в бриджах, обещавшей ему очень счастливое будущее.

Плам вошла в свой темный дом сразу после того, как наемный экипаж загрохотал, удаляясь прочь. События дня ее здорово оглушили. Она помолвлена! С очень привлекательным джентльменом, которого видела всего каких-то пять минут, у которого вокруг глаз морщинки от смеха, а надо лбом торчит непокорный завиток рыжеватых волос. С мужчиной, у которого либо что-то с ногами, и эта немощь не дала ему спешиться, либо… Зажигая свечи в маленькой комнатке, Плам хихикнула. Однажды они с Чарлзом пили чай в домике ее старой няни, и в конце визита он очень не хотел уходить, а позже рассказал, что вспоминал их последние супружеские забавы, и поэтому ему пришлось просидеть лишних несколько минут, чтобы взять себя в руки.

— Если мистер Хавершем попал из-за меня в такое же положение, — сказала Плам кошке Мапл, разжигая огонь и собираясь разогреть картофельный суп, оставшийся со вчерашнего дня, — я буду очень, просто очень рада, потому что это доказывает, что он интересуется упражнениями в спальне. Господь свидетель, что я тоже.

— И я, хотя ты и не позволила мне прочитать твою книгу, — раздался голос за ее спиной.

Плам вскрикнула, уронила поварешку, схватилась за сердце и резко повернулась.

На полу в темном углу сидела Том, перед ней стояла миска с молоком.

— А если подумать, то это очень глупо, потому что откуда же мне узнать про удовольствие от таких упражнений, если ты не позволяешь мне про них читать?

— Ты же клялась, что никогда не пойдешь замуж, — так что тебе толку от таких знаний? И почему ты сидишь в углу, в полной темноте? — Плам, убедившись, что сердце из груди не выскочит, снова повернулась к супу.

— Кормлю мышат. Их мать поймал один из амбарных котов, но я обнаружила, что они довольно хорошо пьют молоко, если пользоваться соломинками. — Плам сдержанно вздохнула, услышав известие о новых обитателях их крохотного домика, и поискала засохшую горбушку хлеба, которая точно оставалась. — Что касается твоего второго вопроса, я действительно не собираюсь замуж, по крайней мере ни за одного из тех джентльменов, которых ты считаешь «подходящими». Они все просто ленивые бездельники и ничего больше, они думают только об одном — как бы им всю жизнь таскаться по девкам. Но мне все равно хочется прочитать твою книгу. В конце концов, совсем не обязательно выходить замуж, чтобы заниматься этими упражнениями.

Плам повернулась и сердито взглянула на племянницу. Щеки ее запылали.

— Не обязательно, и уж кому-кому, а мне это хорошо известно. Но если даже оставить в стороне вопросы нравственности, то ты все равно поставишь себя в крайне невыгодное положение. Женщины почти не имеют возможности распоряжаться своей жизнью, а уж власти против мужчин у них и вовсе нет. Брак предлагает хоть какую-то защиту.

Том пожала плечами и склонилась над кучкой крохотных розовых телец, копошившихся у нее на коленях. Плам наконец нашла горбушку, постучала ею по столу, поморщилась, вздохнула и бросила засохший хлеб в ведерко для коз.

— Поэтому ты и решила встретиться с мистером Харрисом? Ради защиты?

— Нет, — ответила Плам и наклонилась, чтобы заглянуть в маленький шкафчик, служивший им кладовой. Там точно оставалось немного овощей, чуть-чуть сала, принесенного соседкой, и горсть сушеных бобов. — Я встретилась с джентльменом — его фамилия Хавершем — и приняла его брачное предложение, потому что хочу снова выйти замуж, а он показался мне приятным человеком. Разве у нас не было кусочка сыра?

Том опустила голову и осторожно капнула молоком с соломинки прямо в крохотный розовый ротик новорожденного мышонка.

Плам выпрямилась.

— Понятно. И вряд ли его съела ты.

Плечо Том чуть дернулось.

— Ну да, я вижу, что не ты. — Плам опустилась на скрипучий стул и уже хотела расплакаться, но вовремя решила, что ее рассудок может спасти только смех. Поэтому она позволила себе хихикнуть — немного истерически — и спросила: — Ты скормила сыр мышам? Крысе? Осиротевшей полевке?

Том посмотрела на нее из-под ресниц — весьма впечатляющий взгляд, который Плам так и не сумела освоить, потому что ее собственные ресницы, как и брови, были слишком густыми и как будто жили собственной жизнью.

— Очаровательной маленькой обезьянке.

— Томазина Лорел Фрейзер! — фыркнув, выдохнула Плам. — Отдать свой скудный обед само по себе плохо, но еще и врать при этом — такое вовсе никуда не годится.

— А я не вру, в самом деле была обезьянка. Ее принес один древний старик, такой согбенный и хрупкий, будто его согнул сильный ветер. Правда, совершенно очаровательный старик. Он сказал, что его зовут Палмерстон, а обезьянку — Мэнни. Они были такими жалкими, что я отдала им этот кусочек сыра и еще кое-что. Я думала, ты не будешь против…

— Ну, по крайней мере тебе хватает совести оправдываться, несмотря на такую наглую ложь, — сказала Плам. Она наконец не выдержала и расхохоталась. К тому времени как Плам закончила смеяться и вытерла выступившие на глазах слезы, Том уже положила мышонка в гнездо, укрыла малышей старой рваной тряпкой и подошла к тетке. — Очень хорошо, что мистер Хавершем решил обвенчаться так быстро, иначе ты отдала бы кому-нибудь и дом.

— Прости, тетя Плам, я знаю, что поступила неправильно, но мистер Палмерстон и Мэнни так нуждались в капельке доброты! И потом, он дал мне кое-что взамен.

— Да? — Плам еще раз хихикнула и поджала губы. — И что же он тебе дал? Уж наверное, не деньги.

— Нет, он дал мне совет.

Плам снова чуть не расхохоталась, но сумела взять себя в руки. Ей казалось, что если она сейчас засмеется, то вообще перестанет соображать — точнее, станет совсем безмозглой. Может быть, все дело в голоде, отключившем ей мозги. Если бы она поела, то сейчас не хихикала бы над тем, что племянница отдала их последние запасы нищему в обмен на совет.

— Как это благородно с его стороны. И что за совет он тебе дал?

— Не мне. Это совет тебе.

Плам вскинула брови, глядя, как Том наливает в миски суп.

— Мне? С какой стати он вдруг начал что-то советовать мне? Откуда он вообще знает, кто я такая?

— Очевидно, он остановился в городе.

Том смотрела только в миски с супом, и это было довольно милосердно с ее стороны, потому что, стоило Плам подумать, как горожане перемывают ей косточки, ее начинало тошнить. Нет ничего удивительного в том, что новость распространилась со скоростью лесного пожара, но ее приводило в бешенство то, что из-за ее невежества и жестокости Чарлза вынуждена страдать и Том. Плам не сильно переживала из-за того, что сама подвергается гонениям, но издевательства, которым подвергалась в последние дни Том, были невыносимы. Совесть резала по живому, и Плам с трудом переборола желание немедленно написать жениху письмо — рассказать свою историю и разорвать помолвку.

— Что сделано, то сделано. Я расскажу ему правду, после того как мы поженимся. И дело тут вовсе не в моем эгоизме, это инстинкт самосохранения. У меня просто нет выбора, и потом, он-то ничего не теряет — я буду преданной женой и матерью.

— Ну конечно, — сказала Том таким тоном, будто в словах Плам заключался здравый смысл (она с грустью призналась самой себе, что это скорее всего не так). — Ты будешь прекрасной женой и матерью, и я полностью согласна с тем, что это вовсе не эгоизм.

— Ммм. — Плам решительно велела своей совести взять на пару дней выходной и вытащила ложку. — Так что за совет дал мне этот попрошайка?

— Он вовсе не попрошайка, и речь у него очень правильная и грамотная, хотя, конечно, он сильно грязный. — Плам подняла глаза и заметила полный любопытства взгляд, брошенный на нее племянницей. — Он сказал: что-то, что ты считала утерянным, нашлось, а то, что, по-твоему, у тебя есть, — пропало.

Плам заморгала, не понимая — то ли слова Том кажутся ей малопонятными от голода, то ли в совете старика действительно заключен какой-то смысл.

— Что ж, очень мило с его стороны, хотя я не вижу в его словах никакого смысла. В любом случае я благодарна ему уже за то, что он не сказал ничего насчет своего… эээ… стручка.

Они несколько минут ели в дружеском молчании, и единственным звуком, нарушавшим тишину, было громкое жужжание пчел в кусте глицинии за окном. Доедая свой суп, Плам сражалась с целой кучей эмоций — гневом, страхом и беспокойством.

— Тетя Плам.

Плам оторвалась от мучительных размышлений о том, как она будет рассказывать Гарри о своем прошлом.

— Мм?

Том подошла с грязными мисками к ведерку, в котором они мыли посуду, и наморщила лоб, покручивая в руках изношенное полотенце.

— Ведь ты не из-за меня выходишь замуж за этого мистера Хавершема? Потому что если из-за меня, то тогда лучше не надо. Я понимаю, что от меня мало толку, но…

Плам обняла племянницу.

— Нет, — сказала она, погладив Том по щеке. — Я не приношу себя в жертву, если ты об этом. Мистер Хавершем — очень приятный мужчина, это я сразу поняла. Джентльмен. У него есть библиотека. Он хочет детей. И пусть он не писаный красавец, мне его лицо понравилось. Особенно хороши у него карие глаза, и, кажется, они могут менять оттенок. — Плам вспомнила его крупные сильные руки, и внутри у нее потеплело. Она всегда испытывала особое пристрастие к мужским рукам, обращая внимание на интригующее сочетание силы и нежности. — …Я выхожу замуж не только ради того, чтобы мы имели возможность набивать желудки едой. Теперь ты успокоилась?

Том улыбнулась, наклонилась и чмокнула Плам в щеку.

— Надеюсь, ты будешь счастлива, тетя. Ты заслуживаешь хорошей жизни. Когда вы поженитесь?

— Через два дня, если мистер Хавершем сможет получить специальную лицензию. — Плам повернулась и обвела взглядом маленькую комнатенку с двумя койками, двумя стульями, одним столом и целой коллекцией сломанных корзинок, которые Том приспособила под лежанки своим животным. — Что скажешь, Том? Ты готова отказаться от всего этого и жить в доме, который не протекает во время дождя и не промерзает насквозь зимой?

Том улыбнулась, выливая остатки супа в кошачьи миски и в козье ведро.

— Это будет нелегко, но я изо всех сил постараюсь страдать молча.

Плам снова рассмеялась и, поддавшись порыву, раскинула руки и закружилась по комнатушке.

— Семья, Том! Наконец-то, наконец-то у меня будет муж и собственные дети! Жизнь просто не может быть лучше!